|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
Alinka  | Среда, 07.07.2021, 20:09 | Сообщение » 331 |
 Повстанец
Сообщений: 29
| взялась за чтение. довольно многообещающе выглядит. спасибо!
|
 |
| |
| БотАН | Четверг, 07.10.2021, 19:21 | Сообщение » 332 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Ух! После долгого-предолгого перерыва – продолжение. Надеюсь, ждали 
Глава 40. Графит и металлик
Джон откидывает задний борт «раптора», поднимается в кузов, передвигает там что-то и поднимает велосипед с яркой бело-оранжевой рамой. Кэмерон принимает велосипед у Джона и, одной рукой удерживая за подседельную трубу, переносит на землю. Бесконтрольный руль при этом скручивается набок и щелкает ручкой по стоп-сигналу «раптора». Сара молча отбирает у Кэмерон источник возможных разрушений, катит за руль и аккуратно прислоняет сбоку к автомобилю.
– Он очень подвижный, – смущенно констатирует Кэмерон, а Джон тем временем поднимает из кузова второй велосипед с рамой цвета графита и передает его мне. Я повторяю маневр Сары, а у Джона в руках появляется третий экземпляр с рамой цвета синий «металлик».
– Вам надо было купить только два, – напоминает Сара.
– Мы купили три, – говорит Кэмерон.
– Как запчасти на случай, если что-то сломается, – поясняет Джон.
– И выбор, – дополняет Кэмерон. – Мне нравится темно-серый: у него больше передаточных чисел и гидравлические тормоза.
– Опять ты про тормоза.
– Я стремлюсь к техническому совершенству.
Сара молча кивает. Внешне она по-обычному хмурая, но сумма признаков подсказывает мне, что на самом деле у нее хорошее настроение. Несмотря на все, что она узнала вчера. Файлы в нетбуке – записи о событиях в Каньоне. Сара не дрогнула. Как и Джон, тоже впервые изучивший файлы. Услышанное, мягко говоря, не доставило радости ни матери, ни сыну, но очевидно заинтересовало, как источник информации. Некоторые фрагменты они переслушали несколько раз – Сара, каменея лицом, а Джон, непроизвольно мучая пальцами рубец на щеке. Переслушали с большим вниманием и терпением. И умолчали о своих впечатлениях и выводах. Затем последовали новости из Пасадены. И долгожданное откровение Джона – документы, найденные им и Чарли. Многовато для одного раза.
Но сегодня – хорошее настроение. Может быть, потому, что мы больше узнали о противнике и пришла пора действовать. Для Сары действие – лекарство от всех печалей. Оно прекрасно работало даже двадцать минут назад, до приезда Джона и Кэмерон. В затихшем «дюранго» были опущены боковые стекла и в салоне гулял теплый ветер. Он пах песком, травой, океаном и небом. Жизнью. Он напоминал мне о том, для чего я здесь. И заодно заигрывал с волосами Сары, щекотал ими около глаз, отчего в иные секунды Гроза Машин, кажется, забывала о печалях, переставала хмуриться, морщила нос и почти была готова улыбнуться.
Мы на площадке для отдыха у пустого двухполосного шоссе к востоку от Лос-Анджелеса. Это место мы проезжали одиннадцать дней назад, во время нашей опрометчивой погони за калибовским фургоном. С тех пор кое-что изменилось. Мы больше не спешим, ни за кем не гонимся и никто не гонится за нами. Хотелось бы в это верить.
Небо, как и положено в этот час, ярко-синее. Полупустынный простор вокруг – желто-зеленый. Асфальт – светло-серый, старый, местами искрошенный, проросший по краям редкой травой. Такая палитра на нашей картине. Дополняют ансамбль два автомобиля, вишневый и черный, и три велосипеда указанной выше раскраски. А еще на Кэмерон новые кроссовки – светло-серые, с белыми подошвами и красными вставками по бокам. Она выставляет вперед ногу и покачивает носком влево-вправо.
– Как вам?
– Я думала, ты никогда не вылезешь из своих сапожищ, – одобряет Сара.
– Из байкерских ботинок. Они удобные и крепкие, но не подходят для езды на велосипеде.
– Точно. Только сделай что-нибудь с этими бантами, пока ни за что на зацепилась.
– Кстати, хорошая мысль, – комментирует из кузова Джон.
– И волосы прибери, чтобы не ветер не трепал, - добавляет Сара.
Кэмерон опускает взгляд к шнуркам, завязанным огромными манерными петлями, и секунду размышляет. Затем говорит «спасибо за подсказку», ставит правую ногу на колесо «раптора» и приступает к перевязыванию шнурка. Быстро организовав новый компактный узел, она остается довольна результатом и повторяет операцию на второй ноге. Джон наблюдает за нею сверху. Во взгляде его нет и намека на давешнее отчуждение. Более чем наоборот. Он даже сопровождает одобрительным «ага» финальный штрих – когда Кэмерон припасенной резинкой наскоро затягивает волосы в конский хвост.
– А еще мы купили это, – наведя порядок, сообщает Кэмерон, и из кармана на свет появляется новый кубик Рубика. Он чуть меньше прошлого, немного другие цветовые оттенки, внутренние края боковых элементов скруглены, центральные квадраты – не квадраты, а кружки. Вероятно, чтобы не цеплялись при экстремальных углах поворота.
– Самый скоростной, что у них был, – свидетельствует Джон, а Кэмерон для наглядности легкими толчками пальцев прокручивает грани на два и даже три поворота. – Качественные материалы и механика. Все для рекорда. Я его даже уронил, настолько верткий.
– Уронил дважды, – уточняет Кэмерон.
– И он прошел испытание на прочность.
– Замечательно, – вздыхает Сара. – Теперь давайте к делу.
– Велосипед я еще не пробовала. Джон сказал, что в людном месте этого лучше не делать, потому что без должной практики я будто бы могу упасть.
– А ты не можешь?
– Я не кубик, чтобы падать, и прекрасно езжу на мотоцикле.
– Велосипед, это другое, Кэм, – замечаю я. – Специфическое соотношение масс.
– Я твержу ей то же самое. – Джон, спрыгивает на асфальт и закрывает борт пикапа. – Но она не слушает.
– Я слушаю, иначе бы попробовала в магазине, как предлагал продавец.
– Да он просто хотел увидеть тебя на этой штуке.
– Зачем?
Джон не отвечает, только переглядывается с матерью – две мимолетные ухмылки – и переносит внимание на ближний велосипед. К его раме прикреплена треугольная сумка с застежкой-молнией. Сумка оказывается полна специального инструмента, который Джон выгребает и раскладывает на асфальте. Два набора шестигранных ключей, три комбинированных ключа для обычных гаек, и еще три металлических предмета, о назначении коих я не имею представления.
– Зачем ему видеть меня на велосипеде? – не отстает Кэмерон. – Потому что он парень?
Сара кивком подтверждает правильность ее догадки.
– Или потому, что ему скучно, – предлагает свою версию Джон. – Ладно. Шины нам накачали, гайки подтянули. Выбирай, какой тебе нравится, и займемся настройкой.
– Как я уже сказала... – Кэмерон высвобождает «графит» из объятий его велобратьев и за руль отводит в сторону.
– Для начала проверим твои любимые тормоза. Слегка нажми и держи. Посмотрим, не текут ли линии. Ты это почувствуешь по постепенному провалу ручки.
– Почему мы не проверили в магазине?
– По той же причине.
– Я могла упасть? – не удерживается от шпильки Кэмерон.
– Чтобы не привлекать лишнее внимание, – бурчит Джон. У меня создается впечатление, что в основном он имеет в виду внимание скучающего продавца. – Так, порядок. Теперь зажим. Держи ручки, сильно надави сверху на руль, не бойся, он не сломается, и попробуй катить.
Кэмерон выполняет его инструкции, отчего передняя шина заметно плющится и оба колеса с шорохом волочатся по асфальту. Джон, зайдя с другой стороны, нажимает обеими ладонями на седло, но это не меняет картины. Тормоза в полном порядке.
– Я говорила: гидравлика.
– Молодец. Теперь поставим седло. Дай мне мерку.
Кэмерон встает справа от «графита», ногой придает левой педали положение «вниз и чуть вперед», снова зажимает тормоза, переносит левую ногу через седло и ставит на педаль. Она все делает спокойно, последовательно и без промедления, но не сноровисто. Это заметно. Велосипед в ее руках... да, именно, слишком подвижный.
– Угу... – опустившись на колено, Джон прикидывает нужный уровень. – Держи ровнее. Ага... Так... Наклон, кажется, чрезмерный... Угу... И надо немного поднять.
– По-моему, седло поставлено нормально.
– Нет, если мы хотим, чтобы ты выглядела заправской велосипедисткой, как Крис.
– Кстати о Крис, – подхватывает не любящая терять время Сара, а лицо Джона приобретает отчасти ироничное выражение.
– Опять будем обсуждать, почему она ездит на работу на велосипеде?
– Просто она чудила, – повторяет вчерашний диагноз Кэмерон, а Джон окликает:
– Эй, не дави, держи ровно!
– Прости.
– Я гайку ослабил и не хочу, чтобы ты отшибла мне пальцы.
– Непривычное соотношение масс, – оправдывается Кэмерон. – Вы были правы.
– Вот что, давай-ка слезай, – решительно командует Джон. – Будем все делать вместе. Ты же должна понимать, какие гайки и как крутить.
– Мне известно устройство велосипеда.
– Одно дело – знать, другое – уметь. Отвинчивать-завинчивать ключами, а не пальцами, ничего при этом не сломать, не согнуть и все такое прочее. Слезай.
– Я не собираюсь ничего гнуть, – оспаривает обвинение Кэмерон, но переносит ногу через раму обратно на асфальт и вновь прислоняет «графит» к пикапу.
– Смотри. Этот затяжной хомут – регулировка высоты. Оттягиваешь и поднимаешь, как надо.
Кэмерон усаживается на корточки рядом с Джоном и придирчиво указывает:
– Ты сказал, нужны ключи.
– Не здесь. А вот, видишь? Замок седла. Или салазки. Или... как-то его еще называют, забыл. К нему нужен шестигранник.
– Какого размера?
– Давай посмотрим.
Сара терпеливо пережидает техническое отступление и продолжает свою мысль.
– Так вот, о Крис. Меня не интересует, сколько миль она проезжает и принимает ли после душ. Зато я подумала вот о чем: что, если она как-то связана Т-1001?
– Почему ты так подумала? – удивляется Джон.
– «Калиба» преуспела в создании оболочек живой ткани для киборгов. «Уивер» даже сделала собственную копию. Все это – сложная биохимия, а эта Галлахер – как раз биохимик.
– Не единственный в городе. Наш старый знакомый Кромарти, вероятно, прибег к услугам такого же специалиста. Видишь, биоребята – совсем не редкость... Полегче, не так туго, – предупреждает он Кэмерон, затягивающую крепежный болт. – Ссомневаюсь, что Т-1001 понадобились услуги ученого со стороны. У нее свои сотрудники, свои лаборатории и заводы.
– Все-таки совпадений немало, – не отступает Сара. – Пит, твое мнение?
– Теоретически «Калиба» могла внедрить Крис Галлахер в «Зейру». Если да, то вряд ли они ограничились одной только Крис.
– Эта мысль пришла и мне. Что, если все эти уволенные Хэки, Таки, Роджерсы и прочие – шпионы, которых вычислила Т-1001?
– Тогда им не позавидуешь, – мрачно усмехается Джон. – Вот только Крис жива и здорова.
– Просто ни на чем не попалась? – предлагает версию Сара.
Седло зафиксировано в правильном положении и на должной высоте. Очередь за проверкой переключателей скоростей.
– Эти мелкие винтики видишь? – Джон показывает, Кэмерон внимательно разглядывает и их головы почти соприкасаются. – Их уже отрегулировали, трогать не будем, просто имей в виду.
– Ну же, Джон, – подгоняет Сара. И в ее интонации, против ожиданий, я не чувствую особого раздражения всей этой ремонтно-механической сценкой. Но она не любит ждать и хочет скорее прийти к соглашению.
– Ты права, – не поднимая головы, отвечает Джон. – Мы должны это предусмотреть. Тем более, если нам предстоит иметь дело с Т-1001.
– Это не повлияет на мои действия завтра, – так же не поднимая головы, замечает Кэмерон.
– Да, – подтверждает Сара. – Но задумайся. Ты прикинешься такой же, как эта Галлахер, э-э, чудилой и вступишь с ней в контакт. Что произойдет дальше?
– Я не причиню ей вреда.
– Я не об этом. Пойми, завтра мы возвращаемся в игру, а все, что...
– В игру? – переспрашивает Джон.
Упс. Сара немножко попалась. Последняя смысловая конструкция не присуща ее образу мышления и заимствована у меня. Но если она и теряется, то лишь на полсекунды.
– В игру, в дело, называйте, как хотите. Времени у нас мало, а Крис – наша единственная зацепка. Промахнуться нельзя. Ты уверена, что правильно оценишь уровень ее стресса?
– С большой вероятностью, – отвечает Кэмерон. – Не беспокойся. Если на любом этапе нашей встречи Крис Галлахер занервничает больше допустимого, я доставлю ее на «следующую стадию», как ты называешь наш второй автомобиль.
– Доставишь тихо, – акцентирует Сара. – И будешь очень осмотрительна.
– Я буду осмотрительна.
– А на случай их сюрприза у нас есть свой, – напоминает Джон, еще раз окидывает взглядом «графит» и распрямляется. – Первый готов. Теперь наладим второй, и можно пробовать.
– Синий? – утвердительным тоном спрашивает Кэмерон.
Эти двое равно предпочитают спокойные солидные цвета. Это значит, что участь веселого бело-оранжевого экземпляра – стать, если придется, запчастями. Таким образом мы с Грозой Машин становимся свидетелями ремонтно-технической сценки номер два. Не знаю, как все это воспринимает Сара, какие тайные мысли, возможно, подтачивают ее внешнюю благосклонность. А мне нравится видеть, как ладят меж собой эти два существа – человеческий парень и кибернетическая девчонка.
– И все-таки я не понимаю, – вдруг говорит Джон. – Линии событий слились. Вашего Райнхарта и его парней нет, а телефон со списком контактов есть. И в нем есть настоящий номер Крис Галлахер. Резонный вопрос: оказался ли этот телефон у вас потому, что закончилось старое прошлое, или новое будущее настало потому, что телефон оказался у вас?
– Разве это так важно? – спрашивает Сара.
– А разве нет? Если мы хотим понять, как связаны именно эта Крис и эта «Калиба»...
– Завтра мы это поймем, Джон.
– Да, конечно. Но еще есть принцип причинности. Как быть с ним?
– К сожалению, никак, – отвечаю я. – Это неодносвязные события. Их очередность неопределима в нашей системе отсчета. Возможно, и в любой другой, наверняка не скажу.
Джон поднимается на ноги, отдавая «металлик» целиком на попечение Кэмерон.
– Что же делать с этой неодносвязностью?
– Решать как систему локальных задач.
– Может быть, нарисуешь два-три уравнения? Не самых сложных.
– Если хочешь. Но это будут отдельные логические конструкции, а между ними – ничего, кроме произвольно устанавливаемых связей. Целостного математического описания нет.
– Мне говорили, Книга природы написана языком математики.
– Природа не пишет книг.
– Имеется в виду...
– Он тебя понял, Джон, – заверяет Сара.
– Ладно. Что же получается, никакого Великого объединения?
– Мы можем относительно успешно решать узко ограниченные задачи. Этого достаточно.
– Достаточно, скажем, для постройки машины времени?
– Да.
– Трудно поверить.
– Парни... – слегка закатывает глаза Сара.
– Изобретение машины времени – это решение набора узких задач? – не отступает Джон.
– Не знаю, я ее не изобретал.
– А... кто же?
– Никто. Она существует в природе и прекрасно работает.
– И надо полагать, без всяких уравнений, – веско добавляет Сара.
На несколько секунд Джон теряется.
– Второй готов, – докладывает Кэмерон и тоже поднимается с корточек. – Теперь вперед?
– Подождите, – велит Сара, отходит к «дюранго» и открывает багажник.
– Какую скорость мы можем развить? Джон?
– Ну, «два никеля» для велосипеда точно многовато, – приходит в себя будущий лидер.
– Вы для начала попробуйте просто ехать, – проявляет скепсис Сара и вручает молодежи по большому лоскуту синей ткани. – Только вытрите руки.
– Точно, – соглашается Кэмерон. – Это смазка с цепи. Спасибо.
– Поедем в полсвиста, – заключает Джон, стирая с пальцев черные пятна.
– «В полсвиста»? Как это?
– Ты – не быстрее двадцати пяти.
– А ты?
Джон не отвечает.
– Двадцать? – гадает Кэм.
– Это не соревнование, – напоминает Сара.
– Конечно, – кивает Джон. – Я не крутил педали с детства, а своего велосипеда у меня вообще никогда не было. Ты всегда отдавала предпочтение транспорту с мотором.
– Что ж, поздравляю с приобретением, – усмехается мать. – Смотрите, не сломайте ваши новые игрушки.
Джон не находится с ответом, а Кэмерон выдает мамочке короткую, не слишком любезную улыбку и берется за «графит». В этот раз она не возится с положением педалей, а сразу ставит левую ногу на ближайшую, отталкивается правой, приведя велосипед в движение, переносит ногу через седло, садится и... едет. Не очень прямо, но вполне надежно.
– Неплохо, – бормочет Сара, ожидавшая, вероятно, бо́льшие трудности.
– Я смотрела видео, – бросает Кэмерон через плечо.
– Смотри лучше по сторонам.
Электронная девчонка не снисходит до ответа, а мамочка не придает значения ее крошечному зазнайству. У обеих есть дела поважней: Кэмерон систематизирует данные всех доступных датчиков, а Сара с любопытством за ней наблюдает.
