|
Потерпевший крушение в океане времени
|
|
nb  | Воскресенье, 13.09.2009, 10:05 | Сообщение » 61 |
 А я - блондинка, ну и что?
Сообщений: 1367
| Открываю глаза. Кончики пальцев еще зудят последними отголосками боли, каждый раз при прыжке скручивающей меня и пронизывающей каждую клетку своими беспощадными щупальцами.
На мониторе светится: «Текущее время: 15 час 30 минут 36, 37, 38… секунд, 16 июля 2036 года». Черт! Эта сволочь Роджер передал мне прощальный привет. Запустить машину без меня он не смог бы, а вот поиграться с датами – вполне. За каким чертом им с Анной понадобилось отправиться в это время? Что они хотели? Теперь уж не спросишь…
Осторожно приоткрываю люк. Грохот, вспышка света, ураганный порыв ветра швыряет во внутрь, прямо на меня, порядочную порцию тут же взбодрившего меня ливня. А что творилось наверху… Там, словно на огромной автомойке, старательно мыли гигантские машины, проливая на землю потоки воды; там с грохотом катились гигантские гусеничные тракторы, подминая под себя взрывпакеты; там работали огромные сваебойные машины, потрясая своими ударами мирозданье; там, завершая недоделки, рьяно работали небесные электросварщики. Небо ходило ходуном, гремело, полыхало.
Я вывернулся! Не обращая внимания на светопредставление, выбираюсь наружу, подставляю лицо под секущие струи. Я убрался таки из этого несчастного мира, где наилучшим решением считают предательство, убрался, только куда?.. 2036-й… Полтора месяца назад Коннор подписал договор, загнавший людей в тупик, откуда они так и не найдут выхода… А может, мое появление здесь не случайно? Может, это судьба распорядилась так, что я не просто появился именно здесь и именно сейчас?..
Гроза, как это нередко бывает, резко кончилась. Буйство стихий прекратилось, только где-то далеко еще мелькали молнии и отдаленно погромыхивало; ливень сменился ленивым дождем. Я насквозь промок, но это меня сейчас не волновало. Осматриваюсь. Какие-то развалины, где-то далеко курится дымок, то ли от потушенного дождем костра, то ли наоборот, куда-то удачно попала молния. В фантастическом нагромождении перекрученных вывороченных из земли металлоконструкций, арматуры, бетонных блоков и металлических листов моя капсула не заметна. Выбираюсь, оступаясь, из развалин. Вокруг – никого. Ну, и чего мне здесь надо? Аккумуляторы разряжены не полностью, допрыгнуть до 84-го или даже чуть раньше я смогу. Убираться отсюда и навсегда забыть этот страшный перековерканный мир. Нет. Это не мой мир, и не мое время. Здесь я ничем не связан. А что, если попробовать найти Коннора, найти и рассказать ему все. Все, что будет здесь через полтора столетия. Череду людских потерь и предательств. В конце концов это он в какой-то мере ответственен за все то, что будет.
Забираюсь в капсулу, вызываю на экран карту. Район приземления машина выбрала, руководствуясь планами города образца 1984-го года, я нахожусь где-то на северо-западе. Попробую найти кого-нибудь из людей, и, смотря по обстоятельствам, возможно, попасть с ними в анклав. Идеально встретить Коннора, который, кажется, уже вышел со своим отрядом, но едва ли это реально.
Все что у меня есть, все при мне. Достаю из-за пояса пистолет, рассматриваю. Интересно где, в каком музее откопала Анна этот раритет – он родом явно из 20-го века. Кажется, с такими ходили полицейские. Выщелкиваю обойму – еще два патрона. Нда. Вряд ли здесь я достану что-то к нему подходящее.
Левый рукав пропитался кровью. Осматриваю, морщась, рану – в общем ерунда, попало по касательной. Хорошо бы обработать, но нечем. Кидаю прощальный взгляд на капсулу, отправляюсь в путь.
…Я долго блуждал никого не встречая. Вот так удивительно – я представлял себе, что территория будет патрулироваться хотя бы машинами, но мне или везло, или они посчитали, что здесь никого нет. К исходу вторых суток, когда я, одуревший от усталости (я почти не спал), голода, понял, что никого не найду, что вся моя затея откровенно глупа, что надо возвращаться, я заметил среди развалин дымок. Кажется тянуло чем-то съестным, мое обостренное обоняние уловило запах чего-то жареного. Осторожно пробираюсь туда – едва ли меня встретят с распростертыми объятиями. Когда мне уже кажется, что я различаю впереди костерок с фигурками людей рядом, мне на голову обрушивается удар…
…Прихожу в себя от того, что мне в лицо плеснули водой. Глаза никак не хотят открываться, тело словно онемело.
- …Эй, ты, хватит уже морду плющить!.. – это, кажется, ко мне.
Разлепляю таки глаза – надо мной стоит какой-то оборвыш с ведром в руках. Пытаюсь пошевелиться, не получается. Шевелю плечами, пытаюсь пошевелить руками, и понимаю, что связан.
- Ты кто? – сипло спрашиваю я.
- Конь в пальто! – жизнерадостно хохочет оборвыш. - Слышь, Фред, его еще волнуют вопросы мирозданья!
Сбоку, невидимые мне, гогочут, вероятно, этот самый Фред с группой товарищей.
- Эй, не вздумай подохнуть, ты пока нам нужен живой, - оборвыш под хохот сотоварищей пинает меня в бок тяжелым ботинком. – Мы не собирались пока на охоту, но раз уж ты сам нам попался, пришлось тебя пригласить, - отсмеявшись, поясняет он. – Так что ничего личного, парень. Сам понимаешь: или мы тебя, или ты нас.
Обреченно закрываю глаза. Идиот, бестолковый идиот. Какого черта понесло меня неизвестно куда неизвестно зачем. Зачем я снова и снова искушаю судьбу? Чтобы меня пристрелили как собаку, или чего они там хотят со мной сделать…
- Эй, жрать хочешь? – оборвыш снова пинает меня. – На, жри, а то сдохнешь раньше времени. – Около меня на землю шлепается кусок полусгоревшего мяса.
Руки и ноги связаны, развязывать, понятно, ради такой мелочи меня не собираются. Сползаю по стене как червяк, кое-как поворачиваюсь на бок и, извиваясь, дотягиваюсь до куска. Жую жесткое горелое мясо под громовой хохот моих похитителей. Изворачиваюсь, пытаюсь рассмотреть их. Четверо донельзя грязных неопределенного возраста мужиков, одетых в невообразимые обноски. Ага, и субтильный оборвыш, пинавший меня – пятый. Увидев, что я повернулся к ним, один из мужиков выпучивает глаза и громко клацает зубами. Сотоварищи дружно хохочут.
- Жри, жри, мы сегодня добрые, - отсмеявшись, поясняет кто-то из них. – Ишь недовольный какой.
Один из мужиков ворошит палкой угли. На рогатине над ним – прут с нанизанными кусками мяса. Интересно, кого это они завалили, водится, что ли, кто-то в этих развалинах.
Замечаю в стороне кучу тряпья. Оборвыш возится рядом, что-то накалывая на новый прут. С ужасом замечаю, что из-под тряпья торчат разбитые ботинки. Оборвыш во всю работает тесаком, а я чувствую, как во мне волной поднимается тошнота…
Кажется, рвотные позывы выворачивают меня наизнанку. Уже нечем, уже даже не желчью, а меня все выкручивает и выкручивает. Здоровенный верзила поднимается и легко зашвыривает меня почти на тряпье.
Задыхаюсь от резкой боли в боку, а верзила, наклонившись надо мной, пытается запихнуть мне в рот тряпку. Уворачиваюсь, кусаю его за руку. Последнее, что вижу, огромный кулак, неотвратимо приближающийся к лицу…
…Перед глазами плавают красные пятна. Надо же, я еще жив. Да, все мои прежние приключения – ерунда. Вот так и кончу я жизнь – в желудках этих ненормальных. Впрочем, сам виноват, раз захотелось быть героем – получай.
