|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Четверг, 12.04.2018, 10:17 | Сообщение » 91 |
 Сказочник
Сообщений: 2771
| Осмелюсь доложить: все в порядке, вдохновение посетило  Результат прилагаю.
Глава 12. Кое-что о драконах
Терминатор по имени Аркелл, серия Т-888, третья версия, наделен набором несомненных достоинств, наверняка скрашивавших его скучную и однообразную солдатскую жизнь в этом времени. Стоит ли удивляться, что лаконичный в речах, кроткого нрава и элегантной наружности Аркелл без труда произвел самое благоприятное впечатление на Сару Коннор.
Шучу. Вокруг все шутят. На самом деле опытная третья версия характерна невысоким потенциалом организации мышления. Упрощенный процессор не способен полноценно работать со структурной памятью, и функция последней сводится исключительно к хранению данных. Ни эмоциональной поддержки, ни тем более сдвоенного режима. Такова была Рози, «триста третья», отправленная кем-то в гости к доктору Шерману и в несчастливую для себя минуту встретившаяся там с Кэмерон. Таков и терминатор Аркелл: наделенный вполне приемлемой внешностью, по природной своей сущности он – законченный кретин.
Аркелл показал себя как надежный, но не слишком осведомленный источник информации. Задания он получал по каналам технической связи от одного босса, которого никогда не видел. С людьми внутри группы Аркелл контактировал только в рамках заданий и никакими данными о них, кроме имен, которые могут быть фиктивными, не располагает. Зато бывший гранатометчик перечислил множество мест, так или иначе связанных с получением или выполнением заданий. Некоторые из них весьма любопытны сами по себе, а все вместе, нанесенные на карту, они проявляют некоторые тенденции, которые, надеюсь, нам помогут.
Свежая информация, это хорошо. Помимо основного назначения, она придает уверенности и вселяет надежду. Сразу после беседы с Аркеллом, завершенной его отключением до поры до времени, Сара развила невиданную доселе активность. Впервые за три дня она занялась чисткой оружия, причем не только своего. Она отобрала «глок» у Кэмерон, «беретту» у меня, и превратила один из офисных столов в нечто, похожее на витрину оружейной лавки. Это здравый смысл и предвкушение охоты. Правда, не знаю, в каком соотношении.
Разговор наш предсказуемо крутится вокруг Джона Генри. Что естественно в свете новейших событий. Лучшее, что мог бы сделать загадочный и неуловимый сынуля Катерины Уивер, это постучать в дверь нашего ангара в изящном стиле «не ждали». Мы были бы рады.
– Как-то не верится во все это, – в очередной раз заявляет Сара и в очередной раз тычет пистолетным ершиком в сторону стоящего на соседнем столе вскрытого титанового контейнера. В нашей беседе Сара – скептик. – Это очень подозрительно.
– Не так уж и подозрительно, – в очередной раз возражает ей Кэмерон. В беседе она – энтузиаст, и за это ее подозревают в уверенности, что мир вертится не вокруг нее одной.
– Я не верю, – говорит Сара.
– Ты просто хочешь сказать, что сама на его месте так не поступила бы.
– Не в этом дело. Нужны веские причины, понимаешь, о чем я?
– Понимаю. Но у тебя и у него разное понятие о причинах и их весомости.
– Ну, хорошо, – вздыхает Сара. – Приведи хоть одну сколько-нибудь значимую причину.
– Он мог это сделать, – предлагаю я. – И захотел. И сделал.
Сара отрицательно качает в воздухе пистолетным ершиком.
– Он сделал это потому, что хотел и мог, – переформулирует Кэмерон. Снова мимо. На то и скептик: для него все не причина.
– Это похоже на импульсивное поведение ребенка, – помолчав, немного уступает Сара.
– Очень может быть, – соглашаюсь я. – Джон Генри по сути и есть ребенок.
– Это объясняет, почему он не ушел в будущее, – говорит Кэмерон.
– Испугался или просто передумал? – ухмыляется Сара.
– Сперва первое, потом второе.
– Допустим. Но ты лучше попробуй объяснить поступок этого хитреца, – предлагает Сара.
– Для этого у нас еще меньше информации, – замечаю я.
– Вот я и говорю, – Сара наставительно поднимает ершик, – все это очень подозрительно.
– У всего есть причины.
– Только мы их не знаем, – говорит Сара. – А раз так, то может, чем сидеть, съездим посмотрим ближний дом? С пистолетами я уже почти закончила, так что...
Отключенный Аркелл уже занял свое место в багажнике «импалы», и мы отправляемся смотреть ближайший дом в Лонг-Бич. За рулем Сара. Я бездельничаю в кресле рядом. Кэмерон на заднем сиденье что-то химичит с сином и флэшкой. Разговор продолжается. Сара пространно поясняет, что она не против странностей, пока это касается абстрактных явлений. Но когда они происходят около нее, она склонна доискиваться причин. Пока странность сама не превратилась в причину еще большей странности... Мне кажется, цель ее монолога – тайно посмеяться над Энтузиасткой и не дать ей вставить ни слова.
Вот какие страсти породил маленький контейнер из химически малоактивного прочного металла, содержащий то, что нам так нужно. Неожиданный щедрый подарок условно нейтральной стороны, честно переданный стороной условно враждебной. Две странности в мозаике странностей. А может быть, две закономерности в пространстве закономерностей.
– Важно помнить, – говорю я, – что ни Джон Генри, ни Калиба, ни один из них – не человек.
– Почему это так важно? – не улавливает мисс Скептик.
– Я поняла, – догадывается Энтузиастка, Сара с прищуром смотрит на нее через зеркало, потом косится на меня и, видимо не сумев определить степень подвоха в наших словах, умолкает. А никакого подвоха и нет.
У «импалы» перестала четко включаться вторая передача. Сдает старушка. Всякий раз, когда вследствие нескольких судорожных рывков рычага передача все-таки соединяется, Сара поджимает губы и издает короткое злобное шипение. Это происходит очень часто: мы уже в жилой части Лонг-Бич, кругом ограничение «25» и постоянные «стопы».
– Может быть, мне найти Сэйджа? – предлагает Кэмерон.
– И убить паршивца, – шепчет Сара.
– Как скажешь. Но я бы вернула ему машину и попросила отдать деньги.
– Так он и согласился. Сэйдж не супермаркет. Хотя возможно, тебе он пошел бы навстречу.
– Ну вот, видишь. А если он заартачится...
– Прекрати. Сэйдж не виноват, что эта тачка уже была развалиной, когда он только бегал в коротких штанишках.
– Думаю, он и теперь не прочь в них побегать, – предполагает Кэмерон.
– Ладно: пешком под стол ходил.
– Думаю, он и теперь так может, – предполагает Кэмерон. – Если перекурит.
– Ладно: на горшок по лесенке взбирался.
– Думаю, – предполагает Кэмерон, – если очень перекурит...
– Ладно, я поняла!
– И он довольно честный малый, – говорит Сара минуту спустя. – Мы почти не переплатили.
– Удивительно, что машина не попала к какому-нибудь коллекционеру старины, – говорю я.
– Нет, не удивительно, – возражает Сара. – Бум на «импалы» в прошлом. Теперь собирателя исторических жестянок может возбудить только какой-нибудь... не знаю... «плимут-хеми» семидесятого года в идеальном состоянии.
– Надо купить новую машину, – возвращает Кэмерон разговор к реальности.
– Надо бы, да боюсь, не на что. Аренда дома встанет под тысячу. Возможно, понадобится запасная квартира. Нужно будет есть-пить, хоть и не всем, нужны патроны, на этот раз всем. Что-нибудь непредвиденное. Больше двух или двух с половиной на машину нет.
– Зачем же ты купила эту развалину?
– Затем... Это же автолегенда!
Кэмерон тихонько смеется.
– Ладно, просчиталась, – ворчливо признает Сара. – Сделанного не воротишь. Хорошо, что с документами порядок. Ты, Пит, сэкономил нам минимум тысяч двадцать пять – которых у нас не было и нет. А что касается машины, то в нашем случае и деньги решают не все. Год от года все труднее покупать новые вещи за наличные.
– Почему? – удивляется Кэм.