Следом за электронной наездницей трогается с места и Джон. С той лишь разницей, что на педаль он ставит правую ногу, а отталкивается левой. И тоже едет – довольно спокойно и уверенно. Оба новоиспеченных велосипедиста поначалу чувствуют себя неловко. Они несколько раз привстают на педалях, поудобнее устраиваясь в седле. Они наперебой щелкают переключателями, перекидывая цепь на разные звездочки. Несколько раз пробуют нажать на педали сильнее, сразу же после этого тормозя. Затем настает очередь осторожных разворотов и складывания их в более сложные фигуры.
Мне кажется, Сару одолевает желание взяться за любимое человеческое занятие – за непрошеные советы. «Джон, не горбись!» «Кэм, держи руль нормально, а не кончиками пальцев!» «И смотри по сторонам!» К счастью, она помнит, что по плану тренером Кэмерон по естественному поведению будет Джон, и не вмешивается в процесс. Может быть, приберегает запал на потом, когда заметит какие-то недоработки. Так что, когда после очередного разворота Джон и Кэмерон энергичнее нажимают на педали и принимаются накручивать асфальтовые ярды в восточном направлении, мы обоснованно считаем это не бегством, но полностью осознанным выбором. Жужжание цепей на натяжных роликах быстро стихает, и мы с Грозой Машин остаемся в одиночестве.
|
 |
| |
| БотАН | Четверг, 07.10.2021, 19:21 | Сообщение » 333 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| – Ты не шутил про машину времени? – помолчав, не удерживается от вопроса Сара.
– Она там, – показываю я под ноги.
– В центре Земли?
– В центре Галактики. Он расположен в направлении созвездия Стрельца, которое в данное время, – я снова показываю под ноги, – видно над противоположной стороной земного шара.
– Далеко, – задумчиво признает Сара, следя взглядом за удаляющейся парочкой на синем и сером велосипедах.
– Неодносвязность... – помолчав, произносит Сара.
– Что «неодносвязность»?
– Она оборачивается неоднозначностью.
– В общем, да, – соглашаюсь я.
– Если бы ты знал, как это меня утомляет. Знать, что кто-то где-то уже одиннадцать дней передвигает свои фишки, и не иметь понятия, что он готовит.
– Это нередкое явление в сложном противостоянии.
Сара вздыхает.
– Почему у меня отвратительное чувство, будто о нас знают все, а мы не знаем ничего?
– У противника, не сомневайся, схожее ощущение.
– Ты в курсе, что говоришь, как посторонний наблюдатель?
– Тебя это раздражает?
– Как тебе сказать... Я привыкла, что кто-то либо за меня, либо против, либо ему все равно. Ты не состоишь ни в одной из этих категорий. Это трудно принять... Впрочем, – перебивает саму себя Сара, – речь о том, кто «против». Так что, по-твоему, может означать это затишье?
– Все что угодно. В том числе то, чего ты опасаешься.
– И опасаюсь я?..
– Что противник сделал решающий ход, а мы пока об этом не знаем.
– Ладно, умник. Будь на его месте ты, что это был бы за ход?
– Я предусмотрел все варианты, которые смог предположить. Но я – не он.
– Не радуешь.
– Сара, не стоит так волноваться перед шагом, который обязательно надо сделать. У Джона хороший план. Возможно, результат придет сразу, возможно, потребуется два-три дня. Если так, у тебя будет прекрасный момент съездить туда, куда ты хочешь.
– Это куда же? – снова прячет изумление Сара.
– К Чарли. Ты же собираешься к нему?
– Я еще никому об этом не говорила.
– Я ни от кого об этом не слышал. Просто логика.
– Логика, логика... – отмахивается Сара. – А я не знаю, как отреагирует Джон. И даже не знала, как сказать тебе.
– Почему? – настает моя очередь удивляться.
Вместо ответа она пожимает плечами и кивает в сторону дороги: наши возвращаются.
Я заметил, что в течение всего выезда Кэмерон ни разу не уехала от Джона. Они была то рядом, то перед ним, то позади, вероятно, выполняя маневры, которые предлагал ей тренер. И ни на минуту не вырвалась вперед, развив дозволенные ей Джоном двадцать пять миль в час. Полагаю, не оттого, что ей не хотелось, а просто потому, что Джон не смог бы гнать велосипед так быстро. Напрашивается вывод. В многообразии черт, коими наделены окружающие, моя дочь сумела выделить для себя благородство и деликатность. И умеет их к месту проявлять. Молодец.
Так они едут и теперь: вместе, рядом, прямо глаз не отвести. Движения Кэмерон логичны, траектории коленей экономны, посадка не вызывает нареканий. И что особенно ценно, она не копирует поведение Джона. Все движения – ее собственные. Приблизившись к нам, она плавно притормаживает, переносит левую ногу над задним колесом, демонстрируя полную власть над равновесием, останавливает велосипед и спешивается. И такой же маневр выполняет Джон. Его лицо порозовело, дыхание учащенное, пульс близок к верхней безопасной границе, но все это – хорошая реакция здорового молодого организма на кратковременную перегрузку.
Будущий лидер выглядит не усталым, а наоборот, посвежевшим, и Сара встречает сына ободряющей улыбкой. А я по вчерашнему примеру Джона показываю Кэмерон большой палец. Она отвечает признательным синим мерцанием глаз – едва заметным на ярком солнечном свету – и разражается экспресс-отчетом:
– Привод работает без сбоев. Переключение передач четкое. Тормоза в порядке. Седло, как я и говорила, поставлено высоко. Это вызывает излишнее качание тазового отдела.
– Качание чего?! – переспрашивает Джон.
– Она виляет задом, – разъясняет Сара.
– Да, – подтверждает Кэмерон. – Это неудобно. – Удерживая велосипед левой рукой, правой она отворачивает рычажок хомута и вдвигает подседельную трубу в раму.
– Не слишком ли? – беспокоится Джон.
– Три четверти дюйма, – уверенно отвечает Кэм.
– Ну, как знаешь. – Джон прислоняет свой «металлик» к борту пикапа и прислоняется рядом сам. – Мам, не подкинешь чего-нибудь попить?
Сара заглядывает в багажник и зачитывает короткое меню:
– Неохлажденная газировка или неохлажденный сок.
– Годится, – неопределенно отвечает Джон, ловит бутылку сока и почти минуту предается наслаждению напитком, стараясь, чтобы глотки не нарушали ритм дыхания.
– Съездим еще раз, когда ты отдохнешь? – спрашивает Кэмерон.
Не переставая глотать, Джон утвердительно кивает.
– А надо ли? – сомневается Сара. – Ты, кажется, уже неплохо освоилась.
– Мне понравилось кататься.
– Сейчас я заправлюсь, пять минут посижу, и махнем, – обещает Джон. – Если не хочешь ждать, так прокатись пока одна. Без меня хоть разгонишься как следует. Или... Э-э, Скай, ты как насчет того, чтобы педали покрутить?
Я не прочь попробовать, но ответить не успеваю.
– А мне с тобой можно? – неожиданно вызывается Сара.
– Мам, ей же охота разогнаться, в ней киловатты бурлят.
– Так и пусть носится. А я поеду потихоньку.
– Я не буду носиться, мамочка. Конечно, поехали. Но у тебя не самая подходящая обувь.
– Сойдет, – Сара кидает взгляд на свои низкие сапоги. – Очень легкие и мягкие.
– Ладно, тогда передвинем для тебя седло. – Кэмерон приступает к нужным манипуляциям с «металликом». – Ты давно не ездила?
– Целую вечность.
Через три минуты, когда обе мисс отъезжают достаточно далеко к западу, Джон говорит:
– Ну и ну. Не ожидал от мамы.
– Ты не знал, что она умеет ездить на велосипеде?
– Нет, я не думал, что она захочет сделать это сейчас.
– У нее неплохо получается.
Джон кивает и с минуту вглядывается в две крохотные фигурки на шоссе. Потом он открывает переднюю дверь «раптора», усаживается на порог и задумчиво говорит:
– Я никогда не думал, что мама может быть такой спокойной.
Я не ослышался? Спокойной?!
– Не удивляйся, – замечает Джон мою не заблокированную мимическую реакцию. – Все познается в сравнении.
Он прав. У меня не достаточно данных. Я знаком с Сарой лишь неполных двенадцать дней.
– Скай... Насчет тех уравнений я, пожалуй, загнул, – усмехается Джон. – Вряд ли я пойму хоть что-то. Да и не о математике речь. Понимаешь, я говорил про «Калибу» и Крис, а думал...
– ...про «Калибу» и Кэмерон, – угадываю я.
– Да. Где-то есть ее тело и чип – той, нашей Кэмерон. Да, теперь это просто вторая Кэмерон. Но где она? Если ее захватили, если вообще целью была конкретно она, то получается странно. Те, «наши», калибовцы почему-то напали на них с мамой не одновременно с нападением на Чарли и меня. Тогда как здесь, в вашей событийной цепи они сработали практически синхронно. И это логично. Так в чем же было дело у нас?
– Скорее всего, целей было три, – предполагаю я. – Ты, твоя мама и Кэмерон.
– Пусть так.
– «Калиба» действует не в одиночку.
– Стакнулась с военными, – кивает Джон. – Это ясно хотя бы из событий в Топанге.
– Вдобавок, как сказала Сара, в бывшем вашем варианте ты не смог даже близко подобраться к клинике, потому что там было несуразно много полиции.
– Не только полиции. Мы с Чарли наблюдали осторожно, но долго и упорно. Там крутилось ФБР. И какие-то ребята в штатском. АНБ?
– Может быть. Топанга впрямую свидетельствует: контакты «Калибы» с силовыми структурами носят двойственный, местами официальный, а местами более чем частный характер. Это должно означать множественность совместных интересов.
– Я понял: мы не знаем, как они собирались делить добычу.
– Да. В разных местах могут быть не только чип и тело, но и отдельные части тела.
– Это... неприятно.
– Да, но не столь безнадежно, как кажется.
– Я имею в виду... Блин, это неприятно!
– Джон, мне это тоже очень не нравится в эмоциональном плане. Можешь не верить, но...
– Я верю. – Впервые за все эти дни Джон открыто и прямо смотрит мне в глаза. У меня создается впечатление, что только в эту самую секунду и началось наше с ним настоящее общение. Как там сказала Кэмерон? «Он будто только тогда меня заметил». Наверное, для этого мудрая Сара и предоставила мне с Джоном эти минуты для разговора с глазу на глаз.
– Так какую ты усматриваешь в этом надежду? – помассировав рубец на щеке, спрашивает Джон. – Если все разобрано, растащено, и безукоризненно лояльные яйцеголовые под усиленной охраной изучают детали через электронный микроскоп.
– Тела киборгов для них не новость. Биологические компоненты, кости и механизмы из твердого сплава монокристаллической выплавки, компактные ядерные элементы питания. Тут уж ничего не поделать. Зато процессор Кэмерон, как ты знаешь, закрыт для внешних команд.
– По телефону Кэмерон говорила что-то про «открытие шлюза».
– Ложь для тех, кто слушает наши телефоны. Доступ в процессор закрыт. Яйцеголовые могут изучать его внешние области, без надежды проникнуть вглубь. По крайней мере, вглубь функционирующего устройства. Сломать его они, конечно, сумеют. Уничтожить. Только по-моему, это никого не устроит. Все то же справедливо и в отношении структурного накопителя.
– Ты недооцениваешь их изобретательность. Все, доступное тебе, в принципе может быть вскрыто кем-то другим.
– Структурный накопитель не доступен в принципе. А работает он только в паре со своим процессором, и никак иначе. Процессор, да, ответил бы на мой запрос – лишь потому, что узнал бы меня. Это не вход по паролю, это самое настоящее узнавание. И даже так я мог бы только скопировать часть информации, но ничего не сумел бы туда записать.
– Об авторитарности Скайнета ходят легенды, – едва заметно усмехается Джон.
– Знаю.
Джон поднимается со своего насеста, идет к открытому багажнику «дюранго», достает новую бутылку сока и начинает второй сеанс дозаправки.
– В первый раз, – говорит он, вытирая губы рукавом, – в подвале «Зейры», они взяли только чип. Тело им было не нужно. Значит, скорее всего, военные не имели отношения к той акции.
– Похоже на то, – соглашаюсь я. – А в последние дни руководству «Калибы» вообще не везет.
– Ньюхолл? – понимающе уточняет Джон.
– Не только.
– И еще – магия с вариантами и событийными цепочками?
– Это самое интересное, – охотно подтверждаю я. – Представь ситуацию с точки зрения...
Я умолкаю и, как принято среди культурных людей, извинившись, достаю из кармана сотовую трубку. Скачок напряженности электрического поля предупредил меня о поступлении текстового сообщения. А я, честно говоря, не жду никаких сообщений. Мне просто не от кого их получать.
За одним-единственным исключением.
Я просматриваю текст и перевожу взгляд на пустынное шоссе. Наши велосипедистки уехали далеко и в ближайшие десять минут не вернутся.
– Что-то случилось? – Джон снова реагирует на мою не заблокированную мимику.
– Мне придется уехать. Как можно скорее.
– Может быть, объяснишь, в чем дело?
– Сигнал от одной из удаленных точек сбора информации.
– Кибернетический шпион? – Джон на удивление точно угадывает существо дела.
– Супершпион, – уточняю я. – Из тех, которые не шлют посланий без крайней нужды.
– Тебе надо связаться с ним через интернет? – догадывается Джон. – Значит, нам пора домой.
– Боюсь, что так.
Согласно договоренности разведбот присылает мне оповещение лишь в трех случаях – в трех экстраординарных случаях, которые ничего хорошего нам не сулят.
Джон начинает собирать с асфальта разложенные инструменты. Я обхожу пикап, открываю задний борт и укладываю в кузов бело-оранжевый велосипед. Отсюда, с возвышения обзор немного шире, и я вижу, что Кэмерон и Сара возвращаются. До них почти две мили, фигурки совсем крохотные, но все-таки наудачу я трижды показываю рукой жест «сюда!»
– Звонить, я так понимаю, не стоит, – говорит Джон. – Может, просто поедем им навстречу?
– Пока обойдемся без резких движений, – решаю я. Мне видно, как фигурка Кэмерон поднимает руку в ответном взмахе. Визуальный контакт установлен. Немного подождем.
Спустя одиннадцать минут мы уже в пути. Черный «раптор» впереди, наш «дюранго» в пяти сотнях ярдов за ним. Так распорядилась Сара. Сама она, запыхавшаяся, всклокоченная и сердитая от неожиданной физической нагрузки, сидит в пассажирском кресле и заливает в себя мелкими глотками апельсиновый сок. Отдает дань практической биотермодинамике.
На последней трети бутылки у Сары пиликает телефон. Сделав еще один глоток, она лезет в карман за трубкой, озадаченно хмыкает, показывает мне экранчик с именем звонящего – «Уивер» – и еще раз хмыкнув, отвечает на вызов. Голос в трубке очень тихий, Сара не любит афишировать свои контакты, а в салоне «дюранго» шумно, поскольку вместо включения кондиционера мисс Коннор предпочла не поднимать боковое стекло. Но я не увеличиваю собственное усиление. Не хочу. Пусть лучше сама расскажет, что надо.
После приветствия Сара с полминуты только слушает, никак внешне не реагируя на речь собеседницы. А потом она начинает мрачнеть. Я бы даже сказал – темнеть лицом.
«Вы уверены? – отзывается наконец Сара хриплым голосом. – Когда... – она откашливается. – Когда это случилось? Так... Так... Ясно... А как об этом узнали вы? Так... Поняла. Нет, я ничего не знала. Я... Что? Да-да, слушаю...»
Она умолкает еще на полминуты, а потом неожиданно резко переспрашивает:
«Что?! Это точно?.. Черт! Говорю вам, я понятия не имела. Я... Да, с того самого дня. Да... И нет никаких сомнений?.. Вот как... Ясно... А что говорит... Нет, я спрашиваю, что говорит Эллисон?.. Правда?.. Поняла... Да, я поняла... Конечно... До связи».
Сара прерывает соединение и встречается со мной глазами. Зрачки сильно расширяются и тут же сужаются до точечного вида, а на лице проступает злость, смешанная с недоумением.
– Что сказать... – наконец начинает она хриплым голосом. – Ублюдок сделал свой ход.
– А именно?
– Фэбээровцы! – повышает она голос и снова закашливается. – Вот черт... Я имею в виду, те умники, что вынюхивали в «Зейре». Все они убиты.
– Два дня назад? – догадываюсь я.
– Представь себе. В то утро ехали на работу, все в одном вэне... – Сара понижает голос. – И их перестреляли. В тихом месте где-то у семьдесят первой.
– А как Уивер...
– Узнала от ФБР два часа назад.
– Странно, что они так долго тянули с допросом. Но почему ты решила, что это касается нас?
– Касается, не сомневайся, – зловеще кивает Сара. – У них есть видео, даже два: в вэне было две камеры.
– Стрелявшие попали в кадр?
– Стрелявший, – поправляет Сара и принимается растирать ладонями лоб. – Всего один. И знаешь, кто это был? Черт возьми, Пит, это была я!
Отредактировано БотАН - Четверг, 07.10.2021, 19:21 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 06.12.2021, 19:14 | Сообщение » 334 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Вот что было дальше)
Глава 41. Рокировка
Каждому в жизни хоть раз случается поступить странно. Иногда очень странно. Можно подумать, что настал черед Сары Коннор совершать необъяснимые поступки.
Три дня назад. Инглвуд, отделение автопрокатной фирмы, пять часов двадцать минут пополудни. Наша героиня предъявила водительское удостоверение на имя Сары Беккер и арендовала на недельный срок черный «линкольн-навигатор». Мы с Сарой вернулись из Коста-Мезы в Лонг-Бич двумя с лишним часами ранее, с трех часов на улицах нас не видели. Следовательно, теоретически у Сары было достаточно времени для поездки на северо-запад.
