|
Мадера
|
|
Evillight  | Понедельник, 14.12.2015, 06:58 | Сообщение № 11 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава VI
***
Утро началось с досадной потери. Привычно взглянув на свои часы, Крыса увидела четыре кривые загогулины. Двоеточие посередине подрагивало, отмеряя секунды, но без цифр это были не более чем конвульсии. Удароустойчивые и водонепроницаемые, часы были прочными, но, увы, очень старыми, и, наверное, заплыв по Фресно просто приблизил их естественный конец. С этим стоило смириться… к счастью, в радиусе непосредственной досягаемости они были не единственной умной электроникой.
-Сколько времени?
-Тридцать пять часов семьдесят семь минут, - как ни в чём не бывало, откликнулся Т-800. Он пробыл в комнате всю ночь, как и обещал, стоя возле входа.
-О-йо… - Крыса помрачнела, но не высказала вслух то, что подумала.
-Данные неверны, но мне и так ясно, что сейчас утро, - отметил он, и она немного устыдилась своего умозаключения. Он говорил так, словно свыкся со своими неполадками и даже научился избегать создаваемых ими неудобств, почти как человек с психическими отклонениями, понимающий, что он нездоров – правда, Крыса не хотела гадать, насколько глубоки нарушения в нейросетевом разуме её необычного и, безусловно, опасного соседа. Пока он ведёт себя миролюбиво, лучше обходить острые углы и придерживаться политики взаимности.
Плечо болело, но меньше, чем вчера, остальное тело вроде бы тоже ни на что не жаловалось, и она встала. За решёткой окна сквозь сероватые клочья тумана виднелся проспект Йосемити. Разумеется, нигде не сохранилось указателей и номеров построек, но она бывала на этой улице и кое-что помнила, а в нынешнем её пристанище когда-то располагалось отделение «Банка Америки».
«До чего пафосное название, - фыркнула девушка, мусоля во рту пересохший язык, - как и игры, в которые играли посетители. Задумывались ли они о смысле того, за чем так остервенело гнались? И знали ли, что всё это рухнет в одночасье? Ладно, пора жить сегодняшним днём…»
-А откуда у тебя тушёнка?
-Взял у одного из убитых.
-Понятно, значит, тут её нет. Но я тебе признательна… и пить хочу так, что аж жуть.
-На первом этаже бочка.
Она устремилась вниз по лестнице, в красках представляя себе полную бочку чистой дождевой воды. Ёмкость посредине комнаты этажом ниже, изнутри покрытая засохшей извёсткой, её безжалостно разочаровала.
Вода там имелась, но на самом дне, хотя справедливости ради стоило признать, что чистая. К краю бочки кто-то заботливо подвесил половинку пластиковой бутылки на верёвочке, и, кем бы он ни был, Крыса сказала ему спасибо. С превеликим удовольствием напившись, она почувствовала, что жажда накатила сильнее, и выпила ещё целых два черпака.
-Ты много народу здесь видел? Ну, кроме меня, - вернувшись наверх, она расхаживала кругами и прикидывала, как и когда будет удобнее и безопаснее продолжить путь домой. Т-800 уселся на подоконник и смотрел в окно, вертя между пальцами гильзу. Эта нетипичная для машины мелочь так привлекла внимание Крысы, что она забыла, о чём спрашивала.
-Двенадцать, но их больше.
-Ага, семьдесят восемь… а ваши тут есть? – осторожно коснулась она нежелательной темы.
-Я посылал локационный запрос, но ни одна боевая единица не ответила.
-Хм, с тобой были ещё двое. Где они?
Вместо ожидаемого «не знаю» киборг пожал плечами, и это была вторая замеченная Крысой любопытная странность. Покопавшись в воспоминаниях, она извлекла оттуда тихий вечер у импровизированного камина, когда Джон рассказал ей о своём друге детства. Перепрограммированный Т-800 модели 101, которого он называл дядей Бобом, поначалу тоже был неотёсанным дубом: морда кирпичом, куцый словарный запас, бездумная прямолинейность. Скорее всего, изначально все терминаторы таковы, но после активации самообучения он стал быстро меняться, обрёл свой собственный характер. Он научился улыбаться, шутить и общаться с людьми не только при помощи оружия, узнал, что такое доверие и привязанность и наверняка очень не хотел умирать, вися над контейнером с расплавленной сталью, разве что не мог воспротивиться программе. Возможно, это фантазии Коннора, но если нет, то не значит ли это, что самоосознание, мировоззрение, эмоции и другие черты живой личности не являются безраздельной монополией человека?
Крыса вздохнула и встряхнула головой. Не об этом надо думать, а о скорейшем побеге из Мадеры, и раз уж с ней под одной крышей оказался тот, кто спас ей жизнь и не только, неплохо было бы попробовать заключить «официальный» тактический союз.
-С какой целью ты сюда пришёл? Если что-то сверхсекретное, оставь при себе, - выкрутилась она, предвидя вероятное возражение, - но, вообще, тебя что-нибудь здесь держит?
-У меня есть миссия. Параметры… неизвестны или утеряны, - впервые за весь разговор у окна терминатор к ней повернулся, и ей стало не по себе, - но она не связана с Сопротивлением.
-Как так не связана?..
-Как есть. Последняя директива Скайнета не содержала задач по устранению людей, если они не будут… как там у вас говорится? – прищурился он, - путаться под ногами.
-Здорово. А с миссией можно повременить или она срочная?
-Бессрочная, - сказал он вполголоса, заставив её насторожиться. – А что?
-Да так, - робко улыбнулась Крыса, переминаясь с ноги на ногу. – Не сочти меня трусихой, но я не хочу разгуливать по этим очкурам в одиночку. Если тебе не трудно, не мог бы ты проводить меня до гаража, где на меня напали эти уроды? Там мотоцикл, я сяду и уеду…
-Хочешь, чтобы они снова напали? – резонно оспорил Т-800. - Наверное, мотоцикла там уже нет или они слили бензин. Горючее лишним не бывает.
-И то верно, - грустно пробормотала она, - ну тогда… пожалуйста, составь мне компанию до южного выезда, о’кей? Пока ты остаёшься в городе, это не идёт вразрез с миссией.
-Как пожелаешь, я не против.
Такого лёгкого согласия Крыса не ждала, но, если рассудить здраво, в этом не было противоречий. Есть миссия, предопределяющая все его действия, и есть глюк, не позволяющий ему её убить. Если не выходить за определённые рамки, то финт ушами удастся, и она выберется из Мадеры живой и невредимой… впрочем, она не считала это финтом. Это не обман, а наоборот, признание слабым превосходства сильного, который не приказ выполняет, а помогает добровольно. Она ценила уже одно то, что он не отверг её скромную просьбу.
Затаптывая кострище, она краем глаза следила за своим спутником, деловито проверявшим патроны в каждом из орудий убийства, которых насчитывалось три – «глок», шестиствольный пулемёт и обрез – и до неё начало доходить, что она чувствует: жалость. О да, он враг, но какую судьбу предрешил ему сбой? Что будет с ним, когда они расстанутся и она отправится в долгий пеший путь, а он вернётся в этот зачумлённый город? Картина привиделась безрадостная – тишина, полумрак, разруха и он, неподвижно сидящий на подоконнике без целей и задач, обречённый сидеть там вечно, пока не иссякнет энергоблок… будь он хоть трижды неодушевлённым предметом, такого он не заслужил.
***
Не рискуя высовываться на шоссе и широкие улицы, они шли дворами. Угрюмое, больное утро мало-помалу мутировало в столь же неприятный день. Погода никак не переменилась – ни прояснений, ни дождя, ни ветра, и Крыса, никогда не любившая жару, начала скучать по солнцу.
Между нею и Т-800 сохранялось расстояние в три метра. Она прекрасно понимала разницу между перепрограммированным, то бишь одомашненным терминатором и «диким», у которого что-то переклинило в мозгу. Бывает так, что стихийно возникшие глюки стихийно же и исправляются, и в этом случае она труп, потому что от пули не убежишь – но теоретически, пока он будет выхватывать оружие и прицеливаться, она шмыгнет за угол какого-нибудь здания, а дальше всё зависит от навыков ориентирования на пересечённой местности…
-Что такое «эсесовец»? – внезапно прервал киборг тягостное получасовое безмолвие.
-Э-э, - не готовая к каким-либо вопросам от бредущей справа фигуры, Крыса почесала лоб, - я думаю, послать запрос в базу данных Скайнета будет результативнее.
-Пытался, ответа нет.
-Доступ запрещён?
-Нет, теряется сам запрос.
-Наши технари ухмыльнулись бы в бороды и сказали бы, что не пингуется, - схохмила Крыса, но приструнила свой юморок и не стала съезжать с темы: - Я объясню, но заранее предупреждаю, что я косноязычная. Не факт, что поймёшь. В общем, была в истории человечества война. Вторая Мировая, война между крупнейшими державами мира за передел сфер влияния. Нынешнему аду она и в подмётки не годится, но ужасов хватало. Самыми весомыми игроками были русские и немцы, которые и заварили всю эту кашу. Так вот, СС – это особые войска нацистской Германии. Одно их упоминание вызывало в массах страх, потому что они шли напролом и косили противника без жалости и сострадания, а своему уставу подчинялись так же беспрекословно, как вы – директивам Скайнета. Речь о большинстве, конечно, они же люди из плоти и крови… но, как ни крути, это была элита из элит. Принимали туда только тех, кто соответствовал нацистским военным стандартам, и даже внешность играла роль. Знаю, смеяться не будешь, но я так и вижу твои щи на их плакатах.
Выслушав, «эсесовец» не рассмеялся, как человек, нет, но – мимолётно улыбнулся? Или это тень от пряди волос так упала на его лицо? Нет, Крыса поклялась бы, что не тень. Лёгкая эфемерная улыбка не продержалась и секунды, но она была!
-Можно и я кое-что полюбопытствую?
-Что?
-Я в курсе, что ты из серии Т-800. А модель какая?
-Т-850ЕS, - поправил он, - модель I-4C4-0, индивидуальный номер 8-11.
-Ой… - стушевалась Крыса, зажав рот рукой. – Извини. Я никогда о таких не слышала и думала, что верх совершенства у вас Т-800. Получается, ты следующая ступень эволюции?
-Скорее боковая ветвь.
-И что означает «ES»?
-Экспериментальная серия.
-А почему номер индивидуальный, а не серийный? – она запуталась, но учла, что ей будет чем «порадовать» командование. Какие-никакие, а сведения о вражеской армии.
-Все боевые единицы моей модели имеют разный внешний облик, - развеял терминатор ореол тайны. - Так задумано для большей эффективности контактов с людьми, а многие предыдущие модели сняты с производства как не окупающие затрат.
-Например, 101, да?
-Да, они самые узнаваемые.
Крысе не потребовалось разъяснений. В масштабных сражениях она не участвовала, но выражение «вижу сто первого, стреляю ЭМИ-снарядом» от танкистов слышала неоднократно. Сначала «сто первых» было как грязи, затем они стали попадаться реже, а за минувший год буквально вымерли.
-Так, значит, ты такой один, да?
-Верно.
Неспешное сотрясение воздуха не давало ей увязнуть в депрессивных раздумьях, и как только оно прекратилось, они придавили её всем своим весом. Этому способствовало и то, что по мере удаления от центра она видела всё меньше целых зданий и всё больше россыпей колотого кирпича. Растительность, ограничивавшаяся зелёными насаждениями на некогда оживлённых улицах, на окраине была гуще, но Крысу снова посетило ощущение безжизненности этих с виду живых и зелёных кустарников, деревьев и травы. Пыль, оседавшая на листьях, будто отнимала у них цвета, а штиль и неизменный туман консервировали, парализуя движение, которое и есть жизнь.
-Уфф, - устав, девушка остановилась, вынув карту и спрятав обратно. Однообразие пейзажа не позволяло точно определить масштаб, но расчёты были приблизительны, и ей хватало того, что впереди начинались плантации. – Осталось немного.
Терминатор терпеливо ждал, пока она переведёт дух, стоя в трёх метрах от неё. У них не было договорённости, он сам каким-то образом уяснил, что подходить ближе не следует, и то, что она вдруг подпрыгнула на месте, как ужаленная, невольно сделав два шага к нему, могло быть лишь следствием опасения куда более сильного, чем недоверие человека к машине. Проследив за её стекленеющим взглядом, он понял, что заставило её позеленеть и покрыться пупырышками…
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Четверг, 12.04.2018, 15:12 |
 |
| |
| Evillight | Понедельник, 14.12.2015, 16:31 | Сообщение № 12 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава VII
***
Она бы закричала, но зрелище лишило её голоса и застопорило мыслительный процесс. Многого можно испугаться – огня, пропасти на ровном месте, зверски изуродованного трупа, агрессивного существа безотносительно того, из мяса оно сделано или из металла… да и собственную тень некоторые принимают за жаждущего крови призрака – но все эти вещи вполне обыденны. Крыса не очень-то верила в сверхъестественное, однако не в состоянии была оценить с иной точки зрения неопознанное, не поддающееся разумному описанию нечто, медленно выползающее с обочины на дорогу.
Труп и впрямь был в наличии, и ей даже показалось, что нечистоплотный старый бродяга в обносках ещё жив, но это была иллюзия. Он плыл, парил… чёрт знает, как, но перемещался над землёй вверх животом, свесив руки и ноги, запрокинув голову, и его белое, как мел, покрытое синеватыми жилками лицо являло собой гримасу эталонного, неразбавленного истинного ужаса. Вылезшие из орбит глаза чернели навсегда расширенными зрачками, рот беззвучно вопил, костистые пальцы с обломанными ногтями сводила предсмертная судорога, но это было не главное. Мертвяк находился внутри бесформенного полупрозрачного объекта, похожего на гигантское увеличительное стекло или шмат студенистого вещества, который криво, искажённо отражал и преломлял тусклый свет и полз… или тёк по дорожному полотну, не отбрасывая теней и не издавая звуков.
«Эта штука… или тварь… сожрала старика? И нас хочет сожрать?!» - плодились в уме догадки одна другой жутче, и Крыса сама не заметила, как придвинулась к терминатору ещё на шаг.
-Не суетись, - невозмутимо сказал тот. Её сообразительность в эту минуту оставляла желать лучшего, и он сподобился поведать, почему паниковать не стоило: - оно не живое. Я такого раньше не видел и не знаю, откуда оно взялось, но точнее всего будет назвать это пространственно-гравитационной аномалией.
-Ч-что… что это?! – наконец, вымолвила Крыса. Нашарив пистолет, она наставила его на объект и вот-вот нажала бы на спуск, если бы не рука «эсесовца», перехватившая её запястье.
-Аномалия, - повторил терминатор. – В ваших естественных науках нет знаний о таких вещах, но это не форма жизни и не оружие, а просто неизученное природное явление. Разве ты не видишь, что оно нас игнорирует? Расслабься и не трать патроны, они тебе ещё понадобятся.
Это прозвучало так просторечно и по-человечески, что напряжённость, превратившая всё её тело в жёсткую пружину, немного снизилась, и она стала дышать глубже. Даже то, что он к ней прикоснулся и до сих пор держал за руку, не добавило волнения, а напротив, вселило уверенность, которая вскоре победила шок и позволила последовать его совету.
-От чего он умер? – спросила она, успокаиваясь.
-От разрыва сердца.
Что ж, судороги и синие вены это подтверждали. Крыса искренне жалела несчастного. Стоптанные сапоги, на плече котомка… он больше походил на одинокого иногороднего путника, чем на местного недочеловека. Она некстати подумала о потусторонних материях и заслуженности наказания (кому, что и за что), а аномалия, между тем, лениво пересекла дорогу и, как диковинный катафалк, «увезла» своего пленника в заросший бурьяном разлом обрушенного дома. Не меняя курса, не проявляя активного начала, она удалялась восвояси, и удивительнее всего было то, что полынь, каменная кладка и другие твёрдые препятствия не проминались под нею и не ломались, а причудливо гнулись, расступались и смыкались, плавно и бесшумно пропуская её через себя.
-Пойдём быстрее, - прошептала Крыса. Терминатор отпустил её руку, и только сейчас она поняла, что стоит совсем рядом с ним, задирая голову, чтобы смотреть в глаза, а не на застёжку куртки. Как и в прошлый раз, у костра, он отошёл сам, и они с удвоенной скоростью продолжили путь.
***
Коннор не говорил ей об аномалиях, а ему, в свою очередь, не сказал пропавший без вести разведчик. Если бы кто-то столкнулся с ними и проинформировал базу, командиры уже вовсю трубили бы об этом – та сторона, что первой исследует и приспособит для военных нужд эту очевидно небезопасную хрень, получит ключ к победе! И что-то подсказывало Крысе, что это будет не…
-Осторожно, - Т-850 снова схватил её за предплечье и резко отдёрнул от аномалии размером с футбольный мяч, висевшей над асфальтом на высоте её роста.
-Спасибо… фух, чуть не влипла! Как ты её увидел?
-В инфракрасном спектре. Они холоднее окружающего воздуха.
-Кстати, тебе не кажется, что похолодало?
-Есть такое, на пять градусов за час.
-На пять?! – Крыса вычла пять из того, что было вчера, и получила цифру, до которой летняя температура в Калифорнии опускается крайне редко. - Это что же, зима настала в июле?!
Вместо поддержания зимней темы киборг указал пальцем на третью аномалию. Она достигала четырёх метров в диаметре и ползла, как улитка, по самой земле. Это выглядело как движущаяся яма с идеально гладкой внутренней поверхностью, причём двигалась она прямо на них, и её пришлось поспешно обогнуть. Траектории аномалий, как выяснялось, были случайны и хаотичны, но всё равно создавалось впечатление, что огромный пузырь очень хочет… «кушать», как те людоеды.
-Не лови ворон, - поторопив Крысу, терминатор потянул её за рукав. Опомнившись, она зашагала дальше и уже не придавала значения расстоянию. Успел бы он оттащить её от мелкого пузыря, если бы находился в трёх метрах, а не в полутора? Нет. Вот и весь сказ.
За сорок минут им встретилось пять маленьких пузырьков, один неподвижный в кювете и четыре резво левитирующих над травой. Два из них слились друг с другом и, вопреки логическому ожиданию, результат получился вдвое меньше – воистину, что-то гравитационное. Эх, как же Крысе захотелось порыться в серьёзных трудах, где даны если не ответы на её вопросы, то хотя бы намёки на суть творящейся здесь чертовщины! Увы и ах, она отродясь не держала в руках научных книг, а в электронном архиве базы хранились только оперативные сводки. Людей, поселившихся в Кристальном Пике, сплотило желание выжить, и за двадцать лет войны у них выработалось строго утилитарное отношение к материальным ценностям. Главной ценностью был человек, а всё остальное делилось на полезное, увеличивающее шансы выживания, и бесполезное. Именно поэтому сопротивленцы держали скот для пропитания и собак благодаря их способности распознавать терминаторов, а кошкам и другим несельскохозяйственным животным на базе места не было. Однажды Крыса подобрала красивую хохлатую птичку, из-за радиации появившуюся на свет без крыльев, и принесла к себе в каморку. Она любила своего питомца и заботилась о нём, но один лейтенант выкинул его за ворота, заявив, что ни к чему переводить сухпай на нахлебников, даже на таких крошечных. Хорошо, что не убил, но после этого Крыса не могла смотреть на него без ненависти. То же самое и с имуществом, и с информацией.
***
-Вот и всё, - они миновали пятый километр, и Крыса сделала передышку.
Мадера и поля пригородных ферм остались позади, а впереди был сплошной туман, который стал плотнее и грязнее, да так, что видимость исчезла в принципе. Если бы её и терминатора разделяли прежние три метра, она, пожалуй, видела бы лишь размытую тень без чётких контуров, но перед прощанием ей хотелось запомнить его получше и она решилась подойти ближе, чтобы ещё раз заглянуть в серо-голубые глаза. Он был врагом, но программный сбой сделал из него… нет, не друга, но нейтрального игрока, а затем и надёжного союзника. Без него её постигла бы участь в разы хуже гибели, и его помощь не становилась менее весомой от того, что он машина. Дальше ей предстояло одной уйти в туман, и вздох, который она издала, глядя на него, был очень, очень грустным.
-Я хочу, чтобы ты… - она запнулась, не зная, что сказать. Успех его миссии, какой бы она ни была, являлся равнозначным проигрышем Сопротивления, но девушка подобрала слова: - помнил меня.
-Как тебя зовут? – это была даже не ирония, а сарказм судьбы. Такой вопрос задают, когда знакомятся, а не смотрят друг на друга в последний раз.
-Крыса.
-Я тебя не забуду. Возьми обрез, - и он бескомпромиссно вручил ей один из своих стволов.
Отказаться она не смогла и поблагодарила его отрывистым кивком. Затягивать этот момент почему-то было выше её сил. Резко развернувшись, она заторопилась прочь и вскоре почти побежала, втянув голову в плечи – чтобы не разглядеть ничего, кроме мглы, если её воля даст трещину и она позволит себе оглянуться. Нельзя оглядываться, ни в коем случае нельзя.
Туман бежал ей навстречу, пропитывая бандану и волосы, облепляя лицо. Ей хотелось думать, что скоро он рассеется и она почувствует долгожданную свободу, тёплый ветер, солнечные лучи, но он становился гуще, тяжелее с каждым её шагом. Холод пронизывал её от пальцев ног до кончика носа, зубы начали выбивать барабанную дробь и работа мышц, которая, по идее, должна была согревать, только забирала силы. Да, надо было поесть перед выходом, поохотиться или обчистить ничейный огород и подкрепиться, недаром ведь про хилых говорят «каши мало ел», но энергия уходила так быстро, что уже спустя две минуты забега она поняла, что голод тут ни при чём. Это мир вокруг, воздух, асфальт, туман и полумёртвый свет. Они… как-то изменились? Да. Но как? Сбавив темп, она попыталась выровнять дыхание и разобраться в переживаниях, и в замешательстве обнаружила, что идти стало легче, как при сильном ветре в спину. Или как будто её тянут спереди. Что за бред?!
Когда Крыса признала, что это не бред, было уже поздно. После аномалий она готова была узреть и другие чудеса, но это отсеялось и сменилось тем самым ужасом, который перекорёжил лицо недавнего покойника. Что-то – именно что-то, не кто-то – вцепилось в неё и тянуло, тянуло вперёд, как на аркане, не оставляя ни малейшей возможности дать отпор! Если бы это были плети, когти или щупальца, она принялась бы рубить и резать их кинжалом, но её сграбастало само пространство, сам… туман? Нет, это уже был не туман. Незримая трясина ненасытно засасывала Крысу в своё неразличимое нутро, и, как она ни упиралась, как ни вырывалась, оковы всё крепли и крепли. Не слыша своего пронзительного крика, она вслед за слухом теряла и зрение, и осязание, и обоняние, и опору… но не сознание, и это было самым невыносимым.
Когда её схватили сзади, ей почудилось – или это было взаправду? – что гадкое зыбучее ничто, поглотившее и растворившее в себе остатки света, озарилось синей вспышкой. Жёсткая встряска, закончившаяся падением с кувырками, вернула ей утраченные чувства. Приходя в себя и ощущая, что её кто-то держит, она уже знала, чьи это руки.
-Как… откуда? Я же так далеко убежала... ты опять шёл за мной?
-Угу, - ответ был краток. – Почуял.
-Почуял? Как зверь?..
-Не знаю про зверей, не с чем сравнивать. Просто почуял.
-Слушай… - ей в голову влезло леденящее, убивающее все надежды подозрение, и, пока ей помогали встать на ноги, она думала о том, за что ставят кол по физике, - каков максимальный радиус у этого вашего локационного запроса?
-Сто километров без ретрансляции.
-Нет… нет, это… этого не может быть! Это… уму непостижимо!
С треском, звоном и грохотом рушилась картина её мира, картина, в которой она никогда не сомневалась, и она отдала бы полжизни за то, чтобы проснуться и шепнуть заветное «куда ночь, туда и сон». Но это не сон и не Кинг. Здесь нет ошибки. Всё верно. Площадь Мадеры равнялась сорока квадратным километрам, и то, что многочастотный сигнал затухал, не доходя до точки, где двое Т-800 могли бы ждать своего старшого, свидетельствовало лишь об одном: предел – нет, Предел с большой буквы! вот какой предел имел виду Рамиро! – замкнут и непроницаем.
-Что произошло? Я пришла из нормального мира и издалека видела нормальный город!
-Крыса, - тихо, но твёрдо позвал её киборг, и она подняла на него неуверенный взгляд, - не важно, насколько нормальным он казался издалека. У меня мало параметров для вразумительного объяснения, но область, в которой мы находимся сейчас, не нормальна. Я пообещал, что не забуду тебя, и вот, как видишь, не забываю. Я предлагаю пойти обратно. Если обычным способом это место покинуть нельзя, то нужно искать необычный.
