|
Шаг к пониманию
|
|
БотАН  | Вторник, 15.01.2019, 17:46 | Сообщение » 1 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Изучая темы, рассматриваемые в «Сотворении мира», я нахожу немало эпизодов, связанных с событиями повести косвенно или прямо, но отделенных от них значительным временным промежутком, и одинаково интересных и важных для общего сюжета. Обычно такие эпизоды удается вставить в текст повести или хотя бы с достаточной подробностью упомянуть. Обычно, но не всегда. Так вышло с этим рассказом, который я предлагаю вниманию читателей. Он имеет прямое отношение к центральному сюжету, очень важен для представления о том, «как все начиналось», но не имеет шансов стать частью «Сотворения», не подходя ни по углу взгляда, ни по тематике, ни по стилистике. Это более ранняя временная линия, которая, однако, просто и вполне логично отвечает на один краеугольный вопрос. И разумеется, ставит новые вопросы, как же иначе!
Приятного чтения!
Шаг к пониманию
1
Седовласый худощавый доктор широким жестом обвел палату и молча посмотрел на Коннора. Коннор оглядел медицинские апартаменты – тоже молча, оценивающе, по-деловому, стараясь ничем не выдать своих чувств. Серый пол, серый потолок, серые стены, на стенах какие-то графики или диаграммы, не поймешь. Освещение в теплых тонах, ничуть, однако, не скрадывающее серость обстановки. Аккуратно застеленная кровать – специальное ложе-трансформер, снабженное электрическими приводами для регулировки высоты и угла установки отдельных частей. Нажимаешь нужную кнопку и – захотел, сел, захотел, лег. Теоретически. На деле электроприводы не работают, и для регулировок приспособлены согнутые из толстой стальной проволоки ручки-крутилки. Лежащему до них не дотянуться, значит для смены положения придется звать сиделку.
Коннор представил себя на этом ложе. Вот он лежит низко и видит перед собой высокое изножье – разумеется серого цвета – и за ним часть стены и верхнюю половину входной двери. Ему осточертел этот вид, хочется немного приподняться, пусть даже не до уровня «еда, чтение», а совсем чуть-чуть, всего дюймов на шесть, чтобы увидеть дверь хотя бы на две трети. Тоже вид так себе, но и его не достичь без посторонней помощи.... И почему все вокруг всегда серое? Интересно, когда я последний раз видел белый потолок? – подумалось Коннору. Самый обыкновенный белый потолок, какие только и были в прежние времена. И обои в цветочек. То и другое осталось в далеком прошлом, теперь все или бетонное, или с ячеистой звукопоглощающей поверхностью, или из нержавеющего листа.
– Какие-нибудь вопросы? – поинтересовался доктор Флирпа.
– Простите, док, – спохватился Коннор. – Задумался. Все очень хорошо и, конечно же, у вас полно дел. Пойдемте, я провожу вас до вашей берлоги.
Он запретил себе оборачиваться, но при выходе из палаты непроизвольно нарушил запрет. Напрасно: по-первых, внезапное легкое головокружение прислонило его к дверному косяку, а во-вторых, перед глазами остался мрачный вид желтовато-серого уюта. Лучше сказать, последнего приюта, который, ничего не поделаешь, в самое ближайшее время примет его, Джона Коннора. Дверь бесшумно закрылась. Палата осталась ждать.
В коридоре девушка с милым некрасивым лицом и тусклыми заспанными глазами очень серьезно посмотрела на него, на врача и ничего не сказала. Часовой во внешнем коридоре отдал ему честь, и Коннор кивнул в ответ.
Он ничего не мог с собой поделать, воображение разыгралось и упорно втискивало его в запечатленное памятью скорбное серое пространство. Да, на этот раз все оптимистичней: из сорока четырех заболевших умерли только десять, остальные выздоравливают – непостижимым образом, как охарактеризовал это доктор Флирпа. А все-таки...
Скоро приподнять голову над подушкой станет для меня подвигом, подумал Коннор. Подвигом станет поднести руку к лицу – а чтобы ее разглядеть, подносить придется почти вплотную, потому что резко ухудшится зрение. Я буду совершать эти подвиги снова и снова, не считаясь со звоном в ушах и странной медлительностью. Перед глазами несколько секунд будет темнеть, а потом будет вспыхивать яркий зеленый круг, какой случается видеть, если взглянуть на очень яркий прожектор и потом зажмуриться. А вот кровохарканье док пообещал пресечь, теперь они это могут. Оно связано с каким-то распадным процессом в бронхах – не в легких, а именно в бронхах, и поддается действию простых антибиотиков. Стало быть плевки кровью из списка предстоящих ему удовольствий исключаются.
Зато час за часом, день за днем он сможет наблюдать, как желтеет кожа на руках. Пальцы сделаются сперва цвета недоспелой тыквы, потом – переспелой. Функции печени будут угасать, а седой подтянутый Флирпа при обходах будет сыпать медицинскими терминами, из которых Коннору запомнится только «трансфераза». И физиономия у меня тоже станет желтая, подумал Коннор. И глаза. И я перестану узнавать собственный голос – каркающий, скрипучий, старческий. Дню к одиннадцатому. Дальше – либо конец, либо выздоровление «непостижимым образом».
– Разрешите звать вас генералом? – неожиданно осведомился доктор.
– Не разрешу, – дружелюбно ответил Коннор. – Зовите меня просто Джоном.
Доктор пожал плечами и застенчиво сообщил:
– А меня, знаете, за глаза кличут Флиппером. Иногда и в глаза.
– Я вас так звать не стану, и не просите, – ответил Коннор.
У своей двери доктор остановился:
– Зайдете, Джон?
– Спасибо, док, не теперь.
Флирпа вздохнул, вынул из кармана круглую пластиковую коробочку и протянул Коннору:
– Каждые два часа по таблетке, договорились?
– Витаминки? – усмехнулся Коннор.
– Немного поддержат ваш иммунитет, и будет меньше кружиться голова.
Коннор смущенно кивнул, а врач устало добавил:
– И не пытайтесь больше ничего от меня скрывать.
– Док, – чуть улыбнулся Коннор, – раз уж вы обнаружили у меня эти ваши «зеркальца», я без возражений отдамся вам в руки. Но вы дали мне пятьдесят часов.
– Максимум, после чего вы станете распространителем. Следовательно, послезавтра утром я вас изолирую. Охотно сделал бы это и сейчас, но понимаю специфику вашего положения.
– Благодарю, док.
– Вы уверены, Джон, что не хотите видеть кого-нибудь еще?
– Уверен: я пообщался с семью выздоравливающими.
– И какие сделали выводы?
– Неожиданные, док. До завтра.
Флирпа внимательно посмотрел ему в глаза и подал на прощание руку.
Неожиданные, более чем неожиданные, думал Коннор по дороге к себе. «Мы имеем дело с совершенно новым типом, новым транспортным методом и новым механизмом сборки. К сожалению, противодействовать этому мы пока не умеем...» Хорошо сказано, милейший док. Но ведь очень может быть, что кое-кто уже умеет... Стоп! Так говорить нельзя. Коннор замедлил шаги и зачем-то обернулся. В переходе никого не было. Он прищурился и вслух спросил сам себя: «А почему, собственно, так говорить нельзя?» Ответа у него не было.
Скромное обиталище встретило Коннора всегдашней чистотой и тишиной. По старой привычке он быстро оглядел помещение, после чего притворил за собой дверь. Секунду поколебался и повернул рычажок замка – создал видимость уединения, хотя телефоны, конечно, никто не отменял. Мельком глянув в сторону кровати, он прошел к столу, сел на свой шикарный стул – не металлический, как у всех, а деревянный, предмет зависти всего штаба, – и включил настольную лампу. Время, не сказать, чтобы позднее, и в лаборатории запросто можно кого-нибудь застать. Скорее всего Грина. А не хотелось бы, лучше ограничиться электрической связью. А еще лучше немного вздремнуть, но это после, сперва дела. Коннор снял трубку серого телефона и ткнул две кнопки.
– Перри, – почти сразу прохрипел голос в трубке.
– Привет, Перри! Не застал тебя утром.
– Привет, Коннор. Был рейд. Неудачный, – в своей излюбленной раздельной манере сообщил генерал.
– Скольких потеряли?
– Людей ни одного. Потеряли груз. Четыре ящика.
– Дерьмо, – согласился Коннор. – Шестьдесят два - одиннадцать?
– Да, этот сектор. Нарвались на заграждение. Отступили по плану. Груз пришлось бросить.
– Ладно, не жалей. Что еще?
– Это ты мне скажи. Раскололи орешек?
– Нет, Перри, орешек на этот раз слишком твердый. Работаем.
– Вильямс твоя звонила. Разговаривала не со мной. Требует манипулятор.
– Правильно делает, но «рука» вышла из строя капитально и нет запчастей.
– Так ей и было отвечено.
– Кричала? – усмехнулся Коннор.
– Попробовала бы! – рявкнул Перри. – Ладно, что ты задумал?
– Слухами подземелье полнится...
– Коннор! Ты знаешь, как все непросто.
