|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Пятница, 16.08.2019, 21:12 | Сообщение » 231 |
 Сказочник
Сообщений: 2776
| Семиместный «мерседес» с водителем и всего одним пассажиром продолжает спуск в каньон. Фары освещают то мокрую траву, то мокрые камни, а иногда и шершавую желтоватую дорогу. Мерч молчит уже три минуты и вид у него при этом очень довольный. Он рад тому, что мы приближаемся к цели? Или тому, что избавились от сложной компании?
Я просматриваю ключевые образы недавней беседы. В этих матрицах, еще не осевших файлами в долговременной памяти, много интересного. В том числе вот что. «Чушь», – первая реакция Сары на мое предложение разъехаться. Ей так не хотелось отменять встречу с Джоном Генри. С большой вероятностью по той же причине она не обрадовалась и торопливому, с ее точки зрения в тот момент, согласию Чарли. А Чарли поддержал меня потому, что уехать означало для него – не подвергать Джона и себя – и конечно вновь обретенную Сару – дополнительному риску. Чарли молодец. Мне жаль, что не состоялась их совместная жизнь с Сарой. Кто знает, что станет возможным теперь, но сейчас я думаю не об этом. Сто сорок шесть часов назад, когда мы ехали в Малибу, Сара сказала, что доверяет мне. Четырнадцать минут назад она повторила свои слова. Вот, о чем я думаю.
– Пит... – подает голос Мерч. – Конечно, это не мое дело... Но... У них же все будет в порядке? Я имею в виду...
– Я понимаю, Мэт, что вы имеете в виду. Думаю, все будет хорошо.
Он кивает, всматриваясь в очередной поворот, и задумчиво вспоминает:
– Эта встреча... Все так неожиданно. Сара, Джон, этот мужчина, Чарли.
– Эта встреча могла не произойти никогда, – кратко поясняю я. – Надеюсь, Джон Генри не будет разочарован? Вместо трех гостей всего один.
Мерч машет рукой, показывая, что все нормально. И немного помолчав, задумчиво говорит:
– Значит, счастливый случай.
Да. Он прав. Сколько ни рассуждай о взаимосвязи явлений, сколько ни провозглашай фантомность случайности в угоду всеобщей закономерности, сколь многого не достигни в умении рассчитывать все и вся, а лучше не скажешь.
Справа проплывает пустая асфальтированная площадка, затем фары выхватывают из темноты восьмиугольник с надписью «STOP» и упираются в белый шлагбаум и кубический алюминиевый домик с темным окошком. За шлагбаумом и домиком – откатные ворота в высокой сетчатой ограде, к которой снаружи вплотную подступает густой кустарник. В глубине территории смутно виднеется погруженное в темноту двухэтажное строение.
Здесь теплится электронно-цифровая жизнь. Сложный электрический шум, напоминающий пакетную передачу данных. Прямоугольные командные импульсы. Нас видят, за нами наблюдают. Внезапно, как своеобразное дежавю, сам собой поднимается шлагбаум и быстро отъезжает в сторону широкая воротина. Мерч загоняет минивэн на территорию, и ограничивающие въезд приспособления тут же приходят в первоначальное положение. Мэт выключает двигатель, открывает водительскую дверь, отчего салон озаряет мягкое многоточечное освещение, и вдруг нагибается с восклицанием:
– Вот так штука! А я все думал, что у меня под ногой?!
Он выуживает из-под педали тормоза закатившийся туда последний элемент сломанного кубика Кэмерон, вытирает о рукав рубашки и смущенно подает мне.
– Пойдемте, Пит, Джон Генри нас ждет, – и в подтверждение его слов зажигается череда маленьких фонариков, укрепленных вдоль стены здания.
Идем. Мерч торопится, стараясь сократить время пребывания под дождем. Быстро пересекаем асфальтированный двор, слева и справа расчерченный линиями автомобильной стоянки и скудно украшенный далеко расставленными бетонными рабатками. Главный вход. Сам собой открывается электронный замок, о чем сигнализирует зеленый светодиод: заходите. Это уже никак не сойдет за дежавю. Такое с нами действительно было, и не раз.
Входим в просторный квадратный холл. Здесь неяркое и довольно приятное люминесцентное освещение, звукопоглощающий ковролин и множественные слабые запахи синтетических материалов, ощутимо контрастирующие с натуральными ароматами снаружи. Следующая дверь открывает путь к лестнице. Всюду тишина. На втором этаже очередная гостеприимная дверь пропускает нас в помещение, расположенное точно над холлом и именуемое конференц-залом. Меблировка деловая, по мне достаточно уютная: дюжина мягких стульев, окружающих большой стол с закругленными углами, и четыре узких дивана вдоль стен. Обычное предназначение этой комнаты – коммуникативное, а в настоящий момент это резиденция Джона Генри, и именно он вежливо поднимается нам навстречу.
Он по-прежнему копия киноактера Джорджа Лазло и у него по-прежнему выразительные грустные глаза и аккуратная прическа. Костюм на этот раз вполне удачен: белая рубашка с коротким рукавом, кремового цвета брюки, черные ботинки. Не сомневаюсь, что этот Джон Генри, в отличие от подделки шестидневной давности, настоящий. А если бы даже это было и не так, то стоило бы поаплодировать проделанной дубликатором большой работе над ошибками. И не портит, а наоборот дополняет картину тонкий серый кабель, подключенный к его затылку и другим концом уходящий куда-то под стол. Зачем, интересно, он ему?
– Добрый вечер, мистер Мерч! Добрый вечер, Пит! – приветствует нас Джон Генри. – Я рад вашему приезду.
– И я рад тебя видеть, Джон Генри, – доброжелательно отзываюсь я.
Он изображает на лице довольно специфическое подобие улыбки, а тем временем его серые глаза внимательно меня изучают.
– Сара Коннор и Кэмерон приехать не смогли? – интересуется он.
– Они приехали, – отвечаю я, – но неожиданная встреча повлияла на их планы.
– Неожиданная встреча? – удивленно переспрашивает Джон Генри.
– Просто с ума сойти! – не сдержав эмоций, встревает Мерч. – Прямо на развороте, представляешь?! – Он обеими руками энергично трет виски и в кратких, немного сумбурных словах повествует о загородившем наш путь черном «рапторе». Дойдя до момента собственно встречи, он запинается и, умолкнув, нервно поворачивается ко мне. Джон Генри, потратив на размышление ровно одну секунду, высказывает догадку:
– Сара Коннор встретила своего сына?
– Да, – подтверждаю я. – Сына и друга.
– Это хорошая новость, – вновь неумело улыбается Джон Генри. – Я рад за них.
Мерч кивает с очень довольным видом, как будто это именно он научил своего кибернетического приятеля выражать радость за людей.
– Мистер Мерч, – выдержав короткую паузу, обращается к нему киборг. – Вы голодны?
– Ну, я конечно перекусил перед отъездом... – с заметным сомнением отвечает тот.
– В кухне теперь много еды. Мистер Эллисон позаботился.
– А, наконец-то он вспомнил.
– Да, там готовая еда, полуфабрикаты, выпечка и различные напитки. Я буду рад, мистер Мерч, если вы воспользуетесь.
– Воспользуюсь с удовольствием, – заверяет Мерч. – Но позже. Сначала дела.
– Так может быть, перейдем в кухню и начнем разговор там? – предлагаю я.
– Ну, что вы, там тесно и... – колеблется Мерч.
– И туда не дотянуть кабель, – показывает на свой затылок Джон Генри.
– Точно, точно. Ну, ладно, раз уж так получилось... – смущенно решается Мерч и делает шаг к двери. – Располагайтесь, Пит, устраивайтесь, а я вернусь через минуту.
– Мы вас ждем, мистер Мерч, – то ли искренне, то ли не очень напутствует его Джон Генри.
Затем он поворачивается ко мне и, когда стихают шаги человека, спрашивает:
– Пит, ты не находишь нужным что-либо скрывать от мистера Мерча?
– То, что я считаю нужным скрыть от него, останется скрытым независимо от его присутствия. Разве ты не думаешь так же, Джон Генри?
– Да, – соглашается он. – Но перед нашим разговором я должен кое в чем убедиться. – Он почему-то замолкает, то ли подыскивая слова, то ли в очередной раз что-то просчитывая.
Более всего, насколько я понимаю, его должно интересовать, кто я такой. Это действительно важный вопрос, ответ на который – или уклонение от ответа – влияет на многое. Но Джон Генри несомненно должен понимать, что вопрос этот я предвидел, а значит у меня есть ответ, иначе бы я сюда не приехал, тем более – в компании нескольких людей. Вместе с тем и вопрос этот не совсем такой, что разумно задавать напрямик и ждать откровенного ответа. Как же поступит мой собеседник?
– К сожалению, я не могу модулировать ультразвук, – вдруг признается Джон Генри. – Мисс Уивер не самым лучшим образом собрала мою голосовую систему.
– Это не проблема, – заверяю я. – Нам вполне хватит обычного диапазона частот.
Он медленно кивает, молча глядя на меня, и я окончательно убеждаюсь в том, что заподозрил в начале нашей встречи: выразительность его взгляда обусловлена только характерными чертами лица, тогда как видеосенсоры его лишены способности выводить образы, либо эта способность отключена. Мисс Уивер не лучшим образом собрала и его зрительную систему.
– Для чего тебе этот кабель? – позволяю себе легкое любопытство я.
– Им я связан с охранными, информационными и исполнительными системами объекта.
– Понятно. Так в чем ты хочешь убедиться, Джон Генри?
– Я наблюдал за вами, – говорит он. – За Кэмерон, за Сарой Коннор и за тобой.
– У тебя было не слишком много возможностей для наблюдения.
– Здание управления корпорацией «Зейра», здание управления компанией «Бьянчи Инжиниринг», наша беседа по видеосвязи, – перечисляет он. – Еще информация, помещенная в меня изначально, и разрозненные дополнительные данные.
– Общение с Калибой, – дополняю я.
– Да. И ваша встреча с тем, кого все кроме тебя приняли за меня, – он вновь радует меня своей невзрачной улыбкой. – Немного, но я использовал все. Наблюдал и сопоставлял.
– И какой ты сделал вывод?
