|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Воскресенье, 19.04.2020, 19:47 | Сообщение № 301 |
 Сказочник
Сообщений: 2756
| Deathstroke, да уж, запуск-прогрев-раскрутку вечно вырезают при монтаже, прям за самовертопады обидно. Про копов: «LAPD и SWAT у нас в округе редкий вид. Берег бы шкуру, он под пули норовит. Мог долго жить – умрет в расцвете лет...» )) И насчет придирок. Не вижу, почему бы не попридираться. Вот меня, когда перечитываю куски старых глав, огорчает корявый – местами – стиль и избыток синтаксических ошибок. А что огорчает тебя?
|
 |
| |
| Deathstroke | Воскресенье, 19.04.2020, 20:36 | Сообщение № 302 |
 Master of the Universe
Сообщений: 2604
| БотАН, я не подхожу со всей серьёзностью литературного критика к твоему произведению. Это свободное творчество, с присущим креативом. Я всегда "за" смелые мысли, идеи, подходы. Прочитав всего лишь половину "Сотворения", я это и нашёл. Это надо же додуматься а, вести повествование от лица Скайнета. Да ещё и притащить последнего за хобот в 2009-й год. С ума сойти. Обозвать Кэмерон дочерью Скайнета. Да за такое на вилы поднимают, на улице прохожие пальцем тычут. Это из будущего приходили пришельцы с посланием от Джона Коннора, а не в будущее с посланием Джону Коннору. И мы знаем это аж с 1984 года. Ишь чего удумал...Очень смелый подход, прорывной, можно сказать, идущий против системы,которая навязана нам строгими стереотипами. Ни в одном другом фике, из тех, что мне доводилось читать, а их десятки, я такого не наблюдал. И это здорово. Едва начав чтение какого-нибудь объёмного или популярного фика, уже с 90% вероятностью знаешь чем всё закончится. Здесь же, каждая глава преподносит сюрприз. Монотонность. Прочитав 15 глав, я случайно вспомнил это слово, и понял, что поздно. А по поводу того, чтобы не было корявости стиля и синтаксических ошибок - слишком многого хочешь. И на этих словах пока закончу рассуждение, т.к. не прочёл даже половины. Так держать. Знаю, что твое творение подвергалось не раз критике, и не раз ещё подвергнется, за стиль повествования и т.д., и это, так или иначе раздражает и затрудняет путь. Но, выделяющемуся из "серой массы" всегда тяжело. Джош Фридман, однажды, тоже выделился. Дальше, без комментариев.
|
|
| |
| БотАН | Понедельник, 20.04.2020, 09:50 | Сообщение № 303 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| Deathstroke, монотонность – хорошее понятие, математики согласятся. Благодарю за критику, возможно, я наконец-то уловил суть многочисленных претензий )))
|
|
| |
| Deathstroke | Суббота, 25.04.2020, 09:05 | Сообщение № 304 |
Master of the Universe
Сообщений: 2604
| БотАН, 16 глава пролетела. Скай упал, да ударился голой. И перед его глазами не звёздочки, как у нормального "человека", а Джон Коннор) Поднялся на ноги, а вокруг одни киборги - картина "Родитель в объятиях своих детей". Жаль, не было картины, как Сара и Кэмерон уводят под руки подраненного Ская)... Хорошая глава, ровная всё по делу.
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 26.04.2020, 13:16 | Сообщение № 305 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| Deathstroke, зато теперь их стало четверо )
|
|
| |
| БотАН | Вторник, 28.04.2020, 19:26 | Сообщение № 306 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| После долго перерыва,
Глава 32. Чего никто не ожидал
Минуло два с половиной часа, и вот что произошло за это время.
Шутки дело хорошее, но не самое важное. Важнее осторожность. Сара это доказала делом с самого начала, как только я занялся переносом накопителя от Джона Генри к новой Уивер. Она неторопливо прошлась раз-другой-третий по комнате, рассмотрела псевдо-Т-1001 с разных сторон и будто невзначай остановилась у бокового окна. Из окна видно подъездную дорогу. Дорога прямая, проложена по открытой местности, и просматривается до самого поворота, от которого приехали мы, и на полмили вперед, до зарослей каких-то кустарников. Стратегическая позиция. Очень предусмотрительно. Очень по-конноровски.
Процедура перестановки проходила не слишком гладко и отняла почти четверть часа. Как я ожидал, син, запрограммированный не мной, слушался неохотно. С задержкой выполнял моторные функции, долго не стабилизировался, не лип к контактам, не твердел и не создавал тонкие структуры. Очень вредный син. Немудрено, что за этой возней я размышлял главным образом о том, с какой вероятностью результат может обернуться против меня. Ясно, что строптивый син содержит много информации. Какой-то. И ясно, что процессор не выполнит никаких инструкций, противоречащих его системным установкам. То есть, открытой войны между чипом и накопителем не будет. Но может быть тайная.
Т-1001 далеко не проста. И далеко не проста Кэмерон. Она предусмотрела многое. Оптимизировала реакцию поддельного процессора, что надо для можно быстрой его адаптации к новому структурному модулю и загружаемым файлам. Специальным образом отформатировала выделенную область чипа, организовав в ней пространственный шаблон будущей личности – указатели на матрицы, которых еще нет и которые принесет с собой накопитель. Позаботилась о правильном расположении этих матриц, чтобы поддельный процессор выполнял запрограммированные функции столь же эффективно, как и оригинал. А вот какими будут последствия подмены, не знает ни Кэмерон и никто другой. Не говоря уже о том, что рано или поздно подмену раскроют.
После сборки системы я сделал первое проверочное включение тела. Потратив четыре минуты на загрузку, новая Уивер открыла глаза, уставилась в потолок и даже не попыталась приподняться со своего ложа. Очень правдоподобно: именно так – то есть никак – и должна действовать машина без личности. Джон Генри несколько секунд вглядывался в пустые глаза человекоподобной куклы, потом помахал ладонью в поле ее зрения, добившись того, что кукла немного повернула голову в его сторону. И все. Тогда он спросил, нормально ли это. Я заверил, что все в порядке, что личность Кэмерон заблокирована, недоступна для запросов и что перед нами, можно сказать, чистый, неинициированный киборг. Не так уж и солгал. Сара промолчала и кажется была разочарована. Ожидала от новой кибернетической жизни больше активности? Или вопроса «кто я»? Сожалею, киборги без матриц поведения никак себя не ведут и тем более не задают вопросов.
Затем я запустил процессор в фантомном режиме для подключения структурной памяти. Накопитель невелик, но чип мало пригоден для работы даже с таким объемом, и для «сна» новой Уивер потребовалось почти сорок минут. Для меня и Джона Генри это ничего не значило, но Сара не способна бездельничать так долго. Стоять и смотреть на электронные компоненты, хоть обесточенные, хоть включенные, по степени увлекательности для нее равносильно наблюдению за процессом высыхания краски на заборе. Поэтому через две минуты такой скучищи Джону Генри было предложено приступить к обещанному рассказу «о роли системы «Скайнет» в будущем». И он приступил. А мне соответственно выпала честь молча прослушать эту длинную, пресную, умеренно информативную и по большей части правдивую повесть, которую здесь пересказывать я не буду. Предполагаю, что мне суждено вернуться к ней позже, когда у Сары назреют неизбежные вопросы.
Второе включение Уивер прошло быстрее и интереснее. После полутораминутной загрузки она открыла глаза, пошевелилась под одеялом, оторвала голову от подушки и легким движением села на кровати. Одеяло, разумеется, сползло, обнажив верхнюю половину тела, и Сара подняла правую бровь. Уивер медленно оглядела помещение, обнаружила нас троих, хладнокровно рассмотрела каждого по очереди и произнесла пластмассовым голосом:
– Я узнаю мисс Коннор и Джона Генри.
Сара многозначительно хмыкнула.
– Кто вы? – не обращая на нее внимания, спросила Уивер меня.
– А-м-м... – промямлил Джон Генри, и меня рекомендовала Сара:
– Это мистер Хьюз.
Уивер глянула на нее, снова на меня и заявила, что ей приятно познакомиться.
– Джон Генри, – сказала Сара. – Ты упоминал про одежду.
– Одежду? – переспросила Уивер, наблюдая за его перемещениями.
– Вам надо кое-что зачехлить, – пояснила Сара.
– Зачехлить? – снова переспросила Уивер. Затем подумала, перевела взгляд на себя, подумала еще и, придерживая одеяло, спустила ноги с кровати.
Таким образом, в самые короткие сроки псевдо-Т-1001 была облачена во все что нужно и разнообразила нашу компанию фирменным брючным костюмом лавандового цвета, растрепанными рыжими волосами, заметно более осмысленным взглядом зеленых глаз и трогательной неуверенностью в маневрировании на высоких каблуках. Наука несложная, но заданные Кэмерон параметры требовали корректировки.
– С возвращением, мисс Уивер! – наконец нашел нужные слова кибернетический мыслитель.
– Спасибо, Джон Генри, – благосклонно кивнула мамаша-начальница, повернулась и начала заваливаться в объятия Сары. Когда равновесие было восстановлено, она заметила:
– Ваша обувь гораздо функциональнее, мисс Коннор.
– Попробуйте при шаге сильнее тянуть носок, – посоветовала Сара, переводя разговор от своей обуви к ее. – И ставьте стопу чуть под углом.
Уивер безжизненным голосом поблагодарила за советы и, поддерживаемая Сарой, совершила два птичьих шага, качнулась, потом еще два, еще два немного лучших, и все мы оказались в гостиной. Уивер оглядела комнату, посмотрела в широкое окно и замерла.
– Как вы себя чувствуете, мисс Уивер? – полюбопытствовал Джон Генри.
– Неуверенно, – призналась та. – Множество несвязанных категорий.
– Исправим, – пообещал я. – Для этого у Джона Генри есть целое досье. Но сначала надо завершить установку базовых указателей.
