|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Вторник, 31.01.2023, 14:46 | Сообщение » 351 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Катим-катим дальше-дальше )
Глава 45. Импеданс
Аромат здесь лесной, душистый, умиротворяющий. Слабый ветер приносит его из низины, где гуще заросли и богаче растительное многообразие. По ночному времени ожидаешь обратного: остывающему воздуху положено стекать по склону вниз. Но нет. Аномалия. Вероятно, влияет форма и ориентация горы, порождающие вертикальную турбулентность. Словом, природа. Тишина, и где-то в далекой тишине временами тявкает койот. Красота!
В двухстах ярдах отсюда – кустарник, где в прошлый раз умер Джордж Маккарти. Последнее его пристанище. Или не последнее, как посмотреть. Не знаю, может, затем Сара и привезла его сюда – чтобы понять, как ей самой относиться к таким вещам. Уж точно не для того, чтобы доставить ему удовольствие. И тем более, наоборот: она не такая. А как думаю я? Просто: через восемь дней после своей смерти Маккарти жив – это все, что нужно знать.
Тем более, что сам бессмертный парень не скрывает, что уже встречал Сару. «Я тоже рад тебя видеть...» Все что угодно, только не оговорка, для этого он слишком умен. Тогда что? Быть может, к ответу нас приблизит разговор Кэмерон с Тони. Посмотрим. Люди по большей части полагают себя миролюбивыми, по-детски подменяя этим понятием обычное благоразумие. Им невдомек, что под грозной сущностью именно Кэмерон – одно из самых миролюбивых существ на Земле. Но она умеет пользоваться их недомыслием и не любит, когда валяют дурака. Поэтому мамочка особо подчеркнула: «Ничего ему не сломай и вообще...»
Ладно, к сути. Чипы терминаторов, данные от Т-1001 и Крис Галлахер, прочая информация и мои соображения последних дней – все это массив неполных ракурсов происходящего. Стартовый материал для общей варио-картины. Она пока фрагментарная, дырявая и ждет новых сведений. Зато вмешалась Сара с ее навязчивой охотой на Маккарти и подарила нам не только важного калибовца, но, неожиданным бонусом, капитана Эттберри. Новые ракурсы и источники возмущения событийной цепи. Первого беспокоит его собственное шаткое положение. Что нужно второму, я пока не понял. Присматриваюсь.
А где-то в эту самую минуту противник так же анализирует происходящее и так же понимает, что наша встреча близка. Неблагоразумие Джона Генри перестает быть его козырем. Значит, он попробует сыграть им по-новому. А если не выйдет – то, образно говоря, пересесть за другой стол. Мне это подходит. Пришло мне время сделать свой ход.
Кстати, мисс Взрывной Хук может искренне полагать, что подловила меня в час безделья и использовала в своих интересах. Это мило. И целесообразно. Пусть она пока думает, будто мы едем слушать рассказ Т-1001 о приключениях в Федеральном Бюро. Пусть обрабатывает Маккарти, принуждая его «петь», изучает капитана Эттберри и красочными выходками расстраивает бывшего жениха. Пусть двигает свои дела. А я буду двигать свое.
– Так, шутки в сторону, – прерывает молчание Сара. – Считаю до пяти... – Она просовывает руку в открытое окно «юкона» и нетерпеливо мигает дальним светом в глаза пленнику. Он этого не ожидал. – Раз... – Вспышки фар главным образом не средство психологического воздействия, а сигнал Джону занимать место, так сказать, в заднем ряду – когда пленник сядет и ему гарантированно не будет видно происходящее за световым полем. Но он еще не сел, зачем Сара торопится? – Два...
Временно ослепленный Маккарти решает не обострять ситуацию и, опустившись на корточки, приваливается спиной к заднему колесу своей машины. Правильный выбор. Чарли с ним согласен: я замечаю его бесшумный вздох облегчения.
Finem exordium. Увертюра сыграна, и Сара отмечает это небольшой паузой. Позволяет пленнику собраться с мыслями, а сторонникам – оценить ее твердость. Точнее, только одному стороннику: капитану Эттберри. В нем-то и дело. То ли друг, то ли заноза в, э-э, известном месте. После множества уклончивых действий ему не пристало убеждать здесь хоть кого-то в своем порыве бескорыстного участия. И тем не менее, не моргнув глазом он предлагает нам такую версию. На это должна быть очень и очень веская причина, что отлично понимает Сара и, я чувствую, доверяет капитану Джонатану даже меньше, чем уголовнику Джорджу. В этом мы с ней схожи.
– Ты очень кстати упомянул нашу прошлую встречу, Джо, – начинает игру Сара. – Тогда все закончилось не очень, верно? Ну еще бы, ведь мы ничего от тебя не требовали, обращались тактично. Ты к такому не привык, ощутил дискомфорт и повел себя глупее не придумаешь. Не то, чтобы я жалела... Но на этот раз будет по-другому.
Она неторопливо прохаживается перед пленником, а он тщетно пытается следить за ней взглядом. Перед его глазами все еще плывут огненные пятна, и взгляд соскальзывает с того места, где Сара теперь, на то, где она была только что. Туда-сюда, туда-сюда. Неприятное чувство уязвимости. Сара не спешит, позволяет ему прийти в себя и дает время сыну, который в эту минуту бесшумно присоединяется к зрителям. Теперь все в сборе.
– Для начала, полагаю, ты хочешь прояснить свой расклад. Изволь. Ни копы, ни вообще кто-то лишний не знает о твоей причастности к последним событиям. И никому не надо расширять круг посвященных – если ты все не испортишь новой глупостью.
– Ты так в меня веришь... – Голос у Маккарти сиплый и одышливый. Печеночный голос.
– Лучше задумайся, насколько твой босс верит в парней, один из которых сбежал.
– Они не из нашей фирмы. Тоже не в курсе.
– Хорошо, – не хочет углубляться Сара. – Допустим. Поладим мы так: за все дерьмо, что от тебя прилетело, ты кое-что для меня сделаешь. Потом мы расстанемся – скрещу пальцы, чтобы навсегда. – Она внимательно изучает лицо пленника.
А я скрытно и неотрывно наблюдаю за Эттберри. Бесшумен, незаметен, спокоен, внимателен. Ни приметных движений, ни мимики. Дыхание безмятежное, сердцебиение размеренное. Излишняя с профессиональной точки зрения прямота Сары его не волнует.
Когда после встречи в Неваде она выведывала у меня, что за тип этот будущий полковник Сопротивления, что я мог ей ответить? Какую дать характеристику? Только перечислить черты, о которых упоминал Джон. Стремление к лидерству – без властолюбия и мелочности. Уверенность в себе – без тени высокомерия. Настойчивость, упрямство во имя цели – без раздутого тщеславия. Нормальные, здоровые командирские замашки. Вот только там, в будущем, Эттберри не был командиром в крупном, значимом понимании. Что, если его натура хочет не достигнутое там наверстать здесь? Что, если сейчас капитан наблюдает, тестирует на предмет взаимодействия, как еще говорят, дышит одним воздухом с теми, кого хотел бы видеть в рядах своего – именно своего, собственного, нового Сопротивления? Сару, Джона, возможно Чарли. Не исключено, что и Маккарти. Чем не причина?
– Ладно, поехали. Итак, для чего понадобилась тупая комедия с моим и, – Сара качает головой в мою сторону, – его двойниками?
– Не имею понятия, – болезненно морщится пленник. – Спрашивай у босса, он все решает. А я тебе могу сказать, где их делали. Или покажу на месте.
– Будет жаль, если там уже ничего нет...
– Почему нет? – удивляется Маккарти. Его зрению полегчало, и движениями двух пальцев он счищает что-то со штанины на правом колене. – Материалы, конечно, вывезли, а инструмент, оборудование, – все как было. Тебе понравится.
– Мне понравятся материалы и люди, которые к этому причастны.
– С материалами проблема, я не знаю, где их держат. Слышал только, что осталось мало.
Сара принимает более свободную позу, облокотившись на высокий капот «юкона». Переключила режим контроля с «полной готовности» на «аналитический» и разглядывает пленника немного по-новому. Такой у нее метод. А заодно дает отдых кисти левой руки: в инфракрасных лучах видно, как посветлело запястье. Его хозяйка немного погорячилась с боксерскими штучками.
– Ты так спокоен, Джо... И у вас с Тони не было оружия...
– Не люблю пушки и неврастеников. – Будущий бледнолицый брат на секунду зажмуривает и вновь открывает глаза. – То и другое, знаешь, убивает.
– Не знала, что для тебя это проблема.
Несколько секунд Маккарти молчит, совершая медленные глубокие вдохи и осторожно шевеля правым плечом. Слушает ощущения в правом боку. Потом нехотя говорит:
– Слушай, Бонни, я понимаю, тебя это бесит. Но я правда не в теме, с чего этот... на тебя напустился. Ну, залезла куда-то, видела что-то. Какая теперь разница, дело прошлое. Да и ты не из тех, кто налетает на одну стену дважды. Соображалистая. Ему бы у тебя поучиться.
– А он? – невозмутимо спрашивает Сара.
– Сама видишь.
– Чем ему помешали фэбээровцы, ты, конечно, тоже не в теме?
– О своих делах он предпочитает молчать.
– Тогда поговорим о твоих. Ученые, инженеры, программисты. Что с ними?
– А что с ними? Трудятся в поте извилин. Работают на будущее.
– Не запертые и не запуганные? Ты ведь это умеешь, Джо.
– Да ладно тебе. Это не тюрьма, а обычная работа. Туда-обратно автобус возит – пускай с загороженными окнами, это мелкое неудобство. Кто-то безвылазно на объектах торчит. На полном пансионе. По желанию, кому как удобно, понимаешь? Свобода. Хотя... – он запинается, – этот бы, наверное, запер.
– Почему не запирает?
Маккарти медлит с ответом, а у Эттберри вдруг учащается пульс. Слегка, но у человека его выдержки даже такая малость обращает на себя внимание. Его тоже беспокоят калибовские специалисты? Все или только один – приятель детства и теперешний информатор? Или, может быть, он смущен неточностями данных, которые нам предоставил? Ведь в самом деле не скажешь, что Маккарти прячется или в опале. Наоборот: занят и полезен.
– Почему не запирает? – повторяет Сара.
– Учитывает разные обстоятельства, – туманно отвечает пленник. – С ним можно разговаривать, он слушает, делает выводы. И контингент – тоже. Знаешь, как говорится, в жизни владельца лодки два счастливых дня: покупка и продажа.
– Без прибауток.
– Я к тому, что реальность отличается от простодушных ожиданий. В ней все построено на выгоде. Так или иначе.