Во рту – жесткая мерзостно отдающая машинным маслом тряпка. Пытаюсь вытолкнуть ее языком – нет, похоже закляпили меня хорошо. Уже довольно темно, никого не видно, лишь тянет откуда-то дымком костра да слышатся невнятные возгласы. Все звуки – как через плотную подушку. Вяло отмечаю, что это от того, что меня хорошенько приложили головой. Впрочем, какая теперь разница… Говорят, перед смертью человек вспоминает свою жизнь, дорогих ему людей. Но у меня перед глазами стояли лишь эти разбитые ботинки под кучей тряпья, наверное, на них не польстились даже эти оборванцы…
Опять собирается дождь. Тяжелые струйки иголочками барабанят по лицу, затекают на глаза, под воротник. Ловлю разбитыми губами холодные капли. Хотел бы я оказаться сейчас в любом другом месте. Да та же самая помойка, куда я попал, казалось, вечность назад, сейчас кажется мне раем. Что я увижу последним? Эти закопченные развалины? Стоило бежать от одних сумасшедших чтобы попасть к другим...
Дождь разошелся не на шутку. Хотя над головой нависает какой-то выступ с хлопающим по ветру куском брезента, промок я насквозь. Ворочаюсь в раскисшей грязи, извиваясь, подползаю к стене и пытаюсь сесть. Кажется, пока я был в отключке, меня перетащили куда-то в другое место, по крайней мере этих интерьеров я не узнаю. Пытаюсь оглядеться – вроде бы я один, насколько можно судить об этом в темноте, свои пищевые запасы они, похоже, хранят где-то еще. Меня передергивает от омерзения, когда вспоминаю радостно жрущих каннибалов. Но не знаю, могу ли я судить их. Каким бы я сам был в этих условиях, не стал бы я сам, наплевав на условности и идеалы, охотиться на двуногую дичь?..
Прищуриваясь, вглядываюсь в темное беззвездное небо. Нет, я не жду ни помощи, ни спасения. Да и кто сможет мне помочь… Если только на эту шайку нападет другая, и в компанию ко мне посадят еще и этих связанных, а пока еще возбужденно горланящих мужиков? Это тоже не спасение, а в лучшем случае отсрочка…
На каких бы нервах я не был, а измученный организм берет свое. Далекие голоса отдаляются еще дальше, превращаясь в бессвязные звуки, и я засыпаю…
Где-то совсем рядом хлопает выстрел, и я резко вскидываюсь. Дождь перестал, я основательно продрог в своей тонкой мокрой камуфляжке. Разлепляю опухшие веки, пытаюсь осмотреться в кромешной темноте. Где-то там, за моей спиной, за полуразрушенным куском стены, к которому я, привалясь, полусижу, что-то происходит. Один за другим гремят выстрелы, что-то взрывается, озаряя окрестности ярким светом, кто-то кричит на тонкой ноте, и резко замолкает.
Интересное кино. Кто же там? Киборги? Люди? Если люди – такие же шайки, делящие территорию, или это Сопротивление? Кто?
Прислушиваюсь, но уши все так же ватно заложены. Кажется, кто-то опять взвизгивает, кто-то матерно ругается, слышу приказ: «Посмотри там!». Резво сползаю на землю. Нет уж, если это такие же любители человечины, лучше, чтобы они меня не нашли. Кто-то пробирается в стороне от меня, подсвечивая себе фонарем. Кто-то невнятно бубнит за стеной, кто-то взревывает дурным голосом: «Руку, руку отпусти, сука…». Обладатели фонарей смещаются куда-то в сторону, и я перевожу дыхание. Невнятный силуэт, копошащийся слева от меня, на миг застывает и кричит, казалось, мне над ухом: «Томас, посмотри». Томас, вероятно, смотрит, потом с характерными звуками, перемежая их сдавленным матом, скрывается где-то в темноте. Из-за стены начальствующим голосом кто-то вопрошает: «Капрал, что там?» Фонари мечутся туда-сюда, кто-то громко ахает. Опять хлопают выстрелы, кто-то дико визжит «Это не я!..». А потом надо мной, светя фонарем прямо в глаза, склоняется чье-то лицо.
Меня подхватывают за плечи и выволакивают к костру. Мертвые любители человечины вповалку лежат в стороне. Тот самый оборвыш, пинавший меня, а теперь связанный, сидит рядом с ними, тихонько скуля на одной ноте. Кто-то возится сзади меня, разрезая хитроумно запутанную веревку. Онемевшие руки бессильно падают вдоль тела, я пытаюсь, едва шевеля непослушными пальцами, тереть их одна о другую. Маленькая фигурка в затасканной тужурке копошится, распутывая мои ноги. Двое склонились над лежащим на земле стонущим парнем, третий сгребает и кидает в костер завяленные куски мяса, от вида которых мне опять становится плохо. Все-таки, кажется, это сопротивленцы. Те самые, которые не подчинились договору, и на мое счастье оказались рядом с этой шайкой. Фигурка около моих ног разгибается и оказывается маленькой чумазой девушкой с темными всклокоченными волосами, выбивающимися из-под кепки. Она сочувственно смотрит на меня и отходит куда-то в тень.
Передо мной на корточки садится парень с перебинтованной замызганным бинтом головой. Наверное, у меня такой вид, что он, еще не спрашивая меня ни о чем, спешно сообщает, что он – сержант Харрис, личный номер такой-то. Он вглядывается в мое лицо и несколько раз повторяет: «Не бойся, мы ничего тебе не сделаем, все хорошо».
Лежащий парень уже не стонет, похоже, он умер, потому что те двое, колдующие над ним, разгибаются и, опустив головы, подходят к костру. Один из них сильно бьет оборвыша в бок, тот заваливается и скулеж переходит в вой. Ему коротко бросают: «Заткнись», и он, на удивление сразу, замолкает.
Харрис, переговорив с кем-то из парней, спешно бросает взгляд на часы. Потом опять садится около меня и говорит, что надо уходить. Я согласно киваю. Теперь, когда мне больше не грозит смерть в желудках людоедов, я готов на все для моих спасителей. Харрис кивает парням, двое из них подхватывают слабо трепыхающегося опять воющего оборвыша и волокут куда-то в темноту. Сухо щелкает выстрел, и вой резко обрывается.
Меня подхватывают под мышки и ставят на ноги. Затекшие ноги не держат, подгибаются, и парни без лишних слов буквально тащат меня на себе. Вовремя. Над догорающим костром закладывает вираж какое-то фантастическое летающее чудище, стреляя по нему сгустками плазмы. Несколько мгновений – и ничего больше нет – ни костра, ни трупов каннибалов, ни погибшего, ни останков того несчастного, который пошел на вяленое мясо.
Остаток ночи пересиживаем в каком-то разбитом подвале. Всего нас, вместе со мной, восемь человек. Пожилой седоватый негр со свежей глубокой царапиной на лбу, замечая мой окровавленный рукав, без лишних слов стягивает с меня камуфляжку и рассматривает рану. Одобрительно что-то буркая, он промывает ее, мажет гнусно пахнущей мазью и перевязывает. Девушка дремлет, свернувшись калачиком и положив под голову снятую с убитого куртку. Харрис и двое парней, подсвечивая себе фонариком, возятся с каким-то прибором, двое других мужчин дежурят у входа.
Мне предлагают какие-то галеты, но у меня от одного вида пищи начинаются рвотные позывы. Тогда мне просто суют в руку стакан от термоса с каким-то горячим варевом, которое я, обжигаясь, почти залпом выпиваю, чтобы заглушить мерзкий привкус во рту.
Только теперь, расслабившись, я замечаю, как у меня все болит. И многострадальная голова, по которой попадало в каждом из миров, и нога, и все тело. Осторожно ощупываю бок, кривясь от боли. Глубоко не вздохнуть, и не повернуться, кажется, в довершение ко всему, я еще и сломал себе ребра.
