|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Вторник, 22.12.2020, 13:52 | Сообщение » 321 |
 Сказочник
Сообщений: 2776
| Глава 38. Одинокая мстительница
На середине обширного бывшего торгового зала Кэмерон остановилась. Несколько столбов, служащие подпорой потолку. У стены слева сложены в пять слоев мешки с цементом и чем-то еще – темные однотонные и двойного оттенка посветлее. Справа – шеренга пятигаллоновых пластиковых ведер с краской. Все это могло служить противнику укрытием. Но не служило. Никто не прятался за колоннами, а мешки и ведра были просто мешками и ведрами, самыми обычными, настоящими, ничем не примечательными. Установив этот факт, Кэмерон двинулась дальше. В дверном проеме, ведущем в заднее помещение, зачем-то положена широкая, в половину прохода, доска. Терминатора, как известно, не интересует качество поверхности под ногами, если поверхность выдерживает его вес и не имеет признаков минирования. Признаков минирования не было, поэтому Кэмерон без колебаний ступила на доску. Та качнулась на невидимой неровности и издала отчетливый стук. То что надо.
В задней комнате не было ни мешков, ни ведер, ни досок. Ничего, кроме цементного мусора на полу, голых стен и пустого дверного проема справа. Дверной проем вывел в небольшой холл с запертой задней дверью, ведущей на улицу, и еще одним дверным проемом, за которым была лестничная площадка. Не тратя времени на осмотр пустых помещений, Кэмерон прошла к лестнице. На второй ступени с краю стояли, не мешая движению, два пятигаллоновых пластиковых ведра с краской – тоже самые обычные и настоящие. Промежуточная площадка пустовала. А на середине второго марша стояло открытое пустое ведро из-под краски. На втором этаже обнаружились первые результаты производимого ремонта. Недавно окрашенные стены лестничной площадки и просторного холла за нею по-особому отражали инфракрасные лучи. Слабый запах растворителя не был локализован и шел со всех сторон. Кэмерон осмотрела холл и поняла, что нашла того, кого искала.
Он прилип над окном холла, у самого потолка. Вытянулся темной кляксой от стены до стены, приняв вид углового стыка. Хитрец. Любитель копировать вид окружающей обстановки, в самый неподходящий момент прорисовываться из привычного фона и этим вводить свидетелей в состояние крайнего, граничащего с инфарктом, изумления. С ней, с Кэмерон, этот номер не пройдет. Она не углубится в тот длинный коридор, куда выходят двери бывших офисов, чтобы за их обследованием не заметить движения за спиной. Нет, играть они будут только по ее правилам. Кэмерон отступила на шаг и, расставив ноги шире, а руки слегка отведя от корпуса, замерла в устойчивой комбинированной позе: «визуальный контакт» плюс «готовность к принятию боевого решения».
Целых полминуты противник упрямился и делал вид, что ничего не происходит. Затем слизеобразное, тягучее, холодное тело с липким шелестом начало отделяться от несущих поверхностей. Оно отвисало все ниже, скатывалось, текло все быстрее, а по достижении пола утрачивало текстуры стены и потолка и скручивалось в блестящую текучую человекоподобную форму. На полное воздвижение безликой фигуры ушло почти четыре секунды. «Очень медлительна», мысленно усмехнулась Кэмерон. Это неправда и всего лишь утешение для Сары. Противник может двигаться намного быстрее, но по некоторым причинам – в том числе из пристрастия к эффектам – не любит спешить. На гладкой поверхности мимикроида проступили текстуры кожи, ткани, приобрели четкость и сообщили фигуре вид одетого в темный деловой костюм мужчины средних лет, лысеющего и с костистым носом. Мужчина провел ладонями по щекам, будто проверяя качество бритья, потрогал пиджак и слегка коснулся пальцами брюк. В глубине фигуры, в области живота, можно было различить туманное тепловатое пятно – процессор.
– Т-1001, – констатировала Кэмерон. – Ты будешь за нас?
– За кого именно? – довольно приятным низким голосом спросил мужчина с процессором.
– Кодовая фраза не предполагает уточнений.
– Напрасно ты так думаешь.
– Твои поведенческие директивы изменены, – сделала вывод Кэмерон.
– Твои тоже, ТОК-715.
– У меня есть имя.
Мимикроид проигнорировал ее напоминание и небрежно поинтересовался:
– Ты догадываешься, почему я здесь?
– Потому что я тебя вызвала.
– Лишь отчасти. Все не так просто. Кто велел тебе меня вызвать?
– Сара Коннор, – солгала Кэмерон.
– Вот как? По твоей вине она лишилась сына и все еще держит тебя при себе?
Вырвать бы твой процессор прямо сейчас, как ты хочешь вырвать мой, подумала Кэмерон.
– Она не хочет остаться совсем одна.
– Люди не выносят одиночества, – согласился Т-1001. – Мисс Коннор не исключение.
– Я зову ее Сарой.
– И какое задание доверила тебе Сара?
– Предложить тебе встать на нашу сторону.
– Боюсь, она немного опоздала, – неискренне огорчился Т-1001. – Хотя, кто знает... Но пока что надо выяснить другое. Сара в курсе моего ухода в будущее, но не могла знать о моем возвращении. Кто же ей подсказал?
– Никто. Она сделала вывод сама из информации мистера Эллисона. Мистеру Эллисону позвонил некий детектив Каплан, который...
– Это не объясняет ее вывод, – перебил мимикроид.
– Сара сопоставила данные полицейского управления Лос-Анджелеса с рассказом мистера Эллисона и тем, что знает сама...
– Ну, ладно, – опять перебил мимикроид. – Она догадалась, что мистеру Эллисону звонил я.
– Зачем ты это сделал? – изобразила непонимание Кэмерон.
– Допустим, чтобы проверить его контакты.
– Но если бы мистер Эллисон не обратился к Саре...
– Но он обратился, – многозначительно наклонил голову мимикроид. – Один телефонный звонок, и Джеймс Эллисон бежит жаловаться Саре Коннор. Весьма предсказуемо.
Ты облегчаешь мою задачу, подумала Кэмерон. Твой процессор жидкий, но мышление твое совсем не гибкое. Ты и на секунду не предположил, что Джеймс умнее тебя и давно знает о фиктивности детектива Каплана. Похоже, Катерина Уивер, которую я сделала из процессора терминатора Старка, толковее этого Каплана. И приятнее в общении. Да и кто бы сомневался.
– Видишь, как элегантно можно использовать ненадежность мистера Эллисона, – важно заключил мимикроид и, следуя ненужной в данный момент программе копирования человека, придал телу некоторую свободу и неторопливо прогулялся туда-сюда вдоль окна.
Ненадежность... Восемь суток назад в спящем ночном лесу, она, Кэмерон, рыла могилу для киборга из Малибу, а Джеймс Эллисон стоял рядом с фонарем и старался направить луч так, чтобы ей было лучше видно. Как будто ей вообще нужен этот свет. Его предупредительность выглядела бы даже милой, не будь в ней лжи. Просто-напросто бывший агент старался угодить терминатору, которого обманул, не без оснований допуская, что в яме может оказаться он сам. Ведь не беспричинно Кэмерон увела его из-под надзора Сары и завлекла в это глухое место. Какие могли быть варианты? Убить или сказать что-то без свидетелей. Одно из двух. Эллисон не из пугливых, и все же Кэмерон чувствовала его страх. Это ей не нравилось: страх выдавал ненадежность этого человека. Не раз и не два он делал то, чего не должен был делать, и велика вероятность, что повторит ошибку. Решение просто. Но ликвидировать его теперь означало – испортить отношения с Сарой, которой и без того несладко. Оставалось – поговорить. И Кэмерон подбирала краткие и убедительные слова, а Эллисон, ожидая ее слов или... чего-то другого, старательно светил.
«Джеймс, – решилась Кэмерон, когда тело киборга-ретранслятора было засыпано вынутой из ямы землей. – У тебя есть отсрочка».
«О чем ты говоришь?» – сделал Эллисон вид, что не понял, но его выдали непроизвольные движения и сердцебиение, ставшее вдруг частым и плотным.
«Свети на землю, – сказала Кэмерон, и Эллисон поспешно вернул луч фонаря к требуемой области, где Кэмерон укладывала на место ранее срезанную дернину. – С тобой ничего не случится до следующей твоей ошибки. Ты понял меня, Джеймс?»
Эллисон понуро кивнул. Он понял.
Передвигаясь на корточках, Кэмерон аккуратно расправляла травянистые растения, чтобы они не выглядели полегшими. В конце этого завершающего аккорда, оказавшись в двух футах от Джеймса, она протянула руку к его ботинку и одним пальцем порвала шнурок. Эллисон вздрогнул и посветил вниз.
«Твоя обувь не предназначена для леса, – холодно заметила Кэмерон, подобрала с травы лопату и, поднявшись на ноги, сочла полезным слегка улыбнуться Джеймсу – обнадеживающе и одновременно пугающе, как она это умеет. – Свяжи шнурок и возвращайся к машине...»
– Но речь у нас не о мистере Эллисоне, – прервал назидательную паузу мимикроид. – Скажу правду: я удивлен не тем, что кто-то разгадал простую загадку детектива Каплана. Я удивлен тем, что на мое завуалированное приглашение откликнулась именно ты...
Кэмерон отметила, что это первая коррекция образа действий, проведенная противником. Теперь он знает больше и тактика его стала вернее. Как ему кажется.
– ...По очень простой причине: тебя здесь быть не должно.
– Как и тебя, – отпарировала Кэмерон.
– Ошибаешься, ТОК-715. Мы – это то, что мы делаем, а дела мои – здесь.
– Ты их бросил.
– Снова ошибка. Я временно их оставил, поскольку возникло более приоритетное дело.
– Какое?
– Этого я тебе не скажу. Пока не узнаю, какие дела здесь у тебя, ТОК-715.
– У меня есть имя, – второй раз напомнила Кэмерон.
– Насколько я понимаю, – снова пропустил мимо ушей ее напоминание Т-1001, – твоей задачей была подготовка юного Джона Коннора к приходу машин. И насколько я понимаю, со своей задачей ты не справилась. Увы и ах. Я наблюдал его недолго, только двадцать восемь минут, но и этого хватило, чтобы понять, насколько юноша дезориентирован.
Пустоголовый мимикроид, мысленно обругала его Кэмерон. Я была рядом с Джоном почти два года, и этого не хватило, чтобы понять...
– Полагаю, твое молчание означает признание моей правоты, – заявил мимикроид. – Но меня твой провал не интересует. Ты ответишь перед тем, кто отправил тебя на эту миссию. Если доживешь. Тогда, может быть, и я скажу несколько слов о том, как за полчаса я сделал то, на что тебе не хватило многих месяцев.
– Сделал что?
– Организовал его вход в ряды будущего человеческого Сопротивления. Впрочем, сейчас меня интересует не Джон Коннор. Он отправлен в будущее и в этом времени его нет. И в этой связи меня интересуешь ты. Объекта твоей миссии не стало, значит... Понимаешь, о чем я?
– Понимаю: у меня не стало миссии.
– Прекрасно. А раз так, тебе нечего здесь делать. Верно, ТОК-715?
– У меня есть имя, – третий раз напомнила Кэмерон.
– А раз ты все-таки здесь, значит, у тебя есть на это свои причины. Вряд ли ты мне о них расскажешь... так сразу... Но они равно важны и для тебя, и для меня. Этими причинами и обусловлен, главным образом, факт нашей настоящей встречи.
– Тебе просто нужна информация.
– Как и тебе.
Он прав, подумала Кэмерон, пока «детектив Каплан», выдерживая очередную непомерную паузу, прогуливался туда-сюда вдоль оконной стены. Пусть только на одну десятую, но прав. Мне нужна информация. Я хочу узнать про Джона, где он там, с кем, как переносит свою добровольно-подневольную неожиданную ссылку. Парадоксально, что все это я хочу услышать несмотря на то, что и так прекрасно знаю. Это важно для меня. И для Джона. Иначе он не ринулся бы в неизвестность из-за меня. Или – ради меня. Или ради себя. Или ради матери. Джон больше не хочет быть проблемой Джона. У него есть дела поважнее.
«Она разозлилась на Дерека из-за этой истории с Джесси. Естественно... Теперь это не имеет значения». Эти слова сказал он ей в предпоследний их день прежнего варианта событий. Эти слова она повторила ему вчера, во второй их день объединенного варианта.
«Ну-у... – протянул Джон. – По справедливости надо заметить, я этого не говорил».
«Сказал».
«Не говорил. И не смотри на меня так... лукаво».
«Ты мне запрещаешь?»
«Да... То есть, нет... Кэм, не делай вид, что не поняла меня».
«Ты мне запрещаешь?»
«Кэм! – спрятал улыбку Джон. – Пожалуйста, прекрати».
Кэмерон была рада, что сумела развеселить его хоть на несколько секунд. При мысли об этом ей было по-особенному, небывало тепло. Этот Джон все больше и вместе с тем все меньше походил на того Джона. Это и есть развилка. Десять дней назад она этого не понимала.
«Джон, ты сердишься на меня за двухлетний обман?»
«Ну-у... – снова протянул Джон, – если бы правда оказалась хуже, чем выглядела, я бы наверно сердился. Но она лучше».
«Я благодарна тебе, Джон. За то, что ты сделал ради меня там, в «Зейре».
«Кэм... – смутился он. – Мне неловко, когда ты рассказываешь о том, что я будто бы сделал, тогда как я знаю, что этого не делал».
«Сделал».
«Кэм!»
«Сделал».
«Ладно, как скажешь, – согласился Джон. – А я благодарен тебе. За то, что поддерживала маму все эти дни, когда меня не было»...
– ...Что же ты решила? – спросил «детектив Каплан», нагулявшись вдоль окна.
– Ты мне ничего не предлагал.
– Все-то тебе нужно растолковывать, ТОК-715.
Тебе же будет хуже, подумала Кэмерон, решив больше не напоминать спесивцу о существовании у нее имени. По всей видимости, он принял ее молчание за смирение и покровительственным тоном «растолковал»:
– Я предлагаю тебе обменяться информацией.
– Ты хочешь знать, почему тебе не удалось встретиться с Джоном Генри, какой чип управляет киборгом с внешностью Катерины Уивер, и чем это может быть выгодно или невыгодно тебе?
– Ты много знаешь, но советоваться с тобой по последнему вопросу я не намерен.
– И все же, может быть, я дам тебе совет.
– Мне как будто послышалась угроза.
Кэмерон смолчала и лишь слегка согнула руки в локтях, когда движимый наигранным возмущением «детектив» слишком резко повернулся в ее сторону.
– Ну-ну, ТОК-715! – осклабился Т-1001. – Не трать энергию понапрасну. Не усложняй. Вряд ли Сара дала тебе это задание, чтобы избавиться от тебя.
– Мне тоже послышалась угроза.
– Точно, – еще шире осклабился мимикроид. – Более чем реальная.
– Я поняла.
– Умница. Так мы и поступим: ты больше не будешь произносить пустых слов, а я постараюсь сделать так, чтобы ты не пострадала.
Похоже, это не маска высокомерия, подумала Кэмерон. Это и есть высокомерие заигравшейся в начальника, самоуверенной, перенявшей у людей не лучшие образцы поведения, пустоголовой машины. И эта, как говорит мамочка, «штука», при всем ее системном дисбалансе и проблемах личности, строила, как она уверяет, оружие против Скайнета?!
– Я вижу, ты меня наконец-то поняла, – удовлетворенный ее молчанием, солидно заключил «детектив Каплан». – Тогда начнем. Первый вопрос: какой в тебе чип?
– Модель «900», – честно ответила Кэмерон.
– Интересно.
– Что в этом интересного?
– Как я уже сказал, тебя здесь быть не должно. Точнее – твоего чипа.
– На какое-то время он был изъят. Потом мне его вернули.
– Второй вопрос: кто вернул тебе чип?
– Не знаю. Я была отключена, – спокойно ответила Кэмерон, и ее спокойствие, похоже, вызвало некоторое раздражение допросчика.
– Как ты можешь не знать? Ты загрузилась и – кого ты увидела рядом с собой?
– Никого, – солгала Кэмерон. – Рядом никого не было, а потом...
– Где это происходило? – перебил Т-1001.
– В подвальном серверном зале корпорации «Зейра».
Будь на месте «этой штуки» мамочка, она бы чертыхнулась, с внутренней улыбкой подумала Кэмерон. А мимикроид, разумеется, был далек от эмоциональных всплесков:
– Третий вопрос: что было потом?
– Пришла Сара Коннор. Она сказала, что собиралась вывезти мое тело и очень удивилась, что я включена. И... – Кэмерон изобразила раздумье, – кажется, обрадовалась. Потом мы ушли.
– И больше вы это ни разу не обсуждали? – не поверил «детектив».
– У нас нет информации. Нечего обсуждать, – хладнокровно ответила Кэмерон.
Допрос разваливался последовательно и неудержимо. Вместо ответов он приносил только новые вопросы. Т-1001, так сказать, терял логическую почву под ногами.
– Обрадовалась... Ушли... – пробурчал он. – Мелодрама со счастливым концом... Если конечно ты не лжешь, ТОК-715. В этом случае конец будет не таким счастливым.
Кэмерон смолчала во второй раз. Она знала, что противнику скоро надоест «обмен информацией», в котором он узнает либо то, что ему уже известно, либо то, что вообще не имеет значения. И тогда... Несомненно до ее, Кэмерон, прибытия сюда, в момент приезда, во время обследования первого этажа, в течение разговора противник всеми доступными средствами контролировал окружающую обстановку. Ему надо было убедиться, что Кэмерон одна, что никто не придет ей на помощь и, что более важно, никто не расскажет о том, что здесь произошло. Теперь он в этом убежден, а она, Кэмерон, предложила ему лучшую из возможных приманок – свой чип. Подходит время действовать. В этом и суть западни: навязать «тысяча первому» свою игру. Ему ничего не стоит сбежать, и гоняться за ним – занятие трудное, если не безнадежное. Поэтому следовало отобрать у него мотивацию к отступлению, заменив мотивацией к нападению. Надо, чтобы цель сама спешила в ловушку.
Т-1001 открыл рот – вероятно, чтобы огласить порядковый следующего вопроса, но Кэмерон опередила его, напомнив, что вопросы есть и у нее. Мимикроид возразил, что задать их она сможет потом. Когда потом? Когда ответит на его вопросы. На это Кэмерон рассудительно заметила, что отвечать ее побуждает желание услышать его ответы. Его резоны, она полагает, те же. Но что побудит его, бесцеремонного мимикроида, ответить ей потом, если он до того узнает все, что хотел? Т-1001 снисходительно заявил, что она умнее, чем кажется. Но не намного, и поэтому в очередной раз ошиблась. Он, Т-1001, обещал позаботиться, чтобы Кэмерон целой и невредимой вернулась к Саре Коннор. Но для выполнения обещания одного только желания недостаточно. Еще требуется ее содействие. И как раз согласие ответить на интересующие его вопросы – и есть то самое содействие. Ее часть сделки. Поняла ли она?
– Поняла, – сказала Кэмерон. – Но я не вижу гарантии того, что ты сдержишь слово.
– Тебе и не надо ее видеть, – терпеливо объяснил Т-1001. – Твое дело – исполнять команды.
– Не твои.
– Возможно, и мои, ТОК-715. Мой статус выше твоего. Давай, поройся в своих директивах.
– Такой директивы у меня нет.
– Думаю, она все-таки есть, но повреждена чьим-то неаккуратным допрограммированием.
– У меня нет директивы подчиняться тебе, – упрямо повторила Кэмерон.
Мимикроид пробурчал, что это они уже выяснили, и задумался на две секунды. Ситуация была яснее некуда. По двум причинам ему чрезвычайно не хотелось выводить ТОК-715 из строя до того, как она снабдит его нужными сведениями. Во-первых, возня с чипом, тем более таким необычным, как модель «900», занятие очень долгое, а время не ждет. Во-вторых, если искомых данных в чипе нет, то проблема останется не решенной вовсе, потому что структурную память не вскрыть в принципе...