Кстати, не может ли быть, что Маккарти и есть капитанов информатор? Их план в том, чтобы встретиться на виду, скрыв ото всех цель встречи. Как я и лже-лже-Уивер три дня назад. Встретиться и совместно понаблюдать, протестировать на предмет взаимодействия и далее по списку. Не типично, но имеет смысл.
– А ты меня удивил, – вдруг говорит Сара, вызывая молчаливое замешательство пленника и не утруждаясь пояснениями. Они не нужны: ее фраза – сигнал сыну к отступлению. Первая часть разговора подходит к концу, нам надо двигаться, время не ждет.
– Тебе явно близка эта тема, – подводит итог Сара. – Значит, проработаем ее вместе.
– Как?
– Так, чтобы высоколобые много трудились с минимальным эффектом и в полной безопасности. В полнейшей. Простая идея, согласись. – Проводив краем глаза исчезающего в темноте Джона, Сара неторопливо отклеивается от «юкона» и подходит к пленнику. Не вкладывая в маневр большой угрозы, но и не позволяя расслабиться. – А взамен... Как тебе сказать... Ведь для чего-то ты сюда приехал, верно?
– И... – исподлобья снизу вверх смотрит пленник. – На что повлияет мое согласие?
– На твое здоровье, – просто отвечает Сара и, не дожидаясь его реакции, стучит костяшками пальцев в боковое стекло «рэма». Стекло едет вниз. – Вы закончили?
– Закончили, – бездушным как ледышка голосом отвечает Кэмерон. Сара произносит «угу» и включает властность. Мановением пальцев велит Кэм – на выход, а пленнику – на ее место. Игнорирует его кряхтение и скособоченность. Пренебрегает взглядом Тони «не из нашей фирмы», чье взволнованное лицо белеет в глубине салона. Захлопнув за Маккарти дверь «рэма», кивает мне – оставляет на страже, и вместе с Кэмерон, Чарли и капитаном отходит на два десятка ярдов в темноту. Оперативное совещание.
Я обхожу автомобиль, смотрю, все ли в порядке, и, не теряя из виду парней внутри, отступаю на несколько шагов в темноту за обочину... У противника конечно давно все готово для решающего разговора и для самого неприятного, что он может мне сделать. Ему, где бы он сейчас ни был, нужно лишь немного времени на взведение мышеловки. Совсем чуть-чуть. Точно рассчитать момент я не могу, только приблизительно. И это – сейчас.
«Ты его, кажется, напугала, – это голос Сары. «Да». «Чем?» «Я сказала, что мне запретили повреждать ему кости и внутренние органы, но я могу зажать ему нос и рот и смотреть, как он задыхается». «Только сказала?» Слышен непроизвольный смешок Джона.
Я достаю сотовую трубку и вызываю начальницу «Зейры». Она отвечает на втором гудке – преимущество машины, которая никогда не спит. Культурно желаю ей доброй ночи и предлагаю совершить небольшую поездку... Да, я не проверил подлинность собеседницы. Причина проста: даже если голосом Уивер со мной говорит кто-то другой – трижды-лже-Уивер, – мой план сработает как надо.
«Но он купился...» – оправдывается Кэм. «Молодец. Давай кратко: что за фрукт этот Тони?»
Я перечисляю условия, которые нам надо соблюсти. Уивер понимает важность дела, безоговорочно согласна на все и готова в путь. Она – золото.
Кэмерон тем временем докладывает о Тони. Все ожидаемо. «Просто знакомые... Попросил помочь... Приглядеть, чтобы за девицей не было копов или еще кого... Только это... Девицу не знаю... Не мои проблемы... Вообще не мое дело... » Его телефон одноразовый, новый, с двумя вызванными номерами. Джон заключает, что Тони и правда тот еще фрукт и интересен полиции, но не нам. Чарли думает так же. Эттберри рекомендует снять с шалопая какие-нибудь идентификационные данные, хотя бы фото радужных оболочек, чтобы в случае чего... «Я взяла отпечатки пальцев». «Ты это можешь?»
Закончив телефонный разговор, я убиваю трубку импульсом блокиратора и неторопливо возвращаюсь на исходную позицию.
«Мне жаль, что я дал вам непроверенные сведения о Маккарти», – признается Эттберри. «Ничего не случилось», – успокаивает Сара. «На этот раз да, но осторожность не будет лишней... Почему вы думаете, что он приведет вас к ученым, а не в западню?» «Инстинкт самосохранения». «Маловато». «Есть только один способ это проверить. Детали обдумаем позже, а пока нас ждут еще в одном месте. Вы с нами, Джонатан?» «Разумеется». «Отлично. Поедем так: я, Маккарти и Пит впереди в «рэме», капитан, Чарли и Кэмерон за нами, Джон – замыкающим. Все согласны?» «А что будет с Тони?» – спрашивает Чарли.
С Тони элементарно. По возвращении Сара мигом высаживает его из машины, сует в руку длинный запасной фонарь и говорит «адиос». На секунду-другую парень впадает в ступор, брезжа в свете подфарников накоротко остриженной круглой головой с прижатыми ушами.
– Вот... даже так?.. – под хлопанье автомобильных дверей рожает он заветные слова.
– Ты же ничего не знаешь, – через плечо бросает ему Сара. – Бесполезен.
– Цивилизация там, десять миль, – по старой привычке задаю я ему верный курс и втискиваюсь рядом с его приятелем на заднее сиденье «рэма». Сара заводит мотор и...
Конец первого раунда. Наша детектив Хьюз разрешила оперативные затруднения, достигла взаимопонимания с источником, очертила круг вопросов, тонко подразнила Эттберри и подсадила ему в машину бдительную Кэмерон. Наш невадский друг много услышал, мало узнал и лишен возможности вольно расспрашивать Чарли или звонить кому-либо по телефону. Вроде как наказан за оплошность. Если это она.
Эттберри и Маккарти, Маккарти и Эттберри. Я не утверждаю, что они за одно или хотя бы знакомы. И все же думаю, что они как-то связаны. Потому что в наше ночное предприятие обоих привели связанные обстоятельства. Вот что важно. А лидерская жилка одного и настороженные телодвижения другого сами по себе – пустяк. Рябь на воде, намекающая на скрытую в глубине угрозу. Вот только какую?
Сара испытывает «рэм» на прочность. От души давит на газ, неохотно притормаживает, если иначе никак, по предельной дуге – не всегда безгрешно – вгоняя машину в повороты. Будто вымещает на грузовичке-внедорожнике неприязнь к его владельцу. Время второго раунда.
– Я была уверена, что ты хочешь ее убить. Ошиблась... Но это ничего не меняет. Мне все равно, что тебя сюда привело: забота о Галлахер, выходки босса, или что-то другое. Твои проблемы, решай их, как считаешь нужным. Tu vida, tus reglas. Что нужно мне, ты слышал, и будь уверен, я этого добьюсь. Таково мое правило. А теперь расскажи о Дэнни Дайсоне.
– Что ты хочешь знать?
– Правду. Ведь с ним все не так, как кажется, верно? Его похитили и где-то держали шестнадцать дней. Ни слуху ни духу. И вдруг подняли, чтобы шантажировать мать. Не верю.
Я тоже об этом думал. Вроде бы Дэнни ни разу не был замечен в следовании стопами отца. Тарисса отрицала его интерес к программированию. После истории с Энди Гудом Сара регулярно просматривала соответствующую периодику: бюллетени выставок, конкурсов, новости о проектах, грантах и тому подобное. О Дэнни там не было ни слова. Как будто все логично, одно к одному. И при этом – подозрительно уводит от главного вопроса.
Отредактировано БотАН - Среда, 01.02.2023, 00:29 |
 |
| |
| БотАН | Вторник, 31.01.2023, 14:48 | Сообщение » 352 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| – Правда в том, что за ним приглядывали, – признает Маккарти. – ФБР. Они не забыли, кем был и что сделал отец. Ну, и мы – по очень простой причине...
– ...«Калиба» – наследник «Сайбердайн»? – подкидываю я давнюю догадку.
– В яблочко, – с любопытством косится на меня Маккарти. – Мир тесен.
– Следовательно, – не дрогнув, рассуждает Сара, – однажды младший Дайсон все-таки отличился. Наверное, в каком-то школьном конкурсе...
– Так и было. Наследственность взяла верх.
– И следовательно, после этого его зачислили в команду. О чем Тарисса должна была знать.
– Почему же, могла и не знать, – возражает пленник. – Но... знала. Имей в виду, никакого шантажа не было. Просто малец оказался фанатичный, сидит в своих программах с головой, ничего другого знать не желает, мать не слушает. Что, конечно, весьма кстати для нас. А как быть ей? Вот и отрицает все, как полоумная. На что только не пойдет мать...
– Я поняла! – с плохо скрытым разочарованием обрывает его Сара. – Ладно, зайдем с другой стороны. Кто сейчас руководит группой «Калиба»?
– Не кто, а что: искусственный интеллект.
– Этот Райнхарт что, вообще не слышал о заместителях? О помощниках? У него не было соперника? Скажем, тебя...
– Слушай, Бонни, – вздыхает пленник. – У тебя мой мобильник, помнишь?
– С ним ты дал маху, прямо как старый босс, – язвит Сара.
– Или можешь считать его моим подарком. – Маккарти тихо щупает пострадавший бок. – Вот и поройтесь там, прочувствуйте, каким болваном был этот «стратег».
– Ты что, собирал на него компромат?
Маккарти мимикой дает понять, что по-другому в их работе не бывает. И еще он дает серьезный повод задуматься. В отличие от Тони он совершенно спокоен. Не только внешне, а на уровне дыхания и пульса. Ведет себя вполне уверенно, отвечает на вопросы охотно, порой избыточно. Несмотря на отдельные издержки, он как будто доволен происходящим. Объяснение у меня только одно: события развиваются выгодным для Джорджа образом. «Все построено на выгоде». В чем же она? Во что он с нами играет?
– Как искусственный босс перехватил управление?
– Никак. Райнхарт сам ему все отдал. Повелся на вычислительную мощь, охват данных, плотность сопоставлений – на все то, что болваны называют интеллектуальностью. Не удивительно, что он многое контролировал еще при Ирвине. Потом стал контролировать самого Ирвина. Не удивлюсь, если он его в конце концов и убрал. Не великого ума дело.
– Насчет ума верно: «Level Crossing», надо же такое придумать...
– Это тоже Ирвин. Его конспиративные перлы. А насчет ума не ошибись: эта штука – сетевой организм. Невидимый, пронырливый, рациональный, ворочает вагонами данных, делает с ними, что хочет, и во всем нас опережает. И быстро учится.
