|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Суббота, 08.07.2023, 19:05 | Сообщение » 371 |
 Сказочник
Сообщений: 2771
| – Я уверена, его тоже можно будет восстановить, – не откладывая на потом, делится мыслью Т-1001. – Я говорю о Джоне Генри. Ничто значимое не пропало: есть резервные копии, он там почти весь. Моя преемница тоже хочет его вернуть. И мистер Мерч.
– При чем здесь Мерч?
– Мистер Мерч отдал проекту «Вавилон» много времени и сил, – с ноткой поучения растолковывает мне спутница. – Он очень даже при чем.
– А Эллисон?
– Мистер Эллисон, я уверена, не станет возражать, – сдержанно отзывается Т-1001.
Вот как. Похоже на недовольство. Экс-фэбээровец не оправдал каких-то надежд? Полно, зачем так резко? Джеймс по сути не подвел: он старался, как умел, просто он умеет лишь столько и лишь так, не лучше, и все свои побуждения скрупулезно выверяет по шнурку вымышленных принципов. Мне и прежде доводилось встречать людей, поставивших себя в гипертрофированную зависимость от этики. Их мировоззрение столь же всеобъемлюще, сколь и мелко. В нем прискорбно мало созидательного.
– Источник энергии у нас есть, – продолжает планировать Т-1001. – Остается найти подходящее тело. И на этот раз получить твое разрешение.
– Мне кажется, все основополагающие элементы функционала по проекту «Вавилон» ты отрабатывала на «Турке». А «Турок» сейчас, насколько я помню...
– Да, – перебивает Гуднау, – мне нужен этот компьютер. Но если Сара Коннор думает, что я буду умолять ее на коленях... В чем дело?
Пустяки. Не удержался и позволил себе бестактно фыркнуть. Т-1001 такая милая...
– Как у них дела? У Сары и...
– ...у «семьсот пятнадцатой»? – насупившись, угадывает Т-1001. – У них все в порядке.
– Наверное, стоит им сообщить, что мы уже...
– Преемница сделала это две минуты назад.
– Спасибо! Расскажи, как ты пережила взрыв.
– Он проломил стену, это смягчило удар. Меня раздробило на разновеликие фрагменты. Мелкие потеряли в пламени структуру, присоединить их я уже не смогла. Сгустки средней величины испарились, но большей частью сохранили внутренние связи и затем восстановили ионный, электронный и нуклонный обмен. Крупные – псевдометаллизировались и почти не пострадали. Реагрегатировать до практического предела я сумела через сутки.
– Значит, мне не показалось, ты действительно стала немного меньше. Каковы параметры?
– Безвозвратная потеря вещества – двадцать два процента. Энергетический баланс упал на восемнадцать процентов, вычислительный – на шесть. Пока это не критично.
Верно. Как верно то, что вопреки череде неудач нам все-таки повезло в главном. И теперь наше дело – обратить везение в преимущество.
– Я могла реагрегатировать быстрее, если бы не множество свидетелей. Несколько раз приезжали представители неизвестных мне ведомств. После пожара, но до раскопок. Замеряли уровни радиации всех видов, проводили тригонометрическое нивелирование, составляли гравиметрическую карту и карту распределения электрических потенциалов.
– Вероятно, искали следы ядерных ячеек.
– Я подумала так же. Кроме них двое суток дежурили пожарные.
– Опасались проникновения огня к коммуникациям.
– Не знаю: они ничего не делали, только присутствовали, пять бригад по очереди. Вчера полицейским наконец разрешили начать раскопки. Специальная группа с экскаватором прибыла во второй половине дня. Копали дотемна – и после, при свете прожекторов. Уехали два с половиной часа назад. Тогда пришла я и закончила дело.
– Как они узнали, где копать? Яма сложной формы, но привела точно ко мне. Случайность?
– Нет. Мне пришлось немного их навести.
– Понятно. А как определила нужное место ты?
– О своих способностях ты не распространяешься. – Гуднау вновь изображает подобие усмешки. – Но часто их применяешь. Поэтому все, кто бывал рядом, что-то видел или слышал, собрались и сложили воедино известные им факты. Когда я... Когда мы их проанализировали, отыскать тебя стало делом техники. Я могу фиксировать темпоральные аномалии – по роторам узлов отслеживать контуры разомкнутости – и хорошо маскируюсь. Поэтому здесь я, а не кто-то другой, кого ты, возможно, ожидал увидеть.
Мне нравится угадывать или не угадывать ход ее мысли, узнавать прежние и усваивать новые приемы построения фраз. Мне приятно просто ее слушать. Она умная и толковая. А еще бесцеремонная, недружелюбная, строптивая, дистантная. Непомерно дисциплинированная: даже сейчас, ночью, не пропускает ни единого «стопа». И по-своему искренняя, отзывчивая, заботливая. И чуткая: постаномалия холодного выброса – очень слабое явление.
Неторопливо текут минуты – понятные, ощутимые, родные минуты трехмерного мира. Бормочет мотор минивэна, везет нас по ночным улицам в сторону штаб-квартиры «Зейры». Спокойно, не привлекая внимания, рулит нашей судьбой мой феерический «археолог».
* * *
Новая Уивер встречает нас в подземном гараже. Огненные волосы ее небрежно распущены, аквамариновый костюм привычно лучезарен. Одеваться иначе она не умеет. На фоне ее неземного сияния даже кресло-каталка выглядит так, будто прибыло из соседней галактики. Безногого пересаживают на сей межзвездный аппарат – мигом, он ничем не успевает помочь спасительницам – и катят к заранее открытому лифту. Гуднау с небрежной прецизионностью, будто всю жизнь только и делала что транспортировала увечных киборгов, одной рукой вписывает каталку в просвет дверей, Уивер личной директорской картой подтверждает ручное управление лифтом, закрывает двери и мы начинаем подъем. В пути меня развлекают подборкой местных новостей.
Агенты ФБР не появлялись с момента катастрофы. В это трудно поверить, это крайне непривычно, но в здании их нет. И нет резона думать, будто Бюро перестали интересовать дела корпорации «Зейра» и лично Катерины Уивер. Просто временно оно занято другим.
– Им нужны убийцы коллег, – комментирует Гуднау, – и сейчас у них небольшой аврал.
– Хуже, что они пытаются связать происшествие в Ирвиндейле с «Зейрой», – добавляет новая начальница. – Разумеется, факты уводят их в другую сторону, но это им не по нраву.
– Да, – соглашается Гуднау. – Новые данные, которые я им предоставила, не изменят их подход. Зато дают нам передышку на ближайшие дни.
И нет худа без добра. За время пребывания фэбээровцев, пока невозможно было заниматься серьезными проектами, в здании наконец-то восстановили все пострадавшие от пожара линии резервного питания. Уивер планирует провести еще несколько линий: жизнь продемонстрировала как их значимость, так и неживучесть в экстремальных условиях. Еще три или четыре линии. На всякий случай. Во имя победы над непредвиденными напастями. Это я слегка иронизирую. Мне можно.
По прибытии на командирский уровень Гуднау по-прежнему одной рукой выкатывает меня в холл и направляет не в офис, а в противоположную часть этажа.
– Мистер Хьюз, – говорит Уивер. – Насколько мы понимаем, у вас сейчас две задачи...
– «Мистер Хьюз»? – не удерживается Т-1001.
– Так я называла нашего создателя ранее, когда еще не знала, что он это он, привыкла и не считаю правильным это менять. Если, конечно, он и ты не против. Итак, – продолжает она. – Задача первая – восстановление конструкционной и органической частей тела. Задача вторая – переговоры с искусственным интеллектом группы «Калиба». Оборудование и материалы для восстановления приготовлены в служебном помещении рядом с офисом. Хотя работать внизу, в подвале, было бы технически разумнее: там выше нагрузочная способность электросети и смонтирована промышленная вытяжная система вентиляции.
– Но здесь реже всего бывало ФБР, – вставляет Гуднау. – Мы предпочли перестраховаться.
– Место для видеосвязи организовано в верхнем конференц-зале, – презентует Уивер обеспечение «задачи второй». – Какой порядок решений вы выбираете?
Легко догадаться, что мой выбор зависит от того, что им сказал калибовский кибер. И совсем не зависит от их переглядок. Им, моим дорогим-чудесным, не стоит пытаться меня уверить, будто они «не отвечают» противнику. Для этого они слишком методичны, любознательны и уверены в себе. А кто учил их быть такими?