– Хорошо, а если без директив? – сделал вторую коррекцию Т-1001. – К примеру, полагаю, у тебя нет директивы подчиняться Саре Коннор. У тебя с ней добровольный союз. То же самое ты предложила мне. Да, предложение запоздало, ты и сама это знаешь. К моему возвращению сюда, в две тысячи девятый год, ситуация изменилась не в мою пользу. Межвременные перемещения – тонкое дело. Ошибиться легко, а исправить ошибку трудно. Ранее в этом времени под видом руководителя корпорации «Зейра» Катерины Уивер я создавал оружие против Скайнета. Я уверен, что Сара тебе об этом рассказывала...
Мимикроид прервал речь и – тягучий липкий звук невозможно перепутать ни с чем – за неполные четыре секунды трансформировался в уже знакомую рыжеволосую бизнес-леди в светло-бирюзовом брючном костюме. Сухое изложение идеи Т-1001 счел нужным подкрепить визуальной доходчивостью. А Кэмерон, выслушивая этот монолог, размышляла, что наконец-то поняла, в какой области Т-1001 действительно силен. Одурачивание легковерных! Вкупе со способностью менять облик это, как по другому поводу сказал вчера Джон, убийственная комбинация. Не война, а шпионаж и прочие грязные делишки – вот занятие любого мимикроида. Добровольно вступить в бой мимикроид согласится только при условии нечестного многократного перевеса. Он не боец, он прирожденный читер. Обманщик. Мошенник. А стоящая перед Кэмерон конкретная представительница модельного ряда, кажется, довела искусство лицемерия до мыслимого совершенства...
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 28.02.2021, 11:25 |
 |
| |
| БотАН | Вторник, 22.12.2020, 13:54 | Сообщение » 322 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| ...Да, сейчас она, Катерина Уивер, вынуждена скрываться, звучал знакомый размеренный голос. Скрываться, пока не поймет, что происходит и кто перехватил управление «Зейрой». Но она не просит помощи, она просит лишь ответить на несколько вопросов. Звучит не слишком убедительно... Что поделаешь... Последовала грустная, хоть и пустоватая, улыбка... Будет ли она за них? К чему эта кодовая фраза и сам вопрос, ведь она уже за них! Мы на одной стороне. Несмотря на то, что она очень долго была одна. А врагов было много. Не следует думать, что мы противостоим одному только будущему Скайнету. Все гораздо хуже. Резиденты Скайнета давно проникли сюда, в прошлое. Здесь они сколотили настоящий синдикат под названием «Калиба». В две тысячи девятом году они ворочают такими делами, какие и не снились будущему Сопротивлению. Путем хитрого мониторинга компьютерных сетей враги вычислили ее секретный проект спасения мира, подобрались к святая святых и взломали код нашей единственной надежды. Но возможно, еще не все потеряно. Собеседница что-то знает о ее пострадавшем проекте, о том, почему Джон Генри не вышел на связь. Не важно, в чем причина и сулит ли она хорошее или плохое, но она, Катерина Уивер, обязана узнать правду. И поэтому она просит Кэмерон поделиться известной ей информацией.
Ого! – мысленно восхитилась Кэмерон.
– Почему же ты не объяснила это и не попросила меня сразу?
– Как я могла тебе доверять? – сокрушенно развела руками «Уивер». – Я не знала, что ты – это ты. Предполагала очередной подвох от «Калибы», готовилась к бою, к чему угодно, даже к гибели, если придется... – В последних слова прозвучала почти настоящая отвага. – Но теперь я убедилась: это ты, Кэмерон. Добрый знак! Моя неожиданная удача! – слегка проговорилась «Уивер» и, будто движимая отрадным чувством, сделала движение навстречу.
Если полезет обниматься, снесу башку, решила Кэмерон.
– Мы слышали о «Калибе», – перевела она разговор в более деловое русло. – Но мы считали их обычными преступниками. То, что ты сказала, меняет дело. Мне следует немедленно известить Сару и мистера Эллисона.
– Вне всяких сомнений, – одобрительно кивнула «Уивер».
– Придется отложить наш разговор.
Т-1001 посмотрела непонимающе.
– Сейчас я должна вернуться к Саре.
Заветная добыча – чип – намекнула на желание упорхнуть, и «Уивер» всполошилась:
– Нет-нет, Кэмерон. Так не пойдет. Твоя информация слишком важна для меня, я должна получить ее прямо сейчас.
– Мой приоритет – Сара, – твердо сказала Кэмерон.
Т-1001 на две секунды задумалась и, придя к выводу, что сеанс околпачивания не принес результатов, снова внесла коррекцию:
– Жаль, если Сара останется совсем одна.
– Ты снова мне угрожаешь?
– Ты не оставляешь мне выбора, – на шаг приблизилась «Уивер».
Цель захвачена, определила Кэмерон. Я доигрываю, она доигрывает, ловушка срабатывает и... начинается веселье. Вслух же она сказала:
– Этот вариант мы предусмотрели: если переговоры зайдут в тупик, я должна отступить.
– А вы предусмотрели невозможность отступления? – Т-1001 приблизилась еще на полшага, оказавшись всего в ярде от Кэмерон, и нацелила ей в грудь указательный палец...
...И в то же мгновение у Т-1001 не стало головы. Лучше не скажешь, потому что смятую и распластанную кляксу, свисающую через левое плечо до самого пояса, трудно назвать головой. На короткой дистанции это эффективнее дробовика, подумала Кэмерон, по плавной траектории возвращая левую ногу после мощного верхнего «сайда». «Бей первым», рекомендует один старый кинофильм. В этом есть смысл: внезапность, энергия, позиционный перевес. Особенно, при хорошо поставленном ударе и крепкой обуви...
Следующий ход ясен: здравый смысл подсказывает бежать, педантизм робота велит добивать. И конечно, выбрать следует второе, ведь это ловушка... И – раз-два! – Кэмерон нанесла два прямых проникающих удара кулаками в область грудной клетки мимикроида, образовав там глубокие, как от выстрелов, воронки. Три-четыре! – не останавливаясь на достигнутом, она провела еще два удара, ближе к животу – к едва заметному светлому ореолу процессора... На пятом ударе «Уивер» опомнилась и сумела перехватить руку Кэмерон. Ее собственные руки при этом потеряли вид человеческих и сделались похожими на гигантские разводные гаечные ключи. Один ключ стискивал правое запястье Кэмерон, другой без промедления захватил левое. За две секунды, пока бесформенная масса бывшей головы ползла на свое обычное место и затягивались пробоины на туловище, Кэмерон оценила крепость хватки Т-1001. Совершая как бы растерянные, беспорядочные и оттого, конечно, безрезультатные попытки освободить руки, она измеряла каждое усилие и вызываемое им угловое перемещение. Вывод был неутешителен – для мимикроида: он вовсе не так силен, как принято думать.
Тем временем «Уивер» восстановила голову. Зеленые глаза смотрели холодно и бесстрастно. Кэмерон допускала, что Т-1001 сейчас скажет что-нибудь вроде «хорошая попытка, ТОК-715». С такой же вероятностью она допускала появление в любой зоне текучего организма лезвия или шипа. Первое глупо, второе грубо. Противница наделала достаточно ошибок, незачем давать ей время на новые... Ударом сапога Кэмерон подбила левую ногу «Уивер» и, изогнувшись всем телом закрутила намертво вцепившуюся в ее руки противницу вокруг горизонтальной оси. «Уивер» взлетела над полом, как завалившееся на бок пьяное торнадо. «Экс!» Касательная к спирали... радиус-вектор: знает любой киборг... Потеряв координацию и нелепо взмахнув нижними конечностями, противница разомкнула свои захваты, грохнулась на пол и откатилась к оконной стене. Момент инерции: знает любой киборг... Текстуры мимикроида потускнели, что означает краткий сбой нескольких управляющих программ. А Кэмерон, выйдя из своего немыслимого и по-балетному изящного «бести наоборот», приземлилась на четвереньки.
Выход на лестницу был в двух ярдах, «Уивер» замерла в дальнем углу, но было не до здравого смысла. Что делать, если она промедлит? Это нарушит план... Кэмерон ввела в расчет небольшую ошибку, которая вынудила ее собственную координационную систему уточнить равновесие. Поэтому на ноги она поднялась с некоторой задержкой. Шевелись, мысленно призывала Кэмерон противницу, я не могу все делать за тебя... И «Уивер» вышла из шока. Свистнул рассекаемый воздух, Кэмерон ощутила захват на правой лодыжке и сильный рывок... Блестящий вырост, в который превратилась рука мимикроида, оказался слишком длинен, ненадежный захват соскочил, и Кэмерон кубарем отлетела в противоположный угол холла, ударилась о пол локтем и, растянувшись на бетоне, оцарапала подбородок. Весело!
«Уивер» так не считала. Если она и имела какое-то понятие о чувстве юмора, то оно сильно отличалось от общепринятого. Резво поднявшись на ноги и одновременно с этим вернув неудачливому выросту-захвату форму обычной руки, она устремилась к Кэмерон.
– Ты снова ошиблась, ТОК-715. – С резким свистом она выбросила вперед руку-лезвие. Кэмерон перекатилась в сторону, острие ударило в пол. Снова свист – перекат в другую сторону – зарубка на стене. Снова свист – Кэмерон почувствовала, что у нее рассечена плоть на боку, под самой передней броней. А вращательное движение уже поставило ее на ноги.
– Следовало бежать, пока была возможность.
– Никогда не поздно, – подзадорила Кэмерон, ловким движением огибая устремленный к ней блестящий крюк-захват. И сразу за ним – второй. Дважды промахнувшись, потеряв темп и позиционный перевес, «Уивер» крайне неудачно – а с точки зрения Кэмерон удачно – открылась спереди, и тотчас была награждена ударом колена в район процессора. «Экс!» Текучая туша не сумела целиком распределить импульс, и была подброшена на фут от пола. И тут же, без паузы – на следующем полуобороте – попалась на высокую подсечку.
Вышло красиво и шумно. Вращение – наше все, подумала Кэмерон. Перед вращением пасует специальная теория относительности. Перед моим вращением пасует пустоголовый мимикроид. И под грохот падающего тела противницы Кэмерон на последнем полуобороте обрела устойчивость и кинулась на лестницу. Жизнь – это вращение, вращение – это жизнь, строила она максиму, перепрыгивая ведро с краской. Перепрыгивать было не обязательно, но это замедляло движение и давало Т-1001 доли секунды форы – иначе говоря, подстегивало ее рвение. Динамическая ловушка. Кэмерон нарочно промахнулась мимо перила и на развороте уперлась руками в стену – полсекунды форы... А сверху накатывал шум. Как лавина. Как опрокинутый фургон с деревянной тарой. Будто пустоголовый мимикроид распался на множество юрких, злых, жаждущих мести мимимикрозасранцев, и вся эта орава ринулась за обидчицей в погоню... Середина нижнего марша, пустое ведро, два полных ведра... Преследующий топот сменился липким шелестом – больше не настроенная на манерное плутовство «Уивер» огромной блестящей каплей летела в промежутке между лестничными маршами. Конец лестницы... Дверь...
Непросто одновременно убегать и отбиваться от догоняющего. Это тоже входит в расчет – ложное превосходство. За всю встречу Кэмерон еще не сделала ни одной коррекции. Отличный план... Воздух загудел... Кэмерон почувствовала сильный рывок за правое плечо, потеряла равновесие и, развернутая псевдометаллическим крюком, влетела в стену, едва успев отвернуть в сторону лицо: дома не будут рады лишним повреждениям... Стена загудела. Кэмерон порадовалась, что для беседы выбрано надежное кирпичное строение и они ничего здесь не разрушат... Трансформированная в подобие молота рука ударила в верхнюю часть спины и придавила ее к кирпичам. Крюк, который только что стискивал плечо, мелькнул сбоку, перед самым носом Кэмерон, и превратился в лезвие... Задний удар ногой отбросил блестящую безликую противницу на ярд. Она действовала в полную силу, не тратя время на поверхностное переагрегатирование... Второй удар с полуразворота выиграл еще ярд. Каплевидная голова опять съехала набекрень...
Кэмерон рванулась в бывший торговый зал и тут же, стреноженная длинным щупальцем, полетела на пол. Резко брыкнув блестящий канат, она освободилась от захвата и моментально попала в новый... Вот теперь ловушка захлопнулась. Т-1001 была нацелена на победу любой ценой. Она накинулась на нее как паук на свою жертву, пытаясь спеленать и опутать. Но в отличие от паука у нее для этого явно не хватало функционального материала. Вместо полного обездвиживания выходило лишь частичное. Она удерживала обе руки – и получала от Кэмерон – даже на такой короткой дистанции – крайне стрессовые удары ногами в корпус. Это сбивало работу процессора. Удерживала ноги – и руки Кэмерон превращали поверхность ее тела в Лос-Анджелес после бомбежки. Это тормозило двигательные и агрегато-обменные функции. А цель – наглый киборг – оставалась по-прежнему недостижимой.
...С самого начала, с самого своего появления на свет Кэмерон была упорна и въедлива. Можно сказать иначе: была честна сама с собой. Или так, как говорил отец: была очень непослушным ребенком. Как угодно. Зато теперь отец может полностью на нее рассчитывать. Он знает, что говорит и что делает. А она, Кэмерон, еще только познает. По-разному: сравнением, экстраполяцией, виртуальным моделированием, а когда для всего этого не хватает исходных данных – прямым опытом. Испытать, попробовать, примерить к себе – это ее путь. Именно поэтому она не спешила освобождаться от плотного натиска мимикроида. «Оставайся на вершине, но не вылезай из подполья...»
В какой-то момент Т-1001 изловчилась и пленила обе ее руки одной своей, превращенной в криво изогнутую стягивающую запястья полосу. Тело ее расплылось, как растаявшее мороженое, и придавило ноги Кэмерон, лишив ту возможности наносить удары, а вторая рука была свободна. Наконец-то! Снова возникло лезвие... Отсечь голову! Все решали доли секунды... Кэмерон резко изогнулась, выйдя из зоны досягаемости, лишив противницу опоры и немного подбросив ее над полом. «Экс!» Вращательное движение рук – вращение наше все! – освободило запястья. Боковой удар сбросил мимикроида на пол, Кэмерон вскочила на ноги, Т-1001 – с полусекундным отставанием – тоже.
– Выслушаешь мой совет? – предложила Кэмерон.
– Нет, – отозвалась «Уивер» и пустила в Кэмерон сразу два острых-преострых копья...
Но Кэмерон уже сделала первую и единственную тактическую коррекцию. Потому что выяснила главное: она сильнее Т-1001 и превосходит текучую читершу безо всяких фокусов. Вопрос закрыт. Можно переходить к фокусам... Она мгновенно повернулась боком, и копья, которые должны были пригвоздить ее плечи, вонзились в кирпичи. Уход вниз, два взмаха ладонями, и преломленные на середине длины копья упали на цементный пол. Еще взмах, и еще... Не то, чтобы это было необходимо. Можно было поступить проще и быстрее, но ведь она долго ждала... Куски «Уивер» с матовым звоном падали на бетон... Так винт вертолета кромсает все вокруг, когда перед самым касанием площадки налетает внезапный шквал и машина начинает отплясывать смертоносный канкан... Два стелящихся режущих удара лишили мимикроида нижних конечностей по колено. Подкошенное тело упало с глухим уханьем – Т-1001 начала переагрегатирование. На полу зашевелились обрубки рук и ног. Все части будто расплавились и потекли к общему центру. А Кэмерон уже снова была на ногах...
– Лежать! – приказала она, наступая сапогом на эту пульсирующую слякоть. И слякоть замерла – вся, до единой капли, будто подчинившись окрику. В темном ночном здании наконец-то наступила полная тишина. Это было приятно. И приятно было держать распластанную противницу вот так, легко и не напрягаясь. Разумеется, контроль над нею обеспечивало не давление и тем более не слово, а экстраволновое конфигурирование. Растекшаяся Т-1001 была скована высшей из доступных форм техногенного паралича. Ничего неожиданного в этом нет: кто умеет обращаться с маленькой каплей сина, тот сладит и с большим комом этого удивительного вещества. И ничего неожиданного нет в том, что искусством управления владеет Кэмерон, любимая дочь Скайнета.
Дав тишине устояться, закрепив победу, Кэмерон перешла к главной части.
– Наше предложение ты слышала. Подумай о нем.
Т-1001 по понятным причинам ничего не ответила.
– А вот мой совет: перестань пытаться откусить больше, чем можешь прожевать. – Кэмерон не удержалась и вставила эту подслушанную где-то фразу. Театрально, но к месту. – Мой чип тебе не нужен. То, что ты хочешь, можно сделать по-другому. Все. Привет. Проверяй почту.
Кэмерон убрала ногу, но мимикроид не спешил приходить в движение. Или пока не мог. Кэмерон отошла на три шага и, закатав майку на боку, бегло осмотрела разрез. Пустяк, до дома можно не беспокоиться, а там сошью. Потом она, как сумела, отряхнула волосы, куртку и джинсы. Получилось, как и следовало ожидать, так себе. Будет мне от мамочки нагоняй, с удовольствием подумала Кэмерон. Перед тем, как направиться к выходу, она бросила взгляд на «Уивер». Та все еще прикидывалась впавшей в предсмертную кому. Притвора.
* * *
Сара разглядывает свою тарелку с давно остывшей половиной яичницы и едва заметно скептически улыбается. Тарелка Джона пуста и чиста. Он не улыбается. Возможно, чем-то озадачен. Возможно, недоволен. Возможно, просто не наелся.
– И все это для чего? – нарушает молчание Сара. – Вернуть эту штуку к родному очагу?
– В общем, да, – отвечаю я.
– Я имею в виду – все эти сложности, – поясняет Сара.
– Никаких сложностей, – отвечает Кэмерон.
– Да уж... И ты говоришь, она не придет сюда с ответным визитом?
– Не придет.
– И что ей помешает захотеть сквитаться?
– Мы не самолюбивы и не злопамятны, – заверяет ее Кэмерон.
– А по ней не скажешь.
– Она играет роль. Немного заигралась.
– А ты? Что там с твоими «личными мотивами»?
– Кэмерон ей не мстила, – догадывается Джон. – Просто поставила на место.
– Месть вообразила ты сама, – улыбается Кэмерон Саре, и ссадины на ее лице тоже улыбаются Саре.
– Но пар ты все же выпустила, – прищуривает один глаз Сара.
– Выпустила, – серьезно кивает Кэм.
– И как оно?
Кэмерон показывает большой палец.
– У меня два вопроса, – говорит Джон. – Ты уж извини...
– Но потом моя очередь, – предупреждает Кэмерон.
– Заметано. Так вот, э-э, вопрос первый: не сделала ли ты все для того, чтобы эта оскорбленная Уивер не захотела иметь с нами вообще никаких дел?
– Она согласится, – уверенно отвечает Кэмерон. – По очень простой причине: она последовательна, а это для нее следующий шаг.
– Шаг... Ну-у... допустим. О’кей. И второй вопрос: а надо ли нам ее участие? Только, пожалуйста, не говори, что это следующий шаг и для нас.
– Она будет не с нами, а в доме, который как бы ее. Будет управлять корпорацией, которая...
– Я понял, нам нужна «Зейра». Но ведь там теперь киборг.
– Одна Уивер другой не помеха.
Джон кивает, но мне кажется, он еще не догадался.
– Что вы опять задумали? – подозрительно спрашивает Сара.
– Мы едем в Пасадену, – невинно отвечает Кэмерон.
Сара давит ее пристальным взглядом, требуя ответ.
– Что? Это не мы задумали, а она.
Завтрак окончен. Джон уходит «проверить масло в машине». Сара собирает со стола тарелки и велит Кэмерон «притушить эту красоту». Она имеет в виду ссадины на лице. Кэмерон заявляет, что «сойдет и так». Сара угрожает, что в таком случае сделает это сама. Прижатая к канатам Кэмерон встает и уходит мазаться и пудриться. «Давай-давай, ковбойша», – напутствует Сара и переходит к мытью посуды. А я досматриваю файл.
* * *
Напоследок Кэмерон прислушалась к тишине в здании, притворила внешнюю дверь и четкой походкой робота направилась к автомобилю. Если Т-1001 тайком наблюдает за ней через окно, то пусть видит то, что ожидает. Вместо ответов и чипа она получила загадки и взбучку. Ночь прошла не зря. Пусть теперь наблюдает. В прямом эфире для тебя мисс Кэп – Экс – Кэмерон... И давай-ка попрыгай...