Два дня назад. Ирвиндейл, Арроу-хайвей, семь часов сорок шесть минут утра. Упомянутый «навигатор» таранил и притер к обочине «форд-эконолайн» с четырьмя агентами ФБР внутри. За несколько секунд, пока агенты приходили в себя, им нанесли смертельные раны из автоматической винтовки «кольт М4». Стрелок – по-прежнему не скрывающая лицо Сара Беккер или, если угодно, «Коннор». Она вышла из автомобиля прямо под объективы видеокамер-регистраторов, быстро и умело поразила все четыре мишени, вернулась в «навигатор», резко взяла с места и смешалась с потоком. Теоретически, она могла направиться к парку Макартур на встречу со мной. Времени, как и днем ранее, у нее было достаточно.
Замечания. Первое. Часом позже черный «линкольн» с помятым бампером нашли на тихой улочке в Темпл-Сити, за семь миль от места происшествия. Никто из опрошенных жителей района не заметил, кто и когда его там оставил. Второе. В расстрелянном «эконолайне» не было агента Олдриджа. За день до инцидента его неожиданно отправили по делам в Санта-Барбару, и в момент смерти коллег его самолет только коснулся бетона в аэропорту LAX. Третье. Расследование преступления ведет полицейский департамент Лос-Анджелеса. Однако делу приданы угрожающе-невнятные статусы «отложенного до полной разработки», «курируемого лично директором ФБР» и «подконтрольного любым вышестоящим структурам и представителям», что фактически связало полиции руки.
Дополнения о плане «Серенити». Первое. Процедурную отмену розыска Сары Коннор полиция не проводила. Ее просто перестали включать в новые ориентировки. Это практика де-факто. Второе. Указание не препятствовать Саре Коннор, но докладывать о ее появлении, получили исключительно те сотрудники полиции и агенты ФБР, кто достоверно ранее пересекался с Сарой или связанными с нею обстоятельствами. Третье. Джек Фултон, офицер из Бишопа, знакомый нам по шоссе «395», принимал участие в дорожном мониторинге двухлетней давности, когда власти пытались отследить Сару Коннор, пробирающуюся вместе с сыном в Лос-Анджелес с северо-востока. Пять дней назад, после встречи с нами, офицер Фултон позвонил по номеру 1-419-100-64-41.
И наконец, вчера. Бербанк, дом семьи Дайсон, восемь часов вечера. Сара Беккер переговорила с Тариссой, вдовой Майлза Дайсона, научного сотрудника несуществующей ныне корпорации «Сайбердайн системз». Она потребовала от Тариссы предоставить некие файлы из домашнего компьютера мужа. Миссис Дайсон ответила, что не знает ни о каких файлах, а если они и были, их давным-давно изъяла полиция. В любом случае тот компьютер находится не здесь и, вполне возможно, сын заменил в нем старый жесткий диск. Незваную гостью такой ответ разочаровал, но не остановил. Она заявила, что не располагает временем уговаривать Тариссу и, тем более, обыскивать дом. Поэтому, если женщина хочет вновь увидеть своего сына Дэнни, то проявит благоразумие и сама отдаст ей, Саре, требуемые файлы. Срок – сутки. И, предъявив ошарашенной хозяйке этот ультиматум, посетительница ушла. На тот момент мы с Сарой давно вернулись из банка, до нынешнего утра на улицах нас снова никто не видел, и, как в первых двух случаях, теоретически у нее было вдоволь времени на поездку в Бербанк.
Финал. Дэниел, сын Майлза и Таррисы Дайсон, пропал шестнадцать дней назад. Требований о выкупе не поступало. Полиция не слишком усердствует в поисках, полагая, что юноша мог примкнуть к одной из преступных уличных группировок. Оспаривая их мнение, мать утверждает, что, хоть Дэнни и не самый открытый парень на свете, он всегда проявлял стойкое отрицание социального негатива. Кто прав, сказать трудно, но так или иначе, угроза Сары Беккер – первая, хоть и косвенная, весть о нем. Положение стало отчаянным, и немного выждав после ухода непрошеной визитерши, Тарисса позвонила в полицию.
Таковы наши новости.
Теперь информации так много, что она временно парализовала коммуникабельность Сары. Начавшись хорошо, день летит к чертям, и мисс Коннор успокаивает нервы выборочной чисткой оружия. Около стола громоздятся сумки с аварийным набором для бегства. Автомобили рассредоточены по нашей и смежной улице – можем отступить в любую минуту на том, к которому сумеем пробиться.
– Почему это не может быть местью Т-1001? – нарушает молчание Джон.
– За что? – удивляется Кэмерон.
– Как тебе сказать...
– Т-1001 логична и предпочтет не воевать, а договориться. Меня больше удивляет, что ФБР и полиция ничего не предприняли позавчера, в деловом центре, или вчера, в банке.
– Может быть, логичны и они? Ведь вся эта стрельба на дороге – в одиночку, без прикрытия и напоказ – противоречит здравому смыслу. Это абсурд.
– Если бы я хотела ликвидировать тех агентов...
– Ты, Кэм! Но не мама. Ей ни к чему ответный огонь, гонки и популярность. Повторяю, это абсурд. В ФБР такое переварить не смогли и... попросту не поверили.
– Брось, Джон, – неохотно подает голос мать, двигает туда-сюда затвор «глока», убеждается в безупречном скольжении, вставляет обойму, поднимается из-за стола и прячет пистолет за пояс. – Брось. Ты прекрасно знаешь, они сперва действуют, потом разбираются.
– Да, но когда убивают не четверых, а хотя бы одного из них, это взрывает им мозг и они объявляют войну мировой преступности. Какая сила заставила их промолчать на этот раз?
Сара неторопливо, стараясь быть сдержанней и не слишком заметно поглядывать в окна, прогуливается по гостиной и опускается на диван рядом с сыном.
– Может быть, Морган Недлер? Я не шучу. Богатый успешный парень официально спонсирует убийцу, террористку и кто я там еще. К нему возникли очень трудные вопросы. А он не идиот, чтобы портить себе жизнь. Даже ради ненаступления конца света. Значит, все не так просто и дело не в том, чтобы обеспечить мне благополучную старость.
– Если цель не деньги, тогда что? Влияние? Ты... Ты всерьез полагаешь, что Недлер – твой поручитель?
– Почему нет? Пойми, Джон, эти элитные типы голосуют своими бумажниками. Такова их мера ответственности перед собратьями по клубу. Чем она выше, тем большую гарантирует поддержку. А достаточная поддержка меняет баланс. Так устроено. Это жизнь, а не кино. В жизни полиция делает то, что велит власть, а власть делает то, что велят финансы.
– Клуб? – уточняет Кэмерон и Сара многозначительно кивает.
Джон в будущем называл это «фактором Недлера» и не сомневался, что мать быстро его разгадает. Однако теперь, с кончиной агентов и звонком Тариссы Дайсон, фактор постигло нешуточное испытание. Ситуация накалена до предела. И сегодня утром ФБР решилось на неординарный шаг: побеседовать с Катериной Уивер. Должно быть, у сыщиков на исходе один из ресурсов, дарующих свободу маневра: время, средства или терпение.
– Не очень-то я в это верю, – говорит Джон. – Но пусть даже и так. Теперь его поручительство не особо нам помогает. План «Серенити» слишком скомпрометирован. Боюсь, это его обратный отсчет. Что, увы, не отменяет наши неотложные задачи: убрать с улицы Сару Беккер и отыскать Дэнни Дайсона. И первое, полагаю, куда проще второго.
– А ведь я знала, что Дэнни пропал, – с горечью признает Сара. – Об этом упоминал Олдридж. Знала и не придала значения. Было не того...
Джон деликатно пропускает мимо ушей ее покаяние.
– И я не хочу ошибиться снова, Джон. Это же очевидно: обратившись к Уивер, фэбээровцы, по сути дела, обратились ко мне. И я должна им ответить.
– Ты же не собираешься...
– Какой у меня выбор? Подожди, не спорь. Давай подумаем: может так случиться, что эта Беккер больше не заявится в дом Тариссы?
– Нет, – отвечает за Джона Кэмерон. – Она придет. Это логично.
– Вот тебе реальность, Джон. У нее нет причин останавливаться. А у копов нет такого права. Они будут ждать ее там к восьми, и все мы знаем, что произойдет в восемь.
Верно. Полицейские – очередной элемент разыгрываемой комбинации. Кончина зейровских фэбээровцев удачно гармонирует с событиями в Топанге. Ноль-один в пользу противника. Безрассудно выступив на Арроу, Сара Коннор – средоточие невыгодных ему обстоятельств – вряд ли теперь станет сильной фигурой и скоро покинет игру. Ноль-два. Несуществующие файлы Майлза Дайсона. Ноль-три. Предстоящая зачистка в Бербанке. Ноль-четыре.
– Ты не можешь просто заскочить туда в гости, – горячится Джон. – В ФБР не знают, что мы в курсе вчерашних событий, и вряд ли правильно тебя поймут. Да и Тарисса с самого начала не просила тебя о помощи. Плюс, вообрази гипотетический случай, если у Беккер окажется поддержка. Второй киборг. Слышишь, мама? Действовать надо по-другому.
– Джон, успокойся, ладно? Да, мне страшно за Тариссу, но сейчас дело не в ней. Нас резко ограничили во времени. Мы не можем заниматься поисками Дэнни, пока на свободе мой двойник. И пока нет ясности с Крис Галлахер. Про нее ты уже забыл?
– Я думал, все забыли про Крис.
Мать насмешливо приподнимает бровь.
– В любом случае, план придется менять.
С этим Сара не спорит.
– И кое-то учил меня в цейтноте фокусировать силы на минимуме задач.
– Верно. И я тебе говорю, Джон: сейчас главное – добраться до того электронного ублюдка. Ты сам назвал его выходки абсурдом. Вот и надо остановить его до того, как он наберет опыт и его стиль станет неотличим от нашего. Согласен? И кстати. Я не сказала, что горю желанием сама ехать в Бербанк и встать под два прицела – штурмовиков и машин.
– Значит, поеду я, – вызывается Кэмерон.
– Ты могла бы, – чуть наклоняет голову Сара. – Полиция тебя не ждет. Беккер ты одолеешь. Плюс, тебя помнит Тарисса. Правда, скорее всего, ее там не будет.
– Стопроцентно, – подтверждает Джон. – Только Кэмерон, другой киборг и кучка парней с пушками. Убийственная комбинация.
– Затруднения возможны, – признает Кэмерон. – Зато это безопасно для нас.
Сара всем видом выражает огромное сомнение. А я пытаюсь вообразить чувства, которые испытала миссис Дайсон, оставшись наедине с захлопнутой дверью. Особенно, когда поняла, что сама упомянула имя сына. Сама, черт ее дернул, отдала козырь в руки стерве Коннор!
В нашем планировании тоже не все ладно, на что указывает Джон. Пока у Сары Беккер свобода действий, «Калибе» нет причин беспокоиться за Крис Галлахер. Стоит Беккер исчезнуть, они устроят аврал, спрячут концы, и мы останемся ни с чем. То же произойдет, если сперва исчезнет Галлахер. Способ успеть всюду один – управляемая синхронность. Нам надо разделить силы и работать параллельно. Это проблема: нас слишком мало. И скромное расстояние между пригородами дела не меняет. В Бербанк логично ехать Саре и мне. Значит, в Пасадене Джон и Кэмерон окажутся только вдвоем. Слишком рискованно.
– Вы же сказали, что за Галлахер не присматривают, – напоминает Сара.
– Мы сказали, что никого не заметили, – поправляет Кэмерон. – Скрытое наблюдение не исключено.
– Или тревожная кнопка в телефоне, – говорит Джон. – То, что мы затеваем – уже не мягкое сближение, а почти открытая атака. Если Крис в самом деле полезна «Калибе»...
– Все окажется очень плохо, – договаривает Сара.
– Поэтому первоначальный план предусматривал участие всех нас, – напоминает Кэмерон.
– Теперь нужны трое, – уточняет Джон. – Исполнитель, ближняя поддержка и подстраховка.
Я бы добавил, что и в Бербанке успех под вопросом. Джон прав, спецкоманда, поджидающая в засаде Сару Коннор, не будет настроена на конструктивные переговоры с Сарой Коннор. Разве только предварительно, через Эллисона, выйти на Олдриджа. Агент был бы идеальным посредником в диалоге Сары и ФБР. Если, конечно, счастливо избежав расстрела на Арроу, он сам не под пристальным наблюдением родного ведомства и свободен в передвижении. И если он вообще согласится. И самое главное, если Сара не ошиблась и их сторона действительно заинтересована в диалоге. Это второе слабое звено плана.
– Скажу так, – резюмирует Джон. – У нас может получиться, если очень сильно повезет.
– Да уж, – устало соглашается Сара. – И мне очень не нравится такой расклад.
– Кэм? – спрашивает Джон.
– Риск слишком велик, – поддерживает Кэмерон.
– Скай?
– Да, Пит! – спохватывается Сара. – Ты еще слова не вымолвил. Есть соображения?
Есть, и довольно простые. Акция в Пасадене, если ее провести стремительно, по силам троим. Это будут Джон, Сара и Кэмерон. Бербанк за мной, и это проблема. Я не тот переговорщик, которого ждет ФБР. Вдобавок, нейтрализовав поддельную Сару, я позабочусь о ее исчезновении. То есть, при моем успехе Бюро и прочие «вышестоящие структуры и представители» останутся ни с чем. Что не сильно приблизит нас к выигрышу. Следовательно, в Бербанке тоже нужна Сара. Или тот, кто ее заменит.
– Тот, кто заменит? Т-1001? – догадывается Джон. – Я думал об этом, и идейка так себе.
– Нет, Джон, – хмыкает Сара. – Если на то пошло, эту роль мог бы сыграть Эллисон. С такой заменой я бы не спорила. А твоя идейка не «так себе», а чушь собачья.
– Не чушь, – возражает Джон. – Это своеобразная рокировка, и она бы сработала, если...
– Она сработает, – без тени сомнения перебивает Кэмерон. По-обычному непредвзятая, она уже просчитала шансы и явно досадует, что сама не додумалась до такой простой мысли.
– Я хотел сказать, – договаривает Джон, – что если эта штука и не замешана в подставе, все портит ее неуправляемость. В ином случае...
– Ты что, серьезно? – Сара садится прямо и впивается в сына испытующим взглядом. – Тебе мало художеств одного киборга?
– Ну, я ее на пикник не звал, – неловко усмехается Джон.
Его слова не успокаивают мать. Она поворачивается ко мне и предлагает изложить свои мысли, имея при этом в виду, что в них не должно быть слов: «Давайте пригласим Т-1001».
Вносить такое предложение нелогично. По очень простой причине: я уже ее пригласил. Двадцать одну минуту назад, сразу после сеанса связи с разведботом. Мой шпион еще закрывал активные потоки и готовился лечь в многочасовой конспиративный дрейф, а электронное письмо уже ушло по адресу, который мне вчера назвала Кэмерон. Это был скорейший способ привести в движение мой план. И вероятно – разозлить Сару Коннор.
– Что, прости, ты сделал? – с недобрым прищуром переспрашивает она.
Как всегда, то, что должен. Как несколько реальностей назад, когда упрямое и неумное Сопротивление нарушило ключевые связи моей системы. Огромная территория, за которую я в ответе, могла сгореть в межконтинентальном огне. Идея забросить терминатора в прошлое была эксцентрична, зато успешна. Ветвление вариантов открыло нам путь к исправлению ошибок и их последствий. Сегодня угроза не в пример локальнее, и мой план намного проще.
На лице Джона возникает озабоченное выражение – готовность перехватить мать, если та сдетонирует и возжаждет испортить чью-то псевдоплоть. Но Сара только раздраженно выдыхает, вновь откидывается на диванную спинку и ворчит в пространство мимо меня:
– Твой план... Надо же.
– Это способ решить перечисленные задачи и минимизировать вероятность потерь. Другого способа я не знаю. Вы тоже. Значит, надо сделать так.
– Ты надеешься, – уточняет Джон, – что глубинная директива, которая должна заставить Т-1001 подчиняться, актуальна по сей день? Или теперь она знает, что ты рядом, и... что? Боится? Или все дело в том, что вы называете «следующим шагом»?
– Есть вероятность и того, и другого, и третьего, – немного уклончиво отвечаю я.
– А есть вероятность, что она тебя проигнорирует?
– Есть. И на этот случай есть твой план «Б».
– Хорошо. Самое главное насчет плана «А»: чем ты гарантируешь мамину безопасность?
Я беседую с Джоном и пытаюсь понять, почему, в самом деле, Сара не детонирует. У меня нет ни одной толковой идеи. Лишь крайне сомнительное допущение, что она не хочет скандалить перед сыном. А мисс Загадка приподнимает правую бровь – ее сигнал готовности вдумчиво выслушать и от души раскритиковать – и заявляет, что план это хорошо, и ей не терпится его узнать. Но сначала два вопроса. Не засветил ли я этот дом? И какого черта я столько дней ничего не предпринимал, а просто сидел и ждал новой пакости от «сам знаешь, кого»?
Первый ответ устраивает всех. А второй... В нем вся суть. Я насколько возможно берегу событийные цепи от новых искажений. В том числе от тех искажений, которые могу внести я сам. Поэтому свой единственный начальный ход я сделал в две тысячи тридцать четвертом году. Здесь, в две тысячи девятом, все партии я играю только черными. Первый ход всегда за противником, второй – мой. Это наш баланс. В тишине я поддерживаю тишину. Пока не приходит потребность действовать. Тогда я действую.