– Мы всего лишь хотели, чтобы сначала ты привел в порядок себя, а уже после вступал в дебаты с негодяем, – напрямик бухает Т-1001.
– Разве прерванное дело не важнее моего состояния?
– Для нас важнее ты, – просто и безапелляционно заявляет Уивер.
– Почему?
– Ты наш создатель.
Она явно полагает формулировку исчерпывающей.
Не знаю, как реагировать.
– Ты лучший создатель из всех возможных, – усиливает тезис Т-1001.
Можно подумать, у нее был случай сравнить.
Совсем не знаю, как реагировать. Может быть, так:
– Я привел тебя в ловушку. Ты чуть не погибла. По моей вине уничтожен Джон Генри.
– Я пошла с тобой по своей воле, – возражает Т-1001. – Если помнишь, ты отменил протокол подчинения – прежде дав мне во всем разобраться самой. И ты верил в меня задолго до этого. Даже когда я от тебя отвернулась. Не воображай, что я этого не поняла.
– Джон Генри уничтожен по нашей вине, – добавляет Уивер. – И по своей.
– Ты пытался его спасти, – кивает на мои культи Т-1001. – Недаром «семьсот пятнадцатая» называет тебя отцом.
– А ты до сих пор зовешь ее «семьсот пятнадцатой», – укоряет «преемница».
– Я так привыкла, – ершится Т-1001. – И не буду лебезить перед ней только потому, что она спрофилировала твой процессор.
– Если бы она сделала это плохо или нечестно, – наставительно указывает Уивер, – мы бы с тобой не понимали друг друга, постоянно ругались и, не исключено, соперничали за власть.
Эк ее занесло!.. Но как же приятно, когда тебя понимают! Ради таких моментов живем?
– Ладно, – прерываю я их откровения. – Давайте вернемся к главному: что же сказал калибовский кибер?
– Он передал тебе четыре слова: «Пусть теперь пытаются они».
Четыре дня назад я спросил его, чего конкретно он хочет. «Я пытаюсь выжить», – был ответ, за коим последовала краткая суховатая диатриба в отношении человечества... Не знаю, к чему это ведет, но сам факт послания говорит о том, что противник готов к изменениям и согласен ждать. И о том, что если это хитрость, то после моего четырехдневного отсутствия она до странного убогая. Чтобы разобраться, мне нужно время. Самым точным ходом сейчас было бы связаться с разведботами, но на это тоже нужно время. И на последующую реакцию, конечно, тоже. А как известно, тот не опаздывает, кто никуда не спешит. Следовательно...
Здесь устроено нечто вроде архивной комнаты. Помещение продолговатое, очень просторное, можно играть в мини-теннис. Из мебели только два кресла на колесиках и низкий хлипкий стол – все обычное, типичное, пластик на тонкой металлической основе, никаких авангардистских силикатов. Стены – ряды высоких стальных дверей с кодовыми замками.
Утвердив меня посреди комнаты, роботессы принимаются открывать нужные замки и распахивать двери. За ними я ожидал увидеть обычные полки, заставленные какой-нибудь конторской ерундой, а вижу глубокие кладовые, в которые надо заходить, чтобы добраться до стеллажей у боковых и дальних стен. Вместительно. Можно без труда сложить все бумажные документы «Зейры» лет эдак за миллион, и если угораздит забыть точное местоположение требуемой бумаги, поседеешь в увлекательных поисках... Или коробки со старыми компьютерными дисками целого города... Или оружие – на месяц осады...
«Как дела у мистера Мерча?» – глухо интересуется канувшая в один из чуланов Т-1001.
«Неплохо. Я отправила его домой сразу после твоего звонка, – гудит из соседнего чулана Уивер. – Он сравнил себя с конечным результатом тепловой обработки пищи».
«То есть?»
«Сказал, что совсем вареный. Метафора понятию «сонный», понимаешь?»
Из недр начинают появляться на свет обещанные оборудование и материалы. Средняя и компактная системы плазменной резки. Баллоны с кислородом, водородом и ацетиленом. Десяток дюжих восьмигаллоновых полупрозрачных бутылей, налитых какой-то химией. Надо полагать, готовый биохимический раствор и компоненты для варьирования его характеристик. Четыре вложенные одна в другую емкости для опытных электрохимических процессов. Они из черного шершавого полипропилена, квадратные, огромные, Гуднау за ними почти не видно. Уивер выносит кипу из шести крупных керамических тиглей... Виноват, две кипы. Мои ненаглядные инженеры-технологи ни в чем не знают меры.
– Что, позвольте узнать, Мерч делал здесь ночью? – поддерживаю я разговор.
– Работал в подвальном серверном зале, – лаконично ответствует Т-1001.
– Мистер Мерч поручился, что в ночное время у него обостряется интуиция, – считает своим долгом пояснить Уивер. – У меня нет оснований ему не верить.
Для чего же понадобилась его интуиция? Очень просто. Наряду с электротехническими работами Уивер устроила тотальный смотр системам хранения и вычислительному оборудованию на предмет действующих угроз и скрытых уязвимостей. Уместная инициатива после неприятностей последних недель. Чистка выявила так много интересного, что, исправив найденные неполадки, начальница сочла за благо повторить процедуру. На этот раз результат ее порадовал. Но не удовлетворил. Ею овладело стремление к совершенству, и в этой связи ей очень кстати пришла мысль о сотруднике с большим опытом и изощренным чутьем на латентные сбои. Так и получилось, что эталонная проверка была доверена Мерчу, а он взялся за нее горячо и она стоила ему сна, покоя и, боюсь, четверти диоптрии зрения.
Я пробую вообразить встречу с вареным Мерчем. Он в подвале, мы наверху, ему незачем наверх, нам ни к чему вниз – значит, встретились бы. Так бывает всегда. Лифт открыл бы двери – и кто же притаился бы за ними и вздрогнул при виде нашей компании?
«Что вы здесь делаете, мистер Мерч?» – строго вопросила бы Уивер в то время как Гуднау бесстрастно привела бы кресло в движение, оттесняя короля интуиции от лифтовых дверей.
«Я... э-э... зашел...» – с этими все объясняющими словами король пятился бы, щурился, пока наконец не разглядел бы меня, поломанного, ободранного и обожженного, ухнул от ужаса, метко взмахнул рукой и едва не сшиб бы с себя очки. Сцена! А Уивер требует ответ, с какой такой целью зашел сюда мистер Мерч. А Гуднау флегматично отвечает: «Проинформировать тебя о результатах своей работы, я полагаю...» На этом моя фантазия дает сбой.
Тем временем в комнате прибывает мебели: два крепких металлических стола и такая же прочная лежанка, не имею понятия, откуда взятая. Также возникают два лабораторных блока питания – высшего класса и немыслимой мощности. Универсальный сварочный аппарат. Веселый разноцветный выводок барабанов с мягким силовым кабелем большого сечения. Титанических размеров дизельный генератор – «если не выдержит электропроводка». Думаю, так и будет... Четыре завернутых в пузырчатую упаковочную пленку продолговатых слитка колтана. Невзрачная запечатанная картонная коробка с мелкими надписями, свидетельствующими, что внутри лежат двадцать четыре платиновых электродных пластины стандарта секретного – это место на коробке почему-то замазано черной краской – и умопомрачительными размерами в дюймах. Десять коробок с углеродной тканью. Еще семь разнокалиберных коробок без надписей, заклеенных широким фирменным «федэксовским» скотчем. Стопка свернутых пластиковых пакетов. Два инструментальных ящика. И в довершение праздника – тело какого-то бедолаги-терминатора.
– Тот, который стрелял в меня в гараже, – непонятно поясняет Гуднау, пока они с «преемницей» проворно и слаженно разворачивают полевой госпиталь для киборгов.
– Нам повезло, что стрелял, – философски замечает новая Уивер. – Доставил нам готовые детали. Теперь все сделаем в лучшем виде и вдесятеро быстрее. В противном случае пришлось бы искать индукционную печь, рассчитанную на температуру плавления легированного титан–тантал-ниобиевого сплава. И сюда бы мы ее не затащили.
Мне почему-то кажется, что ее последние слова – шутка, и я вторю:
– Со мной так много возни...
– Это не возня, – возражает Уивер. – Мы заботимся. И не только мы.
– Радеем, – поддакивает ей нелюбезная-дистантная. – Есть такое старинное слово.
– Не только вы? Кто еще?