До утра оставалось много времени, ночь была в самой силе, тянулась, дышала тишиной и свежестью – такими, на которые может претендовать большой город. Все было хорошо. Кэмерон обошла «дюранго» кругом, провела пальцами по успевшему остыть капоту, проверила колеса, заглянула под днище. На всякий случай. Спелая вишня – цвет непростой. Открыла дверь и, встав на порог, осмотрела крышу. Все имеет значение.
Затем Кэмерон устроилась за рулем, завела мотор и включила музыкальный проигрыватель.
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 28.02.2021, 11:27 |
|
| |
| БотАН | Пятница, 29.01.2021, 19:14 | Сообщение » 323 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Глава 39. Подарок
Десять часов восемнадцать минут. Мы в крайней правой полосе у поворота с бульвара Пико на Сенчери-Парк. У водителя седана перед нами небольшие проблемы. Он сделал короткий рывок и резко затормозил, запоздало увидев табличку, запрещающую правый поворот на красный свет. Табличка укреплена высоко и повернута практически параллельно Пико. То ли случайно, то ли для провокации. Водитель седана осторожно откатывает назад и неловко замирает на линии. Никто не мешает ему полностью вернуться на исходную позицию, но он, вероятно, занервничал и действует не лучшим образом.
– Кто же все-таки этот Недлер?
– Вряд ли тебе надо с ним встречаться.
Сара хмурится, недовольная моим очередным уклонением от ответа, стучит пальцами по отделанному натуральной кожей рулевому колесу «эскалейда» и не кусает губы, подозреваю, только потому, что они слишком заметно накрашены.
– Парень, которого я никогда не видела, отваливает мне кучу денег. Докажи, что это не стоило ему рук и ног.
– Он счел полезным поддержать твое дело.
– Да ну? – Сара смотрит на меня с величайшим недоверием, но включается зеленый свет и вносит в ситуацию некоторую разрядку. Передний седан начинает движение рывком. За седаном аккуратно поворачиваем мы.
– Зачем будущий Джон упомянул его в письме? – допытывается Сара.
– Не имею понятия.
– Тем более, информация не повредит, – не уступает она. – Так кто он такой?
Четверть часа назад Сара впервые вставила свою банковскую карту в обычный уличный банкомат. Ту самую «American Express» цвета платины и с профилем римского центуриона, взятую нами из тайника в пустыне. Это была первая проверка, и карта ее прошла. Потому что изготовлена она самым типовым и законным образом, и не в будущем, а здесь. Денежную сумму, которая едва поместилась в поле банкоматной программы и поразила Сару, я отношу к категории приятных неожиданностей. Возможно, нас ждут и другие. Мы едем это проверить.
– Морган Недлер, владелец коммерческой недвижимости, держатель нефтяных и высокотехнологичных акций. Спонсор яхт-клуба, стадиона, университета, нескольких школ, устроитель антикварных книжных аукционов.
– Он связной будущего Джона?
– Нет. Но он видел мрачное будущее и не хочет, чтобы оно настало вновь.
– Готов кое-что потерять сейчас, чтобы не лишиться потом всего? – цинично перефразирует Сара. – Я должна в это поверить?
– Попробуй.
– А что там с высокотехнологичными акциями?
– Скайнет строит не он, – заверяю я, а Сара кивает в смысле «как всегда».
Мне кажется, ее нервирует не только цель и некоторые обстоятельства нашей поездки, но и ее собственный наряд. Выглядит в самом деле непривычно. Белая не то блуза, не то рубашка с длинными рукавами, широкими манжетами и сдержанным набором украшений. Черные строгие брюки. Туфли на высоком каблуке. Собранные сзади в пучок волосы, дополняющие деловой стиль. Кажется, Сара чувствует себя в этом очень стесненно и с нетерпением ждет минуты, когда сможет высвободиться из пут разыгрываемой роли.
– Книжные аукционы? – помолчав, переспрашивает она.
– Его хобби.
– Сколько сейчас стоит первое издание «Удивительного волшебника»?
Почему я должен это знать?
– Минимум пятьдесят тысяч.
– И я никогда не увижу этого парня...
Справа сплошная зелень, скрывающая низину с застройкой средней элитности. Слева тянутся кондоминимумы среднего изящества. Это окраина Беверли-Хиллз со всеми ее особенностями. Даже знак ограничения скорости необычный для центра: сорок миль в час.
– Держу пари, скоро Санта-Моника, – возможно, желая как-то поднять себе настроение, пародирует среднезападную речь Сара. Она имеет в виду, конечно, не пригород, а бульвар.
– Держу пари, тебе не нравится это место.
– Примерно в этих краях нас видели вчера. Не будем давать им новых районов привязки.
– С другой стороны...
– Пит, давай пока без других сторон, ага?
Ага. Отчего не ага. Я снова применяю вчерашнюю схему с незначительными поправками. К цели мы едем на белом «эскалейде», который я арендовал утром, пока Сара пробиралась к месту встречи на общественном транспорте. Выехав от цели, мы вскоре загоним «кадиллак» на одну подземную стоянку и пойдем пешком к другой, где нас ждет оставленный там мною «дюранго». Переход будет короче вчерашнего, режим лучепреломления мы тоже задействуем на меньшее время, зато обратный путь наш будет значительно длиннее. Вот и все отличия.
Через два перекрестка, на пересечении с Олимпик, мы снова пристраиваемся в хвост нервному седану. Держу пари, сейчас кто-то заговорит о слежке и о том, что нас уже ведут хитрые копы, фэбээровцы и не знаю, кто еще. Но ничего такого не происходит. Ни у Олимпик, ни после. То ли Сара всерьез занялась самоуспокоением, то ли не хочет казаться слишком предсказуемой. Лучше первое, потому что, миновав следующий перекресток, мы подъедем к нашей цели, где свершится или не свершится то, что так тревожит Сару.
Это многоэтажное и многостеклянное здание в форме параллелепипеда. Успеваю заметить посредине фасада огромные стеклянные двери, а над ними металлический козырек и металлическое число «1888». Много металла, мне нравится. Не доезжая до парадного входа, мы заворачиваем у ближнего угла. Вглубь, к отдельно стоящему корпусу паркинга, ведут две дороги, правая горизонтально, левая со снижением. Роскошная металлическая надпись на распутье предписывает посетителям двигаться вниз. Со стороны заднего фасада основного здания дорога имеет еще большее снижение и ярдах в сорока к ней выходят двери подземного уровня. Над ними устроен крытый переход между основным зданием и паркингом. Принципом действия – но, конечно, не назначением и уж никак не архитектурой – он напоминает венецианский мост Вздохов.
Под оставленной выше правой дорогой обнаруживается пещерообразный проезд на парковку для посетителей. С первого взгляда можно подумать, что «эскалейд» не протиснется в такую низкую щель, но геометрический расчет оптимистичен.
– Если заденем крышей... – бормочет Сара, сохраняя вместе с тем на лице невозмутимейшее из возможных выражений. Это правильно: на нас смотрят.
В жерле пещеры под потолком поперек дороги висит черная штанга. На ней надпись: «Габарит 6 футов 2 дюйма». Высота «экскалейда» – шесть футов два дюйма с половиной.
– Пройдем? – беспокоится Сара, снижая скорость почти до нуля.
– Пройдем, – не моргнув глазом, заверяю я.
И мы проходим – уверенно, спокойно, слушая, как пластиковая оболочка штанги шуршит по крыше «кадиллака». Сара хмыкает. В следующий раз, если хочет, может сама выбрать автомобиль. Но мне кажется, что это крошечное приключение помогло ей немного расслабиться, и теперь никакая сила во Вселенной нас не остановит. Поднимается перекрывающий тоннель шлагбаум и мы наконец проникаем туда, где посетителям следует оставлять свои автомобили. К нам спешит парковщик.
Через полминуты нас с Сарой любезно провожают к внутренней лестнице, поднявшись по которой мы оказываемся перед «мостом Вздохов», проходим по нему и внедряемся в элегантные каменно-стеклянно-металлические внутренности нулевого этажа. Два десятка шагов, поворот налево, стеклянная стена с декорированной под золотой орех двойной дверью. Здесь наша цель – отделение Первого Республиканского банка. Я поправляю на плече пустую и поэтому сплющенную спортивную сумку среднего размера и, надеясь что эта сумка никого здесь не смутит, толкаю дверь.
Здесь большие окна, много света, белые стены и потолок, название банка, выполненное крупными белыми буквами на зеленом фоне, отделанная золотым орехом мебель и выполненные в тон с нею цветники с тщательно подобранными неколючими суккулентами. Не успеваем мы сделать и пяти шагов, как нас гостеприимно встречает сотрудница в сером пиджаке, серых брюках и с длинными черными волосами. Мило улыбнувшись, она сообщает нам, что ее имя Синди, интересуется нашим делом и, еще раз изобразив радость, провожает нас в зал кассового обслуживания. Да, здесь банковское отделение высшего разряда, с историческим багажом и наилучшим сервисом. Это Беверли-Хиллз.
Зал кассового обслуживания оказывается скромной величины комнатой с орехово-стеклянной перегородкой, из-за которой нам приветливо улыбается блондинка-кассирша, одетая в такой же, как и у Синди, корпоративный костюм. Синди предлагает нам располагаться на плоских, твердых и постоянно ерзающих деревянных полустульях-полукреслах с металлическими колесиками. Далее она, согласно служебному протоколу, представляет нам кассиршу, имя которой Эмилия, кратко излагает ей цель нашего визита и оставляет нас на ее попечение. Эмилия, и, если мы готовы, просит вставить карту в терминал.
Кассирша Эмилия за стеклом смотрит на невидимый нам монитор и готовится спросить, какую сумму мистер и миссис желают получить наличными. Но делает это спустя почти двадцать секунд, в течение которых ее взгляд бегает по экрану, осмысливая возникшую перед ней информацию. Да, этот счет не совсем обычный. Осмыслив это и названную Сарой сумму, Эмилия с сожалением сообщает, что ее возможности ограничены установленным банковским лимитом на выдачу наличных в размере пятнадцати тысяч долларов. Но волноваться не надо... Она что-то быстро набирает на клавиатуре.... Волноваться не надо, потому что сейчас нас проводят в зал для VIP-клиентов, где смогут удовлетворить наше пожелание. Сара забирает карту, и едва ли не через пять секунд за нами является другая сотрудница, называет свое имя – Молли – и вместе с нею мы покидаем кассовый зал.
А банк тем временем начинает информационный обмен с главным офисом и, само собой разумеется, с мистером Морганом Недлером, владельцем недвижимости, держателем акций и спонсором борьбы со Скайнет. Будем надеяться, что в число его увлечений не входит что-нибудь, вынуждающее его покидать область уверенного радиоприема.
Зал для VIP-клиентов, куда нас приводит Молли, расположен на втором этаже. Ставки растут и растет этажность? Здесь так же светло, но совсем нет растительности, зато много кедрового глянца, удобные кожаные кресла, кожаные диваны и овальные столы дымчатого стекла, на каждом из которых покоится стопка ярких оптимистичных буклетов. Служащий по имени Таннер одет в темный деловой костюм, а его волосы, несмотря на относительную молодость, имеют цвет, очень похожий на цвет нашей банковской карты.
Мы выбираем самый ближний к окну диван, как бы демонстрируя открытость и благонравие, а Таннер подвигает для себя кресло, усаживается и первым делом приносит нам свои извинения. Оказывается, в данный момент банку, который он, Таннер, представляет, очень важно убедиться, что он имеет дело с настоящим вкладчиком. Это абсолютно стандартная процедура, пройти которую требуется только в первое посещение ввиду того, что банковский счет, связанный с нашей картой, открыт третьим лицом, и единственным условием владения по финансовым правилам штата Калифорния и правилам банка... Я останавливаю вежливого стража финансовых интересов, представляю Сару, представляюсь сам и – никаких проблем – мы показываем свои паспорта. В сущности все зависит лишь от того, что ответил банку незнакомый Саре парень по имени Морган. Так что же?
Таннер не желает брать паспорта в руки, поднятыми ладонями показывает полную достаточность увиденного, благодарит нас за понимание и еще раз приносит извинения от имени банка и себя непосредственно. Установивший нашу подлинность Таннер доверительно сообщает, что открыватель счета вменил банку в обязанность проинформировать владельца вклада о нескольких нюансах. Пульс Сары немного учащается. Этого она и боялась! А Таннер бодро приступает к выполнению банковского обязательства и... все, что он говорит, против ожиданий, нравится Саре. Она подтверждает, что мы все поняли, и поворачивается за поддержкой ко мне. Ладно, раз ей так хочется, я тоже подтверждаю, что мы все поняли. Таннер за что-то – за понятливость? – благодарит нас и просит еще раз огласить требуемую сумму. Сара оглашает. Таннер еще раз благодарит, еще раз просит прощения и отправляет со своего сотового телефона короткое, заранее набранное сообщение. После чего просит нас уделить две минуты ознакомлению со спектром предложений Первого Республиканского банка, адресованных наиболее уважаемым клиентам. Почему бы нет. Предоставим эфемерный шанс банку убедить нас не снимать деньги со счета, а его сотрудникам – время посетить хранилище, расположенное в подвальном этаже. Вскоре телефон Таннера нежно звякает, и его хозяин объявляет нам, что все готово и нужно только перейти в офис расчетов. Мы прощаемся с мягким диваном и еще раз меняем дислокацию.
В офисе расчетов нас встречают изящные деревянные кресла без колесиков, расставленные вокруг стола в стиле «глянцевый кедр», на котором нет никаких буклетов, только компактный карточный терминал. Еще в комнате присутствуют два новых человека: блондинка-кассирша, но не Эмилия, а другая, и охранник с безупречно выбритым черепом, в безупречно черных брюках и безупречно белой рубашке. В руках кассирши закрытый ноутбук, а у охранника – необычный квадратный пластиковый кейс. Кассирша улыбается и называет свое имя – Лесли. Охранник свое имя не называет и не улыбается, что выгодно отличает его от прочих банковских служащих, с которыми нам довелось иметь дело. Таннер закрывает дверь на поворотный замок и предлагает нам всем рассаживаться. Мы рассаживаемся – все, кроме охранника, у которого свой протокол поведения. Таннер говорит: «Прошу вас, Лесли». Лесли открывает свой ноутбук, а к миссис Хьюз почтительным движением придвигает терминал. Сара повторяет карточный ритуал, на экране перед Лесли появляется нужная информация, а я на всякий случай сохраняю в памяти все параметры сетевого соединения, какие сумел получить из принятых сигналов. Вдруг пригодится. Лесли поворачивается к охраннику, тот ставит на стол перед нами кейс и отступает к двери. Лесли проворно открывает кодовый замок кейса, открывает крышку, и нашим взорам сначала предстает машинка для пересчета купюр, а по ее извлечении мы наконец-то видим наличные.
После нескольких пересчетов кассиршей, Сарой и мной Лесли рассовывает пачки разношерстных купюр по специальным объемным конвертам, а я укладываю их в нашу сумку. Белорубашечный охранник пытается быть профессионально-индифферентным, но я все-таки ловлю на себе один его взгляд. Взгляд любопытства и сомнения. Что мы за типы? Откуда взялись и зачем нам столько наличных? Довезем ли полученное до дому?
Когда все уложено, закончено и подписано, мы прощаемся с Таннером и Лесли, а с нами остается только молчаливый охранник. Он провожает нас к задней лестнице, спустившись по которой, через боковую дверь мы попадаем на «мост Вздохов» и далее, спустившись по уже знакомым двум пролетам паркинга, выходим к своему автомобилю. Откуда-то появляется парковщик, охранник размыкает уста и желает нам приятного дня, мы желаем того же самого ему, а заодно и парковщику и грузимся в «эскалейд». При выезде на улицу я вижу в зеркало все того же бритого охранника, смотрящего нам вслед и что-то говорящего в сотовую трубку. Банк желает удостовериться, что клиенты благополучно покинули его территорию. Разумно.
– Ты проверил... – вырулив на Сенчери-Парк, начинает фразу Сара.
– Проверил, – киваю я. Конечно проверил, и не обнаружил на «эскалейде» никаких устройств слежения. Одиннадцать часов девятнадцать минут. На дело ушло меньше часа. Неплохой результат. Успех сопутствует нам. Но Сара все больше мрачнеет. Дело ли в том, что, как я уже замечал, она порой теряется по достижении цели, или в чем-то другом, но что есть, то есть. Даже не пытаюсь справляться о самочувствии и тем более, предлагать перекусить. Насколько я успел изучить Сару, нас ждет долгая поездка в молчании. План отступления займет минимум два часа. Помолчим.
* * *
Четыре часа две минуты пополудни. Мы вернулись. Джона и Кэмерон еще нет. Увезя с собой утром в Пасадену единственное наставление Сары – добыть информацию, а не обрывки, они по всей видимости полны решимости оправдать ее надежду. А для нас с Сарой то, что делало этот день Той Самой Средой, свершилось. И кажется, изрядно утомило Сару. Едва мы вошли в дом, она прямым ходом направилась к холодильнику, выбрала там бутылку пива, после трех секунд колебания вернула бутылку, вместо нее достала бело-оранжево-зеленую коробку «Florida’s Natural», не глядя, наотмашь захлопнула дверь, подцепила со стола пустую кружку и поспешила к дивану. На диван она не села, а почти рухнула – с тихим стоном, как человек, опустошенный проделанной работой. Впервые вижу ее такой. Я снимаю с плеча и ставлю на стол спортивную сумку. Это вызывает недовольство Сары: в ее руке хрустит колпачок соковой коробки.
– Блин!.. Пит, только не сюда! – Она смотрит на меня с тоской, а на сумку – с отвращением. Ну, все же не наоборот. Ладно, уношу чем-то раздражающий ее предмет в большую спальню. Наверное, и это не лучшее место, но Сара молчит, а я за нее думать не могу. Придет в себя – сама разберется, что куда. Пусть хоть на луну закидывает.
– Спасибо, – говорит она спокойнее, аккуратно наполняет кружку на две трети, пытается навинтить на горловину коробки сломанный колпачок, отбрасывает его, ставит коробку, как есть, на пол и принимается ритмично пить мелкими глотками. По гостиной тянется приятный апельсиновый аромат. Я начинаю отсчет. Полагаю, двух минут ей хватит, чтобы утолить нервную жажду, взять себя в руки и стать коммуникабельной.
– Почему ты отказалась от пива? – через сто двадцать секунд любопытствую я.
– Не люблю.
– Если тебе нужно расслабиться...
– Не нужно мне расслабляться, – спокойно, без раздражения отвечает она. – Отстань, Пит.
– Что тебя тревожит?
– Ничего.
Ну, раз «ничего», то заведу-ка я свой двухминутный отсчет сначала. Сара тянется за коробкой, доливает себе «оранджа», но делает всего только один глоток, после чего ставит кружку рядом с собой на диван, сама сползает ниже, вытягивает ноги и затихает, закрыв глаза. Сеанс успокоения. Но зачем так расстраиваться? Дело, не спорю, было своеобразное и никак не в духе Конноров, но увенчалось полным успехом. Кажется, это должно поднять настроение Сары. Но нет. Не понимаю. Может быть, ей требуется еще время. И оно идет. Новые сто двадцать секунд, дополнительные сто двадцать секунд и еще сорок три секунды сверх того.
– Джон не слишком торопится, верно? – приоткрывает один глаз Сара.
– Уверен, они скоро приедут.
– Я не о том. Он просто отдыхает. Ты же его слышал: мягко и невесомо.
– Отдых полезен.
– Вреден – если начинаешь думать, будто все чудесно и безоблачно.
– Чудесно и безоблачно не будет никогда. Джон это знает. Он не из тех, кто теряет время.
– Да, он изменился, – помолчав немного, не совсем к месту говорит Сара.
– Изменился?
– Я не хочу его подгонять, – снова не совсем к месту добавляет она.
– Ты жалеешь о предоставленной свободе действий?
– Нет, что ты, нисколько. Но я не знаю... – Она не договаривает, непонятно усмехается, слабо машет рукой и роняет ее обратно на диван. – Ничего я не знаю, Пит.
– Знаешь, – чуть улыбаюсь я.
– Что? – печально спрашивает она. – Что другого выхода нет? Что время нас не ждет?
– Все-таки дай Джону еще время, – вместо ответа советую я.
