Джош Фридман не очень шутил, когда неделю назад описывал в своём блоге своё затянувшееся депрессивное состояние и попытку выйти из него при помощи психотерапевта. В её двухнедельное отсутствие он и впрямь решил воспользоваться её советом и написать что-нибудь про свою потерянную любимую работу в целях психологической самотерапии. В этот раз получилось довольно интересное сочинение о специфике креативной работы. О вопросах, на которые не нужно отвечать и деталях, которые нельзя упускать. — размышления Джоша Фридмана о работе над Sci-Fi сериалом.

Как-то мне посчастливилось поговорить с одним из моих самых любимых авторов жанра научной фантастики. Тогда он не смог дать мне ответа на мой главный вопрос.

Речь шла об одной книге, и я решился спросить об одной из основных загадок, касающейся содержания. (Я не могу открыть имя автора, поскольку у меня нет времени звонить ему и просить на это разрешения). Поэтому:

ПИСАТЕЛЬ: Я не могу сказать тебе, Джош. У меня нет ответа.
Я: На самом деле? Но это самый главный вопрос, касающийся ваших персонажей, и над которым гадают читатели.
ПИСАТЕЛЬ: Но я тоже гадаю, как и они.

Это говорит нам о следующем: когда ты создаёшь свой вымышленный мир, то всегда с какого-то момента он вырастает в нечто большее, чем то, о чём ты хотел рассказать.  Границы становятся размыты и место нового поселения не ясно. Возможно, ты бы мог использовать очевидные зацепки и пойти по пути, который бы всё разъяснил, но ты его избегаешь: "Только не сейчас... Ещё не время".

Если ты на правильном пути, в твоём мире кипит жизнь на каждом углу, даже если у тебя не было времени туда заглянуть и выяснить, что за хрень там творится.

Этот мир полностью твой, но он многозначен, таинственнен и не совсем понятен. В нём я знаею ответы на тысячи вопросов, но если нет другой тысячи вопросов, которые возникли за границей моей креативной сферы, я чувствую себя занятым описанием, и мне становится скучно. И это именно то, что бесит теле-продюсеров.

В последней серии сериала Terminator: The Sarah Connor Chronicles Born to Run, Кэмерон предлагает Джону забраться на неё и сделать надрез, чтобы проверить, нет ли утечки в ядерном блоке питания. Это то, что она говорит. Но мы можем усомниться в том, что это её истинное намерение. Она определённо знает, что на самом деле с блоком и вероятно делает это, чтобы добиться расположения Джона. Вместе с тем её поведение не похоже на холодный расчёт.

И вот что мне сказал по этому поводу один из выпускающих продюсеров.

ОН: Я чё-то не понял эту сцену.
Я: То есть?
ОН: Просто не понял. Зачем она это делает? Почему? И почему он это делает? Для того, чтобы поцеловать её? А она этого хочет? Что ей от него нужно на самом деле?
Я: Ну, здесь могут быть несколько причин. Мы ведь не знаем, что у ней на самом деле на уме, так ведь?
ОН: А разве мы не должны?
Я: Мы  — это кто? Создатели, вы и я? Или зрители?
ОН: Ну, как. Все вышеупомянутые.
Я: Вот я и говорю, — эту сцену можно понимать по-разному.
ОН: А ваш любимый вариант?
Я: Для меня все они дети Господни.

За это они и ненавидели меня.

В общем, хотите вы этого или нет, причина непоняток не в моей лени. Уж так мне нравится, на бумаге или на экране: органичность, неоднозначность, плюс немного беспорядка и обязательная возможность для различного толкования. И я понимаю Вас — если это не захватывает, то для зрителя оно становится неотличимым от режиссёрской лени.

Я могу перечислить, по крайней мере, четыре причины, по которым Сара дала Джону уйти с Уивер. И назвать ещё больше причин, по которым Джон это сделал.

Я также только приветствую мнение, что оба решения были дурацкими, и что Сара и Джон, которые живут в вашем представлении, ни за что бы этого не сделали. Потому что у вас есть Богом данное право, отказаться идти за мной и пробираться через джунгли своим путём.

Это не значит, что я отрицаю свою ответственность. Неудачное творение- хитрый демон, который обретает всевозможные формы и иногда вполне ладит с писателем, который принял его за таинственное.