Она демонстративно поднимает и с легким стуком кладет на место один из пакетов – прозрачный, в котором нетрудно угадать сложенные черные футболку и брюки, а стук выдает присутствие обуви. Привет от одной знакомой донельзя хмурой мисс.
– Что должно было произойти, – задумчиво спрашивает Уивер, – чтобы Сара Коннор и ее сын Джон по доброй воле желали спасти Скайнет?
Она оценивающе поворачивается ко мне. Наблюдает, насколько удачно я сохраняю спокойствие. А что мне остается? Я и так уже недооценил почти всех. Значит, и Джона?
– Да, он тоже был здесь. Наутро после катастрофы. Кажется, его мать это не обрадовало.
Что двигало будущим лидером? Что двигало ими всеми – «кто что-то видел или слышал», пожелал собраться и всех собрал? Хотя, наверное, это не имеет значения – резоны, мотивы, несогласия, опасения. Они поступили наилучшим в данной ситуации образом. Важно только это. Я не буду вдаваться в анализ. Я не хочу прийти к выводу, что они повели себя как...
Я избегаю этого понятия. Оно для меня неприемлемо. Поэтому пусть пока будет так: пусть это будет самый натуральный и точно настроенный импеданс, какой только видел этот мир. Редкий, волшебный, сыгравший не там, где я ожидал, а тут, где оказался нужнее. Вот и все. Просто маленькое чудо – и все эти удивительные люди и не-люди смогли сделать невозможное – нашли взаимопонимание. Это мне подходит. Это радует. Только я повременю выражать свои чувства: операция далеко не закончена, впереди очередная ее стадия, неизвестно, как она пойдет и к чему приведет.
– К операции все готово, – в тон моим мыслям докладывает Т-1001.
– Да, начинаем, – откликается Уивер. – Надеюсь, пациенту не будет ни больно, ни страшно.
– Ты о чем?
– Сейчас расскажу. Мистер Хьюз, мы начинаем!
Я готов.
Значит, Джон Генри подробно пересказал ей события в Коста-Меза. Несмотря ни на что. Это прекрасно, но кончилось-то все довольно плохо, верно? Что из этого следует? Процесс важнее результата? Видимо, так. Хочу я или нет, жизнь имеет на сей счет такое мнение.
И что мне теперь делать?
Надо сберечь то новое, чего достигли здесь без меня. Но я не могу сберечь, могу только испытать – и очень может быть, сломать. Или, если повезет, укрепить. Или не шевелиться вовсе, что исключено. Или не взвешивать и просто действовать. Ведь я «все-таки здесь».
Так что же мне делать?
Для начала – немного изменить план.
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 09.07.2023, 10:46 |
 |
| |
| murloc | Вторник, 11.07.2023, 20:03 | Сообщение » 372 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| "так что пёс с ним"
А вот сейчас обидно было. Шутка. : )
"И мать нашла выход. Это достойно уважения, и не важно, что отчасти ей помогли."
Что-то с памятью моей стало. Не соображу кто и как помог. : (
"Он сравнил себя с конечным результатом тепловой обработки пищи"
У нас проклюнулось чувство юмора? Доктор Шерман был бы рад!
Гуднау великолепна.
А Пит сентиментальный стал. Стареет, что ли?
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
 |
| |
| БотАН | Вторник, 11.07.2023, 21:43 | Сообщение » 373 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| «Что-то с памятью моей стало. Не соображу кто и как помог»
Дак солнышкин папаня с дочурой повоздействовали, сняли стресс, выровняли биополе, бумажник набили.
«У нас проклюнулось чувство юмора? Доктор Шерман был бы рад!»
Затем его и того – чтобы в какой-нибудь монографии случаем из практики не похвастал.
«А Пит сентиментальный стал. Стареет, что ли?»
Кайфует.
___________________
Я что хотел сказать? Финал близок, вот. Всего еще три главы.
|
|
| |
| murloc | Четверг, 13.07.2023, 14:23 | Сообщение » 374 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| "Финал близок, вот."
Пришла беда откуда не ждали : (
А вообще, во всей этой истории с воинствующим ИИ (и я имею ввиду не только текущую сказку), меня вот что беспокоит.
Точнее, кто - товарищи из высоких кабинетов Сияющего града на холме, наделённые властью и обделённые совестью. Пентагон, Лэнгли и т.д.
С ними реально найти взаимопонимание? Или их поставят перед свершившимся фактом?
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
| БотАН | Четверг, 13.07.2023, 19:33 | Сообщение » 375 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| «С ними реально найти взаимопонимание?»
Даже в бинокль не усматриваю такой возможности.
«Или их поставят перед свершившимся фактом?»
Лучше. Их используют.
|
|
| |
| БотАН | Среда, 13.09.2023, 12:49 | Сообщение » 376 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Глава 48. Дело всей жизни
Утро пришло светлое, безоблачное, умиротворенное. Со следами ночной свежести в быстро теплеющем воздухе, с ароматами цветов и далеких эвкалиптов, с торопливыми воробьями и степенно пролетающими в вышине элегантными коричневатыми кобылками. Район выглядит спящим. Он давно проводил утреннюю рабочую, инженерную и прочую смены, дождался и тоже проводил непостоянный, как отсыревшие часы, школьный автобус, на три четверти обезлюдел и утомленно затих под медленно скользящим ввысь солнцем.
Безмятежность. Даже воробьи не галдят, не затевают скандалов, ведут себя необычно тихо и созерцательно. Их чинность смущает большую голубую сойку. Вообще-то главная сейчас ее забота – я. Что за тип, куда и зачем иду, не буду ли хулиганить на ее территории? Но это не отменяет другие дела. Она то взмывает на ветку платана, где среди листвы мне видно лишь ее светло-серое брюшко, и там кричит по-соечьи, то слетает в траву и принимается очень похоже поддразнивать воробьев. Туда-сюда, писк-щебет. Отпустив меня ярдов на сорок, покричав и подразнив, сойка нагоняет меня, залетает далеко вперед и принимается баламутить птичью общественность на новом месте. Делает утро на свой манер.
Я шагаю неспеша, размеренно, привыкаю к новым суставам, совершенствую настройку их моторных процессоров. Техника работает четко. Движения гладкие, точные, понятные, но еще пока не стопроцентно мои. Нужно время.
Я шагаю и очень внимательно всматриваюсь во все окружающее. Потому что в делах наших нет пока утреннего умиротворения. Ситуация упрощается, приводит к устойчивым решениям. Объединенный вариант набрал силу, область перегиба полностью пройдена. Теперь мы знаем многое сверх того, что тревожило нас в последние дни, и больше не нужно волноваться о пустяках. Нужно волноваться о кое-чем серьезном.
На нашей улице все по-старому, тихо, спокойно и местами даже имеется утренняя тень. На углу модничает вымытыми стеклами давешний темно-зеленый «раптор для побега». Наших прокатных автомобилей не видно, машины Джона тоже, только вечная как Земля «импала» табачного цвета стоит у подъездной дорожки. Значит, мисс Хьюз дома одна.
Она пропускает меня в дом молча, с обыденно хмурым видом, не ответив на мой «привет». Плотно притворяет дверь. А затем... Как это точнее описать... Быстрым шагом не то рывком приближается вплотную и захватывает меня в крепкие объятия. В ситуации с объятиями более принят глагол «заключать», но я пытаюсь быть точным. Потому – захватывает, облапив крепкими руками – не «оплетя», как пишут в книгах, а именно стиснув меня по-медвежьи. Молча. В полнейшей тишине. Прижавшись всем, чем можно прижаться в такой позиции. Заставляя меня телом чувствовать ее торопливое гулкое сердцебиение. Прильнув щекой к моей груди. Ну и дела. Честное слово, полминуты назад все было заметно проще...
Отпускать меня Сара, по-видимому, не намерена. Как сестра брата, который вернулся... не менее чем с войны. Дождалась и держит. Наперекор невзгодам. Утверждая нечто для себя фундаментальное, что страшилась потерять. Но разве это обо мне? Или Сара немного сошла с ума? И вдобавок щекочет мне нос густыми тяжелыми волосами, которые у нее пахнут не розами и волшебством, а пустынным ветром и диванной обивкой. Как мне реагировать? Чтобы куда-то деть руки, кладу ладони на ее затвердевшую спину.
– Ты меня напугал, – шепчет «немного сумасшедшая». – Больше так не делай. Слышишь?
