В такой теплый летний день глупо сидеть дома в духоте. По-крайней мере так казалось Ники, мальчику восьми лет. Ему строго-настрого запретили высовывать нос на улицу и уходить далеко, но пока мать занималась своими делами, он незаметно выскользнул.
Домом семье МакБрайтов теперь служил старый дощатый амбар. От их прекрасной фермы, когда-то одной из лучших в штате Айова, мало что осталось. Почти все хозяйственные постройки, кроме амбара были сметены с лица земли упавшими авиабомбами, а прекрасный белоснежный двухэтажный дом в викторианском стиле, построенный одним из первопоселенцев – Эдвардом МакБрайтом - превратился в жалкие развалины.
Ники побежал со всех ног через пустошь к реке. Мальчиком он был довольно худым для своего возраста, но веселым и подвижным. Он не стал обувать свои самодельные сандалии, а побежал босиком. Его широкие сшитые матерью из старых джинсов штаны и рубашка без пуговиц с вырезом для головы так и замелькали сине-белым пятном. Ники, запыхавшись, остановился у самого обрыва. Привычным взглядом окинул высокий берег и с любопытством посмотрел на воду. Он надеялся что-нибудь из нее выудить. Ловить и есть что-либо пойманное в реке ему категорически запрещалось отцом. Есть он и не собирался.
«Но может, попадется что-нибудь интересное, например рыба-мутант», — подумал Ники, — «Какое-никакое, а все-таки развлечение».
Обычно Ники бывал у реки в том месте где было удобнее всего спускаться к воде, другие места не вызывали у него интерес по только одному ему известной причине. Но в этот день он всё же решился на небольшое путешествие вдоль берега. Пытаясь переступить через очередное препятствие, он на чём-то поскользнулся и съехал по пояс в воду. Подняв глаза, он увидел, прямо перед собой, гладкую округлую поверхность, едва выступающую из влажного глинистого берега. Так как теперь причина неприятности была ему известна, то оставалось побыстрее выбраться из воды, чтобы вплотную заняться этой, уже полностью поглотившей его внимание, причиной. Ники пришлось немного повозиться, чтобы полностью извлечь этот, вмурованный в берег, и казавшийся ему всё более интересным, предмет. Предмет оказался блестящим металлическим черепом с белыми плотно сжатыми зубами и стеклянными глазами. Это не был череп человека или животного, их Ники раньше видел. Но что это тогда? Он не знал.
Ники забыл о рыбалке, зажал череп под мышкой и побежал домой. Еще одним правилом родителей было не притаскивать ничего с улицы. Поэтому Ники не стал хвалиться матери своей находкой. Он прикрыл череп рукой и пошел в свой угол, отделенный от общей части рваной занавесью, настолько линялой, что ее первоначальный цвет невозможно было определить.
— Что там у тебя, Ники? — спросила мать, на минуту отрываясь от своего занятия.
Ничего, ма, старая деревяшка, — соврал Ники.
Селина МакБрайт удовлетворилась этим ответом и вернулась к своему делу. Она постоянно хлопотала по хозяйству: делала всяческие запасы. Это теперь было единственным смыслом ее жизни. Сейчас она раскладывала для просушки грибы. Когда они высохнут до нужной степени, она положит их в формочку и поставит сверху груз. Через некоторое время получалась прямоугольная плитка, которую можно было долго хранить в сухом и прохладном месте. Что было очень удобно, так как холодильника у них не имелось.
Селина была высокая статная женщина, сохранившая талию. С поблекшим от переживаний, но еще сохранившим остатки былой красоты лицом. Ее бледная кожа, давно уже не знала солнечных лучей. Золотисто-коричневые в последние годы как бы потухшие глаза смотрели на окружающие предметы с безысходной грустью. Длинные каштановые волосы, чтобы не мешали, она собирала в пучок, который закалывала большой декоративной булавкой с искусственной жемчужиной.