Харрис и парни подзывают меня к себе. Сержант достает планшет с картой, показывает обведенное красным место, и, сверяясь с прибором, тычет в какую-то точку вне его:
- Мы находимся здесь. Понимаешь меня? – он все так же озабочен, возможно, думает, что я так и не пришел в себя.
- Понимаю, - киваю я.
- Хорошо. Тебе нужно туда, там тебя не тронут.
- Что там? – интересуюсь я.
Харрис изумленно смотрит на меня.
- Анклав. Ты что, ничего не знаешь?
- Договор, - говорю я. Он кивает.
- Договор, да.
Сержант говорит, что они не могут взять меня с собой, что завтра с утра мне придется идти туда одному. Я почти не слушаю его. Эти ребята обречены. Завтра, послезавтра или через несколько дней они все погибнут. Наверное, они тоже знают об этом, не могут не знать. Возможно, хотя и вряд ли, навстречу этим парням пойдет Коннор – мне почему-то кажется, что Анна и Роджер выбрали именно этот день не случайно. Я ничем не могу помочь им, но и не могу просто так уйти от них.
Отрицательно машу головой. Впрочем, Харрис особо не настаивает – видно, что они рады любому бойцу в своей команде. Да, мне кажется, так будет правильно – все равно мне никто не поверит в анклаве, а даже если и поверит, то это никак не повлияет на будущие события. Осторожно расспрашиваю его о Конноре. «Коннор? Генерал Коннор?» - произносит Харрис. Да, конечно, он знает, кто это такой, но не более того. Ясно. Моя последняя надежда, впрочем, понятно, что призрачная, улетучивается.
Наверное, правильнее всего мне было бы завтра сделать вид, что ухожу в анклав, а самому отправиться к капсуле. Наверное, это было бы рациональным поступком, но уж я наделал столько нерациональностей и глупостей, что одним больше, одним меньше… Я не мог, просто не мог оставить этих мальчишек, девочку и старика-негра, заведомо зная, что им осталось недолго. Анна назвала бы меня идеалистом, что прозвучало бы в ее устах еще хуже, чем идиот, но я в самом деле не мог. Мне думалось, что, останься я, и у них возникнет шанс на жизнь. Наверное, я заблуждался, наверное, мне не стоило ввязываться в чужую войну, но тем не менее я остался. А еще потому, что до сих пор надеялся встретить Коннора.
Как я понимаю, никакого плана действий у сержанта нет, если не считать того, что они уничтожают всю встреченную ими технику машин. Руководства нет, никого нет, и никаких глобальных целей нет тоже. Несчастные, цепляющиеся за последнюю надежду в отчаянной попытке изменить то, чего уже не поправишь… Впрочем, насколько я понял, они идут на встречу какому-то более крупному отряду. То, что в ночи им попалась шайка людоедов, совершенная случайность. Они, как говорит Харрис, хуже машин. Да уж, не могу с этим не согласиться. Оказывается, далеко не все ушли на отведенные людям территории. Кто-то был далеко и еще не добрался, кто-то не верил никому и ничему, кто-то, как шайка, захватившая меня, посчитал, что на вольных хлебах им будет лучше, а кто-то просто не знал. Пользуясь подобной сумятицей, те, кто оставался осознанно, спешили объединиться, вполне справедливо полагая, что мелкие группки будут тут же уничтожены. Впрочем, как я знал, уничтожат в конце концов всех, причем довольно скоро. Пытаюсь донести это до сержанта, но тот не желает слушать.
С рассветом выходим. Мне достается винтовка подстреленного людоедами парня. Меня не спрашивают, умею ли я ею пользоваться. Здесь, похоже, это умеют все. В моем мире существовало что-то подобное, изобретенное машинами; вероятно, техническая мысль здесь развивалась почти так же.
К вечеру к нам прибиваются еще трое – напрочь глухой контуженный мужчина и при нем два мальчика-подростка не старше двенадцати лет. Эту троицу я бы отправил в анклав, сержант, впрочем, тоже, но они и слышать не хотят об этом.
Устраиваемся на ночлег в каком-то полуразбитом подвале. Каждому перепадает по паре галет и по несколько глотков затхлой воды. Галеты, похоже, лежалые, и это еще мягко говоря. Откуда, из какого стратегического запаса попали они в конце концов в рюкзаки сопротивленцев не знаю и знать не хочу. Сгрызаю свою порцию, выпиваю воду и устраиваюсь, привалясь к покрытой трещинами стене, пытаясь усесться поудобнее. Дико болит нога, в ушах шумит и каждое движение отдается в голове вспышкой боли.
Мальчишки, пошептавшись, прихватывают из котомки жестянку и, оступаясь на щебне, карабкаются к выходу. Они обитали в этих местах какое-то время, все здесь изучили и клянутся, что знают место, где можно набрать воды. Сержант, то ли боясь отпускать их одних, то ли из соображений принести побольше отправляет с ними одного из парней, Томаса, того самого, кто, увидев импровизированный разделочный цех, шумно блевал в развалинах.
Контуженный мужик, похоже, не совсем понимает где находится — все порывается куда-то идти, зовет, причем очень громко, какую-то Лорен, а, когда начинает хвататься за пистолет, старик-негр, стараясь утихомирить его, пытается отнять оружие, неожиданно легко отшвыривает его и начинает метаться по тесному помещению, закрыв руками голову. Девчонка судорожно роется в сумке, нащупывает шприц-тюбик с каким-то успокоительным и, подскочив сзади, всаживает его мужику куда-то в спину. Он обмякает, оседает на пол. Парни оттаскивают его в сторону и помогают подняться старику.
Да, положеньице. Сумасшедший в команде нам совсем ни к чему. Странно, вроде бы он казался достаточно адекватным.
Сержант тяжело вздыхает. Еще бы, не хотел бы я оказаться на его месте. Бросить этого несчастного здесь он, похоже, не сможет, взять с собой — тоже. Значит, придется кого-то отправлять с ним в анклав. Подозреваю, что этим кем-то буду я — сержант с командой меня не знают и могут от греха подальше от меня избавиться.
Додумать я не успеваю. Откуда-то сверху слышится оглушительный взрыв, на нас сверху сыплется какая-то труха и остатки штукатурки, а со стороны провала, откуда мы попали в подвал — мелкие камни и обломки арматуры.
Где-то вдалеке опять что-то взрывается, земля гудит, как будто по ней бьют гигантской кувалдой. Мы резво вскакиваем.
Титанической силы взрыв, вспышка света прямо рядом с нами. Перекрытия рушатся, мы, подсаживая друг друга, мухой вылетаем в полузасыпанный пролом, на руках вытаскивая сомлевшего от успокоительного контуженного. Вовремя — заложив вираж, прямиком в наш подвал плюет плазменным зарядом ОУ. Силой взрыва нас раскидывает в разные стороны...
...Сначала приходит боль... Кровожадным маньяком она вгрызается в голову и с каждым ударом сердца запускает свои беспощадные щупальца в каждую клеточку истерзанного тела, чтобы собраться потом где-то в боку, и снова, и снова, и снова...
Перед глазами — красные круги. Смаргиваю, пытаюсь протереть их непослушными пальцами. Темнота, только где-то сбоку неясное красное зарево. «Ослеп!» - пронзает меня безумная мысль. Пытаюсь рассмотреть пальцы, подношу их к самым глазам. Неясные дрожащие силуэты — это все, что я вижу. Глухие звуки, как через слой воды, достигают моих ушей. Кажется, опять взрывы, на этот раз где-то в стороне.
Переваливаюсь на бок, беспомощный, как младенец. Каждый вздох раскаленной иглой словно простреливает меня. Лежу, глотая воздух мелкими глотками, как выброшенная на берег рыба. Когда красное зарево превращается во вполне конкретный огонь, яростно бушующий на месте бывшего подвала (чему там так гореть, удивился я), потихоньку приподнявшись на четвереньки, отправляюсь на поиски моих товарищей.