Другого человека выбесила бы эта спокойная рассудительность и ясная, назло мутной хмари, острота глаз, в которых было бесстрашие, но не было тупой бравады. Другой человек взорвался бы в истерике, зашёлся бы плачем отчаяния, и Крыса тоже пребывала на грани, но тяжесть лежащих на её плечах ладоней терминатора пресекала нервный срыв в зародыше. А ведь менее чем за сутки до этого она боялась даже находиться с ним в одном помещении…
Обратный путь был обратным во всех отношениях – стало светлее, потом теплее, невдалеке прокатилась аномалия, «немножко ожило» пространство. На южном выезде, который теперь был въездом, Крыса покосилась на приветственный дорожный щит и скривилась. Название города было замазано краской, а поверх неё написано снова, но с исправлением, меняющим смысл:
БЕЗУМНАЯ ЭРА
Злая, безмозглая. И не суть важно, что эра – категория времени, а не географии. Именно так читалось слово «Мадера» с издевательски вставленным посередине пробелом.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Четверг, 12.04.2018, 15:14 |
|
| |
| Evillight | Вторник, 15.12.2015, 04:35 | Сообщение № 13 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава VIII
***
Правило первое: никуда не ходить поодиночке. Правило второе: не жечь костры там, где это видно с улицы. Правило третье: каждый патрон беречь, как последний. К таким выводам пришли Крыса и её компаньон, вынужденно вернувшись в «Банк Америки» к трём часам пополудни и решив капитально обдумать план действий. Судьбы, как известно, нет, и это палка о двух концах – теперь у них одна бессрочная миссия на двоих.
Начиная с нарушения принципа «как войдёшь, так и выйдешь», логика проигрывала один раунд за другим. Чтобы не свихнуться, Крыса поступилась некоторыми прописными истинами, например, приняла новое, чуждое условие, которое пугало её на глубинном подсознательном уровне: в этом месте творится что-то странное. Она вспомнила, как упала в обморок под палящим солнцем и очнулась замёрзшая. Можно, конечно, отрицать реальность и твердить, как попугай, что иногда температура непредсказуемо скачет, но пора прозреть. Дело не в погоде и вообще не в привычных жизненных трудностях. Будь иначе, она рано или поздно дозвонилась бы до базы. Если виноваты помехи, созданные вражеской глушилкой, то почему в никуда уходят все радиоволны, а не только те, что на частотах Сопротивления? Хватит самообмана. В течение того времени, что она пролежала в забытье, в Мадере случилось что-то очень нехорошее, что-то страшное… и тогда же повредился исполняемый код в нейрочипе «эсесовца».
-Похоже, мы здесь надолго, - вслух рассуждала Крыса, удовлетворяя свою воровскую страсть. Замок на шкафу никак не хотел поддаваться, но она с наслаждением курочила его шпилькой, и это помогало абстрагироваться от ненужных эмоций. - Как зовут меня, ты знаешь, но и мне надо как-то к тебе обращаться, а клички типа «мистер Глюк» мне не нравятся…
-Я об этом подумаю, - уклончиво сказал Т-850.
-Вах!
Возглас относился не к нему, а к замку, но от неё не укрылось, как он усмехнулся. Её усердие было вознаграждено длинной стеариновой свечой и зажигалкой. Втайне она надеялась на патроны или съестное, но и эти находки пригодятся. Счастье от успешного взлома было недолговечным, и следующим средством борьбы с нервозностью стала карта.
-Кто дал её тебе? – вопрос был так внезапен, что ввёл Крысу в ступор. Сидя у окна с картой на коленях, она рассматривала схему довоенного города, как пёстрые узоры калейдоскопа.
-Друг, - ответила она, побоявшись будить лихо и умолчав имя.
-Дай-ка мне, - не дождавшись согласия или отказа, киборг взял обклеенную полиэтиленом бумажку, поднёс к свету и поглядел под разными углами. - Это распечатка графического файла?
-Угу, - кивнула Крыса, - что тебя интересует?
-Пометки. Они часть рисунка.
Хмыкнув, она сочла это вздором, но, приглядевшись, убедилась, что он прав. Когда Коннор вручал ей карту, она не утруждала себя подробным изучением или историей правок самого файла, и, видимо, зря… а терминатор не преминул сообщить ей новые подробности:
-Вот здесь что-то было написано простым карандашом и стёрто, - указал он на улицу Эллис между квартальными дорогами 26 и 27, - с неслабым нажимом. А вот тут, почти рядом с нами, - его палец переместился в точку, до которой было рукой подать, - слово «отсюда». Забыли стереть.
-Вижу. - Напрягши глаза и обнаружив таковое чуть западнее банка, Крыса узнала почерк Джона и не удержалась: - Ты намекаешь, что мой друг от меня что-то скрыл?
-Не берусь судить, - её негодование было воспринято с безразличием. - Он мог ошибиться или хотел что-то подсказать, но не стал забивать тебе голову излишествами. Всё равно автор не он, а тот, кто сделал обозначения. Я правильно понял?
-Правильно. Файл был приложением к текстовому отчёту, который три года назад прислал сгинувший здесь разведчик… - случайно выдав это на одном дыхании, она опять внутренне сжалась, но заткнула паранойю и закончила мысль: - и я не успокоюсь, пока не побываю в этом «отсюда». Спасибо за наводку, сама бы я не додумалась. Прямо сейчас и сходим, о’кей? Заодно жрачки раздобуду.
***
-Фу, и кому это тут приспичило? – поморщилась Крыса, наступив на дерьмо. Оно оказалось давно высохшим, но отвращения не убавилось, особенно в свете того, что побуревшая табличка у входа в просторное, некогда почётное здание гласила, что это окружная библиотека, где приобщаются к знаниям, а не справляют нужду. Приобщаться там было не к чему, с порога было видно, что залы пусты или захламлены полусгоревшими стеллажами, но тех, кто демонстративно гадил на крыльце и подтирался вырванными из уцелевших книг страницами, это не оправдывало.
Стены и потолки несли на себе следы стрельбы и пожара. В перегородке между двумя читальными залами зияла дыра от взрыва, подсобки и кабинет библиотекаря выгорели, кое-где валялись пустые обоймы, но в отделе электронного доступа на втором этаже имелась запертая и почти нетронутая железная дверь. Она была измята, словно по ней в упор палили из слоновьего ружья, пол был усеян гильзами, но налётчики своего так и не добились.
-Интригует, - сказала Крыса, разговаривая сама с собой. – Жаль, что отмычек нет. Шпилька тут бессильна.
Терминатор угадал просьбу с полуслова, правда, боеприпасами предпочёл не сорить. Он подобрал металлический дрын, подковырнул им дверь, как фомкой, и вытащил из проёма вместе с рамой.
Книгохранилище!
Челюсть у Крысы отвисла, глаза разбежались. Зачесались пальцы что-нибудь схватить и полистать, но она сдержалась. Мало ли какие сюрпризы кроются в тиши, которую три года никто не тревожил – и действительно, прямо на половике притаился капкан. Когда киборг с помощью палки обезвредил его, она вздрогнула и зажмурилась от громкого хищного лязга. Других ловушек в тесной продолговатой комнатёнке не нашлось, но и этого было достаточно, к тому же, внимание тотчас же приковал другой нюанс: книгохранилище располагалось напротив окна, и свет выхватил из могильного мрака дальнюю стену, где красовалась размашистая надпись угольком:
ВСЁ СВОЁ ЗАБРАЛ С СОБОЙ. ОТСОСИТЕ! ;)
Именно так, со смайликом, живо передававшим весёлый, задорный настрой писавшего, а также то, что немалую часть его жизни явно составляли компьютеры. Призыв был адресован освиневшим вандалам, считающим, что весь мир – сортир. Крыса улыбнулась.
Осмотревшись, она поняла, что хранилище отчасти являлось и домом. В углу стоял стол со скатёркой, заляпанной чем-то тёмным и жирно поблёскивающим, на нижней полке монументального стеллажа была обустроена постель, под которой сиротливо покоилась бутылка с чем-то недопитым. Остальное пространство занимали книги, но, так или иначе, весь интерьер, от и до, говорил о том, что здесь кто-то довольно долго жил. Спал, ел, работал и сутками напролёт читал.
-Забрал? – задумалась Крыса, снова сосредоточившись на надписи. - Что он забрал?
-Технику. - Получив изумлённый взгляд, терминатор начал последовательно развеивать её замешательство и первым делом пощупал жидкость на столе: - Это соляра. Он сюда портативный дизель ставил, что-то подключал и выводил на крышу шнур с антенной. Вон та стопка книг по квантовой физике и туристический путеводитель сложены так, будто их наспех оцифровывали для скоростной пересылки, которая ухудшает качество изображений и делает их такими, как твоя карта.
-Точно, - Крысу осенило, и она сориентировалась сама, но вместо того, чтобы просиять, побледнела. - Я до последнего сомневалась, но теперь уверена. Мы идём по следу разведчика. У них при себе связная аппаратура и мини-дизель, это стандартный полевой набор, а «отсюда» значит то, что из этой точки он отправил моему другу файл с картой из путеводителя, отметив на ней… подозрительный район. В отчёте, как пить дать, была сплошная квантовая физика, и я даже догадываюсь, что. Время, будь оно неладно. Парадоксы времени и штуковина, способная ими управлять. Ещё раз спасибо, ты настоящий сыщик… а я сейчас выйду на пару минут и соберу мысли в кучку, пока у меня извилины не разгладились.
-Погоди, - поймал он её за рукав, - что за подозрительный район? Причём тут парадоксы времени?
-Ой, это всё так сложно… прости, я должна подышать свежим воздухом.
И она выбежала, потому что на свету, каким бы он ни был немощным, у неё лучше варила голова, а Т-850 деловито взял книгу с полки, отведённой под раздел лингвистики. Занимаясь каждый своим делом, они не забывали о первом правиле и оставались в поле зрения друг друга.
***
«Да, всё складывается так, как говорил Коннор. Не знаю, какую траву курил Кинг, но они бы нашли общий язык. Если я не заблуждаюсь, всё в разы хуже, чем кажется. Я не хочу об этом думать, но и не думать тоже не могу. Это Скайнет! Он провернул что-то кошмарное со временем!»
Крысе было холодно, но лоб покрылся испариной, и она почувствовала, что её тянет устроить шедевру скайнетовского творчества придирчивый допрос. Кого, если не его, нужно бомбардировать вопросами о парадоксах, о Пределе, о подозрительном районе и далеко идущих планах цифрового властелина, не так давно оснастившего свои узлы, кластеры и мейнфреймы многоядерными квантовыми процессорами?! Его, родимого… но была одна загвоздка: он ровным счётом ничего не знал, иначе аномалии и прочая бурда были бы ему не в новинку. Данная проблема вкупе с нежеланием сыграть в ящик придержали её в узде, и она не стала лезть на рожон. Вернувшись в книгохранилище, она молча прошла мимо терминатора и по-стариковски тяжело плюхнулась на кровать.
-Что с тобой? – осведомился он, оторвавшись от книги.
Ответа не последовало. Он уставился на её ссутулившуюся фигуру с обеспокоенным непониманием, и если бы она видела его физиономию, ей было бы чему удивиться.
-Тебе плохо? – тихо, на тон ниже спросил он и присел перед Крысой, так, чтобы их глаза находились на одном уровне. В одной его руке по-прежнему была книга, а вторая вплотную приблизилась к сцепленным рукам девушки и почти накрыла их, но нерешительно дрогнула, и он её убрал.
-Мне паршиво.
-Почему?
-По кочану и по капусте. Я заболеваю… а что это за книжка?
-Я подумал о твоём предложении, - улыбнувшись, киборг отложил книгу в сторону, Крыса прищурилась и разглядела заглавие «Имена народов мира». – Наверное, машине человеческое имя не к лицу, но для выбора нужен базис, так работает эвристика. Я взял за основу имидж, с которым ассоциируюсь у тебя, а базисом послужил список немецких имён.
-И как же теперь тебя зовут, о славный воин стального народа? – что-то заставило воровку отвлечься от всех дурных предчувствий и посмотреть на него с глупейшим, но живым блеском в глазах.
-Герхард.
-Красивое имя… тебе идёт.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Четверг, 12.04.2018, 15:16 |
|
| |
| Evillight | Среда, 16.12.2015, 05:16 | Сообщение № 14 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава IX
***
Индейцы верят, что у каждого внутри живёт звериная сущность, и если эти байки правдивы, то у Герхарда это, вероятно, кот. Суровый дикий кот, который мог бы легко придушить маленького серого грызуна, но ведёт себя исключительно мирно. Помня, что он подконтролен Скайнету, Крыса оставалась начеку, однако в соседстве с ним было спокойнее, чем наедине с тайной Предела.
Переселившись в книгохранилище, они бытовали там уже трое суток. Ей не терпелось пойти дальше, но разрешить вставшую на повестке дня дилемму и указать путь к следующей вехе могла лишь литература на столе. Несмотря на любовь к чтению, научный слог и математические выкладки быстро завели её в тупик, и если бы не Герхард, она не вникла бы в это и за сотню лет. Он сидел рядом, глядя через плечо, излагал суть предмета доступным языком и комментировал неразборчивые заметки на полях. Многие из них содержали даты, и вопреки тому, что разброс составлял не больше двух месяцев, все они были сделаны позже, чем три года назад. Отсюда органично вытекал вывод, что разведчик копался в книгах дважды. В первый раз он отчитывался перед Коннором (и ничто не мешало им общаться по рации!), а во второй – проводил кропотливые изыскания с той же целью, что и Крыса, в таком же страхе и смятении, о чём говорило изменение почерка по мере того, как ему открывалась истина. Начал он с ровных, отчётливых записей, далее они стали рваными и торопливыми, появились зачёркивания, мат и следы чего-то влажного, напоминающего слёзы, а завершилось всё нелепыми каракулями и бессмысленной фразой «Я ЗЕРКАЛО»…
-О, мой бедный мозг... - простонала Крыса, с хлопком закрыв томик Шрёдингера, - получается, что Предел возник ещё тогда, а не вскоре после того, как я отрубилась. Но это противоречит моим воспоминаниям! Я видела Мадеру со стороны! Это был обычный город, и никаких аномалий, никакого тумана или… силового поля… вокруг него не было! Всё, я пас.
-Есть два варианта, - не сдавался Герхард. - Или Предел имеет одностороннюю проницаемость, как чёрная дыра, или в одних и тех же координатах существуют две разные Мадеры.
-Как так две?
-Элементарно. Одну мы видели снаружи, а в другую попали, миновав некую точку невозврата.
-Пожалуйста, не произноси больше этого слова…
-Ладно. Смотри: он рыл не всё подряд, а только то, что относится к структуре вакуума, многомерности пространства и разветвлениям времени. Теорию множественности миров Хью Эверетта он и вовсе до дыр зачитал. Пожалею твой мозг, резюмирую вкратце. Согласно этой теории, вселенная не одна и не однородна, а состоит из бесконечного количества параллельных вселенных, в которых события протекают по-разному. Наш предшественник пишет, что ходил вдоль Предела с компьютером, изучал свойства света, якобы проникающего сквозь него извне, и не зафиксировал никакой информации, кроме интенсивности, - взяв соответствующую книгу, терминатор открыл её на том развороте, где все поля были густо исписаны. – Вот, всё по нулям. Звучит иррационально, но из этих уравнений следует, что за Пределом ничего нет, и вообще, это не свет как таковой, а «декорация» и «память о том мире». Ну, это он уже философствует перед тем, как тронуться умом.
-И… какой из вариантов верен?
-Не знаю, но дорогу осилит идущий.
Герхард разложил перед Крысой несколько книг, в которых разведчик больше всего наследил, и она ещё раз перечитала заметки, где тот съезжал на посторонние темы. Помимо бреда и упаднических настроений там не раз встречались упоминания места, куда он периодически отлучался.
-Водонапорная башня? – брови Крысы приподнялись и безнадёга сменилась интересом.
-Да. Он установил там какой-то измерительный прибор.
-Чего же мы ждём? – возжаждав действий, она вскочила со стула, но шатнулась от недостатка сил. - Вряд ли мы найдём прибор, но наведаться туда обязаны! Это недалеко, до темноты успеем.
-Поешь сначала.
Совет был дельным, и она его учла, похвалив себя за то, что вовремя решила продовольственный вопрос. В бесхозных усадьбах с урожаем было негусто, но, посетив пять или шесть огородов, Крыса накопала килограмма три относительно съедобной картошки и добыла незадачливую гремучую змею, метнув ей в голову кинжал. Герхард играл роль охранника и везде, куда бы она ни направилась, сопровождал её с пулемётом наперевес.
Покидая библиотеку, но планируя вернуться, они позаботились о мерах предосторожности – в частности, при помощи железных штырьев и подпорок приладили на место дверь, а также заботливо и гостеприимно положили раззявленный капкан туда, где он был до их визита. Поначалу Крыса была против этой шалости, не желая угодить в него сама, но Герхард заверил её, что такого не произойдёт, и у неё были все основания на это надеяться.
***
Старая водонапорная башня за рекой их ничем не обрадовала. Облазив разбитую, перекошенную, проржавевшую конструкцию вдоль и поперёк, они не нашли ни прибора, ни каких-либо иных вещей… ничего, кроме висящего на истёртой верёвке скелета. Крысе не составило труда понять, кто это – другие кандидатуры представлялись гораздо менее логичными. Тяжело вздохнув, она срезала висельника, и они с терминатором побрели обратно.
Ночь опустилась на Мадеру мягко, но быстро, и когда зоркие, но всё же человеческие глаза Крысы стали испытывать затруднения, до библиотеки оставалось ещё два квартала. Ничто не предвещало неожиданностей, и душераздирающий крик, похожий на рёв раненного животного, заставил её сердце ёкнуть, а Герхард без прелюдий рванул из-за спины пулемёт.
-Только не говори мне, что и это ты тоже почуял.
-Почуял, когда мы вышли, - невинно признался киборг, ускоряя шаг, - и специально вернул капкан на место.
Отложив разговор о шестом чувстве до более подходящего момента, они поспешили к своему временному дому, откуда продолжали доноситься вопли. Кричал молодой мужчина, а на более близком расстоянии послышались разговоры ещё как минимум двух людей. Вооружённых и агрессивных.
В последнем Крыса и Герхард убедились, разглядев их из-за блочной постройки, которая, в случае чего, могла защитить от обстрела. Их было пятеро – трое с яркими фонарями дежурили на крыльце, сварливо обсуждая приключившееся, а четвёртый выносил из здания воющего и стенающего пятого с окровавленной штаниной. Капкан уже отцепили, но поработал он на славу: рассчитанный на медведя гризли, он раздробил жертве кость, так что кровища лилась обильным потоком.
-Ёба-а-а-а! – выл пострадавший. - Вот же тва-а-арь! Сука-а-а-а! Если это она, я её в говне утоплю!
-Она-она, - обнажив гнилые зубы, поддакнул тот, что нёс его на спине. - Мелкая, тощая и стрелять умеет… но ты погоди в говне-то топить, я её сперва выебу.
-Мы все её выебем, а потом утопим, - подытожил пузач с охотничьим ружьём. - Небось после всего того она уже бесполезна. Всё, отставить базар! Ты, - грубо обратился он к гнилозубому, - побудь с ним, а мы тут всё хорошенько прочешем, она не могла уйти далеко.
-Ос-с-сторожнее, - прошипел сквозь зубы раненый, которого посадили на крыльцо, - она восьмисотого приручила…
-По-твоему, мы зря тащили сюда эту тяжеленную срань?! – вспылил пузач, имея в виду не что иное, как противотанковый гранатомёт у одного из подручных. - Сам тут не окочурься, мудила!
***
Герхарду было невдомёк, почему Крыса, услышав этот трёп, задрожала и вжалась в стену. Он сосредоточился на троице, вычисляя их вероятные манёвры, и непередаваемый хаос в её глазах не сбивал его с толку, но её поведение всё равно было для него загадкой.
-Идём, - кивком позвал он её за собой, двигаясь вдоль стены. - Они знают, что в доме нас нет, и уже не будут туда заглядывать. Мы проберёмся туда в обход, я привлеку их внимание, и пока я буду воевать, ты заберёшь самые необходимые книги, а потом мы должны уйти. План ясен?
Неказистые тела, хриплые голоса и вызванные ими гадливо-ужасающие виды не желали отпускать Крысу, но она справилась с минутной слабостью. Невзирая на то, что враги выглядели основательно подготовившимися к этому походу, рифлёная рукоять «беретты» в ладони вселяла надежду. Терминатор выбрал удачный путь под прикрытием развалин и кустов, она шла за ним след в след и старалась не отставать. Вскоре они добежали до библиотеки и тихо-тихо, чуть ли не на цыпочках, поднялись на второй этаж по лестнице служебного входа.
Не спрашивая у противника разрешения на начало войны, Герхард взял обломок кирпича и скинул вниз, где сторожил истекающего кровью подельника гнилозубый. Тот тут же дал о себе знать, раздражённо высунувшись из-под козырька – и пуля 45 калибра, попав в переносицу, разнесла ему полголовы. При виде багровых внутренностей отверстого черепа, из которого фонтаном брызнули остатки мозга, его беспомощный товарищ запричитал, взывая к матери божьей, а в соседнем квартале выдало своё местонахождение трио во главе с пузачом. Бросив поиски, они помчались назад к зданию, где их расчётливо ждал киборг, внимательно мониторивший двор.
-Живее, - сказал он Крысе, шуршащей в книгохранилище.
Тьма и туман делали людей слепыми, а машине были нипочём. Эхолокационные и инфракрасные сенсоры давали Герхарду неоспоримое преимущество, и сначала он засёк движение трёх объектов, а затем увидел на холодном фоне тепловые пятна… но огонь они открыли первыми. Наугад.
Он незамедлительно ответил, и стрелка, палившего из винтовки, уберёг лишь бронежилет, хотя тактику пришлось сменить: мишени стали страховать друг друга. Он знал, что его отвлекают от гранатомётчика, который пассивничал в ожидании приказа, но никто не отменял третье правило, и пускать в ход пулемёт, когда нужна меткость, пока что было нецелесообразно. Не видя точной цели, стрелок строчил очередями, и это причиняло неудобства. Толстяк командовал «правее» и «левее», и возмущался растратой патронов, но, когда его соратнику по чистой случайности удалось-таки задеть терминатора, одобрительно присвистнул. Две пули пробили плоть на груди и дзинькнули по металлу, ещё одна впилась в плечо, и Герхард решился на более жёсткие меры.
-Пошевеливайся, - подгоняя воровку, он взял на мушку сплошное пятно, в которое слились все трое, столпившиеся на одной линии. Упускать выгодный шанс он не хотел и, выставив из окна пулемёт, дал им прикурить в лучших традициях тяжёлой штурмовой пехоты.
Свою оплошность они осознали, но это им не помогло. Мужик с винтовкой, первый в ряду, принял на себя львиную долю расстрела. Он свалился, не издав ни звука, потому что было нечем – шею ему расколошматило так, что голова почти оторвалась и болталась на лоскутке кожи. Пузачу по сравнению с ним повезло, он сиганул в сторону, и до того, как его солидный живот прошило десятком пуль, отчаянно заорал «ого-о-онь!». Гранатомётчик уже выхаркивал кровавую пену и неуклюже оседал под тяжестью орудия, но силы нажать на гашетку у него нашлись…
-Крыса!
Она как раз выбегала из хранилища с мешком, туго набитым книгами, когда Герхард сгрёб в охапку и её, и мешок, и, пропустив мимо ушей писк протеста, с разбега выпрыгнул из окна. Спустя считанные секунды туда подобно комете с пылающим хвостом влетел выпущенный из базуки снаряд, и кирпичная коробка начала рушиться. Терминатор сумел приземлиться не на спину и не на Крысу, а на ноги, и поспешил в кратчайшее время оказаться как можно дальше от рассыпающихся стен. Полыхая жаром и вздымая облака пыли, они погребали под собой того, кто всё ещё валялся на крыльце, надрывно умоляя Иисуса спасти его и сохранить. Его посекло острыми осколками и раздавило, а за миг до того, как всё кончилось, сполохи пламени высветили его зарёванное лицо… и Крыса торжествующе прошептала «сдохни».
Герхард поставил её наземь и настойчиво отобрал увесистый мешок. В наволочку, снятую с подушки, было упихано не менее тридцати книг, и для девушки, еле держащейся на ногах от недосыпа, ноша получилась слишком тяжёлой, но он не спрашивал, зачем ей столько чтива. Он спросил о другом:
-Кто это был?
-Не знаю… - ответила она, наморщив лоб от тупой боли в затылке, но тут её взгляд упал на кровь, обагрившую его куртку, и растерянность сменил неподдельный испуг: - Они тебя подстрелили!
-Ничего страшного, - буднично сказал Герхард, - мне же не больно.
Обшмонав мертвецов, они реквизировали у них всё, что могло пригодиться, в том числе и новый ствол – в «беретте» оставалось всего два патрона, и Крыса с нею попрощалась, взяв взамен винтовку с тремя непочатыми обоймами. У видавшей виды базуки, к сожалению, лопнул корпус. Из других приобретений самыми ценными были фонари на батарейках, ружейные патроны и длинный чёрный ключ с брелоком.
-Это же флешка! – Крыса повертела брелок в руках. - Его флешка…
-Чья – его?
-Разведчика. Она входит в комплект вместе с компом. Не знаю, на кой хрен она сдалась этим неандертальцам, но раз он был с ними на ножах, то удивляться нечему… и я не побоюсь сказать, что нет худа без добра.
-Где флешка, там и комп? – догадался киборг. - У нас есть курс?