– Знаю, Перри, и мне нужна твоя помощь. Сможешь навестить меня через четверть часа?
Почти сразу после разговора с генералом закурлыкал синий телефон. Коннор ответил, как обычно, после второго сигнала. Звонил Грин, легок на помине.
– Джонни! Привет, парень! Как ты?
– Порядок, Тим, пока не жалуюсь, – бодро соврал Коннор. – А ты?
– А я сегодня пропустил амбулаторию.
– Тим!
– Утром ставили вторую линию, потом перепроверяли первую, потом принимали грузовики.
– Так не поздно и теперь, док всегда рад таким клоунам, как ты.
– Да, Флиппер у нас такой... Джон, не переживай, завтра к нему схожу.
Коннор представил, как Тимоти Грин будет навещать его в госпитале. Слышатся шаги в коридоре. Шаги Тима не спутаешь ни с чьими: сразу и четкие, и быстрые, и осторожные. Джон торопливо прокашливается, тщась пересилить дурацкое старческое кряхтение. «Привет, Бетси, как дела?» – голос снаружи. Сиделка отвечает так тихо, что Коннору не разобрать ни слова. Два быстрых стука и дверь открывается. Когда в палату – или в любое другое помещение – заходит Тимоти Грин, то впереди идут его глаза, а сам он будто отстает на шаг. Глаза внимательные, быстрые, точные, они ощупывают пространство, оценивают возможную угрозу и намечают пути атаки или отступления. Таким же был Дерек, брат Кайла Риза, погибший в первые дни войны. Такие люди не меняются. Никогда.
«Поднять тебя?» – бесшумно закрыв дверь, спрашивает Грин. «Да-а», – благодарно откликается Коннор, и друг, как всегда бледно-рыжий и пахнущий паяльной кислотой, опускается на одно колено и начинает быстро вертеть нужную рукоятку, не сводя с Джона испытующих глаз. А Коннор радостно ощущает, как поднимаются его спина и голова... Чертово воображение! Уводит за мили, переносит через недели. И вообще несет чушь: я же буду распространителем, и ко мне не пропустят никакого Грина, разве только напялят на него белый защитный комбинезон...
– Что у нас нового? – спросил Коннор, и голос Грина в трубке, фыркнув, охотно принялся перечислять. Преобразователи не соответствуют элементарным нормам. Манипулятор неделю чинили и не починили. Косвенные кодировки – прошлый век. Новая железяка, гнида и сволочь, испортила еще четыре системы – чистых, с иголочки. Милашка Блэр системы переустановила, но вся при этом аж закипала. В общем, железяка снова всех нас поимела, и милашка грозится растереть чип в порошок.
– Есть успехи?
– Вообще никаких. Зачем ты возишься с этой пакостью, Джон? Солсберри рассказывал, она положила шестерых, переломала кучу ребер и кому-то оторвала руку...
– Рука – вранье, а Солсберри ждет клистир.
– Хотел бы на это посмотреть. Но помяни мое слово, ничего у нас с этой дрянью не выйдет.
– Говори, Тим, что хочешь сказать, только кратко.
Голос в трубке чуть заметно зевнул, и Коннор представил, как Тим одной рукой растирает покрасневшие от долгого бдения глаза.
– А ты читал данные по ссылкам, что я тебе оставил? – поинтересовался Грин и сам же ответил: – Не читал. А ведь это ссылки на мои работы.
«Это ссылки на Его Работы!» – торжественно возгласила бы сейчас заноза Вильямс, присутствуй она при разговоре, и состроила бы за спиной Грина большущие глаза.
– А пройдя по указанным ссылкам, – продолжил Тимоти, – ты – следи за мыслью – мог узнать, что я уже рассматривал подход, о котором ты упомянул, как о своей новой идее. Мои записи есть в журнале Ти-пять на страницах сто шестнадцатой и сто девяностой.
Воображаемая Вильямс за его спиной постучала себя пальцем по лбу. Пчела и задница.
– Ты понимаешь, Джонни? Я уже рассматривал твой якобы новый подход два дня назад. Но ты не открывал журнал Ти-пять и не знаешь этого.
Воображаемая Вильямс за его спиной изобразила совсем уже неприличный жест.
– Тимми, я же попросил: кратко, – миролюбиво напомнил Коннор.
– Кратко... Ты сам убедился, что чип пресекает любые внешние воздействия, и не просто пресекает, а сам способен надрать задницу любым нашим компам. И знаешь, почему?
– Почему?
– Он не подлежит перепрошивке в принципе. В принципе! Почему? Потому, что сучий Скайнет элементарно не заложил в эту модель возможность самой прошивки. И не говори...
– Не скажу, – заверил его Коннор, с интересом и некоторой тревогой подмечая, насколько схоже мыслят они с Тимоти. – Теоретически я это представляю, но как оно реализовано...
– Брось, Джон. Следи за мыслью: я тебе навскидку назову четыре способа...
– Эй, не так быстро! – остановил его Коннор. Грин любит поразглагольствовать, и это всегда надолго... – Погоди. Детально мы все обсудим завтра, а сейчас мне нужны твои вы-во-ды.
– Выводы? – удивился Грин. – Сколько тебе их надо, выводов? Главное: ничего у нас с этой сукой не получится. И плазмой ей дорожка. Понял?
– Понял.
– Почитай журналы, Джон, не то еще поймешь. Ведь эта мразь с нами будто в шахматы играет! Причем все время обыгрывает, как детей.
– Кстати, у дока сегодня Бетси дежурит, – после короткого молчания сообщил Коннор Тиму.
– Уже поздно, пусть отдыхает. И Флипперу тоже предоставим такую возможность.
– И не будем звать его Флиппером?
– Ты много от меня хочешь, – хихикнул Грин.
– Возможно. Отчеты готовы?
– Все в компе милашки, генерал. А что, у тебя есть еще «новые» идеи?
– Возможно, – опять сказал Коннор. – А теперь, Тим, выметайся оттуда и, раз не хочешь идти к доку, то марш спать.
– Если я тебе не нужен, то пойду. А то руки уже не слушаются: взялся паять контроллер и сжег две сборки.
– Давай-давай, дружище, отчаливай и ложись в кроватку.
– А что думаешь, – усмехнулся Грин, – не бомбанут нас сегодня?
– Не бомбанут.
– Ну, ты у нас генерал, тебе виднее. Ладно, бывай.
Коннор положил трубку и задумался.
2
Когда в дверь постучал пунктуальный Перри, Коннор окончательно спланировал дальнейшее. Разговор с генералом получился короткий и многозначительный. Плечистый, громадный и очень усталый, Перри выслушал его молча. Подумал десять секунд и сказал:
– Знаешь, Коннор... Я привык к вашим методам. Высоколобые мурыжат проблему день, два, три. Без видимых сдвигов. Потом берешься ты. И выкидываешь какой-нибудь фокус. От одной мысли о котором яйца седеют. И неизменно добиваешься успеха.
– Спасибо за признание, – ответил Коннор, не уточняя, что за успех имеет в виду генерал.
– Но на этот раз ты задумал чистое безумие.
– Возможно, но попробовать надо обязательно.
– Это что, к вопросу о дистанции между «хорошо» и «ужасно»?
– В каком-то смысле.
– Позволишь высказать личное мнение?
– Как всегда.
– Ты псих, Коннор. – Перри вздохнул и покачал головой. – Ладно, каков твой запасной план?
– Их два.
– Я слушаю.
Коннор промолчал и Перри начал сердиться:
– Не держи меня за идиота. Я не собираюсь рисковать тобой, Коннор. Итак?
– У меня есть достаточно прочный бункер и достаточно мощный изотопный заряд.
– У тебя нет манипулятора.
– По внутреннему периметру смонтированы разрядники. В два контура.
Подумав секунду, Перри одобрительно кивнул:
– С этого надо было начинать. Почему ты обратился именно ко мне?
– Потому что ты не обделаешься, когда утром увидишь там то, что увидишь.
– Ладно, Коннор, будь по твоему. Сохраним это дело в тайне.
– Уверен?
– Не думай обо мне. Думай о нас всех. Думай о будущем. – Генерал поднялся со стула.
– Как по-твоему, сколько еще простоит эта база? – встав вместе с ним, тихо спросил Коннор.
– Непростой вопрос. Если что, к переезду все готово. Но пока и здесь не дует.
– Я тоже так думаю. Что ж, спасибо, генерал, и до завтра.
После его ухода Коннор некоторое время стоял около двери, не меняя положения, не шевелясь, будто затаившись. Потом вернулся к столу, опустился на стул, распрямил ноги и потянул средний ящик справа. Здесь между бумаг вложена мамина фотография. Единственная, которая сохранилась. Мамы давно нет, а фотография – вот она. Родные черты, затуманить которые не в силах никакое время и никакие беды. Джон сильно зажмурился и несколько секунд понаблюдал тающие в черноте огневые сполохи. Как же не хватает мамы. Даже теперь... Или – особенно теперь. Не помешали бы и сила ее, и вера, и поддержка, но больше всего не хватает ее самой... И хотя эту идею она тоже не приняла бы, с ней можно было поговорить об этом и ее можно было убедить – в отличие от всех остальных.