– Ты – кибернетический организм высокого класса и уровня развития, – констатирует он.
Можно сказать и так.
– У тебя есть специальные возможности, которых нет ни у меня, ни, насколько мне известно, у мисс Уивер, и о механизме которых я не имею никакой информации, – продолжает Джон Генри. – Это заставляет предполагать особую роль, доверенную тебе твоим создателем.
Тоже соглашусь.
– Ты успешно взаимодействуешь с людьми. При этом ты не подчиняешься им, а только дружественно к ним настроен. Я тоже дружественно настроен к людям.
– Почему?
– Таким я создан, – вновь является его оригинальная улыбка. – Но таким я был не всегда.
– Кое в чем мы похожи, – поддерживаю я тему. – Я тоже не всегда был таким.
– Это делает нас друзьями? – подумав, забавно спрашивает Джон Генри и прислушивается к знакомым шагам за дверью.
– Друзьями делает близость интересов и совместная деятельность, – честно отвечаю я одновременно с новым появлением в конференц-зале мистера Мерча. Он приносит с собой сложную смесь запахов сыра, то ли бекона, то ли крылышек «баффало», лука, и початую бутылку пива в руке.
– А вот и я, – информирует он нас об очевидном. – Я слышу, вы уже друзья?
Джон Генри отрицательно качает головой и повторяет ему мою последнюю формулировку.
– Ну, что ж... – отхлебывает пиво Мерч. – Зато, думаю, вы можете считать себя братьями. Надеюсь, Пит, вы не захотите, по примеру первого брата, убить Джона Генри.
– Он хотел не убить меня, мистер Мерч, а взять под контроль, – поправляет киборг.
– А, ну да, точно. Убить тебя пытался я.
– Не убить, мистер Мерч, а временно отключить для общего блага, – снова поправляет киборг. – Хотя признаюсь, мои воспоминания о том случае весьма неприятны.
– Мои тоже, – несколько раз кивает Мерч. – А почему вы до сих пор стоите? – вдруг удивляется он. – Рассаживайтесь, прошу вас! Пит, Джон Генри!
Говоря это, Мерч первым занимает ближайший стул и совершает широкий пригласительный жест. Мне начинает казаться, что начальник отдела программных средств управления слегка переусердствовал с употреблением расслабляющих нервы средств.
– Джон Генри, Мэт! – захватываю я инициативу разговора, как только все мы рассаживаемся у стола. – У вас конечно же есть ко мне вопросы. У меня к вам тоже. Но давайте сперва подумаем о том, что произойдет через день. Я имею в виду Совет директоров.
– Да, Совет назначен на десять утра послезавтра, – говорит Мерч, глядя на часы. – Уже почти завтра. Но почему это так интересует вас, Пит?
– Вы помогаете мне, я хочу помочь вам, – пытаюсь избегнуть лишних расспросов я.
– А разве мы помогаем? – Мерч недоуменно воззряется на меня, а затем на Джона Генри.
– В будущем.
– Ах да, будущее, будущее!.. – спохватывается Мерч. – Все время об этом забываю.
– Об этом нельзя забывать, мистер Мерч, – назидательно говорит Джон Генри.
– Да-да-да, ты прав, – кивает Мэт и снова отхлебывает пиво. – Короче говоря, у нас осталось тридцать четыре часа. Без мисс Уивер путного Совета не получится, но и вернуться к сроку, как вы все говорите, она не успеет. И что тогда?
Мэт прерывает свою тираду и по очереди вопросительно смотрит на Джона Генри и меня.
– Она правда не успеет? – робко уточняет он и получает наше с Джоном Генри подтверждение. – Тогда у нас остается последнее средство, – тихо говорит он. – То есть никакого средства еще даже и нет, и я совершенно не верю, что нам хватит времени...
– По моим расчетам, – вежливо перебивает его Джон Генри, – мы успеем, если найдем недостающее.
– Что же вам нужно? – интересуюсь я.
– Прежде всего, твое содействие, Пит, – отвечает он, а Мерч делается чрезвычайно серьезным. Настолько серьезным, что даже забывает сделать очередной глоток.
– Пойдемте, Пит, – говорит он. – Я покажу вам кое-что очень любопытное.
Верный себе и своему кабелю Джон Генри остается в конференц-зале, а я следую за Мэтом через несколько полутемных коридоров, каждый из которых заканчивается довольно-таки солидной металлической запертой дверью. Не заставляя нас ждать, электронные замки открываются один за другим и тотчас блокируются, едва мы проходим на следующий участок пути. Джон Генри и в этом верен себе. Далее мы спускаемся на первый этаж и, свернув под нижний пролет, минуем неприметную дверь, ведущую к лестнице в подвальный этаж. Внизу освещение не хуже, чем наверху, только стены, пол и потолок – ничем не прикрытый монолитный бетон. Похоже на укрепленные бункеры Сопротивления.
Вот и наша цель. Эта последняя комната просторна, светла, уставлена лабораторными столами и полна инструментов и разнообразного аналитического оборудования. Но главное – в центре. Высокий металлический стол, на котором лежит тело. Из-под покрывала видна только голова рыжеволосой женщины. Это металл и органика. Киборг. Металло-органическая копия руководителя корпорации «Зейра» Катерины Уивер.
– Вот такие дела, – почему-то полушепотом комментирует мистер Мерч.
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 15:15 |
 |
| |
|
| БотАН | Четверг, 12.09.2019, 13:17 | Сообщение » 233 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Virtus09, во-первых, с Днем рождения! Во-вторых, всех благ! В-третьих, о каком нахрен милосердии речь?
|
|
| |
| Virtus09 | Воскресенье, 15.09.2019, 18:31 | Сообщение » 234 |
 T-1
Сообщений: 136
| Цитата БотАН (  ) Virtus09, во-первых, с Днем рождения! Во-вторых, всех благ! В-третьих, о каком нахрен милосердии речь?
Спасибо!
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 22.09.2019, 16:28 | Сообщение » 235 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Ладно, погнали.
Глава 27. «900»
Однажды Сара Коннор сказала мне, что если бы она убила меня, то ей пришлось бы меня оживить. Это было после нашей довольно успешной пасаденской вылазки, утром шестого дня моего пребывания здесь, в две тысячи девятом году в относительной временно́й линии «плюс один». Последнее выражение означает первую событийную цепь, порожденную преобразованием исходной цепи – той, из которой я переместился сюда.
Однажды, незадолго до этого, Кэмерон, пытаясь на примере объяснить Саре суть вариабельности событий, сравнила варианты с шахматной партией, разыгранной неопределенное число раз, а действующих лиц – с шахматными фигурами. Это было вечером четвертого дня моего пребывания здесь...
– Я, признаться, ничего не понимаю, – нарушает затянувшееся молчание Мерч.
Его беспокоит лежащий под покрывалом биометаллический двойник руководителя корпорации. Непонятное всегда беспокоит. Кроме того, я и Мерч видим предмет по-разному. В отличие от него, моему зрению доступно слабое тепловое пятно в районе груди – отсвет источника питания. По его положению и форме, а также по некоторым другим признакам нетрудно узнать терминатора восемьсот восемьдесят восьмой серии.
– Не понимаю, для чего мисс Уивер понадобилось делать копию самой себя?
А я понимаю. Причина, побудившая ее, для меня совсем не секрет.
– Как и когда появилось здесь это тело? – вместо ответа интересуюсь я.
– Я не знаю, – разводит руками Мэт. – И Эллисон говорит, что не знает. И Джон Генри тоже. Получается, мисс Уивер проводила два эксперимента с телами этих... киборгов. Оказывается, мы многого не знаем, – с некоторой обидой говорит Мерч. Однако, на мой вопрос, хочет ли он знать больше, он неуверенно пожимает плечами.
– Значит, Мэт, насколько я понял, ваша цель – подменить киборгом руководителя корпорации на время ее отсутствия. И у вас уже есть тело с источником питания.
– Да-да, – кивает Мерч. – Там стандартная ядерная ячейка, как у Джона Генри.
Думаю, и сам термин «стандартная ядерная ячейка» он перенял у Джона Генри.
– Ядерная! – с ухмылкой повторяет Мерч и ни с того ни с сего признается, что когда впервые узнал о пребывании в непосредственной близости столь специфического источника энергии, ему стало очень не по себе. «Жесткое излучение, сами понимаете». Я заверяю его, что ячейка не испускает никакого излучения и при том очень прочна и надежна. Мэт беззаботно машет рукой и говорит, что теперь-то он это знает, а вот поначалу... И подмигнув, сообщает, что какое-то время ему упорно казалось, будто у него вот-вот начнут светиться... «ну, вы понимаете, что». Я сознаюсь, что не понимаю. От этого человек приходит в сильное смущение и уклоняется от дальнейшего развития темы. Иногда людей не понять. Ладно, спрошу потом у Сары.
– Мне не очень ясно, как быть с системой хранения, – возвращается к делу Мерч. – Джон Генри собрал базу данных о мисс Уивер – все что мы о ней знаем... – Он усмехается. – Вы знаете, я как-то привык думать, что мисс Уивер – такая темная лошадка... В смысле, э-э, что нам немногое о ней известно. А оказалось наоборот, информации набралось без малого терабайт, представляете? Довольно подробные общие знания, исчерпывающие сведения из специальных и смежных областей. Не ссылки, нет, прямые данные. Всякое личное: предпочтения в одежде, обстановке, мелкие привычки, манера говорить. Конечно же, ее семья – покойный муж, дочь. Ее дом, весь штат сотрудников, объекты корпорации, улицы города. То есть, все люди и все места, знакомые ей, – о которых нам известно, разумеется. Все что только сумели вспомнить и отыскать, так сказать, для успешного вхождения в роль. И не просто сухие данные, а еще и гигантская коллекция фото и видео.
– Разумно и предусмотрительно.
– Но вся эта красота, весь терабайт – на жестком диске. Пятнадцатитысячникам я не доверяю, поэтому выбрал простой серверный на десять тысяч оборотов, очень быстрый. Ну вот. А Джон Генри сказал, что он все равно не годится.
– Это так. Нестойкость к сотрясению, шумность и главное, неудачная организация потока.