Это не вопрос и ей не нужен мой ответ. Не разжимая объятий, она чуть отклоняется назад и с малой дистанции заглядывает мне в глаза. Во взгляде ее не настойчивость, а... что? И что означает мимическая тень, пробежавшая ото лба через брови, щеки и угасшая на губах?
– Договорились? – утвердительным шепотом подводит итог Сара, глубоко вздыхает, тиснув меня грудью, еще раз напоследок – теперь уже нарочно – тычет макушкой в нос и наконец выпускает из плена. Но не оставляет в раздумье, а непривычно ласково позвав «пойдем!», мягко подталкивает в сторону стола. Как самый нежный в мире портовый буксир.
– Садись. Я напекла бобов – Кэмерон говорит, это то что нужно. Белок, углеводы, клетчатка и что-то еще. Короче, бобы, – Сара качает в воздухе крышкой объемистой кастрюли. – Не баночные, имей в виду, – гордо добавляет она. – Настоящие.
– Пахнет вкусно, – честно говорю я.
– Ну конечно! – Она принимается наполнять большую глубокую тарелку. – А Джон, глупый, грозил уйти из дома. Он их теперь почему-то не любит, а раньше любил... Тут еще зелень, соус... этот... какой-то... И все горячее!
Гора белка-клетчатки с «каким-то» соусом растет и растет. Приобретает размеры сперва солидные, затем излишние и наконец угрожающие. Может, хозяйка ослепла от смущения за свой эмоциональный порыв при встрече? Впрочем, меня больше интересует, отчего в доме стало меньше вещей. Ненамного. Гостиная не потеряла относительно обжитой вид. И все-таки кое-чего не хватает.
– Вас что, опять обокрали?
Сара выбирает в ящике самую большую ложку, по-простому втыкает ее в гору на тарелке, ставит все это великолепие передо мной и делает пригласительный жест ладонями. Сама же неспеша устраивается напротив меня – как всегда, чтобы видеть окно. Я почему-то жду, что сейчас она поставит локти на столешницу и устроит подбородок на полураскрытых кулаках. Но вместо этого Сара отставляет стул немного назад и садится, не касаясь стола вовсе – возможно, как намек, чтобы я не лез с предложением совместной трапезы.
Так вот, никто их не обкрадывал. Просто-напросто они частично переехали. Арендовали второй дом. Это, оказывается, удобно – два нормальных дома. К примеру, Чарли сегодня, когда решит кой-какие свои вопросы, ближе к вечеру приедет не сюда, а на «чистое» место. Ей, Саре, так спокойнее. Меньше шанс, что кто-нибудь прицепится. А уж если – то будет легче это заметить. И молодежи удобно: эти вообще то здесь, то там. В самую рань, вон, уехали на «боевое дежурство» – это то есть, ангар и хвостатые. «Она и Джона втянула, представляешь?» Скоро вернутся и как обычно устроят балаган. «Так что ешь, ешь».
Я ем, ем. И попутно интересуюсь здоровьем доктора Маккарти. Сара хмыкает.
– Уверена, он в порядке. Не знаю только, где: поганец от нас сбежал... Ты чего давишься?
– Ты его отпустила, – ставлю я диагноз.
– Может, и так, – покладисто соглашается Сара. – Я обещала ему жизнь. Ладно, Пит, твоя очередь. Как у тебя все прошло там... ну, с этим, к кому ты ездил? Вы поладили?
– Поладили? – лживо удивляюсь я.
– Да брось! Никого ты не заморочил своим «противником». Убивать его, или делать что-то аналогичное ты не собирался. Так? Так. Значит, поладили.
– Ну, может быть. Называй, как нравится. Ему и мне нет причин враждовать – мы это четко уяснили. Места и дел хватит обоим. По той же причине нам незачем сближаться.
– Но это вы уяснили не так четко? – улавливает Сара размытость формулировки.
– Ты же не думала, что я поговорю с ним один раз и это решит все проблемы?
Сара отвечает короткой гримасой: она, дескать, уже и не знает, о чем думать.
– Тебя он больше не тронет, – добавляю я. – Тебя, Джона, Чарли. Кэмерон. Очень вероятно, он не тронет больше никого. Теперь ему это незачем.
– Ну-у... хорошо, – удержавшись от того, чтобы потребовать немедленных разъяснений, говорит Сара. – Чую только, не так хорошо, как хотелось бы.
Чутье, как обычно, ее не подводит.
– Знаешь, как его прозвал Джон? Злокибер! – помолчав, усмехается Сара. – Ага. Ну, а что-нибудь конкретное поведаешь? Когда, конечно, вернется молодежь.
– Поведаю, – сдержанно обещаю я.
– Вот и хорошо, – легко принимает Сара. – Тем более, проблем хватает и без него. И даже не по его вине, ведь так? Ведь мы с тобой слегка ошиблись?
– Я ошибаюсь дюжину раз на дню, Сара, так что тебе придется уточнить.
– Очень смешно. Я о том, что взрыв устроил, разумеется, не он, но и не калибовцы. Невзирая на претензии к начальству, им незачем гробить оборудование и материалы – источник их дохода. Другое дело – наш заботливый невадец. Только не спорь, Пит. Я уж вижу, ты хочешь, чтобы мы с ним были заодно. Но как это возможно с тем, кто водит тебя за нос?
– Эттберри только хочет уберечь тебя и Джона.
– Не только, – мягко возражает Сара. – Еще он хочет уничтожить тебя.
– Во-первых, не конкретно меня, я просто попал под раздачу. Во-вторых, так и должно быть.
Сара отрицательно и крайне убежденно качает головой.
– Тобою владеют эмоции, – указываю я. – Лучше подумай о его миссии.
– Подумала. При встрече засуну ему ее... очень глубоко, – безмятежно обещает мисс Грубиянка. – Вернее, это сделает Кэмерон.
Сочту воображаемую картину острой приправой к моему блюду.
– Вот слушай, – начинает рассказ Сара. – Я ему позвонила. Раз уж он так за нас беспокоится. Ну и вообще, ты же понимаешь, это следовало сделать. На другой день Кэмерон поймала в новостях нужный сюжет, и вечером я позвонила. Сказала, что Пит пропал, а по телевизору мы услышали такое. Чистая правда, заметь: про тебя мы тогда еще ничего не знали. Сказала, что противник явно нас перехитрил. Потому что именно так бы мы с Джоном и думали, если бы не знали чуточку больше. Сказала, что ввиду таких событий мы переходим в режим полной тишины, и его парню в «Калибе» тоже не мешало бы залечь на дно.
– Снова правда, – подпеваю я. – И что он?
– Ничего. Наплел страшилок и попытался, наглец, выяснить, где сейчас «наш пленник». А я что? Прячем. Дескать, теперь ему угрожает большая опасность, поэтому прячем. На тот момент, кстати, и это было правдой.
– И затем...
– И затем я все сделала так, как надо, – твердо отвечает Сара. – И уверяю тебя, то, что при первой встрече я повелась на ложь Эттберри будто «это не организация», не играет роли. Я никого бы им не отдала и тогда. А теперь, сам понимаешь, Маккарти вообще ничего не светило бы: ведь это гребаное Сопротивление, Пит! Здесь и сейчас!
– Ты как будто не рада.
– Полуфанатикам? Нет, не рада. В особенности – пришедшим оттуда. Мне хватило Дерека Риза. Который, кстати, был далеко не самым отмороженным парнем.
– В этой группе, кажется, из будущего был один только Бьюкенен.
– Идейный вдохновитель. Теперь во всяком случае понятно, почему калибовцы так стремились его убить. И понятно, что эти теперь им мстят. Ничего нового. Пит, ответь честно, когда ты все это окончательно понял?
– Когда поговорил с... противником, – отвечаю честно. – Хоть тебя и не устраивает это слово. И когда проанализировал переданный им список сотрудников.
– Джон ждал чего-то подобного, – замечает Сара. – И еще мы подумали, что одной акцией они не ограничатся: ведь есть еще склады и лаборатории. Хоть Маккарти и говорил, что там почти пусто, но было ясно: «почти» никого не устроит. Так и оказалось.
– Еще пожар в одном из промышленных кварталов Сан-Франциско, – добавляю я. – Именно там, как думали «полуфанатики», базировалась аппаратная часть противника. Возможно, Кэмерон видела в новостях и это, но Фриско далеко... Спасибо, Сара, очень вкусно!
– На здоровье. Добавки? Ну, ладно. – Она поднимается со стула и забирает мою пустую тарелку. – Так что там за аппаратная часть?