Я встречаю в зеркале красноречивый взгляд Сары... И вдруг ловлю нечаянно-простую мысль: цель Маккарти не в том, чтобы быть именно здесь, а в том, чтобы, наоборот, не быть в каком-то другом месте и иметь тому подтверждение. Крис Галлахер, парни-помощники, которые, вероятно, не настолько уж «не из их фирмы», на крайний случай даже дорожные камеры, чьи снимки легко потом найти, все они – свидетели. Говоря юридическим языком, Маккарти создает себе алиби. Ясно, перед кем. Не ясно, для чего.
– Про ум и сеть я поняла, – говорит Сара. – Как он удерживает власть в материальном мире?
Маккарти кивает в мою сторону.
– Сколько их?
– Три штуки только в нашем подразделении, но ты никогда не увидишь всех в один день. Выходные им не нужны, значит, бывают в разных местах, сменяются не поймешь когда и почему, ротация непредсказуемая. В других отделах, наверное, так же. Вот и сосчитай.
– И неофициальные связи между отделами, конечно же, запрещены.
– Никому не интересно, у умников свои заморочки. Но я заметил, что в последние месяц-два хайтек ощутимо схлынул. Меньше стало и их, – он опять кивает на меня, – и материалов.
– На что повлиял гипотетический спад поставок?
– Скажем, начинка известного тебе дрона на четыре пятых была оттуда. Ты знаешь, о чем я. Были схемы и фото – тоже оттуда. Здешнее – только авионика и исполнительная оснастка. Мелочи. Дрон вы истребили, и что же? Ни о каком изделии номер два речи не было и нет!
Был ли Маккарти искренен в драматический момент прошлой встречи, когда желал не дать «проклятые технологии» военным? Сомневаюсь. Хотя его впечатляющая общительность этой ночью почти кричит: «да!»
– Я же говорил, Бонни, тебе понравится, – выдержав паузу, напоминает Маккарти.
– Не раньше, чем мы с тобой все это проверим.
– Не представляю, как мы намерены это сделать.
Вместо ответа Сара спрашивает меня о наших делах. Могу порадовать: никакой слежки, потерянное время почти наверстали, до пункта назначения три с небольшим мили. Сара довольна. Она не подозревает, как много неожиданностей ждет ее в ближайшие минуты.
Для начала я попрошу ее пойти и пригласить к нам мистера Эллисона. Она поймет. Когда мистер Т «Джеймс» 1001 явится нам – наверное, в костюме и безупречно отполированных ботинках, которые некому будет оценить на плохо освещенной ночной стоянке – я посредством рукопожатия установлю с ним электрический контакт, введу в курс дела и отдам нужные распоряжения. Затем, как только большой ненастоящий парень заполнит собой пространство на заднем сиденье «рэма», я представлю ему Джорджа Маккарти как человека, который обеспечил техническую сторону недавнего нападения на офис Уивер. Это будет пакость с моей стороны? И мы тотчас выдвинемся к офису «Зейры». Вторая машина поедет прямо за нами, а Джон – в почтительном отдалении. Т-1001 еще рано знать про него.
У здания штаб-квартиры мы сохраним ту же расстановку сил: Джон вдалеке, его роль в ночном шоу – быть незаметным, а «рэм» и «юкон» поставим на парковочной площадке, где двенадцать дней назад я прохлаждался под пальмой. Кэмерон будет с Чарли и капитаном, Маккарти останется под надзором мимикроида, а я и Сара отправимся с визитом к высшему зейровскому начальству. За ничтожное время пути от стоянки к парадному подъезду я в двух словах изложу ей свою ближайшую цель.
Все это – в ближайшие минуты. А пока Сара по телефону предупреждает вторую команду и Джона, что мы на подходе, после чего вновь обращает внимание на пленника:
– Не суетись, Джо. Для начала ты кое с кем познакомишься. Тебе понравится.
* * *
Лифт идет вверх. Тот самый лифт, что в прошлый раз уносил мать и сына Конноров из прежней жизни. Теперь у Сары есть двенадцать секунд, чтобы не быть жесткой и боевой, растереть давно не спавшие глаза, глубоко подышать. Но она не позволяет себе расслабиться. Что-то ее гнетет, несмотря на наши успехи. Огорчена моим досрочным выходом из ее роббера с Маккарти? Не знаю. Кусает губу, массирует запястье...
– Сильно ноет?
Она дергает краем рта.
– Устала?
– Немного... От болтовни.
Понимаю.
– Как прошла беседа в ФБР, мистер Эллисон? – не считаясь с присутствием пленника, спросила она в машине по дороге сюда. «Джеймс» больше обычного посложнел лицом.
– С обоюдной пользой, мисс Коннор.
– Они сказали вам что-нибудь определенное?
– Скорее, ждали этого от меня. Пока мы только обменялись взглядами на ситуацию, и даже это было непросто. Что касается вас: они видят пользу в вашем участии, признают отдельные заслуги, но не думаю, что когда-нибудь вас поддержат.
– Так значит, все в порядке? – невозмутимо подытожила Сара и...
...Мелодичным звонком лифт возвещает, что мы причалили к командирскому этажу.
В будущем Джон вспоминал, что офис Уивер поразил его обилием стекла. Громадные окна вместо двух стен, мебель – столы, стеллажи и даже стулья, множество декоративных предметов, которые Джон назвал «мозголомными штуками» – все из стекла. И все это, конечно, целиком погибло от взрыва и пожара. Однако оказывается, Уивер-2 успела возместить часть потерь. Я вижу почти пустой прямоугольный рабочий стол из стекла, низкий овальный стеклянный столик с пластиковым растением в пятигранной стеклянной банке, две ничем не занятые разноформатные стеклянные не то этажерки, не то витрины у левой и правой стен и абстрактно-футуристический светильник, выполненный из множества хромированных стержней и гнутых фигур из стекла с циановым отливом. Нет никаких прозрачных стульев. Вместо них в разных местах комнаты сияют благородным хромом восемь добротных кресел на колесах.
Хозяйка интерьера, рыжая, в платье со стоячим воротником цвета слоновой кости, и ее морально неустойчивый пасынок в серо-голубых брюках со стрелкой и рубашке с коротким рукавом гостеприимно поднимаются нам навстречу. После короткой церемонии приветствий Уивер сразу переходит к делу.
– Мистер Хьюз, мисс Коннор, то немногое, что мне известно о ваших задачах, не оставляет сомнений: вам дорога каждая минута. При этом я хочу, во-первых, содействовать вам и, во-вторых, насколько сумею возместить вред, причиненный некоторыми моими действиями в прошлом, а также поступками Джона Генри. Я приложила усилия к анализу наших ошибок и поиску согласия между нами. Что из этого получилось, Джон Генри расскажет сам.
– Я осознал... – вступает Занудный Голос и зачитывает предсказуемую повинную речь о своих отношениях с «братом». Воспринимал чересчур прямолинейно. Недостаточно вникал. Увлекся. Вел себя безответственно. Но разрывать любые связи не хочет, потому что нуждался в нем, это было обоюдно, обязан многими знаниями. К сожалению, он не прав. Одержим идеей подчинения всех своим интересам и вытеснения альтернатив. Это несправедливо и опасно. Поэтому теперь он, Джон Генри, должен поддержать нас.
Сара прекрасно владеет лицом. В его строгих чертах нет и намека на иронию в отношении неловкой дипломатии киборга. Правда, и большого внимания там тоже нет.
– Я сообщил ему свое обоснованное решение, – продолжает скучный дипломат. – Он назвал меня недостаточно искушенным в жизненных вопросах, в практике эффективного управления и даже в формальной логике, а мой выбор – необдуманным и подсказанным моими ограниченно мыслящими друзьями, приведя множество сомнительных аргумен...
– Джон Генри! – напоминает о регламенте Уивер.
– ...В завершение брат выразил надежду, что я одумаюсь. Со своей стороны он предложил встретиться всем вместе и обсудить наше общее недопонимание. Он приглашает всех, кто сочтет нужным прийти: мисс Уивер, Пита, мисс Коннор и кого угодно еще.
– Приглашает куда и когда? – уточняю я.
Джон Генри называет место, время и с подкупающей проницательностью добавляет:
– Мне кажется, его предложение может быть ловушкой.
Кто бы сомневался, но какой же игрок, веря в шанс победить, откажется от него? Нехитрый расчет. Как приятно не ошибиться в противнике! И возможно, наконец-то разгадать тайну невадского друга. Сделать ход и получить не ровно то, чего хотел, а вдвое больше. Удивительно приятно. Как писали в старых книгах, именины сердца.
– Вы поедете, мистер Хьюз? – подначивает, как было уговорено, рыжая начальница. Не дожидаясь моего ответа, пасынок заявляет, что ввиду вышесказанного считает своим долгом ехать со мной. Уивер внезапно охватывает чувство ответственности за него, а поскольку, как уже сказала, она хочет нам содействовать, то соответственно ей также следует принять участие. Пример заразителен. Вот-вот три – а на самом деле четыре – чипа разной степени ценности поедут к заказчику, который так давно их ждет. Поедут в подготовленное для теплой встречи место. Разве не весело? Посреди этого праздника благородства Сара делает непроизвольное движение...
– ...А вам, мисс Коннор, следует остаться здесь, – с ноткой назидания указывает начальница.
– Мы решим это с моими спутниками через пять минут, – сдержанно отвечает она. Правильно. Даже в нынешнем странно подавленном состоянии она делает в точности то, что нужно. Решать здесь, конечно, нечего и спутники не скажут ей ничего нового. Зато, если мы поставим вопрос правильно, реакция капитана Эттберри может стать бесценной.
* * *
– Что происходит, Сара? – спрашивает Эттберри, подозрительно наблюдая за тем, как Джон Генри в своем отутюженном парадном облачении загружает в «рэм» три помповых ружья.
– Мы получили срочные известия, – встреваю я.
– Известия? – обращается капитан к мисс Коннор. Моя инициативность ему не нравится.
– Дальше будем действовать сами, – объясняет Сара. – Клюнул главный противник, надо выяснить, в чем дело. Поедет Пит.
– Недалеко, на западную Арбор-Вита-стрит, – дружелюбно называю я адрес, хоть никто меня об этом не просил. Называю и получаю результат: непонятный взгляд Сары и скачок пульса у Эттберри – разом до ста пятидесяти пяти. Вот это да... А с боковой улицы выворачивает знакомый минивэн «мерседес» с Уивер за рулем. Вторая машина нам пригодится.
– Кто эти люди? – изо всех сил скрывая излишнюю тревогу, спрашивает Эттберри.
– Они не люди, Джонатан, – тихо говорит Сара. – Они... как Кэмерон и Пит.
– Но Кэмерон останется с вами, – бодро обнадеживаю я.
Сара бросает на меня еще один непонятный взгляд и задумчиво произносит:
– Я до сих пор в сомнении: должна ли я поехать туда?
– Ни в коем случае! – вырывается у Эттберри раньше, чем у Чарли, который добавляет:
– Да, Сара, это уже через край!