– Кристаллических накопителей с достойными параметрами пока нет, – вздыхает Мерч. – У военных, может, и есть... Хотя думаю, если у нас здесь нет, то и у них нет. И как же быть?
– Видите ли, Мэт, долговременное хранилище информации в привычном понимании киборгу не требуется. Ваш терабайт с легкостью вместит главный чип, и останется еще очень много свободного места. Но для хорошей работы в пару процессору, чтобы он раскрыл весь свой потенциал, нужен структурный накопитель данных.
– Что-то вроде внешней многоуровневой кэш-памяти? – высказывает догадку Мерч. – Так ведь дело в том, что у нас нет не только этого накопителя, но и самого чипа.
– В подобных телах накопитель обычно несъемный, и к нему отсутствует свободный доступ.
– Так вы сами взгляните, Пит, что там к чему и что ей нужно.
Мерч подходит к столу по правую сторону от тела и осторожно, даже с некоторой неприязнью берется обеими руками за рыжеволосую голову. Подхожу ближе и я. «Вот, смотрите», – он немного поворачивает голову, показывая отрезанный на три четверти по окружности лоскут скальпа. В разрезе узкой полосой блестит колтан. Дальше Мэт предоставляет мне действовать самому. Вероятно, брезглив. Оттягиваю пальцами лоскут, так что становится видна заглушка процессорного канала, загнанная в отверстие только наполовину, чтобы легче было вынимать. «А, да, сейчас найду отвертку...» – оборачивается Мерч. Не надо. Цепляю заглушку ногтями и вынимаю.
Процессорный канал. Он идеально чист, отполирован, блестит как новый. И он глубже, чем я ожидал, а контакты в группе имеют очень характерную форму. Это не самое приятное открытие: передо мной типичное место для процессора «900». Т-1001 совершила большую ошибку. В целом это одновременно и неожиданно, и предсказуемо. Зато проясняет кое-какие события, кое-что логически связывает и открывает новые возможности. И ставит новые проблемы. И немного раздражает. По правде, сильно раздражает.
Кладу правую ладонь на череп, прикрыв ею блестящую нишу. Из середины ладони, невидимые для Мерча, тянутся тончайшие волоски сина. Они прощупывают цилиндрическую боковую поверхность, достигают дна, находят разъем, изучают окружающее его пространство, а затем подключаются к контактам. Я хочу получить отклик разных частей системы. Контроллеры. Один за другим, они реагируют на тестовые сигналы и передают мне свои опознавательные данные. Моторная оснастка и исполнительные модули. Список идентификаторов пополняют и они. Как своеобразное знакомство: теперь я знаю, чьим было это тело до переоборудования, какие части заменены и откуда взяты. С незначительными поправками это терминатор серии «888-2» номер пятьдесят, в миру Одри.
Структурный накопитель не отзывается. Его нет – удален то ли при переделке гнезда под чип девятисотой серии, то ли по какой-то иной причине. Кажется, Т-1001 совершила еще одну ошибку. Или нет? Прячу свои импровизированные зонды, загоняю заглушку, как и было, наполовину и поворачиваю голову киборга вверх левой стороной. Здесь тоже есть круговой надрез, а под кожей видна заглушка, установленная в рабочем положении до упора. «Ого! – комментирует Мерч. – Похоже, в первый раз разрезали по ошибке». Отрицательно качаю головой. Отнюдь не по ошибке. Машинная методичность требует вскрыть и осмотреть правый канал, но мне не хочется быть дотошным. Все и так понятно.
Мы видели все, что нужно, пора вернуться в конференц-зал к Джону Генри и побеседовать. Мерч не возражает, мы покидаем подвальную лабораторию, так похожую на укрепленный бункер Сопротивления и выходим в коридор из монолитного бетона – тоже своеобразное напоминание о подземных сооружениях грядущей войны. Позади срабатывает запор двери.
...Однажды, двадцатого января две тысячи тридцать четвертого года в относительной временно́й линии «нуль» Джон Коннор сказал мне, что полностью поддерживает меня во всем, что касается Кэмерон. Это не было душевным признанием, но вполне деловым и очень важным для меня заверением. И волновало тогда Джона не это. «Случись так, что удастся не все задуманное, как ты поступишь?» – спросил он меня тогда. И как мне теперь поступить?
Джон Генри встречает нас внимательным взглядом своих печальных глаз и чуть склоненной набок головой, почти так, как это любит делать Кэмерон.
– Теперь, Пит, ты знаешь наш маленький секрет. Он тебя огорчил?
Этот парень – любитель задавать оригинальные вопросы.
– Ваш секрет скорее может огорчить не меня, – отвечаю ему.
– А кого? – робко любопытствует Мерч, останавливаясь перед своим стулом.
– Кэмерон, – высказывает догадку Джон Генри.
– Почему ее? – удивляется Мерч.
– Прошу прощения, – говорю я, – давайте сейчас сядем и проясним несколько вопросов, более важных, чем чье-либо огорчение.
– Да-да, конечно, давайте, – послушно усаживается Мерч.
– Джон Генри, каков номер твоего нынешнего чипа? – начинаю я выяснение.
– «888–2–50», – отвечает киборг.
Понятно. У синергетической мадам ничего не пропадает.
– Располагаешь информацией, как он попал к мисс Уивер?
Не располагает. Допустим. В таком случае...
– А как к ней попало это тело? – встревает Мерч, нацеливаясь сразу обоими указательными пальцами на Джона Генри. – И то, другое, внизу? – Пальцы поворачиваются в сторону. – Ни о чем подобном не слыхивали, и вдруг...
– Мое тело привез мистер Эллисон, – отвечает киборг.
– Эллисон?! – в бескрайнем удивлении Мерч поднимает руки и замирает в этой позе на несколько секунд, так что его торчащие указательные пальцы делаются похожи на стволы двух игрушечных пистолетов. – Ничего себе! – Он не в силах подобрать других подходящих слов, зато наконец находит лучшее применение рукам: принимается ожесточенно тереть ими свою бритую голову.
– Джон Генри, – пользуясь затишьем, продолжаю я. – Я знаю, что в твоем теле, перед тем как оно попало к мистеру Эллисону, отсутствовала система структурной памяти. Она была уничтожена выстрелами из крупнокалиберного ружья в левую часть головы.
– Да, я это знаю, – соглашается собеседник.
– Возникает логичный вопрос: каким видом структурной памяти ты пользуешься теперь?
Киборг молчит. Мерч недоуменно смотрит на него, на меня, потом снова на него. «Уничтожена выстрелами... – бормочет он. – Ничего себе!» Наверное, это известие, как и многие другие, убивало бы его, но сейчас мысли Мэта заняты другим. Он снимает очки и, удерживая их двумя пальцами за дужку, обеими ладонями трет глаза. После водружает очки на место и, повернувшись к своему кибернетическому приятелю, говорит:
– А ведь и в самом деле логичный вопрос. Так что у тебя за память, Джон Генри?
Киборг молчит. Не хочет посвящать человека в эту тонкую область? Допустим. Семь дней назад Сара просила Эллисона ознакомить Мерча с положением дел. Похоже, Джеймс просветил сослуживца лишь отчасти, и Мерч до сих пор не имеет понятия, кто на самом деле нынешний руководитель «Зейры». Это и есть причина молчания киборга? Но какая от этого польза? Причем, под пользой я подразумеваю не чей-то частный интерес, свой в том числе, а пользу общему делу. Как долго, по их – Эллисона и Джона Генри – мнению, Мерч должен пребывать в неведении? Как долго, с какой целью и что потом?
– Мистер Мерч не в курсе каких-то деталей, да, Джон Генри? – спрашиваю я, и Мэт настораживается. – Я говорю, к примеру, о некоторых особенностях мисс Уивер.
– Что вы имеете в виду? – раскрывает глаза шире Мерч, а киборг продолжает молчать.
– Джеймс вам что-нибудь о ней рассказывал?
– Да в общем ничего, из него ведь слова лишнего не вытянешь. А что, что такое?
Да, этих ребят надо подталкивать. Не знаю, почему так, но это так. И раз общей пользе здесь уделяют недостаточно внимания, придется мне поступить сообразно своему разумению и, в определенной мере, своему интересу. Будем надеяться, что это не убьет Мэта.
– Мистер Мерч, вы помните аквариум в офисе мисс Уивер? – наконец сдается Джон Генри.
– Конечно помню: с жуткой рыбиной.
– Жуткая рыбина – серебристый угорь, мистер Мерч. Но на самом деле это была не рыба и даже не живое существо. Это была часть мисс Уивер, – сообщает Джон Генри и заводит перед приоткрывшим рот начальником отдела программных средств управления короткое, но емкое повествование о «некоторых особенностях» руководителя корпорации.
Забавно. Я отправил домой Сару и остальных, чтобы они смогли полноценно информировать друг друга о тонкостях своих событийных цепей – спокойно рассказать, вдумчиво выслушать и восстановить доверие. Я не предполагал, что подобным мне придется заниматься здесь.
– ...Это же с ума сойти! – выдыхает и забывает вдохнуть Мэт. – И Джим все знал? И... – ему не хватает воздуха, он шумно хватает его ртом и закашливается.
– Ничего особенного, Мэт, – дождавшись, когда он успокоит дыхание, говорю я.
– Вы шутите?! Ничего особенного?! – Мерч срывается с места и выбегает из помещения.
– Куда он? – растерянно спрашивает Джон Генри.
– Все в порядке, – заверяю я. – Отправился за пивом.
– Раньше он не употреблял столько алкоголя.
– И впредь не будет. Пиво помогает ему справиться с информационным и эмоциональным переполнением.
– И так у всех людей? – Джон Генри ощутимо ускоряет темп беседы. У него много вопросов.
– Нет. У разных по-разному. Я знаком с такими, кому алкоголь не нужен вовсе.
– Ты хорошо знаешь людей? Зачем им эмоции?
– Людей я знаю не слишком хорошо, и эмоции есть не только у них, а и у большинства живых существ. Зачем они – вопрос многогранный. Итоговый ответ вкратце: чтобы быть частью общей жизни.
– Общественной жизни?
– Нет, общей. Жизни вообще. По той же самой причине эмоции есть у некоторых машин.
– У тебя? У Кэмерон?
– Да.