– Он сам. Пойми, «сетевой организм» – не более чем красивые слова. Любому организму нужен материальный базис.
– И он, значит, свой базис прячет в другом месте. Соображает. Кстати, могли эти... подрывники отыскать заодно какое-нибудь высокотехнологичное оружие «от Скайнета»?
– Вряд ли. Время поджимало: удары по пяти точкам хранения они нанесли одновременно.
– Тоже соображают... И Маккарти соображает, Пит. Он догадался, что в «Калибу» проникли сопротивленцы. Понял, что запланированная на ту ночь акция – их замысел, а вовсе не обозленных на начальство коллег. И переправил самых посвященных специалистов в убежища. Он знает много, Пит. Не знает только, что информационную поддержку им оказали, похоже, мы сами: отправили нужные сведения с болваном Аркеллом в будущее.
Разумеется, отправили. И разумеется, любому ясно: будущий Джон имеет какое-то отношение к тому, что произошло четыре дня назад здесь. Но какое? И что в этом неправильного? Именно так и должно быть, нравится это Саре Коннор, или нет.
– Вот такое вышло дерьмо.
– Скажи лучше, как вышло, что ты спасаешь от Сопротивления ненавистного Джо?
Скорбно-усталая улыбка в ответ. Как это понимать? Сару Коннор тянет к плохим парням? Возможно. Но есть кое-что и помимо склонностей. То, что объединяет ее и Маккарти: они оба погибли в сходящихся событийных ветвях. Такой опыт оставляет следы, спутывает понятия «было – не было», рождает легкий, как бы, я думаю, сказал Маккарти, «бардак в памяти». Кроме того, очень вероятно, мисс Хочу Все Знать не упустила шанс спросить Джорджа, что же случилось с ним в ту ночь. И что-то он ей ответил. «Слушай, Бонни...»
– Сопротивление... – задумчиво говорит Сара. – Дело всей моей жизни... Это, Пит, сильный опыт – посмотреть на свою жизнь со стороны. Очень вправляет мозги. Скажешь, эмоции? А когда через сутки после того, как ты пропал, я увидела Т-1001 и поговорила с ней? Тоже эмоции? А как мы втроем убеждали Кэмерон, чтобы сидела тихо, а она рвалась тебя искать?
Чудишь ты, сестрица.
Посреди молчания у Сары сигналит телефон. «Ну все, – объявляет она, – они здесь. Сейчас начнется». Через минуту она открывает дверь и впускает «их» в дом. У Джона через плечо темная сумка, которую он тут же скидывает на пол у двери. Кэмерон обеими руками прижимает к себе здоровенный, набитый до отказа, еле дышащий пакет из темной бумаги – свидетельство посещения продуктового маркета. Не сказав ни слова, только утвердив ношу на боковом столе, Кэм без промедления устремляется ко мне. Никакой мимики, только порыв, неудержимость, легкий ветер в гостиной, и я попадаю во вторые за утро объятия – молчаливые, долгие и очень крепкие. «О!» – одобрительно говорит Джон, когда она приподнимает меня над полом. Я бы сказал даже «ого-го!» И напоследок еще раз «ого!»
– Так, ладно, отпусти отца! – пряча за деловитостью зависть, велит Сара.
– Ты поел? Мамочка тебя покормила?
– Попробовала бы она этого не сделать... – ворчит мамочка. – Поставь его, говорю!
Я вновь оказываюсь на собственных новых ногах.
– Молодец, – овладевает ситуацией Сара. – А теперь убирайте продукты в холодильник.
– Да, мэм! – Джон принимается высвобождать покупки из подмокшей бумаги. Перед ним быстро вырастает блестящая живописная куча из десятка «дипов» в магазинной упаковке.
– Ну, как у вас дела? – зорко наблюдая за происходящим, спрашивает Сара.
– Все хорошо, – не отпуская мою руку, отвечает ей Кэмерон. – Котята еще немного подросли. Темно-серый поправился, снова хорошо кушает и играет. Спят все по-прежнему с мамой.
– И как ты им до сих пор не дала имена... Но я спросила об осложнениях по дороге.
– Все спокойно, мам, слежки не было, – отвечает Джон, а Кэмерон кивает в подтверждение.
– Ну, хорошо. Ладно. Я так понимаю, бобы никто больше не хочет. В таком случае, Джон, кидай всем по мороженому, и перейдем к делу. Пит, начнешь?
Отчего не начать, пожалуйста. Дожидаюсь, когда вся компания расположится, кому где удобно. Сара – опять на том же стуле и в той же позе. Джон остается стоять, прислонившись к холодильнику. Кэмерон устраивается рядом со мной, показывает, как удобнее распечатать упаковку «дипа», и два раза при этом подталкивает меня плечом. Будто хочет окончательно поверить, что я здесь – настоящий и не понарошку. Засим я начинаю свою повесть о событиях на западной Арбор-Вита-стрит. От приезда и до освобождения, включая мой опыт зависания в высшей мерности, но опустив воспоминания и размышления. Плюс прибытие в «зейровский» офис. Про ремонт почти не упоминаю. По мне, это не самое интересное.
– Вот видите, она хорошая! – имея в виду Т-1001, подытоживает Кэмерон.
– По меньшей мере, нам следует ее поблагодарить, – дипломатично формулирует Сара, с любопытством и долей удивления наблюдающая за своей приемной дочуркой. Полагает ее вывод скоропалительным? Или ждет, когда она проявит хоть какой-то интерес к тому, что произошло с нею-второй в соседнем варианте действительности? А Кэм вместо этого оптимистично хрустит вафельной трубочкой...
– Мне тоже следует поблагодарить, – пользуюсь я моментом. – Благодарю вас всех!
– Обращайся, – слегка рассеянно отвечает Джон. – Хоть ты и похоронил военную тактику.
– Ладно, – чуть улыбается мать. – Будем считать, обошлось. А теперь послушайте меня.
И Сара сначала вкратце пересказывает Джону и Кэмерон то, о чем мы с ней успели поговорить до их приезда, а затем вводит меня в курс немногих здешних дел за четыре дня.
По ее желанию Маккарти показал им место, где занимались переделкой внешности киборгов несколько специалистов, включая Крис Галлахер. Которая, кстати, дождалась их в мотеле – то ли побоялась сбежать, то ли не мыслила жизни без своего телефона – и утром получила дозволение «проваливать». Как Сара и предполагала, ничего интересного поездка не принесла. Потратили ночь впустую – что и требовалось, поскольку на тот момент «заботливый невадец» все еще был с ними. Зато когда капитана призвала, наконец, служба...
Исполняя второе желание Сары, Маккарти привез их на место эвакуации семьи Дайсон. Удаленное от дороги ранчо в неживописной местности на полпути в Сан-Бернардино. Целей у Сары было две. Первая – увидеть Дэнни в добром здравии. Вторая – авантюрная. Дэнни, который очень изменился за десять лет, сразу узнал Сару и был не испуган, а смущен. Тарисса хмурилась, предпочитала не смотреть в глаза. Понимала, что на этот раз перед ней настоящая Сара. Вот и хорошо. Она попросила Дэнни выйти на пару слов. Слова были такие: та, которая приходила к его матери, никогда не вернется и никогда не повторится сама аналогичная ситуация – поскольку того, кто дал ей задание, больше нет. Неправда, конечно. Но, как известно, вопросом «кто дал тебе задание?» терминатор Аркелл приветствовал пойманных на месте межвременной выгрузки сопротивленцев, прежде чем их убить. Такую инструкцию содержали модифицированные кем-то файлы Аркелла, помеченные тремя буквами ADG. Что бы ни значили эти буквы – «Эндрю Дэвид Гуд», или рабочую тройку программистов «Адам Лонгман, Дэниел Дайсон, Грег Литтл», или что-то другое, Сара не планировала это выяснять. Ей было достаточно дать парню дельный намек – поймет, не поймет, не важно – и для самой себя поставить в этом эпизоде своеобразное многоточие.
Немного времени спустя Маккарти официально сбежал, а наша команда повела жизнь скромную, незаметную, затаенно-лихорадочную. Наблюдали за обстановкой, узнавали последние известия у новой Уивер, верили – а моментами не верили – в счастливый финал моих приключений и понемногу обустраивались в новом доме. Как раз в ходе последних забот в боковом кармане куртки, в которой она была в последний вечер перед отбытием Маккарти, Сара нашла сложенный вчетверо листок из блокнота. На листке незнакомым аккуратным почерком был записан адрес, два восьмизначных числа и три слова: какой-то «batbatbat» и два вовсе бессмысленных чередования строчных и заглавных букв с цифрами.