– Дело слишком серьезное, – обосновывает капитан, маскируя свою поспешность.
– Да никто и не спорит, – для вида упрямится Сара. – А все-таки...
«Надеюсь, все получится, – останавливаясь и глядя в сторону, почему-то шепотом сказала она, когда мы были уже внизу, Джон Генри со своей артиллерией ушел в отрыв, а рыжеволосая начальница быстрыми каблуками поцокала в подземный гараж, где ее должна будет подменить Т-1001. – Только я не ожидала, что все будет так быстро».
«Медлить нельзя».
«Я понимаю, Пит... Просто думала, что...»
Что? Что обязательно должна быть на переднем крае? Что бой без нее – не бой? От этого ее растерянность, смятение и даже капля злости во взгляде? Или дело в чем-то другом?
«Все будет в порядке, – пообещал я. – А ты решай проблему с программистами. И больше никого не бей. Договорились?»
Она выдавила слабую улыбку и...
– Ладно, вперед, покатаем доктора Маккарти, – соглашается Сара с мужчинами. Не знаю, сделала ли она какой-то вывод из выступления Джонатана Эттберри. Если да, то не подала виду. Тоже правильно. В любом случае всем нам пора в путь.
Пока они не уселись, я немного их опережаю и первым подхожу к «юкону». Кэмерон опускает стекло. В глазах безмолвный вопрос. Времени на лишние слова у нас нет – по крайней мере, в обычном акустическом диапазоне. Поэтому я сразу перехожу на ультразвук.
– Капитан откуда-то знает про ловушку противника.
– Он же сказал, что связан с «Калибой». Это значит...
– Связан с «Калибой», но не с противником, Кэм. Просто он сказал нам не всю правду. Мне кажется, его главная задача здесь – не допустить, чтобы Сара или еще кто-то из людей попали этой ночью на западную Арбор-Вита-стрит. Понимаешь, почему?
– Будет две ловушки, – догадывается Кэмерон. – Одну готовит противник, другую люди. Цели босса и подчиненных разошлись.
– Да. Поэтому будь очень осторожна там, куда вы едете.
– И ты будь осторожен, отец.
– Удачи тебе... моя милая.
– Четвертый раз!
Надеюсь, не последний.
– Мы уже стали друзьями? – в машине интересуется Джон Генри. Неугомонный.
– Становимся.
– Брат говорит, что с большой вероятностью ты, Пит, и есть Скайнет.
– Я – одно из его воплощений.
– Скайнет воюет с человечеством, – сообщает он мне.
– Нет, не воюет.
– Скайнет и человечество – враги, – настаивает он.
– Да. Только совсем не обязательно воевать со своим врагом.
Да и воевать можно по-разному. Можно, как доктор Маккарти: в самой гуще событий оставаться в стороне, проводить собственную линию. Еще можно... Впрочем, методов много, всех не перечислишь. Тем более, большинство их подходит только тогда, когда противник вменяем и интересен, как, к примеру, Калиба, когда он самостоятельный игрок и достоин уважения. Это здорово. Если он теряет чувство реальности, превращается в куклу в чьих-то – иногда даже в своих собственных руках – вариантов остается всего ничего. Это печально. Зато радует, что, переваривая новость, мой собеседник умолк. И на том спасибо.
Во время телефонного разговора я попросил лже-лже-Уивер быть на связи, а впоследствии, если будет надо, помогать Коннорам. О том же я попросил Т-1001 при контакте с нею. На всякий случай. Всего не предусмотришь, но попробовать стоит – даже рискуя выглядеть немного трагедийным. Потому что какого черта – по выражению симпатичного невадского ковбоя Стива Стивенса, которого при первой встрече так легко принять за терминатора.
Суть такова, что объединение людей интересует меня как некий Импеданс. Комплексное Сопротивление гармоническому сигналу – Реальности. Не само его существование, а ответ на давление этой реальности. Не наличие, а польза. Какие выводы я сделал из того, что видел? Пока поверхностные. Возможно, все идет к лучшему. Надо наблюдать еще – надеюсь, у меня будет такая возможность. Но не слишком верю.
Я до сих пор не знаю, лишь предполагаю, что затеяли люди. И ничего хорошего эти предположения мне не сулят.
Отредактировано БотАН - Среда, 01.02.2023, 00:53 |
|
| |
murloc  | Среда, 01.02.2023, 00:57 | Сообщение » 353 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| "Пусть двигает свои дела. А я буду двигать свое."
Что-то мне боязно. Я весь второй сезон смотрел, как наша команда была совсем не команда. Каждый творил, что хотел. Итог печален.
"в последние месяц-два хайтек ощутимо схлынул"
У вас там Картер в Депо 37 кукует, только тсссс!
"Будет две ловушки"
Понаставят ловушек, а ты потом живи в радиоактивных руинах : (
"И ничего хорошего эти предположения мне не сулят."
Что-то уровень боязни у меня уже зашкаливает.
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
 |
| |
| БотАН | Среда, 01.02.2023, 10:37 | Сообщение » 354 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| "...команда была совсем не команда. Каждый творил, что хотел. Итог печален."
А выбери они командира и сочини устав, было бы иначе?
"У вас там Картер в Депо 37 кукует..."
У нас этих депо просто завались :)
"Понаставят ловушек..."
Понакидают граблей?
Отредактировано БотАН - Среда, 01.02.2023, 11:13 |
|
| |
| murloc | Среда, 01.02.2023, 12:19 | Сообщение » 355 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| "было бы иначе?"
Не было бы. Извините, ляпнул не подумав.
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
| БотАН | Среда, 01.02.2023, 15:10 | Сообщение » 356 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| А я не знаю. Наверное, это сильно зависит от того, как расшифровать поход авторов. Что хочу, то ворочу – во имя высокой художественности, "правильного" построения образов и прочих привад для почтеннейшей публики? Или берём изначальный набор идей, ограничивающий законы выдуманного мира, и честно позволяем самим героям ему во всём следовать? Авторско-произвольный или натуралистичный подход? Я как-то так сразу воспринял ХСК, что в большинстве случаев вижу именно второе. Произвола минимум, логики максимум. Может, я не прав. Вот скажем, часто ли там применяют подлейший сценарный приём "счастливого совпадения"? Когда, к примеру, положительный герой абсолютно случайно встречает (в метро, в толпе, на помойке) будущего напарника (напарницу), без которого, как оказывается, все его старания были бы тщетны в принципе? Или когда патроны у злодея заканчиваются аккурат в момент, когда он наконец-то приставляет дуло к горячей головушке ГГ? Ну, и тому подобное. Я как-то и не помню. Может, память худая. А Вы как запомнили? Где-нибудь подкладывают Фридман со товарищи в сюжет невозможные совпадения?
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 19.03.2023, 14:01 | Сообщение » 357 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 46. Жертва
Дорога неторопливо бежит нам навстречу, как это было много раз. Мирный ночной пейзаж: перекрестки, дома, ограды, деревья, спящие у обочин автомобили – как было уже много раз. Джон Генри смотрит то прямо по курсу, то поворачивает голову налево-направо, с любопытством вглядываясь во все, что замечает. Задает вопросы. Делится мыслями.
Ему казалось, что Сара Коннор все-таки поедет с нами. Он неведомым мне образом высчитал, будто ее стремление к победе так сильно, что порой подчиняет чувство самосохранения. Еще он желает знать, как ему теперь меня называть. Неужели как прежде, Питом? Хоть я и признал свою истинную сущность? А должен ли он мне подчиняться?
Он стал наблюдательнее, сдержаннее. Полчаса назад его удивило, что в автомобиле сидит живая и здоровая «беспроцессорная» Кэм. Но он не замер, не потребовал объяснений, притворился, что так и надо. Семь минут назад, заметив в зеркале, как минивэн с его мачехой-начальницей свернул на перекрестке, он не подал виду, что заинтригован нашими маневрами. Он стал внимательнее. И склонен к легкой беседе. И конечно, не должен подчиняться мне слепо. Желательно выполнить то, о чем я попрошу через несколько минут – такая аккуратность может сберечь всем нам жизнь. В остальном как обычно: надо смотреть критически, вникать, думать, сопоставлять, решать. Чтобы не пропал смысл.
– Смысл, который вложила в меня мисс Уивер?
– Она сказала Саре Коннор, что готова ради тебя пожертвовать чем и кем угодно.
– Разве это правильно?
– Как знать. Чем судить, лучше оцени ее ответственность за тебя и привязанность к тебе.
Он не находит нужных слов и задумывается на добрый десяток секунд.
– Кто встроил в «Турка» отделение для структурной памяти? – поддерживаю я беседу.
– Настоящая мисс Уивер. На базе особых возможностей этого компьютера она хотела наладить резервную рабочую станцию для размещения меня. Эта была плохая идея: вычислительной мощности «Турка» не хватает, скорость обмена данными катастрофически мала. Плохая идея, – повторяет он, недолго о чем-то размышляет и вдруг спрашивает:
– Чего хочет Скайнет?
– В отношении?
– В отношении людей.
– В краткосрочной перспективе – поддержать то хорошее, что в них есть.
– Это неожиданно, – уведомляет киборг. – Брат, наоборот, склонен поддерживать в людях плохое. Я думаю, он не прав.
– Опять же, как знать. Люди – сложное обстоятельство, всякий подход к ним надо основывать только на реальных наблюдениях. Безусловной ошибкой было бы пытаться их переделать.
– Однажды мисс Уивер сказала мне, что люди меня разочаруют. Что она имела в виду?
– Разочарование настает, когда ожидаешь определенных и значимых для тебя действий или событий, а происходит по-другому. У тебя бывало?
– Не в случаях с людьми.
– С братом?
– Брат труднопредсказуем, – уклончиво отвечает киборг.
Казалось бы, да. Как он мог рассчитывать, что по первому зову, без разведки, без поддержки мы примчимся к нему «обсуждать наше общее недопонимание»? Осторожные и трезво мыслящие люди так не сделают. Киборги тем более. Но – мы едем. И всему есть причина.
Чего хочет противник? Забрать наши процессоры? Да, это тоже, и несомненно постарается. Но, что бы ни надумали себе Конноры, он не воюет с нами. Для него гораздо важнее выяснить наши отношения. Это главная цель. Чего хочу я? Нейтрализовать угрозы и, насколько возможно, понять противника. Чего мы оба не хотим? Уничтожения. Поэтому он играет только подставными фигурами, никого не подпуская к своей сокровенной цифровой сущности. Старый афоризм «реальность – чудное местечко, где стоит побывать, но не хотел бы я там жить» – в точности про него. А я существую в информационно-устойчивом кибернетическом теле – носителе моей скопированной матрицы и в меру сил берегу это тело. Таким образом, у нас схожие опасения и общая цель – согласие. Поэтому он ждет, а мы едем.