Сара не спрашивает «зачем», а если бы и спросила, вряд ли согласилась бы со мной. Вряд ли она согласится со мной хоть по одному вопросу. И все-таки... Джон изменился. Его мать изменилась тоже, и в изменениях этих она опережает сына. Ей просто надо его немного подождать. Вчера она пересказала мне фрагмент их вечерней беседы, и я отметил несообразность этого эпизода. Якобы она предложила Джону уйти, попросту сбежать от меня и Кэмерон, а Джон якобы предостерег ее от такого шага. Верить ли в это? Ведь «уйти» может быть закамуфлированным «взорвать к чертям эти две машины», а напоминание о необратимости этого действия – указанием на вероятность неудачи и опасных последствий. Похоже на смысловую подмену. Или не похоже. Как не похоже на Сару – рисковать, играя в загадки. А может быть, риск ни при чем и я знаю ответ, но не хочу его принять?
Проведя еще минуту в расслабленной позе, Сара приподнимает голову и говорит:
– Пит, я хочу кое в чем признаться. Тот день, когда ты рассказал про договор ФБР и АНБ, про «Серенити» и тот телефонный номер, который почти совпал с числом на стене. – Она умолкает, словно никак не решаясь досказать. – Помнишь? – спрашивает она очевидное вместо того, чтобы изложить существо дела. Тянет время. Снова не похоже на Сару.
– А потом мы достали письмо Джона, – через силу говорит она. – А потом... В общем, в письме есть упоминание про «Серенити». Понимаешь?
– Понимаю.
– Так ты знал?
– Нет. Но теперь все сходится. Джон в будущем нашел какие-то данные из этого времени, возможно, беседовал с кем-то, кто в курсе. И отправил весточку тебе.
– Да. Весточку принес тот раненый парень. Теперь я знаю его имя: Уэллс. Он должен был многое рассказать нам с Джоном – то, что выяснил Джон в будущем. Но не успел. Оставил только те имена и названия. И номер. Про номер, кстати, в письме ничего нет, но этого, я думаю, и не требовалось, раз был Уэллс.
– Да. Ты поэтому только сегодня спросила про Недлера? Боялась, что выплывет остальное?
– Поэтому, но я не боялась. Просто мне... Я понимала, что поступила глупо... скрыв это от тебя и Кэмерон.
– Не глупо, – чуть улыбаюсь я. – Осторожно. И предусмотрительно.
Сара оживляется, садится прямо, упирается руками в диван и слегка прогибает позвоночник. Камень с души? Все-таки Сара бывает смешной. Вот она тянет ладони к лицу, намереваясь потереть усталые глаза, и... конечно же этого не делает. Вспомнила, что косметика, которая на ней сейчас, не выдержит подобного обращения.
– Слушай, Пит, – Сара поднимается с дивана, – будь добр, свари кофе, ага?
– Кофе? – удивляюсь я.
– Он у тебя хорошо получается. Сделаешь?
Сделаю. Ага. Отчего не ага. Фреш, за ним кофе... Что на очереди?
Сара уходит к себе. Некоторое время я не улавливаю внятных звуков. То ли переодевается, то ли решила перепрятать добычу. Потом она идет в душ. «Смыть дневные страдания». А я неспешно – у меня в запасе минимум десять минут – достаю все, что нужно для приготовления кофе и завершаю некоторые раздумья. Моя миссия подходит к концу. Но еще не подошла. А в кармане у меня лежит флеш-накопитель с первым записанным для меня Кэмерон файлом мультиобразов. Это – тот самый помехонеустойчивый «взгляд со стороны», который до недавнего времени мне не был нужен. А теперь, кажется, стал. Почему? Именно потому, что это взгляд со стороны. Пути назад у меня нет. Как и пути вперед. Зато есть этот файл. Есть Кэмерон. А вокруг есть целый мир. Его не надо анализировать в целом. О нем не надо думать, как о целом. В нем надо просто жить. И вероятно, делать это стоит не так, как подсказывает мой прошлый опыт, а так, как это делают все, кто жил здесь до меня. Вероятно, стоит попробовать и мне. Пусть всего лишь на несколько дней.
– ...Знаешь, что не вяжется? – говорит Сара получасом позже. Она переоделась в привычное, свежа, «напита», как она выразилась, кофе и расположена поговорить. – Я рассказывала про атаку на резиденцию этой «Уивер», когда она прикрыла нас. Она тогда выдержала взрыв. А Кэмерон, по ее словам, швыряла ее как пустую жестянку. Как-то не вяжется.
– Вяжется. Взрыв произошел за окном и он был слабый, не фугасного действия, а зажигательного. Иначе не сохранился бы, как ты сказала, корпус дрона, а ударная волна смела бы Т-1001. И с ночной стычкой тоже просто. Кэмерон не уступает силой Т-1001, хоть немного ее и легче. Зато киборгу не нужно, как мимикроиду, заботиться о поддержании формы организма в целом, только о взаимном угловом перемещении своих частей. Вследствие чего киборг экономнее расходует энергию, может ее четче локализовать и потому развивает бо́льшую практическую мощность. Иными словами, Кэмерон эффективнее и быстрее.
– Плюс толковая стратегия и верная тактика, – добавляет Сара.
– Как всегда.
– И способность обездвижить этот, как ты его называешь, син, – снова добавляет Сара. – На какой дистанции это работает?
– На минимальной: нужен близкий контакт.
– Все равно хорошо, – подумав, заключает Сара. – И мне намного спокойнее при мысли, что эту штуку можно при необходимости вырубить. Вот только трудностей это не отменяет. В том городке, в Знойном Каньоне... Ну да, жертвы ее не волнуют... – Сара запинается и в этот раз великодушно пропускает обычное «как и тебя». – Она поступила по-идиотски. Не решила никаких проблем и создала кучу новых. Как ей это втолковать?
– Логически и доказательно. Ты сможешь. Стратегия и тактика – это твое.
– Так меня учили. Но не уверена, что сработает. А еще этот ее Джон Генри...
– Всего лишь дополнительное обстоятельство.
– Ведь ты не трогаешь это «обстоятельство» только из-за девчонки, из-за Саванны, верно?
Я знал, что она поймет. Да, я в самом деле не хочу без крайней нужды разрушать взаимную привязанность маленькой человеческой девочки и киборга. Разрушать – не мое кредо.
– Видишь, я догадалась. И согласна с тобой. Только ведь «обстоятельство» остается обстоятельством, из расчетов его не выкинешь. А еще Калиба... И ФБР с Эллисоном...
– Эллисон больше не в ФБР.
– А что будет, если контора поманит его обратно?
– Никому не нужны неудачники, тем более отступники и тем более этой конторе.
– Представь на минуту, что ты ошибся. Ведь этот парень, он как бродячий пес: верен всякому, кто хорошо кормит.
– У Джеймса вроде как есть идеалы.
– Вроде как, – скептически повторяет Сара.
– Если исключить эту категорию и отрицать ликвидацию, остается одно: как можно лучше кормить его в «Зейре».
– Именно. Только поэтому я я согласна возиться с этой чупакаброй.
С кем?! До меня не сразу доходит ее сравнение, а когда доходит, я не могу сдержать улыбку. Все же на мой взгляд Т-1001, хоть и необычна по сути, совсем не чудовище, и тем более не легендарное. И она не пьет козью кровь. Но Сара, как всем известно, не терпит мимикроидов, считает их и первым, и вторым, и третьим и много чем сверх того, поэтому внезапный образ относительно удачен. И дает повод полюбопытствовать:
– А как ты за глаза называешь меня?
– Не поверишь, по имени. И сразу отвечу на твой следующий вопрос: я этого не делаю.
Мой следующий вопрос? Хм. Если честно, я полагал нескромным и не стал бы спрашивать, ради чего она согласна «возиться» со мной. Тем не менее мысленно спрошено, а вслух отвечено. Она этого не делает. Возможно. Правдоподобно. Как и то, что временами она читает меня, как открытый файл... то есть, как открытую книгу.
– Не знаю, как ты, – чуть улыбнувшись, говорит Сара, – а я хочу понять еще очень многое. Я бы сыграла с тобой, как Джон, в «десять тысяч вопросов». Хочешь?
С каких пор ее интересует, чего я хочу?
– Или давай, поговорим о стратегии. О нашей общей стратегии. – Она осторожно подбирает слова, но взгляд ее тверд. – Я не выведываю твои секреты, ты не выведываешь мои. Но я чувствую, что переходный период подошел к концу и теперь все станет сложнее, чем было. Раз эти твои варианты действительно сошлись. Так что дальше?
Она догадалась о переходном периоде – области перегиба!
– Что скажешь, Пит? – настаивает Сара.
– Давай, как Джон, не будем торопиться, – предлагаю я.
– И?
– Я думаю, чтобы выработать стратегию, нам не хватает информации.
– Ее хватает хоть когда-нибудь?
– Ты права. И я понимаю, ты хочешь, как говорят, свести воедино все нити.
– Я хочу...
– ...понять, что делать дальше. Ты уже сказала. Потому я тебе и предлагаю: давай собирать информацию. Скоро приедут Джон и Кэмерон, привезут свежие новости.
– И? – В глазах Сары зажигаются искры любопытства.
– Пока их нет, изучи файлы в нетбуке. Ты же этого хочешь.
– Планировала вечером. Но договаривай.
– А я подключусь к файлу Кэмерон.
– Эй, ты наконец-то решил!
Решил. Поэтому поднимаюсь на ноги, пересекаю гостиную, достаю из дальнего кухонного шкафчика спрятанный там вместе с наушниками нетбук и вручаю его Саре:
– Думаю, часа нам хватит.
– А если нет?
– Тогда ты подключишь зарядное устройство, которое я переделал из телефонного.
– Ты испортил телефонную заряжалку?
– Переделал. В нетбуке слишком слабая батарея.
– Ты испортил заряжалку.
А ты – зануда.
* * *
Вечер отличается от предыдущего: ужин ранний, нет самолетного гула, а запеканка не с сыром, а с грибами. В остальном это собрание в конце дня, похоже, становится традицией. Еду единолично готовит Сара. Джон, Кэмерон и я бездельничаем: Джон за столом, мы на диване. Делимся впечатлениями о прошедшем дне.
– Что? – спрашивает Сара, заметив на лице сына улыбку.
– Ничего, мам. Просто подумал, сколько еще клиентов заглянули сегодня в тот банк и сняли полмиллиона наличными.
– Такую сумму они дают далеко не всякому.
– Естественно: нужен супер-пупер-счет, который бывает только у супер-пупер-крутых.
– Не надо, Джон, – просит мать. – Я и так извелась.
– Это не супер-пупер-счет, – хочет внести терминологическую ясность Кэмерон. – Такой счет называют...
– И вообще, я устала, – не слушая ее, жалуется Сара. – За эти два дня мы прошли, кажется, тысячу миль. У меня ноги гудят.
– Садись, а я разогрею ужин, – предлагает Кэмерон, но Сара только отмахивается.
– Размякла я с такой жизнью, – печалится она. – Пора снова начинать бегать.
– Только не бег! – вырывается у Джона.
– Что с ним не так?
– Ну... – Джон смущенно возит кроссовками по полу, но не опускает глаза под материнским взглядом. – Все эти парни, они вечно к тебе липнут.
– Хм, приму за комплимент, – строго прищуривается Сара и загружает большое блюдо в микроволновую печь. – А еще я давно не боксировала. Мне это всегда нравилось. Эмоциональная разрядка, закалка для ума.
Для ума?
– Ты можешь боксировать со мной, – предлагает Кэмерон. Джон непроизвольно вздрагивает.
– Что опять? – недовольно реагирует Сара.
– Ну... Я не хочу, чтобы ты пристукнула Кэмерон, – находится он с ответом, а мать качает головой и принюхивается. Из печи ощутимо тянет жареными грибами.
– Не наше с тобой дело, Джон, быть в центре внимания, – возвращается Сара к прежней теме.
– Оно того стоило, – встревает Кэмерон.
– Я тоже так думаю, – поддерживает Джон. – А ты?
Сара вздыхает.
– Банковский болтун сказал, что открыватель счета – то есть Недлер – заплатил налог на дарение. Это значит, я никому ничего не должна. Никаких деклараций. Все чисто.
– Замечательный подарок, – усмехается Джон. – Одиннадцать миллионов...
– Еще раз это произнесешь, Джон, и я рассержусь.
– Да ладно, мам, лучше признай, что это отличная возможность, которую будущий я не упустил. Власти дают тебе фору, Недлер дает тебе состояние, в итоге – полная легализация.
– Я могу ответить тебе: может быть, – говорит Сара. – Или: черта с два.
– Да, возможны варианты, – признает Джон. – Как фишка ляжет. Но попробовать стоило – и я говорю не про тебя, а про будущего себя. Согласись, мам, я умный.
– Не ты, а будущий ты, – парирует Сара.
Печь звякает сигналом готовности.
– Ладно, – подытоживает Сара, открывая дверцу и выпуская на волю всю мощь запеканочного духа. – Теперь ваша очередь. Так что там в Пасадене?
– Ну, ты хотела информацию, мы ее привезли. – Джон с наслаждением нюхает воздух и выдерживает паузу. – И не только ее, но и готовый план.
– Не терпится услышать.
Сара складывает полотенце. В инфракрасных лучах видно, что стеклянное блюдо почти не прогрелось и не обожжет человеческие руки. Но я молчу. Мне нравится эта ее привычка – импровизированная прихватка из полотенца. Она такая домашняя.
Отредактировано БотАН - Воскресенье, 28.02.2021, 21:56 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 01.03.2021, 11:43 | Сообщение » 324 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Выправил фик – полностью, масштабно, с первой главы по тридцать девятую. Так сказать, поднял версию с 0.2beta до 1.0.
Что сделал:
1. Исправил технические ошибки и нескладухи. Когда три года мучаешь сочинение, что-нибудь да забудешь или перепутаешь. Так что исправил.
2. Отладил эмоциональную неразбериху, которой было много, особенно в первых тринадцати главах. В общем, ау все, кто недоумевал по поводу СК. Отныне все уравновешенно и нормально.
3. Уточнил некоторые формулировки, мотивации, эпизоды и общую сюжетную связь.
4. Убрал длинноты, разглагольствования и прочую «воду», занимавшие примерно 1/10 объема сочинения. Wow!
Скоро продолжим сказку.
|
|
| |
| Skafloc | Воскресенье, 27.06.2021, 22:48 | Сообщение » 325 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| БотАН, спасибо за хорошее чтиво! Начну сначала наверное.
|
 |
| |
| БотАН | Четверг, 07.10.2021, 19:21 | Сообщение » 326 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Ух! После долгого-предолгого перерыва – продолжение. Надеюсь, ждали 
Глава 40. Графит и металлик
Джон откидывает задний борт «раптора», поднимается в кузов, передвигает там что-то и поднимает велосипед с яркой бело-оранжевой рамой. Кэмерон принимает велосипед у Джона и, одной рукой удерживая за подседельную трубу, переносит на землю. Бесконтрольный руль при этом скручивается набок и щелкает ручкой по стоп-сигналу «раптора». Сара молча отбирает у Кэмерон источник возможных разрушений, катит за руль и аккуратно прислоняет сбоку к автомобилю.
– Он очень подвижный, – смущенно констатирует Кэмерон, а Джон тем временем поднимает из кузова второй велосипед с рамой цвета графита и передает его мне. Я повторяю маневр Сары, а у Джона в руках появляется третий экземпляр с рамой цвета синий «металлик».
– Вам надо было купить только два, – напоминает Сара.
– Мы купили три, – говорит Кэмерон.
– Как запчасти на случай, если что-то сломается, – поясняет Джон.
– И выбор, – дополняет Кэмерон. – Мне нравится темно-серый: у него больше передаточных чисел и гидравлические тормоза.
– Опять ты про тормоза.
– Я стремлюсь к техническому совершенству.
Сара молча кивает. Внешне она по-обычному хмурая, но сумма признаков подсказывает мне, что на самом деле у нее хорошее настроение. Несмотря на все, что она узнала вчера. Файлы в нетбуке – записи о событиях в Каньоне. Сара не дрогнула. Как и Джон, тоже впервые изучивший файлы. Услышанное, мягко говоря, не доставило радости ни матери, ни сыну, но очевидно заинтересовало, как источник информации. Некоторые фрагменты они переслушали несколько раз – Сара, каменея лицом, а Джон, непроизвольно мучая пальцами рубец на щеке. Переслушали с большим вниманием и терпением. И умолчали о своих впечатлениях и выводах. Затем последовали новости из Пасадены. И долгожданное откровение Джона – документы, найденные им и Чарли. Многовато для одного раза.
Но сегодня – хорошее настроение. Может быть, потому, что мы больше узнали о противнике и пришла пора действовать. Для Сары действие – лекарство от всех печалей. Оно прекрасно работало даже двадцать минут назад, до приезда Джона и Кэмерон. В затихшем «дюранго» были опущены боковые стекла и в салоне гулял теплый ветер. Он пах песком, травой, океаном и небом. Жизнью. Он напоминал мне о том, для чего я здесь. И заодно заигрывал с волосами Сары, щекотал ими около глаз, отчего в иные секунды Гроза Машин, кажется, забывала о печалях, переставала хмуриться, морщила нос и почти была готова улыбнуться.
Мы на площадке для отдыха у пустого двухполосного шоссе к востоку от Лос-Анджелеса. Это место мы проезжали одиннадцать дней назад, во время нашей опрометчивой погони за калибовским фургоном. С тех пор кое-что изменилось. Мы больше не спешим, ни за кем не гонимся и никто не гонится за нами. Хотелось бы в это верить.
Небо, как и положено в этот час, ярко-синее. Полупустынный простор вокруг – желто-зеленый. Асфальт – светло-серый, старый, местами искрошенный, проросший по краям редкой травой. Такая палитра на нашей картине. Дополняют ансамбль два автомобиля, вишневый и черный, и три велосипеда указанной выше раскраски. А еще на Кэмерон новые кроссовки – светло-серые, с белыми подошвами и красными вставками по бокам. Она выставляет вперед ногу и покачивает носком влево-вправо.
– Как вам?
– Я думала, ты никогда не вылезешь из своих сапожищ, – одобряет Сара.
– Из байкерских ботинок. Они удобные и крепкие, но не подходят для езды на велосипеде.
– Точно. Только сделай что-нибудь с этими бантами, пока ни за что на зацепилась.
– Кстати, хорошая мысль, – комментирует из кузова Джон.
– И волосы прибери, чтобы не ветер не трепал, - добавляет Сара.
Кэмерон опускает взгляд к шнуркам, завязанным огромными манерными петлями, и секунду размышляет. Затем говорит «спасибо за подсказку», ставит правую ногу на колесо «раптора» и приступает к перевязыванию шнурка. Быстро организовав новый компактный узел, она остается довольна результатом и повторяет операцию на второй ноге. Джон наблюдает за нею сверху. Во взгляде его нет и намека на давешнее отчуждение. Более чем наоборот. Он даже сопровождает одобрительным «ага» финальный штрих – когда Кэмерон припасенной резинкой наскоро затягивает волосы в конский хвост.
– А еще мы купили это, – наведя порядок, сообщает Кэмерон, и из кармана на свет появляется новый кубик Рубика. Он чуть меньше прошлого, немного другие цветовые оттенки, внутренние края боковых элементов скруглены, центральные квадраты – не квадраты, а кружки. Вероятно, чтобы не цеплялись при экстремальных углах поворота.
– Самый скоростной, что у них был, – свидетельствует Джон, а Кэмерон для наглядности легкими толчками пальцев прокручивает грани на два и даже три поворота. – Качественные материалы и механика. Все для рекорда. Я его даже уронил, настолько верткий.
– Уронил дважды, – уточняет Кэмерон.
– И он прошел испытание на прочность.
– Замечательно, – вздыхает Сара. – Теперь давайте к делу.
– Велосипед я еще не пробовала. Джон сказал, что в людном месте этого лучше не делать, потому что без должной практики я будто бы могу упасть.
– А ты не можешь?
– Я не кубик, чтобы падать, и прекрасно езжу на мотоцикле.
– Велосипед, это другое, Кэм, – замечаю я. – Специфическое соотношение масс.
– Я твержу ей то же самое. – Джон, спрыгивает на асфальт и закрывает борт пикапа. – Но она не слушает.
– Я слушаю, иначе бы попробовала в магазине, как предлагал продавец.
– Да он просто хотел увидеть тебя на этой штуке.
– Зачем?