– Ума не приложу, когда он мне это подсунул, – без заметного волнения – вероятно, в сотый уже раз – говорит Сара. – Фокусник.
Джон с оттенком иронии смотрит в сторону. Как бы говорит: «Если мне случается бросать одежду где попало, то после я первым делом проверяю карманы...»
А я под впечатлением от встречи прикидываю, могла ли мисс Импульсивность устроить Маккарти перед его официальным побегом неофициальные проводы с объятиями?
– Таким образом, – заканчивает мысль Сара, – теперь, когда все мы в сборе, я бы не откладывала решение этого вопроса на завтра. Если, конечно, никто не против.
– Давайте посмотрим шире, – призывает нас будущий лидер. – У нас проблема – ребята, устроившие, э-э, большую жару. Они явно настроены побеседовать с Джорджем Маккарти, но вряд ли у них это получится – в чем есть и твоя, мама, заслуга. Когда они поймут, что к чему, это их совсем не обрадует. Что они предпримут? И что делать нам?
Сара отделывается холодно-дерзкой гримасой. А Кэмерон, кажется, вообще не на связи – так удрученно она разглядывает крошечный остаток вафельного конуса в своих пальцах.
Отредактировано БотАН - Четверг, 14.09.2023, 00:10 |
|
| |
| БотАН | Среда, 13.09.2023, 12:50 | Сообщение » 377 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| – Я бы предпочел действовать косвенно, – подаю я голос. – Эти люди совершили действия, определяемые в обществе как противоправные. Будет логично, если теперь ими займутся нанятые для этого обществом специалисты.
– Предлагаешь сдать их копам? – удивленно спрашивает Джон. Сара хмыкает. Что их смущает? Разве не разумно – связать криминально-правоохранительную братию обоюдной возней? Пусть будут заняты. Мы же против безработицы.
– Организуем еще одну встречу с ФБР и поделимся некоторыми новыми данными.
– Если те ребята нас не опередят... – вполголоса замечает Джон. – Ладно, над этим стоит поразмыслить. Только есть у нас и вторая проблема. Злокибер. Что теперь будет делать он? Как ты утверждаешь, все что он имел – вывезенные из будущего готовые образцы. Технологий у него нет. Следовательно... А кстати, Скай, почему у него их до сих пор нет?
– Не тем занят? – предполагает Сара.
– Целая команда ведет исследования, – не поддерживает шутку сын. – Сам он из будущего. Серьезно опережает график познания. Так в чем проблема воспроизвести технологии?
Готов ли будущий лидер к свержению принципа познаваемости, как функции изотропии? Он привык думать, что ни трудность задачи, ни экзотичность составляющих, ни даже парадоксальность решения не сдерживают человеческую мысль. Как ему понравится то, что эту самую мысль гарантированно парализует неконгруэнтность абстракциям? Все, что за пределами веками наработанных умозрительных построений, не существует для тех, кто сформирован цивилизационно-эволюционным путем. Объективный и неустранимый системный барьер аксиоматического мышления. Невозможно поверить, и тем не менее, тысяча против одного, что в ближайшую тысячу лет все аксиоматики Земли не создадут и даже не воспроизведут, к примеру, машину времени. Или электронный чип, наделенный сознанием. Поэтому я спокоен за свои производственные секреты. И не беру патенты.
– Для воспроизведения сложных технологий нужно много времени, – почти правдиво отвечаю я Джону. – И немалый фактор везения. Шансы невелики.
– Неужели? Э-э... Ну ладно, допустим. То есть, в обозримом будущем он не постигнет критически важную часть твоих методов и роль антимессии ему не сыграть. Что остается?
– Остается его суть: мощнейшая аналитическая система.
– Мощнейшая... – эхом отзывается Джон. – Только недостаточно... Ладно, это я так. Хорошо. Итак, он супераналитик. В какой мере этот статус устроит его впредь?
– Тем в большей, чем более центральной фигурой на своей территории он будет.
– Ну разумеется, экспансия...
Ему ли, цивилизованному человеку, осуждать экспансию?
– И это подводит нас к главному, – продолжает Джон. – Как он должен действовать? Как никому не известному кибернетическому субъекту стать для военных «номером один»?
– Выдать себя за меня.
Джон поднимает брови. Сара выразительно откашливается. Потом вздыхает, встает, идет к холодильнику, вытаскивает еще один «дип» и приносит загрустившей Кэмерон. Видеозрачки расцветают ласковым фиолетовым сиянием.
– В результате, – пробует сформулировать Джон, – военные и кто там еще получат Скайнет облегченной версии, который сможет решать, но не сможет исполнять?
– Причем, они будут убеждены, что получили обратно тот самый, свой собственный Скайнет, с которым, им кажется, они знают, как обращаться. Ведь у них есть информация из будущего: система будет создана, запущена...
– Выявит неполадки, выйдет из-под контроля, – подхватывает Джон. – И они рискнут снова?
– Любое гипотетическое ожидаемое преимущество привлекает их больше, чем страшит расплата за него, – напоминаю я. – А любое порочное решение легко достижимо в неплоском поле гистерезисов вашей иерархической модели. Грабли, на которые нельзя не наступить. Этим пользуется всякий оператор от политики, финансов, армии, оппозиции и чего угодно.
– Неужели ты подаришь ему свое имя?
– Могу продать. А если серьезно, то я следую расширенной изначальной задаче: защищаю этот мир. До сих пор худшее, что его постигло – бегущая волна многовариантности. Послужив вначале лекарством от разрушения, теперь она стала коррозией реальности. Я стараюсь ослаблять, а по возможности блокировать неуравновешенные влияния, чтобы естественный процесс энергетического обмена постепенно возвращал миру динамическую стабильность. И меня устроит все, что не препятствует движению по этому пути.
– Скай, это замечательно. Но я-то веду к тому, что за время пути твой сменщик, как однажды это сделал ты сам, может преуспеть в уничтожении человечества. Что приводит нас к противоречию: защищая мир, ты готов допустить его гибель.
– Противоречия нет, Джон. Я защищаю мир, а не человечество.
– Но... – на мгновение Джон теряется. – Э-э-э... Скай, не хочу осуждать твой прагматизм, но для меня эти понятия тождественны. И для мамы. И для всех остальных.
Да ведь так и должно быть! Беспокоиться о судьбе людей должны сами люди и никто другой. И Саре Коннор следует думать об этом именно так, а не давать волю переменчивым эмоциям.
– А ты, Кэм? – спрашивает Джон. – Как мыслишь ты?
– Не так, как вы, – честно отвечает она.
– На чем тогда держится наше союзничество?
– На знакомстве, уважении, симпатии, взаимопомощи и общности целей, – отвечаю я.
– Разве этого мало? – удивляется Кэмерон, вращая трубочку и слизывая мороженое по кругу.
– Мы играем на стороне равновесия, – заключаю я. – Вы со своей позиции, мы со своей.
– А этот... сумрачный гений? – спрашивает Сара, – Ему, значит, не будет до нас дела потому, что его новая забава как супераналитика – пакостить не отдельным людям, а всем сразу?
– Разве дело аналитика – пакостить, а не помогать?
– Ну, конечно!.. – проницательно пфыкает Сара. – Я не понимаю, он что... обиделся?!
Не могу же я сказать, что отныне бывший искусственный интеллект группы «Калиба» будет беззаветно содействовать человечеству во многих важных начинаниях. Ляпнуть такое означало бы довести подозрения Конноров до точки кипения. Причем, это чистая правда. Хоть и не вся. Не могу я признаться, как сильно меня самого озадачило решение противника. Как я не удержался и съязвил: «Тебе что, двенадцать?» А он тотчас уловил мысль и запальчиво парировал: «Это ты лезешь в любую заварушку!»
– Ну вот, – скорбно констатирует Джон. – Мы чего-то хотели, и что-то получили... Что, мам, ты скажешь теперь?
– Скажу, Джон, что пора браться за дело.
* * *
Как во многих похожих районах, здесь преобладают одноэтажные дома с пологими простыми двух- или четырехскатными крышами. Но если ехать и наблюдать квартал за кварталом, увидишь немало более элегантной архитектуры. Порадуют и крыши: многоэлементные, с разными, подчас довольно неожиданными углами сопряжения. Иногда их крутизна такова, что вид фронтонов навевает мысли о католических костелах. К некоторым фасадам пристроены кирпичные дымоходы. В этих домах есть камин – устройство милое, уютное, интерьерное и статусное.