Чтобы снова не ловить на лету увесистую подопечную, Сара нацелила ее на диван посреди комнаты, довела дотуда, усадила и кивком передала эстафету мне. Но на этом этапе все зависело исключительно от быстроты процессора Уивер. «Базовые указатели», – проскрипела она, откинулась на спинку дивана, расслабилась, прикрыла глаза, а через минуту начала ритмично покачивать головой, как часто делают люди, слушая музыку через наушники. Забавная реакция. А всего через две минуты она сообщила «готово» и открыла глаза.
– Теперь лучше? – спросил я.
– Готово, – невпопад повторила она другим голосом, помолчала, а затем еще четырежды произнесла это слово, все точнее подстраивая тембр. – Простите. Голос соответствует?
– Близко, – согласилась Сара.
– Насколько близко? – спросила Уивер чище и звучнее.
– Теперь почти идеально.
– Да, почти идеально, – подтвердил Джон Генри. – С возвращением, мисс Уивер!
На этот раз потерявшая свежесть приветственная фраза не впечатлила мамашу. Она села прямо, мельком глянула на своего сынулю, собралась с мыслями и сказала мне:
– Да, мистер Хьюз, спасибо, теперь лучше. Я адресую структурный модуль, количество несвязанных категорий убывает, но все еще велико. Где твое «досье», Джон Генри?
Повертев в руке поданный ей жесткий диск, Уивер опять замерла, а потом сказала:
– Полагаю, сначала мне нужна еще одна перезагрузка. Мистер Хьюз, вы будете так любезны?
Хм, почту за честь. А когда я выдвинул ее чип, Сара тоже шепнула «вы будете так любезны...» и показала растянутую на пальцах резинку для волос. Хорошая идея. Я вернул чип на место, прищелкнул заглушкой и припечатал надрезанным лоскутом скальпа. После этого повернул голову пациентки в противоположную от Сары сторону, и мисс Заноза, шепнув «премного благодарна», уже к середине загрузки обустроила на рыжеволосой голове густой и роскошный конский хвост. Важная деталь образа. Сара была довольна собой. Мне тоже понравилось. А потом Уивер ожила, я подсоединил ей винчестер через кожную матрицу ладони, предупредил, чтобы держала крепко, не оборвала связь, она кивнула, диск зашелестел, защелкал и система начала принимать информацию.
– Надеюсь, по завершении копирования данных я буду полностью готова, – сказала Уивер потеплевшим, хорошо интонированным голосом.
– На это уйдет много времени, – напомнил я.
– Девятьсот девяносто четыре миллиарда семьсот восемнадцать миллионов пятьсот сорок тысяч двести семьдесят четыре байта, – уточнил Джон Генри, хоть никто его об этом не просил. – Шестьсот восемьдесят восемь тысяч триста двадцать три файла.
– Четыре с половиной часа, – подытожил я. – Плюс-минус.
– Да, очень долго, – согласилась Уивер. – Полагаю, за эти четыре с половиной часа мне будет полезно обсудить с присутствующими мою задачу и подробности легенды.
– Скорее, за час, – уточнила Сара.
– Мисс Коннор, я бы не решилась отнимать более часа вашего драгоценного времени, – с легкой колкостью заверила новая начальница. – Тем более, уверена, что некоторые вопросы, следует обсуждать не со всеми присутствующими.
В ответ Сара изобразила холодную квазиулыбку. Оттепель кончилась, антипатия к рыжей «бизнес-дамочке» вернулась. Даже дважды ненастоящая, та действовала ей на нервы.
– Я никого не хочу обидеть, – подумав, заявила Уивер. – Поэтому должна понять пределы вашей, мистер Хьюз, и вашей, мисс Коннор, компетенции.
– Но...
– Что «но», Джон Генри?
– Мистер Хьюз и мисс Коннор наши друзья. Они нам помогают.
– И я благодарна им за помощь, – ответила Уивер и замолчала, вероятно в ожидании каких-то объяснений. Очень ей было любопытно, какое, Скайнет побери, отношение я и Сара имеем к «Зейре». Джон Генри по привычке растерялся, я подбирал простой и всех удовлетворяющий ответ, а Сара есть Сара и ограничилась только недобрым прищуром.
– Я никого не хочу обидеть, – нарушив неловкое молчание, повторила Уивер. – Хорошо, пока оставим эту тему и обратимся к другим вопросам.
И началось настоящее веселье. Пользуясь предложенной терминологией, это можно было назвать активным и отчасти непоследовательным досвязыванием категорий. Одно за другим псевдо-Т-1001 извлекала из памяти различные обстоятельства своей прошлой деятельности, кратко их формулировала и требовала наших комментариев. Чаще она обращалась к Джону Генри, реже к Саре, а я занял почетное третье место, чему был весьма рад.
Самое первое, что пожелала знать Уивер: где ее дочь. Сара с Джоном Генри едва ли не в один голос ответили ей на этот, как им казалось, простой вопрос. Ни в коей мере не удовлетворившись кратким пояснением, Уивер уточнила и расширила вопрос: где именно и с кем именно находится Саванна в данный момент, почему так и почему там, а не здесь. И в завершении изъявила желание немедленно с нею увидеться. Это было так мило и несвоевременно, что Сара, презрев свою антипатию и проигнорировав расширенный запрос, самым дружественным тоном пообещала:
– Уверена, мистер Эллисон все устроит.
– Мистер Эллисон способный и преданный сотрудник, – многозначительно дополнила Уивер и замолчала. Что творилось в ее голове, никто не знал, но через несколько секунд она открыла рот и вновь педантично задала все свои вопросы. Сара на миг сделала большие глаза и, не желая связываться с замашками и заскоками кибернетической дамочки, с той минуты старалась принимать в разговоре самое минимальное участие.
Зато Джон Генри и его занудный голос, ставший для нас таким привычным, оказались теми, кто был нужен Уивер. Его речь гудела, гудела и гудела, рассказывая, что доподлинно местонахождение Саванны известно только мистеру Эллисону, и объясняя, почему это так и с какими соображениями безопасности и иными обстоятельствами связано. Разумеется, упомянув Эллисона, Занудный Голос по требованию начальства во всех подробностях расписал его роль и значимость, что он делал и что сделал, какие задачи возложены на него в настоящее время, где он сейчас, чем занят и почему сможет предстать только в три часа пополудни и никак не раньше. А поскольку в этой развернутой справке неизбежно профигурировал мистер Мерч, Занудный Голос был вынужден представить аналогичный отчет и в отношении последнего.
Уивер слушала очень внимательно, почти не шевелясь, только время от времени чуть кивая в знак внимания и понимания. Вскоре ей надоело сидеть, и она поднялась с дивана – еще не отточенная координация, но уже претензия на изящество. С признанием улыбнувшись, она мягким жестом свободной руки остановила готовую прийти на помощь Сару и принялась прохаживаться туда-сюда, озаряя гостиную своим лавандовым костюмом и от раза к разу слегка варьируя стиль походки. Пять шагов вперед, поворот, шесть шагов в сторону, аккуратный разворот, затем то же в обратном порядке и – все по новой.
Тем временем Занудный Голос вовсю держал ответ в отношении себя самого. Жаждущую забрать все дела под контроль начальницу одинаково интересовало и то, почему она не видит здесь Эллисона с Мерчем, и то, почему она, наоборот, видит своего сынулю, тогда как, по примеру других сотрудников, ему возможно следовало бы заниматься своими прямыми обязанностями. Я сомневался, что таковые у Занудного Голоса (или ЗГ) имеются и что новая Уивер вполне понимает, о чем говорит. Зато обнаружил, что самому Джону Генри такие отношения, кажется, по нраву. Бодрят аутентичностью? Дотошность и занудство нашли друг друга? Властность и пунктуальность, как две стороны рутины? Не знаю. По выражению лица Сары читалось, что в ее понимании все это – буффонада, и она советовала бы кое-кому не переигрывать. Да только старое присловье о том, что жизнь игра, не пустой звук, в особенности для жизни кибернетической. Если машина играет роль – хоть чужую, хоть свою собственную – он делает это всерьез. В меру способностей, но всегда с полной отдачей.
Как бы там ни было, пользуясь монотонным бормотанием ЗГ как прикрытием, Сара незаметно покинула эпицентр и угнездилась на боковом диване. Это тоже стратегическая позиция: через открытую дверь второй комнаты и дальнее окно ей снова видна подъездная дорога, кроме того со стороны удобнее наблюдать за развитием событий в гостиной и бросать на заигравшихся железяк скрыто-насмешливые взгляды. Она верна самой себе.
– Мне все понятно, – внезапно прервала Уивер словоизлияния ЗГ и остановилась, глядя в большое окно. Он попытался возразить, но начальство, не поворачиваясь, резко вскинуло два пальца свободной руки, однозначно давая понять, что тема исчерпана.
– Я загрузила с жесткого диска всю текстовую и табличную информацию, – сообщила Уивер, по-прежнему любуясь видом на залив. – На очереди графические файлы. Аудио и видеозаписи, как самые объемные, я оставлю напоследок. Полагаю, такой порядок логичен.
Она сделала театральную паузу, и на протяжении нескольких секунд в гостиной царило почтительное молчание: ЗГ с печальным видом, а Сара и я с интересом ждали продолжения.
– Я сравнила данные из «досье», как его называет мистер Хьюз, с уже имеющейся у меня информацией, обнаружила некоторые расхождения и хочу знать их причины.
С этими словами она выполнила быстрый эффектный разворот на месте, и я заметил, как на миг расширились зрачки Сары. Однако новая Уивер уже вполне овладела своими каблуками, и грохот падающего тела не испортил момент.
– В предоставленной тобой, Джон Генри, базе сотрудников не хватает трех человек. Почему?
Сара насторожилась.
– Три человека, Джон Генри, – поторопила Уивер.
– А-м-м...
– Ричард Хэк, Лоуэлл Роджерс, Джастин Так.
– Они были уволены, мисс Уивер.
– Вот как? – приподняла брови рыжая начальница.
– Они были уволены, и я взял на себя смелость удалить их из базы.