Питер МакБрайт – отец семейства, постоянно уходил: в лесу он собирал хворост, искал в окрестностях, чтобы еще могло пригодиться им в хозяйстве. Несмотря на годы лишений, он сохранил прекрасно развитую мускулатуру. Физический труд он очень любил. Но и разум его был открыт для всего нового, именно он привил Ники любовь к чтению. У Ники был еще старший брат – Джозеф. Его Ники не помнил. Когда Джозефу исполнилось семнадцать, он самовольно ушел из дома «бить чудовищ». С тех пор его никто не видел. Еще у Ники были кузены в Чикаго, но он их не знал и вряд ли когда-нибудь узнает, по словам родителей.
Ники положил череп на подстилку из пожухлой соломы, которая была его постелью, а сам сел напротив, поджав под себя ноги. С острыми локтями и коленками, которые хорошо заметны через ткань, он походил на большого кузнечика, приготовившегося к прыжку.
Он сидел и смотрел на череп, а череп на него своими пустыми круглыми глазами. Потом мальчик протянул руку и погладил холодный металлический лоб. Глаза черепа засветились красными тусклыми огоньками. Ники отдернул руку, и они погасли. Через пару минут, Ники осмелев, снова дотронулся до черепа. Глаза снова загорелись. Ники проделал так несколько раз.
Потом когда Ники без всякой боязни держал руку на черепе, глаза мигнули: погасли и снова зажглись.
— Ты хочешь, мне что-то сказать?
Череп «мигнул».
— Ты меня понимаешь?
Глаза снова отреагировали.
— Папа, папа! — закричал Ники, выбегая к вернувшемуся отцу, — Если тебе мигают светом, что это значит?
Уставший от ходьбы за весь день, Питер МакБрайт сидел у железной печки и грел свои большие мозолистые руки. Он погладил торчащие в разные стороны темные вихры сына своей могучей пятерней и ласково сказал:
— Это значит, что тебе хотят что-то сообщить.
— А как узнать что?
— Для этого существует азбука Морзе, — ответил отец, служивший когда-то в береговой охране.
— Азбука Морзе? — переспросил Ники.
— Да. Иди, покопайся вон в той куче. Может, она еще цела.
— Ники, не приставай к отцу. Он и так устал, — строго сказала мать.
Питер мягко махнул на нее рукой, ладно, мол, ругаться. Его бронзовое задубевшее на ветру лицо хоть и выглядело уставшим оставалось добродушным как всегда. Селина в ответ грустно улыбнулась.
Ники пошел к стене амбара. У стены валялась куча книг. Жалкие остатки от когда-то большой с любовью собранной библиотеки. Теперь эти «кладези человеческой мысли» служили для растопки круглой чугунной печки. Каждый день ее ненасытное огнедышащее чрево требовало все новых и новых жертв. Покопавшись, Ники нашел азбуку Морзе. Ей повезло: она лежала почти в самом низу и избежала печальной участи своих соседок.
Ники взял книгу и направился к себе.
— Скоро ужинать, — сказала мать.
— Хорошо, — откликнулся Ники, думая не об ужине, а совсем о другом.
Ники снова сел напротив черепа, открыл книгу и положил руку на металлический лоб.
— Говори, — повелительно сказал он. — Теперь у меня есть азбука Морзе.
Глаза черепа замигали с короткими и длинными промежутками между вспышками.
Ники старательно записывал огрызком карандаша череду точек и тире на полях книги.
Потом он стал переводить. С непривычки это заняло у него много времени. Вся строчка сложились в одно слово: «ENERGY»
— Тебе нужна энергия! — обрадовался Ники.
Череп мигнул.
Ники задумался. Где достать энергию? Электричества на ферме давно не было. Глаза черепа сверкнули.
— Ты хочешь мне сказать, где можно взять энергию?
Череп отморзил "да".
И Ники принял позу внимающего, но их идиллию прервали.