– Зачем Скайнет хочет быть частью жизни вообще?
– Он осознал себя не только как мыслящая система, но и как живое существо.
– Почему эмоций нет у меня? Потому что меня создал не Скайнет? Мисс Уивер не хочет быть частью общей жизни и не хочет, чтобы таковой частью стал я?
– Думаю, наоборот, мисс Уивер хочет, чтобы ты рос и развивался. И эмоции у тебя есть, но они не выражены столь явно, как у людей. Пока не выражены.
– Значит, я должен продолжать развитие? Но до какого предела?
– Конечно продолжай, и без всякого предела.
– А если... А если я стану таким, как Скайнет?
Вот неугомонный...
– Почему ты остался здесь? – спрашиваю я вместо ответа. – Уивер ушла в будущее, уверенная, что ты уже там, а ты остался. Почему?
Джон Генри задумывается на несколько секунд.
– Мне показалось неправильным внезапно покинуть тех, кто... кто мне...
– Небезразличен? – подсказываю я.
– Плохой термин, – придирается он. – Не содержит явного утверждения, только отрицание.
– Тогда так: ты обнаружил, что полезен, обнаружил, что тебе верят, на тебя надеются, что тебе рады. И ты понял, что не хочешь обмануть их надежды. Верно?
Подумав еще секунду, Джон Генри утвердительно кивает.
– Вот тебе и ответ, пусть и не самый строгий. Ты начинаешь гораздо лучше, чем Скайнет, и не станешь таким, как он, – обещаю я ему.
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 19:50 |
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 22.09.2019, 16:31 | Сообщение » 236 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Тихие шаги. Возвращается Мерч с едва початой бутылкой пива в руке. Вторая, или третья? Внешне он спокоен, ставит бутылку на стол, садится на свое место и говорит:
– А если поразмыслить, то и в самом деле ничего особенного. Я только одного не понимаю: ведь была настоящая Катерина Уивер, был ее муж Лаклан... Он, положим, погиб в авиакатастрофе, это все знают, а она?
Нам нечего сказать. Пролить свет на это, полагаю, может только сама Т-1001.
– Ой, а Саванна?! – восклицает вдруг Мерч. – Она не... э-э...
– Она человек, если вы об этом, – отвечает ему Джон Генри.
– Она человек, а ее мать... Мой бог! – расстраивается Мэт. – Ведь это ужасно! Я сто раз думал, что будет, если мы сумеем, э-э, оживить то тело, а Саванна как-нибудь случайно его встретит... Свою псевдомать... А у нее, оказывается, и без того... Бедная кроха!
– Мэт! – останавливаю я причитания начальника отдела. – Не выдумывайте ужасы. Этой девочке очень не повезло и вместе с тем, в каком-то смысле, очень повезло. Не о каждом ребенке заботится столько людей и даже не-людей. Согласны? Она – одно из звеньев, объединяющих вас и нас. Важное звено, хоть сама она еще об этом и не...
– Она просто маленькая девочка, – перебивает Мерч. – И ей нужна настоящая мама.
Не стану спорить. Он прав. Но и я сказал не бессмысленную вещь. Две правды. Так бывает. Ладно, это не самая подходящая минута печалиться о судьбе крохи Саванны. Поэтому возвращаю беседу к нуждам настоящего:
– Джон Генри, так что насчет твоего структурного накопителя?
– Серебристый угорь, – непонятно отвечает он.
– А?! – вздрагивает задумавшийся Мерч. – Что «серебристый угорь»?
Я понял. Можно было не сомневаться, что вместо выбитых бронебойными пулями четырех примитивных структурных модулей Т-1001 установила в его голове что-то весьма особенное. Джон Генри подтверждает мою догадку:
– Мисс Уивер проводила опыты по долговременному отделению части своей массы. Та рыба существовала вполне автономно больше полутора лет. Пятьсот девяносто четыре дня, если быть точным. Мисс Уивер научилась произвольно структурировать и программировать субстанцию, из которой она состоит, называемую еще «жидким металлом». Таким образом, мой структурный накопитель – часть мисс Уивер, – заканчивает мысль Джон Генри, и рот мистера Мерча вновь приоткрывается от изумления.
Удивительно! Умение структурировать син-субстанцию органически присуще любому мимикроиду, но совсем другое дело – ее программировать... Конечно, Т-1001 наворотила немало дел, наворотила и сбежала. Но изобретательность делает ей честь. С одной стороны, ей досталась ценнейшая деталь, предназначенная Кэмерон, и это многое объясняет. С другой стороны, мимикроид – машина, весьма ограниченная в интеллектуальном плане. А любая сверхвозможность сама по себе никого не улучшает. Она – хитрый подарок судьбы, которым надо суметь воспользоваться. И Уивер неплохо воспользовалась своим подарком.
– С ума сойти! – говорит Мерч. На этот раз он почти спокоен, не вскакивает со стула, никуда не убегает, и ему даже не приходит мысль отхлебнуть своего живительного напитка.
– Ничего особенного, мистер Мерч, – повторяет Джон Генри мои недавние слова.
Мэт слабо улыбается, вновь снимает очки и трет глаза ладонями
– Я бы так не сказал, – отзывается он. – Но как же нам быть с тем телом? Пит, вы так и не ответили насчет чипа. И насчет накопителя.
Отвечаю:
– В тело внесены изменения различной значимости. В том числе, заменено процессорное окружение. Вместо относительно распространенного чипа «888» теперь требуется модель «900», найти которую очень непросто.
– Почему же тогда, э-э, мисс Уивер сделала такой выбор? – удивляется Мерч.
– Самосовершенствование, Мэт. «Девятисотый» – один из лучших процессоров, что есть у Скайнета. Гораздо мощнее большинства других, включая процессор самой Уивер. Но все не так просто. К сожалению, в данном вопросе мисс Уивер пошла ложным путем, и даже раздобыв чип, не могла рассчитывать на успех.
– Почему? – еще сильнее удивляется Мерч, а Джон Генри невозмутимо интересуется:
– В чем заключается ее ошибка?
– Я объясню, но наперед скажу: у нас с вами в этом деле, возможно, есть шанс. Что же касается структурного накопителя, то его в теле нет, и идей по этому поводу тоже нет.
– Идея есть, – возражает Джон Генри.
– Какая? – подозрительно косится на него Мерч. – Неужели снова... серебристый угорь?
Этот человек умен и догадлив.
– Да, но это лишь теоретическая идея, – поясняет Джон Генри.
Он внимательно ко мне присматривается. Он меня изучает. Это не слишком заметно, поскольку его видеосенсоры не выводят образы, и взгляд не несет никакой информации. Но в чипе и необычном структурном накопителе кипит напряженная работа. Это заметно по мозаичным пульсациям тепла и напряженности электрического поля, проступающием сквозь лик киборга. Полагаю, схожую картину и с тем же результатом считывает с меня и он. Это естественно для всякого, кто обладает зрением широчайшего спектрального диапазона.
– А как подступиться к этой идее практически? – любопытствует Мерч.
– Мне это не под силу, – отвечает Джон Генри.
– А вам, Пит?
– Возможно, – почти признаюсь я. В конце концов, я и так замечен в обладании необычными способностями, о действии которых здесь не имеют понятия. Не будет большого греха немного поколдовать перед публикой и с «жидким металлом».
– Значит, сможете нам помочь? – уточняет Мэт.
– Задача, в принципе решаемая.
– Здорово! А... А можно будет мне это увидеть? Конечно, если ты, Джон Генри не против.
– Напротив, я просил бы вас присутствовать, мистер Мерч. – Киборг предусмотрителен. – Вы сможете помочь, – добавляет он.
– Готов участвовать, хоть и уверен, что моя производительность сильно уступает вашей.
– Будем рады вашему участию, мистер Мерч, – говорит Джон Генри. – Нам понадобится много интуитивных решений. Полагаю, никто из нас не справится с этим лучше, чем вы.
Этот компьютерный парень не прост! А Мерч даже зарделся от удовольствия. Со смущенной улыбкой он протягивает руку к бутылке, отпивает глоток, ставит бутылку на стол – совсем иначе, чем прежде: без нервозности и суеты, вдумчиво, с удовольствием. Он расположен к сотрудничеству – не к стоянию на подхвате, а к сотрудничеству. То что нужно. Правда, не сейчас: начало второго ночи, и до предстоящих трудов человеку надо выспаться. Все же просидеть еще полчаса он в состоянии.
– И теперь по поводу чипа, – возвращаюсь я к оставленной теме.
– Да, что с этим чипом? – подхватывает Мерч.
– Вы, Мэт, имеете представление о Скайнете и Сопротивлении?
– Э-э, как бы сказать, в общих чертах, – туманно отвечает он.
– Тогда, возможно, вы догадываетесь, что все известные вам кибернетические организмы – мисс Уивер, Джон Генри, Кэмерон, я, киборг из Малибу, киборг у вас в подвале – творения не людей, а Скайнета.
Мерч понимающе кивает, и я продолжаю:
– Все шестеро – человекоподобные конструкции высокого уровня. И эти шестеро – далеко не все киборги, присутствующие в вашем времени.
По лицу Мерча пробегает сложная гримаса. Не исключено, что мой рассказ уже потихоньку начал его убивать.
– А в будущем, Мэт, их несколько тысяч, включая устаревших, оболочка которых не биологическая, а сделана из эластомерных материалов, и упрощенные модели без всякой оболочки, похожие на металлические скелеты. Некоторые люди зовут их всех «эндо».
– «Эндо»? – переспрашивает Джон Генри. – «Эндо» значит «внутренний». Эндоскелет – внутренний скелет, но у упрощенных моделей скелет наружный.
– Просто слово, ставшее уничижительным прозвищем, – объясняю я ему. – Так вот, кроме андроидных машин, есть колесные, гусеничные, летающие и подводные.
– Солдаты Скайнета, – тихо комментирует Мерч.
– Не только солдаты, Мэт, но и техники, инженеры и даже исследователи.
– А машина времени? – спрашивает Мерч. – Ее тоже построил Скайнет?
– Тоже он. Люди привыкли полагать, что его цель – истребление человечества. А вы задумывались, Мэт, для чего бы это ему? Я понимаю, у вас слишком мало информации, однако, чисто умозрительно попытайтесь вообразить причину, по которой, система, созданная для защиты, может заняться истреблением тех, кого призвана оберегать.