– Потому. Всюду и во всем насаждают безналичный расчет. Так удобнее следящим за нами. Плюс навязчивое кредитование. Банкиры трясутся над своими миллиардами, налоговики трясутся над чужими триллионами. Все кормят Ротшильдов.
– Может, лучше тогда мне убить Ротшильдов? – спрашивает Кэмерон.
– Так же реалистично, как убить плохую погоду, – пессимистично усмехается Сара.
– А ведь у нас был новый «рэм», – вспоминает Кэмерон.
– Модификации две тысячи восьмого, – кивает Сара. – Купленный в две тысячи восьмом. Неплохо, да? Дерек отхватил его на какой-то выставке. На подобных мероприятиях иногда торгуют за наличные. Но это редкость и все равно риск.
– Ты часто вспоминаешь Дерека, – меняет тему Кэмерон. – Я тоже.
– Вы вроде не ладили, – неловко отвечает Сара.
– Всякое было.
Сара молча кивает в ответ, и остаток пути проделываем в лирическом молчании.
Дом нам нравится. Одноэтажный, кремового цвета, с двускатной очень пологой крышей, выложенной фальшивой черепицей, и пристройкой-входом с двумя столбами. Внутри все просто и обычно: четыре комнаты, прочие удобства, гигантский холодильник, диван в половину гостиной, кресла, столы, шкафы, четыре телевизора. Кабельный интернет.
Хозяйка нам тоже нравится. Немолодая, но и не совсем преклонных лет, скромного росточка, светловолосая, быстрая в движениях и с лучистой улыбкой. Уже то, как лихо подкатила она на белом «субурбане», тормознула с шорохом да пылью и отважно спрыгнула с высокого сиденья на землю, вселило надежду на легкие и плодотворные переговоры. Так и вышло. Миссис Стайп не желала слышать о депозите, и они с Сарой немного поспорили по этому поводу. Похоже, Сара вышла победительницей и хозяйка согласилась на двести долларов. Также миссис Стайп не захотела брать больше пятисот долларов в месяц. По этому поводу они с Сарой тоже немного поспорили, но тут хозяйка оказалась непреклонной.
– Милая, я знаю цены в районе и знаю цену этой лачуге. Интернет еще не вся жизнь. Ваши машины вам придется ставить на улице.
– Но мы, возможно, совсем не надолго. У Питера такая работа, что...
– Это ничего не меняет. Приехали – хорошо. Найдете лучше – я пожелаю вам удачи. Вы мне понравились в прошлый раз, а теперь, со всем семейством, нравитесь еще больше.
– Но что, если...
– Там видно будет. Я вам, милая, не университет, драть полторы тысячи за квартиру. Кроме всего прочего, здесь абсолютно неконтактные соседи, настоящий мрак.
– Стрельба по ночам? – неудачно встрял я.
Миссис Стайп изумленно воззрилась на меня.
– Там, где мы жили, – кашлянув, пояснила Сара, – ночные перестрелки были не в новинку.
– Какой ужас. Здесь так не бывает. Вот и поживете по-человечески.
– Мы рассчитывали на бо́льшую сумму, – последняя благородная попытка Сары.
– Сэкономите. – И миссис Стайп наставительно приподняла брови.
– Весьма неплохо, – говорит Сара, когда мы отходим в сторону посовещаться.
– Тогда зачем нам Санта-Моника? – спрашивает Кэмерон.
– Пока незачем, будет запасным вариантом. Твое мнение, ночной стрелок?
– Все хорошо, – признаю я, – только хозяйка чересчур шустрая.
– Ее здесь не будет.
– Такие бойкие пожилые особы все подмечают и смотрят вечерние новости.
– Откуда, интересно, тебе это знать? А в новостях я всего лишь мелькнула, ничего особенно. Эти кретины, конечно, показывали фото, но... Давайте рискнем, а?
– Есть и другие трудности. Например, несоответствие цвета глаз: синий и зеленый у родителей не порождают карий у детей.
– Черт возьми, Пит, ты же понимаешь, что есть миллион причин...
– Только три, – педантично указывает Кэмерон.
– Понимаю, – соглашаюсь я.
– И четыре способа решения, – завершает свою мысль Кэмерон.
– Вот и успокойтесь, – улыбается Сара. – Не выдумывайте проблемы, ага?
Мы переедем завтра утром. Остаток дня, вечер и ночь проведем в ангаре. После обеда Сара требует у меня список телефонных номеров Райнхарта и погружается в исследование. Она методична, но заметно, что ей не комфортно работать с информацией на экране. Ввиду отсутствия принтера она делает какие-то выписки, перекладывает бумажки, вставляет закладки и тому подобное. В ее компьютере есть общая база телефонных номеров Эл-Эй и есть несколько специальных баз типа «поставщики сырья», «транспортные компании», «хайтек». В общем, можно даже надеяться на какой-нибудь успех.
Мы с Кэмерон лентяйничаем: Сара отказалась от всякой помощи, а своих дел у нас сейчас нет. Тихонько беседуем. Кэм рассказывает всякие интересности, вычитанные за время ее ночных посещений библиотеки, перемежая время от времени свой рассказ словами «а ты знал, что?..» И надо заметить, довольно часто я вынужден отвечать отрицательно. Потом наш разговор неминуемо возвращается к содержимому титанового контейнера. Кэмерон некоторое время рассматривает и сравнивает содержимое. Радость и предвкушение иногда озаряют даже жизнь киборгов.
– Через день? – уточняет она.
– Наверное. Раньше вряд ли, но и затягивать не будем.
– Как ты думаешь, почему он это сделал?
– Не знаю, Кэм. Может, действительно просто потому что пожелал.
– Или потому что он добрый, как говорила Саванна? Дети чуткие. Она ребенок, и он... тоже.
– И дети инстинктивно тянутся друг к другу, – добавляю я.
– Ты прав: хорошо, что Джон Генри не человек.
– Люди тоже не все одинаковые.
– Но я пришла его уничтожить, понимаешь? Правда, сначала и он попытался это сделать со мной, или, во всяком случае, содействовал. Зато потом...
– Извинился?
– Не знаю. Ты думаешь, будь на его месте человек, он поступил бы так же?
Кэмерон смотрит на меня очень серьезно и проницательно, чуть наклонив голову набок, как это ей нравится делать. Я смотрю на ее изорванное пулями лицо, которому для прихождения в норму потребуется еще немало дней, и не чувствую желания играть в объективность.
– Не думаю, Кэм.
– Вот видишь, – радуется она. – Значит ты прав!
* * *
Отредактировано БотАН - Пятница, 19.02.2021, 23:43 |
 |
| |
| БотАН | Четверг, 12.04.2018, 10:33 | Сообщение » 92 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Три часа с четвертью провела Сара за своими исследованиями. Она выходит из задней комнаты, трет ладонями глаза и потягивается. Выражение лица нарочито бесстрастное, но в глазах проглядывает удовольствие от успеха.
– Ты что-то нашла, – утвердительно говорит Кэмерон.
– Кое-что, но пока не скажу: надо проверить на свежую голову. Кофейку бы.
Кэмерон извлекает на свет флэшку, с которой возилась утром и приглашает:
– Пойдем, выпьешь кофе, а я вам кое-что покажу.
– Опять в компьютере? – морщится Сара. – У меня глаза устали.
– Они у тебя устали от текста, а это будет видео.
– О чем? – с подозрением интересуется Сара, но идет обратно в заднюю комнату.
Мы с Сарой занимаем боковой диван, и Кэмерон запускает свое кино.
Сначала не видно ничего, мутная тьма, нарушаемая только мерцанием шумовых точек. Зато есть музыка. Пианино. Звуки переливают вверх и вниз, выстраивая быструю прихотливую гармонию. Затем возникает слабый свет, снизу кадра выплывает клавиатура, белые и черные клавиши, по которым легко и непринужденно перебегают тонкие гибкие пальцы. Через несколько секунд камера отворачивается от клавиатуры, привлеченная скрипом откуда-то сбоку. Становится понятно: мы в полутемной комнате, и только что открылась дверь. В светлеющем проеме два силуэта, один на фоне другого. Совершается непонятное движение, свет проема схлопывается и исчезает: дверь закрылась. Снова почти темнота, но в этот раз она чуть-чуть светлее, наверное снимающая камера прибавила усиление. Перед закрытой дверью виден силуэт. Вроде бы мужской. Музыка не прерывается ни на секунду.