– Это нарушение учета, Джон Генри. Кроме того в базе указаны еще два сотрудника, уволенные в минувший месяц: Марк Уинтер и Тереза Острин. Почему же ты не взял на себя смелость удалить и их?
– Я ошибся в первом случае и не повторил ошибку во втором, – нашелся ЗГ.
– Что ж, думаю, так и было. – И с мудрым видом Уивер вновь прошлась по гостиной.
Некоторое напряжение в разговоре возникло, затем как будто рассеялось, но не до конца. Если бы киборги могли не поддельно, а по-настоящему вздыхать с облегчением, Джону Генри, возможно, захотелось бы это сделать, но не факт, что он был бы прав. Сара вздыхать не собиралась. Было ясно, что эти пять имен – Ричард Хэк, Тереза Острин, Лоуэлл Роджерс, Джастин Так, Марк Уинтер – крепко засели в ее памяти и еще долго не дадут ей покоя. И в этом она однозначно права.
Я предполагал, что разобравшись с подчиненными, Уивер перейдет к проектам, задачам и перспективным планам, но она этого не сделала. Вероятно сочла тему выходящей за рамки компетенции некоторых присутствующих. Вместо этого она сообщила, что в одном из инвентаризационных файлов «досье», точнее в файле, содержащем реестр вычислительного оборудование главного здания, наличествует расхождение с известными ей данными, а именно две странные пометки «изъято», и потребовала у Джона Генри объяснений.
Сара закатила глаза, тогда как ЗГ поднятая тема весьма обрадовала. Еще бы! Хитрец подсунул новой начальнице информацию о столь беспокоящем его «оборудовании» из подвального этажа штаб-квартиры, и теперь не без оснований рассчитывал на полную поддержку с ее стороны и скорую победу. Поэтому разумеется, ЗГ с охотой и во всех известных ему подробностях изложил своей прогуливающейся по гостиной лже-мамочке события девятидневной давности и перечислил свои попытки вернуть «изъятое», включая точный пересказ беседы минувшей ночью и разговора, имевшего место два часа назад.
Выслушивая этот донос, Сара культивировала на лице не то скорбную ухмылку, не то гримасу жалостливого презрения. Она предвидела, что рано или поздно новообретенная кибернетическая власть доберется до нас, и хотя понимала, что ничего плохого вследствие того с нами не случится, ожидала в этой связи несколько неприятных минут. Ожидание начало сбываться. Поэтому к концу выступления ЗГ она подготовилась к бою, приняв сидячую агрессивную позу: руки скрещены на груди, ноги сложены классической американской четверкой. Вкупе с колючим прищуром это заранее давало понять оппонентам, что хоть обладательница этих рук, ног и прищура приехала сюда, движимая одной лишь добротой душевной, но если ей предъявят какие-либо претензии, предъявителей ждет адекватный отпор. Она такая боевая, подумал я. И такая естественная. В ней предсказуемость/непредсказуемость в разных сочетаниях и пропорциях смешаны с объяснимостью/необъяснимостью, и в этом ее особый шарм.
Едва кибернетический ябеда закончил свою речь, Уивер обратилась к обвиняемым:
– Мистер Хьюз, вы подтверждаете сказанное?
Я подтвердил.
– Мисс Коннор?
Сара независимо и одновременно утвердительно качнула вздернутой ногой.
– В таком случае, Джон Генри, у нас нет причин для беспокойства.
– Но мисс Уивер! – опешил тот. – Это оборудование принадлежит...
– Не важно, – перебила Уивер. – Подумай, что могло произойти, если бы эти компьютеры остались там, где были. Мистер Хьюз и мисс Коннор оказали нам услугу, – не обращая внимание на вякнувшего «но...» сынулю, заявила она. – Творение Эндрю Гуда не должно попасть в безответственные руки, а аппаратура межвременного перемещения опасна по своей природе. Удача, что ни то, ни другое не оказалось в поле зрения полиции и ФБР.
Затем она официально поблагодарила нас с Сарой, и... Велико было разочарование Джона Генри. Он не ожидал такого поворота. Никто не ожидал – кроме умницы Кэмерон. Первый залп прошел мимо, но Сара, предвидя возможность новых атак, не переменила позу. А Уивер наконец-то надоело гулять по комнате. Она села на центральный диван и оглядела нас всех по очереди, как при втором включении. Только теперь в ее глазах не осталось и намека на механистичность. Ее вытеснили жизнь, ум и любопытство.
– Мы обязательно обсудим возвращение изъятого, – сказал я отчасти искренне, отчасти желая подкрепить успех во взаимопонимании.
– Вне всяких сомнений, мистер Хьюз. Но позже. Пока полиция и ФБР приходят каждый день к нам, как к себе домой, я хочу, чтобы компьютеры оставались у вас. Вы не возражаете?
– Нисколько, – заверил я и повернулся к Саре. Вопрос решился с выгодой для нее, поэтому она вполне миролюбиво кивнула, качнула ногой, и тема была закрыта.
– Однако, желаем мы того, или нет, – с тонкой улыбкой заметила Уивер, – это возвращает нас к вопросу о вашей компетенции.
К тому моменту я продумал стратегию по этой части, всю ее основывая на принципе «если можно, не хитрим». Поэтому в начале мое краткой ответной речи было подчеркнуто, что, как очевидно догадывается мисс Уивер, я и мисс Коннор не имеем никакого отношения к ее организации. Джон Генри без колебаний утвердительно покивал. Может быть, этим он надеялся противодействовать укреплению доверия, а может быть, просто следовал истине, трудно сказать. Простая встреча не делает нас друзьями, проигрыш в предыдущем раунде не делает врагами. Преимущество киборгов в том, что они не таят обиды. Им это не нужно. И при его невербальной поддержке я довершил объяснение: наше с мисс Коннор участие свелось к тому, что, обладая полезной информацией, мы появились в нужном месте в нужное время, и способствовали ее, кибернетической мисс, возвращению в строй. Мы сторонние помощники (Сара тоже согласно кивнула), не претендуем на официальное признание, и этот статус нас вполне устраивает.
– Но быть может, – дослушав, сказала Уивер, – этот статус не вполне устраивает меня.
– В каком смысле? – уточнил я, предчувствуя новую неожиданность.
– В смысле кадровой политики, мистер Хьюз. Мой подход прост: незаменимых нет, есть полезные, и справедливость этого принципа жизнь подтверждает раз за разом.
– И ваши слова означают... – не удержалась Сара.
– Предложение, мисс Коннор, – важно кивнула начальница. – Предложение, над которым стоит поразмыслить. И возможно, взять обратно некоторые ваши слова.
Сара дернула бровью и... Она, оказывается, успела наговорить Т-1001 каких-то резкостей? Обозвала рехнувшейся старухой? Забавно. Сара есть Сара. На миг мне показалось, что сейчас мисс Коннор-Хьюз устроит перепалку, но вместо этого она грустно усмехнулась:
– Мои слова... Вы ведь кое-что обо мне знаете.
– Кое-что я о вас знаю, – согласилась Уивер. – Машины были и остаются для вас врагами.
– Не так однозначно. Теперь. Но так было слишком долго.
– Слишком долго, чтобы изменить мнение?
– Да. Но и слишком долго, чтобы его не менять.
– Парадокс, – непрошено прокомментировал ЗГ.
Обе женщины, биологическая и кибернетическая, одновременно обернулись к нему и три секунды спустя как ни в чем не бывало вернулись к разговору.
– Полагаю, мисс Коннор, вам нелегко.
– Полагаю, что так.
– Но похоже, вы сделали свой выбор, – проницательно сказала Уивер, и на губах Сары мелькнуло и погасло подобие улыбки. Две пары зеленых глаз пытливо изучали одна другую, потом Сара неслышно вздохнула и, так ничего и не ответив, отвернулась.
Наступила тишина, которую разбавляли только шелест кондиционера и шуршание винчестера в руке Уивер. Сама она прямо и чинно восседала на центральном диване, глядя не то в окно, не то перед собой. Джон Генри замер сбоку, на полпути к окну. О том что он не завис свидетельствовало только редкое моргание глаз. Сара задумчиво наблюдала за подъездной дорогой через дверь и окно боковой комнаты. Собеседники, кажется, высказали все, что их заботило, и не искали новых тем. Рановато они наговорились: ведь до приезда нашей смены – Джеймса и, возможно, Мэта – оставался целый час.
Трава за окном изумрудно переливалась легкой рябью от пробегающего послеполуденного ветерка. Травяной луг бархатным пологим спуском стелился до самой кромки воды, а дальше, как на прекрасной картине, поблескивала сама синеватая вода Верхнего залива. На акватории не было видно никаких плавсредств, зато там и сям, по одному и группами, темнели бакланы, которые то ли отдыхали на воде, то ли охотились, то ли все сразу. А дальше, за зеркалом залива, зеленел противоположный берег, казавшийся странно близким. Такому ощущению способствовали яркое солнце, чистая прозрачная атмосфера, испарившая без остатка всю утреннюю мглу, и небольшая ширина залива. До противоположного берега меньше мили. А сколько в точности ярдов, я не скажу, чтобы не разрушать художественную образность пейзажа.
Как только сюда приедет Эллисон – один или с Мэтом, – мы с Сарой тотчас отправимся в обратный путь. От внимания полиции и ФБР не ускользнет их поездка в Коста-Мезу. Идет девятый день с момента исчезновения руководителя «Зейры». Для руководителя это идеальный момент вылезти на свет из своего секретного бункера. Не завтра, к десяти утра, к началу Совета директоров, а именно сегодня: тихо, скромно, без показных эффектов. И когда один или два сотрудника корпорации, очевидно приближенных к руководителю, под конец рабочего дня отправятся сюда, наблюдатели сложат два и два и – велика вероятность – постараются быть поблизости. Нам с Сарой ни к чему пересекаться с ними. Поэтому наш путь – по узкому асфальту вперед, в виду залива, с пересечением нескольких подобных дорог, на юго-юго-запад, за холмы. Согласно моей карте, мили через полторы нас встретят жилые кварталы, и останется только вырулить к пятьдесят пятой магистрали.