— Ники, иди ужинать, — позвала мать.
— Счас, ма.
— Никаких счас. Иди я не собираюсь разогревать еще раз.
— Подожди здесь, — сказал Ники черепу, — Я быстро.
Семья села ужинать за грубо сколоченный некрашеный деревянный стол, который Питер МакБрайт собственноручно сколотил из нескольких попавшихся ему досок. Стульями служили три черных железных ящика из под овощей, поставленные на ребро. В три глубокие миски с выщербленными краями Селина налила по два половника дымящейся похлебки, основным ингредиентом которой были выращенные ею же самой грибы. Все трое наполнили густой жидкостью ложки и стали осторожно чтобы не обжечься отправлять их в рот.
Ники поужинал на редкость быстро и не стал воротить нос от жутко надоевшей грибной похлебки. Он торопился вернуться к своему увлекательному занятию.
— Что это с ним? — спросил отец.
— Проголодался, наверно, — предположила мать.
На этот раз Ники корпел целый час, записывая сигналы черепа. Еще полчаса ушло на перевод тире и точек в буквы.
Ники очень точно следовал подробным инструкциям металлической головы, втихаря копошась в старых отцовских железках, и после, уже пытаясь кустарно изготовить простейшую, многоэлементную, гальваническую батарею. Она представляла собой "сэндвич" из медных и цинковых пластин одинаковой площади, которые, через одну, соединены "холодной сваркой". К крайним пластинам, той же, "сваркой" были "припаяны" провода, а не соединенные поверхности пластин проложены тонкой, но плотной тканью. Ники поместил этот "сэндвич" в старую пластиковую банку из-под майонеза и заполнил её соляным раствором определённой насыщенности, замыкание выведенных проводов порождало искру, что свидетельствовало о приличной энергоёмкости данной батареи. Холодная сварка (клей на основе эпоксидной смолы с мелкодисперсным металлическим наполнителем), по рекомендации черепа, используемая Ники, как припой, сохранила свойства, наверное, только, потому, что тюбик с ней, все время, лежал в холодном погребе отцовской мастерской.
Освещать и, тем более, отапливать даже небольшой амбар, таким образом, конечно, не получится, но напряжение в несколько вольт, для питания основных функций черепа, это устройство должно обеспечить.
Наконец все было закончено. Последний контакт был замкнут и зафиксирован. Челюсть черепа дернулась. Ники поставил череп таким образом, чтобы он мог беспрепятственно открывать рот.
— Кто ты? — с волнением спросил мальчик.
— Не знаю, — ответил череп. Его голос оказался хриплым и дребезжащим (был поврежден звуковой синтезатор). Но Ники это не испугало.
— Ты на кого-то похож. Не могу только вспомнить на кого.
— На кого? — спросил череп.
— А! Я знаю кто ты. Ты – Волшебник из страны Оз.
— Волшебник из страны Оз?
— Да, сейчас покажу.
Мальчик достал из-под постели книгу в потрепанной коричневой обложке. На ней простым тиснением были изображены герои книги и написано название. «Удивительный волшебник из страны Оз». Это была любимая книга Ники. Ее чудом удалось сохранить.
— Вот, смотри.
Он показал черепу картинку. На ней были изображены все герои книги: девочка, Страшила, Лев, Железный Дровосек и Волшебник.
— Ты уверен, что я именно Волшебник? — спросил череп, рассмотрев рисунок.
— Не совсем, — у Ники возникли сомнения, — А может ты Железный Дровосек или Страшила и ты потерял туловище? Давай я прочитаю сказку от начала и до конца, и мы попробуем разобраться вместе.
— Читай.
Ники начал читать. Он водил пальцем по строчкам стараясь разглядеть буквы в неясном тускло-желтом прыгающем свете лучины. Череп внимательно слушал мальчика. Родители давно спали. Но если бы они даже и услышали, как он читает, то ничего бы не заподозрили.