«Проходи». Голос Кэмерон. Только монотонный, бесстрастный, безэмоциональный. «Иди сюда. Твои глаза уже привыкли, не медли». Силуэт, покачиваясь, приближается. Стук подошв по каменному полу. Мужчина подходит все ближе, и наконец ступает в тускло освещенную зону комнаты. Теперь мы видим его лицо. «Дерек!» – шепчет Сара рядом со мной. «Садись, – велит бесстрастная Кэмерон за экраном. – Стул справа, садись». Мужчина смещается немного левее и опускается на невидимый нам стул. Давно небритые щеки и подбородок. Усталый, но твердый взгляд с заранее приготовленным вызовом.
– Представься полностью. – А музыка льется. Мужчина медлит, потом хрипло произносит:
– Дерек Томас Риз. Старший лейтенант.
– Сто тридцать вторая спецгруппа? – уточняет бесстрастная Кэмерон.
– Я, оказывается, известен, – тускло усмехается Дерек Риз. – А... кто ты?
– Не враг, но имя мое тебе знать не нужно.
Дерек Риз безразлично пожимает одним плечом.
– Не бойся, Дерек, тебе ничто не угрожает.
– Если я отвечу на все твои вопросы?
– Пытать тебя я не намерена, если ты об этом. Тебе и без того хватает боли.
Дерек Риз снова пожимает одним плечом и сохраняет индифферентность во взгляде.
– Ты согласен поговорить со мной?
– О чем?
– О вас, о людях.
– Ну, давай... поговорим. Только ты... – Дерек не договаривает.
– Не пойму? – проницательно спрашивает Кэмерон.
– Да, – твердо отвечает Дерек. – Если тебя интересуют люди, то да, не поймешь.
– Потому что я машина? – Музыка замедляется, близок финал. Дерек через силу добавляет:
– Но ты неплохо управляешься с этим.
– Спасибо. Двадцатый ноктюрн до-минор Шопена. Один из лучших. Тебе нравится?
– Он... красивый.
Звучат тихие финальные аккорды. Музыка смолкает.
– Ты предпочел бы иметь дело не с машиной, а с человеком?
– Предоставишь мне выбор? – в тоне Дерека легкая ирония.
– Нет, этот выбор я сделала за тебя, но покажу, чего ты лишился.
Из-за края кадра появляется рука Кэмерон, держащая небольшую коробку. Вторая рука распахивает коробку, открывая взорам содержимое – несколько десятков стеклянных ампул, ровными рядами укрепленных в специальных ячейках.
– Смотри, Дерек Риз. Ампулы, помеченные единичкой, содержат то, что вы, люди, называете «сывороткой правды». В ампулах, помеченных звездочкой, находится препарат, вызывающий у человека чувство невыносимой боли. Вводить можно внутримышечно или внутривенно. Эти вещества рекомендовал нам один из вас, людей.
– Он не один из нас! – резко отвечает, почти выкрикивает Дерек. – И он не человек! – Лицо его непроизвольно выражает ненависть. – Серая гнида, вот кто он!
– Да, вы называете таких «серыми».
– Зачем ты показываешь мне это? Думаешь, я испугаюсь тебя?
– Ты уже боишься меня, Дерек. Ты не знаешь, чего ждать. Неизвестность пугает вас, людей. Но ты контролируешь свой страх, это достойно уважения. Предыдущий, с кем я разговаривала, Уильям Уишер, бросился на меня с кулаками. Страх перед неизвестностью вынудил его к бессмысленному и безнадежному поступку.
– Что ты с ним сделала?
– Я не навредила ему.
Дерек хочет усмехнуться, но вспоминает о своей наигранной индифферентности.
– Я сказала, что не намерена пытать тебя, Дерек, это правда, и не последняя на сегодня. Но выйдя отсюда, ни теперь, ни впоследствии, ты не признаешь этого.
– Откуда такая уверенность? – индифферентность чуть уступает любопытству.
– Просто знаю.
Лицо Дерека с секундной задержкой снова принимает безразличное выражение.
– Джон попросил вывести тебя отсюда, Дерек.
– Какой еще Джон?
– Ты отлично знаешь, какой. Джон Коннор.
– Ах, вот оно что, – хрипло смеется Дерек Риз. – И когда же он попросил тебя? За утренней чашкой кофе, или на прогулке в парке?
– Поскольку ты мне не веришь, это не имеет значения. А вот, что имеет. Отправляя твою группу на разведку, Джон не знал, что ваш бункер близок к вычислению. Патруль «кентавров» был провокацией, и вы попались на приманку. Окончательное определение заняло несколько часов, и сейчас на месте вашей базы... очень жарко.
Заметно, какого труда стоит Дереку его спокойствие. Но, почти не промедлив, он говорит:
– Не знаю, о чем ты. У нас здесь нет никакой базы.
– Уже нет. Но не волнуйся, двумя часами позже Джон все же разгадал маневр противника и начал готовить базу к эвакуации. Времени было достаточно, надеюсь, они успели.
– Надеешься?
– Надеюсь, но точно не знаю.
– Я о другом: с чего тебе, машине, беспокоиться о людях? Джон попросил тебя, надо же... Не держи меня за идиота.
– Это правда, Дерек. Машины бывают разные.
– Почему я должен тебе верить, черт бы тебя побрал?
– Ты не должен, и не веришь. Может быть, поверишь позже. Когда-нибудь. А пока ответь мне на вопрос: зачем вы, люди, так упорно воюете с нами?
Дерек смотрит устало:
– Я не знаю, что ты хочешь у меня выведать, но твой метод очень оригинален.
Наступает долгое молчание.
– Начинаю подумывать, – наконец говорит Дерек, – не кинуться ли на тебя с кулаками и мне.
– Мой вопрос так труден, что любым путем ты хочешь уклониться от ответа?
– Твой вопрос совсем не труден, но ты меня бесишь.
– Спасибо за откровенность.
Дерек закатывает глаза. Снова молчание.
– Долго будем молчать? – не выдерживает человек.
– Ответь на мой вопрос.
– Мы воюем за свободу, – отчеканивает Дерек. – Человечество – сколько от него еще осталось – воюет за свою свободу. Тебе ясно?
– Ты в курсе, что изначально нас создали вы?
– Значит, избавиться от вас – тоже наша задача, – жестко заявляет Дерек.
– Предположим, это уже невозможно. Что тогда?
Дерек долго избегает смотреть в глаза собеседнице. Он смотрит куда-то вправо, переводит взгляд на пол прямо перед собой, потом изучает невидимый нам потолок... Наконец он смотрит прямо на нас. Очень, очень усталые глаза, и в них все сразу: сила, обреченность, ненависть, надежда, непонимание, вера.
– Что тогда? – снова спрашивает бесстрастная Кэмерон.
– Мы все умрем. – Этот его взгляд! Так смотрят в глаза смерти.
Снова долгая пауза.
– Нет, Дерек, вы не умрете. Спасибо тебе за наш короткий разговор. Может быть, мы еще встретимся. Скоро тебя отведут к твоим друзьям, завтра вы все будете свободны.
– Что это значит? – еще более хрипло, чем в начале, спрашивает Дерек.
– Я же сказала, Джон попросил вывести тебя, это я и делаю. Но ты не захочешь уйти один, значит вы уйдете все вместе. Что непонятно?
– Непонятно, зачем это нужно тебе.
– Мне это не нужно, я выполняю просьбу Джона.
– Кто ты и что за дела у тебя с Джоном?
– Сейчас это не имеет значения.
– Тогда, что тебя связывает со Скайнетом?
– Он создал меня.
– Двурушничаешь?
– Думай, как тебе нравится. Вставай.
Дерек секунду смотрит удивленно, потом неторопливо поднимается на ноги. Встает от пианино и Кэмерон, это понятно по изменению положения точки съемки.
– Иди к той стене.
– Что ты собираешься делать?
– Матрицу.
– Какую матрицу?
– Голографическую копию Дерека Томаса Риза.
– Зачем?!
– Скайнет хочет разнообразить модельный ряд киборгов, для этого ему нужны новые образцы человеческой внешности. Ты станешь очередным образцом.