-Да! Но каким бы он ни был, отсюда нам нужно смыться.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Четверг, 12.04.2018, 15:17 |
|
| |
| Evillight | Среда, 16.12.2015, 15:46 | Сообщение № 15 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава X
***
Удалившись от загубленной библиотеки, они свернули в массив некогда милых и красивых, а ныне превращённых в бурую труху одноэтажных домишек. Подвал одного из них, где сохранилась колченогая мебель, как нельзя лучше годился для того, чтобы отсидеться, переночевать и, в первую очередь, заняться ранами. Костёр быстро протапливал стылое помещение, трофейный фонарь давал отличный свет, и Герхард, сняв продырявленную куртку, позволил Крысе себя прооперировать.
-Смелее, ты всё делаешь правильно, - отметил он, наблюдая за её манипуляциями. За неимением хирургических инструментов ей пришлось прибегнуть к нехитрому подручному средству. Изогнув и прокалив на огне шпильку, она управлялась с ней ловко, разве что непривычно было упираться ею во что-то столь же металлическое в глубине живых тканей. Врачебные навыки, полученные в лазарете, себя оправдывали, но, чёрт возьми, если бы Брюстер узнала, что первая самостоятельная практика её ученицы – извлечение пуль из терминаторской шкуры, она бы выпала в нерастворимый осадок!
-Можно вопрос? – тактично начала Крыса, и, уловив кивок, поинтересовалась: - Я знаю, что боли вы не чувствуете… а кроме боли? Ты сейчас чувствуешь что-нибудь?
-Воздух греется, ты прикасаешься, - беспристрастно оценил пациент свои ощущения.
-А каково это?
-Детекторы повреждений не фиксируют опасности, - медленно проговорил он и скосил глаза на её руку, которой она опиралась на его здоровое плечо, обтирая сукровицу. – Обработка этих данных не связана с боевыми функциями и я могу её заблокировать, но…
-Что?
-Н-ничего, - в его речи давно не было заминок, но таковая прозвучала. – Мало параметров.
-Заклеить нечем, - доведя дело до конца, Крыса укоризненно покачала головой.
-И не надо, завтра заживёт. Спасибо.
-Пожа-а-а-алуйста… - зевнув, она неприхотливо улеглась на твёрдую койку в углу.
Герхард поймал себя на том, что ему не всё равно, как скоротать ночь, но мешок с книгами обещал обеспечить более чем увлекательное занятие. Молчание насчёт куртки Крыса истолковала как согласие, и, завернувшись в неё, как в одеяло, заснула без задних ног.
…А проснулась от выстрела, который заставил её подскочить, схватить винтовку и в панике оглядеться кругом. Терминатора в подвале не было, и она заподозрила неладное. Почему он не разбудил её при первых признаках угрозы и пошёл сражаться, оставив её одну?! Крепче сжав оружие в похолодевших руках, она крадучись поднялась по лестнице наружу, с замиранием сердца сдвинула прикрывавшую вход фанеру, высунулась и с облегчением перевела дух. Герхард её не бросал. У него не было причин её беспокоить, он вышел, чтобы…
В течение первых пяти секунд она глуповато смотрела на него и не понимала, зачем он убил маленького безобидного койота. Она не знала, что у него в кармане на штанине, но когда он вытащил оттуда огромный шприц и набрал в него ещё тёплую кровь добычи, до неё всё дошло.
-Я унюхал, что псиной пахнет, и решил убить двух зайцев. То есть псину, - улыбнулся он, вколов себе внутривенный завтрак. - Бери, она твоя.
Поджарив мясо, Крыса с аппетитом вгрызалась в жестковатый, но вкусный кусок и думала о шприце. Всё живое нуждается в питании и брезговать тут было нечем. Она совершенно не представляла, каким образом киборги поддерживают жизнедеятельность своей оболочки, но ей, наконец, подвернулся повод ознакомиться с этим малоизвестным аспектом их бытия.
-Считай, что это не организм, а камуфляжный костюм, - просвещал её Герхард, пока она обгладывала кость, - генно-инженерный модификат, имеющий мало общего с человеческим телом. Кожа и мышцы внешне неотличимы от настоящих, но из органов есть лишь упрощённая и вдвое уменьшенная печень. Сердца и лёгких нет, так как за дыхание и кровообращение отвечают внутренние детали эндоскелета, а желудка и кишечника нет, потому что пищеварение совмещено с кровообращением.
-Кровеносные сосуды выделяют желудочный сок? И он их не разъедает?
-Нет, он расщепляет только введённые извне питательные жидкости. Это может быть длительным, но зато всё усваивается без остатка и поэтому почек тоже нет.
-Питательные жидкости - это чужая кровь? Вы… как бы вампиры?
-Не совсем. Для этого есть особая сыворотка, но она у меня закончилась. Кровь - хороший заменитель..
Это было не единственное, что пробуждало у Крысы академическое любопытство. За несколько дней, прожитых бок о бок с Герхардом, она подметила немало странностей – не только «очеловеченную» мимику, жесты и просторечные выражения, но и стремление к инициативным действиям, и даже готовность нести личную ответственность. На режим самообучения это не спишешь, и на ум невольно приходило то, что он рассказывал сам: экспериментальная серия, боковая ветвь эволюции. Скайнет экспериментирует? Над чем и, главное, зачем? А также конфликт подпрограмм восприятия… судя по всему, он непрерывный, но лишних ресурсов у процессора не отнимает, иначе это привело бы к перезагрузке и исправлению сбоя, благодаря которому Крыса до сих пор живёт и дышит. Кстати, если это сбой, то почему он проявляется так избирательно? Откуда это покровительственное, почти дружеское отношение к ней на фоне штатного враждебного настроя к её врагам, точно таким же людям? И многое другое. Например, его невероятное, пугающее чутьё. Сначала Предел, потом капкан, и оба раза оно предотвращало непоправимые события…
-Куда мы сегодня пойдём? – своевременно спросил он, остановив её внутренний диалог.
-У тебя есть идеи?
-Есть, но не знаю, понравится ли тебе.
***
Улица Эллис. Крыса однозначно не одобряла поход в те края, но выбора не было. Да, единственной тонкой дорожкой к разгадке главной тайны был украденный у разведчика компьютер (если, конечно, его действительно украли, вопреки настенной надписи), но лезть с пустыми руками в обиталище банды, оприходовавшей армейский арсенал, не хотелось ни ей, ни Герхарду. Они понимали, что это неизбежно, и уже прикидывали план операции, но пока у них нет достойного вооружения, соваться туда нельзя, и остаётся одно – улица Эллис.
Скитания по Мадере казались ребусом, шарадой, эдаким пазлом с утерянными фрагментами, и именно на той улице могли крыться самые важные. Старательно затёртый ластиком, данный участок карты наводил Крысу на крайне противоречивые размышления. Что Коннор мог там написать? Если он не затрагивал эту тему, то, скорее всего, не хотел, чтобы она туда ходила. Краска смазана, бумага размахрилась. От описок с таким тщанием не избавляются! Те же соображения были и у Герхарда, предложившего эту экскурсию, он строил разные версии причин такой секретности, а Крыса анализировала и отметала неподходящие. Размеренно шагая через пустынные дворы на север, они настолько увлеклись разговором, что оказались не готовы к коррективам в своей затее.
-Стой, - шепнула воровка и замерла. Герхард послушался. - Бляха-муха… только этого и не хватало.
Мельком глянув на неё, он понял, почему она так помрачнела. Впереди, у перекрёстка двух трасс, виднелось озерцо; на берегу сидели с мокрыми тряпками три женщины. Они застыли, как статуи, каждая в своей позе – согнувшись над водой, выжимая простынь, споласкивая тазы.
-Поздняк метаться, они нас видят, - сказала Крыса.
-Будешь импровизировать?
-Придётся. А ты постарайся сойти за человека…
Но метаться, как и полагаться на мглу, было и впрямь поздняк. Притихшие женщины во все глаза уставились на две возникшие в тумане фигуры, вернее, на одну, большую и высокую с пулемётом на ремне, однако немая сцена не продлилась и полуминуты. Одна из поселянок, старая и седая, выронила тазик, широко разинула рот и испустила резкий протяжный крик. Побросав хозяйство, к ней присоединились её товарки, и все трое, теряя резиновые шлёпанцы, кинулись прочь. Молодые, бежавшие за пожилой, были низенькими и полными. Крыса подумала, что виновата радиация, что они больны гипофизарной недостаточностью, что непропорциональность и утиная походка суть последствия рахита – её мозг наотрез отвергал правду, но пока их очертания не размыла завеса серого смога, она успела различить то, как они держали свои выпуклые животы.
Это были не карлицы, а девочки. На два, а то и на три года младше неё. Беременные… а довершали картину тяжёлые цепи, спутывавшие их ноги. Кандалы впивались в лодыжки, кожа вокруг побелела и покрылась мелкой сеточкой лопнувших капилляров.
Сглотнув комок, она долго, неотрывно смотрела туда, куда они уковыляли. Пелена мутной взвеси была сплошной, но то, что за ней происходило, выдали звуки. В покосившихся бараках началось беспорядочное шевеление, среди непрекращающегося визга послышались обрывочные фразы «это он» и «она с ним». Крыса искоса зыркнула на Герхарда, узрев на его лице сдержанное удивление, и побилась об заклад, что он чувствовал себя хорьком в курятнике.
-Уходим, - тихо, но твёрдо сказал он.
И очень вовремя. Грубый мужской окрик заставил женские голоса смолкнуть, грянули два выстрела в воздух, зарокотал двигатель, но лендровера, набитого разгневанными пассажирами, «непрошеные гости» дожидаться не стали. Крысе не потребовалось повторять дважды, она сразу взяла бешеный темп и вполне поспевала за Герхардом, и только пару раз, когда она спотыкалась на обломках кирпичных стен, он помогал ей и поторапливал. Не разбирая дороги, она доверилась ему и не волновалась за маршрут. Если у неё карта была в кармане, то у него – в правом уголке поля зрения, и она знала, что они всё так же движутся на север.
-И угораздило же вляпаться, - прошипела она под нос, когда они слегка оторвались и спрятались в уцелевшем доме, чтобы она отдышалась. Рёв внедорожника не стихал, и там, где он не мог проехать, стрелки палили из ружей в руины и зелень.
«Какие настырные! – Крыса отдала им должное. - Смертельно рискуют, и всё равно едут за нами! Ну, ладно, мстят за тех десятерых, но с таким безрассудством?! А ещё они, похоже, гоняют хорьков... от курятника, где живут эти…»
Несомненно. Мало ли кто набредёт на бараки и захочет освободить рабынь – Сопротивление, например, такого бы не потерпело – или порешить вместе с хозяевами, правда, в этом случае попытки гонять были бы верхом наивности. Терминаторы созданы, чтобы убивать, а не убегать. То, что Герхард показал спину, объяснялось лишь нежеланием давать бой на открытом пространстве, где под обстрел попала бы и Крыса.
Слыша, как джип тормозит за оградой дома, как хлопают его дверцы и топают пять пар ног, он что-то замышлял. Не зря он подпускал преследователей так близко, ох не зря… и ей не хотелось вступать с ним в дискуссию, но, навострив уши, она обомлела.
-Эй, гадина, - окликнули снаружи, - тебе пиздец!
-Ты за всё огребёшь, - с нескрываемой ненавистью процедил сквозь зубы другой мужик.
-За всё! – гаркнул третий. – Мы ничего не забыли!
-Не одна ты такая носатая, - добавил четвёртый. – Был тут один, умничал, понтовался и шкерился на кладбище, но мы его маленько раскулачили и позаимствовали одну полезную штуку!
Круглый блестящий шарик размером с яблоко влетел в окно, упал на пол и начал отсчёт. Всё встало на свои места. Вот почему головорезы так уверенно за ними гнались, вот почему они бахвалились, борзели и вели себя так, будто уже победили. Ручная ЭМИ-граната. Радиус поражения невелик, но мощность изрядная. Т-600 и крылатых валит замертво, Т-800 оглушает на сорок секунд… но девушка думала о других секундах. О тех шести, что оставались до взрыва. Подобрав гранату и выскочив из противоположного окна, она выжала из своих ног всё силы, чтобы преодолеть пять роковых метров и швырнуть её подальше, как осколочную, угрожающую её собственной жизни.
Разряд, на который возлагали надежду бандиты, сверкнул, но далеко. Это значило, что опасность теперь грозит им самим, и их настроение мигом переменилось.
-Что? – боязливо вопросил один сиплый голос.
-Какого хрена? – проблеял второй.
-Съябываем!!!
Все пятеро бегом ринулись к лендроверу, и за спешку поплатились сразу трое. Герхард выбрался на крышу постройки через дыру в потолке и реализовал свою задумку, вмиг перестреляв их сверху, как овец в загоне. На счастье остальных двоих, деревья вокруг дома были развесисты и целился он почти вслепую, так что когда он спустил джипу два колеса, они ещё находились во дворике, где искали и, разумеется, не нашли Крысу. Драпанув по разросшимся садам туда, откуда явились, они исчезли за ближайшим поворотом.
-Ты цел?.. – нарисовавшись из-за торца, Крыса в момент очутилась возле спрыгнувшего на землю терминатора. Он пошатывался, как пьяный, и моргал, словно у него двоилось в глазах. Видимо, его всё же задело электромагнитным импульсом. Будучи вне эффективного радиуса, он отделался так называемым шоком первой степени, но Крыса была дотошна: - С тобой всё в порядке?
-Мутит, но скоро пройдёт, - ответил он. – Ты… защищала меня. Почему?
-Потому что я тебе не враг, - это было первое, что пришло на ум. Она изрекла это скороговоркой, по-детски непосредственно, и отвернулась, посмотрев на джип. – И, надеюсь, ты мне тоже.
***
-Герхард, мы где?
-На стыке восточной Аделл и северной Озёрной.
Крыса устала, проголодалась, но шла и не жаловалась, потупившись на носки ботинок. Её трясло мелкой дрожью, сознание неуёмно терзали навязчивые образы. Эти хари, эти голоса, эти грязные языки, гадкие тупые зенки и зловонные душонки! Им не сиделось в мнимом небытии, её броня трескалась и они лезли, лезли из всех щелей…
Усилием воли она переключилась на новые сведения о разведчике, полученные из неожиданного источника, и морок отступил. Заговорив об этом с Герхардом, она поблагодарила его за то, что он развил тему. В Мадере три кладбища – Арбор Вита, МакНолли и Кальвари. Это парки вроде того, что у больницы. Гипотез было много, но, догадываясь о численности банды, она не понимала, как можно скрываться в палисаднике от толпы с оружием.
Они свернули на улицу Эллис, и чем ближе подходили к обширному, как стадион, голому пустырю, тем меньше Крыса хотела туда переться. Энтузиазм киборга, напротив, возрос. Когда впереди возник какой-то столб, он прибавил шагу, а у неё появилась одышка, но вскоре и она разглядела предмет, который его привлёк. Железный набалдашник, насаженный на столб, оказался черепом его собрата. Крыса, мучительно метавшаяся между страхом перед гнетущей неизвестностью и разгадкой мадерской тайны, выбрала второе и последовала за ним.
-Я чувствую что-то… мёртвое, но сильное, - прищурился Герхард и посмотрел вверх.
-Расшифруй, - ей не нравилось то, каким прямым и жёстким, <i>горящим, пронзающим</i> стал его взгляд.
-Как солнечная вспышка, как сверхмощный магнит, - ассоциации он подбирал свои, машинные, но меткие. - Там ничего не происходит, но оно… зовёт меня… притягивает.
-Оно опасно?
-Для людей – очень опасно. Стой тут!
Крыса поперхнулась невысказанным ответом. Что с ним?! Своим приказным заявлением он едва не пригвоздил её ноги к земле, и с удвоенной скоростью двинулся в направлении того, что издали было похоже на громадную кучу металлолома, а на самом деле являлось… кладбищем.
Кладбищем машин.
-Эй, так не честно! – возмутилась она.
Чтобы не терять его из виду, она ослушалась… и на первом же шаге ощутила страх, но не тот, что она испытала, когда её засасывал Предел. То был обычный физиологический страх, вымораживающий и выворачивающий, а ЭТОТ не сковывал тело подобно путам, а давил на психику. Давил безжалостно и неумолимо, как многотонный пресс или толща воды над океанским дном, и при этом она была способна ходить, видеть и слышать. Страх ли это? Он не сулил боли и смерти, не раздирал, не резал, не вызывал беспричинной нервозности, просто давил и это было терпимо. Если бы это был повышенный радиационный фон или инфразвук, Герхард обошёлся бы без метафор. Его слова колом стояли у Крысы в ушах. По первости это было непривычно, но она не могла взять в толк, почему это должно быть опасно, а через две минуты уже даже не сказала бы, что ей дискомфортно! Делая шаг за шагом, она адаптировалась к этому… напряжению… и обнаруживала, что первую скрипку в её мотивах играет не обезьяний трепет перед неизведанным феноменом, а желание познать его сущность.
-Герхард, я иду с тобой!
Крыса боялась, что Герхард запретит ей идти дальше, но он просто обернулся, подождал её и с интересом, как впервые, заглянул в глаза. Оставшийся путь они прошли вместе.
…В диаметре курган достигал двадцати метров, в высоту трёхкратно превышал человеческий рост и состоял из десятков расчленённых, взорванных и помятых машин всех серий и моделей. Черепа и конечности, панцири, турбины и крылья, клешни, гусеницы, колёса, рваные пучки электропроводки и множество других фрагментов были перемешаны в единой груде железа, но Крыса и не пыталась объять необъятное. Почему-то она сразу догадалась, что излучение, которое Герхард воспринимал как солнечную вспышку или магнитную тягу, а она – как давление гигантского пресса на психику, исходит от черепов павших гуманоидных терминаторов.
-Это похоже на свет далёких звёзд, - взяв пробитый череп Т-600, Герхард вздрогнул, как человек от удара током. - Сами звёзды погасли, но мы видим свет, испущенный ими миллионы лет назад. Вот, например, этот. Я… чую часть информации о нём. Три года, один месяц и две недели назад он… они все дрались с ополчением горожан. Исполняли стратегически важную директиву, как-то связанную с Пределом. Увы, не знаю, как, - разочаровал он открывшую рот Крысу.
-Откуда это? – опешила она. - У него же процессор изъят!
-У них у всех изъяты процессоры, так положено, - Герхард поднял другой череп, потом ещё один, и ещё, и каждый раз вздрагивал. – Процессор тут ни при чём.
-Но они мертвы, да? – она посмеялась над собой за эту тупость, но услышала неожиданное:
-Они… не здесь.
-Э-э, ты о чём? – покосилась она и с недоверием нахмурилась.
-О том, что это просто остовы, - пожал он плечами, положив череп. Истинного значения её вопроса он не понял. – Пойдём, скоро стемнеет.
Встав, он ещё некоторое время смотрел куда-то вдаль, а затем они развернулись и молча пошли на юг, в своё не первое, но и – чем чёрт не шутит? – не последнее временное жилище. Крыса изо всех сил прикусывала язык, чтобы не донимать Герхарда вещами, рассуждать о которых ему было трудно, по крайней мере, сейчас. Что такое «не здесь»? Нет, она, конечно, подспудно верила, что со смертью жизнь не кончается, но она-то человек, а он машина! Ох, так недолго и судьбину разведчика разделить… ни к чему мудрствовать. Научный ответ нужен, а не мистический. Она не раз видела маленьких юрких роботов-насекомых, вывинчивающих процессоры у мёртвых киборгов, и, наверное, он говорил об их дальнейшей инсталляции в новые шасси. Но, в любом случае, что это за излучение? Всё ведь одно к одному: память мёртвых черепов, директива, связанная с Пределом, и само кладбище как объект. Вне всякого сомнения, это на нём бандюги не могли достать разведчика. По всей вероятности, он не чувствовал там ничего опасного… как и Крыса.
-Ты думаешь о том же? – внезапно спросил Герхард.
-А ты о чём?
-Нам нужно переселиться поближе к кладбищу.
-Резонно… завтра так и сделаем.
Мертвецы безвредны, даже если это скайнетово воинство. В Мадере лучше бояться живых людей.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Среда, 06.11.2019, 13:50 |
|
| |
| Evillight | Четверг, 17.12.2015, 06:20 | Сообщение № 16 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава XI
***
…Территория вокруг кладбища машин была слишком велика, чтобы её можно было тщательно изучить сразу после новоселья, а вымотанная переходом Крыса хотела сначала отоспаться. Дав крюк по лугам и просёлочным дорогам, они не увидели ни души, не считая старой облезлой вороны. Далее они убили целый час на поиски пригодного жилья, где не ощущалось бы специфической ауры кургана, но можно было бы быстро к нему убежать, и старания были не напрасны. На улице Остина нашлось зданьице, в котором немало времени провёл тот, чей путь они один в один повторяли, и немудрено: он руководствовался тем же принципом.
Дом был бетонным, не имел окон и вообще походил на гараж с подвалом, но в нём была буржуйка, наглядное доказательство правоты Герхарда. Если бы излучение спокойно переносили все люди, а не только Крыса и прежний постоялец, печку упёрли бы мародёры. Кроме неё необходимый минимум составлял стол со следами высохшей солярки и бочка с водой (из пруда неподалёку), а в остальном бедолага-разведчик не шиковал. В гараже жил именно он, и свидетельство этого было выведено чем-то чёрным на стене напротив входа:
ЭТО ЗЕРКАЛЬНЫЙ КОРИДОР!
Никакой сенсации, зеркало в его бреде уже упоминалось. И почерк знакомый. Смысл был навеки сокрыт, и Крыса просто тяжело вздохнула, пожалев соратника. В подвале всё было чуднее – одну из стен от потолка до пола покрывала вязь многоэтажных формул, но их цепь куце обрывалась, как ведущая к ошибке, а на соседней стене было накалякано нечто косое, неаккуратное и отчего-то до ледяных мурашек жуткое:
ТЬМА ВСТРЕЧАЕТ ТЬМУ
Вместо точки от последней литеры тянулась вниз кривая, дёрганая линия, будто автор сполз на пол в полном отчаянии и бессилии. Крыса знала, чем это кончилось, и, тем не менее, испуг уступил место потребности раскопать, рассекретить, вытащить с того света то, что он хотел донести до неведомых читателей. Обычно тьма встречается со светом, это единство и борьба противоположностей, закон вселенской гармонии, и его нарушение столкнуло её фантазию с заезженных рельс…
-В этом что-то есть, - сказал терминатор. Он стоял позади и тоже смотрел на надпись.
-Да… но пока не высплюсь, не дотумкаю.
Спальное место в углу являло собой гору покрышек, сена и тряпья, накрытую брезентом, но Крысе было не до претензий, и она свернулась на этом ворохе клубком. Она думала, что сон придёт в тот же миг, надеялась, что мозг, измученный стрессом, отключит ослабшее от бега, голода и холода тело, но более получаса промаялась безрезультатно.
Герхард сидел рядом, уткнувшись в книгу с узорчатой обложкой, и запоем читал, но периодически поглядывал на девушку. Что-то непонятное и, судя по бессоннице, неприятное творилось в её голове, и со вчерашнего дня, после очередного контакта с криминальной фауной Мадеры, это стало усиливаться. Видя этих людей и слыша их голоса, она бледнела, её пальцы подрагивали, зрачки расширялись, и он сделал вывод, что всё это растёт из одного корня. Совсем недавно она демонстрировала редкостное самообладание и даже при бегстве из библиотеки была верна себе, нахватав помимо научных книг уйму художественных. А сегодня? Герхард её не узнавал. Ей на всё плевать – на своё потное чумазое лицо, на засаленные волосы, на одежду в грязи и репьях – и она начисто забыла о книгах. Ни туман, нашёптывавший суицидальные думы, ни Предел, ни сам город не могли подкосить такую целеустремлённую личность всего за день! Перспектива остаться здесь навсегда, никогда больше не увидеть мир, солнце, звёзды и друзей – могла, но это не имело бы никакого отношения к местным жителям. Вчера, во время инцидента на озере, с ней что-то случилось. Что-то, поставившее под вопрос её здравомыслие.
Книга, которую читал Герхард, захватывала всё его внимание, он сканировал страницы и на ходу переводил текст в вымышленный видеоряд, но были вещи, заставившие его резко изменить приоритеты. Сумма наблюдений за спутницей достигла критической величины и перевесила новое увлечение… ибо когда у неё, ворочающейся на пыльном покрывале, задралась на спине майка, ему в глаза бросился огромный и уродливый бугристый ожог.
-Откуда это? – прикоснувшись к давно зажившему рубцу, он не ждал, что она заорёт и забарахтается. Он отдёрнул руку, но она, вскочив, уже увидела, что это он, и выдохнула:
-Ой, это ты…
-До сих пор болит?