Джон не отвечает, только переглядывается с матерью – две мимолетные ухмылки – и переносит внимание на ближний велосипед. К его раме прикреплена треугольная сумка с застежкой-молнией. Сумка оказывается полна специального инструмента, который Джон выгребает и раскладывает на асфальте. Два набора шестигранных ключей, три комбинированных ключа для обычных гаек, и еще три металлических предмета, о назначении коих я не имею представления.
– Зачем ему видеть меня на велосипеде? – не отстает Кэмерон. – Потому что он парень?
Сара кивком подтверждает правильность ее догадки.
– Или потому, что ему скучно, – предлагает свою версию Джон. – Ладно. Шины нам накачали, гайки подтянули. Выбирай, какой тебе нравится, и займемся настройкой.
– Как я уже сказала... – Кэмерон высвобождает «графит» из объятий его велобратьев и за руль отводит в сторону.
– Для начала проверим твои любимые тормоза. Слегка нажми и держи. Посмотрим, не текут ли линии. Ты это почувствуешь по постепенному провалу ручки.
– Почему мы не проверили в магазине?
– По той же причине.
– Я могла упасть? – не удерживается от шпильки Кэмерон.
– Чтобы не привлекать лишнее внимание, – бурчит Джон. У меня создается впечатление, что в основном он имеет в виду внимание скучающего продавца. – Так, порядок. Теперь зажим. Держи ручки, сильно надави сверху на руль, не бойся, он не сломается, и попробуй катить.
Кэмерон выполняет его инструкции, отчего передняя шина заметно плющится и оба колеса с шорохом волочатся по асфальту. Джон, зайдя с другой стороны, нажимает обеими ладонями на седло, но это не меняет картины. Тормоза в полном порядке.
– Я говорила: гидравлика.
– Молодец. Теперь поставим седло. Дай мне мерку.
Кэмерон встает справа от «графита», ногой придает левой педали положение «вниз и чуть вперед», снова зажимает тормоза, переносит левую ногу через седло и ставит на педаль. Она все делает спокойно, последовательно и без промедления, но не сноровисто. Это заметно. Велосипед в ее руках... да, именно, слишком подвижный.
– Угу... – опустившись на колено, Джон прикидывает нужный уровень. – Держи ровнее. Ага... Так... Наклон, кажется, чрезмерный... Угу... И надо немного поднять.
– По-моему, седло поставлено нормально.
– Нет, если мы хотим, чтобы ты выглядела заправской велосипедисткой, как Крис.
– Кстати о Крис, – подхватывает не любящая терять время Сара, а лицо Джона приобретает отчасти ироничное выражение.
– Опять будем обсуждать, почему она ездит на работу на велосипеде?
– Просто она чудила, – повторяет вчерашний диагноз Кэмерон, а Джон окликает:
– Эй, не дави, держи ровно!
– Прости.
– Я гайку ослабил и не хочу, чтобы ты отшибла мне пальцы.
– Непривычное соотношение масс, – оправдывается Кэмерон. – Вы были правы.
– Вот что, давай-ка слезай, – решительно командует Джон. – Будем все делать вместе. Ты же должна понимать, какие гайки и как крутить.
– Мне известно устройство велосипеда.
– Одно дело – знать, другое – уметь. Отвинчивать-завинчивать ключами, а не пальцами, ничего при этом не сломать, не согнуть и все такое прочее. Слезай.
– Я не собираюсь ничего гнуть, – оспаривает обвинение Кэмерон, но переносит ногу через раму обратно на асфальт и вновь прислоняет «графит» к пикапу.
– Смотри. Этот затяжной хомут – регулировка высоты. Оттягиваешь и поднимаешь, как надо.
Кэмерон усаживается на корточки рядом с Джоном и придирчиво указывает:
– Ты сказал, нужны ключи.
– Не здесь. А вот, видишь? Замок седла. Или салазки. Или... как-то его еще называют, забыл. К нему нужен шестигранник.
– Какого размера?
– Давай посмотрим.
Сара терпеливо пережидает техническое отступление и продолжает свою мысль.
– Так вот, о Крис. Меня не интересует, сколько миль она проезжает и принимает ли после душ. Зато я подумала вот о чем: что, если она как-то связана Т-1001?
– Почему ты так подумала? – удивляется Джон.
– «Калиба» преуспела в создании оболочек живой ткани для киборгов. «Уивер» даже сделала собственную копию. Все это – сложная биохимия, а эта Галлахер – как раз биохимик.
– Не единственный в городе. Наш старый знакомый Кромарти, вероятно, прибег к услугам такого же специалиста. Видишь, биоребята – совсем не редкость... Полегче, не так туго, – предупреждает он Кэмерон, затягивающую крепежный болт. – Ссомневаюсь, что Т-1001 понадобились услуги ученого со стороны. У нее свои сотрудники, свои лаборатории и заводы.
– Все-таки совпадений немало, – не отступает Сара. – Пит, твое мнение?
– Теоретически «Калиба» могла внедрить Крис Галлахер в «Зейру». Если да, то вряд ли они ограничились одной только Крис.
– Эта мысль пришла и мне. Что, если все эти уволенные Хэки, Таки, Роджерсы и прочие – шпионы, которых вычислила Т-1001?
– Тогда им не позавидуешь, – мрачно усмехается Джон. – Вот только Крис жива и здорова.
– Просто ни на чем не попалась? – предлагает версию Сара.
Седло зафиксировано в правильном положении и на должной высоте. Очередь за проверкой переключателей скоростей.
– Эти мелкие винтики видишь? – Джон показывает, Кэмерон внимательно разглядывает и их головы почти соприкасаются. – Их уже отрегулировали, трогать не будем, просто имей в виду.
– Ну же, Джон, – подгоняет Сара. И в ее интонации, против ожиданий, я не чувствую особого раздражения всей этой ремонтно-механической сценкой. Но она не любит ждать и хочет скорее прийти к соглашению.
– Ты права, – не поднимая головы, отвечает Джон. – Мы должны это предусмотреть. Тем более, если нам предстоит иметь дело с Т-1001.
– Это не повлияет на мои действия завтра, – так же не поднимая головы, замечает Кэмерон.
– Да, – подтверждает Сара. – Но задумайся. Ты прикинешься такой же, как эта Галлахер, э-э, чудилой и вступишь с ней в контакт. Что произойдет дальше?
– Я не причиню ей вреда.
– Я не об этом. Пойми, завтра мы возвращаемся в игру, а все, что...
– В игру? – переспрашивает Джон.
Упс. Сара немножко попалась. Последняя смысловая конструкция не присуща ее образу мышления и заимствована у меня. Но если она и теряется, то лишь на полсекунды.
– В игру, в дело, называйте, как хотите. Времени у нас мало, а Крис – наша единственная зацепка. Промахнуться нельзя. Ты уверена, что правильно оценишь уровень ее стресса?
– С большой вероятностью, – отвечает Кэмерон. – Не беспокойся. Если на любом этапе нашей встречи Крис Галлахер занервничает больше допустимого, я доставлю ее на «следующую стадию», как ты называешь наш второй автомобиль.
– Доставишь тихо, – акцентирует Сара. – И будешь очень осмотрительна.
– Я буду осмотрительна.
– А на случай их сюрприза у нас есть свой, – напоминает Джон, еще раз окидывает взглядом «графит» и распрямляется. – Первый готов. Теперь наладим второй, и можно пробовать.
– Синий? – утвердительным тоном спрашивает Кэмерон.
Эти двое равно предпочитают спокойные солидные цвета. Это значит, что участь веселого бело-оранжевого экземпляра – стать, если придется, запчастями. Таким образом мы с Грозой Машин становимся свидетелями ремонтно-технической сценки номер два. Не знаю, как все это воспринимает Сара, какие тайные мысли, возможно, подтачивают ее внешнюю благосклонность. А мне нравится видеть, как ладят меж собой эти два существа – человеческий парень и кибернетическая девчонка.
– И все-таки я не понимаю, – вдруг говорит Джон. – Линии событий слились. Вашего Райнхарта и его парней нет, а телефон со списком контактов есть. И в нем есть настоящий номер Крис Галлахер. Резонный вопрос: оказался ли этот телефон у вас потому, что закончилось старое прошлое, или новое будущее настало потому, что телефон оказался у вас?
– Разве это так важно? – спрашивает Сара.
– А разве нет? Если мы хотим понять, как связаны именно эта Крис и эта «Калиба»...
– Завтра мы это поймем, Джон.
– Да, конечно. Но еще есть принцип причинности. Как быть с ним?
– К сожалению, никак, – отвечаю я. – Это неодносвязные события. Их очередность неопределима в нашей системе отсчета. Возможно, и в любой другой, наверняка не скажу.
Джон поднимается на ноги, отдавая «металлик» целиком на попечение Кэмерон.
– Что же делать с этой неодносвязностью?
– Решать как систему локальных задач.
– Может быть, нарисуешь два-три уравнения? Не самых сложных.
– Если хочешь. Но это будут отдельные логические конструкции, а между ними – ничего, кроме произвольно устанавливаемых связей. Целостного математического описания нет.
– Мне говорили, Книга природы написана языком математики.
– Природа не пишет книг.
– Имеется в виду...
– Он тебя понял, Джон, – заверяет Сара.
– Ладно. Что же получается, никакого Великого объединения?
– Мы можем относительно успешно решать узко ограниченные задачи. Этого достаточно.
– Достаточно, скажем, для постройки машины времени?
– Да.
– Трудно поверить.
– Парни... – слегка закатывает глаза Сара.
– Изобретение машины времени – это решение набора узких задач? – не отступает Джон.
– Не знаю, я ее не изобретал.
– А... кто же?
– Никто. Она существует в природе и прекрасно работает.
– И надо полагать, без всяких уравнений, – веско добавляет Сара.
На несколько секунд Джон теряется.
– Второй готов, – докладывает Кэмерон и тоже поднимается с корточек. – Теперь вперед?
– Подождите, – велит Сара, отходит к «дюранго» и открывает багажник.
– Какую скорость мы можем развить? Джон?
– Ну, «два никеля» для велосипеда точно многовато, – приходит в себя будущий лидер.
– Вы для начала попробуйте просто ехать, – проявляет скепсис Сара и вручает молодежи по большому лоскуту синей ткани. – Только вытрите руки.
– Точно, – соглашается Кэмерон. – Это смазка с цепи. Спасибо.
– Поедем в полсвиста, – заключает Джон, стирая с пальцев черные пятна.
– «В полсвиста»? Как это?
– Ты – не быстрее двадцати пяти.
– А ты?
Джон не отвечает.
– Двадцать? – гадает Кэм.
– Это не соревнование, – напоминает Сара.
– Конечно, – кивает Джон. – Я не крутил педали с детства, а своего велосипеда у меня вообще никогда не было. Ты всегда отдавала предпочтение транспорту с мотором.
– Что ж, поздравляю с приобретением, – усмехается мать. – Смотрите, не сломайте ваши новые игрушки.
Джон не находится с ответом, а Кэмерон выдает мамочке короткую, не слишком любезную улыбку и берется за «графит». В этот раз она не возится с положением педалей, а сразу ставит левую ногу на ближайшую, отталкивается правой, приведя велосипед в движение, переносит ногу через седло, садится и... едет. Не очень прямо, но вполне надежно.
– Неплохо, – бормочет Сара, ожидавшая, вероятно, бо́льшие трудности.
– Я смотрела видео, – бросает Кэмерон через плечо.
– Смотри лучше по сторонам.
Электронная девчонка не снисходит до ответа, а мамочка не придает значения ее крошечному зазнайству. У обеих есть дела поважней: Кэмерон систематизирует данные всех доступных датчиков, а Сара с любопытством за ней наблюдает.
Следом за электронной наездницей трогается с места и Джон. С той лишь разницей, что на педаль он ставит правую ногу, а отталкивается левой. И тоже едет – довольно спокойно и уверенно. Оба новоиспеченных велосипедиста поначалу чувствуют себя неловко. Они несколько раз привстают на педалях, поудобнее устраиваясь в седле. Они наперебой щелкают переключателями, перекидывая цепь на разные звездочки. Несколько раз пробуют нажать на педали сильнее, сразу же после этого тормозя. Затем настает очередь осторожных разворотов и складывания их в более сложные фигуры.
Мне кажется, Сару одолевает желание взяться за любимое человеческое занятие – за непрошеные советы. «Джон, не горбись!» «Кэм, держи руль нормально, а не кончиками пальцев!» «И смотри по сторонам!» К счастью, она помнит, что по плану тренером Кэмерон по естественному поведению будет Джон, и не вмешивается в процесс. Может быть, приберегает запал на потом, когда заметит какие-то недоработки. Так что, когда после очередного разворота Джон и Кэмерон энергичнее нажимают на педали и принимаются накручивать асфальтовые ярды в восточном направлении, мы обоснованно считаем это не бегством, но полностью осознанным выбором. Жужжание цепей на натяжных роликах быстро стихает, и мы с Грозой Машин остаемся в одиночестве.
|
|
| |
| БотАН | Четверг, 07.10.2021, 19:21 | Сообщение » 327 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| – Ты не шутил про машину времени? – помолчав, не удерживается от вопроса Сара.
– Она там, – показываю я под ноги.
– В центре Земли?
– В центре Галактики. Он расположен в направлении созвездия Стрельца, которое в данное время, – я снова показываю под ноги, – видно над противоположной стороной земного шара.
– Далеко, – задумчиво признает Сара, следя взглядом за удаляющейся парочкой на синем и сером велосипедах.
– Неодносвязность... – помолчав, произносит Сара.
– Что «неодносвязность»?
– Она оборачивается неоднозначностью.
– В общем, да, – соглашаюсь я.
– Если бы ты знал, как это меня утомляет. Знать, что кто-то где-то уже одиннадцать дней передвигает свои фишки, и не иметь понятия, что он готовит.
– Это нередкое явление в сложном противостоянии.
Сара вздыхает.
– Почему у меня отвратительное чувство, будто о нас знают все, а мы не знаем ничего?
– У противника, не сомневайся, схожее ощущение.
– Ты в курсе, что говоришь, как посторонний наблюдатель?
– Тебя это раздражает?
– Как тебе сказать... Я привыкла, что кто-то либо за меня, либо против, либо ему все равно. Ты не состоишь ни в одной из этих категорий. Это трудно принять... Впрочем, – перебивает саму себя Сара, – речь о том, кто «против». Так что, по-твоему, может означать это затишье?
– Все что угодно. В том числе то, чего ты опасаешься.
– И опасаюсь я?..
– Что противник сделал решающий ход, а мы пока об этом не знаем.
– Ладно, умник. Будь на его месте ты, что это был бы за ход?
– Я предусмотрел все варианты, которые смог предположить. Но я – не он.
– Не радуешь.
– Сара, не стоит так волноваться перед шагом, который обязательно надо сделать. У Джона хороший план. Возможно, результат придет сразу, возможно, потребуется два-три дня. Если так, у тебя будет прекрасный момент съездить туда, куда ты хочешь.
– Это куда же? – снова прячет изумление Сара.
– К Чарли. Ты же собираешься к нему?
– Я еще никому об этом не говорила.
– Я ни от кого об этом не слышал. Просто логика.
– Логика, логика... – отмахивается Сара. – А я не знаю, как отреагирует Джон. И даже не знала, как сказать тебе.
– Почему? – настает моя очередь удивляться.
Вместо ответа она пожимает плечами и кивает в сторону дороги: наши возвращаются.
Я заметил, что в течение всего выезда Кэмерон ни разу не уехала от Джона. Они была то рядом, то перед ним, то позади, вероятно, выполняя маневры, которые предлагал ей тренер. И ни на минуту не вырвалась вперед, развив дозволенные ей Джоном двадцать пять миль в час. Полагаю, не оттого, что ей не хотелось, а просто потому, что Джон не смог бы гнать велосипед так быстро. Напрашивается вывод. В многообразии черт, коими наделены окружающие, моя дочь сумела выделить для себя благородство и деликатность. И умеет их к месту проявлять. Молодец.
Так они едут и теперь: вместе, рядом, прямо глаз не отвести. Движения Кэмерон логичны, траектории коленей экономны, посадка не вызывает нареканий. И что особенно ценно, она не копирует поведение Джона. Все движения – ее собственные. Приблизившись к нам, она плавно притормаживает, переносит левую ногу над задним колесом, демонстрируя полную власть над равновесием, останавливает велосипед и спешивается. И такой же маневр выполняет Джон. Его лицо порозовело, дыхание учащенное, пульс близок к верхней безопасной границе, но все это – хорошая реакция здорового молодого организма на кратковременную перегрузку.
Будущий лидер выглядит не усталым, а наоборот, посвежевшим, и Сара встречает сына ободряющей улыбкой. А я по вчерашнему примеру Джона показываю Кэмерон большой палец. Она отвечает признательным синим мерцанием глаз – едва заметным на ярком солнечном свету – и разражается экспресс-отчетом:
– Привод работает без сбоев. Переключение передач четкое. Тормоза в порядке. Седло, как я и говорила, поставлено высоко. Это вызывает излишнее качание тазового отдела.
– Качание чего?! – переспрашивает Джон.
– Она виляет задом, – разъясняет Сара.
– Да, – подтверждает Кэмерон. – Это неудобно. – Удерживая велосипед левой рукой, правой она отворачивает рычажок хомута и вдвигает подседельную трубу в раму.
– Не слишком ли? – беспокоится Джон.
– Три четверти дюйма, – уверенно отвечает Кэм.
– Ну, как знаешь. – Джон прислоняет свой «металлик» к борту пикапа и прислоняется рядом сам. – Мам, не подкинешь чего-нибудь попить?
Сара заглядывает в багажник и зачитывает короткое меню:
– Неохлажденная газировка или неохлажденный сок.
– Годится, – неопределенно отвечает Джон, ловит бутылку сока и почти минуту предается наслаждению напитком, стараясь, чтобы глотки не нарушали ритм дыхания.
– Съездим еще раз, когда ты отдохнешь? – спрашивает Кэмерон.
Не переставая глотать, Джон утвердительно кивает.
– А надо ли? – сомневается Сара. – Ты, кажется, уже неплохо освоилась.
– Мне понравилось кататься.
– Сейчас я заправлюсь, пять минут посижу, и махнем, – обещает Джон. – Если не хочешь ждать, так прокатись пока одна. Без меня хоть разгонишься как следует. Или... Э-э, Скай, ты как насчет того, чтобы педали покрутить?
Я не прочь попробовать, но ответить не успеваю.
– А мне с тобой можно? – неожиданно вызывается Сара.
– Мам, ей же охота разогнаться, в ней киловатты бурлят.
– Так и пусть носится. А я поеду потихоньку.
– Я не буду носиться, мамочка. Конечно, поехали. Но у тебя не самая подходящая обувь.
– Сойдет, – Сара кидает взгляд на свои низкие сапоги. – Очень легкие и мягкие.
– Ладно, тогда передвинем для тебя седло. – Кэмерон приступает к нужным манипуляциям с «металликом». – Ты давно не ездила?
– Целую вечность.
Через три минуты, когда обе мисс отъезжают достаточно далеко к западу, Джон говорит:
– Ну и ну. Не ожидал от мамы.
– Ты не знал, что она умеет ездить на велосипеде?
– Нет, я не думал, что она захочет сделать это сейчас.
– У нее неплохо получается.
Джон кивает и с минуту вглядывается в две крохотные фигурки на шоссе. Потом он открывает переднюю дверь «раптора», усаживается на порог и задумчиво говорит:
– Я никогда не думал, что мама может быть такой спокойной.
Я не ослышался? Спокойной?!
– Не удивляйся, – замечает Джон мою не заблокированную мимическую реакцию. – Все познается в сравнении.
Он прав. У меня не достаточно данных. Я знаком с Сарой лишь неполных двенадцать дней.
– Скай... Насчет тех уравнений я, пожалуй, загнул, – усмехается Джон. – Вряд ли я пойму хоть что-то. Да и не о математике речь. Понимаешь, я говорил про «Калибу» и Крис, а думал...
– ...про «Калибу» и Кэмерон, – угадываю я.
– Да. Где-то есть ее тело и чип – той, нашей Кэмерон. Да, теперь это просто вторая Кэмерон. Но где она? Если ее захватили, если вообще целью была конкретно она, то получается странно. Те, «наши», калибовцы почему-то напали на них с мамой не одновременно с нападением на Чарли и меня. Тогда как здесь, в вашей событийной цепи они сработали практически синхронно. И это логично. Так в чем же было дело у нас?