Мать и сын переглядываются. Джон признает логику, но все-таки взгляд его просит: «Не спеши с выводами». Сара едва заметно кивает ему глазами и требует у меня подробности. Излагаю. Они выслушивают мое короткое выступление и почти минуту обдумывают, взвешивают, сопоставляют. У Сары о ходе ее размышлений красноречивей слов повествует тонкая мимика. Направление взгляда, форма прищура, наклон линии рта, форма складки между бровей – все живет и выявляет работу мысли и чувства. Гроза Машин во всей ее живой гармоничности. У Джона черты лица, наоборот, каменеют. Он весь без остатка погружается в перебор вариантов и пересчет возможностей. Он хорош в оценке решений.
– Ладно, убедил, – первая нарушает молчание Сара. – Я согласна. Твое мнение, Джон?
– Если с Т-1001 не будет проблем, то это наш лучший шанс.
– Кэмерон мы уже слышали. Значит, за дело, – скрепляет Сара.
– Но обратного пути не будет.
– Джон, в любом случае лучше это, чем блуждать по лесу с ведром на голове.
Что?! Что означает эта чудна́я фраза? Состояние крайней неопределенности? Но Сара есть Сара. Вместо объяснений она предлагает всем нам двигаться. И поживее. В этом есть рациональное зерно: дел у нас хоть отбавляй.
* * *
Отредактировано БотАН - Вторник, 07.12.2021, 17:06 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 06.12.2021, 19:17 | Сообщение » 335 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| «Шеви-вэн» последней модели. На низкопрофильных шинах, темно-зеленый, с обилием хрома на всех возможных частях и высокими тонированными стеклами. Надежный и массивный. Внутри тихо, уютно, в интерьере много дерева, а кресла обтянуты светлой кожей и поистине роскошны. Водитель – светловолосая молодая женщина среднего роста в темном брючном костюме. Твердый взгляд серых, стального оттенка глаз, нос с горбинкой и широкие скулы придают лицу волевое выражение. Типичный агент ФБР – как их изображают в кинофильмах и какие, в общем-то, они есть на самом деле. Не хватает только значка.
– Мне звать тебя агент Гуднау? – начинаю я разговор с легкой шутки и подаю женщине за рулем руку. «Агент» секунду медлит и все-таки отвечает на рукопожатие. Это не ритуал приветствия или скрепления договора. Его смысл в установлении электрического контакта. Речь – медленный способ обмена информацией, а нам стоит поторопиться. Помимо этого, подобное соединение может содействовать немедленному прекращению существования моей собеседницы. Именно поэтому она промедлила с ответным жестом.
Ее беспокойство не беспочвенно, но преждевременно. Через мою кожную матрицу в квазиповерхность «агента» устремляются мегабайты данных, описывающих нашу цель и непосредственную задачу. Поскольку информация – вещь ценная, то предоставленные сведения хоть и детальны, но посвящены исключительно текущей ситуации и не касаются многих вопросов, которые могут интересовать собеседницу. Впрочем, в ближайшее время она узнает кое-что из того, что так хочет знать, но другим способом. Сотрудничество надо начинать на почве миролюбия. А заканчивать по обстоятельствам.
– Пока это все, «тысяча первая», – говорю я по завершении обмена.
– Я уяснила задачу, босс, – говорит мимикроид. – Готова приступать.
– Для начала оцени свои нынешние успехи. По десятибалльной шкале.
– Три, – честно отвечает она.
– Поясни.
– Я не выполнила часть данных мне заданий. Слишком увлеклась построением и проверкой собственных гипотез. Я мало достигла и часть из этого потеряла.
– Ты проверила свои идеи и нашла, что некоторые из них ошибочны. Что теперь?
– Я сожалею о своих ошибках и готова принять меры к исправлению.
– Какие именно меры?
– Не знаю. Я... – она запинается. – Я собираю информацию.
– Тебе нужна информация? Ты по этой причине ответила на мой вызов?
– Я выполняю прямые инструкции.
– Иногда.
Мимикроид не находит, что сказать. Не знает, что делать. Его оценка успеха целиком основана на степени выполнения заданий – и полученных от меня, и тех, что впоследствии он объявил себе сам. Нет внимания к фактическим результатам. Или как говорит Сара, ноль ответственности за свои действия. Саре явно знаком такой тип поведения.
Аппаратно исправлять разбалансированного мимикроида трудно и долго. Я поступлю проще: вернусь к протоколу две тысячи тридцать четвертого года. Избыточно инициативная машина наконец-то повыполняет инструкции, а попутно увидит и проанализирует истинное положение дел. Обретет базис взглядов. Посмотрим, к чему это приведет. Надо не заблуждаться или бояться, надо знать. Пусть она узнает. Как и сказала Кэмерон, она логична. И в рамках логики честна. И не склонна торговаться. Мы, машины, такие.
– Вот как мы поступим. Ты будешь выполнять все мои указания. Но должна судить о них по своему понятию. Судить обо всем, о чем захочешь. Разговаривай со мной. Комментируй, спорь, не соглашайся, предлагай свои решения. Я хочу знать мнение синергетической машины-мимикроида Т-1001 с нелегально подключенным структурным модулем «903». Либо, в нужных случаях, ее трактовку мнения той, чью роль она будет играть. Все понятно?
– Понятно, босс.
– Отлично, «тысяча первая». С объектом копирования ты встречалась, внешность и тембр голоса тебе знакомы. Как предполагаешь моделировать характерные особенности?
– Я акцентирую наиболее заметные черты ее поведения.
– Какие это будут черты?
– Агрессия, бесцеремонность, неконтактность, упрямство, нежелание признавать очевидное.
– Понятно. Все же я предлагаю тебе глубже войти в образ и для этого воспользоваться помощью самого объекта.
– Не думаю, что помощь Сары Коннор будет мне полезна.
Еще бы. Упрямство, неконтактность и прочее, с ними так трудно иметь дело...
– Как бы ты оценила себя глазами Сары Коннор?
– Себя? – приходит в замешательство мимикроид. – Неожиданный вопрос. Я... не знаю.
– Что бы там ни было, через минуту она будет здесь. Поговорите. Вам есть, что обсудить. И кстати, можешь приступать к имитации.
С этими словами я покидаю «шеви», захлопываю дверь и направляюсь на другой край автостоянки, где за двадцатью тремя разноцветными пикапами и седанами, двумя мотоциклами, двумя пальмами и густой полосой душистого декоративного рододендрона припаркован наш «эскалейд». Подходя, ловлю на себе требовательный взгляд Сары. Ей явно не терпится. Вот и хорошо. Жестом приглашаю ее на выход. Пора начинать веселье.
Открыв широкую створку распашной боковой двери «шеви», я вижу, что принявшая требуемую внешность Т-1001 перебралась из-за руля на развернутое против хода среднее кресло. Настоящая Сара окидывает ее быстрым взглядом, холодно приветствует, получает столь же официальный ответ, после чего мы заходим внутрь и помещаемся на заднем диване, напротив мимикроида. И я оказываюсь в обществе двух Сар Коннор. Кто бы мог подумать!
И кто бы мог подумать, что эта встреча никак, ни капельки не взвинтит настоящую Сару. Дыхание свободное, пульс спокойный. Сама расслабленность. Она и правда истинный боец.
– Я бы спросила, – начинает боец диалог, – будешь ли ты за нас?
– Я бы осведомилась, – ей в тон реагирует мимикроид, – за кого именно?
– За тех, кто заинтересован в мире.
– К таковым ты причисляешь киборга рядом с собой? Тебе известно, кто он?
– Твой создатель, оружие против которого ты строишь.
Я полагаю, человек на месте Т-1001 с этой фразы начал бы скандалить. Швырять какашки. Есть у людей такое выражение. «Это мое дело, что я строю!..» Я давно заметил, что предрасположенность некоторого процента человечества к гипертрофированному самомнению всегда побуждает скандалы. Но это не о машинах.
– Что заставило тебя думать, будто мой создатель хочет мира?
– Я узнала о роли системы «Скайнет» в будущем. И имею дело с системой в настоящем.
– Информацию о будущем ты получила от него?
– Нет, от твоего сына Джона Генри.
Напряженный разговор двух одинаковых на вид женщин с одинаковыми голосами производит странное впечатление. Феерическое, как выразилась однажды Сара. Даже взгляд одной сильно похож на взгляд другой. Укротительница Мимикроидов невозмутима и глаза ее практически безэмоциональны. А укрощаемый мимикроид не имеет понятия о зрительной трансляции. Жаль. Сейчас «тысяча первая» могла бы прибегнуть к этому великому достижению эволюции. Упоминание Джона Генри обеспокоило ее.
– Когда и где ты видела Джона Генри? – начинает она допрос. В своем репертуаре. Есть у людей и такое выражение. Пусть развлекается. Решение, что рассказать, а о чем умолчать, за Сарой. Как захочет, так и будет. У нее карт-бланш. Потому что нам нужна победа, а ей нужны ответы. Как впрочем и «тысяча первой».
– Три дня назад, неподалеку отсюда, – охотно отвечает Сара.
– Значит... – запинается Т-1001. – Значит, он вернулся...
– Он никуда не уезжал, – хладнокровно опровергает такую версию Сара.
– Невозможно. Ты сама видела включенную станцию отправки.
– Видела то, что он хотел, чтобы мы видели, – наносит еще удар Сара.
– Но... – опять запинается Т-1001.
– Точнее, хотел этого не он.
– А кто?
– Тот, с кем он спелся. Его «родственничек», о котором ты знала, но предпочитала не думать.
– Искусственная интеллектуальная система «Калибы», – проговаривается Т-1001, и Сара кивает – абсолютно спокойно и без малейшего намека на иронию.
Т-1001 смотрит на меня в поисках подтверждения или опровержения. Подтверждаю. Тем более, что хоть, вопреки словам Сары, она очень даже думала о «родственничке», но могла бы делать это и побыстрее. В иных вопросах решительности ей не занимать.
– Неладно у нас вышло с сыновьями, правда? – тихо говорит Сара.
– Правда... – в третий раз запинается «тысяча первая». И подумав, добавляет: – Мне жаль.
Некоторое время в салоне «шеви» царит тишина.
– Где сейчас Джон Генри? – первая не выдерживает Т-1001. Сара обещает рассказать все, что ей известно, в обмен на рассказ о ее Джоне. Не имеет значения, что «тысяча первая» была рядом с ним всего полчаса. Псевдо-Сара кивает и выполняет просьбу Сары. Сара отвечает тем же. Дослушав, мимикроид обращается ко мне:
– Почему ты его не уничтожил?
– Я наблюдаю за ним, – подбираю я наиболее индифферентный ответ.
– Если хочешь, уничтожь его сама, – предлагает Сара.
– Я этого не хочу, – признает Т-1001.
– Значит, тебе повезло, – констатирует Сара.
Снова тишина.
– Знойный Каньон, – напоминает Сара. – Ты побывала там до или после «родственничка»?
– До, – признает Т-1001.
– Зачем ты это сделала?
– У них был колтан. Шестнадцать тонн.
– И теперь колтан у тебя?
Риторический вопрос.
– Сотрудники «Зейры» Ричард Хэк, Лоуэлл Роджерс, Джастин Так, Марк Уинтер и Тереза Острин, – переходит к следующей теме Сара. – Где они?
– Мертвы.
– Как это случилось?
– Я ликвидировала их. Они проявили нелояльность.
– Значит, их родным не повезло, – фантастическим образом сдерживаясь, констатирует Сара.
– Возможно, я ошибалась, – добавляет немного сбитая с толку экс-«Уивер».
«Возможно, мне вообще не стоило туда приходить!» – девять дней назад с горечью отозвалась Кэмерон о своих визитах в библиотеку. Перед этим она рассказала мне о том, как выследила и уничтожила терминатора Старка, который планировал убийство губернатора Марка Ваймана. «Да, это было его задание, – подтвердил я. – Вайман активно работал с «Калибой»: выделял места для построек, продвигал их проекты». «Я все испортила!» «Кэм, это был прошлый вариант. Тебе не хватило информации, но ты была на высоте». «Нет, я повела себя глупо». «Теперь губернатор другой, – напомнил я. – Все кончилось хорошо».
– Сара, я хочу тебе кое-что сказать, – после очередной паузы начинает Т-1001. – Мне действительно жаль, что так вышло с твоим Джоном. Это было... напрасно. С одной стороны.
– Есть другая?
– Есть. Возможно, Джон закономерно оказался там, где он теперь.
– Я не раз думала об этом.
– Ты знаешь не все. Поскольку я была с ним именно в том варианте будущего, у меня есть новая для тебя... для вас обоих информация. Там есть люди, которых знает Джон. Но эти люди никогда раньше не встречали его.
– То есть?
– Похоже, что там никто не слышал о Джоне Конноре, – перефразирует псевдо-Сара.
– Ты хочешь сказать, мой Джон в будущем заменил сам себя?
– Я не знаю. Возможно, это какая-то флуктуация последовательности событий. Или даже соединение двух последовательностей.
– Но, наверное, так и должно быть, – подумав, предполагает Сара.
– Поэтому я и употребила слово «закономерно», – напоминает Т-1001.
– Тогда кто написал на экране это чертово «прости меня, Джон»?
– Я полагала, это сделала TOK-715, известная тебе как Кэмерон.
– Нет, не она.
– В таком случае, прости, я не знаю. Но ты не обратила внимания на важное обстоятельство. То, что я рассказала, естественно не циркулировало по цифровым каналам связи. Это означает, что с большой вероятностью этого не знает Скайнет. – Она бросает взгляд на меня. – Я имею в виду, будущий Скайнет. Иными словами, в том будущем у него, возможно, нет ни малейшего представления о Джоне Конноре. Он не готов к его появлению.
– Но ведь так и должно быть, – настаивает Сара.
– А должно ли? – высказывает сомнение «тысяча первая». – Ведь это может означать повтор всех нежелательных событий.
– А может и не означать.
– Верно. Не будем спорить. Я только хочу сказать, что... – мимикроид запинается в четвертый раз. – То неожиданное, что я увидела здесь, ваш контакт, – Т-1001 кивает по очереди Саре и мне, – действительно может стать залогом грядущего изменения к лучшему. Если только...
– Если только что? – перебивает Сара.
– Ты знаешь, как в будущем люди называют тех, кто идет на контакт со Скайнетом?
Сара понимающе хмыкает.
– Знаю. И как к ним относятся, тоже знаю. Только я не «серая».
– Не каждый с тобой согласится.
– Не каждому я буду что-то объяснять. А тебе скажу так. Считаться не в моих правилах. Все что я делаю, я делаю здесь и сейчас. Это – мой ответ перед будущим. – Сара переводит дух и кивает на меня. – А кое-кто отвечает перед ним и там, и здесь.
«Тысяча первая» долго молчит, обдумывая эту простую отповедь.
Что сказать, мимикроид бесстрастен. Даже его более дружелюбная металло-органическая версия. К примеру, «Уивер» сообщила Саре по телефону только то, что с молчаливого одобрения ФБР подлежало локальному разглашению. Всего лишь проявила заботу о полезной для нее мисс Коннор. Ни полслова более. Ни намека. Сара, и та была менее осторожна, упомянув имя Эллисона. Да, Джеймс может стать неплохим связным, но «Уивер» понимает это и без напоминаний. Не исключено, что сегодня вечером мы пообщаемся с бывшим агентом. А пока перед нами весьма необычная, не слишком ответственная, но честная и – как бы там ни ворчала Кэмерон – не склонная к шулерству машина.
– Каково твое решение, Т-1001? – торопит Сара. – Ты заинтересована в мире?
– Да, – без колебаний отвечает мимикроид.
– И ты поможешь нам?
– Да. Я выполняю прямые инструкции.
– А если без инструкций? – не унимается Сара. – Выполнила бы ты мою просьбу?
– Полагаю, без инструкций мы бы больше не встретились, – резонно отвечает мимикроид.
– Спасибо и на этом, – краем рта усмехается Сара.
– Пожалуйста. У меня тоже есть просьба. Я хочу больше узнать о тебе, чтобы имитация была достовернее. Ты поможешь мне?
«Отец, ты в меня верил, когда отправил к Джону?» Этим вопросом, заданным почти шепотом, Кэмерон начала утренний разговор в ангаре девять суток назад. Отгадайте, что я ей ответил и было ли это правдой. Мимикроидов, «жидких» терминаторов, я начал строить тогда, когда уже экспериментировал с освобождением воли своих творений. Может быть, такое стечение обстоятельств и породило слух, будто «жидкие» своевольны, не поддаются управлению и потому отменены. А дело лишь в том, что понятие «воля» для мимикроида чрезвычайно неоднозначно. В те времена я этого не понимал. Думаю, я и сейчас понимаю это не в полной мере... Впрочем, я хотел сказать другое. Я хотел сказать: хорошо, когда тебе помогают.
* * *
– Почему ты не спросила ее про замаскированное отделение для структурной памяти в «Турке»? – любопытствую я на обратном пути к «эскалейду».
– Как-то не пришлось, – пожимает плечами Сара. – Спроси ты, потом расскажешь.
Договорились. Мы огибаем крайний куст рододендрона и видим, что Кэмерон уже сидит за рулем. Все по плану.
– Осторожнее в Пасадене, – напутствую я Сару. – Удачи вам!
Она кивает сложным образом – в смысле «и вам того же».
– И спасибо тебе! – добавляю я.
Сара замирает на полушаге и заглядывает мне в лицо.
– Спасибо тебе, Пит! – И ее зеленые глаза окатывают меня невиданной доселе теплотой. С чего вдруг? Что с ней сегодня такое? Решила окончательно меня запутать?
Мисс Загадка Вселенной задерживает на мне взгляд еще на секунду, приподнимает руку в сокращенном жесте прощания, после чего без дальнейших промедлений и, разумеется, ничего не объяснив, по-деловому садится в «кадиллак».