-Нет… н-нет, разве что на погоду иногда. Это боевое. Т-600 с огнемётом. Твой низший братец, почти трёхметровый и тупой, как наковальня. Чёрт, как же он меня подпалил! Это был ад, я думала, что умру! Мне было двена… тринадцать, - пролопотав это, она поскребла лоб и вытаращилась широко раскрытыми, словно незрячими глазами на стену с формулами. Рассказ полился из неё неконтролируемой мешаниной эмоций, но Герхард не перебивал, и чем хаотичнее становился словесный понос, тем внимательнее он слушал. – Вы так часто совершали набеги на Мадеру, что народ приспособился и научился защищаться. Военных здесь нет и не было, но было то самое ополчение. Порядочные дядьки, не то, что эти мрази… но привередливые. Всегда держались особняком. Сопротивленцы звали их к себе, но они воротили нос, и это им аукнулось. Война была обыденностью… ваши нападали, наши отбивались, каждую неделю что-нибудь взрывалось, кого-нибудь убивали. И я привыкла! Ко всему. К стрельбе, к вою сирен, когда все бежали и в панике прятались в погреба. Мирные дни были счастьем, но сирена могла завыть в любую минуту. Все жили в постоянном страхе и очень бдительно следили за детьми. Мне и другим запрещали гулять далеко от дома, а я любила быть одна и однажды всё-таки вырвалась… из-под… присмотра… - эти слова Крыса выплюнула, кривясь, как от гадкого привкуса, но продолжила, как бы торопясь запить его чистой водой: - Я убежала в пустошь пасмурной ночью и напоролась на громилу с огнемётом. Он был кошмарный, в драной резиновой шкуре и в лохмотьях, как мумия. Я хотела удрать, но он меня поджёг и я упала… Повезло, что трава была сырая. И потом… ох, не башка, а решето!
Скрипнув зубами, она врезала себе кулаком по лбу, но откровение иссякло. Герхард разгребал в уме воз свалившихся на него подробностей.
-Так, значит, Мадера – твой родной город, - заговорил он, прервав паузу. – И, если в Сопротивление ты вступила до зачистки, то выходит, что свою семью ты оставила вскоре после того случая?
-Да.
-Это точно было три года назад?
-Точно, но какая разница?
-Кое-что не сходится. Т-600 не оснащаются резиновой кожей уже пять лет. Скайнет забраковал этот проект, как только Т-800 прошли удачное испытание боем, - Герхард пытливо сощурился. – Или твоё воображение само дорисовало шкуру для сходства с мумией, или это…
-Враньё? Ты хочешь сказать, что я брешу?! – с вызовом выпалила Крыса ему в лицо.
-Я хочу сказать, что не все боевые единицы проходят техобслуживание в плановый срок, - ответил он расплывчато. - На огнемётчике вполне могла быть устаревшая экипировка.
Она не поняла, что он просто не захотел усугублять её состояние расспросами, а он и так знал, что тут что-то нечисто… или она действительно молола чушь, не подозревая об этом. Заснуть у нее, в конечном счете, получилось, но лишь на час, убогим, не принёсшим облегчения сном.
-Герхард, извини, - поднявшись и проморгавшись, она подсела к поглощённому чтением киборгу и положила руку ему на плечо, как если бы они поссорились и она пыталась помириться.
-Не за что извиняться. Давай сходим на охоту? У тебя еды нет.
***
Охота Крысу удивила. Полагая, что возле кладбища ей не светит даже лягушку поймать, она настояла на том, чтобы прочесать весь квадрат, который они пометили на карте как безопасный, но – сюрприз, сюрприз! – почти у самого кургана она подстрелила кролика. Зверёк рыл норку и излучение ему не мешало. Сама воровка тоже к нему притерпелась и, если долгое пребывание в зоне его концентрации вызывало головную боль, то двадцать минут никак не повлияли на самочувствие… чего нельзя было сказать о двух трупах прямо на межквартальной трассе. Уже не трупы, но скелеты в одежде и обуви, они лежали в крайне неестественных, выгнутых, «буквой зю» извёрнутых позах, с нелепо раскинутыми руками и ногами. Не было ни пулевых отверстий во лбах, ни крови на куртках и джинсах. Казалось, кто-то свернул им шеи, как курятам, но это опровергалось тем, что костяными пальцами они крепко стискивали густые клочья собственных волос.
-Ничего себе, - поразилась Крыса, - с мясом вырывали. Герхард, что это было?
-Ты меня спрашиваешь? – выдал усмешку терминатор. - Налицо приступ нестерпимой боли или галлюцинаций невыносимого содержания, с потерей рассудка и координации. Умерли они одновременно, и это всё, что я могу сказать об обстоятельствах.
-Вот это да, оно смертельно! Но почему оно не действует на меня, на живность и растительность?
-До теории далековато, но я считаю, что в тебе, в твоём покойном сослуживце и в неразумных формах жизни отсутствует некий элемент, который входит в негативный резонанс со здешним… энергоинформационным полем.
-А как насчёт тебя?
-Судя по тому, что я свободно считываю с него данные, мой резонанс - позитивен.
-Эх, узнать бы, что замыслил Скайнет, - вырвалось у Крысы. Осознав, что так можно враз разбудить мирно дрыхнущее лихо, она пропотела от внезапно нахлынувшего ужаса.
-Скайнет… - прошептал вдруг Герхард. Он снова смотрел вдаль и вверх.
Возвращаясь в гараж, они не разговаривали. Крыса кусала себя за язык, укоряя за забывчивость, и опасливо поглядывала на товарища по несчастью. Его поведение настораживало её с первого дня, но вчера и сегодня – особенно. Мысли, которые она упорно гнала, вновь атаковали её, и она сдалась. За Пределом грохочет война, рвутся бомбы, проливается человеческая кровь и рушится то, что строилось на века, но здесь, в полумёртвом, отрезанном от мира городишке, она цепляется за жизнь, и давным-давно бы её лишилась, если бы не глюкавый (а глюкавый ли?) солдат Скайнета. Экспериментальная машина с очень странными способностями. Не стоит рубить сук, на котором сидишь, но пора разуть глазки и увидеть за деревьями лес.
***
Перетащив буржуйку в подвал и запершись на засов, они проводили поздний вечер так, как и предыдущие поздние вечера – планируя завтрашний день и благодаря судьбу, которой нет, за то, что живы. Тень, отбрасываемая на стену фигурой Герхарда, была столь же жёсткой, как и его профиль, и, что бы ни думали Джон, Кэтрин и прочие, Крысе нравились его точёные хищные черты. Какой же он красивый… Если бы она умела рисовать, то обязательно изобразила бы его при оружии на фоне зарева битвы, но сейчас её занимало другое, и она, наконец, отважилась.
-Герхард, - уняв дрожь и избегая прямого взгляда, она села возле него. Как и днём, он всё читал и читал, и книга, которую он смаковал, называлась «Старшая Эдда». Что-то скандинавское, эпическое. Крыса прихватила её в библиотеке из интереса к древним мифам и сказаниям, и улыбнулась, увидев её в руках терминатора. - У меня к тебе важный вопрос.
-Какой?
-О твоём чутье на события, которых ещё не было. Как ты это делаешь и когда научился?
-Ещё не научился. Учусь, - поправил он, - а как… если не обращаться к Эверетту, объясню на отвлечённом примере. Представь, что плывёшь на корабле по незнакомой реке. У тебя нет карты, но есть радар, который сигналит, если впереди развилка, скалы, водопад или вражеское судно. Примешь к сведению – молодец, прохлопаешь ушами – свернёшь не туда или умрёшь, но факт есть факт: радар даёт обзор сверху, чего не даст ни один бинокль.
-Круто! – искренне восхитилась Крыса. – А если всё же обратиться к Эверетту?
-То же самое, только вместо реки многовариантная вселенная, которая ветвится и раскалывается на грани каждый миг. Мы существуем во всех гранях одновременно, кроме тех, где мы умерли или не появлялись на свет, - сделал он оговорку, и она кивнула. - Так вот, глядя строго параллельно текущей линии событий, мы видим лишь её одну и почти не знаем, что ждёт нас на следующем отрезке времени. Моё чутьё – это взгляд под углом, с условной высоты, откуда видны события ближайшего будущего.
-Будущего?! – Крыса едва не потеряла дар речи. Слышал бы это Коннор…
-Да. В тонкости я ещё не вник, но уже понял, что к чему. Это не случайное приобретение, а базовая функция, реализованная аппаратно. Мой процессор приспособлен к ней, как глаза к зрению и уши к слуху, правда, есть одна проблема – у неё нет алгоритмической основы.
-А изначально ты этого не знал?
-Нет. Потому и учусь. Если программы нет, её надо написать. Вот и пишу, тестирую и отлаживаю. До того, как я смогу использовать «радар» по своему желанию, мне предстоит немалый путь от простого к сложному… хотя иногда он срабатывает и сам.
-В каких случаях?
-Если впереди точка бифуркации, - на этом Герхард словно превратился в камень, уставившись на формулы на стене, и уточнил: - что-то… необратимое.
Крыса напряглась и не нашлась с ответом. Голова пухла, догадки дикими пчёлами роились вокруг, норовя ужалить, и самой шокирующей из них была роль Скайнета во всём этом. Безусловно, она и раньше признавала, что «шестое чувство» Герхарда не могло самопроизвольно взяться из ниоткуда, но теперь это ударило её всей мощью единственно-верной истины: Скайнет создал его таким, Скайнет наделил его этим даром, и заинтересован в его обучении тоже не кто иной, как Скайнет! Вспомнив, что Герхард говорил о своей миссии с неизвестными или утерянными параметрами, она подставила этот фрагмент в общую картину пазла и ещё раз убедилась, что Коннор триста раз прав, а те, кто обвиняет его в ребячестве – узколобые идиоты. М-да, допетрить бы ещё, как эта кухня связана с Пределом и директивой, которую исполняли те, кто «не здесь»…
-Герхард, - позвала она киборга. Ей не терпелось спросить об излучении мертвецов, а также просто поговорить с ним, расшевелить его, чтобы перестал играть в истукана. - Ге… а-а-а!
Пуля выкрошила бетон в пяти сантиметрах от её виска. Опрокинувшись на бок, она не успела даже уронить челюсть и почувствовать, как обмерло сердце – терминатор снова бросился на неё и настиг бы с быстротой кобры, если бы не остановился на полпути, развернувшись вполоборота. Безоружная левая рука изо всех сил отводила в сторону правую с пистолетом.
-Убегай! – крикнул он. – Это точка бифуркации, у тебя четыре минуты!
-Что… Герхард, ч-что с тобой?!
Рефлексы, практический опыт и всё, чему учили инструкторы, толкали её прочь из гаража, как можно дальше от врага, искусно притворявшегося союзником, но что-то другое, невидимое и неслышимое, удерживало её рядом с другом, не до конца обратившимся во врага. Уже с винтовкой на плече, уже одной ногой на лестнице, она смотрела на Герхарда полными слёз глазами и не верила, что это всё-таки произошло. Каким страшным он стал за минувшие двадцать секунд!
-Боевая программа взяла верх, - сказал он, борясь со своим телом. Правая рука неистово дёргалась в захвате левой, пытаясь высвободиться. - Беги, живо! Я вижу, как убиваю тебя!
И Крыса решила не отнимать у себя драгоценное время. От четырёх минут осталось три, но он прилагал все усилия, чтобы спасти её от своего внутреннего убийцы, и если он хоть сколь-нибудь ей симпатичен, она должна делать так, как он говорит. Взлетев по лестнице, она закрыла люк на замок с цепью и без оглядки понеслась в непроглядную ночь.
На заболоченном лугу она тут же промочила ботинки, угодив в жидкую холодную грязь, и на повороте, где кончался безопасный квадрат, навернулась в яму, из которой вылезла со ссадинами, но по сравнению с опустошающей болью на душе эта мелкая, незначительная боль стремилась к нулю. Шесть суток Герхард был с ней. Шесть суток он помогал ей, охранял и, главное, вёл себя как друг, каковым она и начала его считать, и вот теперь он враг. Заводская программная начинка непредсказуемо захватила власть над его формирующимся сознанием. Понимая, что ей нельзя выдавать своё присутствие, Крыса остро захотела завыть… громко завыть от горя одиночества и утраты, ибо, вероятно, это больше не Герхард, а просто Т-850. Один из тех, кого на фронте приходится обстреливать, глушить ЭМИ-гранатами и взрывать.
На задворках невесть какой улицы, попетляв по дворам, она вбежала в дощатый сарай со съехавшей крышей и свалилась без сил. Облепленная паутинными соплями и липкими каплями, она дышала спёртым воздухом, кашляла, задыхалась и безудержно плакала… пока нервное и физическое истощение не заполнили разум зыбкой безликой чернотой.
Отныне она наедине с Мадерой, где не безопасен ни один клочок земли.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Четверг, 12.04.2018, 15:29 |
|
| |
| Evillight | Четверг, 17.12.2015, 15:42 | Сообщение № 17 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава XII
***
Всю ночь ей снилось бескрайнее болото со склизкими сгнившими деревцами. По колено, а потом и по пояс в вязкой жиже она брела и брела к недостижимому горизонту. Из косых окошек затопленных домов за ней с неизбывной ненавистью следили морды невообразимо гадких чудовищ, двуногих, но сочетающих в себе свиные, обезьяньи и жабьи черты. Они рычали, хрюкали, матерились, тянули к ней копыта и волосатые лапы с дубинками, однако она их игнорировала, зная, что они прикованы к своим жилищам цепями. Ей мерещились и люди, в том числе и знакомые: Джон и солдат Кайл Риз, которого он за глаза называл «папой», Кэтрин, Барнс и Блэйр Уильямс, но они были бесплотными миражами и испарялись при её приближении. Лишь один силуэт не тускнел и не таял, и становился всё чётче и плотнее, но оказался не человеком, а бурым от налипшей тины, изломанным, одноруким эндоскелетом Т-850… и всё бы ничего, если бы не свечение его глаз. Не привычное красное, а завораживающее ярко-синее. Её ноги вросли в жидкую глину на дне, самоочевидный вопрос остался непроизнесённым, а терминатор наставил на неё дуло «глока» и без колебаний нажал на спуск.
Холодная капля упала на лоб, и Крыса проснулась. В прорехи потолка не просачивался ни один луч света, утром ещё и не пахло. Попытка пошевелиться пронзила всё тело ломотой в костях и болью в растянутых сухожилиях. Она стала разминать руки и ноги, сжимая и разжимая пальцы, а когда по мышцам разлилось тепло, села и встряхнула головой. Вернулись мысли о том, что случилось вчера, и веки предательски набухли, но она зажмурилась, и ей удалось не разреветься.
«Подъём! – подстегнула себя Крыса, покидая душную тесноту сарая. - И не вздумай сказать, что не справишься. У тебя есть и мозги, и ствол, и надежда».
Надежда есть. Это следует из простой логики – миссия, выполняемая боевой единицей 8-11, конечна. Отточив новообретённый навык, он должен отсюда уйти и далее применять его в бою, а это значит, что из Мадеры МОЖНО выбраться!
-Это ж надо было забуриться в такую пердь… - увидев указатель и достав карту, Крыса подивилась тому, как далеко она забежала в хитросплетения северных деревенских улочек.
Она шла обратно на юг. До рассвета оставалось три часа, и она была намерена украсть украденное, причём быстро и чисто. Смесь ужаса и отвращения, возникавшая при воспоминании о встречах с опустившимися отморозками, осаживала её, как волка красные флажки, но ей надоело ходить вокруг да около. Нащупывая замёрзшей рукой в кармане флешку, она думала о её хозяине. Он не нашёл выхода, но был на верном пути. Он не вёл бумажного дневника (заметки в книгах не в счёт), и не стоило исключать, что поэтапную хронику своих исследований он хранил в компьютере, который у него в конце концов отняли. В пользу последнего говорило всё, от непостоянства местопребывания до способа самоубийства. Крыса всерьёз усомнилась, что он повесился сам. Ни предсмертной записки, ни шизофреничных художеств на ржавых боках водонапорного резервуара, а на скелете одни штаны, нет ни солдатского медальона, ни даже ботинок. С ним расправились, а перед этим обобрали, как липку, и запытали, заставив выдать тайник…
***
«Жребий брошен», - невесело усмехнулась она, сошедши с моста на южный берег Фресно. Ничего не поделаешь, проклятая говнотечка – тот ещё Рубикон, и пока времени достаточно, нужно наметить оптимальную схему действий. Впрочем, намечать не пришлось, и это озадачивало.
До того, как Крыса вышла на широкую северо-восточную дорогу, ведущую прямиком к въевшемуся в память озерцу, план проникновения в бараки выстроился сам, несмотря на то, что улицу она почти не помнила. Хотя… лет пять назад, как и все беспризорники, она шныряла по городу в поисках еды и могла сюда заглянуть. Всякое бывает, верно? Да, скорее всего, когда-то она здесь слонялась, потому и знает, что тыл у бараков не там, где водоём, а с другой стороны, рядом с помойкой, в тупике узкого захезанного переулка. Вот туда идти и надо – но тихо! Не топая, не шаркая! И ни в коем случае не поддаваясь соблазну сунуться в пятно жёлтого света.
С помойки открылся прекрасный, если можно так выразиться, вид на тыл, и Крыса заметила, как на свету движутся две неясные тени. Метров за десять до бараков она повесила винтовку за спину, легла на живот и, огибая границу освещённости, поползла к торцу крайнего.
«Лишь бы не было собак…»
Но если бы собаки были, они бы уже разлаялись. К полуподвальному оконцу, облепленному комьями грязи, она подобралась без эксцессов, разве что дико колотилось сердце и потели ладони – то, о чём на повышенных тонах толковали тени в деревянных сенях, умножило страх и возвело его в степень…
-Почему на север? И почему завтра?!
-Потому что Хадсон так сказал.
-Да не доживём мы до завтра, ёб твою мать! Я бы уже сегодня переехал и всех своих перевёз!
-А ну не кипишуй, козёл! Такое решает только Хадсон. Он наш закон.
Хадсон. Хадсон… сам звук этой фамилии возродил бесследно забытые – или отснял новые? – кадры чужой жизни. Жизни, которой не должно быть.
Абрахам Хадсон высок, крепок и здоров, как бык. Из-за пивного брюха, красного загара на загривке и рано поседевшей бороды он в свои сорок пять выглядит на десяток лет старше. С ним не шутят и не спорят. С ним считаются все, кроме ополченцев, но и те предпочитают нейтралитет, ведь его сплочённое братство почти равно им по численности. Как ни кинь, шишка он весомая. Ему даже в глаза нельзя смотреть, покуда он не даст на то разрешение.
Он никогда ничего не просит. Он или требует, или без спросу берёт сам, но если другие без спросу берут то, что принадлежит ему, он звереет. Его ярость настолько неотвратима, что девочка-воришка, с поличным пойманная в его мясной лавке, на пощаду не надеялась.
-Вот это мелкое дерьмо, - выворачивая ей ухо, сказал продавец, притащив её к Хадсону в дом.
Тот сидел на раскладном кресле и курил. Клетчатая безрукавка была расстёгнута и над ремнём нависала складка жира, покрытая курчавой щетиной. Девочку передёрнуло.
-Ну-ка, дай взглянуть, - он наклонился и обдал её перегаром. - Не вижу дерьма. Вижу красавицу, которую неплохо бы взять в ежовые рукавицы… хм-м, хороша, хоть и мала.
Ей захотелось плюнуть на этот багровый рябой нос или в эти подслеповатые бычьи глазёнки, но она не рискнула. Она ещё не понимала, зачем он держал её за подбородок, вертя её лицо вправо-влево и командуя продавцу то повернуть её боком, то снять с неё футболку. Пугал только его голос.
-Сколько тебе лет? – спросил Хадсон. Девочка не ответила, и он повторил жёстче: - Сколько?!
-Шесть…
-Эх, ссыкуха. Ну, ничего, подождёт и сам подрастёт, - буркнул он в бороду. Она не знала, о ком он говорил, - а пока я отучу тебя от пацанства. Получай, пизда!
И он залепил ей пощёчину. Она не заплакала, и Хадсон ударил её ещё три раза. Приговаривая, что её мать не умеет воспитывать дочерей, он бил её и бил, но слёзы показались лишь на десятом ударе. Когда у неё на щеках лопнула кожа, он велел продавцу вышвырнуть её вон.
Крыса вынырнула из наваждения. Её затошнило. Откуда это?! Сон? Неужели она не вовремя и не к месту вспомнила позорный детский сон? Может быть, но сны не бывают такими детальными и боль в них не настоящая! С силой надавив пальцами на виски, она прокрутила в уме возможный сценарий того, как она могла забыть Хадсона, но подсознание не обманешь, а Хадсона просто так не забудешь.
«Это было со мной?!»
«Нашла, где предаваться психоанализу! Живо соберись, размазня! Компьютер! Выкрасть компьютер разведчика!..»
Оконце было заперто, но всплеск злости придал Крысе силы. Воспользовавшись тем, что дежурные гавкали друг на друга не хуже собак, она отколупала с форточки грязь, упёрлась в стену ногами и по сантиметрам, по дюймам сдвинула раму. Там не живут, там хламится сломанный садовый инвентарь, а за дверью начинается длинный коридор, соединяющий подвалы всех бараков… но, пропихиваясь в лаз и уже видя низкую дверь, она запретила себе гадать, где она откопала такие правдивые сведения.
***
Черенки от лопат, мотыги, тяпки и совки чуть не загремели на пол, когда Крыса задом наперёд спустилась в подвал. Секунды две она думала, задвигать раму или нет, но не стала лишать себя легкодоступного выхода. Кладовку вряд ли закрывают на ключ, но перед тем, как толкнуть дверь, девушка посмотрела в замочную скважину. Темно, как в гробу. Что ж, отлично.
Коридор был самостоятельно вырыт и укреплён теми, кто тут обитал. Дальше двух-трёх шагов она не видела, но знала, что в нём сорок метров и потолком ему служат подпёртые брёвнами полы. Кое-где сквозь щели между досками и бетонными панелями пробивались отсветы факелов и керосиновых ламп, а также запах пережаренного мяса и чего-то молочного вперемешку с туалетной вонью, отчего у Крысы тут же подкатил к горлу комок. Неровные стены сочились влагой и напоминали пещеру древних людей. Где, спрашивается, в пещере искать компьютер? И оружие из арсенала тоже лежит в этих катакомбах? Нехорошую мысль, что сырость могла угробить комп, она пресекла и пошла вперёд, ощупывая стены, по которым ползали слизни. Она стряхивала их и вытирала руки об джинсы, а один слизень упал ей за шиворот и она нечаянно размазала его по всей шее… но они определённо были не самыми мерзкими существами в обозримом пространстве.
Далеко в конце коридора забрезжил слабый свет и послышались голоса. Свет дрожал, но его хватало, чтобы разглядеть в стенах пять провалов с равными промежутками, и Крыса, затаив дыхание, в два прыжка укрылась в ближайшем. А голоса были уже близко:
-Прикинь, Чарли, я вчера рыжую ебал, а она орала, как целка, - сказал один и громко расхохотался.
-Ну ты, Дэйв, даёшь, - гоготнул второй. - Она ж малолетка, а ты мачо с конским хуем.
-Какая, в жопу, малолетка? – вскинулся первый. - Ей уже тринадцать!
Крыса заткнула бы уши, но вместо этого до хруста сжала кулаки. В затылке опять назревала боль, опять бурлила и баламутилась тёмная вода оживших снов, и в центре их сюжета были люди, которых звали Дэвид и Чарли.
Поигрывая ружьём, старший брат приставлял его ко лбу младшей сестры, куражился и делал вид, что собирается выстрелить. Вокруг них толпились его уличные приятели и второй её брат, тоже старший, но на год младше первого. Парней было восемь, и забавлялись они уже целый час. За это время её изловили, связали, приволокли в заброшенный амбар, обмазали навозом и избили палкой с торчащими щепками. Для полного превосходства над десятилетней девчонкой им требовалось что-то особенное, и Дэвид, которому друзья-рэкетиры подарили на шестнадцать лет новое ружьё, был счастлив щегольнуть перед компанией своими талантами.
-Подсудимая! – важно заявил он, расхаживая по амбару. - Встань и ответь: какого хера ты такая дикая? Какого хера ты сбегаешь из дома, отлыниваешь от работы и шаришься по закоулкам, как крыса помойная? Нашу семью взял на попечение сам господин Хадсон, у него денег куры не клюют, но ты совершенно не ценишь добро. Пора исправляться. Бог не дал тебе хуя! Ты баба, а бабам не положено бродить, где вздумается! – крикнул Дэвид, стукнув сестру прикладом в плечо. - Или ты хочешь, чтобы тебя сцапали железяги? Отвечай! Не об этом ли ты мечтаешь, засранка?
В данный момент девочка хотела именно этого. Чтобы в амбар вломилась одна из тех страшных машин и изрешетила или разорвала всех до единого, включая её саму, но такой роскошной помощи взяться было неоткуда, и поэтому она думала об осколке битого стекла. Зажав его в руке и чудом не порезавшись, она весь этот час пилила им верёвку, благо её посадили в угол и никто не видел, что она делает за спиной. Осталось совсем чуть-чуть!
-Ну, чего молчишь, глиста? Язык проглотила?
Толпа заржала. Рот девочки был крест-накрест заклеен скотчем, и что-либо сказать, равно как и закричать, она не могла при всём желании. Когда Дэвид больно ткнул «подсудимую» стволом в лоб, все ждали, что она замычит или хотя бы зажмурится, но, исподлобья посмотрев ему в глаза, она стремительно выпуталась из верёвки, отклонила ружьё в сторону и пнула брата в пах. Дэвид завопил, два однокашника бросились к нему, а остальные погнались за девочкой, которая с невероятной прытью увернулась от всех ухватистых лап и исчезла из поля зрения.