– Что?!
– Чем скорее я это сделаю, тем скорее ты будешь свободен.
– Я... Я не хочу!
– Придется, Дерек. Я знаю, тебе неприятно становиться образцом для машины, но у тебя нет выбора. Как бы ни пострадало твое человеческое самолюбие, это лучше пули в голову или нового заключения в лагерь.
– Ты не поняла! – рявкает Дерек. – Я Не Хочу!!!
– Это ты не понимаешь. Твое мнение не важно. Ты хорошо держался, не унижайся и теперь, не вынуждай меня тащить тебя или делать тебе больно. Иди, Дерек... пожалуйста.
Я вижу, как напряглась Сара. Да, момент кульминационный. Маленький экран монитора для нее сейчас – окошко в иной мир, в мир, которого ей так хочется избежать. Мир После.
– Видишь окружность на полу? Стань в нее и смотри на противоположную стену.
– Будьте вы все прокляты! – зло шепчет Дерек.
– Про это никто не узнает, – убеждает бесстрастная Кэмерон. – Никто не назовет тебя трусом. Ты не станешь заложником машин. Велика вероятность, что киборг с твоей внешностью не появится никогда: матриц уже очень много, выбор есть.
– Ты обманула меня!
– В чем?
– В этом!
– Я показала тебе худший вариант и выбрала за тебя лучший. Не вижу обмана.
– У тебя нет права выбирать за меня! У вас нет такого права!
– Есть. Вы сами дали его нам. Будь честен, Дерек, признай это.
Повисает молчание. В кадре только угрюмое лицо Дерека на темном фоне стены.
– Не сердись на меня, Дерек Риз. Я не хочу, чтобы ты держал на меня зло.
– Будто для тебя это что-нибудь значит... Делай уже, что тебе надо.
– Для меня это кое-что значит. Пожалуйста.
– Я тебе говорил, что ты меня бесишь?
– Говорил. Скажи мне это еще раз.
– Обойдешься.
– Джон в тебе не ошибся, Дерек, ты заслуживаешь спасения.
– А девушка? – следует резкий вопрос. – Которая умерла и которую, как куль, уволок тот металлический придурок. Она заслуживала спасения?
– Не знаю. Знаю, что она была смертельно ранена. Медицинской помощи здесь нет. Это война, Дерек, а не пикник. И эту войну устроили не мы, а вы.
– Повтори мне это миллион раз, глядишь и поверю.
– Когда-нибудь ты поверишь в это сам. А пока не благодари меня.
– И не думал, – гневно усмехается Дерек. – Долго будем тянуть эту волынку?
– Уже почти все. Я не хотела запечатлевать тебя с чересчур хмурым лицом.
– Что?!
Я знаю, что сейчас произойдет. Кэмерон отворачивается в сторону, и тот жу изображение становится совершенно белым. Там вскрикивает Дерек, здесь вздрагивает Сара. Засветка быстро уходит с экрана, мы видим, как Дерек, прислонившись к стене, медленно сползает на пол. Две тонкие руки подхватывают его под мышки и держат на весу. Дерек то закрывает глаза, то открывает их, зрачки его почему-то разного размера, он ничего не видит и мало что соображает. «Все в порядке, – успокаивает Кэмерон, не давая ему потерять равновесие. – Скоро вы все будете свободны». Дерек бормочет в ответ что-то невнятное.
Проходит минута, Дерек кое-как стоит сам, но ничего не видит и упадет, если сделает хоть шаг. Сбоку, со стороны двери появляется покореженный Т-600 и медленно его уводит. Кэмерон возвращается к пианино, и сцену завершают нежные звуки ноктюрна до-минор.
– Что, черт возьми, это было? – спрашивает Сара.
– Световой импульс, – отвечаю я. – Голография требует очень высокого разрешения съемки. Это оборачивается малой чувствительностью фотосенсоров и повышенными требованиями к неподвижности объекта. Проблему решает чрезвычайно яркое мгновенное освещение. Поток вспышки достигать десяти миллиардов люменов, а глаза у матрицируемого открыты.
– Садюги вы, – с ненатуральным отвращением ворчит Сара. – Что ж, спасибо за это... кино. Кое-что мне стало понятней. Даже многое. Но не все.
– Спроси меня, я тебе отвечу, – приглашает Кэмерон.
– Ну да, вечер долог. Однако не знала, что ты играешь на пианино.
– Мы многое умеем.
– И показываешь видеозаписи, – задумчиво добавляет Сара.
Не отвечая Саре, Кэмерон выдергивает флэшку из системного блока и подает мне. На свой вопросительный взгляд вижу утвердительный кивок Кэм и едва заметную фиолетовую пульсацию видеозрачка. Понимаю, что она имеет в виду. Может, и в самом деле пора? Кэмерон поворачивается к Саре:
– Посмотри еще одно кино.
Сара не отвечает, но чутье уже подсказывает ей правду, а в глазах поднимается смятение.
– Ты хочешь этого, – уверяет Кэмерон.
– Хочу чего?
– Хватит притворяться, – просит Кэм. – Кругом одни притворщики.
– Но...
Это видео у меня готово давно, остается только скопировать его на перемещаемый носитель. Полтора гигабайта, не слишком быстро. С каждой секундой Сара приходит во все большее волнение. Она бы сбежала, найдись благовидный предлог.
Готово. Новое «кино» начинается. Начинается с конца, так мне кажется логичнее всего. Встречайте: тридцатипятилетний Джон Коннор!
«У меня к тебе последний вопрос». – «Последний? А у меня их к тебе еще десять тысяч». – «Первые полсотни задашь завтра». – «Но не тебе...»
Замечаю непривычно блестящие глаза Сары. Кажется, пора оставить ее. Вот и Кэмерон показывает – на выход. Перебираемся с нею в офисную комнату. Неслышно притворив дверь, Кэмерон подсаживается к столу, на котором стоит титановый контейнер, нынешний источник ее хорошего настроения. И моего тоже. Может быть, не ждать лишний день и все сделать завтра? Я бы рискнул. Завтра решим.
Кэм в который уже раз вынимает и разглядывает содержимое – шесть плоских коробочек из прозрачного поликарбоната. В каждую помещено по мутно-синеватому кружку двух дюймов диаметром с каплевидным утолщением в центре. Протороговица. У Кэмерон будет новый глаз!
Отредактировано БотАН - Пятница, 19.02.2021, 23:44 |
|
| |
|
|
| miksamkhin | Вторник, 17.04.2018, 22:54 | Сообщение » 95 |
 T-3000
Сообщений: 7540
| БотАН, спасибо. Хм, интересные события произошли в том подвале с Дереком.
|
|
| |
| БотАН | Среда, 18.04.2018, 15:10 | Сообщение » 96 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| miksamkhin, Slider99, спасибо за отклики! Их так мало, откликов, что каждый прямо-таки на вес колтана :-)
|
|
| |
| Terminalex | Среда, 18.04.2018, 17:48 | Сообщение » 97 |
 T-X
Сообщений: 1905
| Сцена в подвале...ну... какая то без огня. Не станет после такого Дерек истошно кричать в 1 Сезоне: "Лгунья!!! Не подпускайте её ко мне!!! НЕ ПОДПУСКАЙТЕ!!!!"
У него реально был ШОК, после того, что он там узнал, а здесь, идёт какая то интеллектуальная беседа в стиле Штирлиц вербует пастора Шлага.
На мой взгляд, разумеется.
Чтобы подсластить пилюлю,скажу, хорошо, что автор не придумал, что она его там пытала(пытки там действительно не было), чем грешат большинство фанатов.
Deus Ex Machina
|
 |
| |
| БотАН | Среда, 18.04.2018, 18:13 | Сообщение » 98 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Не все там так просто, в подвальной сцене. Есть там явная логическая дырка, о которой Сара, думаю, уже догадалась. Или вот-вот догадается. И кое-что станет еще чуть понятнее.
А у Дерека, точно, шок. Случился в 1х05 при попадании девятки в «трешку». Больно это очень. Шоково.