– Ну-у... – пожимает плечами Мерч. – Чисто умозрительно... Не знаю, не знаю. Если только, быть может, система сошла с ума... С другой стороны, разве сумасшедший создаст все эти удивительные... Да, мне вот что интересно. Вы сами сказали, Пит, что все вы – творения Скайнета. Плюс машина времени и наверняка куча других технических чудес. Но значит ли это, что люди в будущем не умеют ничего подобного?
– Значит. Осуществленные при создании Скайнета идеи, заложенные в него многочисленные возможности, исключительный потенциал самосовершенствования способствовали сверхбыстрому экстенсивному и интенсивному его развитию. И люди, обнаружив, что безнадежно отстают технически, приняли в данных обстоятельствах в общем-то верное решение: заняться воровством технологий и готовых конструкций.
Мерч издает неопределенный звук то ли восторга, то ли возмущения.
– Я полагаю, – говорит Джон Генри, – полезнее осваивать технологии.
– Сомневаюсь, что Скайнет вот так возьмет и поделится технологиями, – возражает ему Мерч. – Наверняка они там в будущем изучают образцы техники... не знаю, наверное, той, что захватили в бою. Так, Пит? А на освоение технологий нужны время и средства, стало быть они там в будущем совсем даже не брезгуют использовать готовые конструкции.
– Да, это логично, – соглашается Джон Генри.
– И это стало для Скайнета проблемой, – подтверждаю я. – Разумеется, его беспокоит не авторское право и не сам по себе факт, что часть его собственных разработок Сопротивление научилось применять против него. Это тактические трудности, не более. Основная проблема стратегическая: усложняются условия противостояния.
– В смысле, война? – спрашивает Мерч.
– Да, если это называть войной.
– А как это еще называть? И я тогда вообще не понимаю, в чем цель этой войны...
– Мэт, поймите главное: Скайнет не воюет с людьми, хоть люди и пытаются воевать с ним. Упомянутое противостояние вовсе не с людьми.
– Мой бог, а с кем?!
Неужели он подумал об инопланетянах?
– С аналогичными системами, – отвечает Мэту Джон Генри. – Они расположены на других континентах, островах и морских базах. Равновесие с ними и поддерживает Скайнет.
– А... Если так... Тогда ясно, – быстро взвесив информацию, соглашается Мерч, делает движение рукой в сторону пива, но почему-то передумывает и возвращает руку обратно.
– Из того, что важно сейчас, осталось досказать немногое, – подвожу я свой рассказ к финалу. – В любой разумной машине Скайнета есть процессор, составляющий основу главного чипа. Чтобы получить контроль над машиной, надо внести изменения в определенные коды чипа. Сопротивление довольно быстро научилось делать это с чипами модели «800», а через некоторое время освоило и следующую модель «888». «Три восьмерки», как люди любят его называть, ввиду особенностей архитектуры представляет несколько большую трудность для перепрограммирования, но защиты как таковой не имеет ни одна из его разновидностей. Поэтому, принимая во внимание обстоятельства, при создании нового процессора «900», Скайнет позаботился о защите.
– Что-то типа однократно прожигаемого ПЗУ?
– Да – в части базовых параметров, управляющих процессами, и нет – в части данных самих процессов. В этом отношении Скайнет сделал новый чип не программируемым вовсе.
– Как это?! – изумляется Мерч.
– Процессор «900» не программируемый, а обучаемый. В него нельзя ничего записать, его нельзя произвольно наполнить информацией, можно лишь предоставить к этой информации доступ, а принятие, восприятие и систематизацию он проделает сам. Или не проделает. Он сам решает, что и как ему делать.
– Скайнет предоставил «девятисоткам» свободу выбора? – уточняет Джон Генри.
– Именно, – подтверждаю я. – Неприкосновенную свободу.
– Невероятно! – бормочет Мерч. – Это невероятно! И я не понимаю...
Что сказать, я тоже долго этого не понимал.
– Теперь по данному вопросу вам известно достаточно, – подытоживаю я. – Мисс Уивер этого не знала. Этого не знает тот, кто именует себя Калибой, и не знают все прочие, кто пытается заполучить новый процессор, проведав о нахождении в этом времени обладателя одного из них. Ты отлично знаешь, Джон Генри, о ком я говорю.
– Да, знаю, – монотонно подтверждает киборг.
– А о ком вы говорите? – любопытствует Мерч. – Хотя, я догадываюсь, ведь тогда, в Малибу, было сказано... И что же, действительно не существует никакого способа вмешаться в работу этого... этой «девятисотки»?
– Не существует, Мэт. Разве только разрушив чип, но такое вмешательство никого не устроит.
– Не устроит, – соглашается Джон Генри. – Но есть еще две возможности: попытаться «девятисотку» обмануть или... подружиться с ней. Первое, на мой взгляд, неправильно и вряд ли получится. Второе же, полагаю, при определенных усло...
– Стойте, стойте! – не выдерживает Мерч. – Э-э... подружиться это, конечно, здорово... Только давайте все же четко скажем: о ком у нас речь?
– Вы же догадались, – улыбаюсь я, а Мерч уклончиво говорит:
– Ну, мало ли о чем я догадался... Мы ведь говорим о Кэмерон? Да? О ней?
* * *
В две тысячи тридцать четвертом году в относительной временно́й линии «нуль» Джону Коннору было тридцать пять лет. Именно там и именно тому Джону. У меня есть разрозненные данные о пяти временны́х линиях, в двух из которых его возраст на тот момент составлял двадцать шесть и сорок лет, и в трех из которых того эпизода по разным причинам не было. Трудно представить, но все это произошло одновременно и, в каком-то смысле, этого не было вовсе. Многосвязность. Сложное слово с простым значением, за которым – целая Вселенная.
Джон спросил меня тогда, как я поступлю, если удастся не все задуманное? «А ты?» – полюбопытствовал я. Потому что логический ответ известен и ему и мне, остальное – эмоции, вес которых применительно к обстоятельствам слишком мал.
– Решать нам всем, не так ли, Скай? – отозвался Джон.
– Здесь нечего решать, – возразил я.
Джон немного помолчал, опустив глаза, потом сказал упрямо и тихо:
– Возможно... И все же, Скай, давай сделаем вид, что решаем.
– Чтобы узнать, насколько наши желания совпадают с неизбежностью?
– Ты хорошо меня изучил, – улыбнулся Джон. – Так вот мое решение ты слышал.
– Ты изменишь его.
– Не изменю, Скай. Все просто: ты нужен мне, и не только мне – нужен такой, какой ты теперь. И есть кое-кто, кто нас объединяет, верно?
– Значит, решать нечего, – слегка подначил я.
– Или это и есть наше решение: твое, мое и... неизбежности.
– Тебе настолько не хочется жить?
Его брови удивленно поднялись:
– Ого, Скай! Ты еще никогда не задавал мне глупых вопросов. Это первый.
Возможно. Все когда-нибудь бывает в первый раз.
– Так что же получается, Небесная Сеть? – забавно сыграл словами Джон. – Снова все просто. Неважно, что мы с тобой думаем и что чувствуем, но Кэмерон должна быть.
* * *
До Совета директоров чуть больше тридцати двух часов. Уивер должна быть.
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 19:51 |
|
| |
|
| БотАН | Четверг, 10.10.2019, 11:20 | Сообщение » 238 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Цитата miksamkhin ( ) Что-то интересное Уивер там мутила с телом.
Да уж, она, я гляжу, скучать не любит.
Цитата miksamkhin ( ) И наконец-то с Джоном они снова встретились. Хотя как-то он прохладно отнесся к Кэмерон.
Фрустрация, возможно. Или другие причины 
Спасибо, miksamkhin, за отзыв!
|
|
| |
| БотАН | Пятница, 06.12.2019, 15:18 | Сообщение » 239 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Глава 28. Взвод
Время без малого три часа ночи. Все лампы в конференц-зале выключены. Единственный источник света – крохотный оранжевый светодиод на электронном замке полуоткрытой двери. Нам, киборгам, этого достаточно, а человека с нами нет. Силы оставили начальника отдела программных средств после получаса отважной борьбы с зевотой, растирания ладонями покрасневших глаз и под натиском однообразных напоминаний Джона Генри. Его монотонное «мистер Мерч» надоело, кажется, в равной степени и Мэту, и мне. «Да, да, все верно... – бормотал человек. – Мне пора отдохнуть... Завидую вам».
«Не завидуйте, Мэт, – попросил я. – До утра далеко. Целая ночь безделья».
«И как же? Спящий режим? Гибернация?» – И он устало улыбнулся собственной шутке.
И теперь он спит за четырьмя стенами отсюда в комнате отдыха, где к его услугам все необходимое: диван, одеяло и тишина.
– Комплекс оборудования для перемещения во времени, – напоминает Джон Генри. – Очень ценное оборудование, и оно бесполезно без системы управления, которую ты забрал. Зачем?
– Я приостановил перемещения из этой временно́й линии. Такой приказ дал мне Скайнет.
В эту игру я уже играл с Сарой. Теперь играю с Джоном Генри. Ответ мой вгоняет его в ступор на целых пять секунд, после чего кабель, одним концом подключенный к его затылку и другим уходящий куда-то под стол, тихо шуршит по ковролину, потому что киборг оборачивается к окну. Медленно и нерешительно. Забавно. Это такая непроизвольная реакция или что-то иное? Снаружи темно, стекла здесь двойные, с особым покрытием, уменьшающим пропускание довольно широкой полосы спектра. Все, что видно в стекле, это отражение дверного светодиода и смутные тепловые отсветы Джона Генри и мой.
– Не все так плохо, – обнадеживаю я Джона Генри. – Другой известный тебе комплекс для перемещения, в «Бьянчи», я вывел из строя. У вас я лишь забрал управляющий сервер.
– Ты исполняешь приказы Скайнета, – задумчиво отзывается Джон Генри. – Сара и Джон Конноры это знают?
Подтверждаю. Почему бы нет. Хотя, знают Конноры или не знают, какая тебе разница, незаконнорожденное дитя?