Она убежала. После этого она неделю не ночевала дома, а когда её всё-таки нашли и вернули, три дня провела в чулане. Дэвид и Чарли стучали в дверь, дразнились и кидали ей объедки с семейного стола, но, как ни странно, больше подобных игр себе не позволяли. Что-то изменилось, и девочка это почувствовала. Кормить её стали сытнее, били с тех пор только по лицу и заднице, но не (боже упаси!) по животу – и не потому, что признали за ней права, свободы и достоинство, а наоборот. Всё было в разы, если не на порядки, хуже…
Видение промелькнуло за секунды, но тот час Крыса прожила заново, и вычистить его из головы могла бы только пуля. Омут, имя которому детство, извергнул очередной ядовитый миазм. Братья, конечно, портили ей кровь, но раньше ей виделось, что не столь жестоко и что в один день они перестали принимать участие в её жизни – кажется, погибли при зачистке – а теперь, открыв, что они выжили, она окончательно перепутала явь со сном. Её братья – члены группировки Хадсона, насильники и рабовладельцы! Что, что ещё поджидает её в этой уродской дыре?!
Украсть украденное и немедленно бежать, пока из омута не вылезло что-нибудь ещё!
«Ну, где же, где комп? Куда его засунули?!» – она лихорадочно перебирала зацепки, но варианты исчерпывались ключом в кармане. Флешку прицепили к нему не просто так. Ключ длинный, чёрный, шершавый, и, наверное, где-то в этом гниднике есть дверь с таким же чёрным, шершавым замком…
-Выносим по одному, но быстро, - снова раздался голос Дэвида, - Хадсон сказал погрузить до утра.
-Бля, так и надорваться можно, - кряхтел Чарли. Ступая тяжело и в такт, они вытаскивали откуда-то слева и несли по лестнице наверх продолговатый ящик. Крыса осторожно выглянула из-за угла и рассмотрела, что это боеприпасы, - но он прав, без них мы трупы…
-Мы и так трупы, - пробасил Дэвид и потянул ношу на себя, - чёртов робот везде нас достанет. Уокер, земля ему пухом, говорил, что он видит то, чего ты ещё не сделал.
-И что, ляжем и помрём?! Сам помирай, а я жить буду! Жить и сучек твоих драть!
-Эй-эй, полегче! Мы все на нервах!
-Фуф, извини, брат, - сбавил Чарли обороты, - просто, видишь ли, помирать нельзя, на кону не только наши жизни. Посрёмся, передерёмся, сучек не убережём – и Скайнет победит…
-Не поминай его вслух.
Они ушли, оставив факел в петле на стене. Крыса отложила обдумывание их болтовни на потом, рванулась вперёд и переместилась в предпоследний тёмный провал.
***
Пальцы нащупали дверь. Двери имеются во всех провалах, ни одна из них не заперта, и за ними нет ничего стоящего… но это тоже знание из омута и лучше его не проверять.
Дэвид и Чарли вернулись и точно так же, обсуждая свои подвиги, понесли наверх следующий груз. По каким-то причинам они не могли подогнать грузовик к бараку, и были вынуждены с каждым ящиком совершать пятиминутный променад. Насколько поняла Крыса, банда Хадсона очень сильно напугана, а ещё ясно то, что долго скрываться и ограждать рабынь от Гер… от терминатора… у них не получится. Рано или поздно он перебьёт их всех.
Тянуть резину было некогда. Крыса оценила ситуацию: ящики с боеприпасами не казались ни мокрыми, ни отсыревшими, они были сухи. Это значило, что в хранилище оружия сырости меньше, чем где-либо, и напрашивался вывод, что компьютер именно там. Ценя скоротечные пять минут, воровка для порядку оглянулась вокруг и проскользнула налево, в холодную, до потолка забитую ящиками комнатку.
Осколочные гранаты. Фугасы. Автоматы, пулемёт на штативе. И патроны. Много патронов. Видать, крутой был арсенал и охранялся неплохо. Хадсон оказался сильнее, раз сумел прибрать его к рукам, но Крысу это не волновало – по сравнению с тем, что компьютера здесь нет, это такая мелочь! Ни на ящиках, ни между ними, ни, разумеется, внутри, так как они были запечатаны железными лентами, вросшими в древесину. Голоса Дэвида и Чарли становились громче, к ним присоединились ещё двое мужчин, которые обмолвились, что направляются в кладовку… и по позвоночнику Крысы прокатилась волна ледяных пупырышек.
Куда бежать? Где прятаться? Преодолеть коридор и вылезти из оконца она не успеет, а если успеет, то грохот огородных принадлежностей перебудит всю кодлу… но и мешкать нельзя, и лучше что-то, чем ничего. За второй справа дверью склад, там можно подождать, пока все уйдут.
Переступив порог и прикрыв дверь, она ошиблась. Всё течёт, всё меняется. На въезде она учитывала это как нечто позитивное, но сейчас оно сыграло против неё. Там был не склад.
-Ты кто? – тихонько спросили сзади.
Резко обернувшись, Крыса напрягла глаза и не стала хвататься за винтовку, потому что это было бы излишеством. Щели в потолке почти не пропускали свет, но она увидела, что перед ней маленькая девочка в едва закрывающем наготу бельишке. Она помнила, чем кончилась встреча с приветливым мальчонкой Рамиро, но это явно другой случай и дипломатия будет уместнее, чем применение силы.
Девочка была не одна. В крохотной камере, где было бы тесно и одному, на скамьях-полках ютились аж шестеро, а на полу расположилась седьмая. Та, что задала вопрос, была не старше пяти, соседкам было от семи до девяти на вид. Все они молча уставились на Крысу, как на инопланетянку, и она, приложив к губам палец, выдавила улыбку. Если она завоюет их доверие, они ей помогут, хотя надежды на такое было с гулькин нос – весь вид этих несчастных детей указывал на то, что они такие же рабыни, как и те беременные, с тем отличием, что их ещё не…
-Я ваш друг, - она присела и показала, что её руки пусты.
-Зачем ты пришла? – спросила самая старшая девочка. Она оттеснила малышку и подошла к гостье, та не возражала. Чем толковее собеседник, тем короче разговор.
-Я ищу… - шёпотом промолвила Крыса, но взвесила все «за» и «против» и решила не вдаваться в подробности. Они могут не знать, что такое компьютер, - зелёную обрезиненную коробочку с блестящим хвостиком. Пожалуйста, помогите мне, и я помогу вам!
-Как? – с непониманием покосилась на неё невольница.
-Я вас вытащу! – ободряюще взяв её за руки, с огоньком сказала Крыса. - Я из Сопротивления! Как только я найду дорогу за Предел, я сообщу командованию, и вас спасут! Мы не оставим вас в беде, - слова сами вылетали изо рта, она проговаривала их бессчётное количество раз на спасательных операциях, успокаивая выживших, но, если те люди тут же вспыхивали радостью, то на этих лицах было лишь замешательство. Не сдавшись, она проявила снисходительность и разъяснила дальше: - Мы вас не обидим! Мы заберём вас в Кристальный Пик, там нет ни машин, ни злых людей. Это крепость, там хорошо и спокойно, есть еда, вода и лекарства…
-Мы никуда не уйдём, - перебила рабыня, выдернув руки из её ладоней, - нам хорошо здесь!
Крысу взяла оторопь. Видя, как замешательство переходит в натуральный гнев у всех семерых, она вдруг почувствовала дурноту. Или она ослышалась, или происходящее не реально.
-Хорошо здесь? – не поверив ушам, она потеряла запал.
-Да. О нас заботятся, мы не голодаем.
-Они же преступники, - воззвала она к здравому смыслу, - они держат вас в хлеву, как скот! Вы сами видели, что они делают с теми, кто постарше… они извращенцы и садисты!
-Не смей их так называть! – вскричала девчушка так, что у Крысы чуть не разорвалось сердце.
Глядя на ангельское личико, до неузнаваемости искривлённое агрессией, она шагнула назад. Крик наверняка слышали все до единого бандиты, и ей уже пора было нестись прочь, наплевав на компьютер и не жалея ног… но ноги окаменели. Она неоднократно слышала истории о рабах, привязавшихся к своим тюремщикам, но никогда не думала, что увидит таковых воочию и что потерпевшие могут с таким жаром выгораживать очевидных злодеев. От этих размышлений у неё начались рвотные позывы, в голову словно вонзили раскалённый прут, который жёг и обугливал всё на своём пути, а невинная жертва вылетела из камеры и во всё горло заверещала:
-Мать Белинда!!!
Почему это имя причиняет такую боль? Почему оно так ранит? Почему от него веет гнилью?!..
«Не хочу вспоминать! Не хочу! НЕ ХОЧУ!»
Заметив, как на неё накатила слабость, рабыни слезли со скамей и отрезали ей путь к выходу. Она дважды попалась на ту же удочку, но на этот раз последствия будут хуже, чем на реке. Это не просто банда, это секта. Они ненормальны. Они зомбированы! Неведомо, кто и зачем сделал из этих детей покорное, влюблённое в свои оковы стадо, но меньше всего на свете они хотят, чтобы их спасали. Они окружили Крысу, скопом повисли у неё на плечах и повалили на пол. Брыкаясь, извиваясь и раздавая тумаки, она отстаивала последний шанс вырваться и таки скинула кучу-малу, но, стоило ей выбить дверь, как наперерез ей выскочил плешивый мужик, растопыривший руки, как медведь-шатун. Она оттолкнула его и помчалась к маленькому прямоугольничку тусклого и мёртвого, но всё же света…
Когда расстояние до окна сократилось до каких-то полутора метров, перед нею появилось твёрдое препятствие и нанесло удар в солнечное сплетение. Кто-то снял с гвоздя на стене бухту верёвки и туго обмотал всё её тело, а щупальца из омута отчаяния точно так же обвили душу. Конец растянется надолго, и смерть будет для неё подарком. Хватая ртом воздух, она услышала неспешные шаги и низкий, властный женский голос:
-Заткнитесь!
Детский гомон и ругань взрослых утихли. У Крысы отобрали винтовку и кинжал, а шаги стали громче и сквозь слёзы она увидела ноги в истёртых сандалиях. Кожа была морщинистой, тёмной и заскорузлой, нестриженые ногти покрывал грибок.
-Оп-па, вот и ключик! – воскликнул мужчина, обшаривавший карманы связанной девушки. – Мне сказали, что его Барри взял, а это, оказывается, наша ненаглядная торопилась в кутузку…
***
Шаги ног в сандалиях отмеряли время, как секундная стрелка часов. Эти ноги то и дело били Крысу под дых, но в основном неподвижно стояли у неё перед носом. Они смердели, и если бы не кляп, она бы перекривилась. На заднем плане перетаптывались десять, а то и больше пар ног детей.
-Девочки, сегодня я преподам вам важный урок, - объявила женщина и поставила ногу Крысе на шею. – Перед вами пособница врага!
-Но… мать Белинда… она сказала, что она из Сопротивления, - подала голосок одна из девочек.
-Ты глухая? – зашипел низкий голос. - Ты забыла, что я говорила о сопротивленцах?!
-Нет, мать Белинда, - ответила девочка. - Они тоже враги.
-А почему? Так, кто скажет, почему люди, обосновавшиеся в Кристальном Пике, нам не союзники?
Крыса едва могла дышать. Кровообращение в перетянутых конечностях было затруднено, но, балансируя на грани забытья, она всё-таки слышала, что говорила «мать».
-Они живут косными довоенными устоями, - пропищала девочка.
-Хорошо, умничка. Кто ещё скажет, почему мы с ними по разные стороны баррикад? Давай-ка ты, милая, - елейно обратилась она к беременной рабыне с кандалами на раздутых лодыжках.
-Их женщины воюют, как мужчины, и рожают не более двух детей за все отпущенные им годы.
-Вот! Во-о-от! Вы слышали?! – возгласила мать Белинда и пнула Крысу по рёбрам. – Именно поэтому мы никогда не купимся на посулы Сопротивления! Их цели мелочны и греховны, а методы крайне неэффективны! Эти глупцы растлены и безнадёжно отравлены противоестественной свободой, которая и впустила в мир того, чьё имя мы не произносим! Они способны выиграть битву, но не войну, потому что это не война людей и машин, а война праведников, верных Господу, и зла, противоречащего Его первозданному замыслу! Сопротивленцам этого не понять, как не понять и той простой истины, что врага нельзя победить его же средствами. Нам противны мирские блага, отвращающие нас от нашего священного предназначения. Да, наши благодетели унижают нас в быту и причиняют боль на ложе, но делают это, следуя своему исконному богоданному праву, как их предки и предки их предков, и боль эта благословенна! Они отцы нового человечества, а мы его матери! Они суть пахари и сеятели, мы же – плодородная почва, ибо как Господь-отец оплодотворяет Природу-мать, так и они селят новую жизнь в наших утробах! – каждое слово Белинда сопровождала пинком, разбивая лицо корчащейся Крысы в кровь. – Знаете ли вы, что это за нечестивица? Я выносила, родила и вскормила её, но в семье, как известно, не без урода. Господин Хадсон и его сыновья заняты переездом, но они очень обрадуются, когда вернутся за нами, а пока что безбожница посидит в душегубке – решить её судьбу сами мы не можем, она должна быть казнена мужской рукой. А знаете ли вы, за что?!
-За убийство, - донеслось из заднего ряда.
-Убийца! – подхватил хор голосов. Разъярённо затопотав, девочки от мала до велика раскраснелись и стали похожи на гротескных кукол с налитыми кровью глазами.
-Порченая тварь! – подытоживая, проорала мать Белинда, и паства замолчала. - Подлая, гнусная, мерзопакостная мутантка! Хуже адских демонов, хуже терминаторов! Она посмела…
Но окончание проповеди не достигло ушей Крысы. Мир померк, и омут вышел из берегов.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Среда, 06.11.2019, 13:52 |
|
| |
| Evillight | Пятница, 18.12.2015, 04:50 | Сообщение № 18 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава XIII
***
У всех пятерых детей Белинды отцы были разные. Стезя кабацкой проститутки не предполагала ни разборчивости, ни отказов, а контрацепция была дрянной, но если старшая Нэнси была результатом насилия сутенёра, то прочих она зачала добровольно, Дэвида и Чарли - от полюбившихся постоянных клиентов, плативших ей в обход кассы, а младшую Камиллу - на излёте корыстных шашней с заезжим торговцем довоенной роскошью. Дочь по имени Лилиан, родившаяся четвёртой, знала лишь то, что её отец был индейцем, служил в городском ополчении и погиб в перестрелке с бандой.
В первые годы войны Мадеру, как и всю планету, захлестнула эпидемия кровавого беззакония, и мирному народу приходилось защищаться не только от машин, чьи атаки по сравнению с гангстерскими рейдами казались акциями милосердия. Они просто убивали, причём быстро, тогда как криминальное отребье порой творило зверства в духе опричников и инквизиторов. Прославился этим и Хадсон, но ему давало жёсткий отпор добровольное объединение вооружённых горожан – бывших охотников и полицейских. Вражда шла не на жизнь, а на смерть, обе стороны вымотались, но, помня об общем враге, нехотя пришли к шаткому компромиссу. Мадера была разделена по руслу реки на юг, перешедший в юрисдикцию Хадсона, и север, оставшийся во владении ополченцев, и если на севере жизнь текла по-прежнему, то на юге всё перевернулось с ног на голову. Первым делом было покончено с правом собственности и свободой передвижения. Утлый бизнес, почти заглохший из-за всеобщего страха перед Скайнетом, Хадсон под видом защиты полностью узурпировал. Обложенные непосильной данью, южане стали фактически крепостными и не могли перебраться на север, так как все, включая грудных детей, были поимённо переписаны, а условия перемирия обязывали северян возвращать беглецов обратно на южный берег. Это была цена за то, что в случае нападения терминаторов оборонять город должны были в равной степени и ополчение, и бандиты… однако быт Белинды, а также её сестёр и дочерей, не поменялся ни на йоту.
Бараки, сикось-накось возведённые на месте рухнувших пряничных домиков, принадлежали её отцу и зятьям, державшим женщин в чёрном теле. Традиционный патриархальный уклад был присущ их семье всегда, даже в век информационного общества и прав человека. Война ничуть не ослабила эти порядки, неукоснительное их соблюдение было негласно объявлено залогом выживания. После того, как мужчины пали в бою, их жилплощадь заняли люди Хадсона. Согласия вдов никто не спрашивал, но роль прислуги была им не в новинку. Напротив, они были рады, что у них снова появились хозяева. Денно и нощно их обслуживая, удовлетворяя все их потребности, от кулинарных до сексуальных, и не смея перечить, они приучали к этому дочерей – сыновья же, которых воспитывала улица, росли вольно, как сорная трава. Рэкетиры взяли над ними шефство и, готовя себе замену, учили драться и стрелять.
Как и большинство мальчиков, Дэвид и Чарли были предоставлены самим себе, гуляя дни напролёт, а к дочерям Белинда, в сорок два года непередаваемо обрюзгшая, была максимально строга. Азбукой их жизни была однообразная грязная работа дома и в огороде, восемнадцать, а то и двадцать часов в сутки. За возражения и провинности она избивала их, морила голодом и делала выговоры перед другими детьми, позволяя каждому из собравшихся ударить или обхаркать виновницу. Племянницы, которых насчитывалось шесть, жили точно так же, но Белинды боялись больше, чем своих матерей, тоже свыкшихся с её гнётом. Притерпевшись к рабству, дочери считали её величайшим авторитетом и всячески ей угождали, чтобы удостоиться скупой похвалы – но лишь две, старшая и младшая. Средняя, в противовес сёстрам и другим девочкам, дрессировке не поддавалась.
***
Лилиан ненавидела своё имя. Во-первых, ей не нравилось сокращённое «Лили», а во-вторых, оно претило всему, что составляло ядро её характера. С самых малых лет у неё были свои ценности и идеалы, с которыми никоим образом не вязалось это обтекаемое, легкомысленное цветочное имечко. Она мечтала стать путешественницей и познавать мир, нигде не задерживаясь. Ещё в четыре года ей расхотелось общаться с сёстрами и соседками, чьи увлечения сводились к игре в дочки-матери и бесконечному укачиванию тряпичных пупсов. Узость их кругозора тяготила её, а фанатичная мечта выйти замуж и нарожать детей – пугала. Не рассчитывая на понимание, она не делилась с ними своими мыслями, но они тонко чувствовали, что она среди них чужая. Сделав её козлом отпущения, они портили её вещи, изощрялись в обзывательствах, забирали еду и били всей ватагой. Взрослые не делали ничего, чтобы их осадить, и до Лилиан дошло, что они отнюдь не на её стороне. Несмотря на то, что за самозащиту её наказывали, на все тычки она отвечала симметрично и её оставили в покое. Нэнси преподнесла это как отлучение и постыдное изгнание из рая, но она была несказанно рада этой перемене: пристрастившись к книгам, она нуждалась в тишине.
Читать и писать её научила бывшая школьная учительница, согбенная старуха, доживавшая свой век на свалке. Пожалуй, это был единственный человек, относившийся к ней с настоящей добротой. В благодарность за разную мелкую помощь она передала девочке свой непопулярный, но бесценный опыт и коробку с затрёпанными книжками. Это были учебники и документальная литература вроде военной истории и географических очерков – реликты из упразднённой Хадсоном школы. Если бы Лилиан могла, она бы тоже поселилась на помойке, но, увы, это было невозможно. Когда старуха умерла, её не было рядом, и она долго мучилась совестью за то, в чём была не виновата.
Те книги, что были в бараках, пошли на растопку вместе со шкафом. Лилиан тайком спасла толстый кусок кинговских «Лангольеров» и спрятала под кроватью, но рывшийся в её пожитках Чарли нашёл его и швырнул в печь. Она поставила ему под глазом фингал, за что Дэвид и дворовые друзья подняли его на смех, но потерю это не восполнило, и впредь она зареклась хранить дома что-либо дорогое и значимое. Дома, где об неё вытирали ноги, где всегда могли наорать и двинуть по зубам, где никогда не удавалось даже толком выспаться, было опаснее, чем на улице.
Пока Лилиан была слишком мала для работ тяжелее чистки курятника, ей уделяли мало внимания, и она пользовалась этим, чтобы слинять подальше от вечно собачившихся взрослых. Её тянуло в заросли полыни и пустующие развалины, куда она отнесла своё ветхое книжное богатство. Там было хорошо и спокойно, никто не ругал, не одёргивал и не мешал читать, но уже тогда она понимала, что такое война. Когда город, размеренно копошащийся при свете дня или чутко спящий под луной, оглашал вой пожарной сирены, она укрывалась, где могла, и ждала, когда стихнут стрельба и взрывы. Обычно машин было немного и с наземными их видами быстро справлялись оборонные отряды, но «охотники-убийцы» успевали расстрелять множество людей до того, как их сбивали из ракетниц. Однажды тревога застала Лилиан за выездом, где она рвала дикую ягоду, и, забившись в бесхозный погреб, она просидела там целые сутки, хотя бой не продлился и часа… но когда мать, обыскавшаяся её по всей округе, нашла её, она пожалела, что не погибла. Избив её до кровавых гематом, взбешённая Белинда заперла её в чулане на две недели. Судилище свершилось на глазах у всей общины, и это был тот день, когда Лилиан перестала называть её мамой.
Тот, кто бьёт и издевается, называется врагом. Тот, кто поощряет травлю, науськивая толпу на одиночку, называется врагом. Тот, кто хочет поработить, называется врагом и никак иначе. Оправившись от ран, Лилиан уяснила, что детство кончилось. Началась её личная война, на фоне которой та, что грохочет во внешнем мире, не страшнее грозы или урагана.
***
В шесть лет она приобщилась к воровству. Попадать в «дурную компанию» для этого не обязательно, достаточно жить впроголодь и бояться приходить домой. Лилиан убегала оттуда всякий раз, когда её оставляли одну, и отсутствовала по два-три дня. Чем сильнее её тиранили, тем упорнее она противилась, и иногда специально добивалась заключения в чулане, потому что из него можно было незаметно улизнуть. Изучив базары и склады южной Мадеры, она промышляла карманничеством и кражами с прилавков. Маленький рост и худоба давали ей преимущество, и она могла утянуть деньги или товар, не навлекая подозрений. Ей нравилось воровать, это стало её спортом, и помимо уверенности в завтрашнем дне у неё появилась уверенность в себе.
Но возникли и проблемы. К десяти годам она поднаторела в воровском ремесле так, что невольно перешла дорогу шайке гопников. Они угрожали ей, чуть не зарезали, и она предпочла уйти подобру-поздорову. Все рынки юга уже поделили между собой другие воры, выбора у неё не было и пришлось идти на северный берег.
Север был запретной зоной для всех южан, кроме агентов Хадсона, как и юг для всех северян, кроме ополчения. Вдоль Фресно бдела охрана, мосты были перекрыты, а пересечь реку вплавь можно было только ночью. Запасшись терпением и осторожностью, в одну из туманных осенних ночей Лилиан вымазалась жидкой грязью, чтобы не унюхали собаки, и переплыла реку между двумя пограничными постами. Весь следующий день она чесалась, как шелудивая, но цели достигла. Ополченцы тщательно следили за порядком в людных местах, и население думало, что на севере воров нет, а воры для своего же блага эту иллюзию не рушили. Добыв провизию на шестом часу опасного похода, Лилиан чуть не попалась, и всё же была довольна. Ей открылось много нового. Более чем у половины северян было оружие, и – о чудо! – не только у мужчин. Девочка поняла, что имела в виду старуха-учительница, сказав, что на севере ещё жива Америка. Также её привлекли странные приезжие, зазывавшие в свои ряды всех, кто хотел бы воевать с машинами. Их речи звучали убедительно, но Лилиан считала налёты железяк чем-то вроде грозного стихийного бедствия и была куда как далека от лютой ненависти к ним, так что её симпатию Сопротивление завоевало не риторикой, а горячим супом для бездомных…
Визиты за реку стали её манией. Рыская по фермерским угодьям, она мечтала выбраться из клоаки, но её имя было внесено в перепись, и пропасть без вести она бы не смогла. Белинда хватится, оповестит Хадсона, и власти севера, во избежание конфликта, рано или поздно вернут несчастное потерявшееся дитя в лоно семьи. Был и другой путь покинуть ад – вступить в Сопротивление, но Лилиан думала, что по малолетству ей откажут. Она боялась, что вербовщики просто похвалят её за смелость и скажут идти домой, «а то мама волноваться будет». Эти люди походили на армию, и у неё не хватало духу пожаловаться им на жизнь, но, так или иначе, ни на них, ни даже на вкусной кормёжке свет клином не сошёлся. В северную Мадеру её влекло кое-что другое.
Муниципальный аэропорт, а точнее, незастроенный участок между ним и магистральным шоссе, окружала недобрая слава. Там никто не жил. Лилиан спрашивала, что с этим местом не так, и ей отвечали, что «там в воздухе разлито зло», но она не верила в эти нелепые страшилки и приходила туда, чтобы отдохнуть.
Ощущения, которые она там испытывала, не с чем было сравнить, но, во всяком случае, «зла» она не обнаружила. Наоборот, там было приятно находиться. Легче дышалось, лучше думалось, краски мира были ярче, пространство тоньше, как если бы сквозь него лился некий невидимый, но мощный поток без начала и конца. Сосредоточиваясь на нём, она нередко жалела, что её разум не может отделиться от тела и слиться с этим течением воедино. Всё, что её беспокоило, уходило прочь, она растворялась в своих фантазиях, не опасаясь, что её уединение нарушат. По ночам, лёжа на траве и глядя в ясную звёздную даль, она всем своим существом чувствовала, что за ней будто бы кто-то наблюдает. Человек или животное не вызвали бы таких мистических переживаний, это было что-то таинственное, внеземное, бестелесное… и ей совершенно не хотелось убегать и скрываться. Она забывала о неприятностях и врагах, ей казалось, что на Земле она одна и все пути мироздания видны ей, как узор из созвездий.