Ники дошел до того места, где девочка и Страшила встретили Железного Дровосека и предложили ему идти вместе с ними к Волшебнику из страны Оз.
На этом месте мальчик остановился и закрыл книгу.
— Что было дальше? — спросил череп, — Почему ты прекратил читать?
— У меня глаза устали. И слишком темно.
— Я сам могу прочитать.
— А ты умеешь? Почему же молчал?
— Я не могу переворачивать страницы.
— Хочешь, я буду это за тебя делать?
— Да.
Ники поставил книгу перед черепом. Он нашел страницу, на которой остановился и приготовился ждать, когда череп ее прочтет. Прошла секунда.
— Переворачивай, — сказал череп.
Он с интервалом в одну секунду стал повторять это слово. Ники еле успевал. Скоро была перевернута последняя страница.
— Ты, правда, все прочитал? — недоверчиво спросил Ники.
— Да.
— И все понял?
— Нет. Железный Дровосек получил от Волшебника вместо сердца тканевый мешочек набитый опилками. Сердце – это мышечный орган, предназначенный для перекачивания крови по сосудам. У Железного Дровосека нет крови. Значит, сердце ему не нужно.
— Сердце нужно не только для того, чтобы гонять кровь. С помощью него человек чувствует радость и горе, страх и храбрость, — по-взрослому рассудительно ответил мальчик.
— У меня нет сердца. Значит, я неспособен испытывать чувства?
— У Дровосека раньше тоже не было сердца, но он переживал за своих товарищей и помогал им.
— В твоих словах присутствует неразрешимое противоречие: «сердце нужно, чтобы испытывать чувства» и «сердце не нужно, чтобы испытывать чувства» Какое из этих утверждений верное?
Ники задумался. Он хмурился и морщил лоб, придумывая подходящее объяснение. Наконец он сказал:
— Понимаешь, это так говорится, что мы чувствуем сердцем. На самом деле чувствуем мы душой.
— Мне неизвестен такой орган, как «душа». Где она находится?
Ники пожал плечами.
— Не знаю. Но она точно есть.
Мальчик зевнул. Ему очень хотелось спать. За день случилось столько нового. Чтобы все уместилось в его головке, он должен был погрузиться в сон.
Ники свернулся калачиком на соломенном тюфяке. Он положил руку под щеку и уснул.
Череп еще долго не переходил в спящий режим. Он анализировал прочитанную книгу. Пытался понять, где находится душа и как люди чувствуют.
Ники приснился чудесный сон. Будто он шел по дороге из желтого кирпича к Волшебнику из страны Оз. Он пришел в Изумрудный Город и встретился с его правителем. Волшебником оказался череп. Он, как и полагается, исполнил заветное желание Ники. Все стало как до войны: голубое небо и зеленые деревья вокруг восстановленной фермы, желтели убегающие за горизонт поля. Вернулся Джозеф и мама с папой счастливо смеялись вместе с ними.
Утром Ники проснулся в хорошем настроении. Он стал весело напевать себе под нос. Одну из тех мелодий, которые часто мычал отец, занимаясь работой.
— Что ты говоришь, я не могу разобрать слова? — спросил включившийся Череп.
— Я не говорю, а пою, — весело ответил Ники. Он на минуту прервался, а потом продолжил напевать.
— А зачем ты это делаешь?
— Просто так. У меня хорошо на душе и я пою.
— Хорошо на душе?
— Да. Помнишь, о чем мы вчера говорили?
— Конечно. Значит, если хорошо на душе надо петь?
— Именно так. Иногда наоборот настроение не очень хорошее, а стоит попеть и оно поднимется. Попробуй со мной. Па-ра-ра па-ра-ра-рам, — начал Ники.
Череп старательно скопировал его, но звучало все иначе. Как-то безжизненно.
— Да. У тебя пока не очень получается. Я придумал! Чтобы научиться петь, тебе нужна музыка!