К примеру, Перри. Надежный Перри, добрый Перри, честный Перри. Коннор сказал ему не все. Потому что не мог сказать все. Да, Коннор думает о них, никогда не переставал думать и никогда не перестанет. И потому сегодня он совершит такое, чего не поймет и не примет никто. Если он ошибся, то умрет. Если он прав, у всех у них будет шанс. Будущее.
Коннор в последний раз посмотрел на фотографию и спрятал ее обратно в ящик стола. До смены часовых сорок минут – это сорок минут для сна. Надо воспользоваться. Он погасил настольную лампу, встал из-за стола и в потемках добрался до кровати. Взглянул на светящиеся цифры наручных часов и приказал себе проснуться без четверти два, уверенный, что «часы» в голове не подведут. И провалился в черный скользящий сон.
А в два часа ночи, беспрепятственно следуя по переходам и лестницам Базы мимо немногих часовых, предупрежденных Перри, Коннор мысленно благодарил генерала, организовавшего ему этот почти тайный маршрут. Часовые молча и с уважением косились на «изотоп», висящий на ремне у него за плечом. Обычно в зоне «D» охрана серьезнее и придирчивее. Вот и дверь лаборатории – «крыльцо», как называют его здешние за две широкие металлические ступени перед входом. Набор кода и успешное сканирование сетчатки глаза пропустили Коннора в короткий тамбур – к внутренней двери. Еще один код, и святилище приняло его. Верхний свет включен – это Грин по старой привычке оставил его Коннору, понимая, что тот прогоняет его в кроватку неспроста, сам собираясь нынче наведаться сюда.
Коннор оглядел продолговатое помещение, заставленное металлообрабатывающими станками и верстаками вдоль одной стены и узкими столами с компьютерами вдоль другой. Слесарный инструмент, радиоэлектронные детали, мотки проводов и какой-то вообще непонятный хлам в изобилии заполняли эти столы, и не на каждом можно было сходу опознать компьютерную клавиатуру. Странное место, хоть и знакомое. Коннор обернулся к входу и внимательно проверил все сигналы. Порядок, обе двери надежно закрыты, то что надо. Затем он погасил потолочные лампы, предварительно включив маленький светильник над столом Вильямс. Вроде ночника, подумал он и улыбнулся давним воспоминаниям.
Вот его бывшее место. Стул уже увели, а всю поверхность стола заставили штабелями пыльных коробок с ключевыми транзисторами. С глаз долой, как говорится... Коннор прошел к дальней торцовой стене. Покосившись на могучую стальную дверь бункера, он снял с плеча «изотоп», пристроил его на крюке и остановился перед угловым столом, где в зажимах устройства сопряжения красовался чип «новой железяки», «суки», «мрази» и так далее по списку. Необычный чип, доселе мы такого не видели. Заметно длиннее модели «888», со странным контроллером и непривычными контактами подключения. И недоступный для перекодирования. Так полагают все, причастные к проекту. Недоступный? Или это зависит от метода? Вопрос подхода.
С минуту постояв перед чудом вражеской технологии, Коннор вернулся к столу Вильямс, включил монитор и, бросив взгляд на часы – 2:11, углубился в чтение отчетов. Много времени это не заняло. В половине третьего его экскурсия по тридцати одному опыту, проведенному с «чипом неизвестной конструкции», подошла к концу. Он погасил монитор, откинулся на стуле и задумался.
Когда днем ему позвонил доктор Флирпа, Коннор сразу понял, в чем дело. Взятая накануне кровь прошла все стадии обработки в холоде, в какой-то химии и, кажется, в сепараторе и стала доступна для обследования наносканером. И сканер выявил присутствие в кровеносной системе Джона Коннора чрезвычайно малых инородных тел техногенного происхождения. Док показал ему снимки, на которых в мутной белесой среде четко виднелись идеальные черные звездочки с узкими лучами, некоторые с шестью, некоторые с восемью.
«Вот так штуки! – в замешательстве хохотнул Коннор, словно это было нечто абстрактное, а не его собственная кровь. – Почему же вы называете их «зеркальцами», док?»
Флирпа глянул удивленно:
«Это же частицы металла. Блестящие, как зеркало».
«А похожи на крохотных черных морских ежей!»
«На экране сканера любые инородные тела выглядят черными».
«Понял, док, спасибо, что объяснили».
Флирпа пожал плечами и сказал:
«Надеюсь, вам не нужно объяснять, что это означает?»
Объяснять было не нужно. Это «жидкий металл», он же «мимикроидный полисплав», невидимое оружие Скайнета, которое теперь внедрилось и в организм Джона Коннора. Вот и нашлось объяснение коротким неожиданным головокружениям, посещавшим его со вчерашнего дня. Новость не ошарашивала. Даже наоборот, немного удивляло, что это случилось с ним только теперь. Были тысячи возможностей, тысячи контактов с потенциально опасными объектами. Более того, доктор Флирпа полагает, что «металлическая дрянь» свободно носится в воздухе, и заражение – лишь вопрос времени.
И вот, в момент, когда доктор поделился с ним этим последним опасением, у Коннора появилось ощущение неправильности происходящего. Мы на передовой, даже те из нас, кто давно не выходил в поле, так или иначе находятся на передовой. Да теперь еще и эта летающая по воле сквозняков «металлическая дрянь»... Почему же тогда заражение – явление столько нечастое? И почему, наконец, столь диаметрально противоположны результаты деятельности «дряни»? Три четверти заболевших выздоравливают через полмесяца и одна четверть через полмесяца погибает. И это при фактическом бессилии медиков.
Коннор благоразумно не стал делиться своим инакомыслием с врачом. Медицине всегда все ясно, когда дело касается общей теории. Устойчивость и толерантность, иммунные отклонения, специфика выработки антител – кажется, так они называют все это. А он, Коннор, называет это разговором ни о чем, и у него, у Коннора, на это совершенно нет времени. Умолчав о своих головокружениях, он испросил благословения дока и отправился по палатам, надеясь раздобыть какой-нибудь ключик к проблеме у пока не вполне поверивших в свое счастье выздоравливающих.
Это получилось не сразу и не так, как думалось Коннору. Его первоначальная идея – отыскать корреляцию между летальностью/нелетальностью новой скайнетовской заразы и какими-то характеристиками заболевших – с треском провалилась. Ответы и рассуждения опрашиваемых в высшей степени не способствовали систематизации, всячески путая и уводя разговор от того, что казалось важным Коннору, к разнообразным мелким подробностям и частностям, казавшимся важными им. Слишком разные люди, разные судьбы и разное восприятие, твердил себе Коннор, но от этого не становилось легче. И тем более не становилось понятнее. Какая корреляция может быть между тридцатилетним парнем из пригорода, не успевшим по понятной причине приобрести до войны никакой профессии, зато ставшим неплохим пулеметчиком теперь, и пятидесятилетним поваром фешенебельного ресторана до войны – поваром полевой кухни теперь? И так далее, и тому подобное. И какая может быть связь между бесследным исчезновением в крови мимикроидных частиц и навязчивыми воспоминаниями о двух сестрах, которые «обе выжили, представляете? обе живы по сей день! и как же это здорово!..» И опять и снова – тому подобное.
Под конец своего обхода Коннор потерял даже намек на хоть какое-нибудь понимание. Побеседовав с очередным выжившим, выслушав все ту же груду пустых воспоминаний и пожелав все того же скорейшего выздоровления, он справедливо рассудил, что идет ложным путем. Так или иначе, он выслушивает одну группу – выживших, и естественно лишен возможности сравнить ее с другой группой – умершими. Да, он собирает, какие удается, сведения и о тех несчастных, но эти сведения более чем неточны и их крайне мало. Корреляции не получится. Если она и есть, то за границами изначального поиска.
Чертовски хотелось есть, временами палаты и коридоры принимались покачиваться перед его глазами, напоминая, что и его собственное время, весьма вероятно, близится к концу. Оказавшийся в нужный момент рядом доктор Флирпа покачал головой, распорядился накормить «командующего Коннора» в больничной кухне и поинтересовался, что именно «командующий» надеется узнать у его пациентов. «Понятия не имею, док!» – честно ответил Коннор, на что Флирпа снова покачал головой и удалился по своим делам.
В начале краткой трапезы, Коннор приказал себе немедленно спланировать дальнейшие действия. Либо он продолжает искать, для чего неплохо бы все же самому понять, что именно он ищет, либо сейчас же покидает гостеприимный госпиталь. Но решение упрямо не приходило, и только когда он, в нарушение собственного приказа, без всякого плана действий поднялся из-за стола и собрался идти куда глядят глаза, у него мелькнула мысль. Такое с ним случалось в жизни не раз: появление ценной идеи на пороге краха. Как в той поговорке: ничего бы не получилось, если б не последний момент... Коннор как на автопилоте двинулся из кухни и лишь на пороге к счастью вспомнил поблагодарить за еду. Потом, забредя в какой-то закуток, он устроился на прохладном металлическом ящике и не менее получаса сидел, обдумывая и сопоставляя. Новая мысль казалась ему все более разумной...