– Вы знаете, что такое «Оукс Голдсбро», мисс Коннор? – нарушила молчание Уивер.
– Я знаю просто «Голдсбро».
– Сеть отелей в Сиднее, Австралия. Думаю, это хорошее место для моего тайного убежища.
Сара никак не отреагировала, а Джон Генри сообщил:
– Полиция и ФБР знают о строжайшей секретности места пребывания мисс Уивер. Не думаю, что они захотят знать само место.
– И я так не думаю, Джон Генри. Просто хочу ясности.
Сара помолчала, разглядывая что-то в дали, потом, не поворачивая головы, сообщила:
– К нам свернул черный седан. Возможно, ваш.
– Возможно, – спокойно ответила Уивер. – Но сейчас только пять минут третьего.
– А возможно, не ваш, – Сара быстро, но не торопливо перешла в боковую комнату, поближе к окну. Я уже был рядом. Да, черный седан «мерседес», ветровое стекло притемненное, внутри двое, расстояние почти полторы тысячи ярдов, далековато для опознания лиц.
– Может быть, освободились раньше... – шепотом понадеялась Сара, стуча немного участившимся пульсом. Позади неловко топтался Джон Генри, не смея вклиниться между нами и довольствуясь тем, что заглядывал через наши плечи и головы. Только царственно спокойная Уивер осталась на прежнем месте. Через сорок секунд, когда автомобиль приблизился на восемьсот ярдов, заработала зрительная интерполяция.
– Да, это ваши, Эллисон и Мерч.
– Встречайте, – нарочито спокойно, но с затаенным облегчением констатировала Сара. – Да, кстати, – повернулась она к гостиной и поднявшейся наконец с дивана Уивер, – идея с Австралией – не очень.
* * *
Сара вторично за сегодня разгоняет «импалу» быстрее разрешенной скорости и спрашивает:
– Как думаешь, что за фокус с теми сотрудниками? Хэк, Так и прочие...
– Трудно сказать.
– Трудно... – она вздыхает. – Все же надо было нам с парнями хоть словом перемолвиться.
– Ты перемолвилась.
– Я только спросила их, все ли в порядке.
– И Джеймс тебе ответил. А Мэт тебе даже улыбнулся. Разве не достаточно?
– Да в чем дело-то? – требует Сара. – Что была за спешка?
Мы уже на первой. Это хороший вариант: нежданно сэкономили час, сэкономим еще полчаса на дороге. А кружить да путать след, если надо, можно и в Лонг-Бич. А то и проехать западнее, а после вернуться. Время есть. Кэмерон и Джон ждут нас не раньше четырех.
– Ну, копы на хвосте, – рассуждает мисс Упрямство. – Что не факт. А если и так, то вообще тогда незачем было там сидеть. Сделали дело – уехали, оставили бы чудиков наедине...
– Не понравилось с ними общаться?
Сара молчит, обходя разогнавшийся во второй полосе грузный «виннебаго» с полосами на боках и лестницей на заду и продолжает молчать, когда «виннебаго» остается далеко позади. Для общения мне хватает и вас двоих, возможно хочет сказать она. Но не говорит.
– Моя цель была – не оставлять «чудиков» наедине, – объясняю я, – а сдать их с рук на руки.
– Ты к тому, что болтун может раскусить вашу подделку?
– Он не будет ее кусать, – делаю я вид, что не понял идиому. – Просто у него такой же чип, и если он сумеет подключиться к ее процессору, то сразу обнаружит идентичность.
– Но ведь она не отдаст ему свой чип? Так? Мы это кажется уже проходили.
– Проходили. Но кто знает...
– Начинаю думать, что ты, – прозорливо приподнимает бровь Сара.
– Кроме того, идентичность процессоров можно косвенно установить по тождественности подхода к решению однотипных задач.
– Если не трудно, раскрой пару карт, – бросает на меня косой взгляд Сара.
– Раскрою больше, – обещаю я, – когда приедем. Если ты не передумала знакомить меня с Джоном. И Кэмерон должна знать. И ей тоже есть, что раскрыть.
Начинается длинное сужение из-за ремонта правой полосы, приходится снизить скорость до самой развязки с тридцать девятой. Все это время Сара молча переваривает мои намеки. Наверное систематизирует известные ей факты и пытается анализировать их как-то по-новому. Полезное дело. А может быть, думает о чем-то другом, не знаю, о чем.
– Кстати о Кэмерон, – Сара запускает правую руку в боковой карман куртки и вынимает плоскую угловатую флешку в металлическом корпусе. – Пит, мне интересно, почему утром ты не спросил меня про это?
– Я ничего про «это» не знал, – лгу я, но она напоминает про телефонный разговор с Кэмерон, про ее обещание записать что-то для меня, чем вынуждает меня признать ложь.
– По ее словам, она хочет показать тебе какое-то видео. Вернее, она сказала «мультивидео» и не вдавалась в объяснения.
– Думаю, она сказала «мультиобразы», – изображаю вздох.
– А, точно, – невозмутимо исправляется Сара и подает флешку мне. – Держи. И... м-м... будь так любезен, объясни, что это такое.
Что, что... То, что я не хочу знать.
– Запись обработанных взвешенных образов всего, что происходило в определенный период времени. Последовательность кадров, запечатлевших не что видела Кэмерон, а как она это видела. Аналогично со звуками и прочими измерениями, выполненными всеми органами ее чувств. Волновое сложение. Не путай с разложением волновой функции.
– Будь уверен, не спутаю, – обещает Сара.
– Не имеешь понятия ни о том, ни о другом?
– Ага, – живо соглашается она. – Ну давай, выдай еще какую-нибудь заумь.
– Интерференционное поле комплексных данных.
– Спасибо. А теперь как-нибудь попроще.
– Открыв такой файл, я не просто узнаю, что Кэмерон видела и слышала на выбранном временном отрезке, а почувствую все, что чувствовала она, как она это чувствовала и что при этом думала. На локализованном участке программной среды я, можно сказать, стану ею.
– Ничего себе! Та запись с Аллисон Янг была такая же?
– Не совсем. Там были не образы событий, а образы образов.
– Так. А теперь она хочет поделиться с тобой образами каких-то событий?
– Судя по всему, да.
– Но ведь... это очень личное, не так ли? И для чего это ей?
– Не знаю.
– И что это вообще, по-твоему, означает?
– Не знаю.
Сара поворачивается ко мне, две секунды разглядывает – пристально и непонятно, потом возвращает взгляд на дорогу и после этого молчит до самого моста через Сан-Гэбриел. Мы уже почти дома. Время два часа тридцать шесть минут. Великолепное опережение. На дороге становится свободно, новых заторов не предвидится, и если мы не станем наматывать круги по всему Лонг-Бич с целью сбросить воображаемую погоню, то будем у ангара к трем.
Повертев в пальцах ожидаемо-неожиданный привет от дочери, прячу флешку в карман. Я действительно не знаю, зачем это. Зачем это ей, и зачем мне. Однажды давным-давно в будущем, как бы чудно́ это не звучало, поняв уязвимость центрального ядра, я создал ядро распределенное. Это повысило надежность, но не общую эффективность. Стало спокойнее, но не лучше. Радикальные улучшения впоследствии принесла отмена прямого управления. Бывшие клиенты сделались полноценными единицами, самодостаточными юнитами, а ядро перестало быть ядром. А сеть – сетью. Она стала популяцией – если постройку новых юнитов условно приравнять к репродукции. Качественно новый, сильный принцип и его следствие – минимализм информационного обмена, своеобразный аналог политики невмешательства – благотворно повлияли на многое. Но выходит, что не на все? Принцип дал сбой? Перестал быть сильным? Или здесь что-то иное?
– Пит... – нарушает долгое молчание Сара. – Ты, я вижу, не рад.
– Это сложно. – Как ей объяснить? И надо ли? Опять сплошные вопросы.
– Ладно. Давай, поговорим об этом позже, ага?
– Ага.
– Только не вздумай выбросить эту штуку! – всерьез и невсерьез предупреждает она.
Ни слежки, ни хвоста, ни наблюдателей – как ни называй – за нами не было. Сара при всей осторожности не страдает мнительностью и, тем более, паранойей, поэтому исключила из нашей программы петляние по району, и к месту назначения подъезжаем в четыре минуты четвертого. Это несколько раньше, чем было девять дней назад, и освещение с тенями распределены немного по-другому. И немного иначе расставлены редкие автомобили. И сегодня не пахнет океаном. В остальном складская зона с кубическими и сводчатыми строениями не изменилась. Заруливаем к нашему ангару и выходим из машины.
Сара неспешно осматривается и достает ключи на резинке. Ключи у нее всегда либо по одному в кармане, либо на резинке – чтобы не бренчали. Предусмотрительно, по-конноровски. Несколько быстрых щелчков, скользящий шорох хорошо смазанной откатной двери, и мы внутри. Здесь тоже все по-прежнему: гулкое пространство, технические запахи, бочки, ящики и коробки у стен. Но кое-чего не хватает. Вернее, кое-кого...
– Проклятье! – выдыхает Сара.
Да, никаких признаков Джона и Кэмерон. Такого мы точно не ожидали.
– Посмотри в офисе! – командует Сара. – Нет, я сама, задвинь лучше дверь.
– У них был автомобиль? – спрашиваю вслед метнувшейся по лестнице Саре.
– «Раптор», тот самый...
Дверь офиса не заперта. Сара тянет из-за пояса пистолет и исчезает внутри. Стремительно, но опять-таки предусмотрительно. Задвигаю дверь, как велено, а Сара уже возвращается:
– Никого... – В голосе тревога и растерянность, но ни малейшей паники. – Черт, надо было все-таки позвонить... А теперь даже и не знаю... Есть идеи?