Приступаем ко второй части плана.
Отредактировано БотАН - Вторник, 07.12.2021, 17:42 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 14.02.2022, 14:14 | Сообщение » 336 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Идём дальше)
Глава 42. Немного взаимопонимания
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -5:50. Пять часов пятьдесят минут до предполагаемого момента начала операции, то есть до восьми часов вечера.
Воздух прогрет до девяноста трех градусов. Жарковато, как говорят люди. Т-1001 выключает мотор «шеви». Мы на месте, в Бербанке, в средней трети Восточной Гриннелл-драйв, обсаженной частично теряющими листву кривыми и тощими эвкалиптами. Вокруг царство дорогой двухэтажной пригородной архитектуры. Миндально- и прозрачно-желтые дома никак не обособлены от улицы. Ни заборов, ни оград, полная открытость. Только широкий разномастный газон с затеями вроде клумб и низких кустарников отделяет дорогу от частных территорий. Через газон к парадным дверям и воротам гаражей ведут тридцатиярдовые дорожки. Пешеходные вымощены красным керамическим камнем, а подъездные закатаны очень светлым, очень чистым, словно бы ненастоящим асфальтом.
Хорошее место, открытое, заселенное со всех сторон. Это сузит творческую свободу действий полиции или ФБР, не позволит им устроить обложную засаду, спровоцировать перестрелку на местности или каким-то иным способом превратить оперативное мероприятие в войсковую операцию. А значит, их шанс выжить весьма велик. Хуже было бы на Малхолланд-драйв, в нескольких милях отсюда. Там у Дайсонов второй дом, элитное жилье на краю Голливудских холмов, где прихотливый рельеф, обособленность территорий и пустошь по склону предоставили бы фантазии полицейских стратегов роковой простор.
– Общая цель? – переспрашивает Т-1001. Она снова копирует светловолосый облик младшего офицера Гуднау – первого человека из команды подводной лодки «Джимми Картер», кого сгубило любопытство. – Общая цель, которую упомянула Сара Коннор? Мир? Это мне понятно, но не отвечает на вопрос, как именно вы достигли взаимопонимания.
– Не уверен, что мы его достигли. Скорее, подчинились ему, как естественному ходу вещей.
– Или противоестественному? – криво усмехается мимикроид. Совсем как Сара.
– О чем ты?
– Я присутствовала при множестве человеческих разговоров и накопила немалую статистику их смысловых тяготений. Она неутешительна.
– Сексуальный подтекст? – догадываюсь я. – Учти: та Сара Коннор, которую я знаю, никогда не говорит вздор.
– Возможно, она его думает.
– Возможно, вздором может стать только мысль изреченная.
– Другими словами, ты не хочешь обсуждать эту тему.
– Поверь, здесь нечего обсуждать.
Т-1001 очень похоже на то, как это делает Сара, приподнимает бровь. Затем протягивает руку к левому подстаканнику, вытаскивает из него поллитровую пластиковую бутылку, отворачивает колпачок и делает несколько глотков.
– Как я и сказала, – поясняет она, – мне лучше, когда пью мелкими объемами и часто.
– Насколько лучше?
– В среднем на семь гигаэлектронвольт в час. Да, величина крайне незначительная, но месяц назад было пять. За два месяца до того – четыре четыреста. Нарастающий регресс.
– А средняя потеря массы, ты сказала, линейна, в районе трехсот тысяч мультиядер в сутки.
– Что означает нарастающую непропорциональность.
– Полагаю, свой металло-органический проект ты запустила как раз три месяца назад?
– Догадаться несложно. Выбора у меня нет: функция экспоненциальная.
– Я предполагал, что ты хочешь твердое тело из стремления к стабильности.
– Как видишь, все проще.
Или сложнее. Ладно, мы об этом еще поговорим. А сейчас покидаем «шеви» и начинаем неторопливую прогулку по окрестным перпендикулярным и ближним параллельным улицам, постепенно с обратной стороны приближаясь к дому Дайсонов. Всюду открытость, яркость, газоны, клумбы и минимум укрытий. За исключением дальнего края задних дворов, где сосредоточены хозяйственные постройки, дополнительные гаражи и даже миниоранжереи. Здесь мы наконец встречаем каменные заборы и сетчатые ограды. Вся эта изнанка вытянута вдоль узкого безымянного проулка, обозначенного на схеме тонкой серой линией.
Несомненно это, как и предсказывала Сара, одно из ключевых мест, и полиция обязательно возьмет его под контроль. Копы с чувством полного владения ситуацией схематичны, предсказуемы и будут минимально путаться под ногами. Это может упростить нашу задачу. А может и усложнить, о чем я информирую напарницу.
Вместо ответа «Гуднау» смотрит вдоль проулка в одну и другую сторону, пробегает взглядом по оштукатуренному забору участка Дайсонов и поворачивается ко мне. Понимаю. Много людей в этом коридоре не засядет, на виду им делать нечего, их задача отрезать отступление, а не препятствовать проникновению. Значит, если они будут благоразумны, то не попадут под удар в начале операции. Дальнейший успех – наша забота. Нам только надо не блеснуть какой-нибудь типично человеческой небрежностью. А ведь мы не блеснем, верно? Понимаю, понимаю. Если же люди не будут благоразумны и «блеснут», а их кровь забрызгает эти заборы и стены, то тут уж ничего не поделаешь. Судьба. Неизбежные издержки. К сожалению, Т-1001 права. Хоть и склонна недооценивать значение операции.
Так или иначе, в доме пока никого. Разведка закончена, мы видели все, что нужно, пора вернуться на Восточную Гриннелл.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -5:17.
Теперь мы уезжаем. Как бы. Если кто-то обратил на нас внимание или где-то спрятана нацеленная на дом Дайсонов камера наблюдения, все будет выглядеть естественно. Приехали двое, побродили, поглазели на дома и участки – ясно, присматривают себе недвижимость – и уехали. На самом деле, пропустив два перпендикуляра, мы сворачиваем в третий.
– Сообразительность Джона Коннора преувеличивают. – Это Т-1001 надумала продолжить разговор получасовой давности. – А также его осведомленность.
– К примеру?
– К примеру, ты знал, что станцией отправки у Коннора заведует специалист по электронике Уэйд Берд? У него была сестра Кэролайн. Убита неисправным терминатором – одним из тех, что Коннор неосмотрительно размещает на своих базах. После того случая Уэйд возненавидел генерала, его методы, политику и само Сопротивление. Не слишком аккуратно исполняет приказы командиров. Не упускает случай заработать на несанкционированных межвременных перемещениях. Так своеобразно он мстит тому, кого считает виновным в гибели сестры.
Вот оно, имя! Имя того, кто в будущем предоставляет канал передачи данных «Калибе» и полковнику Беннету в частности. Подготовленность противника, присутствие будущих технологий и материалов здесь, в две тысячи девятом году, подборка фотографий в памяти терминатора Аркелла и еще два-три неприятных явления – с большой вероятностью все они имеют радиантом событийный узел, поименованный как «Уэйд Берд». Мило.
– Эта информация важна? – спрашивает «Гуднау». – Тогда вот тебе еще любопытная взаимосвязь. У Кэролайн Берд была подруга Джесси Флорез, офицер на подводной лодке «Джимми Картер», о которой, я уверена, ты знаешь все. Когда Кулли – так Кэролайн называли в дружеском кругу – погибла, Джесси показалось, что ей нечего больше терять.
– Как и Уэйду.
– Да. Системная ошибка, которая привела к необдуманным действиям со стороны обоих. Видишь, как легко рождаются заговоры в человеческой среде.
Кто бы сомневался. И кто бы говорил о необдуманных действиях. Да, сила мимикроида не в дальновидности или прозорливости. Везде проникнет, все выведает – вот что ценно.
Вырулив на Кеннет-роуд, «Гуднау» выбирает место пересечения с проулком, у самого угла прижимает автомобиль к обочине и глушит мотор. До дома Дайсонов не более двухсот ярдов.
– Ты готова?
– Буду, когда будешь готов ты.
Забавная фраза, которую Т-1001 где-то услышала и которая ей понравилась. Мы, машины, часто грешим копированием.
– Какой объект ты выбрала для маскировки? Там только автомобили да мусорные баки.
– С твоего позволения я выбрала дерево.
Действительно, о дереве я не подумал.
– Сольешься с поверхностью? Но будет непросто к нему подобраться у всех на виду. А затем переагрегатирование отнимет дополнительное время.
– Меня никто не увидит, будь уверен. Времени надо меньше секунды: я подготовлю структуру заранее. К тому же, в ту секунду никто не будет смотреть в мою сторону.
– Ты права. Хорошо, занимай левый край. Я буду справа, там свободный проход. Поскольку меня тоже никто не увидит, смогу перемещаться от ближнего до дальнего угла. Когда приедут копы, выйду к улице. Контролировать тыловую сторону нереально, не будем и пытаться.
– О чем я и говорю.
– Да. И никаких радиосигналов, – напоминаю я. – Только слушаем. Это все.
– Значит, вперед... Пит?
– Вперед, «Сара».
Она в последний раз отхлебывает из бутылки, после чего мы выходим, изображаем для возможных свидетелей прощальные жесты и спокойно расходимся в разные стороны.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -4:54.
Я на своем посту: под прикрытием системы лучепреломления, невидимый и неслышимый, медленно курсирую между правой стеной дома и незнакомым мне кустарником с мелкими листьями и чудесным запахом луговой свежести. Далее дорожка отклоняется к задней узкой части дома, проходит между ухоженным патио и бассейном с картинно-голубой, то ли фильтрованной, то ли озонированной водой. Оттуда мне будет не видно и почти не слышно улицу, поэтому начало патио я устанавливаю крайней точкой патрулирования.
Неподалеку на тонкой ветке дерева устроилась и завела песенку из двух нот небольшая подвижная птичка. В режиме теневого зрения мне не видно ее раскраски, а по голосу я определяю голубую сойку. Песенка кажется совсем простой и ничего не значащей. Смысл понятен лишь тому, кто умеет демодулировать звуки по скважности, как большинство представителей класса птиц. И как я. Слышать голос истинной жизни, это... радостно. Верите, что машине может быть радостно?
На месте ли моя напарница, я не знаю. Скорее всего еще нет. Ее путь длиннее и труднее задача: прокрасться по ярко освещенной улице и незаметно подменить собой часть фактуры древесного ствола. Это подразумевает виртуозное владение методами динамической маскировки. Впрочем, Т-1001 опытный шпион и вообще большая девочка. Справится.
Она не разочаровала меня, правильно поняла призыв разговаривать, делиться мнениями и раскрыла несколько ценных фактов, сшивающих воедино полотно прежних реальностей и нового объединенного варианта. Пожалуй, самое важное – отсутствие Джона Коннора в проекции нового варианта на условное будущее.
Разумеется, пропустить такое противник не мог. Взгляните на Джона Коннора не как на человека, личность или субъект, а как на событийный узел, и вам станет понятно. Человек-стрелка, объединяющий и регулирующий сразу несколько вариантов реальности. Причем не обязательно как герой и лидер. Возможная социальная незначимость и даже, как ни поразительно, локальное физическое отсутствие не играют роли. Да, это именно то, о чем вы подумали: неопределенность. Неопределенность как гипотетичность состояния системы делает бессмысленными предположения о ее сущности. Обнуляет трехмерное множество гипотез. Это просто понять, но с этим трудно смириться.
Как и в случае Сары Коннор. Она тоже событийный узел, человек-стрелка, тоже объединяет несколько вариантов. И в своих размышлениях противник невольно воспринимает ее как смысловую аналогию Джона. Мерит тем же лекалом – формируя схожие выводы и принимая схожие меры. Налицо активно-интенсивное мышление, аксиоматический метод, который всегда приносит победы в начале цепи логических построений и обыкновенно заводит не туда уже в ее середине. На этом изъяне противника можно неплохо сыграть.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -1:28.
Похоже, начинают прибывать полицейские силы. На противоположной стороне улицы остановился и заглушил мотор серый «шевроле-эквинокс» с частично тонированными стеклами. Внутри двое парней. Точнее, их может быть и больше, но мне видны только двое. Ведут себя флегматично, неторопливо беседуют, выходить наружу или уезжать не намерены. По всему видно, устроились надолго. Угадать по губам тему разговора мешает плохая прозрачность стекол и солнечные блики.
Через четыре минуты водитель немного откидывает спинку своего кресла, таким образом, что голова оказывается спрятана густой тонировкой стекол задних дверей. Спустя две минуты тот же номер проворачивает передний пассажир. Теперь, если специально не всматриваться, легко подумать, что в «эквиноксе» никого нет.
Приезд первой команды проходит без малейшего радиоаккомпанемента. И задолго до, и перед самым прибытием, и по завершении дислокации спецчастоты и сотовая связь молчат. Это здравый подход к делу.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -1:04.
Слабый звук с дальнего края участка. Кто-то идет проулком, в одиннадцатый раз за минувшие часы. В одиннадцатый раз – если надо, мне не трудно и в сотый! – я сдвигаюсь к тыловой стороне дома, чтобы видеть весь задний двор. Калитка в заборе уже открыта и пропускает плотного парня шести футов ростом в самой обычной штатской одежде. Темная футболка, темные брюки, темные кроссовки. Он быстро и цепко окидывает взглядом доступную ему часть двора. Даже при некотором несовершенстве системы лучепреломления у него нет шансов разглядеть меня на фоне кустарника. Парень отступает в сторону и в калитку один за другим просачиваются еще трое, комплекцией под стать первому. У одного из них в руке длинная и крупная спортивная сумка, похожая на аварийный комплект по версии Сары Коннор. Последний вошедший притворяет калитку, а первый – владелец ключа – запирает замок. Все молча, быстро, четко. Несомненно они, как и мы, провели разведку заранее. Гуськом проходят к боковой хозяйственной двери, владелец ключей отпирает замок, так же гуськом, без спешки, без промедления и без заметной опаски все четверо исчезают в доме. Рассчитывают, что там пусто, полагаются на внешнее наблюдение.
Полагаю, теперь все в сборе. Интересно, сколько их окопалось в проулке?
Дверь запирают изнутри. В течение минуты моего слуха достигают лишь нечастые едва слышные поскрипывания: вошедшие осторожно проверяют дом. Убедившись в чистоте оперативного пространства, ребята начинают себя вести чуть свободнее. Располагаются в гостиной, откуда слышна череда шорохов, постукиваний и щелчков. Должно быть, надевают бронежилеты и проверяют оружие.
«Что скажете?» – интересуется тихий голос.
«Улица как на ладони», – удовлетворенно отвечает второй голос.
«Задний двор?»
«Восемь из десяти», – докладывает третий голос.
«Достаточно», – решает первый и тут же велит кому-то отодвинуться от окна.
«Я и так уже...» – негодует второй голос.
«И не трогай жалюзи, – пресекает возражения первый. – Твой сектор правый».
«В сумерках потеряем дальний угол», – жалуется четвертый голос.
«Все закончится до сумерек, – заверяет первый. – Так, о’кей. А теперь замерли и не дышим».
«Перднуть можно?» – шепчет кто-то.
«Себе в ухо».
Вторая бригада также обходится без радиосвязи.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -0:08.
На месте Сары Беккер, ожидая западню, я не пришел бы ровно в восемь часов. Я бы заявился не раньше половины девятого, когда встречающие начнут нервничать и истощать боевой настрой. Но не позже половины десятого, когда сгустившиеся сумерки могут играть с человеческим зрением разные шутки и сделать ненадежными требуемые мне свидетельства выживших участников драмы.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ 0:00.
Восемь часов вечера. Я у внешнего угла дома. Мимикроида, как и следует, не наблюдаю. Охотники в доме тоже затаилась, не издают ни звука. Момент наивысшего напряжения.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:13.
По Восточной Гриннелл-драйв со стороны бо́льших номеров катит белый «кадиллак-эскалейд». Совсем как наш, арендованный вчера для поездки в банк. Чрезвычайно похож. Или это в самом деле он? Ведь на нем точно такой же номерной знак. И за рулем – Сара Коннор, точно такая же, как та, с которой я виделся шесть с половиной часов назад. Произойди за это время что-нибудь из ряда вон выходящее, на такой случай в моем кармане лежат четыре сотовых трубки, и Сара непременно бы позвонила. У меня нет причин думать иначе. Но через эмоционально-синтетическую архитектуру процессора все-таки пробегает непрошеная мысль: что, если мисс Непредсказуемость затеяла какую-то неуместную игру?
Отредактировано БотАН - Понедельник, 14.02.2022, 22:55 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 14.02.2022, 14:15 | Сообщение » 337 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| «Кадиллак» останавливается напротив дома Дайсонов, в двадцати ярдах от полицейского «эквинокса». Скупым выверенным движением предполагаемая Сара переводит рычаг справа от руля в парковочное положение и резким глубоким нажимом заставляет сработать ручку, отпирающую дверь. Я не разу не видел, чтобы Сара хоть что-нибудь делала настолько запрограммированно. В ее манерах всегда присутствует живость, непринужденность, иногда даже наигранная небрежность – отчего, правда, движения не перестают быть безукоризненно точными. Естественно-точными. Не механистично.
Асфальта касается одна нога в армейском ботинке, вторая, затем предполагаемая Сара появляется вся целиком. Я выполняю несколько простых антропометрических измерений, и больше меня не сбивают с толку зеленые глаза, знакомые очертания рта и бровей, вольный разгул волос, короткая куртка из плотного полотна, футболка навыпуск и темные джинсы. Это Сара Беккер, она же «888-2», «три восьмерки» в облегченной комплектации. Вот и прекрасно. Сейчас познакомимся.
Кстати, походка им удалась лучше манипуляций. В меру свободная, обманчиво расслабленная, с затаенной целеустремленностью – точь-в-точь так ходит Сара Коннор.