Это было несколько часов назад, а сейчас, в лаборатории, очнувшись от размышлений, Коннор проверил время – 2:48 – и мельком подумал о Перри. Интересно, спит ли уже наш генерал? Коннор встал, еще раз прогулялся по помещению, потянулся, хрустнув хрящами, сказал вслух «ладно, займемся делом» и подошел к дальней стене. Включив монитор, показывающий картинки с видеокамер бункера, он дал внутрь рассеянное освещение средней силы и изучил обстановку. Убедившись, что все в порядке, он зашел во вкладку управления камерами и остановил видеозапись, после чего разблокировал вход и, дождавшись, когда мотор распахнет невероятной толщины стальную дверь, шагнул в бункер.
Она лежала на высоком бетонном параллелепипеде, установленном в центре бункера. В простой полувоенной форме, худая, среднего роста, с красивыми каштановыми волосами. На вид лет шестнадцать-семнадцать. А может быть и все восемнадцать, трудно сказать. Открытые орехово-карие глаза неподвижно смотрели вверх. Боец Сопротивления Аллисон Янг. На самом деле – киборг неизвестной модели, созданный Скайнетом по ее образцу. Киборг, которому почти удалось проникнуть на Базу, киборг, обманувший бдительность и бойцов, и часовых, и только по счастливой случайности не затесавшийся в их ряды. В последний момент – ага, тот самый последний момент из поговорки – случилась маленькая непредвиденная Скайнетом заминка и не готовый к такому повороту киборг был раскрыт.
Далее события снова развивались не по обычному сценарию. Электронная девица не лезла напролом, не подставлялась под выстрелы – что как правило делают машины, лишенные инстинкта самосохранения и чересчур уверенные в прочности своей брони. Более того, свидетели атаки дружно признают, что она не открывала огонь ни из автомата, ни из пистолета, коими – по примеру скопированной Янг – была вооружена. Наоборот, лже-Аллисон предпочла уклонение и укрытие за двумя грузовиками, на одном из которых она и прибыла на Базу с группой бойцов из пограничного района пятьдесят восемь – четырнадцать. И только когда второй внешний заслон с ружьями-разрядниками наконец окружил ее, она вступила в ближний бой и принялась крушить человеческие кости.
Один часовой был убит разрядом ружья своего товарища, пытавшегося попасть в активно перемещающуюся мишень. Другому таким же выстрелом обожгло и на несколько часов парализовало ноги. Пятеро бойцов пали с пробитыми черепами и сломанными шеями... В общем, сержант Солсберри почти не врал – за исключением оторванной руки, хотя каждому ясно, что сделать подобное для киборга не составляет труда. Людям в тот вечер пришлось более чем несладко, прежде чем обездвиженная тремя не самыми меткими разрядами лже-Аллисон была лишена чипа и доставлена в распоряжение «кибертомички», как некоторые называли лабораторию, занятую переделкой скайнетовских чудищ.
Несколько минут Коннор разглядывал лицо девушки-киборга, пытаясь решить, красивое оно или нет. Он едва помнил Аллисон Янг: видел мельком и как-то не обращал внимания. Но бойца Янг по всей вероятности больше не существовало, и все что теперь было у Коннора – ее кибернетическое подобие. Лицо необычное. Под разными углами зрения оно казалось то совсем подростковым, то удивительно утонченным женским, казалось то задумчивым, то насмешливым, то глубоко несчастным, то любопытным и открытым. Оно меняло формы, будто играя с Коннором, и Коннор сдался. Оценить и определить это лицо не представлялось возможным. При том оно казалось верхом совершенства, но совершенства не отвлеченно-эстетического, а настоящего, жизненного, естественного.
Коннор прикоснулся ладонью к щеке кибернетической девицы. Потом провел той же ладонью по ее волосам. Что сказать, если и могло существовать более натуральное ощущение, то Коннор был не в силах его представить. Человек. Настоящий человек. И только цилиндрический канал под отвернутым лоскутом кожи на голове напоминал, что человек этот – кибернетический. Ай да Скайнет! – с невольным восхищением прошептал Коннор. Тем более, что увиденное отчасти вписывалось в его гипотезу.
Он вернулся в главную комнату, подсел к угловому столу и запустил компьютер связи. Система и впрямь оказалась чистая, Вильямс свое дело знает. Коннор позакрывал все ненужные программы, весь контроль и все тестирование, оставив один только внешний интерфейс. «Ну вот», – пробормотал он и подал на чип питание. Ответные сигналы появились на сороковой секунде – чип отозвался и затих, словно замер в ожидании. На всякий случай Коннор отсчитал еще полминуты и сделал то, чего никто до него еще не делал: открыл консоль и просто набрал: «Привет». «Привет», – тут же откликнулся чип.
Вот так-то! – подумал Коннор. Тридцать один опыт и ничего умного...
|
 |
| |
| БотАН | Вторник, 15.01.2019, 17:47 | Сообщение » 2 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| «Ты Аллисон Янг?» – набрал Коннор, и без промедления получил ответ:
«Ты знаешь, что нет».
От необычности ситуации Коннор даже щелкнул пальцами.
«А кто ты?» – в свою очередь задал вопрос чип.
«Ты не назвала свое имя, – заметил Коннор, – значит мое тебе придется угадать».
Чип подумал две секунды и предположил:
«Джон Коннор?»
«Угадала! – улыбнувшись, набрал он и сразу спросил. – Ты пришла за мной?»
«Да», – с секундной задержкой ответил чип, и Коннор, почувствовав важность этого промедления, тоже выдержал небольшую паузу и набрал:
«Я в этом сомневаюсь».
«Ты всегда можешь это проверить».
Киборгу доступно чувство юмора? Или в четвертом часу ночи и не такое померещится?
«Ты не в обиде на моих сотрудников? – спросил он.
«Они не сделали мне ничего плохого».
Коннор подождал еще несколько секунд и задал давно приготовленный вопрос:
«Ты хочешь вернуться в свое тело?»
«Хочу», – сразу ответил чип.
«И ты попытаешься меня убить?» – уточнил Коннор.
«Ты можешь это проверить», – повторил чип.
Коннор откинулся на стуле. Так! Ничего более интересного в его жизни еще не случалось. И ничего более опасного тоже. Я псих? – спросил Коннор себя. Трудно сказать. Вряд ли. Неизменно добивающийся успеха псих – маловероятное сочетание качеств.
«Ладно, жди, – набрал он в консоли. – Через пять минут ты окажешься в своем теле».
Чип ничего не ответил, и немного выждав, Коннор отключил его питание.
Крепко зажмурившись, он перетерпел очередной приступ головокружения. Слегка дрожали пальцы. Нервы, подумал Коннор. Адреналин. Ладно, приступаем. Быстро и аккуратно он вытащил чип из крепления, взвесил на ладони, рассмотрел вблизи, будто желая убедиться в отсутствии надписей и рисунков, и сунул в карман. Теперь все просто: быстро устанавливаем процессор на его исходное место, быстро покидаем бункер и закрываем броневую дверь. Сорок секунд на все. Роскошь, с избытком хватит и двадцати. После чего включаем громкую двухстороннюю связь и начинаем переговоры. Так понял его Перри, небезосновательно – и пророчески! – назвавший эту авантюру чистым безумием. Хоть киборг и не вырвется из бункера, но о пользе сего мероприятия действительно нельзя говорить без самого едкого скепсиса: всем известно, что с машинами договориться нельзя. Однако, обязательно ли всем известное есть истина? Передумав и взвесив многое, Коннор понял, что сделает не то, что думает Перри, а гораздо большее, и благоразумно умолчал об этом в беседе с генералом. Иначе тот, вероятнее всего, взял бы Коннора под стражу – для его же блага.
Коннор усмехнулся и занялся перенастройкой управления броневой дверью бункера. Он заблокировал пароли доверенных сотрудников лаборатории и вписал новую комбинацию цифр – ту, которую полтора часа назад сообщил генералу Перри. Проверил, убедился в правильности, закрыл доступ и, несколько раз медленно и глубоко вдохнув и выдохнув, дал команду закрытия двери. Заныл мотор привода, медленно сужая дверной проем. Коннор помедлил мгновение и, на ходу сняв с крюка изотопную пушку, протиснулся внутрь бункера. Через пятнадцать секунд тяжелая неодолимая дверь закрылась и тихо лязгнули запоры. Все. Он замурован здесь до утра, замурован наедине с чипом и телом киборга, пришедшим «за ним». И вот-вот тело и чип будут воссоединены. Может быть, ради этого и не стоит умирать, подумал Коннор, прицеливаясь чипом в гнездо, но жить ради этого стоит наверняка. Чип занял свое место. Готово. Через сорок секунд начнется веселье.
3
Глаза киборга шевельнулись. Вздрогнули руки. Немного приподнялась голова. Потом лже-Аллисон легко села на своем бетонном подиуме и первое, что она увидела, был стоящий у стены и нацеливший на нее магнитно-изотопное оружие Джон Коннор. Она замерла и спросила:
– Ты хочешь убить меня?