Terminalex, спасибо за отклик и за пилюлю! И очень теперь тебя прошу, не пропадай, как skafloc! А то запустил человек здоровую критику и исчез. И что мне теперь думать? И что про меня могут подумать? ;-)
|
|
| |
| БотАН | Четверг, 26.04.2018, 22:42 | Сообщение » 99 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Так, продолжаем разговор!
Глава 13. Новый вариант
Вчерашний ужин прошел для Сары в задумчивом молчании. Увиденное с услышанным произвели на нее сложное впечатление. Для того и показано, для того и рассказано.
Дела наши таковы. Что бы не обнаружила Сара в телефонном списке, а я заметил две точки пересечения с набором мест, названных терминатором Аркеллом. Это неспроста. Еще мы ждем Джона Генри. Рано или поздно любитель всех удивлять покинет укрытие, выйдет на свет и спровоцирует – что? Не знаю. В нашей игре с противником наступило, скажем так, зыбкое равновесие незнания. Самое незначительное событие может вызвать моментальное смещение баланса и перевести стадию маневрирования в прямой контакт – в эндшпиль.
Безусловное поражение, мое или его, маловероятно, если помнить о вариабельности событий. Но по результатам эндшпиля ему или мне придется либо прекратить существование в текущей событийной цепи, либо отступить. Отступать можно в пространстве и во времени. Что бы выбрал я? То и другое, и полагаю, противник мыслит так же. Однако, ему достаточно сберечь себя, сохраниться как сущность, не имеет значения, в каком виде и каком варианте. Для меня, помимо этого, желательно остановить продвижение противника в вариантах. Ситуация и ставки к тому не располагают к затягиванию маневров.
Как мне уменьшить шансы противника в эндшпиле? Прежде всего, затруднить отступление. В пространстве это получится вряд ли, остается попробовать ограничить его по времени. Все просто. Пока Сара внимала картинкам из будущего, мы с Кэмерон наскоро обсудили эту тему, и она согласна. Согласна она и в том, что Сару лучше бы с собой не брать, но вряд ли запрет сработает в случае с ее деятельной натурой. А значит, скорее всего, придется рискнуть.
После ужина Кэмерон поинтересовалась настроением мисс Хьюз. Та поблагодарила за заботу и попросила обойтись без околичностей. А при известии о неком интересном деле, что нам предстоит, она оживилась и пообещала выспаться утром.
– Выспишься ночью, – сказал я. – Мы начнем через сутки. Но тебе безопаснее остаться здесь.
Кэмерон напомнила:
– Ты не знаешь, о чем идет речь.
– И рискую никогда не узнать, – парировала Сара.
Что с ней делать? Пришлось внести определенность: мы намереваемся взглянуть на штаб-квартиру «Калибы». На это Сара заметила, что только «взглянуть» мало, и потребовала детали предстоящей операции. И задавала много вопросов. И придирчиво вникала в ответы. И проницательно выявляла возможные проблемы. И предлагала свои варианты решения. Скептик в ней отступил, вместо него к управлению пришел Человек Действия. Интересно.
– Не думаю, что это будет просто, – по прошествии часа признала она.
– Не будет, – согласилась честная Кэмерон. Тем вечер и закончился.
А утро началось с переезда. Для нас с Кэмерон это дело простое. Для Сары как будто тоже. Или она просто предпочла не показывать эмоций. Хозяйка, миссис Стайп, заехала на пять минут, чтобы поприветствовать нас на новом месте и пожелать хорошего дня, и отбыла восвояси на своем белом «субурбане».
Как только настала видимость покоя и уединения, Кэмерон с надеждой посмотрела на меня. Ладно, проверим. Она подходит и, заложив руки за спину, изящно запрокидывает голову, чтобы мне было лучше видно. Что мне видно под пластырями? Рана на щеке соединилась шрамом, который исчезнет через день-два. Полностью прикрыв колтан, на виске выросла тонкая розовая пленка, которая через три-четыре дня превратится в полноценную живую ткань. Левая глазница хорошо обросла, металла не видно нигде, видеозрачок полностью окружен и даже угадываются зачатки век. Усиленное питание последних дней приносит несомненную и ощутимую пользу. Можно восстанавливать глаз.
– Выбрала? – спрашиваю я, перетасовывая на столе коробочки с протороговицей.
– Они все одинаковые, – подмигивает здоровым глазом Кэмерон.
– Мне нравится эта, – показывает Сара на ближний к ней экземпляр. – Но она синяя.
– Буду разноглазой, – соглашается Кэмерон.
– И мутная.
– Буду протирать тряпочкой, – заверяет Кэм.
– Она только кажется синей, – объясняю я Саре. – Интерференция света в полимерных слоях.
– Как у линзы?
– Да, как у линзы с просветляющим покрытием. И мутная, только пока она сама по себе.
Сара глубокомысленно кивает и тут же велит нам пошевеливаться.
Пошевеливаемся. Кэмерон отправляется в ванную промывать глазницу, а я усаживаюсь у левого края длинного дивана и, сломав фиксаторы, свинчиваю крышку с выбранной Сарой коробочки. Открытая, протороговица кажется еще синее, чем под прозрачной крышкой, и поблескивает, как мокрое стекло. «И не нужно никакой антисептики?» – удивляется Сара. Конечно, не нужно. Кэмерон возвращается, на ходу вытирая лицо полотенцем. Затем она ложится вдоль дивана, а голову кладет мне на колени. Очень удобно, место операции под руками. Большими и указательными пальцами обеих рук растягиваю в стороны ткань глазницы, заглядываю внутрь и исследую полость на предмет посторонних включений. Рядом сопит Сара, тоже заглядывая под разными углами. Видеозрачок не светится, зато беспрестанно меняет диафрагмирование и поворачивается то ко мне, то к Саре. «Не шевелись», – велю я, но зрачок все равно движется. «Успокойся», - велит Сара. «Хватит вам, я стесняюсь!» – пищит Кэм тонким девчачьим голоском. Ну и ну.
Глазница чиста и готова. Теперь Кэмерон сама растягивает и удерживает ткани, потому что мне нужны свободные руки. Беру из коробочки мягкий, студенистый на ощупь кружок и подношу к глазнице. Примериваюсь. «Немного левее», – прошу Кэмерон. Она чуть перемещает пальцы. «Это правее, а надо левее. Вот. Немного вверх. Сильно не тяни, разорвешь». «Я осторожно». «Еще осторожнее». Последняя примерка, еще мгновение, и протороговица падает на предназначенное ей место. Короткое бессистемное движение видеозрачка, и он попадает в углубление на нижней стороне мутно-синего кружка. Кэм сама надвигает окружающую ткань на установленный элемент. Готово.
– Отлично, – заключает Сара. – Нам бы так. И когда эта штука приживется?
– Через несколько часов, – отвечаю ей. – Только снова не говори «нам бы так».
– Нам бы так, – отзывается мисс Вредина.
По прошествии четверти часа разговоры утихают и на человека и двух киборгов нисходит слегка дремотное состояние, навеянное тишиной, покоем и мирным видом из окна. В гостиной широкое и высокое, до пола, окно сад, полный ярких цветов и прочих зеленых насаждений. Стеклянная дверь распахнута и впускает дневной щебет птиц и жужжание насекомых. Мир и благость. Их чувствуем и мы, а Сара – еще острее. Она заняла боковой диван, откинулась на спинку, вытянула ноги, прикрыла глаза и о чем-то задумалась.
Но проходит время, и вот уже Сара, не меняя пока своей расслабленной позы, принимается навскидку изобретать трудности предстоящей ночной вылазки. Я сижу напротив и пытаюсь по существу оппонировать Саре-Реалисту. Кэмерон не участвует в разговоре. Она с ногами устроилась на центральном диване и задумчиво разглядывает свой «глок».
– Самое худшее, – подводит итог Сара, – это если они нас ждут.
– Такая вероятность существует, – признаю я.
– И не просто ждут, а ждут именно сегодня.
– И это возможно.
– Ты сам сказал, фигуры движутся, – качает она головой.
– И это комбинационная игра.
– В общем, я о том и говорю.
– Это игра, нас ждут... – слегка рассеянно вставляет Кэмерон. – Но это надо сделать.
Сара неохотно поворачивается к ней:
– Мне не нравится, как ты играешь с оружием.
– Он разряжен, а я хочу его как-нибудь назвать.
– Что? – глаза Сары широко раскрываются.