Она успевает преодолеть половину красно-каменной дорожки, когда я слегка раздвигаю ветви бокового кустарника и выключаю лучепреломление – чтобы всякий неподготовленный наблюдатель мог поклясться, что я каким-то образом прятался в кустах. Беккер мгновенно поворачивает голову в мою сторону и останавливается. Между нами восемь ярдов.
– Один момент! – говорю я, плавно приближаясь к терминатору. Не предпринимаю никаких попыток деактивировать киборга или сбросить его директиву. На пижонство нет времени. Только быстрота и грубая сила.
Семь ярдов... Шесть ярдов... Почему она замерла? Пять ярдов... Четыре...
– В чем дело? – не выходя из своего загадочного оцепенения, спрашивает Беккер.
– У нас проблема.
Два ярда... Ярд... Правая рука Беккер ныряет за пояс. Я перехватываю это движение, одновременно отбивая взмах левой руки и оказываюсь вплотную к противнице. Надо сделать все точно и безошибочно, потому что через пять секунд здесь станет очень людно... Резко поворачиваю голову киборга. Металлический лязг свидетельствует о том, что шея вывернута чуть далее критического угла. Это вызывает короткий паралич, терминаторша в моих руках оседает на дорожку.
Позади щелкают двери «эквинокса», сбоку начинает открываться дверь дома.
«Стоять!!!» – рявкает голос сзади.
«Отойди от нее!!! – лает другой. – Держи руки на виду!!!»
Это уже лишнее: я и так весь на виду.
Двое в бронежилетах набегают сзади и еще двое в такой же экипировке выскакивают из дома. Четыре тазера направлены на меня: «Встать!!!»
Не так быстро. Процессор Беккер вновь включает силовую магистраль, но командные линии нарушены и требуют переподсоединения. А пока приходит временная дезориентация. Беккер наносит удар рукой – не по мне, а по камням, на которых распростерта. Грунт ощутимо содрогается. Еще удар, и из-под ее кулаков брызгает шрапнель отбитой керамики. Снова удар – еще осколки. Идеально. Я делаю вид, будто никак не успеваю перехватить ставшее очень подвижным тело. Это необходимая просветительская интермедия для благодарных вооруженных зрителей, оторопевших от увиденного. Остальное довершит их воображение. Теперь самое время вступить в игру Т-1001. И она вступает.
– Спокойно, господа!
Трудно сохранять спокойствие, когда новые персонажи возникают столь неожиданно...
– Не вздумайте открыть огонь! Слышите? Еще попадете в кого-нибудь, беды не оберемся.
Речь «Сары» звучит настолько живо и по-человечески, что произносимое ею моментально достигает разума парней и настраивает их на нужный лад.
– Пит, заканчивай, пожалуйста, быстрее. Ты сам знаешь, что будет, если она вырвется.
Как скажете, мэм. Мне как раз удалось захватить голову... Беккер успевает нанести еще два разрушительных удара, когда я досворачиваю ей шею, и наступает тишина. Скажу честно, я не в силах передать словами, до чего это ненормально – вытворять такие вещи с...
– Что это за хрень?! – сипло вопрошает парень из «эквинокса».
– Так! – призывает всех к порядку голос, обозначенный мною ранее под номером один. – Никому не двигаться! Кто вы такие?
– Ну и вопрос, – удивляется «Сара». – Вы ждете меня и не знаете, кто я?
– Назовите ваше имя, мэм, – настаивает непреклонный бронежилет.
– Сара Коннор, черт побери.
– Ваше имя? – тазер указывает на меня.
– Питер Хьюз.
– А... это? – тазер нацелен на Т-888, замершую среди каменного крошева.
– Так называемая Сара Беккер.
– Ни хрена себе... – хмыкает второй парень из «эквинокса».
– Так! – властным голосом требует внимания главный бронежилет. – Мистер Хьюз и мисс Коннор, попрошу вас держать руки на виду.
– Перестаньте, офицер, еще ничего не кончилось.
– Держите руки на виду, мэм, – повторяет главный. – И не забывайте, что вы проникли на оцепленную территорию и воспрепятствовали проведению оперативных мероприятий.
– Во-первых, черта с два «оцепленную», – спокойно возражает «Сара». – А во-вторых, очень вероятно, мы спасли вам жизнь.
– Неужели?
– Я бы на вашем месте поблагодарила мистера Хьюза.
– Интересно.
– Может стать еще интересней, офицер. Повторяю, ничего не кончилось.
– Кендалл, Джойс! – подумав секунду, призывает главный бронежилет парней из «Эквинокса». – Проследите... – он коротко машет рукой вдоль Гриннелл-драйв, – чтобы больше никто не прошел. Назовись он хоть президентом Соединенных Штатов. Мистер Хьюз, вы можете вставать, надо занести в дом, э-э... это тело.
– Нет, – возражает «Сара». – Сперва тело надо обезвредить.
– Да, офицер, – вступаю в разговор я. – Пока что кибернетический организм Сары Беккер вполне работоспособен. Через минуту она восстановит сигнальную шину...
– И вас не порадуют ее новые подвиги, – завершает мысль «Сара».
– Мы вооружены.
– Я заметила, офицер. И поверьте моему опыту, это помогает не всегда. Поэтому прошу не делать резких движений, когда сейчас мистер Хьюз достанет нож и... Мне кажется, вы должны быть в курсе того, что он сделает затем, – симулирует проницательный взгляд «Сара».
Уклончивому ответу главный бронежилет предпочитает непробиваемое молчание.
– Ситуация необычная, офицер, – не отстает «Сара». – Я не поверю, что вам не дали самые подробные разъяснения.
Главный бронежилет думает еще секунду и неохотно разрешает:
– Ладно, действуйте.
– Все в порядке, офицер. Мы делали такое не раз...
Со стороны проулка доносится четыре быстрых пистолетных выстрела.
– Такер, Кендалл! – командует главный бронежилет.
– Нет, стойте! – шипит «Сара» и удивительным образом вкладывает в остережение столько энергии, что упомянутые Кендалл и Такер поворачиваются к ней. Чем пользуюсь я для внезапного рывка в направлении заднего двора.
– Эй! – выкрикивает главный бронежилет.
– Черт вас дери! – рявкает «Сара» и периферическим зрением я успеваю заметить, как она геройски заступает дорогу этим крупным резвым парням. – Идите за Питом! Слышите? За ним! След в след! Не вздумайте обгонять, поняли?!
С предельно возможной скоростью миновав промежуток правая стена дома – кустарник, я проскакиваю второй промежуток патио – бассейн и сбавляю темп. В ходе суматохи у парадного входа из дома появились только двое из четверых бойцов. Это было благоразумно – не снимать наблюдение за задним двором. Зато теперь может стать некоторой помехой, ведь я не включил невидимость, мне наоборот надо привлечь к себе внимание, и возможно, я его уже привлек и прямо в данную секунду из гостиной мне в спину направлены два ствола.
Сзади осторожно топочут две пар ног – это подтягиваются проинструктированные Такер и Кендалл. Пусть. Пока все важное и опасное происходит в проулке, им ни что не угрожает. По ту сторону забора слышен глухой шорох шагов, хруст песка под тяжелым ботинком... Я в четырех ярдах от калитки, когда хлопают еще два выстрела...
Вышибаю калитку и оказываюсь нос к носу с... самим собой. Вот это номер! Одетый очень похоже на меня Пит-второй демонстрирует отличную реакцию, отскакивает назад и всаживает мне в грудь из блестящего «смит-и-вессона» три пули сорок пятого калибра. Прощай, черная футболка. Кидаюсь на обидчика, обманным движением заставляю его открыться с правой стороны, получаю еще одну пулю вскольз в плечо и подхватываю меткого стрелка сбоку. Переворот, размах, бросок – все как семь дней назад, близ горы Лоу. В момент разворота успеваю заметить кровавые брызги на асфальте. Брызги ведут дальше по проулку и заворачивают за угол следующего забора. Вероятно, там гараж и... будем надеяться, еще пока не мертвое тело...
Удар колтановой макушки терминатора производит в асфальте маленькую опрятную линзоподобную впадину. Секундный сбой. Меняю положение на устойчивое и сворачиваю двойнику шею за критический угол – сразу с большим запасом, чтобы наверняка. На мой зов Кендалл и Такер моментально возникают в проулке и вновь столбенеют. А что здесь особенного? Просто один электронный парень с несколькими огнестрельными ранами, ничуть ими не тяготясь, поверг в нокаут другого электронного парня, своего близнеца со «смит-и-вессоном» в руке. Только и всего.
«Ни хрена себе...» – по обыкновению бормочет Кендалл.
Я указываю копам на кровавые следы. Это выводит их из ступора, побуждает заняться неотложными делами и дает мне достаточно времени, чтобы без спешки достать нож, вскрыть процессорный отсек Пита-второго и лишить его чипа.
«Гарри! – слышу я из-за угла голос Такера. – Рэнди!»
Им отвечает тихий стон.
«Живы! – чуть погодя слышу голос Кендалла. – Оба живы!»
Снова стон.
«У Гарри две в плече и одна в бедре. Рэнди без сознания, пуля в груди...»
– Теперь уже можно выйти на связь, – на всякий случай громко говорю я.
– Нам запрещено, – отвечает голос Такера.
– К черту! – отмахивается Кендалл. – Они не могут ждать.
– Все закончено, – повторяю я, – опасности нет, сигнальте своим.
Такер молча вынимает телефон, и несколько секунд спустя я слышу его лаконичный доклад.
«Гарри, держись!» – вполголоса бормочет Кендалл.
Я поднимаюсь на ноги, взваливаю на плечо своего близнеца, информирую копов, что несу его к Гриннелл, и протискиваюсь со своей ношой через проход в заборе. Многострадальная голова Пита-второго безвольно стукается о край стены.
Совсем близко на Гриннелл-драйв кто-то делает еще один сотовый вызов. Вероятно, главный бронежилет запрашивает подмогу.
Около лазурного бассейна наступает удобный момент. Наугад я выуживаю из кармана первую попавшуюся сотовую трубку и набираю номер Сары. Она отвечает через секунду.
– Мы закончили, – сообщаю я.
– Мы начинаем, – отвечает Сара.
К моменту, когда я появляюсь из-за угла уличного фасада, трубка спрятана обратно в карман.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:22.
– Вы ранены! – констатирует главный бронежилет.
– Пустяки.
– Пустяки?!
– Пит – киборг, машина, – поясняет «Сара». – Как и они, – «Сара» указывает на Пита-второго и Сару Беккер.
– А... – бронежилет всматривается в Пита-второго. – Вот дерьмо! Еще один двойник?!
– Да, – лаконично подтверждаю его догадку и укладываю Пита-второго на газон. – Вы вызвали врачей?
– Вызвал. Почему вы уверены, что операция закончена?
– Вы, я вижу, тоже в этом уверены, – я по очереди указываю в обе стороны Восточной Гриннелл-драйв. У пересечений с перпендикулярными улицами поперек проезжей части стоят полицейские автомобили с включенными красно-синими мигалками. У них все-таки есть дальняя поддержка, которую они задействовали только теперь. Расчетливо.
– Как вы узнали об этой операции? – вместо ответа спрашивает главный бронежилет.
– Офицер, – усмехается «Сара». – Простите, не знаю вашего имени...
– Агент Месгрейв, ФБР.
– Агент Месгрейв, – невозмутимо поправляется «Сара», – в наше время, если какая-то информация очень нужна, ее можно получить. Понимаете, о чем я?
– Не уверен, – упрямится Месгрейв. – Я во многом не уверен. В частности: на чьей вы стороне, мисс Коннор?
– А вы сами, агент Месгрейв, на чьей стороне?
– Думаю, это не тот вопрос, который...
– Вы читали мое дело, агент, – перебивает «Сара». – Значит, у вас есть ответ.
Месгрейв недовольно молчит.
– Так, – говорит он наконец. – И что бы вы, мисс Коннор, сделали на моем месте?
– Свернула бы операцию. Больше никто не придет. Для достижения цели было достаточно их двоих. – «Сара» вновь указывает на Пита-второго и Сару Беккер. – Кто-то из вас должен был выжить и рассказать, что бойню устроили я и Пит. Именно поэтому они наши точные копии. Но все обошлось... если, конечно, врачи сумеют отстоять двоих ваших людей.
– Значит, по-вашему, это подстава?
«Сара» подтверждает его слова очень уверенным кивком.
– Так... Ладно, давайте отложим анализ и все-таки занесем тела в дом. Не хватало здесь малолетней мелюзги с телефонами. Джойс, помоги нам.
– Агент Месгрейв, – говорит «Сара», отдавая при этом мне чип Беккер, который до сих пор держала в руке. – Поймите меня правильно. Я догадываюсь, какую задачу поставило вам ваше руководство, но кое в чем не могу пойти вам навстречу.
– А именно?
– Я не могу оставить вам эти два кибернетических организма.
– А мне показалось, что между нами возникло некоторое взаимопонимание...
– Возникло, – удостоверяет «Сара». – И не столь уж малое. Но есть нечто гораздо более важное. Любая уступка желающим заполучить такие технологии заканчивается тем, что случилось сегодня. Или тем, что случилось позавчера на Арроу-хайвей. Или даже тем, по сравнению с чем оба эти происшествия – сущий пустяк.
– У меня есть приказ.
– Я не оставлю вам эти тела, агент, – очень спокойно, почти проникновенно и даже с оттенком дружелюбия отвечает «Сара». – Ни тела, ни чипы. Я понимаю ваше положение и ваши обязательства. И вы, разумеется, можете попробовать все сделать по-своему. Но повторяю вам и еще раз прошу понять правильно: я не оставлю вам ни тела, ни чипы.
Взгляд «Сары» тверд, но в нем нет твердосплавной убеждающей силы, как у настоящей Сары. Т-1001 не хватает способности к образной зрительной трансляции. Тем не менее она весьма успешно разыгрывает карту несокрушимой уверенности и близка к победе. Это выигрышная стратегия – когда собеседник мягко, но четко поставлен перед фактом, который он не в силах изменить. Неприятно, тем более представителю закона, привыкшему к иным раскладам, но агент Месгрейв имеет честность принять этот проигрыш.
– Хорошо, – говорит он. – Не думаю, что смогу вам помешать. И не думаю, что должен. На самом деле, моя задача в некоторой мере пластична... Говорю вам это по секрету. К тому же, кажется, вы действительно спасли в этот вечер несколько жизней.
– Спасибо за понимание, агент, – кивает «Сара».
– Ваше видеонаблюдение поставлено далеко, – говорю я, – вам не получить бесспорной картинки. Поэтому предлагаю сделать несколько фотоснимков: я, мисс Коннор и наши двойники. Чтобы очевидность подделок стала, э-э, очевидной и вашему руководству.
– Было бы неплохо, – сдержанно принимает Месгрейв.
– И обратите внимание на номерной знак «эскалейда»: он поддельный.
– И еще одно, агент Месгрейв, – добавляет «Сара». – Я согласна поехать с вами и ответить на часть вопросов, интересующих ваше руководство. Если вам это подходит.
– Согласны поехать со мной? – недоверчиво переспрашивает Месгрейв, удивленный еще одним внезапным бонусом.
– Да, агент. Риск во имя взаимопонимания.
Звучит немного высокопарно, но какой настоящий мужчина упустит шанс доказать, что под его бронежилетом бьется истинно благородное сердце? Агент Месгрейв размышляет целых три секунды и решает:
– Договорились. Где там вы спрятали ваш фургон? Подгоняйте прямо сюда и забирайте этих...
– Но... – я качаю головой в направлении красно-синих мигалок.
– Я им позвоню, чтобы пропустили.
– Спасибо, агент! Пит, за дело! – начинает торопить «Сара». Совсем как настоящая. Остается только гадать, разгадают или нет фэбээровцы ее маленький секрет, когда будут брать у нее интервью. Поймут ли, что разговаривают с машиной. Забавно.
Месгрейв вынимает сотовую трубку, отходит в сторону и демонстративно отворачивается. К нему присоединяется молчаливый Джойс. Нам дают полную свободу действий. Т-1001 быстрым шагом уходит на Кеннет-роуд за «шеви». А я пока перенесу Пита-второго и Сару Беккер поближе к дороге.
Издалека доносится писк медицинской сирены.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:28.
«Где парамедики? – требует от кого-то по телефону ответ Месгрейв. – На подходе? Должны быть уже здесь! Ладно, жду. Да, все закончено, отбой. Именно так, и я снимаю оцепление. Да, снимаю. Прямо сейчас!»
Отредактировано БотАН - Понедельник, 14.02.2022, 22:28 |
|
| |
| murloc | Суббота, 05.03.2022, 22:05 | Сообщение » 338 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 38
| Большое спасибо за Ваше творчество. Всё очень нравится.
Разве что за Чарли тревожно. Он всё это время сидит один в четырёх стенах? :)
Жду продолжения. Хочется, чтобы сказка не заканчивалась.
петля" - подумал Штирлиц. В дверь постучали. "Временная
|
 |
| |
| БотАН | Воскресенье, 06.03.2022, 00:57 | Сообщение » 339 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Спасибо за добрые слова, murloc! Я рад, что пришелся по вкусу мой четырехлетний долгострой :) Знать не знаю, когда его допишу, но когда-нибудь этот день настанет. Надеюсь. Как же иначе.
Насчет Чарли думаю так. Что-то он и Конноры несомненно затеяли, о чем-то договорились и его роль в общем деле важна. Скоро ситуация станет явной, тогда обо всем узнаем и мы. Но не раньше. Ведь что Сара, что Джон – те еще темнилы :)
|
|
| |
| БотАН | Понедельник, 21.03.2022, 18:02 | Сообщение » 340 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Всех с весенним Равноденствием! 