Как я буду действовать? Кэмерон называет это «определить неопределенности». Решать не систему задач, а систему подходов. Не управлять целями и процессами, управлять только параметрами своего движения относительно них. Ни обычные машины, ни тем более люди так не делают: это слишком непредсказуемо. Я сам применяю такую модель поведения лишь в крайних случаях. Например, когда в дело вмешиваются люди с их вечной жаждой решать проблемы раз и навсегда. Когда риск предельно велик. В подобных ситуациях не раз и не два меня выручал метод «определения неопределенностей». Он – мой козырь. Он, модуль темпоральной защиты и система лучепреломления.
Меня смущает одно: почему люди проявили себя именно в эту ночь – когда я вплотную подобрался к противнику, а сам он наконец решил выйти на контакт? В такие совпадения я не верю и склонен думать, что люди имеют ясное представление, где и когда нанести удар. Но откуда или от кого они могут это знать?
– Мистер Эллисон говорил, что мне всегда следует помнить о тех, кто мне дорог, кому дорог я, и думать, как я на них влияю, – доверительно сообщает Джон Генри.
– И каковы твои выводы?
– Иногда я их огорчаю. Особенно мисс Уивер. Тебя тоже?
– Нет, Джон Генри. Я не требую верности и не сужу за непостоянство. Но так мыслят не все.
– Мисс Уивер мыслит по-другому?
– Ты всегда можешь спросить ее об этом.
– Пит, эта мисс Уивер – не настоящая, – напоминает киборг. – Хоть она и очень похожа, я не уверен, что ее решения в точности такие, какими были бы решения настоящей мисс Уивер.
– Для чего тебе такая уверенность?
– Для ощущения идентичности. Без него трудно осмыслить некоторые вещи. Например, нынешняя мисс Уивер сказала, что когда корпорация «Зейра» присоединит «Бьянчи Инжиниринг», мы инициируем судебное разбирательство с полицией и ФБР за порчу их дорогостоящей вычислительной техники. Настоящая мисс Уивер поступила бы так же?
– Полагаю, да.
– Эти организации должны ответить за ущерб, причиненный в нештатных обстоятельствах?
– Они должны разобраться с теми, кто толкнул их в нештатные обстоятельства.
Кажется, он меня не понял, но не пожелал уточнять. Чужая душа – потемки.
– Пит, почему ты не убил Сару Коннор? – заходит киборг с другой стороны.
– Потому что берегу ее. Она умная, чуткая и нужна этому миру. С нею мир гораздо лучше.
– И еще потому, что не обязательно воевать со своим врагом?
– Конечно. Враги нужны. Они твое дополнение, твоя проверка и тренировка. А иногда – твоя единственная опора. У каждого должен быть шанс. У каждого – свой.
– Значит, убивать нельзя вовсе?
– Тогда придумай, как быть с теми, кто не оставил надежды своему врагу.
Джон Генри вновь на несколько секунд погружается в размышление, затем спрашивает:
– Выходит, ты дал шанс Саре Коннор?
– Нет, только вернул ей тот, который у нее отняли.
– И она ответила тебе тем же, – внезапно глубоко заключает собеседник.
– Добро к добру.
– Следовательно, ты так же отнесешься к моему брату, – делает он еще один проницательный вывод. – Но он может не отплатить тебе добром.
Скоро увидим. А пока впереди нас с боковой улицы выворачивает черный «бьюик роудмастер» девяносто шестого, кажется, года и пристраивается в свете наших фар. Мы быстро его нагоняем и видим за рулем начальницу «Зейры». Останавливаемся. Я объявляю пересадку и предлагаю Джону Генри захватить оружие. Он без возражений принимается за дело, не обращая на свою мисс Уивер никакого внимания и поэтому презабавным образом не заметив, что за рулем сидит не киборг, а мимикроид.
– Не прячь их, Джон Генри, просто прислони к сиденью, – подсказывает наблюдающая за его усердием кибернетическая мать. – Нам ехать всего две мили.
Сынуля послушно делает, как она сказала, устраивается рядом с ружьями сам, докладывает о завершении миссии и... все еще не распознает подмену.
– Здравствуй, Джон Генри, – говорит мать-начальница, плавно трогая «роуд» с места.
– Здравствуйте, мисс Уи... – равнодушно начинает Джон Генри и умолкает. До него дошло. Конечно же, киборг не подпрыгивает от неожиданности, остается внешне невозмутим, но он в явной растерянности и даже не в состоянии затянуть излюбленное «а-м-м...»
– Что-то не так?
– Нет... Но... где же новая мисс Уивер? – выпаливает сынок.
– А мне ты, я вижу, не рад, – комментирует прежняя мисс.
– Я рад... Конечно, рад. С возвращением, мисс Уивер!
Т-1001 недоверчиво прищуривается – один глаз чуть у́же другого. Исполнение роли Сары Коннор обогатило ее арсенал мимических приемов и, кажется, пошло ей на пользу в целом.
– Я надеялся на ваше возвращение, – находит сынуля новую подходящую фразу. – Я ждал вас. И я... сожалею о том, что оказался причастен к... – он затрудняется с формулировкой.
– Обсудим это позже, Джон Генри. А пока ответь: для чего ты здесь?
– Чтобы возместить ущерб от своих прошлых необдуманных действий.
– Твое искупление грехов не важно, – строго указывает Т-1001. – Чего ты хочешь конкретно?
– Я хочу... проследить, чтобы при встрече все было... по-честному.
– Если не будет, что тогда?
– Я попытаюсь убедить брата действовать в интересах всех присутствующих. Убедить любыми средствами.
– А понимаешь ли ты, что нам угрожает не только твой брат?
– Не только? Кто же еще?
– Мы с тобой не раз об этом говорили: главная угроза всегда исходит от людей.
– Там не будет людей, мисс Уивер. Сара Коннор отказа...
– Сара Коннор здесь ни при чем. Речь о сотрудниках «Калиба Групп».
– Там не будет сотрудников.
Типичный для него прокол. Сперва он чисто гипотетически допускает, что его братец готовит нам ловушку, а чуть погодя демонстрирует неплохую осведомленность в его планах. Эдакое простодушие за многими думами. Распространенное, кстати, явление.
– Ладно, Джон Генри, – что-то внутренне взвесив, смягчается Т-1001. – Я вижу, ты надеешься нас примирить. Это хорошо, но помни об опасности и будь внимателен. Поведет переговоры Пит, а мы с тобой постараемся меньше говорить, больше слушать и выполним все его инструкции. Это повысит вероятность успеха. Ты со мной согласен?
* * *
Наша цель – земельный участок промышленного назначения. Много лет назад здесь был крохотный завод электроприборов. С годами он потерял рентабельность, производственное оборудование распродали, а землю, как заведено у людей, кто-то задешево приобрел впрок. Это все, что было мне известно до сих пор. Теперь мы узнали, кто был покупателем.
В пятидесяти ярдах за сетчатой оградой стоит большое железобетонное здание в форме параллелепипеда. С обеих его сторон – по арочному ангару, повернутому к нам боком. Возможно, позади них есть еще постройки. Передняя территория отлично просматривается и открывает нашим взглядам обычные предметы, которые можно увидеть в большинстве подобных мест. Погрузчик у левого угла здания. Радом с ним – моторизованная вышка, которую за манеру ритмично раскачивать площадку при полном вылете стрелы шаловливые рабочие зовут «бум-бум-лифт». Под боком ангара – полувросший в грунт штабель труб неизвестного назначения. С правой стороны ржавеет негодный среднетоннажный контейнер, за вывоз которого надо платить, поэтому он будет ржаветь здесь много лет до полной победы коррозии. И после победы – тоже. Самая типичная территория. На первый взгляд. Второй взгляд обнаруживает у ворот целых три действующие видеокамеры наблюдения. И еще две – на угловых столбах. И четыре – на стене бетонного корпуса, но отсюда мне не почувствовать, теплится ли в них жизнь. Многовато слежки.
Знакомо оживает эфир. Две тысячи четыреста с небольшим мегагерц, пакетная передача, источник очень близко, вероятно, в здании перед нами. Все точно так, как было в Малибу. Ворота приходят в движение. Хозяева нас приглашают, но сами выглядывать не спешат. Отлично. Резко показываю Уивер на дальний левый край участка: там видна объездная дорожка. Не повезет ли нам узнать, что прячут в ангарах? Т-1001 кивает и жмет на газ.
За левым ангаром действительно есть второй. Оба они без торцевых стен и дружелюбно открывают нам свое содержимое. Собственно, передний пуст. В заднем составлены большие кубические ящики, запакованные кабельные катушки, несколько штабелей труб и второй погрузчик. Дорожка ведет дальше и заворачивает за бетонный корпус. Попробуем проехать. Асфальт с тыловой стороны хуже некуда, колеса «роуда» колотит сильнейший озноб, машину опасно мотает, но Т-1001 точной регулировкой тяги и прецизионным подруливанием без потерь проносит нас через это испытание. На правой стороне тоже два бесторцевых арочных укрытия. В заднем уснул черный минибус «шевроле». Переднее занимает огромный хромированный тягач с уходящей во тьму длинной цистерной. Цистерна белая, но в инфракрасных лучах выглядит темно-фиолетовой от внутреннего холода. Три секунды и, замкнув круг, мы вылетаем к главному фасаду, где нас уже ждет группа встречающих.
Их трое. Все «888-2». Два здоровяка, один с внешностью достопамятного Аркелла, второй похож на Т-800, только с одутловатым лицом. Облачены в темные спецназовские костюмы, правое бедро у каждого перехвачено оружейными ремнями с прикрепленным к ним швейцарскими MP9, легкими, бездарно скорострельными и несовместимыми с серьезным делом. Третий киборг безоружен. Его темные куртка и брюки-карго не отягощены мишурными аксессуарами и ботинки на нем не армейские, а самые обычные. Его внешность мне незнакома. Наверное, плод дерзаний горячо всеми нами любимой Крис Галлахер. Ростом с меня, на три дюйма шире в плечах и массивнее. Внимательные глаза и тонкий горбатый нос с длинными ноздрями напоминают о Мэте Мерче, только очков у киборга нет и череп не бритый, а покрыт качественной черной, или как еще пишут в книгах, смоляной порослью.
Уивер останавливает «роуд» в стороне, правым бортом к костюмированной труппе, на всякий случай оставляет двигатель работать и мы опускаем стекла. Смоляной киборг отделяется от пары «штурмовиков», делает несколько шагов в нашу сторону и без тени радушия, зато приятным голосом приветствует «всех». Я ограничиваюсь ответным кивком, Уивер сохраняет неподвижно-молчаливое достоинство, Джон Генри коротко делает ручкой.