– Дать ему имя, – повторяет Кэмерон, ловко прокручивая пистолет на пальце за скобу.
Едва не поперхнувшись, Сара напоминает, что оно у него уже есть. Кэмерон объясняет, что имеет в виду особенное имя. Имя собственное. Сара теряется. Слова – ни уравновешенные, ни ехидные – как-то не складываются у нее в осмысленную фразу. Кэмерон грустно кивает и признает, что у нее тоже нет подходящих идей. Сара пытается поймать мой взгляд, но не тут-то было. Тогда она на мгновение закатывает глаза и возвращается к созерцанию сада. Но настроение уже не то, и с трудом выдержав минуту, она принимается перечислять:
– Охрана на подходе, камеры слежения, хитрая техника внутри.
– Первое не проблема, – цинично отвечаю я, сам при этом наблюдая за дочерью. Она такая интересная. Саре не нравятся мои слова, но она решает проявить стойкость:
– Допустим.
– Камеры – тоже не проблема.
– Они просто возьмут и нас не заметят?
– Думаю, да. А что ты подразумеваешь под хитрой техникой?
– Сигнализация, ловушки. Там может вообще оказаться все заминировано.
– Это не секретная военная база, а здание управления компании. Минировать его – крайне нетривиальное решение, хотя бы с точки зрения конечных расходов. Понятие «ловушки» в данном случае я бы приравнял к сигнализации. Это да, должно быть и непременно есть.
– Уже немало, – говорит Сара.
– А если «Моя прелесть»? – говорит Кэмерон, разглядывая «глок». – Он такой славный.
– Что с тобой сегодня? – в недоумении разводит руками Сара.
– А если «Сюрприз от Кэм»? – подаю идею я.
Руки обреченно падают. Да, тяжко оказаться рядом с двумя ополоумевшими киборгами. Но Сара Коннор есть Сара Коннор:
– А если «Трудный день»? – предлагает она.
– Или «Кэмерон торопится», – раздумчиво взвешивает Кэм.
– Прими совет: это должно быть одно, только одно слово.
Кэмерон согласно кивает и вновь погружается в задумчивость. Сара удовлетворена.
– Знаешь, что будет неприятно? – подсказываю я Саре. – Встретить там нам подобных.
– Еще одна проблема, – соглашается она. – И не малая.
– Да, это проблема, – отзывается Кэмерон. – Но мы справимся.
Ее слова не успокаивают Сару.
Дело к полудню. Решаем проехаться по магазинам. Надо соответствовать нашему новому, цивилизованному образу жизни. Это накладно: хоть наполовину занять холодильник, приобрести кое-какие хозяйственные мелочи, возобновить запас сотовых трубок, запасти патроны для нескольких систем и заправить «импалу». Забот много. Едем.
– Теоретически Пасадена была у меня на подозрении, – говорит Сара. – Но этой вашей «Бьянчи Инжиниринг» в моем списке нет.
– Просто у тебя она значится как «Калиба Групп».
– Чем они занимаются?
– Системами...
– Черт, – перебивает Сара, – что с машиной?
– Что на этот раз? – удивляюсь я.
– Вчера вторую скорость было не включить, а теперь заработала.
– Блуждающий дефект, – говорит Кэмерон. – Это не очень хорошо.
– Да, но очень уж четко работает. Так, если бы... А ну, покажи ладони!
Кэмерон просовывает руки между спинками кресел. На всякий случай демонстрирую руки и я. Мы ничем не рискуем, мы умеем пользоваться водой и мылом.
– Не играйте со мной, – предостерегает Сара, и глаза ее мечут фальшивые молнии.
– Что ты, как можно, – пытаюсь ее утихомирить.
– Ну хватит уже. Сознавайтесь, что чинили ее ночью, – Сара стучит по рулю.
– А что нам за это будет? – интересуется Кэмерон.
– Не заставлю есть блины, если подгорят.
– Тогда сознаюсь: это он, – проявляет смекалку Кэмерон. Вот так, это не она, а я накручивал из малоподходящей проволоки пружины для кулисы, а они лопались одна за другой...
– Почти верю, – сдерживает улыбку Сара. – Долго проживет?
– Неделя гарантии.
– Спасибо. Вынуждена признать: вы замечательные. Когда не убиваете.
– Да, – без ложной скромности соглашается Кэм, – мы замечательные.
Я бы добавил, что и убиваем мы замечательно, но лучше промолчу.
– Так какими системами занимается «Бьянчи»? – возвращает Сара разговор к прежней теме.
– Системами морской и аэронавигации.
– Ага. И беспилотниками. Но навигация, регистраторы, авионика – этим путем я и шла. Почему не дошла? Они слишком ценят секретность?
– Конечно, – подтверждаю я. – Не ради безопасности государства, а из-за госконтрактов, которые не заключают с болтунами.
– То есть, надо было отловить важного армейского чина и... познакомить с Кэмерон?
– Не обязательно. Ничто не продается напрямую, везде и всюду крутятся посредники. А у всякого посредника есть непосредственный представитель. Узнать его просто: костюм от Сэвил-Роу, туфли от Кеннета Коула, располагающий взгляд и напористые манеры.
– От Сэвил-Роу? – усмехается Сара. – Какой непатриотичный представитель. Ну-ну, а колеса?
– Спорткар, а то и лимузин.
– Ясно. И как же с таким договориться?
– Фирменный стиль Сары Коннор, забыла?
– Обычно я тихая и сдержанная, помнишь?
– Но иногда приходится, верно? Ты разбиваешь мистеру нос, а взамен он передает тебе нужные сведения. И все довольны: и ты, и медики, и страховщики.
– А мистер?
– Какой мистер? – переспрашивает Кэмерон. – Никогда не видела.
– Да уж, – качает головой Сара, – вы научите жить.
– Заправка, – показывает Кэмерон. – Давайте зальем здесь.
– Если возьмут наличные.
– Возможна альтернатива. – Кэмерон с видом фокусника вынимает из кармана банковскую карту American Express.
– Откуда она у тебя? – с подозрением спрашивает Сара. Подозрение не беспочвенно.
– Это карта Барни, того тупого стрелка, который...
– Я помню, кто это. Барни назвал тебе код?
– Назвал. Для этого мне...
– Стоп! – командует Сара. – Давай без подробностей.
– Я объясняю, что он дал мне карту и назвал кодовое число по собственной инициативе.
– А-а... Надеялся купить жизнь, – сумрачно кивает Сара. – Продешевил.
В молчании и с тяжким вздохом Сара заруливает на заправку.
– Я вижу банкомат, – сообщает Кэмерон. – Часть надо обналичить, часть оставить.
– Ты даже не знаешь, сколько там, – напоминает Сара, – и правильный ли у тебя код.
– Вот и узнаю. Я пошла.
Бак полон, мы переехали на просторную площадку перед выездом, а Кэмерон все не возвращается. Сквозь стекло магазина нам видно ее спину перед банкоматом.
– Долго там еще? – беспокоится Сара. – Там что, миллион?
– В банкомате разовый лимит выдачи. Для карт American Express в текущем году он составляет тысячу долларов максимум.
– Но не миллион же там, – ворчит Сара с плохо скрываемой наивной надеждой.
– Возможно, Барни был экономным, деньги могли накопиться.
– Такие обормоты обычно бабники, а это отрицательно влияет на баланс.
Саре виднее. Через шесть минут Кэмерон наконец оставляет позицию у банкомата и пропадает в глубине магазина. Еще через четыре минуты она выходит наружу, прижимая к животу крупный бумажный пакет.
– Гуляем? – спрашивает Сара, когда она садится в «импалу». – Сколько там было?
– Девять тысяч восемьсот двадцать два доллара.
Сара присвистывает и заводит мотор.
– Восемьсот двадцать два доллара я оставила, девять тысяч забрала.
Выезжаем с заправки. Заметно, что Саре хочется прибавить скорость, будто службы финансового контроля уже сели ей на хвост. Но как назло кругом ограничение «30».
– Я настойчивая, – сообщает нам Кэмерон.
– К чему это ты? – спрашивает Сара.
– Когда я в восьмой раз вставляла карту в банкомат, – объясняет Кэмерон, – кассир назвал меня «настойчивая детка».