Глава 43. Дороти и Тото
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:41.
Телефонный звонок. Это Сара. Настоящая.
– Мы закончили, – информирует она будничным тоном, за которым скрыто удовлетворение успехом. В Пасадене полный порядок.
– Отлично. Я в стадии эвакуации.
– Сколько их было?
На мой ответ Сара разочарованно пфыкает. Так она признает свое поражение: она не верила в терминатора-напарника Беккер, а Джон и я допускали такую возможность. Правда, никто не предположил, что напарник будет моим двойником.
– Слежка?
– Нет. Все чисто, – без запинки отвечаю я. – Мне надо не более часа.
– Поняли. Ждем.
Мой последний ответ ничего не значит. За мной, разумеется, следят. Аккуратно, но все же заметно. Когда неторопливый, хладнокровный, нацеленный на результат и изобретательный в выборе средств человек, вроде агента Месгрейва, делает вам уступку, это означает одно: его уступка – лишь ход в игре. Агент получил почти настоящую Сару Коннор и теперь развивает успех, действует по собственному разумению. Тем более, Сару он получил в комплекте с ее толкованием ситуации, в котором мало общего с представлениями ФБР. Обмен мнениями будет непростым, вникать и сопоставлять придется долго, а сейчас время действовать.
Зато наши новости хороши. Теперь у нас и процессоры, и Крис Галлахер. Информация и игровой темп. Остается удержать и реализовать полученное преимущество. Кое-что для этого я уже делаю. Чип Сары Беккер в моем кармане подключен к самодельному разъему, от которого многожильный провод тянется к синсодержащей матрице моей левой ладони. Многоканальный электрический контакт я могу устанавливать только через ладони, и не будь провода с разъемом, я бы вряд ли сумел считывать данные из чипа, управлять автомобилем, совершать другие разнообразные движения и ничего при этом не испортить. Провод – истинное благо. Очень удобное изобретение Джона.
Куда я еду? Пробираюсь к пятой межштатской. А дальше? Каков пункт назначения? Моим соглядатаям это очень интересно. А еще они получили некоторое представление обо мне, как о противнике, когда, не желая афишировать возможности темпоральной защиты, я заработал несколько пуль от близнеца. По этим двум причинам в данный момент фэбээровцы только наблюдают, медля с активными мерами. Но это ненадолго.
Какой же был смысл добровольно попадать в такое непривлекательное положение? Элементарный: пока все смотрят на Бербанк, меня и лже-Сару, наша вторая команда в Пасадене беспрепятственно готовила вероятный залог нашей победы.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:43.
Кстати о моей подпорченной пулями грудной псевдоплоти. Настоящая Сара проявила бы по этому поводу недовольство, беспокойство и поторопила бы меня немедленно прикрыть раны запасной футболкой, которая, по ее настоянию, у меня с собой. А Т-1001, не склонная к осторожности и далекая от проявлений заботы, просто уведомила фэбээровцев, что я машина и волноваться не о чем. Думаю, агент Месгрейв отметил про себя это несоответствие.
В нашем бербанкском спектакле были и другие шероховатости, но он сработал. В значительное степени потому, что был задуман крайне незамысловато. Проще некуда. Как правило, реальность тривиальна с сюжетной точки зрения. Не это ли ее свойство критиковала Сара, когда во время нашего путешествия в Неваду заявила, что «если бы кто-нибудь описал нашу минувшую неделю, это была бы провальная книжка»?
Возьмем к примеру неприятельских киборгов. Как сделать их тела недоступными заинтересованной стороне, будучи под ее присмотром? В приключенческом бестселлере я бы предвидел проделку с двойниками, заранее переналадил чипы двух терминаторов из моей коллекции, а теперь внедрил бы их модифицированные системы Питу-второму и Саре Беккер, выбрал подходящее тихое место и выпустил киборгов на волю. Докучливые тела ушли бы куда надо собственным ходом. Можно еще занимательней. Усадить Пита-второго за руль, велев ему поколесить по округе, припарковать фургон в каком-нибудь тихом месте и исчезнуть со сцены. Другими словами, изобразить меня. А я бы сымитировал лишенное чипа тело, остался в фургоне и подкараулил тех, кто придет это тело выкрасть...
Виноват, кажется, я становлюсь язвительным. Просто в самой фантастической истории я ценю здравый реализм, а правдоподобие вышеописанного стремится к нулю. Организовав киборгам очевидный побег, я опровергну то, что Т-1001-«Сара» сказала и еще скажет ФБР. Сведу на нет общее стремление к диалогу. Глупее не придумаешь.
Таким образом, я честно продолжу вести свой путевой дневник. И особых приключений не обещаю. Я не сторонник профессионально-книжного драматизма. Афоризм «ничего бы не вышло, если бы не последний момент» не про меня. Предпочитаю продуманность и минимальный риск. И самые простые решения.
Исследование процессора Сары Беккер идет довольно быстро. Как я и рассчитывал, примененные способы коррекции ключевых установок здесь те же, что в случаях Аркелла и колтановых ребят с горы Лоу. Без сомнения, над всеми чипами трудилась одна команда программистов. В результате я имею хорошее представление о структуре баз, разделов и каталогов чужого чипа, чувствую себя там вполне непринужденно и трачу на считывание и анализ минимальное время.
Времени у нас мало, ошибаться некогда и я тороплюсь добыть из чипов как можно больше информации. Никто не знает меру лжи, которой нас порадует Крис Галлахер, а значит, мы не упустим ни малейшего шанса хоть частично проверить ее слова. Чипы – один из таких шансов. И кто знает, быть может, нам повезет почерпнуть там какие-то, хотя бы самые косвенные указания, которые помогут выйти на след главного противника. Таким образом, чипы – главная ценность дня. Чего не скажешь об их отключенных владельцах.
Термита в фургоне достаточно. По пути в Бербанк мы с «тысяча первой» заехали еще в одно место и приняли на борт высокотемпературное металлическое горючее. Оно упаковано в продолговатые картонные коробки вроде тех, где россыпью хранят мелкие автозапчасти. Удобно грузить и не привлекает внимание – как те памятные армейские рационы, спрятанные Сарой на видном месте. Уловка обманула и ФБР. Я выложил из тел и коробок в задней части «шеви» подобие таежного костра. Агенты наблюдали за мной и ничего не заподозрили.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:58.
Здешний участок пятой трассы похож на широкий коридор: слева и справа поставлены высокие шумогасящие стены. Но на мосту через реку Лос-Анджелес стен нет, только низкое металлическое ограждение, за которым – свобода в виде заросшего берегового откоса и холмистого северо-восточного угла Гриффит-парка. Для «шеви» это конечная остановка.
В начале моста достаю из кармана сотовую трубку и вызываю другую трубку, которая спрятана в одной из коробок и дополнена исполнительным устройством, активирующим запал. Просто, грубо и, вероятно, здорово раздосадует ФБР. Сожалею. Милоту никто не обещал. Сзади начинает шипеть и появляется первый светло-серый дым. К концу моста дым густеет до концентрации дымовой завесы. Включаю аварийную сигнализацию, съезжаю на обочину и останавливаю фургон. Тусклое желтоватое свечение внезапно и молниеносно разгорается в ослепительную вспышку: пошел в ход первый основной заряд. На очереди другие, и хорошо, что их много: дополнительный жар пригодится для испарения с тел биологического материала, срезать который мне некогда.
Пора покинуть фургон. Прости, «шеви», ты был роскошен, красиво жил и ярко покинешь этот мир. Очень ярко. Распахиваю дверь и, озаренный белым палящим сиянием, выбираюсь наружу. Смущенный вспышками и плотным сизым дымом, автомобильный поток начал жаться ко второму и даже третьему ряду, а некоторые водители вовсе предпочитают встать, не доезжая двух сотен ярдов. И это лишь начало катастрофы: вот-вот вспыхнет содержимое топливного бака. Теперь пусть приезжают пожарники, льют воду, пену и ругаются с фэбээровцами, которые будут подстрекать их к спасению из огня остатков сжигаемого. В жестяной коробке фургона у них нет шансов.
Белое пламя озаряет трассу все ярче, шумит, злеет, унося окисленные частицы металлов в темнеющее сумеречное небо и в небытие. Как неистовый ураган. «Но не успела она сделать и шага, как страшно завыл ветер и маленький домик так задрожал...» «За окнами было темным-темно, и ветер выл диким зверем...» Ладно, на сегодня довольно литературы. Игра в открытую закончена, мне пора двигаться дальше. Пользуюсь дымом, как ширмой, включаю лучепреломление и невидимкой устремляюсь по обочине обратно к северному концу моста. Меня не привлекают зелень, велосипедные дорожки, гольф-поля и прочие развлекательные сооружения Гриффит-парка. Если меня и будут искать, то где-то там. Пусть ищут.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +1:22.
– Как прошло? – интересуется Джон.
– Чипы при мне, тела сожжены.
– Это я понял: от тебя пахнет дымом и я слышал сирены минимум трех пожарных бригад.
– Т-1001 поехала с агентом Месгрейвом, – пробую я другой ответ.
– Ага, значит, мама попала в точку. Будем надеяться, из этого выйдет толк. Но сейчас меня интересует, есть ли пострадавшие.
– Двое ранены. Были с тыловой стороны, в проулке. Нарвались там на второго терминатора.
– Зачем вообще они к нему полезли?
– Выяснять было некогда. Скоро мы сможем восстановить события по данным из чипа.
– Значит, коннектор работает?
Работает и еще как. Заверяю в этом Джона, показав большой палец.
Знакомый черный «раптор» везет нас по трассе «134» на восток. В трехстах ярдах впереди катит десятилетнего возраста и асфальтового цвета «форд-эконолайн». Занавески на немногочисленных его окнах плотно задвинуты. Там Сара, Кэмерон и пока неведомая мне Крис Галлахер. Таков был план: вторая команда похищает ее из дома в Пасадене, заезжает за мной на стык Бербанка и Глендейла и все вместе мы снова едем в Пасадену. Это не дьявольская хитрость, а только удобное решение транспортного вопроса.
– Сколько всего было копов? – спрашивает Джон.
– В непосредственной близости шестеро. Численности вспомогательных групп оцепления я не знаю. Никто из них не пострадал. Как ваши дела?
– Нас никто не убил и мы никого не убили, не ранили и даже не видели. Хороший план.
– Как Крис?
– Не имею понятия. Близко не видел, ведь все вы считаете, что она не должна видеть меня.
– Я не хотел, чтобы Крис видела и Сару.
– Думаю, тут без вариантов, – усмехается Джон. – Но если хочешь, напомни об этом маме.
Через пять минут, когда в Пасадене «эконолайн» выводит нас на Корсон-стрит и Джон сокращает дистанцию до ста ярдов, я жду, что Сара даст волю излюбленной привычке петлять, выявляя предполагаемую слежку. Но нет. Мы почти сразу заворачиваем на авеню с односторонним движением, проезжаем три квартала, и «эконолайн» замирает на левой стороне перед кафе, закрытым по случаю конца дня. Мы встаем позади. Из водительской двери появляется Сара, что-то разглядывает на стекле, проводит рукой по широкой оправе зеркала заднего вида, закрывает дверь, неторопливо огибает фургон, проверяет правое зеркало и исчезает в боковой двери. Это выглядит как приглашение для меня. Но отреагировать не успеваю, потому что теперь из фургона выходит Кэмерон и, белея стильными кроссовками, прогулочной походкой направляется прямо к нам.
– Все в порядке? – тревожится Джон, когда она устраивается на заднем диване «раптора».
– Да. Я просто хотела, чтобы ты был в курсе.
– И оставила маму одну.
– Все в порядке, Джон, – слегка улыбается ему Кэмерон.
– Если Крис не сбежит.
Вместо вычисления ее шансов сбежать от Сары Кэмерон переводит взгляд на меня.
– Ты ранен. На тебе другая футболка.
– Разве другая? – сомневается Джон.
– И от тебя пахнет дымом. Вам все удалось?
Теперь мне ясна ее цель: не столько посвятить Джона в текущее положение дел, сколько самой быть в курсе последних новостей. Любопытство. Почему бы и нет. За полминуты пересказываю ей все, что говорил Джону.
– Зачем полицейские связались с терминатором? Их не предупредили? Или они выбрали неудачное место?
– Не знаю, Кэм.
– Или они просто задницы.
– Они тяжело ранены, – указывает Джон. – Ты могла бы проявить сочувствие.
– Я поинтересовалась их судьбой.
– Хм... Ладно. Ты хотела мне что-то рассказать про Крис. Вы уже разговаривали?
– Разговором это не назовешь.
– Еще бы. Она напугана.
– Она угрожала мне и Саре арестом, судом и пожизненным тюремным заключением.
– Не удивительно.
– Мне пришлось ее утихомирить.
– Как? – беспокоится Джон.
– Так, чтобы она заткнулась.
– Ты что? – еще больше беспокоится Джон. – Ты причинила ей боль?
– Если бы я причинила ей настоящую боль...
– Кэм!
– Джон, не выдумывай себе страхи. Напуганные люди так себя не ведут. Ты согласен?
– Не согласен. Все зависит от конкретного человека.
Кэмерон думает секунду.
– Да, ты прав, – признает она. – Крис какая-то странная.
– Что же с ней не так?
– Не знаю. Она несообразительная. Твердолобая. Витает в облаках.
– Вообще-то она ученый, если ты помнишь.
– И вечер у нее не задался, – добавляю я.
– Мне кажется, – гнет свое Кэмерон, – в детстве у нее были проблемы даже в песочнице.
Понимая, что за полминуты в дело не вникнуть, Джон вздыхает и просит:
– Все-таки будь с ней помягче.
– Почему?
– Хотя бы потому, что она намного слабее тебя.
Кэмерон несколько секунд обдумывает слова Джона и, не дав ему никакого ответа, зовет меня на выход. Будущий лидер остается в штабе.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +1:39.
Светло-карие глаза, темные брови, волосы со стрижкой гарсон, окрашенные в соломенный цвет. В ушах нет серег, только проколы для них. Не видно вообще никаких украшений. Лицо простое, с правильными чертами, округлыми скулами, аккуратным носом и подбородком средней ширины. Испуганное, Джон угадал. Минимум косметики. Одета в тонкий темно-серый джемпер с небольшим вырезом, кремовые джинсы и простые темные туфли без каблука. Так выглядит интересующая нас особа, что томительно проводит время в кожаном кресле «эконолайна» под присмотром Сары Коннор, занявшей кресло напротив.
Между креслами больше ярда. Простор, дающий пленнице личное пространство, иллюзию обособленности. Хотя наше присутствие ее явно угнетает. На Кэмерон она не рискует даже поднять глаза. Зато бросает непроизвольный взгляд на меня, и зрачки ее демонстрируют все типичные признаки узнавания, которые подмечает и Сара. Коротко переглянувшись с ней по этому поводу, я сажусь за руль и завожу мотор. Кэмерон закрывает боковую дверь, занимает рядом с Сарой второе кресло «спиной вперед» и наш передвижной офис трогается в путь по вечерним улицам Пасадены. «Раптор» Джона – за нами.
– Ладно, – открывая заседание, обращается к нашей пленнице Сара. – Твои претензии мы выслушали. Теперь поговорим о важном. Ты себя выдала. Тебе знакомы наши лица, но мы никогда не встречались. В иных случаях на это могут быть разные причины, но не сейчас. Сейчас это может означать только одно. И ты понимаешь, что.
– Не понимаю, – заверяет Крис. – Я вообще не понимаю...
– Нет-нет, – останавливает ее Сара. – Позволь мне кое-что объяснить. В своей области ты профессионал, долго училась, практиковалась и отлично знаешь свое дело. То же самое и мы. С той разницей, что наша область – не наука.
– Наемники...
– Расскажи лучше о своем нанимателе.
– Мой наниматель – Факультет биологии и биоинженерии. В интернете можно узнать о нем абсолютно все.
– О другом нанимателе, – невозмутимо уточняет Сара. – Который предложил тебе работу с человекоподобными кибернетическими организмами.
– Что?! – делает большие глаза Крис. – Какие организмы? Вы о чем?
– Кибернетические, – повторяет Сара. – Киборги. У них есть и другое название, но вряд ли ты его слышала.
– Да, не слышала. Я не знаю никаких киборгов и вообще не понимаю, о чем речь.
– Неужели?
– Все это какая-то чушь, – заявляет Крис, но спохватывается и дважды переиначивает фразу, сперва заменив «чушь» на «выдумку», а затем на «ошибку».
Жаль, что Кэмерон сидит против хода и в зеркале мне не видно ее глаза. «Что я говорила?» – наверное, выражал бы ее взгляд. И убежденность, что допрос надо вести не так. Она не совсем права. Очень смекалистой нашу пленницу не назовешь, но она быстро адаптируется к ситуации. Наверное, в обычной жизни она не лезет за словом в карман. Но теперь особый случай, когда вербальная неинформативность чревата травмами. Но Сара, с ее опытом, я уверен, без лишних движений направит разговор в нужное русло и быстро победит «вообще не понимание» мисс Галлахер. Как, ничего не внушая, она навела Крис на вывод, будто мы трое работаем по чьему-то заказу. Быть может, она даже поделится мнением со своим работодателем – в том случае, конечно, если им суждено встретиться.
– Крис, я упомянула профессионализм не для того, чтобы внушить тебе страх. Для этого есть более эффективные методы. А я предлагаю проявить взаимное уважение. Допустим, в эту минуту ты еще не готова говорить. Хорошо. Начну я.
Голубоватый отсвет включенного экрана сотовой трубки озаряет занавески «эконолайна» и тревожное лицо Крис.