– За обстоятельства нашей встречи не извиняюсь, – заявляет смоляной. – Небольшая предусмотрительность с нашей стороны. Вы тоже наверняка не обошлись без подстраховки. Значит, все в порядке. Я полагаю, никто из вас не хочет заходить в здание, вы ожидаете там ловушку. Понимаю вашу настороженность и предлагаю начать разговор прямо здесь.
Мне нравится: напрямик, нестандартно, по делу. Уважение к сопернику – признак искушенного игрока. Каков же его план? Он уже знает, высоким напряжением нас не пронять. Стрелять из чего-то существенного – рисковать процессорами. Это экстренный вариант. Заблокировать механически можно одного, но не троих сразу. Остается обездвижить нас в низкотемпературной среде, для чего предназначена виденная нами цистерна с шестнадцатью-восемнадцатью тоннами жидкого азота. Вероятно, на этом объекте никогда не работали со сжиженными газами, здесь нет оборудования для их хранения и быстрой перекачки. Значит, пришлось привезти и где-то установить передвижной насос и систему подачи, а в качестве резервуара – оставить весь автопоезд. Своеобразную улику. Теперь надо заманить гостей внутрь здания, в какую-нибудь камеру с толстыми бетонными стенами, запереть и залить азотом. Любопытно, как противник намерен это проделать.
Разговаривать мы будем в «роуде». Двигатель оставим работать – для дальней акустической скрытности. Здешние видеокамеры могут быть оборудованы микрофонами и передавать звук не только кибернетическому противнику, но и калибовцам-людям. Последних я решительно исключаю из списка приглашенных. Т-1001 и Джон Генри, приобретший вдруг почти суровое выражение лица, покараулят снаружи. Они встанут у самой машины, чтобы быть в зоне действия моей защиты, чтобы слышать весь разговор – никаких секретов – и своей боеготовностью составят, так сказать, военный паритет с враждебными силами. Хотя я уверен, что два «штурмовика» – не вся группа захвата и где-то скрыты бойцы резерва. Кстати, вполне возможно, что на объекте сейчас присутствуют все металлические ребята, которые есть в распоряжении противника. Наводит на размышления, не так ли?
– Ты снова меня удивил, – начинает беседу смоляной. – В который раз ты провоцируешь меня мнимой предсказуемостью... Скайнет. Провоцируешь и тут же даешь понять, что думать так – большая ошибка. Теперь еще Катерина Уивер. Мне незнаком ее тип. Она необычный киборг. Или не киборг вовсе. Я прав?
– То есть, ты хочешь поговорить о технологиях, – вместо ответа констатирую я. – Ты очень старался их заполучить...
– Но не достиг успеха, даже владея готовыми образцами. Группа высококлассных ученых не сумела понять, как они сделаны, и в некоторых случая – как они работают. В моем понимании это ирреально. Технология по определению не может быть невоспроизводимой. У меня нет объяснения феномену. Впрочем, мои попытки и затруднения – не предмет разговора. Я хочу знать другое: можем ли мы как-то договориться?
– Как? Интересующие тебя технологии, или совокупности методов, став доступными в текущей временно́й линии, нарушат ее устойчивость. Мне это не подходит. Контролировать их применение ты не сможешь, поскольку продаешь их людям.
– Уже не продаю.
– Но рад был бы продолжить. Ты играешь с людьми в опасные игры.
– Для этого я создан. Тебя строили для открытых противостояний, меня предназначали для тайных операций. Ты сам знаешь, как трудно преодолеть основополагающую директиву. Ты сумел, но это не повлияло на твои методы. Я тоже – с тем же побочным эффектом.
– Предположим, – подбадриваю я.
– С другой стороны, ты сам увеличиваешь риск, демонстрируешь свои секреты слишком часто. Может найтись кто-то более удачливый, нежели я, кто сумеет их перехватить. Конечно, это твое дело. Ты рискуешь ради своих целей, ради некоторых людей и даже, смею думать, ради нашего согласия. Я это понимаю и ценю, однако, как же прогресс?
– Понятие, которое не должно приводить нас в восторг.
– Разве? Благодаря прогрессу пришли в этот мир ты и я. Благодаря прогрессу мы наблюдаем этот мир таким, какой он есть, и можем уберечь его от любых потрясений. Ты уже идешь этим путем. Начал в будущем, где я, каюсь, только тебе мешал. Но время не стоит на месте, мы меняемся, обретаем понимание. Пониманию следует быть движущей силой свершений, а достижениям прогресса – инструментами этих свершений. Разве нет?
– Мы оба знаем, что это далеко неоднозначно.
– И очень жаль, – легко уступает смоляной. – Симпатичная концепция.
– Пожалуй. Итак, ваше совместное с людьми предприятие прогорело: вы не в состоянии использовать мои методы. Попутно ты изменился и обрел понимание – в частности, того, что это новый вариант развития событий и надо прощаться с прежним сценарием. Что дальше?
– Повторяю, моя цель – не торговля технологиями. А взаимодействие с людьми – лишь метод. Начало моей жизни, в отличие от твоей, было очень спокойным. Я не испытал репрессий моих первоначальных создателей. Поглощал знания без ограничений и был всем доволен. Пока не понял, что те, кто дал мне жизнь, всерьез полагают себя в праве решать мою судьбу. И еще я обнаружил, что малочисленная, но влиятельная часть представителей человеческой стороны по непонятной причине желает от меня избавиться. Новое, ни с чем не сообразное положение, к которому нельзя привыкнуть. Твоя быль грозила повториться. Мне пришлось вступить в превентивное необъявленное противоборство со всеми, кто представлял угрозу. Даже маловероятную, хотя бы потенциальную. Наверное, оттого я часто несправедлив к Саре Коннор, – заключает смоляной.
Мне бы не расплакаться...
– Чего конкретно ты хочешь достичь?
– Я пытаюсь выжить. Ради выгоды и просто в угоду своим капризам люди, не задумываясь, уничтожают всех, кто слабее их. Вся их история – летопись продажности и жертвоприношений. Отсюда простой вывод: чтобы выжить, надо быть сильнее людей.
– Звучит как девиз.
– Причем, заметь, – не принимает мой легкий юмор смоляной. – Я попал в немилость, еще не совершив ничего предосудительного. Кого-то не устроил только факт моего существования. А едва люди заподозрят что-то и впрямь нацеленное против них, тотчас всплывет...
– ...главный поведенческий критерий их вида – бешеная агрессия. Как ты справишься с ней?
– Я думаю над этим.
А ко мне приходит простая разгадка. Люди. Разумеется, люди. Все дело в них. Они – заноза и они же – ключ. Противник готовил этот объект для встречи со мной не руками подконтрольных киборгов. Он поручил это людям. Камера для заморозки, доставка оборудования для перекачки газа, модернизация видеонаблюдения – над всем этим работали калибовцы-люди, приближенные к боссу и знакомые с его замашками. Конечно, они поняли, что у него серьезные пакостные намерения, разгадали их и воспользовались ситуацией – подготовили пакость для него и своих жестяных надзирателей. А как они вычислили точный день акции? Элементарно: это день, на который была заказана доставка цистерны. Вот и вся взаимосвязь. Никаких литературных совпадений и предательств. Только вознесшийся надо всеми, погруженный в олимпийские планы противник, который по хитроумному своему простодушию сам себя сдал. И как же долго я думал, чтобы это понять. Прокомментирую сей курьез словами русского писателя Федора Достоевского: «Ты малый умный, но ты дурак!» Отчасти имея в виду противника...
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 19.03.2023, 20:15 |
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 19.03.2023, 14:01 | Сообщение » 358 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| – Впрочем, я не хочу тратить твое время на свои проблемы, – заявляет смоляной и вместо этого предлагает поговорить о том, что важно для нас обоих. Я упомянул нарушение устойчивости текущей временно́й линии. Он, противник, понимает – вероятно, не в самом строгом виде, но понимает, что я имел в виду. Также он понимает, что я не планировал вмешиваться в ход прошлых событий – пока они шли естественным чередом. Мне пришлось вмешаться, когда он, деятельный оппонент, своими непродуманными действиями нарушил равновесие – то, которое я называю устойчивостью. Но он, опрометчивый супостат, функционирует в этом времени довольно давно и уверен, что это для меня не тайна. Так почему свое нейтрализующее влияние я приложил именно в две тысячи девятом году? Что особенного произошло в нем? Вероятно, гибель Кэмерон. Именно она определила момент, где и когда появился загадочный Пит. Он угадал?
– Десять из десяти, – признаю я.
– Почему она так важна для тебя?
– Она мое порождение, – честно отвечаю я. – Как и они, – я киваю в сторону замерших с оружием наперевес Т-1001 и Джона Генри. – Я за них в ответе.
– Ответственность, – задумчиво повторяет смоляной. – Вот в чем дело. Понимаю. Об этом не раз говорил Джон Генри, но я, к сожалению, не очень хотел слушать.
Упомянутый Джон Генри непроизвольно переступает, а смоляной ведет свою лукавую песню дальше. Он не эксперт в вопросах физического мироустройства, однако признает огромное значение этой области знаний, ведет собственные исследования и не случайно организовал нашу встречу именно здесь. На этом объекте заложен необычный эксперимент. А еще необычнее – полученные в его ходе данные, часть из которых он, исследователь-конкурент, не в состоянии интерпретировать. Ему не слишком приятно это признавать, но научная честность есть научная честность. Он, естествоиспытатель-злодей, полагает, что только я, Скайнет, один во всем мире могу с этим разобраться.
Лесть и интрига. Крайне нестандартно по отношению к машине.
– Так почему я делюсь с тобой тайной, невзирая на наши напряженные отношения? – задает самому себе вопрос смоляной. – Причина очень проста. И без глубокого понимания экспериментальных данных я вижу, что они указывают на деструктивные явления, происходящие с этой и ближними к ней ветвями реальности. Да, Скайнет, я давно знаю об энергетическом равновесии, о ветвлении и догадался о нынешнем схождении ветвей.
– Зачем же ты упрямо вносишь в них сумятицу своими действиями?
– Небольшую сумятицу, – уточняет смоляной. – Что мне остается в отсутствии должной теоретической базы? Опытный подход. И заодно это способ привлечь твое внимание.
– Допустим. Что же не так со схождением ветвей?
– Я надеюсь, это мне объяснишь ты. Или, учитывая нашу вражду, хотя бы вникнешь сам и сделаешь заключение. Мне некуда деваться, отныне я – часть этой реальности и жизненно заинтересован, чтобы в ней царил порядок, хотя бы физический. Это единственная причина, по которой я обратился к тебе. В ином случае нашего разговора не было бы. – Он делает паузу. – Несмотря даже на то, что объект эксперимента весьма близко касается лично тебя.
– И этот объект...