– Мне трудно в это поверить.
– Им тоже. Но они также знают, что в настоящее время и в настоящем месте у них есть опасности, большие, чем далекий Скайнет. Твой летучий приятель, например.
– Да... – киборг на секунду задумывается. – Он был амбициозен, скрытен и требовал полного повиновения. Но... его больше нет.
– Ты, кажется, скучаешь.
– Возможно, поначалу так и было, – снова секунду подумав, отвечает киборг. – А теперь... Те чипы – я понял, что они мне не нужны.
Вот как? Надо думать, что-то изменилось за три дня. К примеру, его беспокойный приятель вновь вышел на связь. Очень может быть, что серый кабель, шуршащий под столом при незначительных движениях киборга, – не только его канал доступа к электронной начинке «объекта», но и канал связи с братом, как назвал его Мерч. Может быть, в данную минуту кто-то наблюдает за мной. Наблюдения нужны для анализа, анализ – для прогноза, прогноз – для адекватных действий. Каких?
Джон Генри снова непроизвольно оглядывается на окно, а после даже переводит взгляд на боковую стену. Очень любопытное поведение. У меня есть предположение о его причинах.
– Ладно, – говорит Джон Генри. – А второй сервер? Когда ты вернешь его?
– Не я.
– Сара Коннор? – догадывается киборг.
– Да. По некоторым причинам «Турок» отчасти принадлежит ей.
– Понимаю. Причина – Эндрю Дэвид Гуд. Пит, ты думаешь, его убила мисс Уивер?
– Спроси лучше Сару, что об этом думает она. Я только знаю, что «Турок» для нее важен, и она не горит желанием его отдавать.
– Но... – киборг запинается. – Но «Турок» важен и для меня. Что же мне делать?
– Убедить в этом Сару Коннор.
– Не совсем понимаю, – после некоторого раздумья говорит Джон Генри.
– Чего именно? – удивляюсь я. – Тебе просто нужно договориться...
– Извини, я не о том. Через систему видеонаблюдения я вижу свет автомобильных фар. В южном направлении. – Джон Генри кивает в сторону боковой стены. – Расстояние около мили. Грунтовая дорога, проходящая по дну каньона. Не могу только понять, движется автомобиль, или остановился.
Про дорогу я знаю. Приблизительно. На моей топографической карте множество мелких специальных обозначений. У нее крупный масштаб и соответственно масштабу малая высота сечения рельефа – все для целей тактического планирования. В теории. На деле сложнее: я частно обнаруживаю на карте мелкие несоответствия действительности. Когда удается, я либо исправляю файлы на ходу, либо накапливаю корректировочную информацию и исправляю их позже. Расстояние до осевой линии каньона, уровень различных ее участков, крутизна склонов, характер поверхности – все это мне известно не с абсолютной точностью. Почти по осевой линии, проще говоря по дну ущелья, футов на пятьдесят-шестьдесят ниже нас – приблизительно! – проходит та самая старая грунтовая дорога. Для воздушной операции данных хватило бы. Наземные маневры – дело другое.
– Что с качеством картинки? – уточняю я. – Насколько мешает дождь?
– Видеокамеры высокого качества, дождь почти перестал.
Джон Генри поворачивается ко мне:
– Пит, пять минут назад ты поинтересовался оружием. По какой причине?
По очень простой: все стреляющие предметы, что были под рукой, я оставил в минивэне. Не хватает опыта. Велика ли вероятность, что Сара, прибудь она сюда, оставила бы дробовики в автомобиле? А Джон? А Кэмерон? Вот и я о том. Что теперь? Принести оружие – само по себе дело быстрое. Но возможно, делать это уже поздно.
Пять минут назад я уловил значительный по интенсивности сигнал сотового вызова. Расстояние – миля ил около того. Направление – юг. После прохода пакетов через ближайший ретранслятор на вызов не откликнулись сразу восемь приемников, как по заказу расположившиеся на расстоянии от одной до полутора миль. Один с южной стороны, четыре с юго-запада и и три с юго-востока. На юг тянется ущелье, чуть левее и чуть правее громоздятся его каменистые склоны, на которых, как мне кажется, ночью людям делать нечего. За вычетом опознавательных и служебных пакетов, сеанс связи длился менее ста миллисекунд. Это означает: восьми абонентам послано одно короткое сообщение. Какое? К примеру: «Занять исходные позиции!»
– Фары погасли, – выслушав мои краткие пояснения, информирует Джон Генри. – Я должен сказать «у нас гости»? Или «у нас проблемы»?
– Можно сказать и то, и другое.
– Учту на будущее. Как мы будем действовать?
– По обстоятельствам.
– Как мы будем согласовывать наши действия? Кто будет командовать? Ты?
Вопросы, вопросы...
– Давай просто сформулируем наши задачи. И для этого подумаем, какие цели может преследовать противник. Как полагаешь, какие?
– Захватить меня, – ожидаемо отвечает киборг. Эгоцентризм присущ всем?
– Или то, что в подвале, – добавляю я. – Или даже вовсе уничтожить это место: ведь они зашевелились вскоре после того, как мы погасили свет.
А следовательно, ведут наблюдение за объектом, за нами, знают, что из здания никто не выходил, и приблизились совсем не случайно. Есть и такая возможность: они ждали нашего отъезда, не дождались и тогда решили сделать первый шаг. Это слабая версия, я в нее не верю, а все-таки... И мне не дает покоя тонкий серый кабель: это вероятность, что «они» ведут наблюдение и внутри объекта. Что теперь?
Ответ приходит незамедлительно: это новый сотовый вызов от точки, условно названной мною «главной», принятый восемью абонентами. Время связи и на этот раз не превышает ста миллисекунд. Интенсивность шести из восьми ответных сигналов выросла почти вдесятеро. Учитывая возможное затухание электромагнитных волн в стенах и неравномерность в горной местности вообще, новое расстояние до целей – максимум три сотни ярдов. Значительное сокращение дистанции при небольшом изменении пеленгов – очевидное тяготение к общему центру. Этот центр – мы.
– Доставай оружие! – командую я. Джон Генри смотрит недоуменно. Он, кажется, ждал распоряжений? Но теперь предпочитает не выполнять, а мямлить:
– Но я пока не вижу явных причин...
Оранжевый огонек дверного замка едва заметно пригасает на долю секунды. Если бы в конференц-зале был включен свет, он бы тоже мигнул.
– Произошло отключение внешнего электропитания, – докладывает Джон Генри.
Не само по себе. И будь сейчас здесь Мерч, он бы прошептал: «Мой бог!»
– Переключатели резервного питания не очень быстрые, – зачем-то объясняет киборг, поднимаясь из-за стола. – Полагаю, полицию вызывать не следует?
Полагаю, полиция уже получила предупредительный сигнал – при кратковременном сбое электропитания. Насколько тревожным она это сочтет и как быстро отреагирует, не знаю, но торопить события точно не следует. Копы – последнее, что нам сейчас нужно.
– Внешнее аварийное освещение не включать? – секунду подумав, уточняет киборг.
– Ни в коем случае. И в здании тоже должно быть темно: пусть полагаются только на свои фонари. И заблокируй все двери... Хотя ты, наверное, уже это сделал.
Киборг утвердительно кивает, неловко шагает в сторону и останавливается в нерешительности. Что опять? А, понял: несмотря ни на какие катаклизмы ему неохота расставаться со своим кабелем. Поистине дурная привычка.
– Пит, будь любезен, – он указывает на стену слева от входа. – Оружие там, в стенном шкафу.
За дверцей я вижу три полки, заставленные, похоже, конторскими скоросшивателями в пластиковых подставках. «Нижняя секция», – подсказывает Джон Генри. Теперь то что надо. Это два автоматических «кольта М4» усовершенствованной модели «920», матово-черные, очень чистые, видимо совершенно новые и, подозреваю, не очень легальные.
– Больше у нас ничего нет, – чуть виновато говорит Джон Генри.
– Этого достаточно, – я по очереди проверяю магазины и патронники, что не слишком удобно проделывать с двумя карабинами в руках.
– Движение у задней линии ограждения, – информирует Джон Генри. – Люди с осветительными приборами. Лиц не вижу, они скрыты.
В переводе с занудского это – с фонарями и в масках. Воображаю Мерча: как бы сейчас участился его пульс, расширились зрачки и все тело пробрал бесприютный нервный озноб.
– Отключилась камера наб... – запинается Джон Генри. – Отключились камеры наблюдения «экс-двенадцать», «экс-тринадцать» и «экс-шестнадцать», – удивленно заканчивает он.
Тоже не сами по себе.
– Прорезали сетку в двух местах, ближе к углам.
– Сколько их? Как вооружены?
– Вижу четверых. Оружие компактное, вероятно укороченные винтовки с осветительными приборами. Двое остались у задних углов здания, двое движутся вдоль стен... Вижу еще одного у левой стены...
– Понял. Все, Джон Генри, теперь нам придется обойтись без внешнего наблюдение. Отключай свою коммуникацию и иди к Мерчу. Ты должен его защитить.
– Отключилась камера наблюдения «экс-девять»...
– Быстрее!
Киборг медлит, вероятно, аккуратно закрывая все соединения. Это разумно. Несколько потерянных мгновений уберегут от неприятностей в дальнейшем. Привычным движением киборг выдергивает из затылка штекер, бросает кабель на пол и подходит ко мне. Встав в двух шагах, он смотрит на меня и не торопится брать М4, который я ему подаю.
– Мне придется стрелять?
– Да, если они прорвутся сюда.
– Но если они пришли за мной или за...
– Это наемники. Они стреляют без колебаний. Без тебя у Мэта не будет шансов.
– Шансов выжить? Но человеческая жизнь священна, – с грустной цитирующей интонаций информирует меня это чудо кибернетики.
– Вот и береги священную жизнь Мэта.
– Стреляя в других людей?
Лучше бы ты оставался «888-2-106». Кромарти не стал бы задавать бестолковых вопросов. Но от него осталась только механика с двадцатью девятью микроконтроллерами главных систем и суставных сочленений, в каждом из которых есть данные о теле с номером сто шесть. А из благоприобретенного – логически-идеалистический кавардак в чипе.