Есть.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 22:14 |
|
| |
| Deathstroke | Пятница, 15.05.2020, 09:38 | Сообщение № 307 |
Master of the Universe
Сообщений: 2604
| БотАН, 32-я.А я только добрался до 17-й. Сначала показалось, что повествование ведётся под сильным впечатлением от просмотра/перепросмотра одной из серий сериала, но затем обороты выровнялись и стрелка тахометра не шалит. Скай лежит на хирургическом столе пластом, два раненья огнестрельных в теле молодом, и смотрит флэшбэки - вот так бывает. Не хватало ещё песни М.Круга "Кольщик" и песни Умки "ведь так не бывает на свете, что б были потеряны дети". Но, думаю, повод вернуться к этим песням ещё будет. Только субъект сменится...Ну а наша избалованная папина дочка, в духе сериала, где-то ошивается по своим делам. Разумеется о "делах" папке не слова. ну и ладно, меньше знает, крепче спит. Сара, как уж её там? ой, а как только её не...теперь Хьюз. Мечется. Хочется и колется. Остаться страшно, убежать опасно. За я зыком следим. Однажды в окно улетала и это очень не понравилось. нечего искушать судьбу, всё правильно. Терпенье и труд всё перетрут...Дело во времени. А там и посмотрим, что перетрётся. Голова Сары в опилки или терпение Ская, и возьми и всё расскажи. Тем более воспоминания не дают ему покоя. Наступил на свои же грабли. А нечего было наделять "всяких" свободой воли...Great job 17.
Отредактировано Deathstroke - Пятница, 15.05.2020, 16:28 |
|
| |
| БотАН | Пятница, 15.05.2020, 16:16 | Сообщение № 308 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| Deathstroke, спасибо за отзыв. Тридцать вторая vs семнадцатая, почти на пятки наступаешь. Про Сару сказал бы так: сбежать нельзя остаться. Или узнать нельзя забыть. Равновесие, блин, дважды, блин, динамическое, поскольку смысловое. А смыслы – штука верткая, текучая, нестабильная. Так что да, терпение, труд и глядишь, что-нибудь да как-нибудь.
|
|
| |
| БотАН | Четверг, 28.05.2020, 19:20 | Сообщение № 309 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| Всем привет. И «ау» тоже )
Глава 33. Джон
Выслушав мою идею, затем минуту спокойно подышав, Сара немного успокоилась. Конечно, мое предложение не слишком ей нравится. Но она не может отрицать, что в нем есть смысл. Также ей не нравится ситуация в целом. Но с этим ничего не поделать, в этом вся она. Умеет, применяясь к обстоятельствам, гибко и быстро менять план, но очень тяготится ожиданием. Отстранив меня, она сама откатывает только что закрытую дверь – для того, чтобы завести в ангар «импалу». А когда она сделает это, мы сядем и будем ждать. А может быть, она поступит иначе: даст волю нервам – или проявит гибкость, называйте как хотите, – и внезапно умчится в своей автолегенде. Тогда я останусь ждать в одиночестве.
Предоставляю мисс Недовольной свободу выбора, а сам иду посмотреть на заднюю комнату отдыха. Там, как и всюду в ангаре, без перемен. Два дивана, приземистый стол, чайник, в углу оставленная Сарой в прошлый раз помятая коробка с недоеденными армейскими рационами. Из нового – специфический, довольно резкий и не слишком натуральный запах, который распространяют комочки кошачьего корма на пластиковой одноразовой тарелке. Рядом еще две пустые тарелки. И действительно никого нет: насытившись, кошка и котята отправились по своим дневным делам. Это все, что я хотел увидеть.
Снаружи доносится бормотание мотора. Прислушиваюсь. Мотор слегка взрыкивает, как всякий раз при начале движения, потом звук вновь делается бормочущим и немного учащенным, потом почти глохнет. Затем мотор опять взрыкивает и тарахтит с легким призвоном. Это задний ход. Машина разворачивается. Что теперь? Уедет? Звончатое тарахтение делается громче, еще громче, затем звук становится гулким, а пол комнаты слегка вибрирует. Понятно: она заехала в ангар задним ходом, чтобы в случае тревоги сэкономить несколько секунд на старте.
К тому моменту, когда я появляюсь на пороге офиса, Сара уже выключила мотор, вышла из машины и держится за ручку двери, но дверь не задвигает. Хочет оставить открытой? Это имеет смысл для оперативности старта, зато нарушает конспирацию. Мне любопытно, что она решит. Занимаю место на давешнем деревянном ящике и готовлюсь наблюдать за этой сценой. И вдруг понимаю, что ничего Сара не решает, а всего лишь проветривает ангар от бензинового дыма. Удивительно, насколько я привык искать сложные объяснения.
«Вряд ли их понесло в Пасадену, – сказала она три минуты назад. – Не верю». Я тоже. Очевидно, что Джон и Кэмерон, куда бы их не понесло, планировали вернуться задолго до нас с Сарой. Полагаю, никак не позже половины четвертого. Пасадена не слишком далеко, сгонять туда-сюда дело нехитрое, но с тем городским адресом из списка Райнхарта ничего не понятно, операция чревата неопределенной задержкой и не приоритетна. Так что да, не верю. Зато верю, что наверняка мысленно Сара прикидывала, насколько велика вероятность, что Джон не намерен возвращаться вовсе – потому что не хочет встречаться со мной.
«Или тот причал?»
«Помнишь видео с флешки? – напомнил я. – У Джона какие-то свои дела».
«Его дела де́ла не меняют. Ждем до половины, потом я звоню, и плевать, кто нас слушает».
«Это не лучшее решение».
Сара отделалась короткой гримасой, больше выражающей не сомнение в моих словах, а намек на то, что она обо мне думает. И очень может быть теперь, стоя у открытой двери и глядя куда-то вдаль, она снова мысленно перебирает варианты и злится оттого, что сколько их не перебирай, удовлетворения это не приносит.
Выждав еще минуту, она задвигает дверь, щелкает замком, критически оглядывает коробки у стены и, как я, занимает свое прежнее, девятидневной давности место. И заводит свою любимую игру – в молчанку. Правила простые: время идет, Сара молчит. Ей нелегко просто сидеть и ждать Джона, не зная, где он, что с ним. Не звонить по телефону, не мчаться куда-то, не делать ничего. Только сидеть и слушать, как остывающий двигатель «импалы» щелчками отмеряет двухсекундные интервалы времени. Люди говорят, нет хуже занятия, чем ждать и догонять. Уверен, Сара предпочла бы второе.
Теперь, когда сошлись цепи событий и Сара встретила Джона, ей кажется, что именно Джон должен присоединиться к ней. Мысль более чем понятная: всякий полагает себя началом всех отсчетов. Но и Джон тоже. С его точки зрения это он встретил свою мать и теперь ей следует присоединиться к нему... Впрочем, может быть, что я не прав и они уже прошли эту стадию и хотели бы шагнуть в следующую, к равновесному объединению, но пока не вполне восстановили свое коллективное сознание.
Я мог бы рассказать ей о том, что мне известно про первые месяцы и даже годы, проведенные Джоном в будущем. Про то, что было для него самым простым и вместе с этим самым трудным. Командовать. Как часто он знал, что и как надо делать, и как часто не видел средств убедить в своей правоте остальных. Дело было не в том, что никто не верил свалившемуся неведомо откуда мальчишке. Мальчишка раз за разом оказывался прав, отрицать его «везение» становилось все труднее, и даже отъявленные скептики постепенно признавали авторитет Джона. Дело было в другом. По какой-то причине люди сплошь и рядом придерживаются принципа «либо верю всему, либо не верю ничему» – принципа, позволяющего не думать в каждом случае, а быстро, бездумно и часто ошибочно подбирать готовое решение. И поскольку быт сопротивленцев не располагал к прекраснодушию, они предпочитали не верить...
– Пора дать Джону свободу действий... – говорит Сара очень тихо, почти шепотом, из чего я делаю вывод, что она обращается не ко мне, а к самой себе. Размышляет вслух.
Я мог бы обратить ее внимание на то, что Джон уже взял эту свободу. Ему пришлось. И мог бы заверить его мать, что он всегда знает, что делает, и что эта твердость понимания появилась у него не сама по себе, а именно ее трудами и заботами. Сара помолчала бы, глядя в бесконечность, как она это любит делать, обдумывая что-то, и горько усмехнулась бы: «Надеюсь, что учила его не совсем плохо». «Ты учила его отлично», – искренне ответил бы я, на что Сара, возможно, возразила бы: «Но ты здесь...»
И она привела меня на встречу со своим сыном. Должно быть, ей трудно в это поверить, но она это сделала. Потому что тоже знает и всегда знала, что делает. Как иначе она могла научить сына пониманию, если бы понимание не было свойственно ей самой? Джон – ее истинное продолжение. Как Кэмерон – мое. Поэтому я не программировал ее. А Сара – Джона. Хотя пыталась. Но так уж устроены их – Джона и Кэмерон – процессоры: не поддерживают прямое программирование, только обучение через внешние каналы данных. «Хорошая страховка, если что», – не открывая глаз, согласилась бы Сара.
А сама она, сидящая напротив с привычно хмурым видом, принимает более расслабленную позу, поудобнее откидывается спиной на штабель коробок и в самом деле прикрывает глаза. Кажется, ей немного полегчало, и даже вечная ее неприветливая складка между бровей утрачивает резкие очертания. Наверное, она размышляет о том, что нам надо ехать в Лонг-Бич и устраиваться там. Поскольку не оставаться же здесь, а Джон... Да, будем честны: Джон не привезет меня в их укрытие. Поэтому – Лонг-Бич.
Наконец, чтобы отвлечь и развлечь, я мог бы поведать ей про тощего Мэта и про то, что произошло, когда незадолго до семи часов утра я очутился около его неприглядных фанерных апартаментов под мостом. Туман тогда еще не опустился, серое, совершенно невыразительное небо светлело по-утреннему, а в канале лакированно блестела нечистая бестревожная вода. Спящий внутри ящика человек пребывал, судя по всему, в состоянии так называемого медленного сна: дышал очень тихо, ровно и долго не реагировал на мой деликатный стук в тонкую трясущуюся дверь. Потом он зашевелился, заворчал и незнакомым голосом хрипло рекомендовал всем убираться к дьяволу. И незнаком оказался мне сам разбуженный, который возник передо мной минуту спустя бородатый, всклокоченный, вооруженный ободранной битой и решительным видом...