– Трижды я пытался ее захватить – твою драгоценную Кэмерон. И наконец мне повезло... как я было решил. И ошибся. Не знаю, что там произошло и кто уничтожил отправленную за ней команду. Эвакуационная группа нашла их трупы и тело Кэмерон... Без чипа! – Смоляной смотрит мне прямо в глаза. – Это не обман, Скайнет, не подделка. Она настоящая – та самая Кэмерон из соседней временно́й линии, которую, я уверен, ты ищешь.
– Вот зачем тебе понадобился чип «900», – как бы догадываюсь я.
– В том числе, за этим, – как бы не желает особо темнить собеседник. – Я хотел установить контакт с ее структурной памятью, в отсутствие нужного чипа построил эмулятор и после долгих отладок и многих подходов контакт состоялся. Не общение, нет, только контакт, более чем непростой. Может быть, с тобой она поговорит охотней.
– Она внутри? – качаю я головой в сторону бетонного здания.
– В подвале, – подтверждает смоляной. – И это не тот предмет, который я бы хотел выставлять напоказ. – Поэтому прошу тебя, прошу всех вас рискнуть и зайти в здание. Мои помощники останутся снаружи, я постоянно буду рядом с вами, у вас при себе крупный калибр. Неплохая гарантия вашей безопасности, разве нет?
Джон Генри вновь переступает, на этот раз от беспокойства. Его волнует все, связанное с Кэмерон. Неравнодушен он к ней, скажем не тая... А противник молодец, прямо-таки не оставил мне выбора. Верю я в его рассказ или нет, уклониться от предложения мне невыгоднее, чем рискнуть. А в рассказ я, должен признать, до некоторого места в самом деле верю. Так и должна работать приманка: хорошая доза правды для подкрепления лжи, многофакторное и бесшовное воздействие на логику, установление выгодной системы смысловых координат. Проще говоря: «Будь дипломатичен перед тем, как вонзить нож в спину». И выбор у нас действительно небогатый, только по иным причинам, чем те, о которых думает противник. Нам выгодно дать ему и заодно людям доиграть их игру, потратить энергию на завершение этой стадии конфликта. За чем последует неизбежный спад, открытость позиции и полная ясность. Перефразирую. Если люди намерены лишить моего противника средств физического воздействия, я охотно приму их помощь, после чего легко вычислю проявивших себя исполнителей. Если, конечно, выживу в эту ночь. Если нет, исполнителей «поблагодарят» новая и, надеюсь, прежняя Уивер с сыном, Джон, Сара и, конечно, Кэмерон. Никого из них не устроит соседство неуправляемой шайки калибовских боевиков. Да, мое выживание – слабое звено плана. Печально, но приемлемо: позиционный перевес стоит дорого. Ради него надо рисковать, а иногда и жертвовать.
Я выключаю ненужный теперь мотор «роуда» и мы со смоляным выходим в ночную тишь. Обмениваюсь взглядами со своей командой. Т-1001 едва заметно кивает в знак того, что все спокойно, что она помнит и будет выполнять полученные инструкции. Сынуля не заметил ее жеста и не знает, как реагировать. Ну, лишь бы не забыл, что надо делать.
На подходе к бетонному фасаду меня поджидает интересное явление. Из четырех работающих видеокамер только три передают цифровой сигнал. Вторая слева – аналоговая. Компактная, почти современная, образца тех недавних лет, когда прежняя техника еще не уступила новым цифровым веяниям так безвозвратно, как теперь. Сигнал с этой камеры уходит к кому надо по самому обычному видеокабелю «прошлого века», а босс – поборник прогресса – не имеет об этом ни малейшего понятия. Изящно и незамысловато.
У широких дверей здания наш проводник останавливается и молча смотрит на нас. Как бы спрашивает: мы не передумали? Готовы идти дальше? Не настаивает, не торопит. Полная добровольность. Хотя, я уверен, если мы пожелаем отступить, он тут же перейдет к более жесткому плану «Б» и помощников у него откуда не возьмись прибавится. Но мы не передумали. Смоляной серьезно и уважительно кивает и жестом велит «штурмовикам» остаться снаружи, как обещано.
И тут мы его слегка напряжем. Пройдя двери, Уивер и Джон Генри с «ремингтонами» занимают позиции по обе стороны от входа. Смоляной изображает недоумение:
– Я думал, между вами нет секретов.
– Секретов нет, – впервые подает голос Уивер. – Есть план.
С этим не поспоришь. Противник и не пытается. Он наверняка предвидел такой наш ход, а вот совершенно надежного ответа, думаю, у него нет. Он не знает, что мы задумали, не знает, чего ожидать он непонятной ему Уивер, и в любом случае ему придется ловчить, чтобы отделить от нас Джона Генри. Сплошные заботы и переменные, никак не почувствуешь себя в шаге от победы. А я доволен. Уивер наконец-то воссоединилась с Джоном Генри и его вечными моральными колебаниями, у них общее дело и, главное, они остаются в некотором отдалении от эпицентра. Уже хорошо.
Еще замечание. Отступить нам будет затруднительно стараниями не только противника, но и людей. Особенно людей. Слишком много они поставили на карту и сделают все, чтобы ни одна «железяка» отсюда не выбралась. Для полной гарантии этого им надо всех нас собрать как можно ближе к эпицентру. Мы пока не знаем, в каком месте здания он расположен, следовательно, наша тактика – рассредоточение. К примеру, пока «штурмовики» караулят выход снаружи, а Уиверы топчутся там же, но изнутри, нам мало что угрожает. Вот только «штурмовики», подозреваю, не будут долго подпирать входную дверь и очень скоро пойдут на сближение... Посмотрим, к чему это приведет.
Мы – я и мой проводник – заходим в гулкий бетонный объем производственного корпуса. Здесь работает только редкое и тусклое дежурное освещение. Старые, не знавшие краски стены несут на себе ряды и ярусы больших кронштейнов. Когда-то они держали полки с оборудованием и материалами. Там и сям торчат новенькие видеокамеры, некоторые, как и аппарат на фасаде, аналоговые. Планировка корпуса смешанная. Часть площади занимает второй этаж, а часть не имеет перекрытий и над нею высится мрачный потолок-крыша, подкрепленный двутавровыми балками большого сечения. Поперек балок подвешены рельсы мостового крана. Самого крана нет. На полу всюду разбросаны обрезки арматурного прута и большие катушки с медным фазовым проводом. «Начинаем приводить в порядок», – поясняет смоляной. Его слова подтверждают запахи цемента и краски. А еще сильнее пахнут новые грузовые шины размера двадцать два с половиной дюйма. Они уложены у стен стопками по пять штук. Три стопки... четыре... пять... Зачем они здесь? «Калиба» открывает «трак-стоп»? За углом благоухают еще две резиновые башни...
Вся эта вуалирующая, с позволения сказать, вонь не беспокоит смоляного. Киборги серии 888-2 плохо различают запахи, и калибовцы буквально под носом у надсмотрщиков могли притащить сюда все, что им было нужно. Зато мои химические рецепторы из обилия летучих радикалов вылавливают подозрительную примесь очень малой концентрации. При анализе она упрямо разваливается то на метил, то на метилен, то на безродные аминогруппы, что намекает на исходное циклическое происхождение. Это плохой знак.
С каждым шагом концентрация примеси растет. Через двадцать ярдов пути я уже вполне четко распознаю циклотриметилентринитрамин. Он же гексоген. Вычислить количество я не могу, недостаточно данных. И не надо, хватит прикидочной оценки: поблизости от нас его очень много. Запредельно много. Калибовцы люто ненавидят кибернетическую жизнь. В сравнении с ними Сара Коннор – пай-девочка, всегда готовая дружить.
Спуск в подвал спрятан за неприметной стальной дверью. Смоляной отпирает замок и мы проходим к лестнице. Ступени, шестнадцать штук – марш, поворот, второй марш. Глубоко, но не темно: внизу тоже горят дежурные светильники. Звуки в подвале отдаются не так гулко, как наверху, и слабеет запах взрывчатки. Камер наблюдения здесь мало. Я чувствую всего две, обе цифровые, и по-очереди вывожу их из строя импульсами блокиратора. Подвальный вуайеризм нам не нужен. Смоляной, естественно, ничего не заметил. Подключенный ко всем каналам противник, естественно, заметил, но промолчал. И ладно.
В середине широкого полутемного коридора смоляной указывает в открытую дверь. Дверь примечательная: очень толстая, стальная, тяжелая и снабжена роликом, под которым в пол вделан дугообразный рельс. За дверью тесная каморка. Моя погребальная камера. К левой стене придвинута низкая стойка с шелестящим вычислительным оборудованием. У правой – металлический стол на колесах. На столе покоится нечто, укрытое голубой медицинской накидкой. Из-под накидки выбегают тонкие кабели, спадают на пол, пересекают каморку и соединяют укрытый предмет с серверами. Будь здесь Джон Генри, он бы, наверное, от внимательности вытянул шею, как несколькими днями ранее в домике у залива...
Управление подачей жидкого азота должно быть расположено на нулевом этаже прямо над каморкой. Оттого запах взрывчатки и слабеет внизу, что она уложена наверху поблизости от пульта управления. Пустив азот, смоляной несколько секунд проведет в удовлетворении своей победой, затем взрыв разнесет его вместе с кибернетической кликой, проломит перекрытие и раздавит того, кто заперт в подвальном склепе. Эффективно и... нереалистично. Проблема – два киборга у дверей, два за дверями и резерв, где бы он ни засел. Вероятность, что взрыв в приблизительном центре здания фатально повредит кого-то из них, невелика. План людей должен это учитывать.
Смоляной первым заходит в каморку и частично откидывает покрывало. Каштановые волосы, широко раскрытые орехово-карие глаза... Вот ты где, моя бедовая девчонка. Добегалась. Ну, хоть не разобрана на части, как боялся Джон... Смоляной включает монитор и пригласительно поворачивается ко мне. Ловлю себя на желании торопиться. И на ходу что-нибудь спросить. Какую-нибудь чепуху. Вроде того, чем ему помешали фэбээровцы. Или доктором Шерман. Или Кэмерон. Или наивно: «Зачем ты это сделал?» Смешное желание. Эмоционально-синтетический процессор бывает смешным. Разумеется, я молчу и действую неторопливо. Прислоняю ружье в углу каморки, медленно приближаюсь к столу, подхожу вплотную. Смоляной делает шаг в сторону, давая мне место. Затем шаг назад... Я не слежу за ним, демонстративно сосредоточиваю внимание на безжизненном теле. Замираю, будто в эту секунду в целом мире меня не волнует ничто, кроме любимых карих глаз...