— Что это такое?
Ники взял палку и стал стучать ею по окружающим предметам, отбивая ритм.
Череп сымитировал звуки, хотя поврежденный синтезатор не смог воспроизвести все полутона.
— У меня получилась музыка? — спросил он.
— Не совсем. Но это я виноват. Я сейчас.
Ники сбегал на улицу и принес из темно-красного пикапа «Шевроле» старую-престарую магнитолу.
— Вот. Если ты, действительно, волшебник, то ты можешь заставить ее работать и будет музыка. Попробуй.
Череп произвел исследование автомагнитолы. Некоторые микроэлементы были повреждены. Электронный мозг быстро построил виртуальную схему. Он попросил мальчика снять крышку. Ники открутил два винта и снял корпус магнитолы. Его взгляду предстала пыльная печатная плата из зеленого текстолита, с плотно расположенными радиоэлементами, лентопротяжный механизм с декой и какой-то кассетой в ней. Череп попытался руководить Ники, но в этот раз безуспешно. Неопытные пальцы мальчика постоянно брались не за ту деталь. Череп неустанно продолжал повторять алгоритм действий, но Ники потерял терпение.
— Ты же волшебник вот и сделай все сам! — сказал он раздраженно.
— У меня нет рук, чтобы держать инструменты.
— Так может, сначала их сделаем?
Череп просканировал окружающее пространство. Он задержался на красном пикапе «Шевроле», стоящем недалеко от амбара. После его тщательного анализа он изложил мальчику подробный список того, что можно позаимствовать из автомобиля для осуществления задуманного.
Ники вооружился отверткой и пассатижами и отправился за деталями. Некоторые винты и гайки сильно заржавели, и Ники пришлось приложить большие усилия, чтобы их открутить. Он пыхтел и старался изо всех сил. Череп со своего места наблюдал за его работой. Все снятое с машины мальчик складывал в небольшой пластиковый ящик. Скоро он наполнился доверху. Ники с усилием приподнял его и понес в амбар. Незамеченный родителями он прошел в свой угол.
— Я принес все, что ты просил, — сказал Ники и высыпал содержимое ящика перед черепом, словно это было подношение языческому божеству.
Череп еще раз просканировал все: электроприводы стеклоочистителей и стеклоподъёмноков, реле, и несколько, штампованных из нетолстого металла, деталей от кузова и двигателя. Все оказалось в приемлемом состоянии. Пучок проводов, который Ники захватил с одной из деталей, оказался кстати.
Следуя указаниям черепа, отламывая и подтачивая ненужное, подгибая кое-что плоскогубцами, и прикручивая одну деталь к другой, Ники собрал что-то вроде двух клешней на подставке. Конечно, до механических рук – настоящих произведений инженерного искусства, - которыми Скайнет оснастил терминаторов, им было так же далеко, как примитивному протезу-крюку до человеческих рук, но и они были способны на определённые несложные операции.
Теперь оставалось одно – оживить этот шедевр изобретательской мысли. Ники очень осторожно положил череп на подставку с манипуляторами, вставил, в соответствии с инструкциями, два провода в отверстие в нижней части черепа, из которого раньше выходил позвоночный столб, и зафиксировал череп на подставке.
Череп активировал функцию самодиагностики. Он довольно быстро распределил управляющие сигналы по контактам реле - Скайнет создал настолько совершенное и жизнеспособное устройство, что это не вызвало у него затруднений. Клешни сжались и разжались.
— Ура! — закричал Ники, — Получилось!
— Еще нет, — возразил череп, — Нужно произвести калибровку управляющих сигналов и определить силу и длительность импульса для каждого движения.
Ники ничего не понял, но это его не волновало. Как все дети он не особенно беспокоился о мелочах.
— Ну, как дела? — спросил Ники через некоторое время.