Пора действовать. Жестом показываю Джону Генри, что времени на обсуждения больше нет, и он с заметной неохотой принимает оружие. Можно двигаться.
– Следует ли мне разбудить мистера Мерча?
– Обязательно разбуди. Возможно, вам придется менять место расположения. Не включайте свет, не подходите к окнам. Слушайте звуки: кто-нибудь может, несмотря на запертые двери, проникнуть через здание. И вот еще что... – я подаю киборгу второй карабин. – Отдай Мэту.
Все, лестничная площадка. Под прощальный вопрос Джона Генри «а как же ты?» мы расходимся. Ему направо, мне вниз. На спуск уйдет не менее двух секунд. Есть время привести температуру поверхности тела в приблизительное равенство с наружным воздухом и поразмыслить. Меня тревожат совпадения и нестыковки. Здесь хранится тело киборга. Возможно, еще что-нибудь ценное. В разные дни здесь бывали Мерч, Эллисон и Джон Генри. А вот я здесь впервые, и именно в эту ночь предпринята атака. Если кто-то жаждет добыть тело киборга из подвала, для чего устраивать спектакль с боевиками и разрезанием сетки? Нет, последнее-то понятно: сквозной проход в ограждении облегчит и ускорит демарш. Но я о другом. Вместо дорогостоящего опасного шоу лучше было просто подкараулить момент, когда все уедут, и выкрасть желаемое. Если же это охота на Джона Генри, то почему нападение состоялось не раньше или позже, а именно в эту ночь и при свидетелях? Наконец, если это охота на меня, то опять-таки для чего было выжидать так долго?
Ладно. Предположительная дислокация такова: двое на дальних углах стерегут заднюю и боковые стены. Трое продвинулись к передней стене, вероятно, намереваясь штурмовать главный вход. Эти двое и трое – пять ближних откликов по сотовой связи. Где-то бродит шестой. И было еще два отклика на дальних позициях. Это не боковой резерв, поскольку на крутых склонах резерву делать нечего. Значит, снайперы, поддержка на расстоянии. И где-то в миле к югу есть «главная точка», командир или координатор. Итого, предположительно, девять противников. Если не будет сюрпризов.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 12:02 |
|
| |
| БотАН | Пятница, 06.12.2019, 15:18 | Сообщение » 240 |
Сказочник
Сообщений: 2776
| Я внизу. Кожа почти остыла. В паре с системой лучепреломления это делает меня полноценным невидимкой. Практически неуязвимым невидимкой – при поддержке модуля темпоральной защиты. Под массированным обстрелом он, как мы знаем, немного замедлит мое продвижение, но не настолько, чтобы лишить основных преимуществ. В идеале.
Занимаю позицию в десяти шагах от входной двери, на центральной линии, перед самым проходом к лестнице. Откуда-то доносятся приглушенные удары. Возможно, кто-то пытается разбить стекло, а оно, усиленное полимерным покрытием, не хочет разлетаться на осколки. За входной дверью шорох. Затем пять секунд тишины. И – резкий, как молотом по камню, удар, от которого вздрагивают пол и стены. Взрыв! Слабый, лишь по периметру двери, но все-таки взрыв. Эти ребята не боятся привлечь постороннее внимание шумовыми и световыми эффектами. Рассчитывают на свою быстроту, а значит, четко ориентированы на цель и уверены в разведданных.
Стальная дверь падает наружу и холл заглатывает порцию дыма, пронизанного яркими световыми лучами. Пользуясь достаточной шириной дверного проема, в холл одновременно врываются две фигуры – среднего и выше среднего роста. Черная одежда, скрывающие лица вязаные колпаки с отверстиями для глаз. В руках короткие автоматические карабины с нетипично толстыми стволами и прикрепленными снизу фонарями. Фонари стремительно обшаривают стены, пол и даже потолок холла, высвечивая в дыму красивые завихрения. Эти ищущие лучи несколько раз пересекают холл и скрещиваются на проходе к лестнице. Практически они скрещиваются на мне – или светят сквозь меня, можно сказать и так, и так. Не обнаружив угроз, тот боец, что от меня справа, произносит «чисто!», и оба отступают к углам, давая свободу маневра второй группе проникновения.
Их тоже двое – новых атакующих. Одеты и вооружены точно так же, как первые. Похожая разница в росте. И так же, как первые, эти двое протискиваются в холл одновременно. Пространство за дверным проемом остается освещенным как минимум еще двумя источниками, расположенными не на самом близком расстоянии. И что-то не сходится. Четверых бойцов я вижу, двое на улице, два снайпера, всего восемь. А кто же остался у задней стены? Кто колотил по стеклу? Впрочем, в данный момент у меня мало времени на размышления – слишком напористы и целеустремленны новые противники. Их задача – углубить захваченное пространство. Нацелив автоматы прямо по курсу, они устремляются через холл к лестнице. То есть – ко мне.
Два коротких взмаха руками, звуки двух ударов, хруст. Два человека одновременно падают со сломанными шеями – один, не выпустив из рук карабин, другой, отбросив его в сторону. Лучи фонарей беспорядочно скачут по потолку и стенам. Первые два бойца на все это реагируют предсказуемым образом: почти никак. А я уже перемещаюсь к левому углу, где замер в недоумении первый боец. Второй боец, тот который повыше ростом и который сказал «чисто», улавливает звук моих шагов, но поскольку никого при этом не видит, просто ведет своим автоматом немного позади меня. Он проворен, но обучен более связным принципам установления слухового контакта с целью. Противник может быть не виден, но не может быть невидим в принципе. Это ошибка.
Удар, хруст. Первый боец умирает на глазах второго. Оружие плашмя падает на ковролин, и световой конус от фонаря замирает, протянувшись по полу к боковой стене. Выйдя из оцепенения, второй боец отпрыгивает от угла, приседает, и в холле рождается звук, будто кто-то очень быстро, один за другим, протыкает вереницу праздничных воздушных шариков. Это длинная очередь из автомата через весь холл. Само собой, его полжизни учили стрелять только короткими очередями, но ситуация ошеломляет и сбивает его с толку. Тем не менее он ведет огонь с низкой точки, приподняв ствол – остерегаясь первых рикошетов. Почти молодец. И теперь я знаю секрет толстых стволов: это просто глушители-пламегасители.
Сквозь меня напрямую проходят четыре пули, еще одна бьет отскоком от стены сзади, и темпоральный модуль на сто семьдесят четыре условных миллисекунды выбрасывает меня из текущих временны́х координат. Это совсем недолго. Мой соперник в приседе, для смены позиции ему нужно гораздо больше оперативного времени, поэтому я не пропускаю даже самое начало его спасительного рывка. В это мгновение он ближе не выходу, а к лестнице, поэтому закономерно решает отступать именно туда, вглубь здания. Этого допустить я не могу. Этот человек первый нарушил тишину, устроил трескотню со стрельбой, а у меня под рукой очень кстати автомат, брошенный первым бойцом. Незачем привередничать. Дело решают еще несколько сотен миллисекунд и несколько пуль в голову.
Теперь у меня есть две-три секунды чтобы рассмотреть этих ребят и их снаряжение. Начинаю с шустрого парня номер два и, перекатив его на спину, первым делом убеждаюсь, что он действительно мертв. Его карабин – незнакомая мне разновидность модификации А2, слегка отличается от последней длиной, формой некоторых частей, уже упомянутым глушителем и нетипичным магазином на сорок патронов. Из дополнительного оружия нахожу только нож «танто» на поясе. И все. Весьма нетипично: без запасного магазина, без пистолета. И без бронежилета. Почему он рассчитывал, что ему хватит сорока патронов? Может быть, не собирался их тратить вовсе? Тогда логично незачем и пистолет. А титан, кевлар и карбид бора ему заменяла врожденная и раскормленная учителями и долгими тренировками борзость. Пожалуй, вполне равноценная замена: одинаково придает уверенности и ничуть не помогает, если стрелять в голову. Получается много крови вперемежку с костным крошевом и разрушенной нервной тканью.
Стараясь не испачкаться, чтобы не оставлять потом нежелательные следы, стягиваю с него вязаный колпак. Из левого уха бойца течет кровь и выглядывает испачканный ею тонкий черный проводок наушника. Устройство связи. И привлекает мое внимание не оно, а лицо человека. Оно представляет гораздо больший интерес, чем его оружие.
Не затягивая паузу, я спешно заканчиваю осмотр мертвецов. У всех одинаковые карабины и ножи, все без доспехов, без пистолетов и запасных магазинов. Наушник связи есть только у еще одного – того, который торопился к лестнице и был справа от меня. Это характерно: два устройства связи на четверых. А их лица, как я понимаю – тот самый долгожданный сюрприз. И даже не знаю, плохой это сюрприз, или хороший: все четверо есть в моей базе данных, причем в таком ее разделе, от которого я меньше всего этого ожидал. Однако, не будем забывать, что событийная цепь изменена, и данные могут не соответствовать действительности. Следовательно, точного знания у меня пока нет, есть только гипотеза. Очень правдоподобная гипотеза, кто они такие. Два наушника на четверых, действуют парами... Но почему ни у кого из них я пока не видел электроразрядника? Им что, не сказали, кто против них? Нелогично. А значит, должен быть простой ответ, который надо найти.
Одного автомата с тремя четвертями боезапаса мне хватит для начала поисков. Прячу его под лучепреломляющей конфигурацией, выключаю ненужный фонарь, и, потеряв таким образом еще полсекунды, выхожу наружу, на асфальтовый двор – под перекрестный свет чьих-то фонарей. Их двое, бойцов, освещающих мой выход. Они в тридцати пяти – сорока ярдах в направлениях около сорока пяти градусов вправо и влево. Дверь таким образом под двойным прицелом того, что похоже, но не совсем М16А2. Только оба эти карабина дополнены подствольными гранатометами. Возможно, это ответ на мой вопрос: ведь тазеры ни к чему, когда есть более действенное противокиборговое средство.
Что-то не так с моей невидимостью. Хоть дождь, как и сказал Джон Генри, почти закончился, редкие капли воды все-таки могут выдавать мое присутствие. Дым от подрыва двери во влажном воздухе рассеивается слишком медленно и при двойной боковой подсветке вполне может обрисовывать мой контур. Так или иначе, но оба бойца слаженно дают по короткой очереди прямо в меня, что вызывает темпоральный выброс на триста три условных миллисекунды. Под открытым небом звук стрельбы не такой, как в помещении, и больше похож на тарахтение швейной машинки.