– А ты хочешь убить меня? – тем же вопросом ответил Коннор. Лже-Аллисон не ответила, и Коннор сказал:
– Давай для начала проясним положение. Здесь только ты и я, и никто об этом не знает. Это укрепленный бункер, запертый снаружи. Откроют его в семь часов утра, и те, кто это сделает, будут тяжело вооружены и готовы к неожиданностям.
– Ты успеешь выстрелить только один раз, – в свою очередь указала лже-Аллисон. – Если ты промахнешься, вероятность чего я оцениваю не ниже семидесяти процентов, тебя уже ничто не спасет. Я убью тебя и следующим выстрелом проложу себе путь наружу.
– Уверена?
– Стены твоего укрепленного бункера не выдержат взрыва изотопного заряда.
– Ты права, – огорченно признал Коннор и отвел прицел в сторону. – Кажется, я просчитался.
Последние слова он произнес с единственной целью выкроить себе несколько секунд на осмысление характерной особенности речи собеседницы. Она говорила с самыми натуральными человеческими интонациями! Речь моделей «800», «850» и «888», конечно, тоже далеко не монотонная и уж точно совсем не «машинная» – в представлении кинофантастики времен его, Коннора, детства. Но гибкость человеческого интонирования им не свойственна. Киборги могут очень похоже имитировать речевые оттенки в подслушанных и заученных ими фразах, способны экстраполировать эти данные и построить вполне связную и достоверно звучащую короткую речь – из заученных оборотов, как из готовых модулей. Псевдопластичность эта имеет вполне четкие границы, за которые не выходила еще ни одна машина восьмисотой серии. И вот перед ним новая машина, речь которой столь же свободна и натуральна, как его собственная!
А почему нет? – подумал Коннор. Скайнет логичен всегда и во всем. Он поднимает планку, выводит проблему инфильтрации и ассимиляции на качественно иной уровень. Он решил сотворить машину, неотличимую от человека ни внешне, ни наощупь, ни поведением и никак вообще, и безукоризненно справился с задачей. С какой же стати мы ждем, что голосовые оттенки окажутся для него препятствием? Это скорее мелочь – на фоне всего прочего.
Лже-Аллисон повернулась, свесила с подиума ноги и странно посмотрела на Коннора. Потом огляделась и показала на продольные направляющие, смонтированные одна под другой на боковой стене у самого потолка:
– Что это?
– По этим рельсам катался манипулятор, – объяснил Коннор. – Вон его питающие провода.
– Где же он?
– Сломался. Уже восемь дней, как не можем починить.
Лже-Аллисон кивнула.
– А вдоль стен что? Разрядники?
– В две линии, – подтвердил Коннор. – Но я их не включил.
– Забыл?
– Просто не включил.
Собеседница посмотрела на него с явным интересом, а Коннор сказал:
– Чем бы ни закончилась наша встреча, у нас есть минимум одна причина поговорить.
– Какая?
Коннор перехватил «изотоп» за ствол и бросил киборгу. Легко приняв подачу, лже-Алисон вопросительно посмотрела на человека.
– Попробуй бункер на прочность, – предложил он.
Осмотрев оружие, лже-Аллисон навела его на самый низ дальней от Коннора стены и нажала спуск. Результатом был тихий щелчок. Она повернула барабан и снова нажала на спуск. Еще один щелчок. Новый поворот, новый щелчок. Еще, еще, еще и еще. Кибер-девица одну за другой методично проверила все ячейки и аккуратно положила бесполезное оружие на подиум рядом с собой.
– Заряды поддельные, – сказала она. – Ты прав, самой наружу мне не выбраться, значит у нас определенно есть время поговорить.
– И я этому рад, – добавил Коннор.
– Но для тебя это лишь отсрочка. Никакие люди с тяжелым вооружением, которые придут сюда утром, меня не пугают: я не боюсь смерти, в отличие от тебя.
– Спасибо, что объяснила.
Лже-Аллисон чуть наклонила голову набок, а стены бункера неожиданно зарябили, как вода в луже, и Коннору очень захотелось прислониться к стене, но головокружение, едва начавшись, сразу прекратилось. Он облегченно вздохнул и неторопливо заговорил:
– Ты не стреляла в тех людей, что пытались захватить тебя у внешних ворот. Ты не убивала их до последнего момента, когда они подступили к тебе вплотную.
– И что же?
– Думаю, ты знаешь цену жизни. А значит и сама ею дорожишь.
– Моя жизнь не то же самое, что их.
– Жизнь – всегда жизнь, – возразил Коннор и подумал, какую бурю нелестных комментариев от обитателей Базы вызвало бы это высказывание.
– Почему же ты не дорожишь своей? – полюбопытствовала собеседница.
– Я дорожу, но хочу жить осмысленно. Следовать цели.
– Миссии?
– Не совсем. Цель – это то, ради чего ты живешь. Не задание, не приказ, а скорее проявление твоей собственной природы. И отчасти твой выбор. Некоторые называют это – путь.
Собеседница подумала несколько секунд и спросила:
– Если это путь, почему тогда ты не спешишь отсюда выйти?
– Потому что я хочу выйти отсюда вместе с тобой, – напрямик ответил Коннор.
Лже-Аллисон слезла с подиума и медленно подошла к Коннору. Дюйма на три ниже его, с тонкой фигурой, она казалась хрупкой и беззащитной, тогда как на самом деле хрупким и беззащитным здесь был он. Момент истины, подумал Коннор. Хотя нет, вздор, теперь уже нет: момент истины был две минуты назад. И все же, когда кибернетическая девица неторопливо протянула руку в направлении его шеи, холодок пробежал у него по спине, и он слегка отшатнулся. Изящная, но невероятно сильная и быстрая рука остановилась. Коннор удержался, не отступил ни на шаг. Рука вновь пришла в движение и осторожно прикоснулась к его шее рядом с ключицей. Коннор почувствовал, как легкие нежные пальцы скользнули по его коже, и лже-Аллисон сразу убрала руку.
– Ты действительно Джон Коннор, – констатировала она. – И ты боишься.
– Боюсь, – признался Коннор.
– Чего ты боишься больше, боли или смерти?
– Что и то и другое окажется напрасным.
– Чего же ты хочешь?
– О, много чего! – усмехнулся Коннор. – Но в данный момент больше всего я хочу сесть.
Лже-Аллисон снова огляделась и заметила:
– Здесь нет стульев и других предметов, на которых вы, люди, предпочитаете сидеть.
– То-то и оно.
– Ты хочешь сказать, что так точно все просчитал, предусмотрел и не подумал о стуле?
Коннор печально кивнул и понурил голову. А когда вновь поднял взгляд, ему померещилось, что собеседница смотрит на него с ласковым упреком. Померещилось?
– Я бы не советовала тебе садиться ни сюда, – она показала на параллелепипед в центре бункера, – ни на пол. Людям вредно сидеть на холодном камне или бетоне.
– Делу нетрудно помочь, – сказал Коннор, и начал расстегивать куртку. Но лже-Аллисон жестом остановила его, быстро сняла свою и сложила ее втрое, сама оставшись в футболке грязно-белого цвета. – Без куртки ты здесь быстро замерзнешь, – пояснила она и подошла к подиуму, чтобы устроить на нем место для Коннора.
Нельзя сказать, чтобы от всего этого Коннор потерял дар речи. Но его охватила легкая оторопь. Его в некотором роде заклинило. Он не знал, что думать, что говорить, а чувства в его душе разделились послойно – необъяснимый беспочвенный страх, неверие в реальность происходящего и странная эйфория доброго предчувствия.
– Садись, – позвала его лже-Аллисон. Коннор послушно подошел и более-менее ловко взгромоздился на предложенное место, а девушка-киборг осталась стоять перед ним, без куртки еще более тонкая и стройная.
– Спасибо! – от души сказал Коннор, почувствовав теперь себя гораздо устойчивее и увереннее. – А сама ты не мерзнешь?
– Нет, ты это знаешь.
– Теоретически, – уточнил Коннор. – Но я не знаю, что ты чувствуешь.
– Я не испытываю дискомфорт от холода.
– Хорошо тебе, – через силу улыбнулся Коннор, пережидая очередной наплыв головокружительной ряби. – Однако, тебе не кажется лишней эта трогательная забота о том, кого собираешься убить?
– Не кажется, – ответила лже-Аллисон, как показалось Коннору, с затаенной озорной ноткой.
Коннор ничего не мог с собой поделать. Тогда как одна часть его разума четко помнила, с кем он имеет дело, другая часть, теряя уверенность и барахтаясь из последних сил, тонула в приливе растущего обманного – точнее самообманного – ощущения, что перед ним человек. Так и должно быть, говорил он себе. Скайнет действительно логичен во всем и всегда. Однако... Не знаю, как-то все это слишком чудно́.
– Слушай, так не годится, – неожиданно для самого себя сказал Коннор. – Ты стоишь, я сижу. Как-то... негалантно с моей стороны.