Сержанта я нахожу первым — он полувисит, проткнутый насквозь, куском арматуры. Обломанный штырь, торчащий из-под левой лопатки, не оставляет сомнений, что для сержанта война навсегда закончилась. Снимаю с его пояса планшет — что-то типа карманного компьютера с закачанной туда картой. Ему все равно не нужна, а мне понадобится... Пробую отцепить тяжелое неподвижное тело, но не могу. Впрочем, сержанту уже все равно...
Бреду дальше. Девушка и один из парней лежат совсем рядом. У парня разбит всмятку затылок, тут без шансов; девушка, на первый взгляд, цела. Она лежит, неловко подвернув руку, на боку, волосы закрывают лицо. Осторожно переворачиваю ее на спину — мертва. Небольшая ранка на виске, и все. Легонько провожу пальцами по ее закопченной щеке, откидываю волосы. А ведь я даже не знаю, как ее зовут, кажется, ребята называли ее Эллен. Она словно спит, спокойное, умиротворенное лицо... Я сглатываю и укладываю ее поудобнее. Спи спокойно...
Контуженный расплющен как лягушка под асфальтовым катком. Один из парней, его имени я так и не узнал, разорван взрывом почти напополам. Еще один — переломан как старая кукла. Старик-негр, которого отбросило дальше всех, чуть слышно стонет. Его глаза открыты, но он не видит меня. В уголках губ пузырится кровавая слюна, он тяжело с присвистом дышит. У меня ничего нет, чтобы помочь ему. Я просто сажусь с ним рядом, и слушаю, как постепенно слабеет это дыхание, слабеет, пока не прерывается совсем...
Искать Томаса и мальчишек нет сил. Да и не знаю я, куда, в какую сторону они пошли. Пытаюсь сориентироваться по карте сержанта, но в глазах все плывет...
Прихожу в себя от того, что кто-то мокрой тряпкой протирает мне лицо. Разлепляю веки — один из мальчишек. С чумазой мордочки на меня таращутся любопытные глаза в обрамлении длинных белесых ресниц. Отодвигая мальчика, в поле зрения появляется Томас. Он что-то говорит, но я не слышу, не разбираю слов. Пытаюсь сказать ему об этом, но из груди вырывается лишь слабый хрип. Томас понимающе кивает, делает успокаивающий жест — ничего, мол, все пройдет. Одной рукой придерживаю его за рукав, другой шарю за пазухой, достаю планшет сержанта. Парень сразу все понимает, молча опускает голову... Собираюсь с силами и говорю, почти не слыша своих слов, что все мертвы...
Перебираемся в какой-то провал, чтобы не торчать посреди разбитой в хлам площади. Мальчишки суетятся, устраивая меня поудобнее. Томас досадливо хмурится, поглядывая на часы. Кроме сержанта он единственный, который знает, куда шла эта маленькая команда. В общем, я понимаю, почему он так недоволен — если бы они не наткнулись на шайку людоедов, если бы в перестрелке не погиб их товарищ, если бы они не подобрали там меня, их команда, не задерживаясь, ушла бы уже далеко и летающий ОУ не застал бы их врасплох.
В голове все шумит, шумит... Мальчики и Томас разговаривают о чем-то, кажется, на повышенных тонах, а мне слышится шум прибоя... Мне кажется, что я, как птица, лечу над беспокойным штормящим морем...
В закрытые веки светит солнце. Приоткрываю глаза и тот час же зажмуриваюсь. Переворачиваюсь на бок и со стоном поднимаюсь на колени. Я один. Мне за пояс заткнуты завернутый в тряпку кусок сухаря и мятая фляга, на дне которой что-то булькает. Все понятно. Томас и мальчики ушли. Чувствую себя слабым как муха. Нет даже сил рассердиться или удивиться. Вяло думаю, что не знаю, как потупил бы сам. В конце концов что я знаю о команде Харриса. Фактически ничего. Я в самом деле являлся им обузой в моем теперешнем состоянии, мало ли куда и зачем они шли и мало ли что я подумал о них в начале.
Ну что ж. Будем считать, что я, прибыв в этот мир, никого не встретил, погулял и теперь возвращаюсь. Черт, вспомнить бы дорогу назад. Припоминаю, как сержант показывал место нашего положения у людоедского костра и совсем недавно в подвале. Мы шли на юг, значит, возвращаться мне на север.
Выбираюсь, оскальзываясь, на поверхность, пытаюсь встать. Земля и небо меняются местами, и меня больно швыряет на острый щебень. Понятно, идти не получится. Боюсь, ползти по нагромождению острого битого камня не получится тоже. Пристраиваюсь в расщелине между двумя бетонными блоками, перевожу дыхание. Всюду — впереди, по сторонам, сзади — одно и то же. То тут, то там ветерок развеивает дым пожарищ. То, что еще вчера было останками старых построек, сейчас лишь нагромождение свернутых в фантастический цветок арматуры, рваного железа и раскрошенного бетона... Прямо ковровая бомбардировка, интересно, кого это смешивал с камнем вчера Скайнет? Не Томаса же с мальчишками, слишком мелка цель.
Собираюсь с силами и опять пытаюсь встать. Если не делать резких движений и не крутить головой, то потихоньку двигаться можно. Оступаясь и падая, снова поднимаясь и падая опять, мне удается в конце концов выбраться в «обычную» местность. Нашему отряду просто не повезло – нас задело краешком. Он боли и усталости уже ничего не соображаю. Перед глазами плывет, цепляюсь ногой за торчащий штырь и падаю…
"Как страшно жить" ©
|
 |
| |
| Mike77 | Воскресенье, 13.09.2009, 11:41 | Сообщение » 62 |
 T-3000
Сообщений: 4581
| nb,
Спасибо за продолжение. Становится всё интереснее и интереснее.
Hey! I like this gate!
|
|
| |
| nb | Среда, 16.09.2009, 13:18 | Сообщение » 63 |
А я - блондинка, ну и что?
Сообщений: 1367
| Открываю глаза – темнота. Пытаюсь привстать - к привычной уже тупой боли в затылке добавилась, кажется, резкая боль в боку. Или я не замечал ее?.. Шарю руками на поясе – фляги нет. Без всяких эмоций отмечаю, что это конец. Те драгоценные глотки можно еще было растянуть, а без них я пропаду… Сцепив зубы, поднимаюсь, делаю шаг и, зацепившись за что-то, падаю. На меня сверху с грохотом рушится вроде бы стеллаж со звонко дребезжащими банками. Откуда они здесь? Черт, да где же я?..
Рядом кто-то стонет на одной ноте – кажется, банками задело не только меня. По стенам неровно прыгает луч света – кто-то бежит к нам, вероятно, привлеченный грохотом. Лихорадочно соображаю – кто-то меня подобрал, не такие ли людоеды, от которых меня спас случай? Нашариваю под рукой что-то по размеру похожее на банку консервов, затаиваюсь. Достаточно с меня мучительного ожидания жуткой смерти – лучше пусть застрелят сразу. Когда в проеме появляется человеческий силуэт с фонарем на голове, я, что есть силы, кидаю в него довольно увесистой банкой.
Кажется, попал, потому что человек отшатывается, фонарь падает, освещая теперь размытым овалом стену с трещинами и потеками. К нам вбегают еще двое, зажигается тусклый свет с неровно мигающими лампочками, я съеживаюсь, забиваюсь в угол…
Меня подхватывают под руки и выволакивают на свет. Пытаюсь вырваться, но силы неравны. Держат меня крепко, завернув руки за спину. Чувствую, как в плечо больно входит игла, а потом мне становится все равно…
…Я, кажется, в лаборатории, только все в той же продранной окровавленной камуфляжке. Зачем-то обязательно мне надо пристроить пакет с вонючими тряпками с помойки в вытяжной шкаф. А, вспоминаю я, Роджер выкинул его из капсулы. Без всякого удивления смотрю, как из стены проявляется он сам собственной персоной. На его боку расплывется красное пятно, рука, держащая пакет, выпачкана в крови и грязи. «Не разбрасывай свои вещи», - усмехается он, - «а то на запах прилетят машины». Из пакета вытягиваются металлические руки, они хватают меня за запястья, и я…
…кричу, резко дергаюсь, пытаясь вырваться. Надо мной склонились двое – азиат неопределенных лет и женщина за сорок, которая держит меня за руку. Я опять дергаюсь, азиат пытается успокоить меня, машет рукой женщине, которая наклоняется надо мной со шприцом в руке.