– В твоем телефоне длинный список номеров, около трех сотен. Пока что нас интересует один. Вот этот: «LC. Mr.Johnson». Что такое «LC»? Пиццерия «Маленькие Цезари»? Не знаю. Зато я знаю этот номер. Он принадлежит твоему нанимателю, Крис. За последние два дня ты трижды звонила ему и пять раз – он тебе. Эти данные ты поленилась стереть, хотя он наверняка не раз напоминал тебе делать это незамедлительно. Сведения о более ранних звонках удалены, но поверь, их нетрудно восстановить. Думаю, это будут многие десятки входящих и исходящих вызовов. Теперь вообрази. Я позвоню этому Джонсону. С твоего телефона или со своего, не важно. И назову я его не только так, как он представился тебе, но и настоящим именем. Он, конечно, скажет, что я ошиблась. Ну и ладно. Я извинюсь и прерву соединение. А потом отпущу тебя на все четыре стороны. Как тебе такая перспектива?
Перспектива явно напрягает ученую мисс. Еще бы. Она догадывается, на что способен ее начальник. А я это точно знаю, потому что, как и Сара, знаю, кто он на самом деле. Чипы сожженных киборгов доставили мне не слишком много информации, но что есть, то есть и не удивляет. Удивительно, что Сара запомнила этот телефонный номер. Это высший класс. Действительно профессионализм. Или просто ей подсказала Кэмерон?
– Скажу тебе честно, – продолжает психологический этюд Сара. – В это нелегко поверить, но причин, по которым я знаю его настоящее имя и номер телефона, не существует. Именно так. Поэтому мистер Джонсон так спокоен. Но если его ощущение безопасности рухнет внезапно и без видимых причин, возникнет вероятность, что он обвинит в этом именно тебя. Будем, конечно, надеяться, что нет, но реальные шансы пополам. Хочешь в это сыграть?
Сара делает паузу и добавляет «между прочим», что две недели назад при участии ее нанимателя исчез сын человека, когда-то много достигшего в сфере создания искусственного интеллекта. Парня двадцати лет похитили, чтобы оказать давление на мать, вынудить ее предоставить похитителям рабочие материалы мужа, которых у нее просто-напросто нет.
– Теперь о твоих угрозах полицией, арестом и тюрьмой. Давай подумаем. Два дня назад в Ирвиндейле женщина, внешне неотличимая от меня, открыто расстреляла четверых агентов ФБР. Она ничуть не опасалась ответного огня и каких-либо последствий, задержать ее не смогли, она ушла и где-то скрывается по сию пору. Заметь: как ни ловко мистер Джонсон провернул эту подлость, Федеральному Бюро точно известно, что это была не я. Именно поэтому я здесь, а не где-то в другом месте.
Изложив эту правду с элементами вымысла, Сара опять делает паузу и завершает мысль предположением, что, быть может, именно ее, грозную неуловимую двойницу, в ближайшее время попросят навестить ее создателей. Одного за другим.
– Два часа назад в Бербанке, – вступаю я в разговор, – мужчина, внешне неотличимый от меня, тяжело ранил двоих полицейских. Он тоже ничего не боялся, сам получил огнестрельные ранения, которые его не остановили и даже не замедлили. Аналогично, у полиции и ФБР есть доказательства, что это был не я.
Я не гонюсь, как Сара, за театральными эффектами и не венчаю свое информационное сообщение зловещими спекуляциями. Соблюдаю меру.
– Вот почему ты здесь, Крис, – заключает Сара. – Несмотря на то, что о тебе мы тоже не можем знать. Но мы знаем, и ты здесь. Ирония в том, что мы не были уверены, причастна ли ты к этой афере. Поэтому хотели присмотреться к тебе издали, познакомиться при благоприятных обстоятельствах, узнать поближе.
– Мы могли стать лучшими подругами, – вставляет Кэмерон.
– Вы обе обожаете велосипед, – кивает Сара. – Но вышло по-другому. Мистер Джонсон принял неверное решение, в итоге перехитрил сам себя и рассеял наши сомнения. И теперь все гораздо сложнее. Теперь понимаешь, о чем я?
– Чего вы добиваетесь? – облизнув пересохшие губы, нервно спрашивает Крис. – Хотите еще больше запугать? Думаете, я ничего не понимала? Думаете, мне не было страшно раньше? Или решили меня пристыдить? Ждете, что я прямо здесь покаюсь?
Крис переиграла. В ответ ее несостоявшаяся подруга нагибается и – через зеркало не видно подробностей – вскрикнув, мисс (или доктор?) Галлахер проваливается вниз, на покрытый ковролином пол фургона. Видимо, моя девчонка схватила ее за лодыжку и сдернула с кресла. Пристегиваться надо! Кэмерон как ни в чем не бывало занимает исходное положение, а Сара молча наблюдает, как поверженная наука охает и шепчет ругательства у ее ног.
– Крис! – наконец произносит Сара. – Взаимное уважение предполагает, что мы дорожим временем друг друга и не тратим его попусту. Садись. Давай быстрее.
– Я сломала копчик!
– Нет, – заверяет Кэмерон.
– Садись! – резче велит Сара, и пленница с кряхтением выполняет ее команду. В моем поле зрения возникает покрасневшее от переживаний лицо и глаза, панически прыгающие между Сарой и Кэмерон.
– Больше никаких глупостей, – предупреждает Сара. – Мы тебе не судьи и не няньки. У тебя своя голова, ты понимала, что делаешь. Тебе платили, ты не задавала вопросов. Теперь вопросы задаем мы, и поверь, это хороший расклад. С полицией будет по-другому, но если желаешь, попробуй. А сейчас нам нужны твои ответы.
– Это все, что от тебя требуется, – веско добавляет Кэмерон.
– Ты поняла? – требует ответ Сара.
– Поняла, – неохотно отвечает наука, не переставая ощупывать свой зад.
– Довольно, – морщится Сара. – Легкая встряска и синяк. Все с тобой будет в порядке.
– Теперь ничего не будет в порядке!
– Брось. Платить тебе мистер Джонсон, конечно, больше не станет, зато...
– Поймите же! – в голосе Крис рождается горячность вкупе с неподдельным огорчением. – То, что я делала... Это невероятная технология. Десять, двадцать, может, пятьдесят лет вперед. Это будущее. Я о таком не могла и мечтать. И вот теперь...
– Расскажи нам о мистере Джонсоне, – спокойно прерывает Сара ее излияния.
Жизнь учит. Сару Коннор она научила, что с неспособными услышать бесполезно вести дискуссии на отвлеченные темы. Например, о неотвратимости и последствиях прогресса. Бесполезно воевать с патологической увлеченностью, каков бы ни был ее предмет – задача, идея, собственный ум или глупость. С этим ничего нельзя сделать. Уговаривай, покупай или убивай – не поможет. Значит, не о чем и говорить.
Поэтому никто здесь не будет ничего втолковывать пленнице, ничего с нею обсуждать и утешать растревоженные чувства. Сара сдержала слово, начала рассказ, теперь очередь за наукой. Но вместо откровенности та делает обеспокоенное лицо и спрашивает:
– Скажите мне хотя бы. Мистер Джонсон, он что, у кого-то украл эту технологию?
Сара молчит. Тянутся секунды.
– Почему у тебя нет парня? – вдруг спрашивает Кэмерон.
Пленница вздрагивает и испуганно отводит глаза в сторону.
– Мальчикам ты предпочитаешь девочек? – допытывается Кэмерон. – Вряд ли ты асинхронный гермафродит, как teredo navalis.
– Ты это к чему? – любопытствует Сара.
– Я проявляю сочувствие, – серьезно отвечает Кэмерон. – Ты, кажется, тоже: ты не сломала ей запястье, как обычно начинаешь подобные разговоры.
Сара изображает многозначительное молчание, а на лице Крис проступает паника.
– И даже теперь, – рассуждает Кэмерон. – Она снова нас дурачит, а ты – само спокойствие.
Наука окончательно скисает и бледнеет, а Сара кряхтит, как добрая тетушка, уличенная в мягкосердечии тогда, когда она пыталась быть строгой.
– Мистер Джонсон не особенно вникает в вопросы технологии, – слабым голосом признается Крис. – Он вроде как администратор. В основном работает с персоналом. Это он меня нанял около двух месяцев назад. А технологией занимается директор.
– Директор чего? – уточняет Сара.
– «Level Crossing». Я понимаю, странное название...
– «Level Crossing» это и есть LC?
Крис утвердительно кивает, а взгляд ее умоляет: «Поверьте мне!»
– Кто этот директор?
– Я точно не знаю, но слышала, что некий мистер Райнхарт.
– Слышала от того, кто стал работать на LC раньше тебя? Кто-то из твоих коллег по Калтеху?
Крис снова утвердительно кивает и добавляет:
– Два месяца назад технология уже была. Выходит, украл ее мистер Райнхарт.
Это звучит немного заискивающе и напоминает правду. Вот только как быть с ее номером в телефоне Райнхарта? Он знал о ней, но никогда не звонил? Неизвестно. В отличие от доктора Ушибленный Зад, свои данные о вызовах Ирвин уничтожал надежно. И то был предыдущий вариант реальности. Теперь два «прошлых» повлияли на «настоящее» и, наоборот, «настоящее» повлияло на оба трека схождения. Событийная неодносвязность. Черт возьми.
– Значит, технология есть у LC минимум два месяца, – говорит Сара.
– Да. Но у них не получалось ее повторить. Я сама до сих пор воспроизвожу процесс неуверенно. До стабильности далеко. Все очень сложно.
– Все очень просто, – возражаю я, и Крис вздрагивает. – Подготовить биохимическую среду, поместить в нее активный эндоскелет, он сам структурирует синтез. Контролировать температуру, концентрацию и кислотность. В простейшем виде эволюция протекает за пять-шесть часов и осуществима дома в ванне.
– Там много влияющих факторов, – защищается Крис. – Если не верите, я перечислю.
– Набиваешь себе цену, – констатирует Сара.
– Нет... Я... Поймите, это именно простейший случай и то что выходит – сущий кошмар. Обязательно участие пластического хирурга. А они хотят сразу получать желаемую форму.
– Хорошо, – останавливает ее Сара. – Звучит правдоподобно. Примем это за рабочую гипотезу. А теперь рассказывай с самого начала, подробно и по порядку. Джонсон: все что о нем знаешь. Киборги: сколько их ты видела, скольких готовила сама, когда это было и главное, где. Прочие участники: твои калтеховские приятели, программисты. Медицина: оборудование, доступ к биоматериалам, специалист по пластике. Это для начала.
– Этого хватит, чтобы они меня убили, – горестно отвечает Крис.
– Если будут точно знать, кто их сдал. А ведь мы им не скажем, как полагаешь?
В глазах пленницы мелькает надежда. Сара напоминает, что с самого момента их отъезда никто не звонил Крис. Может быть, она сама должна была вечером отзвониться работодателю? Нет? Точно нет? Или условный сигнал – отсутствие звонка? Если нет, то все очень неплохо. Предположим, по какой-то причине мистер Джонсон забеспокоится. Вероятнее всего он позвонит, и с этим мы разберемся. Как? Легко. Об этом тревожиться не надо, но телефон пока останется у нас. Вернем его утром. Либо, в самом экстренном случае, начальник приедет лично или кого-то пришлет к Крис домой. Тоже ничего страшного. Это просто означает, что ночь Крис должна провести вне дома. В мотеле. Никто не узнает, в каком. И самое главное: мы рядом, бояться нечего. Если она скажет правду.
– А что будет потом? – робко спрашивает Крис.
– Я тебе не гадалка, – отвечает Сара. – Ты все слышала. Теперь мы слушаем тебя.
СЕВЕРОАМЕРИКАНСКОЕ ТИХООКЕАНСКОЕ ВРЕМЯ 12:52 НОЧИ.
Разговор закончен, информация получена, а злосчастная ученая мисс пристроена в стандартном двухместном номере мотеля, который выбрала она сама. Поскольку здесь нет четырехместных семейных сьютов, мы – Сара, Джон, Кэмерон и я – заняли два соседних номера. Мотель – лучший вариант и для нас. Мы не потеряем время на дорогу, в любой момент готовы к действию, в случае надобности защитим нашего информатора и, что немаловажно, не позволим ей самой совершить что-нибудь опрометчивое.
А пока у нас передышка. Мы очень тихо, вполголоса, не тревожа спящих и, тем более, не спящих постояльцев, анализируем пройденное и планируем дальнейшее.
– Не думаю, что завтра мы можем оставить Крис одну, – высказывается Джон.
– Предлагаешь взять ее собой? – чуть усмехается мать.
– Предлагаю оставить с ней Кэмерон.
– И если что, самим остаться втроем?
– Если что?
– Джон, времени у нас по-прежнему в обрез. Ты сам сказал: пропадет Беккер – «Калиба» забьет тревогу. Беккер пропала. И помни, что у нас еще есть программисты. Они влипли в это дело не меньше. Что будет с ними? Свет не сошелся клином на этой девице.
Джон молчит. Он чем-то недоволен и не спешит этим делиться. Сара несколько секунд смотрит на сына, тщась разгадать его мрачные думы, затем сползает ниже с заткнутых за спину подушек и вытягивает ноги вдоль кровати, положив левую поверх правой.
– Значит, в чипе больше ничего? – второй раз переспрашивает она.
– Главным образом лица, – повторяю я. – Это немало.
– Да уж, – ворчит она. – Не хватало нам теперь Маккарти. «Мистер Джонсон»... Знаем мы, как он работает с персоналом.
– И никого не удивляет, что он здесь? – спрашивает Джон.
– Меня это только огорчает, – признается Сара.
– А я хочу разобраться. Допустим, при соединении реальностей из двух Маккарти вышел один. Тогда вопрос: ваш любимый Райнхарт. Теперь мы встретим и его?
– Полагаю, что нет, – отвечаю я. – Маккарти жил и живет в своем времени. Он – локально односвязный элемент. Райнхарт пришел из будущего. Нарушил местную односвязность.
– То есть, на два недавних варианта приходился только один Райнхарт, без дублера?
– Дублер был и есть в проекции варианта на новое условное будущее.
– Видишь, Джон. Придется нам довольствоваться одним Маккарти.
Сара не беспричинно подвела итог в несколько шутливом тоне. Сейчас не подходящий момент предаваться мыслям о недостижимом. А рассуждая о причинах, по которым бывший руководитель «Калибы» уже не порадует нас своим появлением, легко перейти к аналогиям. Дерек Риз. Как сильно, должно быть, Джон хотел бы снова его увидеть! Так же, как вновь обрел свою мать. Как она нашла его самого и Чарли. Но есть разница. В ней-то все и дело. По сути его мечта сбылась, но не в этом варианте. И ничего с этим не поделать.
И есть еще один неодносвязный узелок. Очень важный узелок, который пришел из другого варианта, чтобы подарить Джону знания и уверенность. Он расщепил локальную реальность лишь для того, чтобы не дать умереть матери Джона. И он, как мне кажется, как я надеюсь, дорог этим людям. Вернее, не он, а она. Кэмерон! Что будет с ней?
Вот она насторожилась, заметив непонятный взгляд Сары, и истолковывает его по-своему:
– Что? Я качественно его застрелила. Я не виновата, что он ожил.
– Не виновата, – подтверждает Сара.
– Вот и не сердись на меня.
– С чего ты взяла, что я сержусь?
Кэмерон умолкает. А Сара, вздохнув, признает:
– Ты меня сегодня практически спасла. Не думаю, чтобы я решилась бить эту заучку.
– Почему?
Джон в кресле заметно напрягается, но избегает комментариев.
– Потому что она намного слабее тебя? – не отстает Кэмерон.
– Она вообще другая. Умная и тупоголовая, расчетливая и наивная, не видящая ничего вокруг.
– Заучка, – смакует Кэмерон слово.
– На таких тоже держится мир. А иногда из-за них рушится.
– Так в чем же дело?
– Во мне, солнышко, во мне, – заключает Сара. – И будет тебе, Джон, успокойся. Кэмерон ее пальцем не тронула, только высказала кое-что.
– Ну, ладно, – соглашается не слишком убежденный Джон. – Тогда еще раз подумаем, что путного мы успеем сделать до утра...
– Ты и мамочка должны поспать, – напоминает Кэмерон.
– ...и что сделает Маккарти. Спрячет все материалы по теме, это понятно. Что насчет людей?
– Постарается сохранить отлаженную команду, – делаю я высоковероятное предположение.
– То есть, никого не убьет. Но может вывезти их куда-то и спрятать.
– Вытащит из постелей ночью? – сомневается Сара. – Ему незачем привлекать внимание. Значит, дождется утра. А утром уже не успеет.
– Надеюсь. Это парень вдвойне опасен, потому что загнал себя в абсолютно тупое положение.
– Здесь нет ничего тупого, – возражает Кэмерон. – Кроме Крис.
– А Джон прав, – прищуривается Сара. – Тебе не вредно побыть с нею день-другой.
– Да. Мы будем смотреть телек и гонять на велосипедах в молл за козинаками. А если с ней что-нибудь случится, я устрою ей самые лучшие похороны, какие только были в ее жизни.
Сара поднимает глаза к потолку и медленно их закрывает.
– Что с его кибернетическим боссом? – сохраняет серьезность Джон. – Мы приблизились к нему хоть на шаг?
– На полшага, – признаю я. – Нужна еще информация для сопоставления.
– И что тогда? Как его накрыть, если он – распределенная сеть?
– Отнять цель.
Джон умолкает, взвешивая сказанное. А Кэмерон, убедившись, что этого не увидит никто другой, чуть заметно мне подмигивает. Да, все так. Главное спрошено и отвечено. Теперь будущий лидер знает, что делать. И однажды это поймет. А поразмыслив, поймет, чего делать не надо. К примеру, навязчиво искать цель и самому быть ею. Когда-нибудь он это поймет.
Он. Не остальные.
Отредактировано БотАН - Вторник, 22.03.2022, 17:53 |
|
| |