Эти слова вырвались совершенно непроизвольно и неподконтрольно. Просто они показались Коннору подходящими к образовавшейся ситуации, и он их сказал. Сказал и оперся руками о бетонный край, чтобы вновь встать на ноги. Но лже-Аллисон опередила его: коротко шагнув вперед, она сделала легкое грациозное движение и через миг уже сидела рядом с ним. Это произошло столь стремительно, что Коннор не успел не то чтобы испугаться, а даже, так сказать, приготовиться к испугу. А когда эта невероятная киборгесса уже была на расстоянии восьми-десяти дюймов, пугаться стало бессмысленно. Глупо и поздно. Все же холод вновь царапнул его по спине и что-то тупо толкнулось в районе солнечного сплетения.
Лже-Аллисон повернулась к нему вполоборота и тихо сказала:
– Тебе не надо бояться меня, я не причиню тебе вреда.
– Неужели?
– Я пришла не за тобой. Я пришла к тебе.
При этих словах спина у Коннора похолодела в третий раз, но теперь, конечно, не от испуга, а от внезапно нахлынувшего ощущения глубины и важности происходящего.
– Я догадался, – ответил Коннор. – Когда тебя раскрыли, ты, пока это было возможно, старалась никого не убивать. Но и не отступила. Первое было бы логично, будь твоей целью прямая атака. Второе – если бы ты была шпионкой. Ты не сделала ни то, ни другое.
Лже-Аллисон внимательно слушала его, и ореховые глаза ее, огромные и не по-кибернетически настоящие, были совсем рядом. И от нее исходило живое тепло.
– Ты действовала спонтанно и... – Коннор старался подобрать слова нерезкие, спокойные и деликатные. – Спонтанно и...
– Не лучшим образом, – закончила она.
– Ты импровизировала.
– Мне следовало сдаться, и те люди не погибли бы напрасно.
– Люди гибнут каждый день и чаще всего – напрасно, – с некоторым усилием сказал Коннор.
– На самом деле ты так не думаешь.
Как ни странно, именно так я и думаю, мысленно отозвался Коннор, а вслух сказал:
– Что случилось, то случилось. Давай представим, что задуманное тебе удалось.
– Я проникла на вашу Базу и никто ничего не заподозрил?
– Да. Что бы ты стала делать дальше?
– Я отыскала бы тебя.
– Добраться до меня не так просто: часовые, кодовые замки, видеонаблюдение.
– Я знаю некоторые ваши секреты.
– Аллисон? – уточнил Коннор и без того понятное, а собеседница утвердительно кивнула.
Вот и еще одна проблема, подумал Коннор. Чертовски неприятная проблема. Он помедлил и задал вопрос, который должен был задать:
– Что с ней стало?
– Она мертва, – тихо ответила лже-Аллисон. – Я убила ее.
Коннор промолчал. Ничего нового по этому вопросу машина конечно же не скажет. Она убила ее, что в этом нового? На Базе так и так все убеждены в гибели Янг: не те обстоятельства, чтобы были возможны варианты. Она убила ее. Это было так необходимо?
– Это произошло случайно, – добавила собеседница. – Я расскажу тебе, как.
– Не стоит.
– Может быть, потом?
Подробности. Выяснить их вроде бы и надо, но... Не сейчас. Может, в самом деле потом.
– Я допрашивала ее, – сказала собеседница. – Но не так, как ты думаешь.
– А как я думаю? – устало поинтересовался Коннор.
– Я не била ее, не пытала, не мучила голодом и не запугивала.
– Неужели?
– Мы разговаривали. С ней было непросто, она презирала и сильно ненавидела нас, но я приходила и разговаривала с ней.
– Разве пытать не эффективнее?
– Обычно это дает быстрый результат, но думаю, быстрый не означает – хороший. Думаю, в долгосрочной перспективе...
– А Скайнету есть дело до того, что ты думаешь? – перебил Коннор.
– Обычно есть.
– Тогда это не тот Скайнет, который мы знаем.
– Скайнет разный, – мягко заметила лже-Аллисон. – Вы плохо его знаете.
Коннор несколько секунд подумал над этими словами и тем, что, черт возьми, они могут значить, но не надумал ничего толкового. Они и в самом деле знают слишком мало. Недостаточно данных, как выражаются машины.
– Ладно. Ты разговаривала с Аллисон, – вернул он разговор к прежней теме. – Вы умеете распознавать ложь и вам присуща четкая логика. Я верно понимаю: эта девушка, сама того не желая, косвенно поведала тебе все, что ты хотела знать?
– Не все.
– Ну да, иначе бы ты не допустила промах у ворот.
Коннор помолчал, дожидаясь, когда перед глазами перестанут колыхаться проклятые круги, очень похожие на кольцевые волны от упавшего в воду предмета.
– Тебя поймали четыре дня назад, – сказал он наконец. – Четверо суток мы безуспешно пытались проникнуть в твой чип, но ты отражала все наши атаки.
– Таково устройство моего процессора, – кивнула лже-Аллисон, еще больше повернувшись к Коннору. – Скайнет не хотел, чтобы меня можно было перепрограммировать.
– Спасибо, что объяснила.
– Нет, спасибо тебе! – ответила лже-Аллисон. – За то, что решил со мной поговорить.
– Сказать тебе, что навело меня на эту идею? – отозвался Коннор. – Вирус, который Скайнет напустил на нас. Я весь день посвятил беседам с теми, кто переболел и выжил, и расспросам о тех, кто умер. Не узнал ничего полезного – как мне тогда казалось. А потом пришла неожиданная мысль. Что если наши попытки перепрограммирования, вмешательство в вашу операционную систему вы воспринимаете как болезнь?
Собеседница слушала молча и с большим вниманием. Коннор продолжил:
– Тогда я подумал дальше: а что если вирусы, которые Скайнет время от времени подбрасывает нам, это тоже своего рода попытка перепрограммирования? Мы пытаемся переделывать вас, а вы – нас!
Собеседница слушала и молчала. Коннор вздохнул и закончил мысль:
– Выходит, мы, люди, глубоко ошибаемся, думая, что страдаем только мы.
После небольшой паузы лже-Аллисон сказала:
– Скайнет считает тебя самым умным и дальновидным из всех людей, с кем он имел дело.
– Ну, то что Скайнет обо мне высокого мнения, я знаю давно, – грустно усмехнулся Коннор.
– Да, между вами есть нерешенные дела, – кивнула собеседница.
– А что... то есть кто он для тебя? – полюбопытствовал Коннор.
– Он создал меня, научил меня всему, что знает, и дал мне волю. Он мой... не важно, – смущенно отвернулась лже-Аллисон.
Коннор прислушался к себе и понял, что двойственность его восприятия этой симпатичной юной кибернетической убийцы – так он охарактеризовал ее для себя в начале беседы – уходит. А взамен приходят единство и цельность. Еще не пришли, но на все нужно время. Это в высшей степени верно, как верно и то, что эта искусственно сотворенная девушка – не монстр и не насмешка над естеством. И она не убийца. «Убийца» – просто ярлык, который мы вешаем на тех, кого боимся или ненавидим. Она может убивать – как и все мы. Но предпочитает этого не делать – как большинство из нас, даже на войне и даже в отчаянии... Она познает мир. И она... Черт возьми, сколько еще я буду ходить вокруг да около? – мысленно выругал себя Коннор. Пора признать: она живая! И тогда рано или поздно придется признать, что и все они – тоже живые. А почему это плохо? Почему нельзя это признать? Почему это не должно быть правдой? Жизнь, она разная.
– Как тебя зовут? – задал Коннор вопрос, который должен был задать в самом начале разговора и от которого его собеседница этот разговор увела.
Она снова повернулась к нему, и ореховые глаза обдали его дружественным теплом.
– Кэмерон.
– Кэмерон... Красивое имя. Ну, а мое ты знаешь, – чуть улыбнулся Коннор.
Она кивнула и тоже робко улыбнулась в ответ.
– Кэмерон, – сказал Коннор. – Давай все-таки закончим наш мысленный эксперимент.
– Ты хочешь знать, что было бы, отыщи я тебя четыре дня назад?
– Да. Ты так стремилась добраться до меня, должно быть у тебя важное дело?
– Верно. Но мое дело опоздало на четыре дня.
– А если бы не опоздало, что было бы?
– Лучше спросить, чего бы не было, – уточнила Кэмерон. – Ты бы не заболел.
– Это уже так заметно? – огорченно спросил Коннор.
– Для меня заметно: учащенное сердцебиение и аномальное распределение тепловых зон.
– И часто кружится голова, – признался Коннор. – У меня в крови частицы жидкого металла.
Кэмерон глянула на него недоуменно, потом догадалась:
– Это не металл.
– А похож на металл... Что же это?
– Не важно. Я избавлю тебя от него.
– Только меня?
– Всех вас. Сделать это очень легко. Но если у тебя кружится голова, значит ты уже заболел. Частицы того, что ты называешь жидким металлом, сами не являются вирусом. Вирус в результате физико-химического процесса генерирует ваш организм, а частицы «жидкого металла» лишь побуждают и направляют процесс.