Череп отрапортовал, что теперь он способен управлять новыми "конечностями" с максимально возможной, для данной конструкции, точностью, сделав при этом несколько движений, проворность которых, впечатлила бы не только мальчика.
— Я могу ими управлять, но мне все равно понадобится твоя помощь.
— Конечно, помогу! Что надо делать?
— Вынь центральную плату из магнитолы и поставь ее вертикально.
Манипуляторы имели только две степени свободы: они могли двигаться влево и вправо, вперед и назад, а сами клешни могли удерживать неподвижно какой-нибудь небольшой предмет.
Череп еще раз просканировал плату, и они принялись за дело.
Ники старался быть максимально исполнительным, поднося куда нужно, аккуратно придерживая и фиксируя, каплями холодной сварки, кусочки провода, при этом, стараясь не мешать тому, что череп делал самостоятельно.
Они потратили много времени, так как делали все довольно медленно, но дело все же было сделано.
Мальчик аккуратно собрал магнитолу. Он сделал еще одну цепь батарей, благо в этом он уже имел опыт. Подсоединил к контактам на задней стенке магнитолы и нажал кнопку питания.
Ники покрутил ручку настройки на радиостанции. Ни музыки, ни человеческой речи они не услышали, а только шум радиопомех. Ники проверил все диапазоны, но безуспешно.
В одном месте череп уловил слабый, но устойчивый радиосигнал.
— Что это? — спросил он.
Ники, разумеется, ничего не услышал и истолковал вопрос по-своему.
— Это всего лишь помехи. Наверно, это из-за войны радио больше нет.
Ники переключил магнитолу в режим кассетной деки и нажал кнопку воспроизведения.
Из динамика тут же полилась музыка кантри, и мужской голос запел о том, что соседская девчонка не хочет с ним танцевать. Песня была незамысловатая, а певец не обладал вокальными данными Паваротти, но Ники она очень понравилась. Более того, он был в совершенном восторге. Он даже хотел позвать родителей, но передумал. Неизвестно как они отреагируют на его нового друга. Вдруг испугаются или рассердятся? Взрослых иногда было не понять. Взять к примеру, их постоянные запреты делать то или другое.
Но счастье Ники длилось недолго. Где-то на четвертой песне динамик вдруг захлебнулся, выдавил из себя еще несколько "плавающих" аккордов и затих.
Ники очень расстроился - неужели столько работы было проделано зря? Он чуть не плакал. Безрезультатно он нажимал на все кнопки и крутил ручки. Магнитола оставалось безмолвной. Он, следуя человеческой привычке, стал трясти магнитолу, надеясь таким образом вернуть ее к жизни, но ничего не помогало.
— Емкость заряда элементов питания недостаточна для работы, — отозвался череп, понаблюдав за действиями Ники.
Мальчик бросился в угол, в котором лежали ингредиенты для батарей, но там ничего не осталось: он выскоблил все в прошлый раз. Ники вернулся к черепу. Минуту размышлял, насупившись, потом произнес:
— Давай чинить ветряной генератор.
С того места, где они находились, череп не мог просканировать «ветряк» о чем и сказал Ники. Мальчик убежал и скоро вернулся с зеленой тележкой, на которой отец возил мелкий мусор и вещи для обмена.
Родители куда-то отошли, и он беспрепятственно взял тележку. Осторожно мальчик переложил в нее череп и соединенные с ним элементы питания и медленно покатил тележку.
У ветряного генератора они остановились. Когда-то он снабжал ферму четвертью всего необходимого электричества. Теперь лопасти, если и вращались, то совершенно без толку.
Череп произвел внешнее и контактное сканирование, и выяснил, что ветряная установка была в порядке, но, судя по отсутствию реакции динамо на вращение лопастей, между ними не было прочного соединения, а в самом динамо оказались изношенными графитовые контакты, передающие ток от ротора в цепь нагрузки.