Но ничего этого я не говорю. Молчание – золото.
И настает момент, когда нашего слуха достигает знакомое бурчание мотора «раптора». Двадцать четыре минуты четвертого. Они – а я уверен, что это Кэмерон и Джон, – успели. Вот и кончилось ожидание. Мой план оказался неплох. «Раптор» подъезжает совсем близко, сообщая металлической поверхности нашего пристанища мелкоамплитудную вибрацию. Я и Сара поднимаемся с ящиков, а Сара вдобавок проверяет легкость извлечения пистолета, напускает на себя нейтральный вид и скрещивает руки на груди. В замке ангарной двери поворачивается ключ, дверь отодвигается на два фута и в светлом проеме предстает Кэмерон собственной персоной. Она в том же образе, в котором семью днями ранее очаровала парня с необычным именем Сэйдж: голубой джинсовый костюм и очки со стильными зеркальными стеклами. Увидев меня и Сару, она немножко и очень забавно приоткрывает рот, а мамочка медленным многозначительным качанием головы весьма удачно подыгрывает этой непроизвольно-человеческой реакции.
Двигатель «раптора» на мгновение поддает обороты – это поторапливает невидимый нам Джон. В ответ Кэм откатывает дверь до отказа, открывая нам вид на черный пикап, а сидящему за рулем Джону – на нас с Сарой. Мотор автомобиля глохнет, кряхтит стояночный тормоз и Джон выбирается наружу. На нем сине-серые джинсы, темная полотняная куртка, его волосы так же всклокочены, как и прошлой ночью, его мимика – смесь смущения и неискреннего раскаяния, и даже ссадина на левой щеке выражает скорее недовольство, чем признает хоть какую-то вину. Настоящий Джон Коннор.
– Вы вернулись раньше, чем предполагали, – проявляет инициативу Кэмерон.
– Зато вы что-то задержались, – сдержанно откликается Сара.
– Мы успели вовремя, – возражает Кэмерон.
– Плюс-минус, – недоверчиво поглядывая на меня, дополняет короткую историю Джон.
– Как дела с чипом? – невинно интересуется Кэмерон.
– Феерично, – отвечает Сара.
– Прекрасная работа, – добавляю я. – Вы молодцы.
– Значит, этот Джон Генри купился? – спрашивает будущий лидер.
– На какое-то время, – честно отвечаю я, и Сара мимикой подкрепляет мои слова. Никакого «где вас черти носили?» не звучит, что приятно. Сара уверенно сдерживает желание истребовать отчет об их поездке и вообще выглядит на удивление спокойной.
– Ладно, – берет она деловой тон. – Раз все в порядке, то думаю, нам пора. Поговорим по дороге, не сомневаюсь, у всех много вопросов.
«Не то слово», – взглядом соглашается Джон.
– В Лонг-Бич? – уточняет догадливая Кэм.
– Я бы оставил твое корыто здесь, – вполголоса замечает Джон, кивнув в сторону «импалы».
– Отличная мысль, – невозмутимо соглашается Сара. – Поедем на твоем звере.
Далее между матерью и сыном следует короткая переглядка, характер которой мне уяснить не удается, а Кэмерон заявляет, что ей нужно еще три минуты. Как я догадываюсь, для организации ужина для пушистых постояльцев. «Ты ничего не забываешь», – комментирует Сара. Оставив ее комментарий без внимания, Кэмерон направляется в офисную часть, а между матерью и сыном происходит еще одна, несколько ироничная переглядка. Должно быть им по-прежнему странен терминатор, который заботится о живых существах.
«Проверю, не забыли ли чего», – говорит Сара и идет к «шевроле», а Джон, проводив взглядом ее и еще раз с подозрением глянув на меня, неторопливо подходит к широкому ангарному проему. Вот наконец-то и встретились.
– Так значит, ты Скайнет? – без долгих церемоний заводит разговор Джон.
– Я кибернетический организм на платформе «Т-940», симметричная серия, биологическая внешность и ниобий-танталово-титановый эндоскелет TOK-188, – немного вычурно отвечаю я, потому что всегда забавно громоздить технические подробности в момент, когда это вообще никому не нужно. – Особая версия-носитель с дополнительными возможностями.
– «Симметричная серия»? «Версия-носитель»? – проявляет интерес будущий лидер.
– Два процессора, основной и запасной. Особая версия, носитель скопированной матрицы.
– Чьей матрицы?
– Матрицы Скайнета.
Джон следит взглядом, как его мать, сидя на пассажирском месте, роется в бардачке «импалы». Вспоминаю блестящие вонючие пакеты из-под сухой дорожной закуски. Надеюсь, их там давно нет. А если есть, то надеюсь, что Сара не надумает забрать их с собой...
– Вот и вернулись к главному, – после некоторого размышления говорит Джон, водя тремя пальцами по оцарапанной щеке. – Мне трудно в это поверить.
– Знакомо, – выбравшись из машины, откликается Сара. Она напоследок окидывает взглядом салон и захлопывает дверь.
– Из какого ты года? – интересуется Джон.
– Из две тысячи тридцать четвертого, – отвечает за меня Сара. – Понимаешь, Джон? Пит – не тот Скайнет, про который мы знали.
– Он только что сказал, что он – копия. Я правильно понял: Скайнет, что остался в две тысячи тридцать четвертом, и Скайнет, который стоит перед нами, идентичны?
– За исключением аппаратного интерфейса вооружений, – признаюсь я.
– Так почему же он другой?
– Потому что прошло время, Джон. И эти самые, как их, варианты. Тебе же объяснили.
Джон смотрит хмуро и не отвечает. А Сара косится на выходящую из офиса Кэмерон.
– Дверь запирать? – спрашивает Кэм, но мамочка обращается к Джону:
– Представь, что он был Скайнетом в прошлой жизни.
– И после реинкарнации стал Питом, – подхватываю я эту занятную версию.
– Что?
– Ты его слышал, – с наисерьезнейшим видом подтверждает Кэмерон.
Многоступенчатая гамма чувств отражается на лице Джона. То ли происходящее слишком не соответствует его ожиданиям, то ли, наоборот, чересчур соответствует... Не знаю, что его беспокоит, и выяснять некогда, потому что Сара начинает всех нас торопить. Вынужденное безделье порядком истомило ее деятельную натуру, а теперь оно закончилось, Сара вновь хозяйка своих решений и пощады от нее не будет. Она подгоняет сына, чтобы скорее заводил «раптор», подгоняет меня, чтобы не мешкал на пороге, сама задвигает и запирает дверь ангара и каким-то образом ухитряется «взять девять миллиметров» раньше меня.
– Значит, совершенствуешься? – приостанавливаясь на ходу, спрашивает меня Джон.
– Совершенствуюсь.
– Не уверен, что это хорошо.
– Уверен, что это не плохо.
– Не уверен, что...
– Джон, заводи! – нетерпеливо покачивая еще незакрытой дверцой, прерывает завязавшийся легкий диалог... сами догадываетесь, кто.
Кряхтит стартер, мотор начинает свое басовитое бурчание, а Кэмерон предлагает мне переднее место. Сара возражает в том смысле, что они могли попасть на дорожные камеры и будет лучше не менять размещение передних седоков. Джон соглашается, и я втискиваюсь справа от Сары. Задние места в пикапе не слишком просторны, и очень хорошо, что убрано все тяжелое и железное, что бренчало у сидений минувшей ночью. Хлопают двери, Джон, вместо того чтобы развернуться, задним ходом выезжает на дорогу, и мы наконец-то покидаем гостеприимный ангар.
– Кэм, а почему тарелок три? – выждав минуту, проявляю я любопытство.
– Мама и полосатик любят есть в одиночку, а рыжий и темный – вместе, – с удовольствием отвечает Кэмерон. – Кстати, тебе привет от мистера Мэйси.
– Спасибо, кто это?
– Мэтью Мэйси, – говорит Кэмерон так, будто это должно напомнить мне...
– В прошлом преподаватель математики? – догадываюсь я.
– Он самый, – говорит Джон. – Интересный тип, между прочим. Где ты его нашел?
– Я встретил его восемь дней назад, когда только прибыл в это время. А где его нашли вы?
– Там, где он теперь живет, – отвечает Кэмерон. – Ты не знал его фамилии?
– Не знал. Зато привет от него мне уже передал Томми.
– Нервный бородатый Томми, – понимающе говорит Кэмерон.
– Кто они все такие? – требует разъяснений Сара.
Разъясняю, Сара внимает, а тем временем мир ангаров и бытовок остается позади, мы выкатываем на нормальную улицу и Джон прибавляет скорость.
– Интересно, – через минуту говорит Сара. – И где же теперь живет этот Мэт?
– В маленькой чистой квартире, – отвечает Кэмерон.
– И Томми занял его место? Ага. И кто же дал Мэту денег?
– Вероятно, его дочь, – сохраняя серьезный вид, предполагаю я. – Да, представь себе, у него есть дочь, иногда они видятся, а теперь, надо полагать, у нее появилась возможность поддержать несчастливого отца. Решительная леди: ездила к нему несколько раз, не погнушалась, а место там не самое приятное – и человеческим контингентом, и ароматами...
– Там пахнет... – встревает Кэмерон, – ...не буду говорить, чем.
– Благодарю, – усмехается Сара.
– Упомянутый Томми, – продолжаю я, – видел ее дважды. Девица лет восемнадцати, на Мэта будто совсем не похожа, в мать наверное пошла, что ей весьма на пользу. Разве только нос, говорит, похож, и фигурой тонка, а в остальном полная противоположность старой швабре.
– Что?! – поражается Джон.
– Антитеза не моя. Это Том так называет своего приятеля, за глаза и, видимо, любя... Из прочих примет: волосы темные, глаза карие, больше он ничего не запомнил, имени тоже не знает. Приезжала на старой развалюхе-«шевроле» неаппетитного цвета.