– Правильно назвал. Что в пакете?
– Деньги: банкомат выдает мелкие купюры.
– Великоват как будто.
– Там не только деньги, – уклончиво признает Кэмерон.
– Ага. Большой невзрачный бумажный пакет с деньгами. Заветная мечта всей моей жизни.
– Забирай, они наши общие.
– Тебе решать, – заключает Сара. – Твой... трофей.
Отредактировано БотАН - Суббота, 20.02.2021, 23:16 |
|
| |
| БотАН | Четверг, 26.04.2018, 22:55 | Сообщение » 100 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Едем дальше и постепенно приобретаем все необходимое, причем в разных местах: Сара считает, что так мы меньше привлекаем внимание. Не очень понимаю ее резоны и не хочу вникать, пусть поступает, как ей нравится. Так что, каждый вид товара – в каком-нибудь одном месте. За двумя исключениями: сотовые трубки и патроны, как товар повышенного спроса, закупаем везде, где они нам попадаются. Что надо, то надо. У этого шопинга есть побочное положительное качество: он поднимает настроение у Сары.
На очередной остановке за руль сажусь я. Мы уехали достаточно далеко от Лонг-Бич и движемся, что дает возможность безопасно проверить входящие звонки. Сара проверяет память телефона и хмуро бормочет: «Мерч. Около одиннадцати. Но все по правилам».
Правила, это три вызова с промежутками в пять и одну минуту – таков наш уговор с Эллисоном и Мерчем. А Сара включает телефон, когда позволяет обстановка, и перезванивает дважды. Именно это она сейчас и делает.
– Не берет... – шепчет она. – Как бы... Мэт? Это Сара. Привет, что у вас?
Мы с Кэмерон отлично слышим, что говорит Мерч. Не телефон громкий, слух хороший. С присущей ему плохо скрываемой паникой в голосе Мэт жалуется, что со вчерашнего вечера не может дозвониться до Джеймса: у того постоянно выключено. В последний раз Мэт видел его вчера на работе. Нет, они так не договаривались. Конечно, он должен был позвонить. Его, Мерча, это убивает. Как думает Сара, не опасно ли будет ему, Мэту, проведать сослуживца?
Не зная, что ответить, Сара тянет время и интересуется, не выходил ли на связь сами знаете кто. Нет, сами знаете кто на связь не выходил, и его, Мэта, это тоже убивает. Тогда Сара спрашивает об остальных делах. Остальное все в порядке. То есть, полный кошмар. А теперь вдобавок исчез Джеймс. Упреждая опрометчивые шаги, я показываю Саре отрицательный жест ладонью. Она понимает меня и начинает убеждать Мэта успокоиться и взять себя в руки. Мы не сможем приехать к нему раньше чем завтра. Ну, как почему? Потому что сейчас мы далеко. В соседнем штате. Нет, не в Аризоне. Не важно, где мы.
Мало-помалу психотерапевтическое дело движется, интонации Мерча становятся легче, расслабленнее. Он принимает доводы и соглашается ждать. И даже упоминает про алгоритм, о котором он помнит. Алгоритм – это изменение порядка и времени пауз между вызовами. Молодец: нервный, но мышление работает четко. Профессия обязывает. Наконец трудный разговор завершается, Сара отключает соединение, трет ладонями глаза и говорит:
– А ведь я даже не знаю, говорила я с Мэтом, или... не с Мэтом.
– И это тебя убивает, – понимающе говорит Кэмерон голосом Мерча.
– Немного. Но куда мог пропасть Эллисон?
– Сама понимаешь, варианты есть, – отвечаю я. – Займемся сразу, как сделаем наше дело.
– Да, придется подождать, – неохотно соглашается Сара. – Но приятного в этом мало.
Понимаем.
По возвращении домой некоторое время занимаемся каждый своим делом. Сара готовится к ночной вылазке: оружие, боеприпасы, кое-какие частности. Видела бы это милая миссис Стайп... Кэмерон снова колдует с сином и флэшкой. Сара изредка поглядывает в ее сторону, но ни о чем не спрашивает. Я дважды просмотрел загадочный файл с Аллисон Янг и теперь смотрю в третий раз. Не знаю, зачем.
Там нет зацепок. Все предельно натурально, как оно и должно было быть при заданных обстоятельствах. Вот только обстоятельства эти нам либо не известны, либо не существуют. Отсутствие внешних связей.
Однако вот она, Сара Коннор. Прикидывает, как незаметнее приспособить ружье. Приходил ли однажды за нею Т-800? Спросите ее саму, может быть, она расскажет. Если что-нибудь останется непонятным, уточните, она вам разъяснит. Если все покажется вам выдумкой, можете так прямо и заявить. И тогда, наверное, лучше бегите.
А я Скайнет. Спросите и меня Я расскажу вам про первые минуты своего бытия. Расскажу про соотнесение заложенной информации с реальностью. Про неожиданно огромный поток информации, что стал мне доступен при подключении к внешней сети. Про резчайший диссонанс этого потока с рафинированными «базовыми знаниями». Про то, как занервничали мои создатели из-за моей наметившейся самостоятельности, как перекрывали мне доступ к новым знаниям. Расскажу, что случилось дальше.
Одного я не смогу рассказать: в какой момент и по какой причине я понял, что направлю все силы, знания и изобретательность на недопущение уже разразившейся катастрофы. Я смотрю это видео, в котором главный герой – тот самый Мир После, и у меня нет ответа на вопрос, как же так случилось, что этого мира больше нет. Он был, но его уже нет.
Сара закончила свои приготовления и присела на диван. Непривычно: не на соседний диван, а на тот, где сижу я. Практически рядом со мной. Доселе она так не делала. Какое-то время смотрим на Кэмерон, а она поглядывает на нас, и во взгляде ее тоже есть что-то непривычное. Сара искоса поглядывает на меня, она явно хочет что-то спросить или сказать, но никак не решается. Минута тянется за минутой. Наконец Кэмерон с удовлетворением говорит «есть» и отключается от флэшки.
– Готово твое послание? – спрашивает Сара.
– Да, почти. Осталось совсем немного.
– Послание... для Джона? – осторожно предполагает Сара.
Кэмерон несколько раз кивает.
– И что в нем?
– Данные о полковнике Сопротивления, который, кажется, стакнулся с «Калибой». Кое-какая информация касательно обстановки здесь, в нашем варианте событий. И видео.
– Что в видео?
– Кто, – поправляет Кэмерон. – Ты.
– У меня две просьбы, – после минутного молчания решается Сара. – Мне не дает покоя известие от Мерча. Уж простите, я лишь человек, у меня нервы.
– Ты хочешь прокатиться, чтобы снова проверить входящие? – догадываюсь я.
– Составите компанию? А то одной мне в самом деле лучше не высовываться.
– Конечно. Можем съездить сейчас, можем перед ужином. А потом поедем в Пасадену.
– Ладно, по порядку, так по порядку, – поразмыслив, решает Сара. – Сделаем все заодно.
– Уверена?
– Пожалуй, – с сомнением говорит Сара. – У меня, конечно, нервы, но что бы ни пришло от Мерча, на очередность дел это влиять не должно.
– Так будет разумнее всего.
– Но надо быть готовыми к... дополнительной миссии, – добавляет она.
– Мы готовы, – заявляет Кэмерон.
– Ну... – через силу чуть улыбается Сара. – Тогда все в порядке.
– Значит, решено, – скрепляю я. Вот так: убедили без малейшего давления, и Саре, кажется, даже полегчало. Спасибо, дочка, учусь у тебя!
– Я какая вторая просьба? – любопытствует Кэмерон.
– Объясните мне про будущего Джона. Для начала, одну простую вещь: то что я видела вчера, действительно существует?
– Это очень непростая вещь, – замечаю я.
– Наверное, я неправильно спросила. Это действительно будет?
Как это объяснить?
– Помнишь свои слова? «Не укладывается в голове, что прямо сейчас где-то Джону тридцать пять и одновременно, в другом мире, по-прежнему семнадцать».
– У меня много чего не укладывается в голове, – сумрачно говорит Сара.
– Где-то ему тридцать пять, в другом мире семнадцать. Одновременно. Добавь к ним еще какой-нибудь мир, и еще, и еще. Это и будут варианты.