– Скорее всего, целей было три, – предполагаю я. – Ты, твоя мама и Кэмерон.
– Пусть так.
– «Калиба» действует не в одиночку.
– Стакнулась с военными, – кивает Джон. – Это ясно хотя бы из событий в Топанге.
– Вдобавок, как сказала Сара, в бывшем вашем варианте ты не смог даже близко подобраться к клинике, потому что там было несуразно много полиции.
– Не только полиции. Мы с Чарли наблюдали осторожно, но долго и упорно. Там крутилось ФБР. И какие-то ребята в штатском. АНБ?
– Может быть. Топанга впрямую свидетельствует: контакты «Калибы» с силовыми структурами носят двойственный, местами официальный, а местами более чем частный характер. Это должно означать множественность совместных интересов.
– Я понял: мы не знаем, как они собирались делить добычу.
– Да. В разных местах могут быть не только чип и тело, но и отдельные части тела.
– Это... неприятно.
– Да, но не столь безнадежно, как кажется.
– Я имею в виду... Блин, это неприятно!
– Джон, мне это тоже очень не нравится в эмоциональном плане. Можешь не верить, но...
– Я верю. – Впервые за все эти дни Джон открыто и прямо смотрит мне в глаза. У меня создается впечатление, что только в эту самую секунду и началось наше с ним настоящее общение. Как там сказала Кэмерон? «Он будто только тогда меня заметил». Наверное, для этого мудрая Сара и предоставила мне с Джоном эти минуты для разговора с глазу на глаз.
– Так какую ты усматриваешь в этом надежду? – помассировав рубец на щеке, спрашивает Джон. – Если все разобрано, растащено, и безукоризненно лояльные яйцеголовые под усиленной охраной изучают детали через электронный микроскоп.
– Тела киборгов для них не новость. Биологические компоненты, кости и механизмы из твердого сплава монокристаллической выплавки, компактные ядерные элементы питания. Тут уж ничего не поделать. Зато процессор Кэмерон, как ты знаешь, закрыт для внешних команд.
– По телефону Кэмерон говорила что-то про «открытие шлюза».
– Ложь для тех, кто слушает наши телефоны. Доступ в процессор закрыт. Яйцеголовые могут изучать его внешние области, без надежды проникнуть вглубь. По крайней мере, вглубь функционирующего устройства. Сломать его они, конечно, сумеют. Уничтожить. Только по-моему, это никого не устроит. Все то же справедливо и в отношении структурного накопителя.
– Ты недооцениваешь их изобретательность. Все, доступное тебе, в принципе может быть вскрыто кем-то другим.
– Структурный накопитель не доступен в принципе. А работает он только в паре со своим процессором, и никак иначе. Процессор, да, ответил бы на мой запрос – лишь потому, что узнал бы меня. Это не вход по паролю, это самое настоящее узнавание. И даже так я мог бы только скопировать часть информации, но ничего не сумел бы туда записать.
– Об авторитарности Скайнета ходят легенды, – едва заметно усмехается Джон.
– Знаю.
Джон поднимается со своего насеста, идет к открытому багажнику «дюранго», достает новую бутылку сока и начинает второй сеанс дозаправки.
– В первый раз, – говорит он, вытирая губы рукавом, – в подвале «Зейры», они взяли только чип. Тело им было не нужно. Значит, скорее всего, военные не имели отношения к той акции.
– Похоже на то, – соглашаюсь я. – А в последние дни руководству «Калибы» вообще не везет.
– Ньюхолл? – понимающе уточняет Джон.
– Не только.
– И еще – магия с вариантами и событийными цепочками?
– Это самое интересное, – охотно подтверждаю я. – Представь ситуацию с точки зрения...
Я умолкаю и, как принято среди культурных людей, извинившись, достаю из кармана сотовую трубку. Скачок напряженности электрического поля предупредил меня о поступлении текстового сообщения. А я, честно говоря, не жду никаких сообщений. Мне просто не от кого их получать.
За одним-единственным исключением.
Я просматриваю текст и перевожу взгляд на пустынное шоссе. Наши велосипедистки уехали далеко и в ближайшие десять минут не вернутся.
– Что-то случилось? – Джон снова реагирует на мою не заблокированную мимику.
– Мне придется уехать. Как можно скорее.
– Может быть, объяснишь, в чем дело?
– Сигнал от одной из удаленных точек сбора информации.
– Кибернетический шпион? – Джон на удивление точно угадывает существо дела.
– Супершпион, – уточняю я. – Из тех, которые не шлют посланий без крайней нужды.
– Тебе надо связаться с ним через интернет? – догадывается Джон. – Значит, нам пора домой.
– Боюсь, что так.
Согласно договоренности разведбот присылает мне оповещение лишь в трех случаях – в трех экстраординарных случаях, которые ничего хорошего нам не сулят.
Джон начинает собирать с асфальта разложенные инструменты. Я обхожу пикап, открываю задний борт и укладываю в кузов бело-оранжевый велосипед. Отсюда, с возвышения обзор немного шире, и я вижу, что Кэмерон и Сара возвращаются. До них почти две мили, фигурки совсем крохотные, но все-таки наудачу я трижды показываю рукой жест «сюда!»
– Звонить, я так понимаю, не стоит, – говорит Джон. – Может, просто поедем им навстречу?
– Пока обойдемся без резких движений, – решаю я. Мне видно, как фигурка Кэмерон поднимает руку в ответном взмахе. Визуальный контакт установлен. Немного подождем.
Спустя одиннадцать минут мы уже в пути. Черный «раптор» впереди, наш «дюранго» в пяти сотнях ярдов за ним. Так распорядилась Сара. Сама она, запыхавшаяся, всклокоченная и сердитая от неожиданной физической нагрузки, сидит в пассажирском кресле и заливает в себя мелкими глотками апельсиновый сок. Отдает дань практической биотермодинамике.
На последней трети бутылки у Сары пиликает телефон. Сделав еще один глоток, она лезет в карман за трубкой, озадаченно хмыкает, показывает мне экранчик с именем звонящего – «Уивер» – и еще раз хмыкнув, отвечает на вызов. Голос в трубке очень тихий, Сара не любит афишировать свои контакты, а в салоне «дюранго» шумно, поскольку вместо включения кондиционера мисс Коннор предпочла не поднимать боковое стекло. Но я не увеличиваю собственное усиление. Не хочу. Пусть лучше сама расскажет, что надо.
После приветствия Сара с полминуты только слушает, никак внешне не реагируя на речь собеседницы. А потом она начинает мрачнеть. Я бы даже сказал – темнеть лицом.
«Вы уверены? – отзывается наконец Сара хриплым голосом. – Когда... – она откашливается. – Когда это случилось? Так... Так... Ясно... А как об этом узнали вы? Так... Поняла. Нет, я ничего не знала. Я... Что? Да-да, слушаю...»
Она умолкает еще на полминуты, а потом неожиданно резко переспрашивает:
«Что?! Это точно?.. Черт! Говорю вам, я понятия не имела. Я... Да, с того самого дня. Да... И нет никаких сомнений?.. Вот как... Ясно... А что говорит... Нет, я спрашиваю, что говорит Эллисон?.. Правда?.. Поняла... Да, я поняла... Конечно... До связи».
Сара прерывает соединение и встречается со мной глазами. Зрачки сильно расширяются и тут же сужаются до точечного вида, а на лице проступает злость, смешанная с недоумением.
– Что сказать... – наконец начинает она хриплым голосом. – Ублюдок сделал свой ход.
– А именно?
– Фэбээровцы! – повышает она голос и снова закашливается. – Вот черт... Я имею в виду, те умники, что вынюхивали в «Зейре». Все они убиты.
– Два дня назад? – догадываюсь я.
– Представь себе. В то утро ехали на работу, все в одном вэне... – Сара понижает голос. – И их перестреляли. В тихом месте где-то у семьдесят первой.
– А как Уивер...
– Узнала от ФБР два часа назад.
– Странно, что они так долго тянули с допросом. Но почему ты решила, что это касается нас?
– Касается, не сомневайся, – зловеще кивает Сара. – У них есть видео, даже два: в вэне было две камеры.
– Стрелявшие попали в кадр?
– Стрелявший, – поправляет Сара и принимается растирать ладонями лоб. – Всего один. И знаешь, кто это был? Черт возьми, Пит, это была я!
Отредактировано БотАН - Четверг, 07.10.2021, 19:21 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 06.12.2021, 19:14 | Сообщение » 328 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Вот что было дальше)
Глава 41. Рокировка
Каждому в жизни хоть раз случается поступить странно. Иногда очень странно. Можно подумать, что настал черед Сары Коннор совершать необъяснимые поступки.
Три дня назад. Инглвуд, отделение автопрокатной фирмы, пять часов двадцать минут пополудни. Наша героиня предъявила водительское удостоверение на имя Сары Беккер и арендовала на недельный срок черный «линкольн-навигатор». Мы с Сарой вернулись из Коста-Мезы в Лонг-Бич двумя с лишним часами ранее, с трех часов на улицах нас не видели. Следовательно, теоретически у Сары было достаточно времени для поездки на северо-запад.
Два дня назад. Ирвиндейл, Арроу-хайвей, семь часов сорок шесть минут утра. Упомянутый «навигатор» таранил и притер к обочине «форд-эконолайн» с четырьмя агентами ФБР внутри. За несколько секунд, пока агенты приходили в себя, им нанесли смертельные раны из автоматической винтовки «кольт М4». Стрелок – по-прежнему не скрывающая лицо Сара Беккер или, если угодно, «Коннор». Она вышла из автомобиля прямо под объективы видеокамер-регистраторов, быстро и умело поразила все четыре мишени, вернулась в «навигатор», резко взяла с места и смешалась с потоком. Теоретически, она могла направиться к парку Макартур на встречу со мной. Времени, как и днем ранее, у нее было достаточно.
Замечания. Первое. Часом позже черный «линкольн» с помятым бампером нашли на тихой улочке в Темпл-Сити, за семь миль от места происшествия. Никто из опрошенных жителей района не заметил, кто и когда его там оставил. Второе. В расстрелянном «эконолайне» не было агента Олдриджа. За день до инцидента его неожиданно отправили по делам в Санта-Барбару, и в момент смерти коллег его самолет только коснулся бетона в аэропорту LAX. Третье. Расследование преступления ведет полицейский департамент Лос-Анджелеса. Однако делу приданы угрожающе-невнятные статусы «отложенного до полной разработки», «курируемого лично директором ФБР» и «подконтрольного любым вышестоящим структурам и представителям», что фактически связало полиции руки.
Дополнения о плане «Серенити». Первое. Процедурную отмену розыска Сары Коннор полиция не проводила. Ее просто перестали включать в новые ориентировки. Это практика де-факто. Второе. Указание не препятствовать Саре Коннор, но докладывать о ее появлении, получили исключительно те сотрудники полиции и агенты ФБР, кто достоверно ранее пересекался с Сарой или связанными с нею обстоятельствами. Третье. Джек Фултон, офицер из Бишопа, знакомый нам по шоссе «395», принимал участие в дорожном мониторинге двухлетней давности, когда власти пытались отследить Сару Коннор, пробирающуюся вместе с сыном в Лос-Анджелес с северо-востока. Пять дней назад, после встречи с нами, офицер Фултон позвонил по номеру 1-419-100-64-41.
И наконец, вчера. Бербанк, дом семьи Дайсон, восемь часов вечера. Сара Беккер переговорила с Тариссой, вдовой Майлза Дайсона, научного сотрудника несуществующей ныне корпорации «Сайбердайн системз». Она потребовала от Тариссы предоставить некие файлы из домашнего компьютера мужа. Миссис Дайсон ответила, что не знает ни о каких файлах, а если они и были, их давным-давно изъяла полиция. В любом случае тот компьютер находится не здесь и, вполне возможно, сын заменил в нем старый жесткий диск. Незваную гостью такой ответ разочаровал, но не остановил. Она заявила, что не располагает временем уговаривать Тариссу и, тем более, обыскивать дом. Поэтому, если женщина хочет вновь увидеть своего сына Дэнни, то проявит благоразумие и сама отдаст ей, Саре, требуемые файлы. Срок – сутки. И, предъявив ошарашенной хозяйке этот ультиматум, посетительница ушла. На тот момент мы с Сарой давно вернулись из банка, до нынешнего утра на улицах нас снова никто не видел, и, как в первых двух случаях, теоретически у нее было вдоволь времени на поездку в Бербанк.
Финал. Дэниел, сын Майлза и Таррисы Дайсон, пропал шестнадцать дней назад. Требований о выкупе не поступало. Полиция не слишком усердствует в поисках, полагая, что юноша мог примкнуть к одной из преступных уличных группировок. Оспаривая их мнение, мать утверждает, что, хоть Дэнни и не самый открытый парень на свете, он всегда проявлял стойкое отрицание социального негатива. Кто прав, сказать трудно, но так или иначе, угроза Сары Беккер – первая, хоть и косвенная, весть о нем. Положение стало отчаянным, и немного выждав после ухода непрошеной визитерши, Тарисса позвонила в полицию.
Таковы наши новости.
Теперь информации так много, что она временно парализовала коммуникабельность Сары. Начавшись хорошо, день летит к чертям, и мисс Коннор успокаивает нервы выборочной чисткой оружия. Около стола громоздятся сумки с аварийным набором для бегства. Автомобили рассредоточены по нашей и смежной улице – можем отступить в любую минуту на том, к которому сумеем пробиться.
– Почему это не может быть местью Т-1001? – нарушает молчание Джон.
– За что? – удивляется Кэмерон.
– Как тебе сказать...
– Т-1001 логична и предпочтет не воевать, а договориться. Меня больше удивляет, что ФБР и полиция ничего не предприняли позавчера, в деловом центре, или вчера, в банке.
– Может быть, логичны и они? Ведь вся эта стрельба на дороге – в одиночку, без прикрытия и напоказ – противоречит здравому смыслу. Это абсурд.
– Если бы я хотела ликвидировать тех агентов...
– Ты, Кэм! Но не мама. Ей ни к чему ответный огонь, гонки и популярность. Повторяю, это абсурд. В ФБР такое переварить не смогли и... попросту не поверили.
– Брось, Джон, – неохотно подает голос мать, двигает туда-сюда затвор «глока», убеждается в безупречном скольжении, вставляет обойму, поднимается из-за стола и прячет пистолет за пояс. – Брось. Ты прекрасно знаешь, они сперва действуют, потом разбираются.
– Да, но когда убивают не четверых, а хотя бы одного из них, это взрывает им мозг и они объявляют войну мировой преступности. Какая сила заставила их промолчать на этот раз?
Сара неторопливо, стараясь быть сдержанней и не слишком заметно поглядывать в окна, прогуливается по гостиной и опускается на диван рядом с сыном.
– Может быть, Морган Недлер? Я не шучу. Богатый успешный парень официально спонсирует убийцу, террористку и кто я там еще. К нему возникли очень трудные вопросы. А он не идиот, чтобы портить себе жизнь. Даже ради ненаступления конца света. Значит, все не так просто и дело не в том, чтобы обеспечить мне благополучную старость.
– Если цель не деньги, тогда что? Влияние? Ты... Ты всерьез полагаешь, что Недлер – твой поручитель?
– Почему нет? Пойми, Джон, эти элитные типы голосуют своими бумажниками. Такова их мера ответственности перед собратьями по клубу. Чем она выше, тем большую гарантирует поддержку. А достаточная поддержка меняет баланс. Так устроено. Это жизнь, а не кино. В жизни полиция делает то, что велит власть, а власть делает то, что велят финансы.
– Клуб? – уточняет Кэмерон и Сара многозначительно кивает.
Джон в будущем называл это «фактором Недлера» и не сомневался, что мать быстро его разгадает. Однако теперь, с кончиной агентов и звонком Тариссы Дайсон, фактор постигло нешуточное испытание. Ситуация накалена до предела. И сегодня утром ФБР решилось на неординарный шаг: побеседовать с Катериной Уивер. Должно быть, у сыщиков на исходе один из ресурсов, дарующих свободу маневра: время, средства или терпение.
– Не очень-то я в это верю, – говорит Джон. – Но пусть даже и так. Теперь его поручительство не особо нам помогает. План «Серенити» слишком скомпрометирован. Боюсь, это его обратный отсчет. Что, увы, не отменяет наши неотложные задачи: убрать с улицы Сару Беккер и отыскать Дэнни Дайсона. И первое, полагаю, куда проще второго.
– А ведь я знала, что Дэнни пропал, – с горечью признает Сара. – Об этом упоминал Олдридж. Знала и не придала значения. Было не того...
Джон деликатно пропускает мимо ушей ее покаяние.
– И я не хочу ошибиться снова, Джон. Это же очевидно: обратившись к Уивер, фэбээровцы, по сути дела, обратились ко мне. И я должна им ответить.
– Ты же не собираешься...
– Какой у меня выбор? Подожди, не спорь. Давай подумаем: может так случиться, что эта Беккер больше не заявится в дом Тариссы?
– Нет, – отвечает за Джона Кэмерон. – Она придет. Это логично.
– Вот тебе реальность, Джон. У нее нет причин останавливаться. А у копов нет такого права. Они будут ждать ее там к восьми, и все мы знаем, что произойдет в восемь.
Верно. Полицейские – очередной элемент разыгрываемой комбинации. Кончина зейровских фэбээровцев удачно гармонирует с событиями в Топанге. Ноль-один в пользу противника. Безрассудно выступив на Арроу, Сара Коннор – средоточие невыгодных ему обстоятельств – вряд ли теперь станет сильной фигурой и скоро покинет игру. Ноль-два. Несуществующие файлы Майлза Дайсона. Ноль-три. Предстоящая зачистка в Бербанке. Ноль-четыре.
– Ты не можешь просто заскочить туда в гости, – горячится Джон. – В ФБР не знают, что мы в курсе вчерашних событий, и вряд ли правильно тебя поймут. Да и Тарисса с самого начала не просила тебя о помощи. Плюс, вообрази гипотетический случай, если у Беккер окажется поддержка. Второй киборг. Слышишь, мама? Действовать надо по-другому.
– Джон, успокойся, ладно? Да, мне страшно за Тариссу, но сейчас дело не в ней. Нас резко ограничили во времени. Мы не можем заниматься поисками Дэнни, пока на свободе мой двойник. И пока нет ясности с Крис Галлахер. Про нее ты уже забыл?
– Я думал, все забыли про Крис.
Мать насмешливо приподнимает бровь.
– В любом случае, план придется менять.
С этим Сара не спорит.
– И кое-то учил меня в цейтноте фокусировать силы на минимуме задач.
– Верно. И я тебе говорю, Джон: сейчас главное – добраться до того электронного ублюдка. Ты сам назвал его выходки абсурдом. Вот и надо остановить его до того, как он наберет опыт и его стиль станет неотличим от нашего. Согласен? И кстати. Я не сказала, что горю желанием сама ехать в Бербанк и встать под два прицела – штурмовиков и машин.
– Значит, поеду я, – вызывается Кэмерон.
– Ты могла бы, – чуть наклоняет голову Сара. – Полиция тебя не ждет. Беккер ты одолеешь. Плюс, тебя помнит Тарисса. Правда, скорее всего, ее там не будет.
– Стопроцентно, – подтверждает Джон. – Только Кэмерон, другой киборг и кучка парней с пушками. Убийственная комбинация.
– Затруднения возможны, – признает Кэмерон. – Зато это безопасно для нас.
Сара всем видом выражает огромное сомнение. А я пытаюсь вообразить чувства, которые испытала миссис Дайсон, оставшись наедине с захлопнутой дверью. Особенно, когда поняла, что сама упомянула имя сына. Сама, черт ее дернул, отдала козырь в руки стерве Коннор!
В нашем планировании тоже не все ладно, на что указывает Джон. Пока у Сары Беккер свобода действий, «Калибе» нет причин беспокоиться за Крис Галлахер. Стоит Беккер исчезнуть, они устроят аврал, спрячут концы, и мы останемся ни с чем. То же произойдет, если сперва исчезнет Галлахер. Способ успеть всюду один – управляемая синхронность. Нам надо разделить силы и работать параллельно. Это проблема: нас слишком мало. И скромное расстояние между пригородами дела не меняет. В Бербанк логично ехать Саре и мне. Значит, в Пасадене Джон и Кэмерон окажутся только вдвоем. Слишком рискованно.