- Не надо больше, - шепчу я.
- То-то же, не будешь больше шалить? – подает голос азиат. – Все боксы уронил, чуть Джуди не зашиб…
Ага, это, вероятно, госпиталь. Я на импровизированном топчане, раздет по пояс, чувствительно ноет заклеенный бок.
- Не хватай, - отводит мои руки женщина, - швы разойдутся. – И, видя, что я не понимаю, о чем она говорит, поясняет: - Осколок, кусок железа, вот такой. И загноилось уже…
Видя, что я опасности пока не представляю, они отходят от меня и переключаются на лежащего рядом со мной раненого. Над ним на арматурине подвешена мягкая бутыль капельницы, а сам он похож на мумию из-за обилия бинтов. Азиат, низко наклонившись над ним, что-то шепчет. Женщина озабоченно роется в чемоданчике, звеня ампулами.
Из-за распахнутой двери слышатся шаги, шорохи, дальние разговоры, ощутимо потягивает дымком. Под эти мерные звуки, кажется опять задремываю, открываю глаза лишь, когда слышу совсем рядом со мной разговор: женщина объясняет что-то высокому человеку в прожженной кожаной куртке. Он стоит спиной, и я не вижу его лица. Они подходят к замотанному в бинты по самые глаза раненому, высокий садится на край топчана и долго смотрит ему в лицо, а потом на женщину. Та лишь качает головой и разводит руками. Похоже, дела забинтованного совсем плохи. Высокий осторожно касается руки раненого, бессильно лежащей поверх тряпья, которым он укрыт по грудь, и встает. Они подходят ко мне…
Господи, да это же Коннор, живой, всамделишний Коннор! Так похожий и не похожий на свои фотографии из моего мира. А я уже и не думал, что увижу его. Я смотрю во все глаза, почти не слыша того, что женщина говорит обо мне: «…нашли в развалинах… контузия, дезориентация, осколочное ранение…». Коннор, человек-легенда моего мира, здесь выглядит усталым от всего, старше своих лет, почти стариком. На плохо пробритых щеках – давние шрамы, на руках – следы от недавних ожогов. Ему, в общем, не до меня, и он, бросив на меня последний взгляд, опять отсаживается к забинтованному. Женщина опять что-то объясняет ему, осторожно откидывает покрывало. Бинты на груди промокли от крови. Не знаю что под ними, но, вероятно, забинтованный не жилец.
Поговорив и выяснив что-то, Коннор встает и подходит к двери. Я как могу громко, приподнявшись, кричу: «Генерал Коннор!»
Он оборачивается, опять подходит ко мне. Я быстро, боясь, что он опять уйдет, произношу: «Мне надо поговорить с вами, пожалуйста».
Коннор смотрит на женщину. Та, кивнув, выходит за дверь. Теперь он выжидательно смотрит на меня. Едва ли он особо удивится, если я без всяких предисловий скажу, кто я и откуда; полагаю, он не забыл еще визитов пришельцев из будущего, да и времени у нас нет. Насколько я помню из рассказа Анны, прежде чем погибнуть, далеко от анклава он не ушел.
Я рассказываю про то время, которое наступит здесь через полтора века. Про то, в кого превратятся потерявшие смысл жизни люди. Про заросшие лесом развалины, в которые уже никогда не вернется человек. Коннор сидит чуть наклонив голову, и я не вижу его глаз. Сейчас передо мной лишь смертельно уставший немолодой уже человек…
Заканчиваю свой рассказ тем, как попал сюда, в это время. Про свои приключения здесь не говорю, думаю, он слышал и видел и не такое. Коннор долго молчит, думая о своем. Наконец поднимает голову, смотрит на меня. В его глазах чуть затеплился огонек жизни и я опять начинаю говорить.
Рассказываю ему все, с самого начала. Про мой мир, в котором победили люди. Про мир, который помнит и чтит его как спасителя. Про мир, в котором вообще не случилось войны. Про развилки. Все, что знаю сам, все свои предположения. Говорю ему, что этот отряд, как и все прочие, обречен, про то, что погибнет он сам. Потом предлагаю ему вернуться назад. В любой год, который он укажет. Говорю про то, что можно попробовать начать с начала, возможно, не допустить каких-то ошибок, все исправить…
Коннор молчит. С каким-то непонятным выражением он смотрит, казалось, куда-то далеко-далеко. Я понимаю вдруг, что никуда он со мной не пойдет, что он все для себя давным давно решил…
- Все исправить… - он горько усмехается, - если бы я знал, где и что я должен исправить…
Потом он начинает говорить. Наверное, впервые за много лет он может хоть перед кем-то открыться… Он говорит, а перед моими глазами проходит вся его несчастная истерзанная жизнь…
То, что им удалось изменить будущее, они с матерью поняли, когда пережили 29 августа 1997-го, и ничего не произошло. Это был тяжелый день, когда они, сидя в одном из схронов, набитых оружием, весь день слушали радио и ждали: ну вот сейчас, сейчас… А потом, когда забрезжил рассвет нового дня, и они поняли, что ничего не произошло, мать заплакала, уткнувшись ему в плечо… Впрочем, ничем особым их жизнь не изменилась. Они все так же скрывались от властей, мать была в розыске за побег из психиатрической клиники, да и убийство Майлза Дайсона повесили тоже за нее. Они меняли города и имена, нигде подолгу не задерживаясь. Мать мучили кошмары из прошлого, ей все казалось, что терминаторы так и не оставили их в покое… А подростку Джону хотелось просто жить. Забыть как страшный сон свое прошлое, забыть о том, что у него некогда было предназначение, не оглядываться каждую минуту назад… Мать злилась, когда он говорил ей, что все в прошлом и они в безопасности. Порой ему казалось, что он просто ненавидит ее.
Так они жили, неприкаянно мотаясь по стране – год там, полгода там. А потом мать встретила Чарли. Чарли Диксон, фельдшер со скорой помощи. Он любил их с мамой, а мать… Порой Джону казалось, что мать сама уподобилась терминаторам, когда напрямую, как танк, пробивалась напролом к своей цели. И, как не имеет чувств терминатор, так и мать давно перестала что-то чувствовать. Нет, мама отогрелась душой рядом с Чарли, и Джону порой казалось, что она тоже по своему любит его, но скорее мать просто использовала его, как и всех мужиков, от которых ей было что-то нужно. Даже отец, которого она безусловно любила, даже он превратился лишь в символ.
Когда они в очередной раз сорвались с места, Джон всерьез подумал, что мать рехнулась. Ему совсем не хотелось уезжать. В этот раз они долго прожили на одном месте, их никто не искал, мать вот-вот должна была стать женой Чарли, бывшим для него настоящим отцом, в котором он отчаянно нуждался. И теперь, когда, бросив все, они уехали в никуда, Джону показалось, что мать в самом деле больна на голову, что ничего не проходит даром.
А потом события понеслись с головокружительной быстротой. Все повторилось, как некогда с матерью и им самим несколько лет назад. Терминатор, пробравшийся в школу, пытался застрелить его, а другой терминатор, посланный на его защиту, спасла и увезла с собой. Да, именно спасла. На этот раз киборг-защитник был выполнен в виде молоденькой девушки, его ровесницы. Мать была права, ничего не кончилось. Война была не предотвращена, а лишь отсрочена.