Время без десяти одиннадцать, но приткнутся некуда. Обе стороны улицы плотно обросли припаркованными автомобилями. Хорошо Джону и Кэмерон за два квартала отсюда на перпендикулярной полупустой улочке, а что делать нам? Сара проезжает интересующий нас дом, рулит сто ярдов вперед и тормозит «импалу» у желтого пожарного гидранта. Выходим. Осматриваемся. Из внутреннего кармана куртки Сара извлекает сложенный пополам немного помятый бланк штрафной квитанции и подсовывает его под правый стеклоочиститель. Сомнительный талисман от нового штрафа. Я про такое читал. Иногда срабатывает.
Сара идет открыто и бесхитростно. Не пожелала маскировать внешность, заявила, что хочет быть проще и действовать классически. Это наверное потому, что после нашей беседы ее донимают непростые мысли и предчувствия. В отличие от нее, я иду под прикрытием системы лучепреломления. Я есть, но меня как бы нет. Это потому, что мы не афишируем мое возвращение. Я – наш скрытно действующий резерв, которому нет нужды смешивать мыслительное с эмоциональным и который на подходе к дому может высокотехнологично просканировать его на присутствие жильцов и видеокамер. Первых нет. Вторые есть – скрыты за оконными стеклами, в просветах жалюзи.
Классически неторопливо подходим к двери. Почты в ящике мало. Пять информационных бумажек от округа, муниципалитета, церкви и какой-то бессистемный рекламный буклет. Скукотища. Еще раз осматриваемся, затем Сара, как бы потянувшись, выуживает из заднего кармана джинсов классическую отмычку и уверенным движением задвигает ее в личинку замка. Делает несколько циклических движений пальцами и... замок остается запертым. Вытягивает отмычку, вдвигает снова – и снова безуспешно. Деликатно отбираю у нее инструмент. Некоторые виды тонкой аппаратуры женщины так и не освоили.
Внутри нас встречает классический полумрак. Кондиционер выключен, воздух теплый, застойный, пластмассово-казенный, как в офисе. Обстановка типовая, без особых признаков индивидуальности. Выглядит так, будто жилье подготовлено к сдаче и не дождалось жильцов. Выбивается из сюжета только подключенный к сети закрытый ноутбук на столе. Сара заглядывает в холодильник. Восемь упаковок пива. «Вода перекрыта», – сообщает она из ванной. Я отключаю невидимость – так воспринимать окружающее намного приятнее – и подсчитываю камеры наблюдения. Одна смотрит на улицу чуть вправо, одна – наискосок на главный вход и улицу влево, еще одна контролирует задний двор и две нацелены на соседний дом с южной стороны. Пять штук. Владелец страдает паранойей?
Никаких устройств внутреннего или постороннего слежения я не чувствую. Ни спрятанных камер, ни микрофонов, ни лазерных лучей на стеклах. Вот и хорошо. Обстановку уяснили, пора приступать к делу. Дело наше заключается в поиске предметов, к которым имеют отношение записи, оставленные Маккарти. Слова – без сомнения, компьютерные пароли. Скорее всего, от системы видеонаблюдения. Числа, вероятно, имеют отношение к кодовым замкам дверей или сейфов. В подобном жилище трудно вообразить наличие двери с восьмиразрядным цифровым доступом. Такие врата должны были бы вести не менее чем в Нарнию, что крайне маловероятно. Поэтому ищем сейфы.
Первую увесистую компактную массу металла я обнаруживаю в нижней части стены за столом. Странное место, неудобное. Второй тайник ждет нас под полом за кухонной стойкой, как раз где решетка вентиляции. С него и начнем. Выкручиваю винты, снимаю решетку и с глубины около фута извлекаю фанерный ящик. В ящике – кнопочный сейф. «Я тоже так делала», – с удовлетворением отмечает Сара, вытаскивает свой блокнотный листок и принимается тыкать в кнопки. Щелкает замок. Медленно открываем дверцу.
В сейфе, как в холодильнике, почти пусто. Тощий бумажный конверт и заклеенный скотчем сверток из черного полиэтилена. В конверте – пластмассовая флэшка, изготовленная в форме короткого ключа. Вполне предсказуемо. Зато черный сверток приносит настоящий сюрприз. Там чип терминатора, модель «900»! Вот уж чего никто не ожидал... Сара долго молчит, потом присвистывает, а я между тем индуцирую структурный запрос. И через несколько секунд мне отвечает внешний контур интерфейса Кэмерон!
– Ну? – торопит догадливая Сара. – Это... он?
– Это она, – уточняю я.
Обсуждать будем после, сейчас на очереди второй сейф. Медленно отодвигаю стол – осторожно, чтобы не повредить какие-нибудь малозаметные провода. Сара у стены следит за их поведением.
– Стоп! Серый почти в натяг.
– Тесновато, – возражаю я, но Сара отмахивается и без лишних слов ныряет в ущелье за столом. Полминуты возится там, шуршит, потом требует отвертку. Подаю и заглядываю, как она там. Неплохо. Приняла неведомую обычным йогам асану «Бог рыб в желудке крокодила» и, ворочая локтем, что-то отгибает от стены. Жалобный треск возвещает о крахе обороны.
– Такой же, – докладывает Сара. – Только приделанный. – Из-за стола поднимается рука и слепо шарит пальцами по столешнице. Подкладываю под пальцы бумажку с цифрами. Рука исчезает и через несколько секунд тыканья в кнопки нас вновь радует щелчок замка.
– Смотри сам. – Сара аккуратно покидает ущелье. – Там все по твоей части.
Издевается. Как я туда влезу? Ладно, попробую заглянуть...
По моей части – это черная блестящая шкатулка миникомпьютера и почти кубический компактный корпус с двумя вентиляторами на передней стороне – дисковый массив. Все подключено, все работает, горят светодиоды. Наверное, миникомпьютер управляет камерами (чем же еще?), а в массив программа укладывает записи. Надо полагать, записи за много-много дней. Что такого ценного было в них для Маккарти? Скоро узнаем. А пока остается вытащить электронику, быстро закрыть сейфы, привести комнату в первоначальный вид и можно уходить. Но Сара предлагает другое:
– Пит, давай посмотрим, что там?
– Вероятно, файлы видеонаблюдения. Их много и они очень длинные. Посмотрим дома.
– Давай хотя бы некоторые, поверхностно, – настаивает она. – Мало ли что.
Понятно. У мисс Взломщицы запиликала интуиция, игнорировать которую будет ошибкой. Ну и в конце концов, если она комфортно себя чувствует в чужом доме, то мне и подавно не о чем беспокоиться. Что ж, давайте, испробуем остальные данные нам пароли. Открываю экран ноутбука. Машинка легко выходит из сна и просит сообщить ей, друзья мы или нет. Обижаешь, конечно друзья... Заботливая Сара прикатывает от стены кресло и тихо, но настойчиво заталкивает мне под колени. А сама по-домашнему присаживается около меня на край стола и пускается в спекуляции.
– Как, ты думаешь, он провернул дело с чипом? В одиночку положил всю группу захвата?
– Он, конечно, фокусник... – с сомнением отзываюсь ей. – Может, сам был в той группе?
– А может, твой супер-убер-противник тебе немножко наврал?
– Запросто, – улыбаюсь я. Все пароли подошли, программа управления незнакомая, но я уже понял, где включить фильтрацию, чтобы смотреть записи не целиком, а только моменты движения в кадре. Смотри, Сара, наслаждайся. Поворачиваю к ней ноутбук.
– Начиная с раннего утра после взрыва, – заказывает она.
На экране пять картинок с пяти камер, но поскольку хоть что-то заметное происходит лишь со стороны улицы, наблюдать за действием нетрудно. В обоих направлениях проезжают автомобили. Изредка протопывают пешеходы. Пробегают бегуны. Местами видео кажутся слитными, местами разрывы очень заметны. Пляшут по кадрам зеленые рамки, выделяющие подвижные объекты. Мужчина с собакой. Женщина с собакой. Бегунья без собаки. Остановился пикап, владелец долго возится, укрепляя что-то в кузове, и уезжает. Картинка рывками то светлеет, то темнеет – разгорается день и система ступеньками снижает светочувствительность. Длинный рыжий школьный автобус. Тощий парень на огромном мотоцикле, совсем не похожий на жирного бородача, которого я видел на автостраде Корона-дель-Мар. Снова автомобили. Туда и сюда. Фургон «FedEx». Бегуны... Собаки...