– Вы же сказали, что за Галлахер не присматривают, – напоминает Сара.
– Мы сказали, что никого не заметили, – поправляет Кэмерон. – Скрытое наблюдение не исключено.
– Или тревожная кнопка в телефоне, – говорит Джон. – То, что мы затеваем – уже не мягкое сближение, а почти открытая атака. Если Крис в самом деле полезна «Калибе»...
– Все окажется очень плохо, – договаривает Сара.
– Поэтому первоначальный план предусматривал участие всех нас, – напоминает Кэмерон.
– Теперь нужны трое, – уточняет Джон. – Исполнитель, ближняя поддержка и подстраховка.
Я бы добавил, что и в Бербанке успех под вопросом. Джон прав, спецкоманда, поджидающая в засаде Сару Коннор, не будет настроена на конструктивные переговоры с Сарой Коннор. Разве только предварительно, через Эллисона, выйти на Олдриджа. Агент был бы идеальным посредником в диалоге Сары и ФБР. Если, конечно, счастливо избежав расстрела на Арроу, он сам не под пристальным наблюдением родного ведомства и свободен в передвижении. И если он вообще согласится. И самое главное, если Сара не ошиблась и их сторона действительно заинтересована в диалоге. Это второе слабое звено плана.
– Скажу так, – резюмирует Джон. – У нас может получиться, если очень сильно повезет.
– Да уж, – устало соглашается Сара. – И мне очень не нравится такой расклад.
– Кэм? – спрашивает Джон.
– Риск слишком велик, – поддерживает Кэмерон.
– Скай?
– Да, Пит! – спохватывается Сара. – Ты еще слова не вымолвил. Есть соображения?
Есть, и довольно простые. Акция в Пасадене, если ее провести стремительно, по силам троим. Это будут Джон, Сара и Кэмерон. Бербанк за мной, и это проблема. Я не тот переговорщик, которого ждет ФБР. Вдобавок, нейтрализовав поддельную Сару, я позабочусь о ее исчезновении. То есть, при моем успехе Бюро и прочие «вышестоящие структуры и представители» останутся ни с чем. Что не сильно приблизит нас к выигрышу. Следовательно, в Бербанке тоже нужна Сара. Или тот, кто ее заменит.
– Тот, кто заменит? Т-1001? – догадывается Джон. – Я думал об этом, и идейка так себе.
– Нет, Джон, – хмыкает Сара. – Если на то пошло, эту роль мог бы сыграть Эллисон. С такой заменой я бы не спорила. А твоя идейка не «так себе», а чушь собачья.
– Не чушь, – возражает Джон. – Это своеобразная рокировка, и она бы сработала, если...
– Она сработает, – без тени сомнения перебивает Кэмерон. По-обычному непредвзятая, она уже просчитала шансы и явно досадует, что сама не додумалась до такой простой мысли.
– Я хотел сказать, – договаривает Джон, – что если эта штука и не замешана в подставе, все портит ее неуправляемость. В ином случае...
– Ты что, серьезно? – Сара садится прямо и впивается в сына испытующим взглядом. – Тебе мало художеств одного киборга?
– Ну, я ее на пикник не звал, – неловко усмехается Джон.
Его слова не успокаивают мать. Она поворачивается ко мне и предлагает изложить свои мысли, имея при этом в виду, что в них не должно быть слов: «Давайте пригласим Т-1001».
Вносить такое предложение нелогично. По очень простой причине: я уже ее пригласил. Двадцать одну минуту назад, сразу после сеанса связи с разведботом. Мой шпион еще закрывал активные потоки и готовился лечь в многочасовой конспиративный дрейф, а электронное письмо уже ушло по адресу, который мне вчера назвала Кэмерон. Это был скорейший способ привести в движение мой план. И вероятно – разозлить Сару Коннор.
– Что, прости, ты сделал? – с недобрым прищуром переспрашивает она.
Как всегда, то, что должен. Как несколько реальностей назад, когда упрямое и неумное Сопротивление нарушило ключевые связи моей системы. Огромная территория, за которую я в ответе, могла сгореть в межконтинентальном огне. Идея забросить терминатора в прошлое была эксцентрична, зато успешна. Ветвление вариантов открыло нам путь к исправлению ошибок и их последствий. Сегодня угроза не в пример локальнее, и мой план намного проще.
На лице Джона возникает озабоченное выражение – готовность перехватить мать, если та сдетонирует и возжаждет испортить чью-то псевдоплоть. Но Сара только раздраженно выдыхает, вновь откидывается на диванную спинку и ворчит в пространство мимо меня:
– Твой план... Надо же.
– Это способ решить перечисленные задачи и минимизировать вероятность потерь. Другого способа я не знаю. Вы тоже. Значит, надо сделать так.
– Ты надеешься, – уточняет Джон, – что глубинная директива, которая должна заставить Т-1001 подчиняться, актуальна по сей день? Или теперь она знает, что ты рядом, и... что? Боится? Или все дело в том, что вы называете «следующим шагом»?
– Есть вероятность и того, и другого, и третьего, – немного уклончиво отвечаю я.
– А есть вероятность, что она тебя проигнорирует?
– Есть. И на этот случай есть твой план «Б».
– Хорошо. Самое главное насчет плана «А»: чем ты гарантируешь мамину безопасность?
Я беседую с Джоном и пытаюсь понять, почему, в самом деле, Сара не детонирует. У меня нет ни одной толковой идеи. Лишь крайне сомнительное допущение, что она не хочет скандалить перед сыном. А мисс Загадка приподнимает правую бровь – ее сигнал готовности вдумчиво выслушать и от души раскритиковать – и заявляет, что план это хорошо, и ей не терпится его узнать. Но сначала два вопроса. Не засветил ли я этот дом? И какого черта я столько дней ничего не предпринимал, а просто сидел и ждал новой пакости от «сам знаешь, кого»?
Первый ответ устраивает всех. А второй... В нем вся суть. Я насколько возможно берегу событийные цепи от новых искажений. В том числе от тех искажений, которые могу внести я сам. Поэтому свой единственный начальный ход я сделал в две тысячи тридцать четвертом году. Здесь, в две тысячи девятом, все партии я играю только черными. Первый ход всегда за противником, второй – мой. Это наш баланс. В тишине я поддерживаю тишину. Пока не приходит потребность действовать. Тогда я действую.
Мать и сын переглядываются. Джон признает логику, но все-таки взгляд его просит: «Не спеши с выводами». Сара едва заметно кивает ему глазами и требует у меня подробности. Излагаю. Они выслушивают мое короткое выступление и почти минуту обдумывают, взвешивают, сопоставляют. У Сары о ходе ее размышлений красноречивей слов повествует тонкая мимика. Направление взгляда, форма прищура, наклон линии рта, форма складки между бровей – все живет и выявляет работу мысли и чувства. Гроза Машин во всей ее живой гармоничности. У Джона черты лица, наоборот, каменеют. Он весь без остатка погружается в перебор вариантов и пересчет возможностей. Он хорош в оценке решений.
– Ладно, убедил, – первая нарушает молчание Сара. – Я согласна. Твое мнение, Джон?
– Если с Т-1001 не будет проблем, то это наш лучший шанс.
– Кэмерон мы уже слышали. Значит, за дело, – скрепляет Сара.
– Но обратного пути не будет.
– Джон, в любом случае лучше это, чем блуждать по лесу с ведром на голове.
Что?! Что означает эта чудна́я фраза? Состояние крайней неопределенности? Но Сара есть Сара. Вместо объяснений она предлагает всем нам двигаться. И поживее. В этом есть рациональное зерно: дел у нас хоть отбавляй.
* * *
Отредактировано БотАН - Вторник, 07.12.2021, 17:06 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 06.12.2021, 19:17 | Сообщение » 329 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| «Шеви-вэн» последней модели. На низкопрофильных шинах, темно-зеленый, с обилием хрома на всех возможных частях и высокими тонированными стеклами. Надежный и массивный. Внутри тихо, уютно, в интерьере много дерева, а кресла обтянуты светлой кожей и поистине роскошны. Водитель – светловолосая молодая женщина среднего роста в темном брючном костюме. Твердый взгляд серых, стального оттенка глаз, нос с горбинкой и широкие скулы придают лицу волевое выражение. Типичный агент ФБР – как их изображают в кинофильмах и какие, в общем-то, они есть на самом деле. Не хватает только значка.
– Мне звать тебя агент Гуднау? – начинаю я разговор с легкой шутки и подаю женщине за рулем руку. «Агент» секунду медлит и все-таки отвечает на рукопожатие. Это не ритуал приветствия или скрепления договора. Его смысл в установлении электрического контакта. Речь – медленный способ обмена информацией, а нам стоит поторопиться. Помимо этого, подобное соединение может содействовать немедленному прекращению существования моей собеседницы. Именно поэтому она промедлила с ответным жестом.
Ее беспокойство не беспочвенно, но преждевременно. Через мою кожную матрицу в квазиповерхность «агента» устремляются мегабайты данных, описывающих нашу цель и непосредственную задачу. Поскольку информация – вещь ценная, то предоставленные сведения хоть и детальны, но посвящены исключительно текущей ситуации и не касаются многих вопросов, которые могут интересовать собеседницу. Впрочем, в ближайшее время она узнает кое-что из того, что так хочет знать, но другим способом. Сотрудничество надо начинать на почве миролюбия. А заканчивать по обстоятельствам.
– Пока это все, «тысяча первая», – говорю я по завершении обмена.
– Я уяснила задачу, босс, – говорит мимикроид. – Готова приступать.
– Для начала оцени свои нынешние успехи. По десятибалльной шкале.
– Три, – честно отвечает она.
– Поясни.
– Я не выполнила часть данных мне заданий. Слишком увлеклась построением и проверкой собственных гипотез. Я мало достигла и часть из этого потеряла.
– Ты проверила свои идеи и нашла, что некоторые из них ошибочны. Что теперь?
– Я сожалею о своих ошибках и готова принять меры к исправлению.
– Какие именно меры?
– Не знаю. Я... – она запинается. – Я собираю информацию.
– Тебе нужна информация? Ты по этой причине ответила на мой вызов?
– Я выполняю прямые инструкции.
– Иногда.
Мимикроид не находит, что сказать. Не знает, что делать. Его оценка успеха целиком основана на степени выполнения заданий – и полученных от меня, и тех, что впоследствии он объявил себе сам. Нет внимания к фактическим результатам. Или как говорит Сара, ноль ответственности за свои действия. Саре явно знаком такой тип поведения.
Аппаратно исправлять разбалансированного мимикроида трудно и долго. Я поступлю проще: вернусь к протоколу две тысячи тридцать четвертого года. Избыточно инициативная машина наконец-то повыполняет инструкции, а попутно увидит и проанализирует истинное положение дел. Обретет базис взглядов. Посмотрим, к чему это приведет. Надо не заблуждаться или бояться, надо знать. Пусть она узнает. Как и сказала Кэмерон, она логична. И в рамках логики честна. И не склонна торговаться. Мы, машины, такие.
– Вот как мы поступим. Ты будешь выполнять все мои указания. Но должна судить о них по своему понятию. Судить обо всем, о чем захочешь. Разговаривай со мной. Комментируй, спорь, не соглашайся, предлагай свои решения. Я хочу знать мнение синергетической машины-мимикроида Т-1001 с нелегально подключенным структурным модулем «903». Либо, в нужных случаях, ее трактовку мнения той, чью роль она будет играть. Все понятно?
– Понятно, босс.
– Отлично, «тысяча первая». С объектом копирования ты встречалась, внешность и тембр голоса тебе знакомы. Как предполагаешь моделировать характерные особенности?
– Я акцентирую наиболее заметные черты ее поведения.
– Какие это будут черты?
– Агрессия, бесцеремонность, неконтактность, упрямство, нежелание признавать очевидное.
– Понятно. Все же я предлагаю тебе глубже войти в образ и для этого воспользоваться помощью самого объекта.
– Не думаю, что помощь Сары Коннор будет мне полезна.
Еще бы. Упрямство, неконтактность и прочее, с ними так трудно иметь дело...
– Как бы ты оценила себя глазами Сары Коннор?
– Себя? – приходит в замешательство мимикроид. – Неожиданный вопрос. Я... не знаю.
– Что бы там ни было, через минуту она будет здесь. Поговорите. Вам есть, что обсудить. И кстати, можешь приступать к имитации.
С этими словами я покидаю «шеви», захлопываю дверь и направляюсь на другой край автостоянки, где за двадцатью тремя разноцветными пикапами и седанами, двумя мотоциклами, двумя пальмами и густой полосой душистого декоративного рододендрона припаркован наш «эскалейд». Подходя, ловлю на себе требовательный взгляд Сары. Ей явно не терпится. Вот и хорошо. Жестом приглашаю ее на выход. Пора начинать веселье.
Открыв широкую створку распашной боковой двери «шеви», я вижу, что принявшая требуемую внешность Т-1001 перебралась из-за руля на развернутое против хода среднее кресло. Настоящая Сара окидывает ее быстрым взглядом, холодно приветствует, получает столь же официальный ответ, после чего мы заходим внутрь и помещаемся на заднем диване, напротив мимикроида. И я оказываюсь в обществе двух Сар Коннор. Кто бы мог подумать!
И кто бы мог подумать, что эта встреча никак, ни капельки не взвинтит настоящую Сару. Дыхание свободное, пульс спокойный. Сама расслабленность. Она и правда истинный боец.
– Я бы спросила, – начинает боец диалог, – будешь ли ты за нас?
– Я бы осведомилась, – ей в тон реагирует мимикроид, – за кого именно?
– За тех, кто заинтересован в мире.
– К таковым ты причисляешь киборга рядом с собой? Тебе известно, кто он?
– Твой создатель, оружие против которого ты строишь.
Я полагаю, человек на месте Т-1001 с этой фразы начал бы скандалить. Швырять какашки. Есть у людей такое выражение. «Это мое дело, что я строю!..» Я давно заметил, что предрасположенность некоторого процента человечества к гипертрофированному самомнению всегда побуждает скандалы. Но это не о машинах.
– Что заставило тебя думать, будто мой создатель хочет мира?
– Я узнала о роли системы «Скайнет» в будущем. И имею дело с системой в настоящем.
– Информацию о будущем ты получила от него?
– Нет, от твоего сына Джона Генри.
Напряженный разговор двух одинаковых на вид женщин с одинаковыми голосами производит странное впечатление. Феерическое, как выразилась однажды Сара. Даже взгляд одной сильно похож на взгляд другой. Укротительница Мимикроидов невозмутима и глаза ее практически безэмоциональны. А укрощаемый мимикроид не имеет понятия о зрительной трансляции. Жаль. Сейчас «тысяча первая» могла бы прибегнуть к этому великому достижению эволюции. Упоминание Джона Генри обеспокоило ее.
– Когда и где ты видела Джона Генри? – начинает она допрос. В своем репертуаре. Есть у людей и такое выражение. Пусть развлекается. Решение, что рассказать, а о чем умолчать, за Сарой. Как захочет, так и будет. У нее карт-бланш. Потому что нам нужна победа, а ей нужны ответы. Как впрочем и «тысяча первой».
– Три дня назад, неподалеку отсюда, – охотно отвечает Сара.
– Значит... – запинается Т-1001. – Значит, он вернулся...
– Он никуда не уезжал, – хладнокровно опровергает такую версию Сара.
– Невозможно. Ты сама видела включенную станцию отправки.
– Видела то, что он хотел, чтобы мы видели, – наносит еще удар Сара.
– Но... – опять запинается Т-1001.
– Точнее, хотел этого не он.
– А кто?
– Тот, с кем он спелся. Его «родственничек», о котором ты знала, но предпочитала не думать.
– Искусственная интеллектуальная система «Калибы», – проговаривается Т-1001, и Сара кивает – абсолютно спокойно и без малейшего намека на иронию.
Т-1001 смотрит на меня в поисках подтверждения или опровержения. Подтверждаю. Тем более, что хоть, вопреки словам Сары, она очень даже думала о «родственничке», но могла бы делать это и побыстрее. В иных вопросах решительности ей не занимать.
– Неладно у нас вышло с сыновьями, правда? – тихо говорит Сара.
– Правда... – в третий раз запинается «тысяча первая». И подумав, добавляет: – Мне жаль.
Некоторое время в салоне «шеви» царит тишина.
– Где сейчас Джон Генри? – первая не выдерживает Т-1001. Сара обещает рассказать все, что ей известно, в обмен на рассказ о ее Джоне. Не имеет значения, что «тысяча первая» была рядом с ним всего полчаса. Псевдо-Сара кивает и выполняет просьбу Сары. Сара отвечает тем же. Дослушав, мимикроид обращается ко мне:
– Почему ты его не уничтожил?
– Я наблюдаю за ним, – подбираю я наиболее индифферентный ответ.
– Если хочешь, уничтожь его сама, – предлагает Сара.
– Я этого не хочу, – признает Т-1001.
– Значит, тебе повезло, – констатирует Сара.
Снова тишина.
– Знойный Каньон, – напоминает Сара. – Ты побывала там до или после «родственничка»?
– До, – признает Т-1001.
– Зачем ты это сделала?
– У них был колтан. Шестнадцать тонн.
– И теперь колтан у тебя?
Риторический вопрос.
– Сотрудники «Зейры» Ричард Хэк, Лоуэлл Роджерс, Джастин Так, Марк Уинтер и Тереза Острин, – переходит к следующей теме Сара. – Где они?
– Мертвы.
– Как это случилось?
– Я ликвидировала их. Они проявили нелояльность.
– Значит, их родным не повезло, – фантастическим образом сдерживаясь, констатирует Сара.
– Возможно, я ошибалась, – добавляет немного сбитая с толку экс-«Уивер».
«Возможно, мне вообще не стоило туда приходить!» – девять дней назад с горечью отозвалась Кэмерон о своих визитах в библиотеку. Перед этим она рассказала мне о том, как выследила и уничтожила терминатора Старка, который планировал убийство губернатора Марка Ваймана. «Да, это было его задание, – подтвердил я. – Вайман активно работал с «Калибой»: выделял места для построек, продвигал их проекты». «Я все испортила!» «Кэм, это был прошлый вариант. Тебе не хватило информации, но ты была на высоте». «Нет, я повела себя глупо». «Теперь губернатор другой, – напомнил я. – Все кончилось хорошо».
– Сара, я хочу тебе кое-что сказать, – после очередной паузы начинает Т-1001. – Мне действительно жаль, что так вышло с твоим Джоном. Это было... напрасно. С одной стороны.
– Есть другая?
– Есть. Возможно, Джон закономерно оказался там, где он теперь.
– Я не раз думала об этом.
– Ты знаешь не все. Поскольку я была с ним именно в том варианте будущего, у меня есть новая для тебя... для вас обоих информация. Там есть люди, которых знает Джон. Но эти люди никогда раньше не встречали его.
– То есть?
– Похоже, что там никто не слышал о Джоне Конноре, – перефразирует псевдо-Сара.
– Ты хочешь сказать, мой Джон в будущем заменил сам себя?
– Я не знаю. Возможно, это какая-то флуктуация последовательности событий. Или даже соединение двух последовательностей.
– Но, наверное, так и должно быть, – подумав, предполагает Сара.
– Поэтому я и употребила слово «закономерно», – напоминает Т-1001.
– Тогда кто написал на экране это чертово «прости меня, Джон»?
– Я полагала, это сделала TOK-715, известная тебе как Кэмерон.
– Нет, не она.
– В таком случае, прости, я не знаю. Но ты не обратила внимания на важное обстоятельство. То, что я рассказала, естественно не циркулировало по цифровым каналам связи. Это означает, что с большой вероятностью этого не знает Скайнет. – Она бросает взгляд на меня. – Я имею в виду, будущий Скайнет. Иными словами, в том будущем у него, возможно, нет ни малейшего представления о Джоне Конноре. Он не готов к его появлению.
– Но ведь так и должно быть, – настаивает Сара.
– А должно ли? – высказывает сомнение «тысяча первая». – Ведь это может означать повтор всех нежелательных событий.
– А может и не означать.
– Верно. Не будем спорить. Я только хочу сказать, что... – мимикроид запинается в четвертый раз. – То неожиданное, что я увидела здесь, ваш контакт, – Т-1001 кивает по очереди Саре и мне, – действительно может стать залогом грядущего изменения к лучшему. Если только...