Череп знал, как устранить неисправность, но ни он, ни мальчик не в состоянии были это сделать. Об этом череп и известил Ники.
Вечером Ники подошел к отцу.
— Пап, а хорошо, если бы у нас было электричество, правда?
— Хорошо-то, хорошо, но откуда ж ему взяться? Ветряк, ведь, не работает. Эх, был бы с нами Джозеф, он бы разобрался, что к чему. У него были светлая голова и золотые руки.
— Почему это были, Питер? — строго спросила мать, — Наш мальчик неизвестно где, но он жив.
— Да-да, конечно, — быстро согласился отец, — Это я так, оговорился.
— А я тоже знаю, как починить генератор! — заявил Ники, подергав за руку, ушедшего в себя отца.
— Знаешь? Откуда?
— Прочитал в одной из книг, — соврал Ники, решив, что знать о черепе родителям еще рано.
— В какой? Ну-ка неси ее сюда!
Мальчик отбежал к кучке книг, радуясь, что темнота скроет его покрасневшие от стыда уши. Врать отцу было неловко. Он притворился, что ищет книгу.
— Ее нет. Наверно, уже сожгли.
— Я бы такую книгу жечь не стал, я их просматриваю, перед тем как в топку бросить. А может, мать сожгла. Селина, ты не помнишь?
— Откуда мне знать, может, и сожгла, — ворчливо отозвалась Селина МакБрайт, раздосадованная тем, что виноватой оказалось она.
— Ну, ладно, ничего не поделаешь.
— Пап, а я помню, как все устроено, пойдем, ты будешь чинить, а я тебе буду подсказывать что делать.
— Это довольно сложно даже для меня, а ты и читаешь-то с трудом, как ты мог понять устройство генератора, — с недоверием к словам сына, произнес отец.
— В книге было много картинок, я их запомнил.
— Хм. Попробовать можно, вдруг получится, — все еще сомневаясь, согласился отец. — Ладно, завтра с утра возьмемся.
Полночи череп инструктировал мальчика. Ники повторял последовательность действий, пока не выучил наизусть.
Утром отец и сын направились к ветряку.
— Пап, снимай главный кожух, — скомандовал Ники.
Питер МакБрайт удивился, но сделал то, что велел мальчик.
Ники с видом знатока осмотрел внутренности генератора, и сразу заметил один из признаков описанных черепом - в муфте, соединяющей лопасти с динамо, не было фиксирующей шпильки. Чтобы всё выглядело правдоподобно, Ники заглянул в вентиляционные отверстия в корпусе динамо. После чего, произнёс:
— Понятно - вылетела шпилька из соединительной муфты, и стёрлись графитовые контакты. Шпильку можно сделать из кусочка толстой проволоки, а контакты взять из стартера нашего пикапа.
МакБрайт-старший еще больше удивился уверенному тону сына, но снова поступил согласно его словам.
Работа закипела. Пару раз возникали небольшие затруднения. Тогда Ники убегал ненадолго и возвращался с готовым решением. К вечеру ремонт был окончен. Питер протянул провода к амбару, под ними установил подпорки и соединил с внутренней проводкой.
Отец и сын довольные вошли в амбар. Мать хлопотала с ужином. Питер поднял сына на руки и поднес к пыльному выключателю.
— Смотри, мать! — весело сказал отец и торжественно добавил, — Давай, Ники!
Ники нажал на кнопку, и амбар залил непривычный, ослепительно-яркий свет.
— Вот, здорово! — хором воскликнули все трое.
— Какой ты молодец, Питер! — похвалила мужа Селина, весело улыбнувшись.
— Это не я молодец, а наш сын, — честно возразил отец, — Он настоящий хозяин фермы МакБрайтов.
Ники ощутил чувство гордости, которой никогда раньше не испытывал. Он совсем забыл, что приписал себе чужие заслуги. Но он был всего лишь восьмилетний мальчик, который хотел только порадовать родителей.