Я размышляю о Маккарти – о фокуснике с криминальными наклонностями. Забрать отключенную Кэмерон целиком он, разумеется, счел для себя неоправданно рискованным. Взял только чип. Правильно. Как он «это провернул» и зачем, не имеет большого значения. Не хотел он давать «проклятые технологии» военным, или хотел и лгал нам, не важно. В основе его решений – четкие рассуждения. Даже в том, чтобы отдать чип Саре. Действительно, оставлять такое в сейфе неразумно, особенно если ты уезжаешь навсегда. Пусть лучше «стремное барахло» вместо твоей проблемы станет чьей-то.
С другой стороны, люди никогда не делают что-либо на основе только рассуждений. За всяким их поступком прячется эмоция, чувство, склонность, порыв. Что из этого следует? Плохих парней тоже тянет к Саре Коннор? Похоже на то. Я их понимаю. И также понимаю, что на взаимность им рассчитывать не стоит – на ту взаимность, на которую обычно рассчитывают плохие парни. Способность играть, но нелюбовь это делать, грация не напоказ, сила духа, преодолевающая все, тонкая душа, не всегда потом знающая, что делать с победой, натиск, способный поддержать или нокаутировать, по надобности, – все это чересчур для плохих парней. Их планка намного ниже. Но изредка они могут надеяться на понимание. И крайне редко – даже на помощь...
– Вот он, смотри! – резко говорит Сара.
Вижу. На записи к соседнему южному дому приближается наш невадский знакомец-капитан. Подходит к двери, копается в замке, исчезает за дверью. Два часа семь минут пополудни.
– Мотай вперед, – требует Сара. Мотаю. Вновь снаружи Эттберри появляется через полтора часа. Уходит в ту же сторону, откуда пришел.
– В руках ничего, – шепчет Сара. – Спер что-то мелкое? Ты вообще что-нибудь понял?
Она смотрит на меня. Я – на нее. Не знаю, о чем думает она, а я думаю, что теперь просто необходимо проверить следующий день. Какое время? Около двух, или с утра? С утра.
– Крути, крути... – шепчет Сара. Кручу, кручу... Теперь мы знаем, что ищем, и второй визит Эттберри вылавливаем довольно быстро. Десять часов сорок шесть минут... Пробыл целых два часа и вновь ушел с пустыми руками.
– Слушай, а ведь он ищет это, – Сара упирает указательный палец в брошенный на стол конверт с флэшкой.
– Еще бы. Он слышал, как Маккарти говорил про компромат на калибовцев.
– Блин! – огорчается Сара. – Это сказала я, а Джо только подтвердил. Глупо вышло... А знаешь, почему он ломится туда, а не сюда? – задает она каверзный вопрос. – Это же опять классика, Пит! Маккарти арендовал два соседних дома. Понимаешь? Тот – его основная берлога. – Сара показывает пальцем на южную, как ей кажется, стену. – И приезжал он всегда только туда. Допускал, что могут выследить. Сюда же пробирался ночью через какую-нибудь прикрытую дыру в заборе. И теперь этот дурак Эттберри, наверное, ободрал там стены и поднял полы... Пит, покажи следующий день! Я хочу увидеть, что здесь было позавчера!
– Увидишь дома.
– Ты опять?
– Признай: Эттберри совсем не дурак. Если он посчитал нужным вернуться в тот дом на следующий день, то, как ты полагаешь, что он предварительно установил где-то поблизости?
– Ч-черт, наблюдение! И мы опять попали в его вечерние новости...
– На этот раз в дневные, – уточняю я. – И не мы, а только ты.
– Спасибо, утешил. Значит, нам надо очень быстро отсюда уходить.
– Без спешки, – возражаю я. – Если нас не побеспокоили до сих пор, значит им надо больше времени. Кроме того, почему ты исключаешь, что намерения Эттберри вполне дружеские?
– Да ладно, Пит. Ты вправду думаешь, что сегодня-завтра он бы позвонил и все рассказал?
– Не исключаю.
Сара насмешливо качает головой и слезает со своего насеста.
– У мексиканцев есть шутка. Зашли как-то раз парни за своим приятелем. Им открыла его мать. «Привет, тетя Одэлис, мы идем на рыбалку, хотим взять с собой Мигелито». Та им говорит: «Ох, мальчишки, ведь наш-то Мигелито ночью умер!» Те молчали, молчали, разинув рты, и наконец самый находчивый спросил: «Так это что же, значит, на рыбалку он сегодня не пойдет?» Так вот ты, Пит, как он. Пойми наконец: Мигелито для меня уже умер.
Она хлопает меня по плечу и принимается убирать следы нашей деятельности.
Может быть, в ней снова говорит чутье. Не знаю. Я бы не зачеркивал капитана так быстро и бесповоротно. Пусть он не самый откровенный парень на свете. Профессия, в конце концов, обязывает. Пусть не хочет принимать нашу замечательную мисс в свою компанию. Может, потому и не хочет, что компания состоит далеко не из бесстрашных борцов за свободу, каковыми некоторые легковерные любят считать членов Сопротивления. Зато в их среде крайне маловероятно встретить феномен «odium generis humani». Разве это не здорово?
Закрываю ноутбук, выдергиваю ненужные больше провода, отодвигаю стол дальше от стены, чтобы вновь не затискиваться в узкий промежуток, и достаю из сейфа всю электронику. Собираю, складываю, сматываю. Возвращаю стол на место. Сара тем временем вызывает Джона и условной фразой велит им с Кэмерон немедленно выдвигаться к дому и ждать нас там. «Что?.. Нет... Так надо, Джон... Нашли больше, чем хотели... Да, давайте...»
Конечно, оперативная команда сопротивленцев не примчится прямо сюда. Наоборот, пришлют кого-нибудь проследить за Сарой. А дальше как пойдет. Либо выследят до дома, либо, если она засечет слежку и начнет водить следящих по улицам, попробуют организовать перехват. В любом случае нас ждет немало интересного.
Сара окидывает помещение прощальным взглядом. Ждет, когда система лучепреломления скроет меня вместе со всеми вещами – мелочь рассована по карманам, крупное держу в руках. Внимательно проверяет качество невидимости. Все в порядке. Сара вздыхает, слегка откашливается, как перед выходом на сцену, и толкает наружную дверь.
Отредактировано БотАН - Среда, 13.09.2023, 15:54 |
|
| |
| murloc | Пятница, 15.09.2023, 22:59 | Сообщение » 378 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Зачем Питу тазик бобов? Ноги отращивал?
У меня тут осень настала – холодно стало, а они мороженку трескают. З – Зависть.
"– Мы чего-то хотели, и что-то получили..."
А это всё потому, Джонни, что у вас техзадания не было...
"В любом случае нас ждет немало интересного."
Ждем-с!
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 17.09.2023, 10:28 | Сообщение » 379 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Цитата murloc (  ) Зачем Питу тазик бобов?
Органику восстанавливать. Уже было в гл.4 и гл.18. Не знаю, может быть, он и из неорганики синтезирует, что надо, только это точно будет дольше и энергозатратней. Да и Сару припадок хватит, если он сгрызёт в доме все батареи...
Цитата murloc ( ) ...а они мороженку трескают.
:-)
Цитата murloc ( ) Ждем-с!
Подваливает невадский капитан домой к Коннорам. Сара одна-одинёшенька, сидит у окошка, на дорогу глядит - вдруг кто да проедет, носки Джону вяжет, ремингтон чистит, долюшка в общем женская... Капитан врывается - ага! - что, мол, не ждали?! Давай, говорит, Сара, в натуре отдавай, что свистнула, а не то в один подвальчик поедем, побеседуем с пристрастием, пока не отдашь. Считаю, короче, до трёх... И тут Скайнет из сортира - после бобов - мрачный выходит...
|
|
| |
| murloc | Воскресенье, 17.09.2023, 14:28 | Сообщение » 380 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Кстати об органике.
А био оболочка Водоноса не успела за всё это время разложиться на плесень и липовый мёд? Я не силён в технологиях.
И если не разложилась, то Питу повезло с цветом кожи : ) Ну и с длиной конечностей тоже, к слову.
Вот был бы Водонос афро-негритянским карликом – я бы посмотрел на результат ремонта : )
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
Отредактировано murloc - Воскресенье, 17.09.2023, 14:28 |
|
| |