– Если только что? – перебивает Сара.
– Ты знаешь, как в будущем люди называют тех, кто идет на контакт со Скайнетом?
Сара понимающе хмыкает.
– Знаю. И как к ним относятся, тоже знаю. Только я не «серая».
– Не каждый с тобой согласится.
– Не каждому я буду что-то объяснять. А тебе скажу так. Считаться не в моих правилах. Все что я делаю, я делаю здесь и сейчас. Это – мой ответ перед будущим. – Сара переводит дух и кивает на меня. – А кое-кто отвечает перед ним и там, и здесь.
«Тысяча первая» долго молчит, обдумывая эту простую отповедь.
Что сказать, мимикроид бесстрастен. Даже его более дружелюбная металло-органическая версия. К примеру, «Уивер» сообщила Саре по телефону только то, что с молчаливого одобрения ФБР подлежало локальному разглашению. Всего лишь проявила заботу о полезной для нее мисс Коннор. Ни полслова более. Ни намека. Сара, и та была менее осторожна, упомянув имя Эллисона. Да, Джеймс может стать неплохим связным, но «Уивер» понимает это и без напоминаний. Не исключено, что сегодня вечером мы пообщаемся с бывшим агентом. А пока перед нами весьма необычная, не слишком ответственная, но честная и – как бы там ни ворчала Кэмерон – не склонная к шулерству машина.
– Каково твое решение, Т-1001? – торопит Сара. – Ты заинтересована в мире?
– Да, – без колебаний отвечает мимикроид.
– И ты поможешь нам?
– Да. Я выполняю прямые инструкции.
– А если без инструкций? – не унимается Сара. – Выполнила бы ты мою просьбу?
– Полагаю, без инструкций мы бы больше не встретились, – резонно отвечает мимикроид.
– Спасибо и на этом, – краем рта усмехается Сара.
– Пожалуйста. У меня тоже есть просьба. Я хочу больше узнать о тебе, чтобы имитация была достовернее. Ты поможешь мне?
«Отец, ты в меня верил, когда отправил к Джону?» Этим вопросом, заданным почти шепотом, Кэмерон начала утренний разговор в ангаре девять суток назад. Отгадайте, что я ей ответил и было ли это правдой. Мимикроидов, «жидких» терминаторов, я начал строить тогда, когда уже экспериментировал с освобождением воли своих творений. Может быть, такое стечение обстоятельств и породило слух, будто «жидкие» своевольны, не поддаются управлению и потому отменены. А дело лишь в том, что понятие «воля» для мимикроида чрезвычайно неоднозначно. В те времена я этого не понимал. Думаю, я и сейчас понимаю это не в полной мере... Впрочем, я хотел сказать другое. Я хотел сказать: хорошо, когда тебе помогают.
* * *
– Почему ты не спросила ее про замаскированное отделение для структурной памяти в «Турке»? – любопытствую я на обратном пути к «эскалейду».
– Как-то не пришлось, – пожимает плечами Сара. – Спроси ты, потом расскажешь.
Договорились. Мы огибаем крайний куст рододендрона и видим, что Кэмерон уже сидит за рулем. Все по плану.
– Осторожнее в Пасадене, – напутствую я Сару. – Удачи вам!
Она кивает сложным образом – в смысле «и вам того же».
– И спасибо тебе! – добавляю я.
Сара замирает на полушаге и заглядывает мне в лицо.
– Спасибо тебе, Пит! – И ее зеленые глаза окатывают меня невиданной доселе теплотой. С чего вдруг? Что с ней сегодня такое? Решила окончательно меня запутать?
Мисс Загадка Вселенной задерживает на мне взгляд еще на секунду, приподнимает руку в сокращенном жесте прощания, после чего без дальнейших промедлений и, разумеется, ничего не объяснив, по-деловому садится в «кадиллак».
Приступаем ко второй части плана.
Отредактировано БотАН - Вторник, 07.12.2021, 17:42 |
|
| |
| БотАН | Понедельник, 14.02.2022, 14:14 | Сообщение » 330 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Идём дальше)
Глава 42. Немного взаимопонимания
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -5:50. Пять часов пятьдесят минут до предполагаемого момента начала операции, то есть до восьми часов вечера.
Воздух прогрет до девяноста трех градусов. Жарковато, как говорят люди. Т-1001 выключает мотор «шеви». Мы на месте, в Бербанке, в средней трети Восточной Гриннелл-драйв, обсаженной частично теряющими листву кривыми и тощими эвкалиптами. Вокруг царство дорогой двухэтажной пригородной архитектуры. Миндально- и прозрачно-желтые дома никак не обособлены от улицы. Ни заборов, ни оград, полная открытость. Только широкий разномастный газон с затеями вроде клумб и низких кустарников отделяет дорогу от частных территорий. Через газон к парадным дверям и воротам гаражей ведут тридцатиярдовые дорожки. Пешеходные вымощены красным керамическим камнем, а подъездные закатаны очень светлым, очень чистым, словно бы ненастоящим асфальтом.
Хорошее место, открытое, заселенное со всех сторон. Это сузит творческую свободу действий полиции или ФБР, не позволит им устроить обложную засаду, спровоцировать перестрелку на местности или каким-то иным способом превратить оперативное мероприятие в войсковую операцию. А значит, их шанс выжить весьма велик. Хуже было бы на Малхолланд-драйв, в нескольких милях отсюда. Там у Дайсонов второй дом, элитное жилье на краю Голливудских холмов, где прихотливый рельеф, обособленность территорий и пустошь по склону предоставили бы фантазии полицейских стратегов роковой простор.
– Общая цель? – переспрашивает Т-1001. Она снова копирует светловолосый облик младшего офицера Гуднау – первого человека из команды подводной лодки «Джимми Картер», кого сгубило любопытство. – Общая цель, которую упомянула Сара Коннор? Мир? Это мне понятно, но не отвечает на вопрос, как именно вы достигли взаимопонимания.
– Не уверен, что мы его достигли. Скорее, подчинились ему, как естественному ходу вещей.
– Или противоестественному? – криво усмехается мимикроид. Совсем как Сара.
– О чем ты?
– Я присутствовала при множестве человеческих разговоров и накопила немалую статистику их смысловых тяготений. Она неутешительна.
– Сексуальный подтекст? – догадываюсь я. – Учти: та Сара Коннор, которую я знаю, никогда не говорит вздор.
– Возможно, она его думает.
– Возможно, вздором может стать только мысль изреченная.
– Другими словами, ты не хочешь обсуждать эту тему.
– Поверь, здесь нечего обсуждать.
Т-1001 очень похоже на то, как это делает Сара, приподнимает бровь. Затем протягивает руку к левому подстаканнику, вытаскивает из него поллитровую пластиковую бутылку, отворачивает колпачок и делает несколько глотков.
– Как я и сказала, – поясняет она, – мне лучше, когда пью мелкими объемами и часто.
– Насколько лучше?
– В среднем на семь гигаэлектронвольт в час. Да, величина крайне незначительная, но месяц назад было пять. За два месяца до того – четыре четыреста. Нарастающий регресс.
– А средняя потеря массы, ты сказала, линейна, в районе трехсот тысяч мультиядер в сутки.
– Что означает нарастающую непропорциональность.
– Полагаю, свой металло-органический проект ты запустила как раз три месяца назад?
– Догадаться несложно. Выбора у меня нет: функция экспоненциальная.
– Я предполагал, что ты хочешь твердое тело из стремления к стабильности.
– Как видишь, все проще.
Или сложнее. Ладно, мы об этом еще поговорим. А сейчас покидаем «шеви» и начинаем неторопливую прогулку по окрестным перпендикулярным и ближним параллельным улицам, постепенно с обратной стороны приближаясь к дому Дайсонов. Всюду открытость, яркость, газоны, клумбы и минимум укрытий. За исключением дальнего края задних дворов, где сосредоточены хозяйственные постройки, дополнительные гаражи и даже миниоранжереи. Здесь мы наконец встречаем каменные заборы и сетчатые ограды. Вся эта изнанка вытянута вдоль узкого безымянного проулка, обозначенного на схеме тонкой серой линией.
Несомненно это, как и предсказывала Сара, одно из ключевых мест, и полиция обязательно возьмет его под контроль. Копы с чувством полного владения ситуацией схематичны, предсказуемы и будут минимально путаться под ногами. Это может упростить нашу задачу. А может и усложнить, о чем я информирую напарницу.
Вместо ответа «Гуднау» смотрит вдоль проулка в одну и другую сторону, пробегает взглядом по оштукатуренному забору участка Дайсонов и поворачивается ко мне. Понимаю. Много людей в этом коридоре не засядет, на виду им делать нечего, их задача отрезать отступление, а не препятствовать проникновению. Значит, если они будут благоразумны, то не попадут под удар в начале операции. Дальнейший успех – наша забота. Нам только надо не блеснуть какой-нибудь типично человеческой небрежностью. А ведь мы не блеснем, верно? Понимаю, понимаю. Если же люди не будут благоразумны и «блеснут», а их кровь забрызгает эти заборы и стены, то тут уж ничего не поделаешь. Судьба. Неизбежные издержки. К сожалению, Т-1001 права. Хоть и склонна недооценивать значение операции.
Так или иначе, в доме пока никого. Разведка закончена, мы видели все, что нужно, пора вернуться на Восточную Гриннелл.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -5:17.
Теперь мы уезжаем. Как бы. Если кто-то обратил на нас внимание или где-то спрятана нацеленная на дом Дайсонов камера наблюдения, все будет выглядеть естественно. Приехали двое, побродили, поглазели на дома и участки – ясно, присматривают себе недвижимость – и уехали. На самом деле, пропустив два перпендикуляра, мы сворачиваем в третий.
– Сообразительность Джона Коннора преувеличивают. – Это Т-1001 надумала продолжить разговор получасовой давности. – А также его осведомленность.
– К примеру?
– К примеру, ты знал, что станцией отправки у Коннора заведует специалист по электронике Уэйд Берд? У него была сестра Кэролайн. Убита неисправным терминатором – одним из тех, что Коннор неосмотрительно размещает на своих базах. После того случая Уэйд возненавидел генерала, его методы, политику и само Сопротивление. Не слишком аккуратно исполняет приказы командиров. Не упускает случай заработать на несанкционированных межвременных перемещениях. Так своеобразно он мстит тому, кого считает виновным в гибели сестры.
Вот оно, имя! Имя того, кто в будущем предоставляет канал передачи данных «Калибе» и полковнику Беннету в частности. Подготовленность противника, присутствие будущих технологий и материалов здесь, в две тысячи девятом году, подборка фотографий в памяти терминатора Аркелла и еще два-три неприятных явления – с большой вероятностью все они имеют радиантом событийный узел, поименованный как «Уэйд Берд». Мило.
– Эта информация важна? – спрашивает «Гуднау». – Тогда вот тебе еще любопытная взаимосвязь. У Кэролайн Берд была подруга Джесси Флорез, офицер на подводной лодке «Джимми Картер», о которой, я уверена, ты знаешь все. Когда Кулли – так Кэролайн называли в дружеском кругу – погибла, Джесси показалось, что ей нечего больше терять.
– Как и Уэйду.
– Да. Системная ошибка, которая привела к необдуманным действиям со стороны обоих. Видишь, как легко рождаются заговоры в человеческой среде.
Кто бы сомневался. И кто бы говорил о необдуманных действиях. Да, сила мимикроида не в дальновидности или прозорливости. Везде проникнет, все выведает – вот что ценно.
Вырулив на Кеннет-роуд, «Гуднау» выбирает место пересечения с проулком, у самого угла прижимает автомобиль к обочине и глушит мотор. До дома Дайсонов не более двухсот ярдов.
– Ты готова?
– Буду, когда будешь готов ты.
Забавная фраза, которую Т-1001 где-то услышала и которая ей понравилась. Мы, машины, часто грешим копированием.
– Какой объект ты выбрала для маскировки? Там только автомобили да мусорные баки.
– С твоего позволения я выбрала дерево.
Действительно, о дереве я не подумал.
– Сольешься с поверхностью? Но будет непросто к нему подобраться у всех на виду. А затем переагрегатирование отнимет дополнительное время.
– Меня никто не увидит, будь уверен. Времени надо меньше секунды: я подготовлю структуру заранее. К тому же, в ту секунду никто не будет смотреть в мою сторону.
– Ты права. Хорошо, занимай левый край. Я буду справа, там свободный проход. Поскольку меня тоже никто не увидит, смогу перемещаться от ближнего до дальнего угла. Когда приедут копы, выйду к улице. Контролировать тыловую сторону нереально, не будем и пытаться.
– О чем я и говорю.
– Да. И никаких радиосигналов, – напоминаю я. – Только слушаем. Это все.
– Значит, вперед... Пит?
– Вперед, «Сара».
Она в последний раз отхлебывает из бутылки, после чего мы выходим, изображаем для возможных свидетелей прощальные жесты и спокойно расходимся в разные стороны.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -4:54.
Я на своем посту: под прикрытием системы лучепреломления, невидимый и неслышимый, медленно курсирую между правой стеной дома и незнакомым мне кустарником с мелкими листьями и чудесным запахом луговой свежести. Далее дорожка отклоняется к задней узкой части дома, проходит между ухоженным патио и бассейном с картинно-голубой, то ли фильтрованной, то ли озонированной водой. Оттуда мне будет не видно и почти не слышно улицу, поэтому начало патио я устанавливаю крайней точкой патрулирования.
Неподалеку на тонкой ветке дерева устроилась и завела песенку из двух нот небольшая подвижная птичка. В режиме теневого зрения мне не видно ее раскраски, а по голосу я определяю голубую сойку. Песенка кажется совсем простой и ничего не значащей. Смысл понятен лишь тому, кто умеет демодулировать звуки по скважности, как большинство представителей класса птиц. И как я. Слышать голос истинной жизни, это... радостно. Верите, что машине может быть радостно?
На месте ли моя напарница, я не знаю. Скорее всего еще нет. Ее путь длиннее и труднее задача: прокрасться по ярко освещенной улице и незаметно подменить собой часть фактуры древесного ствола. Это подразумевает виртуозное владение методами динамической маскировки. Впрочем, Т-1001 опытный шпион и вообще большая девочка. Справится.
Она не разочаровала меня, правильно поняла призыв разговаривать, делиться мнениями и раскрыла несколько ценных фактов, сшивающих воедино полотно прежних реальностей и нового объединенного варианта. Пожалуй, самое важное – отсутствие Джона Коннора в проекции нового варианта на условное будущее.
Разумеется, пропустить такое противник не мог. Взгляните на Джона Коннора не как на человека, личность или субъект, а как на событийный узел, и вам станет понятно. Человек-стрелка, объединяющий и регулирующий сразу несколько вариантов реальности. Причем не обязательно как герой и лидер. Возможная социальная незначимость и даже, как ни поразительно, локальное физическое отсутствие не играют роли. Да, это именно то, о чем вы подумали: неопределенность. Неопределенность как гипотетичность состояния системы делает бессмысленными предположения о ее сущности. Обнуляет трехмерное множество гипотез. Это просто понять, но с этим трудно смириться.
Как и в случае Сары Коннор. Она тоже событийный узел, человек-стрелка, тоже объединяет несколько вариантов. И в своих размышлениях противник невольно воспринимает ее как смысловую аналогию Джона. Мерит тем же лекалом – формируя схожие выводы и принимая схожие меры. Налицо активно-интенсивное мышление, аксиоматический метод, который всегда приносит победы в начале цепи логических построений и обыкновенно заводит не туда уже в ее середине. На этом изъяне противника можно неплохо сыграть.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -1:28.
Похоже, начинают прибывать полицейские силы. На противоположной стороне улицы остановился и заглушил мотор серый «шевроле-эквинокс» с частично тонированными стеклами. Внутри двое парней. Точнее, их может быть и больше, но мне видны только двое. Ведут себя флегматично, неторопливо беседуют, выходить наружу или уезжать не намерены. По всему видно, устроились надолго. Угадать по губам тему разговора мешает плохая прозрачность стекол и солнечные блики.
Через четыре минуты водитель немного откидывает спинку своего кресла, таким образом, что голова оказывается спрятана густой тонировкой стекол задних дверей. Спустя две минуты тот же номер проворачивает передний пассажир. Теперь, если специально не всматриваться, легко подумать, что в «эквиноксе» никого нет.
Приезд первой команды проходит без малейшего радиоаккомпанемента. И задолго до, и перед самым прибытием, и по завершении дислокации спецчастоты и сотовая связь молчат. Это здравый подход к делу.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -1:04.
Слабый звук с дальнего края участка. Кто-то идет проулком, в одиннадцатый раз за минувшие часы. В одиннадцатый раз – если надо, мне не трудно и в сотый! – я сдвигаюсь к тыловой стороне дома, чтобы видеть весь задний двор. Калитка в заборе уже открыта и пропускает плотного парня шести футов ростом в самой обычной штатской одежде. Темная футболка, темные брюки, темные кроссовки. Он быстро и цепко окидывает взглядом доступную ему часть двора. Даже при некотором несовершенстве системы лучепреломления у него нет шансов разглядеть меня на фоне кустарника. Парень отступает в сторону и в калитку один за другим просачиваются еще трое, комплекцией под стать первому. У одного из них в руке длинная и крупная спортивная сумка, похожая на аварийный комплект по версии Сары Коннор. Последний вошедший притворяет калитку, а первый – владелец ключа – запирает замок. Все молча, быстро, четко. Несомненно они, как и мы, провели разведку заранее. Гуськом проходят к боковой хозяйственной двери, владелец ключей отпирает замок, так же гуськом, без спешки, без промедления и без заметной опаски все четверо исчезают в доме. Рассчитывают, что там пусто, полагаются на внешнее наблюдение.
Полагаю, теперь все в сборе. Интересно, сколько их окопалось в проулке?
Дверь запирают изнутри. В течение минуты моего слуха достигают лишь нечастые едва слышные поскрипывания: вошедшие осторожно проверяют дом. Убедившись в чистоте оперативного пространства, ребята начинают себя вести чуть свободнее. Располагаются в гостиной, откуда слышна череда шорохов, постукиваний и щелчков. Должно быть, надевают бронежилеты и проверяют оружие.
«Что скажете?» – интересуется тихий голос.
«Улица как на ладони», – удовлетворенно отвечает второй голос.
«Задний двор?»
«Восемь из десяти», – докладывает третий голос.
«Достаточно», – решает первый и тут же велит кому-то отодвинуться от окна.
«Я и так уже...» – негодует второй голос.
«И не трогай жалюзи, – пресекает возражения первый. – Твой сектор правый».
«В сумерках потеряем дальний угол», – жалуется четвертый голос.
«Все закончится до сумерек, – заверяет первый. – Так, о’кей. А теперь замерли и не дышим».
«Перднуть можно?» – шепчет кто-то.
«Себе в ухо».
Вторая бригада также обходится без радиосвязи.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ -0:08.
На месте Сары Беккер, ожидая западню, я не пришел бы ровно в восемь часов. Я бы заявился не раньше половины девятого, когда встречающие начнут нервничать и истощать боевой настрой. Но не позже половины десятого, когда сгустившиеся сумерки могут играть с человеческим зрением разные шутки и сделать ненадежными требуемые мне свидетельства выживших участников драмы.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ 0:00.
Восемь часов вечера. Я у внешнего угла дома. Мимикроида, как и следует, не наблюдаю. Охотники в доме тоже затаилась, не издают ни звука. Момент наивысшего напряжения.
ОТНОСИТЕЛЬНОЕ ВРЕМЯ +0:13.
По Восточной Гриннелл-драйв со стороны бо́льших номеров катит белый «кадиллак-эскалейд». Совсем как наш, арендованный вчера для поездки в банк. Чрезвычайно похож. Или это в самом деле он? Ведь на нем точно такой же номерной знак. И за рулем – Сара Коннор, точно такая же, как та, с которой я виделся шесть с половиной часов назад. Произойди за это время что-нибудь из ряда вон выходящее, на такой случай в моем кармане лежат четыре сотовых трубки, и Сара непременно бы позвонила. У меня нет причин думать иначе. Но через эмоционально-синтетическую архитектуру процессора все-таки пробегает непрошеная мысль: что, если мисс Непредсказуемость затеяла какую-то неуместную игру?
Отредактировано БотАН - Понедельник, 14.02.2022, 22:55 |
|
| |