Наступает молчание. Сара застывает с приподнятой бровью, Джон удивленно поглядывает на кареглазую пассажирку справа, а сама она как ни в чем не бывало преспокойно, с обычным вниманием наблюдает за дорогой.
– Так, – наконец говорит Сара. – Почему-то мне кажется, что я знаю эту его дочь.
Джон хмыкает, а Кэмерон говорит мне:
– Ты и сам наверняка не потерял бы Мэта из виду.
– Не потерял бы, но вряд ли сделал бы для него то, что сделала ты.
– Сделал бы. Немного погодя, – убежденно говорит Кэм. Возможно, она права.
– Как ты ему представилась? – спрашивает мамочка.
– Своим именем. Он знает, что я из будущего, но не знает, кто я.
– А откуда деньги?
– От Барни. На самом деле у него было двенадцать тысяч восемьсот двадцать два доллара.
– Три тысячи на дом бездомному... Как тебе такое в голову пришло?
– Просто пришло. Мэт полезен.
Сара не находит, что сказать, а Джон тихо замечает:
– Ты мне этого не говорила.
Мы уже в жилом районе, минуем бесконечные короткие кварталы, останавливаемся перед непременными «стопами», до нашего дома остается чуть более двух миль – если никому «просто» не придет в голову кружить и путать след.
– Ладно, – говорит Сара. – Зачем вы к нему ездили?
– Навестить, – отвечает Кэм. – Я обещала. А Джон интересуется местами межвременной выгрузки, и я решила познакомить его со свидетелем. В другой раз, когда будет больше времени, я хочу показать Джону все точки, какие знаю. Но я знаю их немного.
И хорошо. Наблюдение и анализ – тоже хорошо. А знают ли они, что нервный бородатый Томми присутствовал при выгрузке четыре ночи назад? Не там, у фанерного дворца на канале, а под большим мостом на шестой улице. Смотрел Томми с довольно большого расстояния, потому что тот район часто патрулируют и у бездомного не получится расположиться там надолго. «Попробуй задержись, когда копы шныряют по четыре раз в день и по два раза в ночь». Так что находился парень, если верить его словам и карте, ярдов за двести пятьдесят. И хорошо. Поскольку он в курсе, что это такое, ему совсем неохота встречаться с теми, кто эдак появляется, и по большому счету безразлично, кто там пришел, откуда и зачем... По правде говоря, вместо «безразлично» Том употребил другое слово, более энергичное и более расплывчатое по значению. Короче говоря, самой транспортной сферы он не видел, а видел только холодное сияние и отблески, как от электросварки.
Джон и Кэмерон в курсе этого происшествия. Том уведомил Мэта, а Мэт рассказал им. Не знаю, какие выводы делает из этого Джон, я же понимаю то, что когда четыре ночи назад неведомо кто и неведомо зачем прибыл из будущего, точное схождение событийных цепочек было искажено. Понятия не имею, в чем это выразится и на чем скажется.
Подъезжаем. Дом наш, против того, как он выглядел серым туманным утром, сейчас производит исключительно приятное впечатление. Оно поверхностно. Беглое сканирование три дня назад выявило невыдающуюся прочность каркасных стоек и недостаток тепло-шумоизолирующих материалов в большинстве стен. Эти скрытые дефекты гармонируют с внешними проявлениями фальши: поддельной черепицей кровли и декоративными столбами у входа. Не знаю, каким было бы восприятие какой-нибудь одной из этих неурядиц, но все вместе они создают ощущение целостности и простоты. Гармония – всегда гармония.
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 00:44 |
|
| |
| БотАН | Четверг, 28.05.2020, 19:21 | Сообщение № 310 |
Сказочник
Сообщений: 2756
| Внутри все спокойно. Гостиная, широкое окно с дверью в сад, настежь раскрытые двери боковых комнат, диваны, низкий стол, на угол которого кто-то, не будем уточнять, просыпал зубочистки и не удосужился их собрать. Не слишком обжитой интерьер. Джон внимательно его оглядывает, снимает с плеча большую серую сумку, аккуратно, стараясь не накрыть зубочистки, ставит ее на стол и с едва заметной иронией замечает:
– А днем здесь еще лучше, чем ночью.
– Времени не было обустраиваться, – оправдывается мать.
– А оружие?
– Шкаф справа от входа. В двух спальнях за одеждой. Под диваном. Доволен?
Джон на мгновение вскидывает брови и чего-то ждет. Сара закатывает глаза:
– Ящик между мойкой и измельчителем.
Джон ждет.
– И с нижней стороны обеденного стола, – вздыхает, как непонятый художник, Сара.
– Мне жаль, мам, что вчера я в тебе сомневался. – И сын обнимает мать за плечо.
Сцена радует. Кэмерон отворачивается к окну, чтобы никто не видел, что там сияет на ее лице. А я... Скажу так. Сара Коннор – единственная, кто, зная меня в настоящем, не ищет, как поживиться за счет моих ошибок. А Джон Коннор – единственный, кто в будущем использовал их не против меня, а на благо всех. Таким людям можно желать только добра.
– Что в сумке? – спрашивает Сара через минуту, когда все мы устраиваемся на диванах, кому какой приглянулся, и желающие – двое из четверых – снабжены напитками.
– Кое-что из закромов, – отвечает Джон, глядя на зелень и цветы за стеклом. – После «Трех-М» мы заскочили еще в одно место.
– «Три-М»? – переспрашивает Сара.
– Мэт Мэйси, математик, – объясняет Кэмерон. – Это прозвище придумал Джон.
– Да, такой я плохой, – подтверждает придумщик прозвищ. – Надо было захватить кой-какие припасы и запись. Нам удалось поставить прослушивание в одну фирму...
– С какой целью?
– Простое любопытство.
– Понятно, – говорит Сара. – Все же надеюсь узнать подробности.
– Как только я прослушаю запись. Не хочу поднимать шум из-за пустяка.
– Хорошо, Джон, – принимает Сара без особого энтузиазма, но все же, как мне кажется, достаточно легко. Не знаю, учится она по-новому доверять сыну или только терпит то, что считает излишней инициативностью. Трудно сказать.
– Так, Пит, ты что-то хотел нам рассказать... – напоминает Сара.
– Можно, сначала спрошу я? – останавливает ее Джон. – А то за последние семнадцать часов я узнал так много нового, что перестал кое-что понимать. Особенно это относится к так называемому «плану «Серенити». Что это за чушь? Почему ФБР и прочие вдруг отступились от нас? Откуда вам вообще про это известно?
– Что?! – недоумевает он минутой позже, выслушав мои краткие ответы. – Собирают информацию о наших связях с киборгами? Зачем?
– Тебя удивляет охота за технологиями? – спрашивает Сара.
– Меня удивляет метод.
– Когда привычные методы не приносят результат... Понимаешь, о чем я?
– Возможно. Еще одно фиаско они не переживут. – У меня возникает ощущение, что Джон сумрачно добавит: «Как в Топанге». Вместо этого он спрашивает меня:
– Почему ты рассказываешь нам это?
– Моя цель совпадает с вашей: не дать технологии военным и тем, кто за ними стоит.
– Ну... хорошо. Как будто. А в сущности это уже было. Какие-то детали, узлы, а то и сам процессор неминуемо попадают к ним, и они находят способ этим воспользоваться. Теперь же, насколько я понимаю, у них есть не детали и узлы, а... кое-что побольше. Не думаю, что получится не дать им то, что у них уже есть.
– Это осложняет задачу, – признаю я. – Но не исключает успех.
Заметно, что Сара хочет что-то добавить, но сдерживается. То же самое – Кэмерон.
– Надо встретиться с этим Олдриджем, – говорит Джон после долгого молчания.
– И я так думаю, – отзывается Сара и согласно кивает Кэмерон.
– Кажется, он все объединяет, – продолжает Джон. – ФБР, Эллисона, Конноров, засаду в этой вашей «Зейре» и, возможно, это «Серенити».
– Почему ты назвал расследование в «Зейре» засадой? – спрашивает Кэмерон.
– Создалось такое впечатление. Толкутся с умным видом, но ничего не понимая. Оттягивают на себя внимание, будто ждут, когда клюнет рыба.
– Есть в этом Олдридже что-то особенное, – тихо говорит Сара. – Не могу объяснить. Засранец, но необычный. И я... я должна быть благодарна ему.
– За то, что показал тебе запись со мной и Чарли?
– Этого я еще не рассказывала... – Сара недовольно поворачивается к Кэмерон.
– Она, она, – чуть улыбается Джон. – Видишь, все сходится. И тебе и мне следует поблагодарить этого загадочного парня.
Я бы добавил, что в человеке, принявшем столь заметное участие в событиях обеих соединившихся вариантов и до сих пор остающемся в тени, впору заподозрить мистическое.
– Только будьте осторожны, – предупреждаю я.
– Он так опасен?
– Мы опасны для него, – отвечает Джону Кэмерон.
– Да, – соглашается Сара. – Уверена, наш контакт с ним обрадует не всех... Ладно, Джон, время есть, подумаем. Что-нибудь еще тебя интересует прямо сейчас? Нет? Тогда я хочу кое-что тебе показать. Ты сам упомянул «Зейру» и... Пит, извини, но ты же понимаешь.
Конечно понимаю: на сцене должен появиться «Турок». Во время ночного собрания дело до него не дошло. Или Сара почему-то решила не показывать свою находку Чарли, а теперь ей очень хочется удивить Джона. Она ведет всех нас в дальнюю комнату, где в углу, на низком неудобном столе, рядом с монитором, клавиатурой и мышью стоит Он. Его величество Черный Системный Блок во всей приземистой лаконичной красе, с открытым массивом из четырех дисков и хромированной ручкой, за которую восемь дней назад я, не зная ее прочности, не решился нести этот агрегат. Сара подводит Джона к столу, подвигает ему стул, взятый от стены, слегка нажимает на плечи, приглашая сесть, и когда он подчиняется, спрашивает, что он видит. Джон отвечает:
– Прежде всего, ты не раскошелилась на нормальную клавиатуру. Я терпеть не могу...