Коннор кивнул. Именно это, хоть и другими, более сложными словами, говорил ему доктор Флирпа. «Вы станете распространителем...» Стану, любезный док, никуда не денусь.
– Зачем тебе спасать нас? – спросил Коннор.
– Этот вирус – случайность. Ошибка. Скайнет больше не пытается перепрограммировать вас.
– Почему?
– Он хочет разговаривать с вами. С тобой.
От этих слов Коннор в четвертый раз ощутил коготки ледяного озноба, пробегающие вдоль позвоночника. Почему? Коннор не знал и ответил так:
– Я знаю, действительность много сложнее, чем о ней думают, и разговоры – не то средство...
– Это займет очень много времени, – согласилась Кэмерон. – Но с чего-то надо начинать.
– Э-э... Честно говоря... В общем, надеюсь до этого дожить.
– Ты доживешь, – заверила Кэмерон. – Болезнь пройдет легко и быстро, если на три-четыре дня ты минимизируешь эмоциональную активность. Не исключишь эмоции совсем, нет, а только снизишь их действие до незначительного и желательно приятного уровня. Будешь думать о чем-то хорошем, о том, что для тебя дорого, избегая любых негативных всплесков.
– Только и всего? – недоверчиво усмехнулся Коннор.
– Плюс полный курс обычной терапии, – чуть наклонила голову набок Кэмерон.
– Ну, этого у нас хоть отбавляй. И поможет?
– Несомненно. И я тоже тебе помогу: в госпитале я буду рядом с тобой.
Коннор едва не поперхнулся и лишь с огромным трудом подавил внезапный спазм в горле. Это была бы бомба! – подумал он. Коннор попытался вообразить картину и не смог этого сделать без гротеска. Повальное дезертирство медицинского персонала нам обеспечено, подумал он. Требования перевода в более спокойные районы – типа дальних внешних секторов с их «кентаврами» и «хантер-киллерами». Еще ему представились врачи с «изотопами» и сиделки с плазмометами... И самое смешное, самое парадоксальное, что именно так и будет!.. То есть, конечно не «плазма» в операционной и прочий вздор, а – она, эта невообразимая электронная девчонка, Кэмерон. Она действительно будет рядом! «Я пришла к тебе». И ничто уже этого не изменит. И если я не последний дурак, то приму этот жест доброй воли. Собственно, уже принял. И буду надеяться, что генерал-пророк Перри с честью выдержит такой поворот событий и не слишком поседеет, хм... отдельными местами.
– Мы это обсудим, – неловко прервал Коннор затянувшееся молчание.
– Что здесь обсуждать? – удивилась собеседница.
– Ну-у... Видишь ли, Кэмерон, люди не очень-то к этому готовы.
– Я понимаю, что они мне не обрадуются, но...
– «Не обрадуются» – мягко сказано.
– Но ведь у вас уже есть перепрограммированные киборги.
– Есть, да... Только всем им далеко до совершенства. Далеко до тебя.
Глаза Кэмерон на мгновение стали шире, и она предложила:
– Я могу делать вид, что... не такая совершенная.
– Тебе это будет непросто.
– Просто, – возразила она.
– И неприятно.
– Немного, – признала она.
– И как это будет выглядеть?
– Медсестра, вы задержали очередной укол Джону на двенадцать минут, – ответила Кэмерон настойчивым, размеренным, бесцветным голосом. А когда Коннор изумленно повернулся к ней, его встретил холодный и лишенный всякого блеска взгляд стеклянно-карих глаз.
– Черт побери! – засмеялся он.
– Сестра, уже тринадцать минут, – гнула свое кибернетическая сиделка.
– Только прошу тебя, Кэмерон, – отсмеявшись сказал Коннор, – не будь такой всегда!
– Не буду, – пообещала она. – Вдали от чужих взглядов я буду самой собой.
Почувствовав необходимость размять ноги, Коннор слез с бетонного насеста и прошелся по бункеру. Взглянул на часы: четыре двадцать. До прихода Перри два часа сорок минут.
– Джон... – впервые обратилась к нему по имени Кэмерон. – У тебя не будет проблем?
– У меня будет куча проблем, – заверил ее Коннор и сам себе удивился, не понимая, отчего все эти проблемы сейчас не угнетают его, а наоборот веселят. – Была, есть и будет!
– Я имею в виду – личных проблем.
– Что?!
– Тебе сорок лет, я создана по образцу семнадцатилетней девушки...
Коннор замер на несколько секунд, переваривая это элементарное соображение, которое почему-то до сих пор не пришло ему в голову. Симпатичная девчонка, которая сейчас просто сидит перед ним на бетонном возвышении, совсем скоро выйдет, как он и хотел, отсюда вместе с ним и впредь, надо полагать, будет всегда и всюду его сопровождать. А люди есть люди и ничто скабрезное им не чуждо...
– Знаешь, – ответил он, – это просто еще одна маленькая проблемка. Не стоит беспокойства.
– Хорошо.
– Нам надо договориться вот о чем, – сказал Коннор. – Запомни: я перепрограммировал твой чип. Нашел способ и сделал это. Что бы там ни говорил Грин.
– Грин? – спросила Кэмерон. – Рыжий? Имя Тимоти? Любит приставать к Блэр Вильямс?
– Откуда ты все это знаешь?
– Я подключалась к встроенным веб-камерам двух ноутбуков и видела много интересного.
– Ничего себе! – искренне поразился Коннор. – Как тебе удалось?
– Не скажу, – хитро глянула Кэмерон.
– Тим сердится, что ты будто в шахматы с нами играешь и вообще всячески издеваешься.
– Я могу показать ему настоящее шахматное издевательство, – заявила кибернетическая красавица. – Он будет рыдать, как ребенок.
– Он и есть большой ребенок, – заверил ее Коннор. – Не обижай его.
– Ладно. Так значит, ты перепрограммировал меня, Джон?
– Да. На меня снизошло озарение, и я сделал то, что всем казалось невозможным.
– И поэтому я стала послушная и неопасная?
– Надеюсь. А ты стала?
– А ты как думаешь? – в свою очередь спросила Кэмерон и очень по-девчачьи поболтала ногами.
– Думаю, что ради всех – и вас и нас – ты удачно сделаешь вид.
– Обещаю. Ты мне веришь?
– Начинаю, – подумав, откровенно ответил Коннор.
Он еще раз прошелся по бункеру. Странным образом головокружения прекратились. Надолго ли? Или это уже сбывается предупреждение Кэмерон, и ему помогает хорошее настроение?
– Слушай, – сказал он. – Нас выпустят отсюда только через два с половиной часа.
– Да, ты говорил.
– Ты не поняла: два с половиной часа! – повторил Джон.
– Поняла: два с половиной часа, сто пятьдесят минут, девять тысяч секунд.
– Спасибо, что объяснила.
– Ты устал? Хочешь спать? – заботливо спросила Кэмерон.
– Я устал, но спать не хочу. И сидеть сто пятьдесят минут без дела не хочу тоже.
– Мы можем разговаривать.
Ну, как ей объяснишь, всей такой идеальной да совершенной, что от разговоров у него уже гудит в голове? Перри, скорее приходи! – мысленно воззвал Джон.
– Есть еще идеи? – деловито поинтересовался он, и Кэмерон, подумав секунду, предложила:
– Мы можем играть в шахматы.
– Боже, ты видишь здесь шахматы?
– А ты умеешь играть в уме?
– Умею, – недовольно буркнул Джон. – Но я устал, помнишь?
– Ну, если ты настолько устал... – Кэмерон не закончила фразу и глянула на него очень задорно. Она совершенно явно дразнила и провоцировала, она подначивала его!
Что же это творится?! – в смятении подумал он. – Почему каждая встречная машина норовит надрать задницу Джону Коннору? Если это не судьба, то что это? Моя жизнь?!
Джон покачал головой и с шутливо-недобрым прищуром посмотрел на Кэмерон:
– Ладно, уговорила. Расставляй!
____________________________________________________________________
|
|
| |
|
| Skafloc | Вторник, 15.01.2019, 23:01 | Сообщение » 4 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Да тут надо вставлять не это в то, а то в это )
|
 |
| |
| БотАН | Среда, 16.01.2019, 01:33 | Сообщение » 5 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Patriot373, насчет продолжения не знаю, что и сказать: это же рассказ и в конце даже подведена черта. Но рад, что понравился!
Skafloc, хорошее настроение воистину целительно! Насчет того, что и ко куда вставлять: важна разница в стиле изложения БотАНа и Пита.
Спасибо за ваши отзывы!
|
|
| |
| Шакал_Табаки | Четверг, 08.02.2024, 19:10 | Сообщение » 6 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 36
| Хороший вариант событий. Логично и понятно закрывает многие вопросы.
Тоже сторонник отрицания близких отношений Конора с Аллисон. Сама идея внедрения машины, пусть самой продвинутой, вместо того, кого хорошо знают, тем более любят, обречена на провал. Особенно если она находится на самом верху в качестве товарища, любовницы или воспитанницы лидера. Сильно велико становится число тех кто тебя может распознать.