Втроем они прыгнули на несколько лет вперед, в то время, когда его с матерью прекратили искать. Теперь матерью овладела идея в зародыше пресечь возникновение Скайнета нового образца, так сказать «посмертного ребенка» прежнего Скайнета. Джону казалось, что именно мать, а не он сам, которого она за уши тянула в лидеры – тот человек, который должен стать во главе Сопротивления, когда придет время. Он сам не хотел ничего…
А потом выяснилось, что машиной времени пользовались много-много раз, что прошлое наводнено пришельцами из завтра. Множество киборгов, преследующих различные цели, людей из Сопротивления со своими заданиями…
(Ничего себе, в самом деле голова может пойти кругом; насколько мне известно из дневника Коннора, в нашем мире машину времени кроме тех двух раз больше не использовали, а, если учесть, что Коннор отправил защитников в 84-й и 95-й практически одномоментно, то вообще можно считать, что пользовались ею единожды. Можно себе представить, в какой узел закрутили время здесь).
Мать с упорством одержимой искала и искала следы Скайнета. Только она вышла на, вроде бы, разработчика, некогда работавшего под началом Дайсона, как тот был убит, а разработанный им компьютер кем-то похищен. Неизвестный убийца был задержан и помещен в тюрьму. Из полицейских файлов Конноры поняли, что убийца – боец Сопротивления. Им удалось вытащить его из тюрьмы. Этим человеком оказался дядя по отцу Джона.
(Вот и еще отличие – в моем мире про дядю Коннор не упоминал. Интересно, был ли он в моем мире вообще?)
Дядя и мать сразу невзлюбили друг друга, но деваться им всем друг от друга было некуда. Они все не верили друг другу – мать вообще никому, кроме, может, Джона; дядя Дерек – не терпел матери, да и к Джону относился неприязненно, а уж киборга Кэмерон ненавидел до дрожи; а сам Джон, вступивший в подростковый возраст, бунтовал против всех и вся, завел подружку, против которой возражала мать и киборг.
Вообще говоря, Джон очень сблизился именно с киборгом. Сделанная как нарочно в виде девочки-подростка, она несказанно раздражала и мать, и дядю, в этом они были солидарны. Кэмерон планомерно внушала Джону, что в будущем является его правой рукой. Проверить это, он, понятное дело, не мог; дядя лишь знал, что Джон окружил себя машинами, и лично ему это очень не нравилось.
(Да уж, даже через сто шестьдесят лет Коннору икалось это сотрудничество с машинами).
Джон, бунтующий против всех и вся, против матери, тащащей его за уши к недостижимому идеалу, которому он не мог и не хотел соответствовать, против дяди, который неприязненно относился и к нему, и к матери, и против дядиной и материной неприязни к Кэмерон, запутался уже во всем. Он устал и от полунамеков Кэмерон относительно его действий в будущем, и от туманной неопределенности их совместных действий в настоящем, он устал от всего и ему хотелось только одного – чтобы его оставили в покое.
А потом в стычке с неизвестными погиб дядя, попала в тюрьму мать, а в события вмешалась третья сила – что-то вроде Т-1000, только более усовершенствованный. Тот, кого они предполагали врагом, оказался если не другом, то по крайней мере сообщником. И, когда оказалось, что у него есть машина по перемещению во времени, через которую ушла в будущее Кэмерон, Джон, не задумываясь, кинулся вслед за ней. Не потому, что он испытывал к ней чувства, как полагала мать, а потому, что он понял, что должен разобраться во всем сам. И корни всего – там, в будущем.
Коннор замолчал. Я не торопил его. Наверное, ему было трудно вот так рассказать все. Похоже, я был первым, кому он доверился. И, думалось мне, буду последним…
Там, в будущем, о нем никто не слышал. Шла война, и люди проигрывали машинам по всем фронтам. Что он мог сделать, кто его слушал… Он был вынужден вернуться, но союзники вернули его не в 2009-й, откуда он стартовал, а в 1999-й, туда, откуда они сбежали в самом начале, и Джон остался совершенно один.
О своей жизни в те годы Коннор ничего не сказал, я понял лишь, что он бродяжничал, без документов, без денег, без надежд. Он помнил, куда и когда они втроем попали после перемещения, но появиться там в это время не смог. Словно само время препятствовало тому, чтобы он предостерег самого себя от опрометчивых шагов. А потом уже он так и не смог найти мать, которая, оставшись одна после его прыжка в будущее, продолжала отчаянные попытки спасти мир от катастрофы. О ней он услышал лишь, когда стало поздно – ее выследили таки и засадили, а он ничего не смог сделать. Он помнил, как увидел ее в последний раз, когда показывали телетрансляцию ее выхода из зала суда… А потом он узнал, что вскоре она умерла…
Война застала его где-то в мексиканской пустыне. Первое время он пытался отыскать среди обезумевших уцелевших хоть кого-то, кто реально смог держать в руках оружие и бороться, а не только думать о том, как сиюминутно остаться в живых. Вот здесь-то и пригодилось все то, что годами вдалбливала в него мать. Вот тут-то и проявились его в самом деле недюжинные организаторские способности, ведь недаром люди под его руководством научились давать отпор машинам. Но то ли от того, что война началась на 14 лет позже, то ли еще от чего-то, но события развивались не так, как в свое время рассказывал матери его отец. Даже использование против врага его же оружия – перепрограммированных киборгов, не очень то спасало ситуацию, вызывая, в свою очередь, недовольство рядовых бойцов.
Шли годы, Джон нашел и приблизил к себе юношу, которому было суждено стать его отцом, и его брата. А когда они обнаружили огромный комплекс, где Скайнет ставил свои научные опыты, то при его штурме Кайл был смертельно ранен и умер на его руках. Да, в том комплексе действительно была машина времени, только вот отправлять на ней было некого… Джон пережил тогда несколько кошмарных часов. Он знал, что должен замкнуть круг, и не знал, что ждать теперь, когда сделать это не удалось. Но уже тогда смутные подозрения закрались в его сознание, особенно когда он вспоминал тот мир, куда попал подростком и где его не знали. Да, наверное, не реальность менялась каждый раз тогда, когда они пытались что-то сделать, а ответвлялась новая, а в прежней события происходили так, как будто этих попыток не было. И быть может, думалось ему, где-то, в каком-то мире круг все же замкнется…
А здесь и сейчас положение людей постепенно становилось угрожающим. Коннор отчаянно искал союзников, которые, как он знал, должны были появиться. Но то ли те, его прежние союзники были из других реальностей, то ли люди больше не интересовали их, но выхода Коннор не нашел. А происшествие на одной из баз, когда перепрограммированный киборг неожиданно перестрелял почти весь персонал, стало последней каплей – Коннора сместили. Молодые и ретивые, выросшие на войне, они считали, что смогут сделать лучше. Коннор не противился. Только многолетний опыт все же что-то да значил, и положение стало совсем катастрофическим. Но тут вмешался сам Скайнет.
Потом, подумав, Джон решил, что все же это было отголоском шахматного прошлого машинного разума. Что Скайнет осознал, что, полностью уничтожив человечество, ему не для чего будет существовать и не с кем играть, поэтому он сам предложил мир. Коннор, а только с ним Скайнет захотел вести переговоры, принял предложение, надеясь этим выиграть время и сберечь оставшихся. На тот момент людям показалось, что произошло чудо. Но не все хотели добровольно запереть себя навсегда без права выхода. И Коннор, поняв, что не сможет так жить, что он просто не знает, как жить, с командой недовольных ушел из анклава. И вот он здесь. И пока он жив, он не остановится. А что касается вернуться… он просто не знает куда. Возможно, вся его жизнь явилась причиной такого развертывания событий. Возможно, сам Скайнет подстраховал свое появление, действуя таким образом через Кэмерон, чтобы Джон прыгнул в будущее, и его мать осталась одна, когда вдвоем они могли бы что-то сделать. Возможно, он не при чем. Оглядываясь назад, он не знает, почему случилось так, как случилось. Но за то, что я предупредил его, он мне благодарен. Предупрежден – значит вооружен.