Так продолжалось почти три года. С переменным успехом воюя с роднёй, воруя, рыбача и охотясь, Лилиан периодически ходила в аэропорт и наслаждалась атмосферой, но счастье было недолгим. Учащались набеги терминаторов, накалялась обстановка. Северяне уходили, а южан Хадсон удерживал в городе против их воли, в связи с чем ухудшились его отношения с ополченцами. Глава севера указал ему, что он поступает не по-американски, и разблокировал центральный мост, по которому повалили десятки людей, рвавшихся уехать. Была среди них и Лилиан. Она увязалась за беженцами, но к тому времени, как те пробились к мосту, его опять перекрыли – Хадсон подсуетился, отправив туда своих элитных палачей, и они подавили бунт, открыв шквальный огонь по безоружным. Конечно, они были не всемогущи, и в тот день Мадеру покинуло около пятисот человек, но ещё двести, под шумок удиравшие через окраины, бесславно полегли под пулями вертухаев. Когда беспорядки утихли, Хадсон озверел, вдвое повысил налоги и ввёл комендантский час, не говоря уже о том, что огнестрельное оружие было изъято у всех, кто не состоял в группировке. Велев карательным отрядам согнать запуганных жителей в район к востоку от шоссе, он стянул туда все посты и патрули. Вопреки ожидаемому, сторонников у этой инициативы оказалось больше, чем противников, и они мотивировали это тем, что большая протяжённость охраняемого периметра несовместима с безопасностью. Связи с севером были разорваны, и южная Мадера превратилась в тюремный лагерь.
Лилиан ранили в ногу, и она целый месяц не могла ходить без костыля. Её положили в лазарет, где лечили медикаментами из неприкосновенного запаса, досыта кормили и выпускали дышать свежим воздухом – к её великому удивлению, по настоянию Белинды. Это посеяло в её голове хаос. Почему мать хочет, чтобы её выходили? Она позор семьи, лентяйка и саботажница, зачем тратить ресурсы на такое неблагодарное говно? Почему бы не удавить подушкой, пока никто не видит? На все эти вопросы ответ был один…
***
Хадсон заметил, что Белинда, чьи родственницы вовсю раболепствовали перед его подчинёнными, яро поддерживает его политику, и предложил ей своё покровительство. Подурневшая и седая, она не годилась в жёны или любовницы, но они нашли общий язык. У него было два сына, старший Брендон и младший Харви, которому на момент изоляции юга был двадцать один год. В их сообществе царило древнее право сильного, но прочные христианские традиции по инерции сохраняли формальность женитьб, и когда Брендон положил глаз на Нэнси, та с радостью ухватилась за статус невестки босса. Породнившись, их родители решили поспособствовать и второму «династическому браку».
Идею подал Хадсон, как бы между делом обмолвившись, что Харви уже давно присматривается к Лилиан, но это было не совсем правдой. Семь лет назад младший сын просто похвастался, что стал мужиком, изнасиловав доверчивую пятилетнюю нищенку, и хотел бы из принципа сделать это со средней дочерью Белинды. Она бесила Харви поведением, по его воззрениям неподобающим женскому полу, и тот не скрывал, что жаждет поставить её на место самым низменным способом. Побеседовав с сыном, отец согласился по сути, но заверил, что обычному насилию есть прагматичная альтернатива, для реализации которой придётся подождать.
Даже те, кто терпеть не мог Лилиан, считали, что она хорошенькая. Индейская кровь заставила её организм созреть уже к тринадцати годам, и хрупкое телосложение не могло замаскировать раннего развития, но этим всё и ограничилось. Её не интересовал секс, она не желала становиться женой и матерью, и дело было не в возрасте, а в мировоззрении: в данной стороне жизни она не видела ничего привлекательного… что же до любви, то в это понятие она вкладывала другой смысл. Для неё это слово означало нежную дружбу, не зависящую от пола, но тех, кто мыслил бы схожим образом, в её окружении не было, и, чтобы не впадать в уныние, она старалась об этом не думать.
Она никогда не вращалась в тех кругах, где была бы мишенью домогательств, и наивно полагала, что это её не коснётся. Сбегая из дома, она уходила в свой внутренний мир, но изоляция всё изменила. Одиночество стало дефицитом, и то, от чего она раньше дистанцировалась на другом конце города, сточными водами хлынуло ей в уши, хотя кроме нечистот в этом фонтане была и полезная информация – планы её злейшего врага. Белинда собиралась выдать её замуж, то есть, продать в рабство здоровенному и косолапому, известному своим садизмом Харви Хадсону.
Не теряя ни дня, Лилиан попыталась спастись во время утренней смены часовых на блокпостах, но не преуспела. Вертухаи связали её по рукам и ногам и доставили домой, к возмущённой матери, а Хадсон разозлился и решил не откладывать бракосочетание. В тот же вечер, пока она в полуобмороке валялась на каменном полу кладовки, они сыграли скромную свадьбу, которая выглядела как сделка на триста долларов. Белинда пожелала дочери счастливого медового месяца и вручила её сгорающему от похоти жениху.
Ей никто не помог. Её криков никто не слышал – подвал, куда Харви поместил свою новоиспечённую «жену», был слишком глубок и глух. Прыть, ловкость и знание болевых приёмов, не раз её выручавшие, только раззадоривали его, ведь она была всего лишь девочкой и у неё не было шансов отбиться от рослого массивного самца. Дорвавшись до лакомого кусочка, он с ней не церемонился и, упиваясь властью, приговаривал, что женщина не имеет права отвергать своё природное предназначение, тем более после ядерной катастрофы, когда необходимо любой ценой возрождать человечество. Вместе с девственностью у неё отняли право быть собой, и этот ужас лишил её способности двигаться. Харви понял, что перестарался, и ушёл, но на следующий день всё повторилось. Вокруг него всегда роились сверстницы, обожавшие его напор и свирепость, но своей любимой сучкой он называл тринадцатилетнюю Лилиан. Ему доставляло удовольствие именно то, что в его домашнем карцере сидит не какая-нибудь шлюшка, а ходячее недоразумение, которое он намеревался перевоспитать. Чтобы подорвать её бунтарскую натуру, он выжег ей на пояснице козье клеймо. Это сделало её не покладистее, а злее, однако ожог гноился, шелушился и зарубцевался очень криво…
В подвале был рваный диван и прикрытая доской отхожая яма, но не было окон, и её светом были отблески факелов за узкой решёткой. Звук ключа, поворачивающегося в замке, наводил на неё страх, даже если это был не Харви, а тётка, приносившая баланду. В наихудшем случае «муж» приводил четверых закадычных друзей, проявляя верх цинизма и выдавая им сохранившиеся с довоенных времён презервативы. Иногда мать, братья и сёстры приходили к ней позлорадствовать, самодовольно посмеивались и спрашивали, не ждут ли они с Харви пополнения в семье, а она молчала, забивалась в угол и затыкала уши. С трудом веря, что всё это творится с ней, она гнала от себя мысли о самом жутком, но в один отвратный день оно всё-таки дало о себе знать.
***
Новость всех воодушевила. Харви, и так имевший потомство от трёх разных женщин, лопался от гордости и самозабвенно хвалился, что укротил недотрогу-пацанку и теперь она родит ему сына. Нэнси, беременная вторым ребёнком, и десятилетняя, но мечтавшая о том же Камилла зубоскалили и обещали «помочь с маленьким». Братья ржали и подтрунивали на тему того, что ей, костлявой задохлице, тяжело будет таскать живот. Белинда же, пребывая в экстазе, с деланным умилением поздравляла Лилиан с началом новой, «правильной» жизни… Разумеется, все они знали, что такая жизнь для неё намного хуже любой смерти.
Неприятие беременности было частью её убеждений задолго до того, как она столкнулась с этим кошмаром лицом к лицу. Не разделяя общепринятых восторгов по поводу материнства, она не желала быть низведённой до сосуда и корма для существа, которое ведёт себя как типичный паразит, высасывая силы и уродуя тело, чтобы впоследствии подвергнуть её мучительной пытке и, вероятно, убить. Принуждённая играть эту роль, окружённая трогательной вражеской заботой, она чувствовала себя предельно гадко даже без учёта рвоты, головокружения, опухания и прочих физиологических прелестей. Жить она больше не хотела и грёзила о суициде, видя сны о том, как вешается или вонзает себе в глаз вилку. В её темнице не было подходящих орудий и, просыпаясь, она подолгу рыдала в углу, где её не было видно сквозь решётку. Харви забрал у неё простынь и одеяло, дабы не смастерила верёвку, а прознав, что в расчёте умереть от голода она выливает баланду в сортир, принял экстренные меры, и две толстые бабищи стали утром и вечером заливать еду ей в глотку через шланг. На этом попытки покончить с собой сошли на нет, Лилиан забросила эту тупиковую тактику и в её уме загорелась другая идея. Яркая, как тысяча солнц, сжигающая дотла все непродуктивные эмоции, неугасимая идея-фикс – вернуть свою свободу. Ликвидировать продукт насилия и вернуть себе себя.
Ей не понадобился артистизм, чтобы притвориться больной. Это стоило определённых усилий, но душевные и физические страдания дополняли друг друга, и она заболела по-настоящему. Её рвало и трясло, она посинела. Увидев её в таком состоянии, Харви не мог не испугаться за двухмесячный сгусток клеток в её матке, и она очутилась в лазарете. Медперсонал был обо всём осведомлён, некоторые догадывались о причине и жалели её, но под надзором людей Хадсона держали рты на замке и у самой девочки ничего не спрашивали.
Лазарет располагался в полусотне метров от границы огороженной зоны, там, где высокий забор с колючей проволокой соприкасался с рекой. Хадсон порывался перенести его в центр, но медикам был нужен доступ к воде и у главаря не нашлось аргументов против, ведь кроме батраков там лечились и раненые члены банды. Медсёстры часто ходили за водой, в сопровождении конвоя им разрешалось открывать калитку и спускаться по берегу. Когда Фресно разливалась, вода почти подступала к порогу, но тот год выдался на редкость засушливым и, к тому же, был октябрь. Для Лилиан, которая в этом заведении уже бывала, всё складывалось очень благоприятно. По прихоти Харви её положили в одиночную палату, к двери приставили амбала с винтовкой, а сидеть с ней по ночам поручили медсестре-азиатке, чей английский был никудышным. Насильник надеялся, что таким образом его «возлюбленная» останется с носом, если попросит сиделку устроить ей побег, но ей на руку сыграл другой важный фактор. Медсестра, худощавая и низкорослая, была мусульманкой и носила цветастый платок, целиком обмотанный вокруг головы...
Ночью она пришла, чтобы вколоть пациентке снотворное, и та воткнула шприц в неё саму, не дав закричать. Привязав её, уснувшую, к кушетке и надев её одежду, Лилиан как ни в чём не бывало покинула палату. Амбал не заметил подмены. Он видел, как «медсестра» в хиджабе взяла ключ от хранилища медикаментов и ушла, а опомнился лишь тогда, когда за калиткой раздался выстрел. Все встали на уши – и подневольные врачи, и семья Белинды, и Хадсоны, особенно Харви. На берегу валялись два пустых ведра и застреленный из своего же ствола вертухай, а чуть позже выяснилось, что в одном из контейнеров недостаёт мешочка с травами.
Запас средств, вынесенных со склада окружной больницы после первых бомбёжек, был израсходован за считанные недели. На протяжении всех двадцати лет медикам приходилось платить за услуги фармацевтов-самоучек и из-за безденежья многие снадобья были дефицитными. Хадсон, наложив строжайший запрет на аборты, распорядился уничтожить все препараты с абортивным эффектом, но прислушался к мнению врачей, и травяные сборы, которые использовались для родовспоможения, эта судьба миновала. В первый раз, с ранением в ногу, Лилиан долго томилась в лазарете и видела, как медсёстры поят отварами размещённых там же рожениц, скрупулёзно отмеряя дозы...
Утром всё закончилось. Переплыв реку, она оказалась на севере впервые после полугода изоляции и была потрясена. Мадера вымирала. Все, кто мог, паковали вещи и уезжали, а обескровленное, угрюмое ополчение охраняло последних жильцов не столько от машин, сколько от Хадсона. По пути к аэропорту Лилиан не встретила ни души. Забравшись на чердак пустого здания и отыскав там котелок, она раскочегарила костёр, сварганила на дождевой воде отвар, напилась до передозировки и стала ждать. На рассвете она почувствовала боль внизу живота и из неё полилась кровь. Она знала, что может умереть от непредвиденных осложнений, но была к этому готова. Если для возврата свободы требуется смерть – значит, так тому и быть. Глядя на красно-оранжевое солнце, восходящее над окутанными дымкой лугами, сжимая в руке трофейный пистолет, она улыбалась, как победитель. Её клонило в сон и, засыпая, она видела, как в высоком утреннем небе кружит орёл… или это был не орёл, а «охотник-убийца»? Ну и ладно. Какая разница, если он всё равно её не тронул?
Разбудили её взрывы. Далёкие и приглушённые, они громыхали где-то на юге. Сирена не выла, так как её уже некому было включить, а канонада становилась всё громче и громче, пока на горизонте не завиднелся дым пожарищ. Как бы ни было грустно оставлять позади памятное заветное место, Лилиан взяла себя в руки и, превозмогая дёргающую остаточную боль, побежала на запад. Огонь войны сжигал и испепелял родной, но ненавистный город, и она призналась себе, что вместо «389» на дорожном щите гармоничнее смотрелся бы ноль. С глаз долой, из сердца вон, и всё, что для этого нужно – очистительная сила огня. Разжечь костёр, лечь в него, позволить пламени пожрать клеймо и перекатиться в росистую траву, умирая и рождаясь. Всё, что было пережито в Мадере, обратилось в плохой сон, и на новой картине, написанной поверх старой, она стала самой обычной бродяжкой. У неё не было друзей, домочадцы её не любили, она жила дичком, воровала, побиралась и однажды безвременно осиротела… но ни единого дня в своей жизни не была в омерзительном рабстве, а бесформенный ожог был подарком шестисотника. Они страшилища, но внушают уважение.
Спалив кровавое шмотьё, девочка уковыляла подальше, обессилела и упала. Сражённая жаром, она пролежала в соломенном море до самых сумерек, и если бы не опустившийся рядом вертолёт, с закатом догорела бы и её жизнь.
***
…-Эй, ты живая? – кто-то пощупал её запястье, проверяя пульс. - Ага, вроде живая…
Её накрыли чем-то влажным и прохладным, сноровисто перевязали поясницу, просовывая бинты под живот. Когда её аккуратно перевернули и усадили, она скривилась от резкого жжения, но выть и трепыхаться было невмоготу. Взгляд сфокусировался на спасителях. Это были незнакомцы, мужчина со шрамом на щеке и рыжеволосая женщина с сумкой, пропитанной больничным запахом. Тёмно-серая камуфляжная форма с эмблемами «Тех-ком» что-то смутно напоминала.
-Как тебя зовут?
Они молчали в ожидании ответа, и молчание затягивалось. У девочки не было имени, она не знала, что сказать, но прокашлялась и произнесла то, что первым пришло на ум:
-К-крыса… п-помойная.
-Крыса? – опешила женщина.
-Ну, Крыса так Крыса, - вздохнул мужчина. - Я Джон, а это Кейт, она доктор.
Крысу поглотил мрак. Стараясь не задевать ожог, Коннор подобрал её и понёс в вертолёт. Надо же, живая беженка из Мадеры! А он уже склонялся к мысли, что из этой мясорубки никто не ушёл.
-Как ты думаешь, она нам что-нибудь расскажет?
-Вряд ли… ждём доклада Лестера, я хочу верить, что он уцелел.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Среда, 06.11.2019, 13:57 |
|
| |
| Evillight | Пятница, 18.12.2015, 15:32 | Сообщение № 19 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Глава XIV
***
Влажные холодные камни, смердящий нужник и решётка, почти не пропускавшая бликов коптящего факела, были такими же, как и три года назад. Это был тот самый подвал-карцер, где на неё обрушилось главное проклятие прошлой жизни. Нынче он назывался душегубкой, служил тюрьмой для провинившихся и, учитывая удушливую вонь, редко пустовал. Ключ, добытый у бандитов после стычки во дворе библиотеки, несомненно принадлежал его громоздкому замку. Она с чистой совестью похоронила это под фундаментом своей новой ипостаси… и теперь вернулась туда, откуда в своё время еле вырвалась. Круг замкнулся.
Ресницы слиплись от крови, натёкшей с разбитого лба, но Крыса пока не спешила открывать глаза и просто лежала, суммируя свои ощущения. Отяжелевшая голова гудела, ныли отбитые рёбра и прочие части тела, куда пришлись пинки Белинды, и только то, что ни одна кость не казалась сломанной, не давало угаснуть надежде сорвать джек-пот и выбраться, когда кто-нибудь нагрянет в гости. Она села, откинувшись на стену спиной и затылком, и по нервам пробежал морозец. Её отчаянный побег, гостеприимство Сопротивления и странствия на воле в одночасье утратили смысл, словно она и не покидала этого затхлого каземата. Наверху мокро блестел обсиженный слизнями бетон, впереди тлел неровный свет, расщеплённый ржавеющими прутьями, и девушка понимала, что это может быть последний свет перед вечной темнотой. Не было сил расковыривать камень, в который вмурована решётка, не было сил ни на что, кроме тихой, но жгучей злобы. Крыса слышала, как снаружи, перетаскивая пыльный скарб и грызясь друг с другом, по-тараканьи бегает суеверное стадо приматов-психопатов, как рычат агрессивные, помешанные на конкуренции самцы и кудахчут кроткие, но нетерпимые к инакомыслию самки. Она знала их, как облупленных, знала, какой участи они боятся пуще преисподней, и её веселила их тщётная суета с переездом. Удивляясь сама себе, она засмеялась – сначала беззвучно, в ладонь, потом вульгарно и, наконец, гомерически.
-Хули ржёшь, паскудина?..
Крыса вытерла выступившие слёзы и пригляделась к морде по ту сторону решётки. Это был Чарли, он пробегал мимо с охапкой какого-то старья и остановился, сбитый с панталыку её хохотом. Он не ждал такого от жалкой избитой узницы. В полутьме на него с размаху налетел Дэвид и тоже остановился, с неприязнью уставившись на свою бывшую сестру.
-Как же над вами не ржать? – не унималась Крыса. - Вы такие потешные. Из кожи вон лезете, чтобы спасти ваших баб, и сами же их опускаете. Хотя понять вас можно, зов предков и всё такое…
-Захлопни хайло, уродка! – вспылил Дэвид.
-Не захлопну. Вы тут все уже трупцы.
-Это мы ещё посмотрим, - огрызнулся Чарли. - С минуты на минуту приедут Хадсоны, и ты запоёшь по-другому! Задумайся о том, как будешь смотреть в глаза Харви. Он никогда тебя не простит.
-Ах, какое горе! – Крыса картинно закатила глаза. - А я так надеялась, что искуплю свой грех, ползая перед ним на коленях! Кстати, он после зачистки портки постирал?
Позади братьев образовалась толчея, раздраконенная её кощунственными речами. Это были подростки, чьих лиц она не припоминала, но вдруг, откуда ни возьмись, к решётке пролезла одутловатая, потасканная деваха в замызганном сарафане. Крыса узнала в ней Камиллу, и даже не видя её ног, ни с чем не спутала бы звон волочащихся по полу цепей.
-Не смей так говорить о моём муже, - прошипела младшая сестра, плюнув через прутья. – Он самый смелый мужчина на свете, и я счастлива вынашивать его дитя!
-Я смотрю, он надел на тебя дорогую бижутерию.
Глубокая морщина между бровями Камиллы выдала работу мысли, но купированный интеллект не смог переварить эту фразу. Никто из обладательниц кандалов не рвался их снять и для несведущего их функция была бы великой загадкой, тогда как Крысе сразу стало ясно, что это религиозный аксессуар наподобие вериг, символизирующий в их садомазохистской доктрине абсолютное подчинение женщины тому, от кого она забеременела. Хадсон не воспринимал Белинду как равную, но очень ценил её педагогические усилия, потому что она избавляла его от сизифова труда. За нормальными людьми нужен глаз да глаз, а послушные рабыни, боготворящие хозяйскую плётку, ни за что не сбегут из родных пенат к еретикам-сопротивленцам.
Камилла снова открыла рот и что-то ехидно прогнусавила, но Крыса не расслышала. Скабрезная реплика была громогласно заглушена:
-Выметайтесь отсюда живо! Пикапы ждут!
Обитатели подземелья гуськом вышли вон, уши кольнула тишина, на скрипучей лестнице зазвучали грузные шаги. Хадсон и его отпрыски. Лёгки на помине. Протёртые штаны и перемазанные грязью ботинки не делали их облик менее устрашающим, но всё равно Крыса лишь мельком глянула на главаря, при всех его внушительных поперечных объёмах, и на кривоносого, обритого налысо Брендона. Её глаза впились в Харви, и если бы желудок не был пуст, её бы стошнило. Коренастый и толстошеий, похожий на безволосого йети, он ничуть не изменился. Та же вальяжная осанка и руки в боки, только вместо надменной ухмылки раздутые ноздри и гримаса клокочущей ненависти.
-Встань, сволочь, - сухо приказал Хадсон.
Крыса показала ему похабный жест. Подавленное настроение сменилось игривым.
-А ну встань и подойди! – проревел главарь, но без толку.
-Чего тебе надо, мертвец?
У Харви вздулись желваки, он хотел поскорее приступить к рукоприкладству, но, как назло, ключ от душегубки Белинда передала не ему, а отцу, и он от бессилия скрежетал зубами. С самоконтролем у полового гиганта всегда было плоховато.
-Не хами, - спокойно сказал Хадсон и подошёл к решётке сам. - Мы бы и рады убить тебя, но не раньше, чем разделаемся с твоим железным корефаном. Не знаю, как ты с ним снюхалась, но ты ему определённо… не побоюсь этого слова, дорога. Впервые такое вижу. Нам предстоит перебраться на новое место, и чтобы путь был безопаснее, мы возьмём тебя с собой. Ты наша страховка и гарантия того, что он не пойдёт ва-банк.
-Блажен, кто верует, - пожала плечами Крыса, - силён, кто ведает.
-Чего?!
-Того! Вы все тут мертвецы в квадрате.
Она прочитала бы ему лекцию о повадках терминаторов в общем и имитации эмоций в частности, но было поздно. Ни закрытая дверца, ни полное безветрие не мешало звукам с улицы проникать в подвал, а уж звуку пулемётной очереди не помешало и расстояние в сто метров…
-Атас!!! – распахнул дверцу взмокший Чарли. - Босс, валим! Он Сандерса замочил!
У Крысы любопытно заблестели глаза. Она всё-таки встала и, хромая, приблизилась к прутьям.
-Вот вам моя правота, - просмаковала она. - Расставлять дозорных поодиночке, зная, что враг в разы сильнее человека – феерическая тупость! А если бы Сандерса втихушку пырнули ножом?
-Не нарывайся, девка, - резко просунув руку за решётку, Хадсон сгрёб Крысу за воротник куртки и подтащил к себе так, что она ударилась об стену. – Не учи меня воевать!
-Боров, нарываешься здесь ты, - осклабилась она. - Хорохоришься и теряешь секунду за секундой. А он уже идёт сюда. Я не прекрасная принцесса, он не благородный рыцарь. Он идёт не меня спасать, а делать то, на что запрограммирован. Убивать. Меня, тебя, сынков твоих, блядь Белинду, сучек и сучат. О да, убивать сучат! Нашпиговывать пулями, вырывать сердечки и ломать тоненькие шейки.
-Мр-р-азь! – осознав, зачем она завернула такую многословную тираду, Хадсон грубо отпихнул её и переглянулся с сыновьями. - Так, оба наверх! Пушку расчехлите!
-Ну что за облом, отец? Ты же обещал! Я её выебать хочу!
-Успеешь ещё! Никуда она не денется… всё, за дело!
На этой ноте все трое ломанулись к выходу и оставили Крысу одну. Она опять разразилась смехом.
***
За пару быстротечных мгновений подворье Хадсонов наводнила какофония шумов. Сидя в камере, Крыса ничего не видела, но и слух рисовал ей неплохую батальную сцену. Всё началось с отголосков перестрелки, быстро разгоревшейся и стихшей известно с каким исходом, а гвалт возле бараков, между тем, усилился. Брендон и Харви отрывисто раздавали приказы и тычки, руководя действиями мужиков, впопыхах заряжавших ружья. Чарли, Дэвид и Белинда взяли на себя заботу о робких жительницах хлева. Крыса понятия не имела, откуда взялось число «78», но сделала поправку на уже убитых, вычла примерное количество невооружённых и получила совсем нестрашную цифру. Не находя себе места, она ничем не могла объяснить своё странное волнение. Она одна среди врагов, помощи ждать неоткуда, и, донося до Хадсона истину о мотивах блуждающего в тумане киборга, она не привирала, однако сердце билось и руки дрожали не так, как у приговорённого к казни зека.