И вот на этом месте позвольте мне сказать вам то, что может  показаться противоречием предыдущему: в Sci Fi TV нет НИЧЕГО более важного, чем точные, специфические детали. К примеру:

В серии 1-2 (The Turk, сценарист Джон Верт), Терминатор Кромарти похищает учёного, чтобы тот помог ему в наращивании телесного покрова. Для этого Кромарти даёт ему рецепт из будущего, который пишет на стене лаборатории. В период написания сценария Джон позвонил одному биологу, попросив его написать формулу, которая выглядела бы подходящей для выращивания кожи на киборге. Далее Джон дал эту формулу нашему дизайнеру, чтобы тот, в свою очередь, попросил художника- декоратора нарисовать ее на стене. Это — часть нашей рутинной работы.

Вечером перед съёмками мы пришли проверить, как эта формула выглядит на стене. Час был поздний, и не надо объяснять, что команда сериала очень не хотела выбиваться из графика. Тем не менее, между нами произошёл следующий разговор:

Я: Чего-то тут не то.
ДЖОН: Согласен. Но что?
Я: Что-то здесь неправильно.
НАШ ДИЗАЙНЕР: Не мог бы ты уточнить? Мы сразу исправим. Наклон букв? Размер шрифта? Цвет? Что именно?
Я: Не знаю, как сказать.… Просто это не выглядит так, будто это написал терминатор.
ДЖОН: Точно.
НАШ ДИЗАЙЕР: Хм...

Дальше состоялся долгий разговор, в котором мы перетёрли сопутствующие темы:

Был ли в фильмах когда-нибудь показан почерк Терминатора?

Есть ли у них особенный стиль письма?

Было бы это похоже на машинописный текст или на обычный текст от руки при учёте их двойственности и соотношения "рост — расстояние до поверхности"?

Маскировали бы они свой почерк под человеческий?

И, в конце концов, тогда откуда бы они брали инструкции насчёт этого?

В конце концов, мы стёрли всё написанное и написали снова.

На этот раз как бы в более... Терминаторском стиле.

Подобные заморочки происходят в мире на каждой съёмочной площадке каждый день. Могу биться об заклад, что в этот момент, в десять часов вечера, где-то в Голливуде какой-нибудь выпускающий продюсер пялится на какие-нибудь шторы, или на пару обуви, или на кровавые отпечатки, или на пулевое ранение и старается выверять баланс между сюжетом, персонажами и verisimilitude. Такова работа. По большому счёту, это относится к каждому.

Но в Sci-Fi ты ещё должен разбираться с этим:

Я: Нам нужно переделать эту трансформацию писсуара, Джим.
ДЖИМ: А в чём проблема?
Я: Она как будто появляется из писсуара.
ДЖИМ: А разве не так?
Я: Нет. Она должна трансформироваться в женщину. А сейчас это выглядит так, будто писсуар рожает её. Это слишком.  
ДЖИМ: Ага, я врубился.
Я: Попробуй здесь подумать о женской фигуре на носу фрегата.
ДЖИМ: Круто. Хорошее замечание. Я так и сделаю. (Ему это на самом деле понравилось.)

Телевизионная фантастика предлагает картинку, а книжная — воображение.  Книжный образ вбирает массу оттенков, которые различаются читателем в зависимости от его индивидуальности, в то время как сериал даёт одно изображение для всех. Мы все по-разному представляем себе,  как детектив Борлу не видит параллельный город в книге Чайны Мьевила, но Бог в помощь тому несчастному кинематографисту, который должен будет придумать, как это показать всем.

Поэтому мы (ну, или я) стараюсь скрепить конкретику изображения (терминаторский почерк, писсуар) с книжной многовариантностью того, что мы не видим, но чувствуем (почему она делает то, что она делает?).

Это справедливо не только для научной фантастики, но особенно для неё. Фантастика размышлений и споров есть споры и размышления. Придумывание чертовски красивых вопросов без ответа может стать актом искуства, — спросите Шрёдингера и его кота. Остаётся только надеется, что если кто-нибудь когда-нибудь откроет его ящик, то обнаружит в нём, живым или  мёртвым, охренительно классного котяру.