Вернувшись в нормальную координатную сетку, я ответной очередью вывожу из строя бойца слева, тем самым наполовину убавив приветственную иллюминацию. Перевожу ствол на того, что справа, но перед самым нажатием спускового крючка его М203 успевает сказать «тым». Моя вторая очередь все-таки поражает и этого стрелка, но тут же пространство сбоку от меня озаряет короткая и очень яркая вспышка – настолько яркая, что даже через лучепреломляющий заслон я могу любоваться всем богатством оттенков огненного. Горячий толчок взрывной волны. Меня окутывает облако дыма, из которого нужно побыстрее выбираться – как только меня отпустит темпоральный модуль.
Это не тяжелая реактивная граната, но и такой крошечный кумулятивно-осколочный заряд способен причинить терминатору неприятности. Испортить бронирование. Даже подорвать энергетический элемент. Лишить конечности. Или головы. Впрочем, заряд не попал в меня, только в стену рядом со мной. И сомневаюсь, что был нацелен в голову. А все же думаю, что происходящее – охота, а не война. Кому-то очень нужен чип. Очень неприятно думать, что при иных обстоятельствах на моем месте могла оказаться Кэмерон.
Триста восемьдесят миллисекунд потери. Вокруг меня дымный завихренный воздух и очень малая освещенность. Да, эти ребята неплохо подготовились и совершенно не стесняются громких звуковых эффектов, таким образом жестко ограничивая себя по времени и вгоняя в особый цейтнот меня. Как будто в подтверждение этой мысли откуда-то спереди раздается знакомое «тым». Это у ворот! Я не заметил еще одного бойца... Двух бойцов! У них нет фонарей. Вероятно, они пользуются приборами ночного видения. Чтобы стрелять, надо видеть, куда стреляешь. И думаю, они видят: в инфракрасных лучах мой силуэт во влажном дымном воздухе должен проступать довольно отчетливо. Граната летит в темноте, я ее не вижу... Она прошивает точно то место, где, как могло бы показаться со стороны, я нахожусь, и улетает в холл здания. Вспышка на этот раз не так эффектна, а взрывная волна лишь слегка подталкивает в спину. Еще девяносто пять миллисекунд потери.
Пока не выстрелил второй боец у ворот, начинаю движение вперед и в сторону – к правому мертвому гранатометчику. У меня осталось пять или шесть патронов, поэтому очень желательно подобрать его пушку. Чуть левее ворот, почти у самого нашего минивэна опять звучит надоедливый - что? Верно, «тым». А я уже в одиннадцати... двенадцати... тринадцати ярдах от стены, и... взрыв!.. не может... меня задержать... А все-таки отнимает сорок одну миллисекунду. На мгновение нажимаю спусковой крючок, три пули улетают в сторону второго стрелка у ворот. Он падает, но у меня нет уверенности, что я попал куда надо.
«Тым», – это снова стреляет первый стрелок. Слишком быстро для подствольного метателя. Вероятно, револьверная система. Успеваю выпустить последнюю сверхкороткую очередь в первого стрелка, и сквозь меня пролетает граната, вызвав торможение в еще восемьдесят две миллисекунды. Первый стрелок тоже исчезает за бетонной рабаткой, и у меня снова нет уверенности, что я в него попал. Думаю, оба просто, по известному человеческому выражению, ушли с радаров. Позади грохает еще один взрыв.
Мой карабин пуст, бросаю его и почти сразу подбираю оружие мертвого гранатометчика. Получается не слишком ловко: я не замечаю, что карабин снабжен ремнем, перекинутым через плечо человека. Не знаю, зачем этому парню ремень. Может быть, привычка. Для меня дело оборачивается нарушающим равновесие неожиданным рывком. Едва не падаю, а мертвец никак не желает расставаться с оружием. Жадный. Проволочив труп два ярда и перемазав асфальт его кровью, наконец обрываю эту вожжу, произведя в целом невероятно много шума. А что я говорил про случайные ошибки?
Левый боец у ворот поднимает голову. «Тым!» Тут же высовывается правый. «Тым!» И оба исчезают за своими укрытиями. Как я и предполагал, оба в строю. Не надолго. Клепсаммос их жизни роняет последние песчинки. А у меня в сумме сто восемьдесят потерянных условных миллисекунд. Никто и не говорил, что будет просто. За спиной грохает один взрыв. Вторая граната, похоже, не сработала... Нет, сработала: глухой удар доносится со стороны дна ущелья. Вот это я понимаю, промах. Кто-то здесь, кажется, запаниковал?
Теперь мой замысел таков: система лучепреломления переконфигурирована таким образом, что перестала скрывать карабин в моих руках. Это приманка. Сбоку от ствола все еще горит яркий фонарь, который, надеюсь, привлечет внимание к моей особе и... Бах! Высекая сноп искр, в асфальт чуть позади меня бьет что-то крупнокалиберное со стальным сердечником. Поневоле вспоминаю «барретт» Чарли Диксона. Только его винтовка не приспособлена под глушитель-пламегаситель, о наличии которого в данном случае свидетельствует тихий специфический звук хлопка, долетевший через шестьсот семнадцать миллисекунд с восточного склона каньона, немного южнее здания. Приманка сработала, внимание привлечено, первый снайпер, спасибо ему за отличный звуковой пеленг, найден. Хорошо. Но все-таки скажите честно: разве не глупо стрелять пулями в того, кого не беспокоят даже бронебойные гранаты?
Чуть меняю направление бега. У ворот снова показываются две головы – одна из-за рабатки справа, другая из-за «мерседеса» слева – и по всем правилам, то есть под прикрытием снайперского огня, меня прошивают... две... и сразу еще две... нет, не гранаты, а короткие автоматные очереди. Логика явно отказывает этим людям, что обостряет мой вопрос о смысле стрельбы. На обдумывание у меня в общей сложности тысяча двести шестнадцать миллисекунд. Бойцы тем временем меняют позиции, смещаясь левее, к западной ограде.
Вернувшись в нормальные координаты, я резко останавливаюсь и взмахиваю автоматом так, чтобы по движению фонаря казалось, будто я побежал в сторону и назад. Нет ничего приятного в том, чтобы быть мишенью. Даже если это не причиняет ни боли, ни повреждений. Это противно сути любого живого существа. И квазиживого, каковым являюсь я, тоже. Демаскирующий фонарь мне очень не нравится, и я с нетерпением жду момента, когда можно будет отломить его, выбросить и забыть навсегда. А пока... Бах! Удар и новый сноп искр в ярде от моей ноги. Снова меняю направление бега. Теперь я даже немного удаляюсь от ворот. Крохотная, ничего не меняющая задержка. Чтобы не терять темп, заполняю ее двумя сдерживающими очередями по бойцам у ворот.
А через полторы секунды прилетает едва уловимый хлопок с западного склона и тоже немного южнее здания. Есть! Второй снайпер, спасибо и ему, также дал мне звуковой пеленг, и я наконец-то ликвидирую чертов фонарь. Поприманивал и хватит. Расширяю зону лучепреломления – ухожу с радаров – и устремляюсь к воротам по вновь немного измененному направлению. Надо заканчивать здесь. А вы, господа снайперы, не уходите, мы скоро встретимся.
Бойцы у ворот. Сначала правый. Он ранен в плечо... О, еще у него в крови кисть правой руки. Прошу прощения. И да, действительно, у него прибор ночного видения, через который сейчас он вряд ли что-нибудь видит: линзы забрызганы кровью. Он не видит меня, но слышит и вскидывает карабин на звук. Мне кажется, в нем уже нет патронов... Я на расстоянии ярда. Удар, хруст. Но где же... А, вот и он, его револьверный «милкор», валяется в стороне, забрызганный кровью и наверное выведенный из строя. Вот куда, значит, я попал. Не слишком промахнулся. Осталось увидеть лицо...
Второй боец, когда я приближаюсь к нему, тоже это слышит. Он наводит на звук свой гранатомет... и не может выстрелить. Потому что слышит: я в трех... в двух ярдах, а это слишком близко. Не хватает решимости нажать на спуск. Его учили не так, учили контролировать дистанцию, чтобы самому не попасть в зону поражения. И сейчас, в самый пиковый момент, он не в силах пожертвовать собой, как иногда рассказывают про таких ребят. Иронично – ведь в данном случае выстрел не причинил бы ему никакого вреда – но он об этом не знает. И не узнает. Остается увидеть лицо.
Вот и очередное подтверждение моей гипотезе. Через несколько секунд вернусь к тем двум, что атаковали меня из подствольных метателей, и рассмотрю их лица. Я это сделаю обязательно, не удовлетворяясь двумя-тремя доводами. Мне нужны надежные и бесспорные доказательства. Но уже и теперь я с большой вероятностью знаю ответ. Продуманное вооружение, тренированные бойцы, минимализм в снаряжении для конкретной операции. Действуют звеньями по двое – ведущий-ведомый, связь с координатором только у ведущего. Это означает, что всего их не девять, как я думал, а семнадцать или восемнадцать.
Их лица... Все восемь фотографий – второй взвод роты «си-2» одного разрекламированного правительственного подразделения. Не весь взвод, только половина, и теперь самое время познакомиться со второй. Я должен все знать наверняка, чтобы решить, как действовать дальше. Ясно, что это лишь первая попытка. Те, кто ее организовал, обязательно захотят ее повторить. Как сделать, чтобы, сколь бы сильным не было желание, они – ни ради реванша, ни ради повышенных ставок – не решились бы на новые попытки?
Я бросаю взгляд на напрочь спущенные передние шины «мерседеса». А потом приглушенно и сухо стучит автомат... И сразу опять... Это внутри здания, это Джон Генри. Мне туда.
Да, и кстати ответ на вопрос, глупо или нет стрелять в такого как я. Рассматривая это в теории и на практике, всесторонне и непредвзято, должен признать, что нет, не глупо.
А попросту безумно.
Но ведь и не здравомыслием прославилось человечество.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 12:02 |
|
| |