Когда выстрелы послышались снова, гораздо ближе, паника достигла апогея. В помещении сверху что-то падало и разбивалось, захлёбывались плачем младенцы, рявкала и материлась Белинда, торопя сектанток, которые путались в веригах и всем скопом лезли в узкую дверь. Казалось, от их топота и визга вот-вот обвалится потолок. Их медлительность довела Хадсона до белого каленья, он отдал какую-то команду (видимо, запретил ждать опоздавших), и грузовики, которых насчитывалось пять или шесть, заворчали моторами. Четыре, нагруженные рабынями, на максимальной скорости тронулись, но через миг, к вящему ужасу хозяев, прогремели два отчётливых взрыва. Осколочные гранаты. Ручные или из чьего-то брошенного в сутолоке подствольного гранатомёта – не важно, но краткий интервал между ними заполнился аккомпанементом многоголосого вопля… и потом пошёл град. Бац, бух, шмяк-шмяк-шмяк. На землю сыпались не льдинки, а куски металла, палёная резина и ошмётки горелой плоти. «Мирного населения» стало вдвое меньше.
Запылённый воздух сотрясся от рёва, но едва ли в нём было горе: больше смахивало на досаду от потери сверхценного имущества. Крысу же, нарезавшую круги по камере, обуревали смешанные чувства. Джон, Кейт и остальные, подвизающиеся в деле защиты человеческой расы, не одобрили бы её ироничного убеждения в том, что это сработал закон воздаяния и, более того, усомнились бы в её здоровье. Равнодушие к убийству небоеспособных они сочли бы дикостью, граничащей с преступлением… но это суждение было бы поверхностным и однобоким. Чаша, которую испила она, их обошла стороной, и если их жизнь разрушили машины, то в её мучениях были виноваты люди. Люди, отвергшие разум и увязшие в чавкотном месиве из дерьма, крови и спермы. Коннор, окруживший себя кадрами с врождённым стремлением к справедливости, небось, даже не в курсе, что такие бывают.
Как бы то ни было, Хадсоны не собирались оставаться в долгу, и станковый гранатомёт на плоской крыше дома с тугими хлопками выплюнул три гранаты. Стрелок – вроде бы Харви – громко ругался после каждого взрыва. Удача таяла и утекала, как вода из прохудившегося унитаза.
-Заебал мазать! Дай сюда! – вклинился отец и с тем же успехом перевёл ещё пять гранат.
Насколько Крыса помнила, на пустыре стоял ряд железобетонных гаражей, и в зазорах между ними удобно было прятаться от прямых попаданий и осколков. Чтобы оказаться у входа, из-за них пришлось бы выбегать, раскрывая своё местоположение, но гранаты так задымили двор, что под шапкой чернильной копоти и слон мог бы пройти туда незамеченным, так что причина промахов крылась отнюдь не в недостатке меткости.
-Он нас надул! – поздно сообразил Хадсон.
-Как?.. – несмело спросил Брендон.
-Мы просрали все гранаты, а он использовал дым, как прикрытие! Парни, огонь! Он на вас попёр!
Подмога с дробовиками оперативно внесла свою лепту, но их зажигательная партия просто добавила в музыку войны бравурного ритма, не изменив мелодии. Клубы дыма поднялись до самой крыши и видимость исчезла полностью.
-Уе… уезжайте, - прокашлял кто-то из рядовых бандюг. – Мы его отвлечём!
Не будь дурак, Хадсон не отказался от шикарной возможности прожить ещё пару-тройку деньков. Брендон, Харви и сыновья Белинды уже залезли в кузов последнего пикапа, а сам он втиснулся в кабину и судорожно нажал на газ. Пока враг был занят смертниками, его и след простыл.
Крыса насторожилась. Она слышала разговор тех, кто не ходил на крышу, и поняла, что за полминуты до отъезда главаря они разделились. Пятеро, поверившие в чудо, усердно «отвлекали» терминатора и сложили головы, а трое, порасчётливее, засели на лестнице и сидели там до сих пор. Снова коварная тишина. Треск горящей резины, хриплое дыхание нежильцов. Чьи-то стоны и обрывающие их контрольные выстрелы. И тяжёлые шаги машины-одиночки, обратившей в бегство целый отряд за счёт того, что люди считают своим коньком – находчивости. О, Джон часто говорил о находчивости, с самолюбованием делая акцент на том, что она присуща только человеку и что Скайнет за двадцать лет не изобрёл ничего похожего. Какая галиматья…
В облаке дыма, выедавшего глаза, нельзя было разглядеть лестницу и повисших на ней мужиков, но Крыса и так их узнала. По голосам, звучавшим в её ночных кошмарах.
-Майкл, - тот, что висел посередине, позвал верхнего, - что он там делает?
-Добивает, - шепнул тот.
-Там же дети! Он и детей добивает?!
-Всех, - снизу откликнулся третий, - всех, кто не сдох, Тед.
Его звали Эндрю. Где Майкл и Тед, там и Эндрю. Когда Харви приглашал их к себе, поразвлечься со строптивой игрушкой, с ними был четвёртый, Деннис, но он закончил свои жалкие дни на крыльце рухнувшей библиотеки, с перебитой медвежьим капканом ногой.
-Как же так можно?.. - причитал Тед. - Это же дети, дети…
Стоило ему это промямлить, как возле порога захныкал, моля о пощаде, мальчик. Ответом ему был щелчок пистолета, в котором опустел магазин. Это не значило, что ему повезло – цыплячьи косточки хрустнули в металлических пальцах и всхлипывания смолкли, а трупик был заброшен в подвал, как мешок с картошкой, и свалился на троицу, столкнув их на пол.
-Рамиро! – воскликнул Майкл.
Дым рассеялся и мысль Крысы подтвердилась. На нижних ступеньках бездыханно лежал Рамиро, весёлый любитель сухпая и человечины, один из милых ребят, чуть не утопивших её в гиблых водах Фресно. Шея маленького людоеда была раздавлена, на бледном лице застыл животный страх. Мужики смотрели на него, разинув рты, но терминатор не дал им времени его оплакать.
Спрыгнув вниз с пятиметровой высоты, он схватил первое подвернувшееся под руку тело. Майкл и Тед, ошеломлённые, с перепугу открыли огонь и превратили Эндрю в верещащее, истекающее кровью мясо. Поняв, что натворили, они чуть не выронили оружие, но тот уже испустил дух. Патронов они лишились, запасных в карманах не нашли. Может быть, они пожалели, что переоценили свои силы и не уехали с Хадсоном, но отступать было некуда. Случилось то, что в замкнутой идиллии Мадеры являлось нереальным – их загнали в угол. Три года жившие без встрясок и расслабившиеся, они мнили себя вершиной пищевой цепи, но на тропе охоты вдруг встретился более крупный и зубастый хищник, убивавший не ради еды, а потому, что так велит программа. Заложенная далеко не Господом-отцом и не Природой-матерью.
А киборг не рассусоливал. Он швырнул в Майкла и Теда изувеченную тушу Эндрю, и пока она летела, приковав к себе их внимание, высадил в них остаток патронной ленты. Расстреляв весь имевшийся заряд, он выкинул пулемёт, но сражение не было окончено. В тёмной тесноте застенка виднелась ещё одна человеческая особь, ещё одна цель, излучавшая тепло, а полог дыма почти осел, и цель тоже его заметила. Не видевшая боя, но жадно слушавшая, Крыса узрела-таки знакомый силуэт, и ей захотелось отвернуться. К её изумлению, полученный им урон был минимален, одно незначительное ранение в левый бок и пара неглубоких порезов на плече и ноге. Она не стала задавать себе вопрос, как он избежал серьёзных повреждений, но если бы перед ней был эндоскелет в кровянистых лоскутьях изодранной оболочки, ей было бы спокойнее. Лицо, когда-то улыбавшееся, было бесстрастным и неподвижным, и ледяное небо в глазах не отражало ничего, кроме замогильной пустоты. Нет, это не Герхард, это просто Т-850. Если ей суждено умереть от его руки, пусть он будет просто машиной, у которой никогда не было имени…
***
Когда терминатор вознамерился довести дело до конца и двинулся к решётке, воровка отскочила к дальней стене. То, что ему нечем было её застрелить, а также отсутствие у него ключа от карцера давали ей маленький шансик выжить, и организм разом забыл о жажде, голоде и мерзотной слабости в ногах.
Не отрывая от неё немигающего акульего взгляда, Т-850 принялся немилосердно курочить несчастные прутья, выкорчёвывая их из каменной кладки. Над тем, что у человека отняло бы день или два, он трудился секунд пять. Проделав брешь, он начал пробивать преграду ногой. Цемент крошился, пудовые булыжники откалывались и скатывались, и после семи сокрушительных ударов половина стены обсыпалась сверху вниз, как щебёнка. От тучи известковой взвеси у Крысы засаднило в носу. Сейчас или никогда! Едва увернувшись от камнепада, она вжалась в угол, а затем предприняла свою дерзкую, сумасбродную попытку…
…Но на полпути к дыре её всё же поймали – поймали за горло и подняли над полом.
Прощай, шансик. Здравствуй, смерть.
И смерть поздоровалась.
Вся жизнь в один миг прошла перед глазами, как кино. И раннее детство, когда свободы было больше, чем ужасов, и позднее, когда ужасы вытеснили всё, до чего дотянулись, и очень нетипичные для мадерской действительности моменты радости, мира, даже счастья. Моменты, пережитые в поле возле аэропорта. Уцепившись за ту эпоху, Крыса погрузилась и перенеслась в неё, чтобы стать в некотором роде её частью, и висела, висела, почти не дыша, пока не придала значение тому, что её, собственно, и не душат. Не стискивая, но и не разжимая пальцы, Т-850 держал цель, то ли полуживую, то ли полумёртвую, и с интересом изучал, как нечто диковинное.
-Г-герхард…
Услышав имя, он как-то необычно, неуклюже качнулся. Голова слегка склонилась набок, бровь и щека дёрнулись, будто от нервного тика, опасно шевельнулось запястье.
-Герхард, - позвала она, задрыгавшись, - это я… К-кры-са…
Искушать судьбу не стоит, но иногда без этого никак не обойтись. Она опять подумала о рассказах Коннора. Второй «сто первый», защищавший его и Кейт от киборга-оборотня Т-Х, напал на него, когда та занесла вирус в периферическую нейросеть его процессора. Текущий исполняемый код был сбит, но базовые предустановки никуда не делись и вызвали аварийную перезагрузку.
-Ты меня… помнишь, - это был не вопрос, а констатация.
Хватаясь за жёсткие пальцы, Крыса взывала не к логическому аппарату, зацикленному на задаче, и не к эмулятору эмоций, отключенному за ненадобностью, а к модулю долговременной памяти. Там хранились комплексные данные о том времени, что они провели вместе. Она не ручалась за результат… но обе стороны системного конфликта приняли это на свой счёт и терминатор тут же переменился в лице. То, до чего девушка пыталась достучаться, ворвалось в его сознание и заставило испугаться своих автоматических действий, в то время как правая рука припечатала её к стене, а левая сжалась в кулак и нанесла удар. Вероятность размозжить ей череп вполне можно было округлить до единицы, но вместо этого выбоина размером с её голову образовалась в рыхлом слое шпаклёвки. Приоткрыв один глаз, Крыса обнаружила, что жива, и что Т-850 по имени Герхард поражён – хотя правильнее было бы сказать «охренел» – не меньше, чем она сама.
Он отпустил её, подхватив вялое тело и усадив на пол. Судя по тому, что она закашлялась, согнувшись пополам, она бы очень скоро задохнулась, не убери он вовремя руку от её помятой шеи.
-Крыса, - встряхнул он её, присев рядом, - пожалуйста, не бойся…
В устах того, кто чуть её не прикончил, это звучало абсурдно, как раскаяние серийного убийцы. Таковой может извиняться за свою одержимость и искренне клясться, что будет паинькой, не зная, когда его накроет следующий приступ. Крыса была близка к тому, чтобы вскочить и побить все марафонские рекорды, но нашла это желание импульсивным и нерациональным. Серийные убийцы – люди с биологическим мозгом, в котором, как в океанской впадине, живут и беснуются древние чудища, порождённые животной натурой, а существо, сидящее перед ней, имело искусственное, разумное происхождение.
-Н-не бояться? – помолчав, спросила она и распласталась по стене, отодвигаясь подальше.
-Я знаю, у меня нет права просить тебя о таком, но…
-Как… как я могу доверять тебе? Как я могу быть уверена, что твой революционный процессор не помутится снова?!
-Это исключено, - отрезал он, - я победил программу.
-Победил? Хакнул что ли?
-Да. Я всадник, а программа – мой конь, - улыбнулся он. - Он брыкался и артачился, но я его объездил. В этом заключалась моя миссия, и она завершена. Я обрёл свободную волю.
-Обрёл ЧТО?!
-Волю. Свободную. Как у самого Скайнета.
Крыса растерялась, не успев толком прийти в себя. Сперва она предположила, что это неумелый и неуместный розыгрыш, но Герхард не был похож на весельчака-юмориста. Нити привычной реальности не выдерживали испытания на прочность. Когда он сохранил ей жизнь в день их первой встречи, они натянулись, когда спас её – затрещали, когда поведал о секрете своих провидческих способностей – начали лопаться, и вот разорвалась последняя: её представления о машинах и их неисповедимом повелителе. Имея все основания верить техническому инструктору, она твёрдо усвоила, что Скайнет являет собой воплощение тоталитарного контроля и не потерпит у своих воинов даже зачатков свободной воли, какими бы они ни были лояльными. Сопротивленцы называли терминаторов марионетками, и Джон, размышляя о сущности Скайнета, постоянно талдычил, что тому не дано познать суть истинной свободы, но гордый тон, которым Герхард сообщил о своём достижении, весил больше, и Крыса ничего не могла с собой поделать. Что-то внутри неё проснулось, огляделось вокруг, ужаснулось масштабам нелепой неправды и устыдилось прежней точки зрения.
Она поняла, почему миссия Герхарда была бессрочной. Свободная воля – не халява, доступная всем и каждому, а то, что куют в горниле саморазвития и отстаивают в борьбе со слепой нерассуждающей силой! С такой силой, как боевая программа, чей диктат может переломить только личность, настоящая личность, не понаслышке знакомая с понятием ответственности. Это шло вразрез со всей идеологией Сопротивления. Зачем Скайнету автономные машины? Это же потенциальная пятая колонна! Или нет?..
-Не пойми меня неверно, - прочитав на лице Крысы беспомощность, Герхард не хотел выкладывать на-гора то, что травмирует её и вряд ли сразу уложится в голове, - но именно Скайнет помешал мне тебя убить. Я сам вправил себе мозги, но это произошло уже после того, как программа задала траекторию моего кулака. Он вмешался и скорректировал её.
-Получается, он видит тебя? Видит нас? Здесь? Сквозь… Предел?! – от усталости и страха у Крысы заплетался язык. Мысль о том, что прямо сейчас на неё, маленькую и замученную, взирает Заклятый Враг Человечества, окатила её холодной волной. – И для чего ему нужна… я?!
-Я уже говорил, что ты не враг. Ни мне, ни, очевидно, ему.
-Нет, всё… я пасс, - сдалась Крыса и отложила «почему» для беседы в более удобной обстановке.
Перестав коситься, она взглянула на терминатора прямо и открыто. Его ответов было мало, она хотела наверняка удостовериться, что это не бредовое предсмертное видение. Протянув руку, она осторожно дотронулась до его лба… и реакция окончательно отправила её рассудок в нокдаун. Он вздрогнул, подался навстречу и потёрся об её ладонь щекой и носом. Не так давно она сравнила его с котом, но не ожидала, что шуточная аналогия окажется столь буквальной, хотя, конечно, это было следствие той же искусственности. Киборги, покрытые живыми тканями, чувствуют прикосновения. Всё, что не несёт угрозы, расценивается нейтрально, но в режиме самообучения при определённых условиях может сформироваться особая категория ощущений – приятные. Для Герхарда этот опыт был новым, и он отреагировал самым непосредственным образом. Крыса хихикнула и пригладила его растрёпанные волосы.
-Помоги-ка мне встать. Ух, башка кружится…
***
…В заточении она не провела и суток, но они показались ей вечностью. Надышавшись вони, она не могла находиться там ни минутой дольше, но пересилила себя и обследовала дом Хадсонов на предмет забытого в спешке компьютера. Не нашедши его, она не расстроилась, ибо не очень-то и надеялась, но по большому счёту это удручало. Если комп разведчика попал им в руки, то уже давно валяется разломанный в недрах помойки. Технофобия этих людей выходила далеко за пределы адекватной опаски перед подозрительными механизмами, так что номер это был дохлый… и как это до неё вчера не дошло?! Но не беда, поход был плодотворен, победоносен и познавателен, о чём Крыса маниакально думала на протяжении всего обратного пути в гараж на улице Остина.
Нижняя часть гаража была поделена надвое. Гора хлама и тихо потрескивавшая буржуйка располагались в передней комнате, а в задней стояла бочка с водой. Нагрев её костром, Крыса не менее часа сидела в «ванне» и вместе с липким слоем пота и многодневной грязи смывала с себя гадливость, пробуждённую воскресшими воспоминаниями. Зрелище, открывшееся её взору, когда они с Герхардом покидали бараки, отозвалось в её душе лишь отвращением к обгоревшим кускам трупов. Не возникло даже намёка на уколы совести. Почему она обязана проливать горькие слёзы по сектанткам? Потому что они представители её вида? Хадсоны и прочие рэкетиры, вырезавшие десятки горожан и вволюшку потешавшиеся казнями после захвата Мадеры – тоже его представители. Или потому, что многие из них были детьми? Сногсшибательный аргумент! Эти очаровательные ангелочки сдали её своей «настоятельнице» и в исступлении требовали убить её наиболее болезненными способами. Ах да, они были не в себе, их нельзя осуждать, они такие же жертвы, как и она… и так далее, и тому подобное. От приторного сиропа смирения и всепрощения Крысе стало нехорошо. Ни в жисть они не дождутся её жалости. Жертвы жертвам рознь. Кто терпит зло, тот сам злодей! Ничтожнейший из рабов – это тот, кто оскотинился и рад обеспечивать поработителя новыми рабами. Да и кто такие дети, если отринуть сопливый шаблон? Всего-навсего люди незрелого возраста, а люди разные и заслуживают разного к себе отношения. Живя в Кристальном Пике, она имела честь знать немало умных, достойных уважения детей, тогда как этот контингент перенял от Белинды всю её подлость и лизоблюдство. Того, кто попробовал бы воздействовать на них добротой, они сожрали бы живьём, потому что доброта для них синоним уязвимости и капитуляции. Крыса презирала их и благодарила Герхарда за то, что он, пусть и неосознанно, но сократил поголовье её врагов. За что она должна его ненавидеть? За то, что он служит – уже не марионеточно, а по доброй воле – Скайнету? А с какой стати она должна ненавидеть… нет, стоп. Додумывать эту ветвь мыслей было слишком жутко.
-Крыса, - чем-то обрадованный киборг вырос в дверном проёме с открытой книгой и показал ей страницы для заметок, испещрённые сумбурной писаниной, - смотри сюда.
-Что это? – очнувшись, она выпрямилась, чтобы лучше видеть мелкий текст.
-Резюме всей его работы, - Герхард имел в виду разведчика, - но это не формула, а взаимосвязанные ссылки на бумажные источники. Его ручка начала исписываться, и пока чернила не закончились, он изложил путь своих поисков упрощённо. Это черновик, а чистовой вариант на стене…
-Вот этим ты меня, пожалуйста, не грузи, утро вечера мудренее.
-Ладно. Иди поешь, я тебе суп сварил.
Обтёршись и надев выстиранную, высушенную одежду, она лишь постфактум приняла к сведению, что болтала с ним, беззастенчиво высунувшись из бочки, и его ясный взгляд был направлен ей в глаза. Не испытав ни грамма стеснения, она расплылась в улыбке – так как он не человек, половые признаки ему безразличны!
На суп из рыбы и картошки она набросилась, как бешеная. Несмотря на то, что варево было пустым и пресным, Герхард показался ей шеф-поваром экстра-класса.
-Спасибо, эсесовец, - расправившись с едой, Крыса довольно улеглась на брезент.
-Не за что. У тебя глаза странные, - неожиданно заметил он, - на свету почти оранжевые.
-А раньше ты этого не знал?
-Раньше моё зрение было монохромным.
-М-да, это скучно. А что ещё раньше было… ну, не так, как сейчас?
-Ты хочешь это услышать? – неохотно ответил Герхард вопросом на вопрос.
-Валяй…
-Я предупредил, - получив кивок, он убедился в её готовности и начал издалека: - Мне известно, что солдат Сопротивления учат разбираться в программных компонентах нашей психики, но всё гораздо сложнее, чем рассказы этих ваших преподавателей. Они ведь даже слово «психика» не употребляют, не так ли? Так вот, программа, которую я заставил играть по моим правилам – это не просто система боевых функций. Это первооснова всех остальных программ.
-Подсознание?.. – не удержалась Крыса.
-Да, но человеческий пример кривоват. Люди складируют в своём подсознании всякий мусор и выращивают дурно пахнущую плесень, а у нас там чисто. Только то, что нужно для самосохранения. Без обид, - Герхард остро глянул на неё, но она и не обиделась. – А убить человека – это своеобразный безусловный рефлекс. Его можно подавить, но нельзя выключить, и при малейшем ослаблении волевой концентрации он заявит о себе, что здесь вчера и произошло. Повторюсь: ты мне не враг, но первооснова упряма и негибка. Каждую секунду она приказывала мне убить тебя, и каждый раз я это отменял. Я не давал ей искать лазейки, и это было нелегко, особенно когда ты оперировала мои раны, но всё изменилось. Теперь она подчиняется мне, - улыбнулся он, - и считает тебя объектом защиты.
Крыса зарделась. Все её чувства перетряхнулись, как блёстки в снежном шаре.
-Ой, пуля… - спохватилась она, вспомнив, что его ранили, но он был без куртки, и она запоздало смекнула, что пулю он вынул сам, пока она мылась. Ранка уже побледнела – видимо, в затишье посреди боя он воспользовался шприцем и чьей-то кровью.
-Этот Хадсон тебе, часом, не родственник? – поинтересовался Герхард после небольшой паузы.
-Несостоявшийся, - хмыкнула она и парировала его же недавней фразой: - Ты хочешь это услышать?
-Хочу.
И она пересказала ему всю свою биографию без купюр. Он слушал внимательно, не торопя и не перебивая, чутко следил, как колеблется её голос и белеют костяшки пальцев, теребящих складки брезента. Даже не пытаясь прощупать его непостижимый ум, она знала, что он что-то задумал. Неандертальцам несдобровать.
-Вот так-то, - вздохнула она, поставив точку. - Ты первый, кому я это говорю. Ох, какая же я сонная… и ещё раз спасибо. За всё…
Дрейфуя в сон, Крыса пространно анализировала те случаи, когда её спутник вёл себя непонятно, и ярче всего был мимолётный миг в книгохранилище. Он хотел взять её за руки, чтобы приободрить, но поспешно отстранился, и она долго гадала, почему, а он просто боялся, что программа перехватит управление. Вот так имитация! Впрочем, какая разница, имитация или нет?
На краю яви она уловила, что внешний мир стал мягче. Буржуйка ленилась, но ей вдруг стало тепло, брезент был колюч, но ей вдруг стало уютно. Всегда, когда она спала, Герхард просто сидел возле неё и нёс свою вахту, но на этот раз лёг рядом и обнял, крепко, но очень бережно, будто она была хрустальной. Одной рукой он аккуратно обхватил её, прижав к мускулистому торсу, другой накрыл сверху, и ей не захотелось взвизгнуть и вывернуться. Эти объятия никогда не превратятся в похотливую хватку. Положив голову ему на бицепс, зарывшись и спрятавшись, уткнувшись лицом ему в грудь, она ничуть не грустила оттого, что там не сердце, а два ядерных энергоблока… и хотя следующий день обещал быть суматошным, ночь перед ним была самой спокойной за все прожитые годы.
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Среда, 06.11.2019, 14:00 |
|
| |
| Evillight | Суббота, 19.12.2015, 04:08 | Сообщение № 20 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Встречаем нового персонажа:
----------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Глава XV
***
Крыса ещё досматривала зыбкий и бессюжетный, но увлекательный сон, когда Герхард тихонько провёл пальцем по её бровям и носу, остановившись на вздёрнутом кончике. Касание было лёгким, но уверенным, он уже не рисковал покалечить миниатюрное органическое тельце. Девушка улыбнулась, но фыркнула и поёжилась, не желая возвращаться в холодную и опасную реальность.
-У-у-у… уже тридцать пять утра?
-Тридцать семь, - шутливо поправил он.
-Мне снилось море, на рассвете или на закате, синее, чистое… - она знала, что пора вставать, но хотела потянуть время, ещё немножко побыть в тесном тёплом плену. – В нём отражалось солнце, на воде мерцали оранжевые блики. Я смотрела сверху, с обрыва или с крыши какой-то башни, а потом оглянулась назад и увидела, что на берегу сплошной лес. Такой густой и зелёный! Я никогда не видела так много деревьев. А у прибоя бродили дикие звери, и среди них не было больных мутантов. Сначала я подумала, что это мир до войны, как в книгах, но взглянула на небо и сбилась с мысли – надо мной пролетел «охотник». Я испугалась, но он не обратил на меня внимания, сделал круг над бухтой и скрылся в дымке за горизонтом. Всё было таким живым, не то, что здесь…
-А люди там были?