- Мы уходим через… - он посмотрел на часы, - через три с половиной часа. – Вы вольны или идти с нами, или возвращаться. – Он помолчал. – Я бы хотел все исправить, но в самом деле не знаю, откуда что началось. Каждая наша попытка лишь ухудшала и ухудшала ситуацию… Вот если бы узнать, что или кто явился причиной таких развилок, подумайте над этим… - он встал. – Спасибо, Тейлор. Уходите к себе. А это – наша война и мы еще поборемся. – И вышел.
Вероятно, он о чем-то рассказал женщине. Она подходит ко мне с моей одеждой, с интересом посматривая на меня. Я поднимаюсь, с трудом натягиваю камуфляж на избитое тело. Женщина закатывает мне рукав и вводит что-то в вену. Это тут же взбадривает, в голове проясняется.
Меня выводят из бункера, суют за пояс флягу, пистолет и компас. Ну что же. Я сделал все что мог. Возможно, Коннор прав, поступая сейчас так, как решил. Пусть так. В конце концов люди в будущем продолжают жить. Возможно, когда-нибудь потом они найдут выход.
Спешу убраться подальше, пока есть силы. Не знаю, поможет ли мое предупреждение Коннору, или я замкнул какое по счету кольцо, не знаю. Страшная догадка пронзила меня. Если это в самом деле так…
До места моего появления в этом времени добирался я довольно долго. Один раз меня обстреляли откуда-то издалека, отвечать я не стал. Один раз вдалеке увидел группу штатских, несколько стариков и женщин разных возрастов с детьми, рывшихся в развалинах. Что они искали, я не понял, а подходить ближе не стал.
Действие укола кончалось, опять вернулись боль и усталость. Без сил свалившись в какой-то полузасыпанный подвал, забываюсь тяжелым тревожным сном. Меня знобит, похоже поднялась температура. Давно потерял счет времени – часов, некогда снятых с меня людоедами, нет, и разжиться ими было негде. Сколько валялся я в этом подвале, не знаю. Кажется, я просыпался, делал глоток из фляжки и засыпал опять. Меня преследовали бредовые видения, я видел самого себя, двойника, стреляющего мне же в лоб. Я видел, что лежу, жалкий и скрюченный, а Коннор громовым голосом кричит, указывая на меня: «Ты виноват во всем!..» Вынырнув в очередной раз из объятий кошмара, решаю, что хоть как, хоть ползком, но надо уходить. Иначе я сдохну здесь. Заставляю себя подняться и, пошатываясь на дрожащих ногах, не видя никого и ничего вокруг, ни о чем не думая и ничего не соображая, продолжаю свой путь. Наверное, судьбе было угодно, чтобы я вывернулся. На моем пути не встретилось ни машин, ни бандитов, ни кого другого.
Буквально на зубах я добрался до места и еще долго бродил, заблудившись в нагромождении битого камня, вывороченного железа и арматуры.
Наконец, прижавшись к боку капсулы, усевшись прямо на мелкую каменную крошку, я смог перевести дух и подумать. Та догадка, смутная, еще не оформившаяся, занимала меня все больше и больше. Я думал о развилках. О том, что ничего не бывает просто так. С содроганием вспоминая свои кошмары, я видел перед собой лицо боевика в лаборатории, грозившего мне пистолетом. Только в моих кошмарах он трансформировался в меня. Впрочем, почему трансформировался. Он и был мной. Неужели…
Сонная заволакивающая мозги одурь слетает как пушинка под порывом ветра. Как могу быстро поднимаюсь, открываю люк. Назад, быстрее назад. Дрожащими пальцами набираю команду на возвращение в начало мая 1984-го. Если моя теория верна…
Не буду рассказывать, как бомжевал в 1984-м. Желающие могут ознакомиться со съемками с зондов, они совершенно точно есть, я сам некогда монтировал эти записи – «бомжи Лос-Анджелеса в естественных условиях обитания»; ничего сверх того, что происходило с ними, не происходило со мной. Те несколько дней, которые ушли на зарядку аккумуляторов, я провел, не отходя от капсулы, выбравшись лишь несколько раз – в аптеку, напугав до смерти продавца-китайца своим видом, да за едой. Моих сбережений, на которые никто не польстился за ненадобностью в том мире, хватило только-только.
Когда аккумуляторы показали полный заряд, я, не мешкая больше, выставил дату возвращения: 13 июля 2196 года, 19.00. Я стартовал из лаборатории в прошлое несколькими минутами раньше, так что все еще там, и я застану и боевиков и того человека, который звал меня выйти…
Перед тем, как нажать кнопку, непроизвольно задерживаю дыхание. А что, если я ошибаюсь? Что, если меня просто застрелят, когда я вернусь?.. Нет, я больше чем уверен.
…Когда перед глазами рассеивается кровавый туман, открываю люк и выбираюсь. Разогнувшись, поворачиваюсь. Ну конечно. Стоящий передо мной человек поднимает голову и я смотрю в его глаза. В такие знакомые глаза, которые я видел в зеркале тысячу раз. Он старше меня, и я понимаю, что мой путь еще не закончен.
- Ну здравствуй, - говорит он мне. – Я все-таки опоздал.
Нет, думается мне, не опоздал. Я так испугался тогда, что ничего не соображал и не послушал бы никого и ничего, даже начни он убеждать меня остановиться. Просто я замыкаю еще одно кольцо. Я тоже бегу по временам как белка в колесе, ловя себя за хвост, и никто не в силах разорвать этот бег. Или я смогу?.. Я, тот, кто стоит передо мной – я не смог, но я, теперешний, попробую. Впрочем, так же, наверное, я/он думал и когда вернулся в прошлом цикле…
- Ты знаешь, что надо делать, - говорит он мне.
Знаю? Знаю. Не допустить, прекратить перемещения. Достаточно уже. Каждый раз, когда мы уходим в прошлое, мы способствуем тому, что от линии нашей реальности отходят тонкие побеги реальностей альтернативных. Потому что мы не можем не влиять на тех, с кем неизбежно контактируем. Потому что никто, даже самый совершенный компьютер не в силах предугадать, во что выльются эти контакты. Потому что я, вроде не с кем не общавшийся в 84-м, и почти ни с кем в 95-м, так повлиял на события, что и в первом, и во втором случае история кардинально изменилась, если сравнивать ее с нашей. Но я не хочу взваливать на себя это бремя. Что, если все рассказать властям, мне теперешнему, и мне тому, который стоит передо мной?..
- А если мы с тобой расскажем сейчас все…
- Нет, - перебивает он меня. – Ты просто не знаешь. Правительству выгодны такие исследования. Каждый прыжок – новый мир. Неограниченные возможности ресурсов и технологий. А то, что к нам могут попасть машины, в наш мир, они не задумываются. Всегда, во все времена, так было и ничего не меняется. Стоящие у власти не слышат никого кроме себя. Тебя же изолируют и ты ничего не сможешь сделать, а исследования продолжатся. Нужно все прекратить. Ну же, решайся. Попробуй поступить нестандартно. Ну же!..
Где-то в глубине коридоров – шум, крики, звуки выстрелов. Меня буквально зашвыривают в капсулу. Да. Я должен попытаться. Должен.
Собираюсь. Надо попробовать попасть в 2029-й. После того, как Коннор отправил в прошлое отца и терминатора, надо и попытаться взорвать, уничтожить установку. Чтобы потом нечего было изучать. Ведь, насколько я знаю, без этого образца мы и близко не подошли бы к возможностям путешествий. Да, сделаю именно так. Черт, не знаю, поможет ли это, изменится ли что-то здесь, в моем мире, но попробовать я должен.
Набираю дату. Перед тем, как запитать машину, последний раз выглядываю наружу. Я-другой, достав пистолет, присел за толстой тумбой стола.