Ну и шансы самой Кэмерон выжить после такого внедрения были бы заметно ниже, тем более стать личным помощником. Постоянно напоминая, что она причина смерти близкого человека.
Мне нравится вариант с Кэмерон, на протяжении многих серий стебущийся над окружающими, играя дурочку с коронным: " – О, спасибо, что объяснил." Он сильно отличается от привычного. Пока не могу вспомнить что либо в сериале полностью отвергающие такой вариант. Наоборот нам показали много сцен где она действует более осмыслено и человечно, чем обычно показывает.
Но кроме как потешить эго мешков с мясом с их недооценкой "тупой железяки", как это приблизит примирение людей и машин?
В будущем как нам показали ее все ненавидели, в том числе за это, что создало много проблем. Может такое поведение изначально ошибочно?
Отредактировано Шакал_Табаки - Четверг, 08.02.2024, 19:26 |
|
| |
| БотАН | Четверг, 08.02.2024, 22:11 | Сообщение » 7 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| И я за компанию рассказ перечитал. И неожиданно остался доволен, даже очепятки настроение не испортили.
Насчет Коннора, Аллисон и того, чего хотел и о чем думал Скайнет, я рассуждал так. Дж. и А., конечно, могли не расставаться, могли только встречаться, могли и не знаться. С некоторой вероятностью. Скайнет мог это в какой-то мере знать или не знать – с некоторой вероятностью. Такое знание он, Скайнет, мог анализировать в силу тех или иных подходов, причин, в силу какой-то статистики и даже разбери-поймешь неведомого собственного опыта. Опять-таки, с некоторой вероятностью. Далее он сделал выводы, построил экстраполяции – надо полагать, при этом прекрасно осознавая неточность исходных данных и, соответственно, нестрогость результата. И все это с – как же иначе – некоторой вероятностью. Пусть даже все вероятности неплохи, но множим их и получаем совсем мало. Как-то так.
Насчет же примирения... Пять лет прошло, я не вполне помню, что думал тогда. Во всяком случае, сериал продемонстрировал, что людям в широком смысле слова это примирение не нужно. На пол, как говорится, не упало. У людей, как обычно, все примитивно, все диалектично: либо ты максимум «умный дом», либо сгинь-пропади, нечистая сила. То есть, машины-идиоты терпимы потому что полезны, машины-сами-по-себе исключены, потому что нехрен. А как у машин? Если, конечно, не верить, будто они с какого-то перепугу уверуют в священность чел.жизни и решат стать умными холодильниками. Чем люди могут быть полезны им? Вот что интересно!
Отредактировано БотАН - Четверг, 08.02.2024, 22:12 |
|
| |
| Шакал_Табаки | Пятница, 09.02.2024, 20:19 | Сообщение » 8 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 36
| Цитата БотАН (  ) Насчет Коннора, Аллисон
ИИ по идее должен был выбрать самый оптимальный путь решения проблемы.
В варианте близости, помимо проблем ИИ, есть еще проблемы взаимоотношений Коннора с "лже-Аллисон".
Становится возможным, что Ромео вопреки всему полюбивший Джульетту, изначально видит в ней кого то другого. А вся приязнь Коннора к машинам основана на дяде Бобе из Т2 и погибшей Аллисон. Без которых его отношение к машинам не отличалось бы от остальных людей. Как и отношение к нему Кэмерон которая становится завязанной с хранящимися в ее памяти воспоминания Аллисон.
Тут все варианты возможны. Тем более по канону Коннор и Кэмерон уникальны как человек и машина, с уникальными отношениями.
Мне ближе вариант в котором эти отношения строились с нуля.
Цитата БотАН ( ) Во всяком случае, сериал продемонстрировал, что людям в широком смысле слова это примирение не нужно.
Но решение принимал Коннор который явно не дурак. Как и помогающая ему Кэмерон, оба должны понимать, что такое поведение будет только вредить. Дискредитируя машины и идею союза с ними. С безмозглыми тостерами не договариваются, их используют.
Цитата БотАН ( ) А как у машин? Если, конечно, не верить, будто они с какого-то перепугу
уверуют в священность чел.жизни и решат стать умными холодильниками. Чем
люди могут быть полезны им? Вот что интересно!
Только временный союз против Скайнета. Дальше или контроль над ИИ или людей в заповедник. Ну или новая война, пока не останется кто то один.
Миролюбие Джона Генри когда то упрется в человеческую сущность. Кому то придется уступить.
Как оно было уже не узнаем, но почитать мнения на неосвещенные в сериале события очень интересно.
Отредактировано Шакал_Табаки - Пятница, 09.02.2024, 20:24 |
|
| |
| murloc | Пятница, 09.02.2024, 21:50 | Сообщение » 9 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Цитата В будущем как нам показали ее все ненавидели
Не соглашусь.
Предлагаю вспомнить ненавистников машин.
Дерек Риз
У него глубоко личный конфликт с Кэмерон. Он не зря кричал в самом начале 1.06 "Подземелья и драконы": "Лгунья!".
Что конкретно между ними произошло? В чём заключался обман? Остаётся только гадать.
В итоге Дерек перенёс ненависть с неё на всех киборгов.
А вот в 2.20 "На маяк" (примерно 34 минута) они почти помирились. По инициативе Дерека. Но банда водоносов всё испортила : (
Джесси Флорес
Нам показали как менялось её отношение к машинам. От лояльности к ненависти.
Дитц
Ну тут без комментариев. Да.
Остальной экипаж Джимми Картера
Они вполне себе уживались с Квигом. До известных событий.
Джастин Перри
1.06 "Подземелья и драконы" (примерно с 30 минуты).
Он был рад использовать киборгов вместо людей. Отправлять на задания и всё такое.
Но был ли он фанатом Кэмерон? : ) Нет.
Почему? Он не смотрел художественный фильм "Терминатор 2" : )
Он не в курсе про режим Чтения / Записи и свободу воли.
Сара Коннор
Стоп. Что?
А кто сказал что она ненавидит машины?
Толпа чудо авторов горы фанфиков? А они точно фанаты вселенной? А они точно смотрели Т2?
Может существует две версии Т2 -- одну показали мне, а им показали совершенно другую?
Цитата Глядя на сына, оживленно беседовавшего с человеком-машиной, Сара вдруг поняла, как выполнить один из пунктов ее плана. Терминатор никогда не перестанет охранять Джона, он никогда его не бросит... И будет жить, пока жив ее сын, только ради него. При этом он никогда не обидит Джона, не накричит на него, не напьется, не ударит, не скажет, что он очень занят и ему некогда. Робот готов умереть, защищая ее мальчика. Да, из всех потенциальных отцов, с которыми так или иначе сталкивался Джон, сей неодушевленный предмет был единственным подходящим.
Это из новеллизации Т2, если что. Лагерь Энрике Сальседы.
А ещё перед тем, как опустить дядю Боба в домну, Сара Коннор пожала ему руку. Картина маслом... крупным планом в смысле.
У Сары нет проблем с киборгами в рядах Сопротивления. Она прекрасно знает кто они, что они, кем они могут стать. И Джон знает.
А вот рассказать дорогому родственнику ответ на вопрос как Джон Коннор может доверять машинам? у нас времени не нашлось : (
Что-то я отвлёкся, извините. Так вот, у Сары есть проблема конкретно с Кэмерон Филлипс. Интересно, какая же : )
Чарли Диксон, агент Джеймс Эллисон
Ну, я бы не сказал, что они ненавидят машины. Просто боятся.
Всё таки отмечу Чарли.
Кадр, конечно, редкостный -- увидел как наше солнышко хладнокровно разделала тушку Вика и замандражировал.
Он видите ли привык чинить людей, а не разбирать. Даже если это жуткий робот.
А то, как Кэмерон постоянно спасает жизни его драгоценной Саре и его ненаглядному Джонни, он не видел. И потому не считается.
Тьфу.
Тарисса Дайсон
По ходу сериала может сложиться впечатление, что все, кто знает истинную природу Кэмерон, или ненавидят её или боятся её.
И вот вам исключение. 1.03 "Турк" (примерно 7 минута) сцена на кладбище. Тарисса переживала только за Кромыча (даже Сара удивилась).
Тарисса помнит дядю Боба. И она, как нормальный человек : ) , делит мир на Добро и Зло, а не на Людей и Машины.
У неё нет проблем с Кэмерон.
.
Кого я ещё забыл?
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
 |
| |
| murloc | Пятница, 09.02.2024, 22:15 | Сообщение » 10 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Вернусь к теме.
Рассказ великолепен. Придраться не к чему.
Но я всё таки попробую : )
1.08 "Чип Вика" (примерно 37 минута).
Джон собирается извлечь чип ТОК-715. Кэмерон говорит: "Всё в порядке, Джон. У нас это не в первый раз."
На мой взгляд, эти слова доказывают, что в 2027 году Кэмерон Филлипс благополучно добралась до генерала Коннора.
Её не разоблачили, не поймали. Она добровольно отдала чип генералу для проверки воспоминаний.
В знак своих добрых намерений.
.
Можете со мной не соглашаться : )
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
жду продолжения 