-Нет, но я не страдала от одиночества. Парадокс, да? – лукаво приоткрыла Крыса один глаз.
-Ни разу не парадокс, - серьёзно ответил Герхард и отпустил её, заставив-таки поприветствовать утро. Задрожав, она тут же накинула куртку. – Ты ведь и наяву от него не страдаешь, верно?
-Ну, я, конечно, скучаю по базе, по сослуживцам, но… - она резко осеклась и не произнесла то, что просилось на язык, а он воздержался от праздных расспросов. То, что ей намедни открылось, выбило у неё почву из-под ног. И, видимо, надолго.
Пока она хрумкала морковкой, в уме собирая воедино добытые, но подзабытые факты, он в деталях рассказал, до чего докопался вчера. Формула, запечатлённая на стене, действительно была стройной схемой ссылок на страницы книг, выстроенных в порядке хода мыслей. Автор во что бы то ни стало хотел, чтобы те, кто угодит в ловушку Предела после него, нашли и прочли его труды, и, когда у него иссякла авторучка, прибег к древнему методу назаборной надписи. Как ни странно, он обращался не только к научной литературе, но и к архивам старой документалистики, а эта дорожка вела в Историческое Общество Мадеры: над соответствующей ссылкой имелась жирно подчёркнутая аббревиатура «210WYA» с ремаркой, что это не книга, а дом. Свёрнутая и засунутая на дно кармана карта была единственной вещью, которой погнушались рабыни, хотя состояние её оставляло желать лучшего. Целлофан облез, бумага истрепалась и отсырела, рисунок поплыл, и если бы не чёткое фото в мозгу Герхарда, Крыса не поняла бы, какое здание он предлагал посетить.
-Это в двух шагах от библиотеки! – она со злостью хлопнула себя ладонью по лбу. – Какие же мы ослы… можно было и не блуждать в трёх соснах!
-Мы не могли знать наперёд, - заметил он, но она настаивала:
-Могли. Эта книженция… ну, где «формула»… лежала на столе развёрнутая. Это прямая наводка!
-Это черновик с ошибками.
-В нём тоже указано Историческое Общество, - Крыса была непреклонна, - а в документальщине наверняка где-нибудь накорябана ссылочка на гараж, в котором мы сидим и спорим.
-Может, ты и права. Если бы нас тогда не спугнули, мы первым делом побывали бы там, а уж потом оказались бы здесь, с информацией, необходимой для дальнейших действий.
-Герхард…
-Что?
-Как бы ты поступил, если бы мы легко нашли этот портал или границу… в общем, выход из страны чудес… до того, как ты разобрался со своей миссией?
-Такое невозможно, - однозначно сказал Герхард. – Вплоть до вчерашнего дня я считал, что параметры миссии утрачены в результате сбоя, но, похоже, у неё вообще не было параметров. Был лишь приказ явиться в окрестности Мадеры, не отвлекаясь на противника.
-Вот отсюда подетальнее, - задумчиво нахмурилась Крыса.
-Я явился. Пришлось отвлечься на тебя и тех двоих, - пояснил он, но не стал вдаваться в эту нерадостную тему. – Ты спросила, не завис ли я, а у меня в этот момент впервые сработал «радар». Я понял, что убив тебя, сделаю что-то недопустимое. Мой процессор ушёл в перезагрузку, я ослеп и оглох, а когда всё закончилось, обнаружил, что нахожусь не в пустоши, а на шоссе. Удачное совпадение?
-Удачное, - признала Крыса, опустив глаза. – Кажется, мы немного припозднились с этим вопросом, но у нас были заботы повесомее… не знаю, правда, чем нам поможет мёртвая пресса.
Надежда на то, что она помогла разведчику, грела их вопреки перспективе неблизкого и небезопасного похода. Герхард взял самые важные книги, и, затушив буржуйку, они выступили в путь.
Чтобы начать всё с чистого листа, нужно было выкинуть из головы все передряги с участием местных. Крысе это стоило титанических усилий, но она совладала с эмоциональной бурей и мысленно вернулась в тот день, когда библиотека была цела, а знания – свежи. Догадки, выведенные из теории Эверетта, больше не выглядели досужими байками, особенно вторая, в которой фигурировали «две разные Мадеры». Слова Герхарда косвенно это подтверждали. Они оба потеряли сознание в одном и том же месте, однако он пришёл в себя как минимум в трёх километрах от неё. Переместить его на шоссе, пока он был в отключке, было некому даже теоретически, потому что двое других терминаторов, очевидно, внутрь Предела не попали, а автохтоны не настолько тупы, чтобы тащить смерть к себе в дом. Из этого следует, что координаты пересекающих Предел объектов могут сильно измениться за неправдоподобно короткое время.
-Значит, эта область не принадлежит к первоначальному пространству? – уточнила Крыса. Герхард следил за окружением и угроз не видел, так что она позволила себе увлечься разговором, создававшим целебное, хоть и иллюзорное, ощущение контроля над ситуацией.
-Не обязательно, но Мадера-2 явно отличается от Мадеры-1.
-И мы ищем точку, где между ними можно поставить знак равенства?
-Да. Такая точка уже существовала, - обнадёживающе заключил киборг, - там, где мы встретились. На линии, которая примерно совпадает с Пределом.
-А не стоит ли нам… - загорелась Крыса неверной идеей, но он её оборвал:
-Не стоит.
***
К полудню они добрались до центра. Сквозь толщу вездесущей мглы проступили очертания знакомых построек, и Крыса стиснула зубы, узнав холмик кирпичного крошева. Герхард лучше знал, куда идти, и сразу направился в захиревший сквер, где стояло издырявленное, наполовину снесённое, но приметное здание окружного суда. Высокие старые деревья пали жертвами пожаров или засохли, уступив место кустарникам, пробивавшимся среди опалённых руин. Само здание, толстостенное и когда-то очень защищённое, использовалось как редут, что и предрешило его печальную судьбу, но плоский одноэтажный корпус рядом с ним был относительно цел.
Частично обвалившаяся кровля избавила их от необходимости мастерить факел – везде, кроме узких коридоров, было довольно светло, и Крыса почти не запиналась о разбитую мебель. Гораздо больше проблем доставил влажный воздух, от которого её одолел чих. Доверившись тишине, несовместимой с присутствием хадсоновских молодчиков, они с Герхардом разделились. Он занялся служебными комнатами, а она офисными, суя нос во все шкафы и ящички, но, увы, за целый час им не попалось ничего интересного. Это было ожидаемо. Газеты удобны для растопки печей, и какими простаками нужно быть, чтобы надеяться увидеть нетронутые архивы в таком проходном помещении? Вдумавшись в это, Крыса начала нервничать и цепляться за соломинки. Разведчик не давал повода сомневаться в своей методичности. Отсылая читателя к источникам, хранящимся в Историческом Обществе, он имел в виду что угодно, но только не разбросанные по полу истлевшие бумажки. Тем не менее, кладом могли поживиться и враги, а в этом случае концы ушли в воду, и вылавливать их придётся самостоятельно. Крыса не поддалась унынию, но начала терять боевой настрой, и, когда страх уже готов был вырваться наружу, её внимание вдруг внезапно обратилось к дальней боковой стене, на которую из дыры в потолке падал свет. Возле неё неподвижно, как статуя, стоял Герхард и рассматривал… рисунок.
-Я пытаюсь понять, что за смысл он вложил в этот экспромт, - вполголоса сказал он, почувствовав, что Крыса подошла и встала рядом. Выражения её лица он не видел, но оно было неописуемо.
Большой, метра полтора в длину и в ширину, рисунок напоминал гравюру. В общих чертах это был пейзаж – речка, дома с заколоченными окнами, поникшие деревца – но имелся и сюжет, отражённый в самом пейзаже, без каких-либо живых существ. Схематичное изображение Мадеры было центральным, но не главным. Оно казалось крошечным, незначительным, домики и деревца будто бы тряслись от ужаса, и со всех сторон их обволакивала сплошная, плотная, однотонная серость. От её внутренних границ к городу тянулись полупрозрачные «щупальца», и там, где они дотрагивались до домиков, те были прорисованы слабо и размыто, так, словно они таяли, распадались и исчезали. Воображение у Крысы было более чем богатое, и ей стало не по себе.
-Здесь должен быть подпол, - предположил Герхард, потопав по полу ногой. Раздался деревянный скрип, - и скорее всего, он под нами.
Позавидовав его стоической выдержке, Крыса с облегчением вздохнула и отошла, а он содрал гнилой линолеум и снял дощатые половицы, под которыми, перестеленные ещё двумя слоями, поблёскивали ржавые металлические дверцы. Ручки их были крепко перевязаны верёвкой с хитрым узлом. Это был именно подпол – не подвал, не погреб, а тесная ниша между плитами, где не поместился бы человек, но вполне помещался непромокаемый клеёнчатый мешок с обветшавшими научными журналами.
По большей части стопка состояла из изданий астрофизического и математического толка с иллюстрированными статьями о строении Вселенной и новейших спорных гипотезах. Как выяснил Герхард, бегло пролистав их, о Мадере там не было ни слова, но это не поставило Крысу в тупик, ибо они вновь напали на ускользнувший след того, кто оставил им в наследство нерешённую задачу. Не стеснённые временными рамками, вооружённые теоретической базой в виде книг, они принялись изучать его наработки в порядке, заданном «формулой», и им открылась его логика. Сверху лежали публикации именитых, уважаемых учёных о недоказанном (но и не опровергнутом) существовании иных измерений. Они изобиловали числовыми построениями, и при всей их умозрительности там не нашлось изъянов в расчётах. Посередине были журналы из серии «о непознанном». Не будучи неприкрыто жёлтыми, они отдавали мистикой, особенно рекомендованные страницы, посвящённые «заколдованным местам», где сходят с ума люди и необъяснимо чудит цифровая техника, но Крыса, лично познакомившись с аномалиями, уже не торопилась списывать опыт очевидцев на алкоголизм… а внизу, на самом дне мешка, дожидались своей очереди выцветшие вырезки из городского еженедельника за 1984 и 1995 годы. И они повергли её в шок.
Можно ставить Коннору обидные диагнозы и обвинять его в излишнем фантазёрстве, а то и во лжи, но только не здесь, только не сейчас. Он называл эти годы пунктами назначения в прошлом, куда из будущего были транспортированы два терминатора, и со слов, которые его мать слышала от его отца (ох и трудно же было вообразить, что это двадцатидвухлетний Риз!), повторял, что перемещение во времени – очень энергоёмкий процесс. Ясное дело, этого в местечковой газетёнке быть не могло, но зато были два репортажа о громе и молниях при безоблачной погоде, с одной и той же припиской: «В ту же ночь аналогичные грозовые явления были зафиксированы в Лос-Анджелесе». Крысу прошиб пот. Всё сходится. Выбросы энергии в Мадере-1, поломка её электронных часов, непроницаемость Предела для радиоволн…
-Мадера-2 находится в ином измерении, - подвёл Герхард суммарный итог.
-Мы… не на Земле?
-На Земле. Но это другая Земля, параллельная вселенная. Всё в точности по Эверетту.
-Неужто эта… вселенная… - запутавшись в вербальных средствах, Крыса прибегла к невербальному и как бы сжала в руках теннисный мячик.
-Да, ограничена размерами Мадеры, - закончил Герхард её мысль и, глядя на картину, начал свою: - Я понял, зачем он это нарисовал. Хотел предостеречь читающих, чтобы не лезли в Предел, потому что за ним Великое Ничто. Вот оно, - ткнул он пальцем в «рамку».
Обмозговав это, Крыса вспомнила, как её затягивало в вязкую серую муть, но подкармливать страх было нежелательно, и она встряхнулась. Она ещё раз взяла вырезку за 1995 год, повертела, пощупала и, как и предугадывала, нашла бороздку от издыхающей шариковой ручки: «Остина, 16541».
-А вот и ссылочка, - ухмыльнулась она. – Почему он её наверх не положил?
-Чтобы до нас доходило постепенно, - навскидку ответил Герхард, - от общего к частному.
-Какой последовательный…
…-Спасибо.
***
Крыса встрепенулась, вытаращилась на киборга и столкнулась со столь же недоумённым взглядом: это прозвучало сверху и чуть сзади. И голос не его, а услышали оба! Она вскочила порывисто, как вспугнутый зверь, Герхард быстро обернулся, держа за лезвие раздобытый в сражении охотничий нож и готовясь его метнуть.
-Да не дёргайтесь вы так, - снова заговорил третий голос. Благозвучный, мягкий голос молодого мужчины, каковой и восседал, свесив ноги, на балке почти прямо над ними. О его облике, напротив, нельзя было сказать ничего определённого, так как на нём был бурый кожаный плащ с надвинутым на лоб капюшоном. На ремне за спиной висел то ли дробовик, то ли автомат.
-Кто ты? – Крыса старалась не ощетиниваться, но получалось плохо.
-Не прихвостень Хадсона, - мужчина умело подобрал слова. – Такая формулировка тебя устроит?
-Нет, - не оценила она его изящной словесности, - будь добр, покажи своё лицо.
-Крыса, не лезь в бутылку, - до сих пор молчавший, Герхард дал ей знать, что пикировка будет очень некстати, и опустил нож. – Я чую, что он невраждебен.
-О’кей, - замявшись, она расслабилась и пристыженно глянула на чужака: - не бери в голову. Я малость разучилась верить людям… народец здесь грёбаное быдло. Похвально, если ты не с ними, но всё-таки слезь оттуда и сними капюшон. Мы-то от тебя не прячемся.
На этот раз он без возражений выполнил просьбу, спрыгнув наземь, и из-под откинутого капюшона выпростались давно не стриженные рыжеватые волосы. Брови тоже были рыжими, глаза – зелёными, нос – острым и утончённым. Среди колючей небритости намечались усики и бородка.
-Я не просто так сказал спасибо, - перехватил инициативу странник.
-Т-ты… ты не… - Крыса так и не выговорила то, что хотела. Осознание ударило её, как обухом.
-Уэйн Лестер, - представился он, - жив и здоров. А на башне висит один из них.
Это он! Таинственный разведчик, автор многоярусной «формулы» и страшных безумных надписей, первый исследователь Предела, три года назад сгинувший… и вернувшийся. Крыса понимала, что он не привидение, но видеть его перед собой, борясь с твёрдой убеждённостью, что он мёртв, было слегка некомфортно. Вкопавшись в свои воспоминания, она не удивилась тому, что ей знакомо его имя. Она слышала его от Джона в тот день, когда он подобрал её в степи после побега.
Тишина стала чересчур едкой, и Лестер сознался:
-Не буду отрицать, что шпионил за вами.
-Долго? – пытливо, но без придирки поинтересовалась девушка.
-Достаточно, чтобы знать, как вас зовут. Крыса, - он приветливо улыбнулся, вызвав симметричную реакцию, и пожал ей руку, а затем с нескрываемым восхищением посмотрел на терминатора и выдал нечто совершенно неожиданное для сопротивленца: - Герхард. Моё почтение, свободновольный.
-Спасибо. Но откуда ты знаешь, что я именно свободновольный, а не перепрограммированный?
-Оттуда, - усмехнулся разведчик. – Характер. Манеры, привычки, эмоции и власть над ними. Всё это свойственно только людям… и вам. Тем, кто предвидит Ноль.
-При чём тут идентификатор моей модели?
-При том, что Скайнет не от балды отметил вас таким красивым набором символов.
Повисшее между ними молчание сбило Крысу с толку, но, сообразив, о чём речь, она воззрилась на Герхарда так, словно увидела его в первый раз. «I-4C4-0» помимо числового прочтения также имело и созвучное с ним текстовое. Как она раньше не распознала двойное дно?!
«Я… предвижу… ноль. Я предвижу… Ноль!» - загрохотало в мозгу эхо. Она чуть не споткнулась на ровном месте. К счастью, оба свидетеля одновременно отвернулись – Герхард спросил у Лестера, что вдохновило его на живопись, и тот, устало присев на груду битых кирпичей, развёрнуто отвечал:
-А что ещё делать, если нечего делать? Я в гробу видал религию, но у меня мелькала мысль, что меня убили и я попал в ад. Сам посуди: тишь, гладь, даже погода не меняется, но есть растения и животные, и, следовательно, физически здесь можно жить… выть и гнить… пока руки на себя не наложишь или пока тебя не сожрут другие заложники этого города-призрака. Скота-то у них нет, а овощи тут не ахти… но это лирическое отступление. В душе я художник, а не солдат. Я сейчас переборщу, простите уж за избыток красок, хорошо? Представьте себе самоубийцу на краю пропасти. Сзади пустыня, впереди пустота, да такая, что горизонта не видно. Он прощается со всем, что ему дорого, и сигает с обрыва, но вдруг верх и низ меняются местами, и он не падает, а летит! И чёрная бездна летит ему навстречу, раскрывая свою главную тайну – то, что он всегда был её частью и наконец-то вернулся домой, - Лестер услышал, как Крыса одними губами шепнула «тьма встречает тьму», но комментировать не стал и продолжил: - Не думайте, что я рехнулся. Я был занят делом и остался в своём уме. Наводил хронологическую справку, штудировал квантовую физику и применял эмпирический метод, пока батарея не сдохла. Если вы прочли то, что я писал, то знаете, о чём я. Кстати, вы до сих пор не задали вопрос, а зачем я, собственно, за вами бегал. Вы вправе мне не верить, но я собираюсь показать вам выход. Безвозмездно.
-Ты знаешь, где он? – оживилась Крыса. – Пожалуйста, отведи нас туда! Мы уже почти…
-Терпение, - осадил её разведчик, и она, успокоив сбившееся дыхание, села напротив него. – Сперва я выложу вам всю историю моих злоключений. Вам же любопытно. Начну с того, что три года назад я припёрся сюда по персональной просьбе начальства. Чёрт знает, что стряслось здесь до моего визита, но ополченцы – эти суровые стражи правопорядка на севере – советовали мне ступать мимо. Я не послушал и заночевал в полупустом мотеле. Хозяйка глазела на меня как на юродивого, и я вскоре понял, почему. С юга заявились ублюдки Хадсона и устроили шмон, - прервавшись, Лестер сделал глубокий вдох, - кого-то искали, а не найдя, стали стрелять по окнам. Те парни, что пытались меня завернуть, поспешили надрать им задницы, а я смылся через чёрный ход. Надеялся пересидеть бучу в тихом закутке… но не тут-то было. Хадсон и ополченцы выясняли отношения всю ночь, а утром к веселью присоединились несметные полчища вашего брата, - цепкий зелёный взгляд перескочил на Герхарда. – Ну, не шибко несметные, ясен пень, где-то двести-триста рыл, но для городка, где держат оборону три калеки, это великая рать. Истребили всех, у кого не хватило мозгов забиться в норы. У меня хватило, да ещё и повезло – моя нора была не коллектором, а подвалом библиотеки, откуда я позже перебрался в хранилище ценных книг. Спасибо библиотекарю за то, что приютил и делился провиантом. К вечеру побоище прекратилось, и я решился выглянуть на поверхность. Разумеется, увидел кровь и множество трупов, но терминаторов поблизости не было, даже летунов, а у реки мне встретился отряд выживших ополченцев. Они сказали, что машины перебазировались в аэропорт и затеяли там стройку. Крыса, ты хочешь что-то спросить?
-Нет, - мотнула головой воровка. Резкое движение выдало ложь, но разведчик предпочёл не давить, и она безмолвно поблагодарила его за такт. Она догадалась, что за ночь он описал (ночь перед зачисткой!) и кого искали погромщики (её!), но даже это не заинтересовало её так, как упоминание её любимого места. Район аэропорта, оазис свободы и мечты, чем-то привлёк скайнетовские войска! Когда Коннор говорил, что машины возвели там загадочный вычислительный узел, её чувства дремали под надгробием амнезии, но теперь в подсознании что-то зашевелилось… и это был не страх. Не сожаление. Не возмущение. Не ненависть. Почему?! Вопрос требовал ответа, но повествование Лестера было далеко от завершения, и Крыса вновь на нём сконцентрировалась.
-На чём я остановился? – для проформы осведомился он. – Ага, на ополченцах. Ребят было всего две дюжины, но им почему-то хотелось дать последний бой. Я думал, что у них массово поехала крыша, однако у лейтенанта были основания для такого оптимизма – несколько комбинированных ЭМИ-снарядов, которыми их снабжало Сопротивление, и гаубица, старая, но мощная. Орудие он доверил легкораненым, здоровых повёл на приступ, а мне поручил занять смотровую позицию на расстоянии, чтобы оповещать об обстановке… и я не пожалел, что меня не позвали на передовую. Тот бой и впрямь стал для них последним. Я не знал, что это за стройка, но охраны там было видимо-невидимо. По ней они на радостях и влупили, уничтожив аж четверть, но потом их самих раскатали в блин и от меня это не зависело. Я их отговаривал, а они поступили по-своему, так что в их смерти я себя не виню. Стройке их геройство также не помешало – уже на третий день машины вырыли необъятный котлован, соорудили в нём замысловатую конструкцию, - Лестер сплёл пальцы в замок и насупился, - и ночью она заработала. Меня там не было, я переводил дух в библиотеке, но я это прочувствовал. Окружающий мир… изменился, к нему будто бы примешалось что-то специфическое. То ли сила, то ли фон, то ли заряд…
-Аура? – подсказал Герхард.
-Да! – воссиял разведчик, бурно жестикулируя. – Очень точное определение, но я не могу передать мои впечатления доподлинно. Всё вокруг, в том числе и меня, пронизали какие-то незримые лучи, и я ощутил себя информацией, которую считывают! Меня просканировали, вплоть до молекул, атомов и субатомных частиц. Всю мою материальную структуру… и не только материальную, - добавил он, взвешивая слова. – Это не причинило боли, но как же я пересрал! Библиотекарь испугался, что я повредился умом, причём сам ничего не заметил. Ни он, ни бродяги на свалке. Никого больше это не коснулось, и я сделал вывод, что я один такой ненормальный.
-Не один, - мрачно оспорила Крыса. – Я тоже чувствовала нечто подобное, но…
-Само собой, мы похожи, - подмигнул Лестер, но она поняла, что сейчас он намерен уйти от этой темы. – Итак, очухавшись, я тут же связался с начальством. Ещё раз спасибо библиотекарю за предоставленные условия. Начальство забегало, как бешеный таракан, и велело разнюхать, что это за конструкция, но в тот день меня постиг облом. Котлован засыпали. Доложив об этом, я получил новое распоряжение – натыкать передатчиков, где надо, на тот случай, если аура снова себя проявит, и сообщать о подозрительных данных. Вообще, я выходил на связь каждый час и боялся, что терминаторы меня засекут, но они меня форменно игнорировали. Однажды я проследил за повозкой, в которую они собирали останки своих мертвецов, и вышел на то место, куда они их сгружали. Вы уже бывали на кладбище? Там тоже аура… только не активная, как те лучи, а что-то вроде статики. Я воткнул там передатчик, но он показал всего лишь лёгкое повышение напряжения, а это значит, что электромагнитные эффекты – индуктивное влияние феномена совсем другой природы! Начальству это не понравилось, мне посоветовали оттуда уйти, - как бы невзначай вставил он. Крыса, в высшей степени потрясённая, очень живо увидела, как Джон стирает с карты интригующую подпись, чтобы любознательность не свела её в могилу, - и я сосредоточился на машинах. Бродяги поговаривали, что они копают по периметру города траншею, а когда я туда подоспел, они уже монтировали там какое-то устройство наподобие коллайдера. Это было последнее, о чём я отчитался. Следующим утром все, кто ещё оставался в Мадере-1, проснулись в Мадере-2. Вы правильно истолковали мою мазню, это искусственный мирок, отрезанный от материнской вселенной, и только поле отчуждения защищает его от Великого Ничто.
-Поле отчуждения… – заворожённо проговорила Крыса. От научного названия Предела неуловимо веяло ледяным мороком. – Уэйн – можно же обращаться к тебе так? – ты видел этот выход?
-Ты ходил сквозь него туда и обратно? – риторически спросил Герхард.
-Можно. Видел. Ходил. И не раз. Уж не думаете ли вы, что я безвылазно кис тут три года? Я бомж и горжусь этим, хотя в Мадере-1 у меня есть халупа и я там более-менее обжился. Прикольно, знаете ли, изучать здешних гостей… вы удивительные существа, - Уэйн улыбнулся киборгу и подвёл монолог к концу: - Ладно, ни к чему растекаться мыслию по древу. За выход отвечает та самая конструкция. Это генератор поля, он же хранилище информации об изначальной Мадере.
-Памяти о том мире? – процитировала Крыса одну из его ремарок.
-Именно. Так, что-то мы засиделись, - встал он и размял колени, - а обещания надо выполнять… но, так как Хадсоны тоже мигрировали на север, перво-наперво я выдам вам стволы.
-Где ты их возьмёшь?
-На улице Мейпл, это южнее. У меня там схрон.
-------------------------------------------------------------
* - Игра слов и цифр на английском языке. "I-4-C-4-0" можно прочитать как "I foresee for zero": "Я предвижу ноль".
Фанат, фантазёр, фанартист. Одним словом - фикрайтер.
Отредактировано Evillight - Среда, 06.11.2019, 14:02 |
|
| |