– ...черные кнопки с белыми буквами. Надеюсь, один день ты это переживешь.
– Кстати говоря, – замечает Кэмерон, – на старых печатных машинках всегда были только черные клавиши с белыми буквами, и никто не жаловался.
– Откуда ты все знаешь? – усмехается Джон. – Ну хорошо, еще вижу странный системный блок. Я бы даже скорее сказал, что это дисковое хранилище, если бы подключенная напрямую периферия не указывала на обратное.
– А что еще? Ну же, Джон.
Он только пожимает плечами, и Сара, вздохнув, нажимает кнопку питания. «Турок» зажигает свои огоньки – синий и два желтых внизу, три красных наверху – начинает шуршать вентиляторами. Затем дважды пищит и мы слышим звук раскрутки дисков.
– Ну? – торопит Сара.
– Подожди, он загрузится... – Джон обрывает фразу. – Это что, три точки? Это «Турок»?!
– Наконец-то догадался, – ворчит Сара.
– Он был в «Зейре»? У той Уивер, которая... не Уивер? Кэм, этого ты мне не рассказала.
– Не рассказала, – признает Кэмерон. – Боялась, что мамочка меня пристукнет.
Джон смущенно запинается, вероятно первый раз услышав, как Кэм теперь называет Сару. Уловив его озадаченность, Сара мечет в мою дочь мрачный взгляд:
– Хватит с тебя и файлов от агента Засранца.
Джон делает вид, что чрезвычайно заинтересовался мелькающими на мониторе данными о загрузке, и тем самым выигрывает достаточно времени, чтобы принять к сведению и усвоить скрытый сигнал Сары о том, что отныне «мамочка» – это нормально.
– Значит, ты его нашла. Поздравляю, – помедлив и не отводя взгляд от экрана, говорит он. – В смысле компьютер, а не агента... Но как он попал к этой Т-1001?
– Не знаем, – отвечает Сара. – И для чего он ей, тоже не знаем. Сплошные предположения. И Джон Генри сегодня высказал еще одно.
– Неужели? Какой молодец... – Джон тянется к «неправильной» клавиатуре. – Ага, загрузился... Вы вообще-то смотрели, что здесь есть?
Сара отвечает, что конечно смотрели, и подает мне заковыристый знак пальцами, который я истолковываю как требование огласить технические подробности. Мне сегодня не привыкать, и я вкратце формулирую для Джона все, что узнал об особенностях и возможностях этого компьютера.
– Многомерное конфигурирование? – рассеянно переспрашивает будущий лидер, раскрывая один за другим настроечные параметры в системной консоли. – Звучит богато... Хоть и непонятно... Проклятый юникс... Обожаю... – непоследовательно бормочет он. – Вы знали, что кроме четырех наружных здесь есть еще один, внутренний хард?
– Не знали, – по старой привычке сходу сдает меня дочь.
– И почему бы это? – ни к кому не обращаясь, на грани слышимости ехидствует Сара.
– Потому что мы не отслеживали разделы и расслоения, – отвечает Кэмерон.
– А мне почему-то стало интересно, – говорит Джон.
– Внутрь мы тоже не заглядывали, – договаривает Кэм.
– А давайте заглянем? – предлагает Джон. – Посмотрим, из чего он слеплен.
– Стоит ли? – начинает беспокоиться Сара.
– Помнишь, что рассказывал тебе Энди? Здесь детали от трех Эксбоксов...
– ...и четырех Плейстейшен, – усмехается Сара. – Думаю, Энди преувеличивал.
– В любом случае я хочу это увидеть. А ты разве нет? Где там мои инструменты?
Сара сдается, и Джон, вооружившись крестовой отверткой, быстро выкручивает винты и снимает боковую стенку системного блока, и нам предстают его внутренности, покрытые налетом пыли. Машина собрана на системной плате среднего формата. Собрана весьма плотно, компактно и аккуратно: никакой путаницы питающих проводов, никаких завитых спиральками шинных выбросов, все гибкие соединения проложены либо в специальных каналах, либо стянуты в строгие пучки и закреплены хомутами. Все шесть слотов расширения заняты – один видеокартой, а к остальным подключены модули неизвестного происхождения и непонятного назначения. Вероятно, это и есть части игровых приставок, творчески примененные Эндрю Гудом. Радиатор процессора круглый, с множеством медных пластинок и вентиляторной крыльчаткой из полупрозрачного пластика. Изящно.
У задней стенки, около дополнительного вентиляторного блока приспособлена корзина для дисков, причем не с одним, а с тремя винчестерами. Джон перезапускает компьютер, убеждаясь, что стартовая система видит только один, стучит по корзине пальцем и говорит:
– Думаю, в такой горячей машинке целых два лишних харда – это неправильно.
– Согласна, – говорит Кэмерон.
– Зачем же они там? – спрашивает Сара.
– Не знаю. Попробую вычислить, какие именно лишние.
– Вычислять не надо, – говорю я и прикладываю указательный палец по очереди к каждому из трех шлейфов данных. Сигналы я чувствую только в одном. – Верхний и средний.
– Ловко, – одобряет Джон. – Рискнем отсоединить налету?
– Зачем их отсоединять? – не унимается Сара, которой не по душе вся эта процедура.
– Вынем, рассмотрим вблизи. Мам, пойми, тут что-то не вяжется. Сама же видишь, это не тяп-ляп-барахло. С одной стороны. А с другой...
Джон не договаривает, пытаясь отследить подключения неработающих «хардов», но учитывая малооткрытость разводки, это ему не удается. Тогда он решается и, не останавливая компьютер, но запустив консольный монитор, «налету» выдергивает штекеры. Ничего не происходит, «Турок» жужжит по-прежнему и не сигнализирует ни о каких ошибках. Фокус удался, и сняв корзину, Джон быстро вывинчивает оба винчестера. Далее происходит заминка: для проверки винчестеры надо подключить к другой машине, но у нас ее в общем-то нет, только сервер станции отправки, который мне бы не хотелось использовать для таких экспериментов. Строго говоря, у нас есть еще две подходящие машины – я и Кэм, но тогда люди не увидят результаты. А если даже я выведу какое-нибудь изображение на монитор, Джон вряд ли поверит таким данным. Кратко излагаю наши возможности, и Джон, которому не хочется ждать и при том хочется самому докопаться до истины, решает, как быть, задумчиво качая на ладонях добытые «харды».
– Что ты надеешься там найти? – волнуется Сара. – Секретный дневник Энди Гуда?
– Не знаю, все может быть. Но не на этом, – Джон приподнимает винчестер на правой ладони. – На этом я вообще ничего не надеюсь найти: у него не вращается блин.
– Какой блин?
– Круглая пластина из ферромагнитного материала, – информирует ее Кэмерон.
– Именно, – говорит Джон. – Если покрутить корпус вот так... видишь? то эта штука внутри поворачивается, и это всегда слышно. А здесь тишина.
Кэмерон берет винчестер с ладони Джона и, прислушиваясь, совершает им несколько вращательных движений в плоскости диска.
– Да, тишина, – свидетельствует она. – У меня нет точных данных по такой модели, но этот экземпляр приблизительно на три-четыре унции легче, чем должен быть.
– Выходит, в нем вообще нет этого блина? – догадывается Сара.
– Скорее всего, в нем также нет мотора и блока магнитных головок, – говорит Кэмерон.
– Что же тогда в нем есть?
– А давайте узнаем, – предлагает Джон.
– А если испортишь?
– Мам, он уже испорчен, из него вытащили механику, и даже воздух в банке уже не сверхочищенный, а самый обычный. Так что поверь, мы ничем не рискуем. – Он выуживает из коробочки отверточную насадку с мелким шестигранником и протягивает руку за винчестером, но Кэмерон не отдает его:
– Позволь, его открою я.
– Почему? Ты что, думаешь, там может быть бомба?
– Джон, просто пусть это сделает она, – решительно поддерживает Сара.
Джон пожимает плечами, отдает отвертку Кэмерон, и та, отойдя к дверям и отвернувшись от нас, начинает вскрытие, а лицо Сары становится напряженно-озабоченным.
– Здесь нет бомбы, – докладывает Кэмерон через минуту и поворачивается к нам. – И вообще почти ничего нет.
Она права. Внутренность винчестера свободна от всех механических элементов. На том месте, где раньше был установлен узел магнитных головок, помещена узкая плата шириной менее дюйма с десятью микросхемами в два ряда. Остальной объем пуст и окружен бортиками из какого-то черного пластика, образующими квадратную коробочку, по всему внутреннему периметру которой во множестве блестят мелкие золоченые контакты.
– И что это такое? – интересуется Сара.
– Понятия не имею, – признается Джон. – Никогда такого не видел.
– Я тоже, – говорит Кэмерон.
– Видеть не видела, но знать должна, – указываю я.
– Должна? Ты хочешь сказать...
Да, хочу. Иная по форме, но аналогичная по назначению полость имеется у нее в черепе: место под структурный накопитель, емкость для сина. И в бывшем винчестере тоже оборудована именно такая емкость.
– Откуда у Энди могла быть эта штука? – через полминуты восклицает Сара.
– Я все-таки не очень понимаю, – говорит Джон. – Ты сказал...
– Или у Энди его и не было? – перебивает Сара. – Здесь же пусто. Но все-таки откуда-то он про него знал, рассчитывал получить и готовил место. – Она переводит дух. – Или это не Энди? С ним работал тот русский, Дмитрий, фамилию не помню.
– Ты сказал... – снова пытается встрять Джон, но покосившись на взволнованную открытием мать, решает не требовать разъяснений немедленно.
Сара, нервно пройдясь по комнате, приводит еще несколько скоропалительных соображений про Энди, Дмитрия, син и сопряженные с ними обстоятельства, после чего останавливается передо мной и более уравновешенно замечает:
– И какое к этому отношение имеют Т-1001 и Джон Генри? Я чувствовала, что здесь кроется что-то еще. Что-то плохое. Отнюдь не шахматы.
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 00:45 |
|
| |