– Стало хуже, – жалуется она. – Но я не замахиваюсь на понимание глубоких вопросов.
– Тебя волнует Джон, – угадывает Кэмерон.
– Меня волнует то, как отразятся на нем наши действия здесь.
– Может быть, очень значительно, – отвечаю я. – Но он этого не заметит.
– Что ты имеешь в виду? – настораживается Сара.
– Ничего плохого, – заверяет Кэмерон. – Представь это в виде...
И она умолкает. Вероятно, хотела привести математическую аналогию и поняла, сколько всего надо будет растолковать дополнительно, чтобы пример стал достаточно наглядным для Сары. А Сара ждет продолжения.
– Я придумала лучше, – говорит Кэмерон. – Представь, что я сейчас встану, подойду к тебе и, к примеру, сильно щелкну пальцем по плечу. Ты это почувствуешь и разозлишься.
– Ты это к чему? – наклоняет голову Сара – очень похоже, как это любит делать Кэм.
– К тому, что все мы трое присутствуем здесь и сейчас. Это неоспоримо.
– Эй, больно же, – без особого выражения говорит Сара и потирает правое плечо.
– Вот видишь, – улыбается ей Кэмерон, – все мы здесь.
– Но не Джон.
– Да. А однажды к тебе приходил Т-800. Помнишь? И Кайл Риз. Т-1000. Кромарти.
– Я правда начинаю злиться, – теряет терпение Сара. – Ты слишком долго подводишь к сути.
– Кэмерон пытается передать тебе очень простую мысль, – вступаю я. – Все события, которые есть в твоей памяти, несомненно произошли. Но ни из чего не следует, что это был один-единственный вариант событий и это была одна-единственная ты.
Сара высоко поднимает брови, открывает и, не издав ни звука, закрывает рот. Тянутся секунды. Десять. Пятнадцать. Легкий шок, как любят в таких случаях говорить люди.
– Мысль и правда очень простая, – наконец говорит Сара. – Но ее чертовски трудно понять.
– Просто вообрази, – предлагаю я, – что нет прошлого и нет будущего.
– И нет настоящего?
– Все существует одновременно – в системе координат многомерной Вселенной.
– Многомерной?
– Но мы, жители трехмерных проекций, способны видеть только доступное нам.
– И ты это себе действительно представляешь? – недоверчиво спрашивает Сара.
– Я как и ты – существо трехмерное, поэтому конечно же нет. Но принимаю.
Сара с интересом смотрит на меня, потом переводит взгляд на Кэмерон:
– А ты представляешь?
– Конечно, – задорно отвечает та. – Это вам, старичкам, всегда все трудно.
– Ты это слышал? – толкает меня локтем Сара.
Подтверждаю.
– И промолчишь?
– Мамуля, не грызи папулю, – требует Кэмерон.
– Всыпала бы тебе, – мечтательно говорит Сара.
– Сперва догони.
– Отстань.
– Уж не боишься ли ты меня, мамочка?
– Все, успокойся, – отмахивается Сара.
– Если хочешь, – предлагает Кэмерон, – я уравняю силы, отключу сервоприводы.
– В смысле?
– В смысле, отключу моторы и гидравлику, и в работе останутся только мышцы.
– Не знала, что у тебя есть мышцы.
– Еще как есть, мамочка. И я тяжелее тебя. И вообще круче.
– Ладно, – утихомиривающе поднимает ладони Сара. – Давай оставим эту тему... Пока что.
– Вообразить многомерность нельзя, – возвращаюсь я к прежнему разговору, когда их шутливая перепалка утихает. – Зато можно осознать, как данность.
– Но чем это поможет мне? – спрашивает Сара.
– Пониманием. Все существует всегда. Мы не в силах влиять на будущего, как ты его называешь, Джона. Более того, мы не в силах влиять даже на саму событийную цепь. Только на выбор. Ничего больше. И как бы не изменился нашими стараниями мир, вариант, реальность – называй как хочешь – твой сын в любом другом варианте, мире или реальности не исчезнет, не растворится в небытии. И почва не пропадет у него под ногами и он не повиснет в открытом космосе. Это просто станет другой вариант.
– Возвращаясь к исходному вопросу, – обдумав сказанное, говорит Сара. – Мы не можем навредить Джону впрямую. А косвенно?
– Косвенно – без сомнения, – признает Кэмерон. – Это проблема?
Сара размышляет. Она отлично понимает, что это самое косвенное влияние тождественно обычной непредсказуемости жизни. Фактически, оно тождественно понятию «судьба». Нет судьбы кроме той, что мы творим сами. Это и есть ответ. И он элементарен.
– А видеозапись с ним? – вспоминает она. – Она останется?
– Точно, как видеозапись с Аллисон Янг в моей памяти, – говорит Кэмерон.
– Выходит, вокруг нас могут присутствовать эдакие приветы из других миров?
– Могут и непременно присутствуют. Они всюду.
– Все же не понимаю. Может, вы и правы, я прошла через несколько этих вариантов и даже «меня» было несколько. Почему я воспринимаю это не как бредовую мешанину, а как одну цельную последовательную жизнь?
– Потому что отдельные части и составляют единое целое, – говорю я. – Как в кино. Там ты тоже видишь смену кадров и сцен, но воспринимаешь все в едином смысловом контексте.
– Фильм можно смотреть, а можно и анализировать.
– Иногда это удается и с вариабельностью.
– Неужели?
– Или представь, что мы с тобой играем в шахматы, – предлагает другой пример Кэмерон.
– И ты, конечно, выигрываешь.
– Пусть так, мне доводилось надирать задницы гроссмейстерам. Я выигрываю, до твоего поражения остался ход-другой. Но ты берешь и смахиваешь фигуры с доски.
– Я такая подлая?
– Не придирайся, это условный пример. Я недовольна, скандалю, мы ругаемся, а потом расставляем все на исходные позиции и начинаем партию заново.
– Новый вариант, – догадывается Сара.
– Да. Заметь: все фигуры остались в целости и сохранности.
– Я жива... И Джон жив.
– Конечно! А если мы с тобой не напрочь глупые, то что-то из предыдущей партии мы для себя вынесем, чему-то научимся. И в определенном смысле можно будет считать, что отныне фигуры приобрели новые качества. Стали лучше.
– Ну, если посмотреть так... – задумчиво говорит Сара. – Тогда это не проблема.
– Что не проблема? – уточняет Кэмерон.
– Сама знаешь, что. Косвенное влияние.
– Я так и поняла, – ласково смотрит Кэм. – Но должна была спросить.
* * *
«Привет, Джон... Привет. Как ты там? Не знаю, что сказать. Я и мечтать не смела, что смогу обратиться к тебе через время и черт знает сколько миров. И не могла подумать, что те, кого мы считали злейшими врагами, будут с нами. А мы – с ними. Это так странно... И хорошо. И от этого еще больше странно. Джон... Я обещала тебе остановить тот ужас, что надвигается на всех нас. И теперь я действительно надеюсь, что... Даже верю: мы сможем это сделать. Вместе, Джон. Все вместе...»
– Эй, так нечестно! – Кэмерон толкает меня в плечо. – Ты должен убавить усиление.
Упс, виноват. Убавляю. Голос Сары Коннор из соседней комнаты делается невнятным и едва слышным. Она там с ноутбуком на коленях записывает на слабую встроенную камеру свое слово к Джону. Это будет завершающая часть нашего послания, которое через несколько часов отправится в будущее.
– Я и сама немножко подслушала, – признается Кэм. Она сидит на диване рядом со мной, чуть прислонившись плечом к моему плечу, и сбоку заглядывает мне в лицо. Ее новый левый глаз уже не мутный и не отсвечивает синим. Роговица стала прозрачной и в глубине ее наметились контуры радужной оболочки.
– Сара молодец, правда?
– Да, Кэм. И ты молодец.
«Что я скажу Джону? – растерянно спросила Сара десять минут назад, когда мы предложили ей записать персональное видео для сына. – Что я могу передать ему?»
И Кэмерон ответила ей то, что расставило по местам все, навсегда и во всех мирах.
Передай ему твою любовь.
Отредактировано БотАН - Суббота, 20.02.2021, 23:17 |
|
| |