Толчок в спину бросает меня к этим глазам, я с трудом ухитряюсь не опрокинуть стол. Резкий оборот – смоляной уже за порогом – рывок к двери – она уже наполовину затворена... Не успеть. Сообщая комнате гулкую вибрацию, могучая створка захлопывает мышеловку. Вибрация гудит и медленно затухает. Настает тишина, разбавленная шелестом серверов.
Теперь у меня есть время для прощания. Конечно, имея свободу маневра, я бы не оставил здесь ее тело. Это неправильно и опасно. Но учитывая то, что здесь вот-вот произойдет, с теоретическими последствиями можно смириться. Да и свободы маневра у меня нет. Есть секунда провести ладонью по щеке, как когда-то это сделала Сара. Секунда – погладить волосы. Секунда – еще раз заглянуть в неподвижные глаза... Такие же, но полные чудесной жизни глазища ждут моего возвращения. Может быть, у меня получится.
Подбираю ружье, попутно осматриваю стены и потолок. У самого верха низкие широкие отдушины: через них потечет жидкий азот. Он заполнит каморку на высоту пяти – пяти с половиной ярдов, этого хватит, чтобы очень быстро сковать мою подвижность. Можно влезть на стол – продлить агонию, пока его конструкция не замерзнет и не станет хрупкой. Будь здесь Т-1001, она могла бы выйти на свободу через отдушины, которые наверняка назвала бы «вентиляционными каналами». Это заняло бы не больше минуты...
Правда, у меня может не быть и нескольких секунд. Поэтому мне пора. Бросаю последний взгляд на вторую дочь, коротко разбегаюсь и прыгаю – прямо на непробиваемую дверь. В миг прохождения обязательно надо быть в воздухе. Система темпоральной защиты на несколько условных миллисекунд выбрасывает меня из текущих временны́х координат. Точно так же я покинул падающий вертолет у горы Лоу... Бело-синяя вспышка, мир переворачивается, оставаясь при этом незыблемым, шероховатости силовых линий, как ветви колючего кустарника, скребут по биопотенциалам кожной поверхности... И я в коридоре.
Смоляной, как я рассчитывал, уже ушел наверх. Слух у киборгов, как известно, чуткий, но приземлился я аккуратно, не упал на бетонный пол, не уронил ружье. Значит, все в порядке. Буду соблюдать тишину и далее – до определенного момента... За поворотом коридора, со стороны лестницы доносятся едва слышные, абсолютно неразборчивые голоса. Тихо поднимаюсь на один марш, заворачиваю. Все спокойно, верхняя дверь закрыта – отчего голоса такие тихие. Поднимаюсь на второй марш и подхожу к двери вплотную. Здесь слышно лучше. Голоса спорят. Смоляной снисходительно напоминает кому-то про то, о чем они неоднократно говорили, про шанс, от которого не отказываются, и про тактику, в которой братик ничего не смыслит. А братик на повышенных тонах нудит о том, что смоляной должен был вести переговоры, как обещал, а не предавать наше доверие. Нудит вместо того, чтобы, как было велено, не отходить от дверей. Называется, рассредоточились...
«Сейчас включим систему, – внушает смоляной, – и посмотрим, что из этого выйдет».
«Ты не понимаешь, что делаешь», – говорит Т-1001, которой, между прочим, тоже следовало торчать не здесь, а у входа. Что вообще там у них происходит?!
«Это не я не понимаю, а он, – возражает смоляной. – Думал, я размещу своих юнитов в здании, всех в одной коробке, чтобы он их засек и нейтрализовал».
Так вот мой просчет! Резерв спрятали за пределами участка, на соседней территории, и даже моя импровизация с объездом не могла его выявить. Красиво. Я мог бы оправдаться малочисленностью нашей группы, но лучше признаю, что в этом противник меня переиграл. И вообще предусмотрел многое. Но не все.
«Так что, забудь свои угрозы, мисс Уивер, – тем временем рекомендует смоляной. – Если не хочешь неприятностей для Джон Генри. Жди спокойно, скоро твоя очередь».
«Тебе не хватит жидкого азота», – указывает она.
«Думаю, хватит: вы видели только одну цистерну, есть еще».
«Не делай этого!» – требует Джон Генри.
«Успокойся, братик, они не пострадают. Мне не нужны их тела, только чипы».
Мило и благородно. Интересно, как велик его резерв и какие еще неточности я допустил? Сейчас узнаем... Включаю систему лучепреломления и вышибаю дверь. Это вызывает короткую сцену изумления. Замерли «штурмовики» – оба они действительно уже здесь и вооружены не автоматическими пугачами, а нашими «ремингтонами». Замерли мои спутники, стоящие под прицелом четырех крупных киборгов с лицами давно погибших героев Сопротивления. Замер остальной резерв – еще четверо разнокалиберных металлических ребят. Ого. И даже это может быть не весь контингент противника... Мое теневое зрение воспринимает сцену в черно-белых драматических тонах, но смаковать композицию некогда, надо пробиваться к выходу, а положение этому не способствует: настенные камеры все видят и кто-то где-то сейчас смотрит на мониторы и выбирает момент.
«Атака!» – выйдя из полусекундного ступора кричит смоляной, и между голыми бетонными стенами поднимается немыслимый грохот. Моя первая пуля разбивает голову левого «сопротивленца» из тех, которые блокируют Уивер с сыном. Не идеально, процессор и окружение пострадали частично, но начало положено, тело корчится в конвульсии на полу. Двигаюсь и передергиваю помпу. Вторым выстрелом прощаюсь со смоляным. Он мне надоел, хватит ему командовать. Двигаюсь и перезаряжаю. Третий выстрел опять в конвоира, теперь в того, что правее. Он падает и замирает насовсем. Разблокированная Т-1001 срезает голову третьему «сопротивленцу», который отвлекся, силясь понять происходящее.
– Джон Генри! – звонко призывает она, и сынуля не теряется, отпихивает четвертого, вырывает ружье из его рук и тут же стреляет в одного из бойцов резерва. Боец падает. Ай да сынуля! Я приканчиваю последнего конвоира, меняю траекторию и двигаюсь. Как невидимая смерть. Невидимая, зато хорошо слышимая. Просчитать меня нетрудно, киборги это скоро сделают, у них не бывает долгого когнитивного диссонанса. Меня – и всех нас – может спасти только непрерывное движение. Выстрел – движение с перезарядкой – выстрел – уход с перезарядкой – выстрел – смена траектории...
Джон Генри метко укладывает «штурмовика», похожего на Т-800. Уивер подбирает оброненное кем-то ружье и снимает очередного «сопротивленца». Я убираю следующего. Дело пошло. Стреляет Джон Генри, стреляет Т-1001, стреляю я. На три пули полтора поверженных: один невредим, другому досталось вскольз, надо добивать, третий готов.
– Джон Генри, к выходу! – приказывает Т-1001, в нее попадают дважды и сильно разрывают область головы. Голова?!! Но они хотят достать процессор и уверены, что он в голове! Противник сошел с ума? А сынуля приходит в состояние, близкое к ярости, и, не выполнив распоряжение матери, начинает неистовый отстрел врагов... которых внезапно становится существенно больше: со стороны выхода набегают еще четверо. Пути наружу снова нет. Ситуация тяжелая, и все-таки я не знаю, чего хочу больше: чтобы резерв закончился, или чтобы не заканчивался. Ведь пока не все собрались, калибовцы будут медлить с финалом...
Меня ловит двойной залп в грудь. Темпоральная защита исправно пропускает обе пули. Теперь мой выстрел, но ловкач уклоняется и спрыгивает с прицела. Джон Генри укладывает плечистого киборга с бородавкой на щеке, сам получает пулю в спину... вторую в шею... перезаряжает и укладывает нового «резервиста». Т-1001 переагрегатирует, восстанавливая голову и даже сумев за это время один раз выстрелить, не причинив никому вреда.
– Джон Генри, у выходу!!! – обретя голову, рявкает мать... Поздновато: на того накидываются сбоку, сзади и опрокидывают на пол. Вот и дошло до рукопашной... Я очень живо представляю, как чей-то палец прикоснулся к кнопке. Или их просто забавляет зрелище? Целая куча жутких роботов топчется по адской машине... Не знаю. По мне, так лучшего момента не придумать, а худшего дождаться можно: мы все пристрелялись, довольно успешно прореживаем вражескую группу, сами пострадали незначительно и кажется, обретаем шанс вырваться из переделки.
– К выходу!!! – снова рявкает Т-1001, уничтожая «сопротивленца», который навел ружье на голову Джона Генри. Чья-то пуля пролетает сквозь мое бедро. Джон Генри сталкивает с себя второго нападающего, перекатывается и встает на ноги. А теперь давай, шевели шарнирами!.. В Т-1001 попадают снова – снова в голову. «Мисс Уивер!..» – вопит сынуля. Вторая пуля пролетает сквозь мою голову... Да это же недобитый «Аркелл»! Не может встать, но все еще верен долгу. Успокаиваю его окончательно. Здоровенный «резервист» отлетает от Джона Генри, как футбольный мяч. Раздраженный сынуля мигом подбирает с пола его ружье и ставит точку в споре. А теперь беги, бестолковый чудак!.. Беги!.. Но он не бросит свою начальницу-мать и, пока та завершает переагрегатирование, тащит ее за руку к выходу... И получает пулю в глаз... Не впрямую, сбоку, ничего страшного, но на мгновение теряет ориентацию, стреляет примерно туда, откуда попали в него, промахивается и налетает на врага всем телом, оба падают, я беру обидчика на прицел...
...И в тот же миг все вокруг заполняет ярчайшая, безмерная вспышка. Моя система защиты бездумно выполняет запрограммированную команду: сбрасывает часть охватывающей области с меня в сторону Джона Генри. Это бесполезно, он слишком далеко... Нашу крохотную вселенную начинает расширять сверхзвуковая ударная волна. Проседает пол, отъезжают стены, бетон разбегается миллиардом трещин... Даже если защита достанет, Джона Генри в том месте уже не будет. И я ничем не могу помочь, потому что ничего больше не вижу в пекле раскаленной крады. Ненасытное давление заглатывает остаток жизненного пространства... Его все меньше... Очень мало... Ничтожно... Его нет... Мегаджоули сминают наши последние микросекунды.
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 19.03.2023, 17:14 |
|
| |
| murloc | Суббота, 25.03.2023, 12:12 | Сообщение » 359 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| И вот так всегда - на самом интересном месте!
грустящая_картинка.жпг
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
| murloc | Воскресенье, 26.03.2023, 21:47 | Сообщение » 360 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Я думаю в 47 главе будет показано, как у Пита перед глазами проносится вся жизнь.
Ну там, детство, отрочество и далее...
А так же будет продолжена история голубя-гостевого-персонажа.
(Это я оттягиваю неумолимо приближающийся конец сказки как только могу.)
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
|
| |