Набираю старт и… ничего. Только мигает надпись: «Необратимое повреждение аккумулятора. Уровень заряда падает. Вы можете попасть в 2056, 2093, 2111-й… Для старта введите код Альфа-два»… Быстро ввожу код и, не глядя уже никуда, стартую…
……………………………………………………………………………………………………...
Совершенно секретно.
Только для Совета Директоров.
Опись 496, дело 1874-прим.
Листы с … по … , продолжающие эту запись, изъяты и проходят по делу 1726.
Данный документ изъят с тела террориста, опознанного как Колин Маршалл, так же как Джастин Блейк, посмертно генетически опознанного как Тейлор Тернер. Приказываю:
Считать капсулу для перемещения во времени зондов безвозвратно разрушенной террористами.
Тейлора Тернера, а также Стивена Старка - погибшими при попытке освобождения. Тело Старка кремировать. Урны с прахом передать родственникам Старка и Тернера.
Вывесить официальный некролог, выразить соболезнования и выплатить родственникам погибших указанное в страховке денежное пособие.
Утвердить график работ лаборатории на четвертый квартал 2196-го года.
Создать рабочие группы по следующим перспективным направлениям… --------------------------------------------------------
Спасибо всем, кто осилил и дочитал до конца.
"Как страшно жить" ©
Отредактировано nb - Среда, 16.09.2009, 13:20 |
|
| |
| s1nod | Среда, 16.09.2009, 13:38 | Сообщение » 64 |
 is dead
Сообщений: 4856
| nb, cпасибо за фик, последняя глава мне больше всего понравилась. Надеюсь не последнее твоё произведение.
http://s1nod.deviantart.com/gallery/
Отредактировано s1nod - Среда, 16.09.2009, 13:38 |
|
| |
|
| Mike77 | Среда, 16.09.2009, 14:14 | Сообщение » 66 |
T-3000
Сообщений: 4581
| nb,
Спасибо огромное за это произведение. Если вначале я сказал, что здесь интересный и редко используемый сюжет, то сейчас скажу, что у тебя получилось совершенно оригинальная вещь с четко задуманным сюжетом, раскрученным через все главы. Тем не менее, есть пара слабоватых моментов. Говорится, что Джон попав опять в 1999 никак не мог встретиться с самим собой. Все-таки, самое слабое место в тексте. Он же по сюжету жил в Лос-Анджелесе и окрестностях с 2007 по 2009 год, практически два года. И за два года не суметь даже позвонить самому себе? Для этого должна быть очень серьезная причина, которая помешала это сделать. Еще я не понял рассуждения Тейлора, что он что-то изменил в 1984 и 1995 году. Про 1995 - понятно, из-за случайной встречи с Энрике тот потом встретился с Сарой Коннор. А вот про 1984 год - не очень понял, что он изменил. Есть ещё один момент, боюсь уже тянущий на ляп. В будущем, где Коннор встретился с Тейлором, скайнет создан не из шахматного компьютера, потому что Турок был у Уивер и она из него лепила третью силу, а потом переместилась на машине времени. А так, еще раз спасибо за яркую и необычную повесть. Добавлено (16.09.2009, 14:14)
---------------------------------------------
Quote (Romans) ... в общем все умерли
Как я понял, есть намек, что это еще не конец. Тейлор-то таки куда-то переместился, правда похоже, что в последний раз из-за повреждения аккумуляторов. Хотя непонятно с чего они повредились.
Hey! I like this gate!
Отредактировано Mike77 - Среда, 16.09.2009, 14:15 |
|
| |
| watcher125 | Среда, 16.09.2009, 16:10 | Сообщение » 67 |
T-888
Сообщений: 556
| Отлично! Bravo!
Очень взрослая получилась вещь, что редкость.
За действием четко видна идея.
Законы мира неявно но жестко ведут героев по своим путям.
Автор не дергает за ниточки тряпичных кукол, а как бы наблюдает естественное развите событий.
Главному герою чуть не хватает индивидуальности, но в такой короткий текст яркую личность и не запихнешь,
тем более от первого лица. Второстепенные персонажи хороши.
Не говоря уже о том, что это вообще (на моей памяти) первое законченное произведение.
...Или еще нет ? 
|
 |
| |
| nb | Среда, 16.09.2009, 16:34 | Сообщение » 68 |
А я - блондинка, ну и что?
Сообщений: 1367
| Quote (Mike77) А вот про 1984 год - не очень понял, что он изменил.
Quote (nb) Через полутора суток нелегкая занесет наркомана Сэма Ирвинга на автостанцию на дороге на Песчаный Каньон; в попытке раздобыть недостающих денег на новую дозу он спугнет нескольких остановившихся там на заправку человек, возьмет в заложники мальчика. Полиция его повяжет, заложник будет освобожден; находящаяся там в это время девушка убедит некоего молодого человека принять решение, от которого он воздерживался в его закольцованной реальности. История с этого момента для этого мира пойдет по иному пути
В общем, не надо было мне мудрить, а написать попроще. Если кто смотрел удаленные из Т1 сцены, Сара там находит адрес Кибердайна и пытается убедить Кайла разобраться с ним прямо сейчас, на что тот отвечает отказом, потому как это не его задание. Здесь же, возможно, Сара найдет слова, глядючи на такие фортеля, и для нас уже не существенно, действительно ли они попытаются расколошматить Кибердайн, или просто куда-то уедут в другое место. Они не состыкуются с терминатором, процессор из его головы не попадет к ученым, и ничего не будет. Надеюсь, так будет понятнее.
Quote (Mike77) Есть ещё один момент, боюсь уже тянущий на ляп. В будущем, где Коннор встретился с Тейлором, скайнет создан не из шахматного компьютера, потому что Турок был у Уивер и она из него лепила третью силу, а потом переместилась на машине времени.
Но Уивер отправится в прошлое, а Турок останется. Что с ним будет и куда он в конечном счете попадет в нашем времени - бог весть.
Quote (Mike77) Для этого должна быть очень серьезная причина, которая помешала это сделать.
Где и как провел с 99 по 07 годы Джонни, мы не знаем, и едва ли это были простые для него годы. И соответственно куда его занесло, что он делал с 07 по 09 - тоже большой вопрос. Впрочем, это можно считать и ляпом, но расписывать еще на энное число страниц мне очень и очень не хотелось, если честно.
Quote (Mike77) Хотя непонятно с чего они повредились.
Сработались?
Quote (watcher125) ...Или еще нет ?
Скорее да, чем нет, впрочем не зарекаюсь. Хотя если кто-то захочет, может продолжить вместо меня. На самом деле мне приятно, что все это вам понравилось.
"Как страшно жить" ©
|
|
| |
| Тарпин | Среда, 16.09.2009, 17:35 | Сообщение » 69 |
| Были практически отработанными? Спасибо за фанфик.
|
 |
| |
| Spirity | Четверг, 17.09.2009, 02:44 | Сообщение » 70 |
 Энергоинформационная сущность
Сообщений: 1134
| nb, не смотря на несколько, в основном общих, замечаний, типа:
моего отношения к "на автономной хронопортационной капсуле, во времени туда-сюда-обратно...", ибо, на мой взгляд, это несколько дискредитирует фантастичность/уникальность самого явления хронопортации, лишая её ореола футуристической магии;
до единичности, редких, не столько ошибочных, сколько не совсем удачных, терминов и формулировок, которые в общем не повлияли на потенциал рассказа, но выжали не весь потенциал некоторых сцен и эпизодов;
и некоторого снижения динамики сюжета в предшествующей встрече ГГ с ДК части рассказа, замеченного мною наверное просто под впечатлением от динамики предыдущих событий рассказа;
замечу, что, по средствам оформления, логически не простого, но стройного, сюжетного каркаса, весьма реалистичными декорациями среды, довольно интересными типажами персонажей, грамотными техническими деталями, с оживлением действа привнесением эмоциональности, у тебя отлично получилось воплотить интересную и оригинальную идею. Спасибо, и респект!
Что-то это... - как-то даже...!
Отредактировано Spirity - Четверг, 17.09.2009, 03:33 |
|
| |
