|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Среда, 22.01.2020, 17:11 | Сообщение » 251 |
 Сказочник
Сообщений: 2771
| Цитата 89200596211 (  ) ...энтузиазма и вдохновения на достойное завершение своего проекта.
Не помешало бы и то, и другое. В общем спасибо на добром слове.
|
 |
| |
| БотАН | Вторник, 28.01.2020, 16:37 | Сообщение » 252 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Эту главу я намеревался написать дней за десять, а написал за пятьдесят два. Понемногу и урывками. Не располагая, не предполагай. Ну, и конечно за такое время надеялся увидеть новые комментарии к предыдущим главам. Вместо этого –
Глава 29. Одиночество
Внутри здания вновь стучит автомат и долгим звоном сыплется оконное стекло. Я успеваю пробежать в том направлении пять шагов, и очередная пуля большого калибра ударяет в асфальт в трех ярдах от моих ног... И сразу еще одна – шесть ярдов в сторону. Совсем не метко. После взрыва в холле почему-то не срабатывает система пожаротушения и разгорается огонь, что создает выгодную снайперам боковую подсветку. Зато снизилась общая влажность воздуха, отчего лучепреломление стало эффективнее. Непогода с самого начала больше мешала охотникам, чем мне.
Еще два шага, и... Хлопок выстрела на восточном склоне. Забираю левее, к востоку: от дальнего снайпера меня укроет здание, а от ближнего – ограда, за которой густо разросся мескит. И кстати, спокойствия там, вдоль ограды, не предвидится: там кто-то есть и подсвечивает пространство тусклым лучом. Боец, стерегущий левый дальний угол. Есть и второй, на правом углу. Они там на случай, если мы надумаем покинуть здание по-тихому, через окно или аварийный выход. Мышеловка.
Звук второго выстрела прилетает с западного склона через тысячу четыреста девяносто миллисекунд. И тут же еще одна пуля высекает искры из асфальта далеко за моей спиной. Этот третий выстрел – с востока, судя по толчку воздуха над самой головой... Хочется узнать, что происходит внутри здания, кто там стрелял, в кого и с каким результатом. Но придется с этим повременить. Я и так достаточно подыграл нападающим, побегал под их перекрестным огнем, и это никому не доставило удовольствия. Дальше играем по-новому.
Взрывы в ущелье не ускользнули от внимания Топанги. Десять или одиннадцать внезапных сотовых вызовов из ближнего района, которые я уловил, значат только одно: жители накаляют терминал службы «911». Патрульные машины появятся наверху в городке наверху очень скоро, скажем, минут через десять. Еще минут через пять они спустятся сюда. Чтобы полицейские не стали лишними участниками драмы, к их приезду нас здесь быть не должно. Следовательно, на завершение боевой операции, вынос наружу того, что мы видели в подвале, погрузку в автомобиль, которого, как выяснилось, у нас нет, и отбытие в неизвестном направлении у нас тринадцать минут плюс одна на крайний случай.
На предельной скорости миную угол здания. Боец у дальнего угла светит фонарем вдоль стены в мою сторону. Попадаю в конус света, это ничего, на таком расстоянии система лучепреломления вполне действенна. Прижавшись к ограде, вдвое замедляю бег. Если мой контур все-таки засекли и опять потеряли, то теперь искать его будут далеко впереди, а не там, где я на самом деле. В нескольких местах к стене приткнуты большие ящики или контейнеры, а на моем пути у самой ограды сооружена эстакада для осмотра автомобилей. Высота решетчатой конструкции футов пять, и по асфальту от нее тянутся тонкие ажурные тени. Все это удачно меня маскирует, надо только сохранять тишину.
Но трудно сохранять тишину на бегу, и через миг угловой караульный все-таки выстрелит – это подсказывает мне тактический анализатор. Тактический анализатор ошибается редко, и у меня нет причин игнорировать его советы. Поэтому, когда караульный открывает огонь и пули звенят и рикошетят от эстакады, меня там уже нет. Я в трех ярдах правее, и моя короткая ответная очередь достигает цели. Боец тихо, не вскрикнув и не выпустив из рук оружие, падает навзничь и затихает.
Задерживаться здесь даже на секунду нецелесообразно. И придется оставить автомат: дальше он будет только мешать. Тихо кладу его на асфальт и, коротко разбежавшись, запрыгиваю на эстакаду, отталкиваюсь от нее и перемахиваю ограду. В четырех шагах за оградой мескит редеет, и, едва задев самые длинные ветки, ухитряюсь приземлиться без царапин и с минимальным шумом. Как в сказке: делай со мной что хочешь, только не бросай в тот колючий куст!
Здесь, с наружной стороны ограды, довольно темно, и теневое зрение помогает мало. Дальше станет еще темнее, что-то видеть под ногами и вокруг можно будет только в полноценном инфракрасном диапазоне. А значит, карабкаться вверх невидимкой я не смогу. А значит, отключаю модуль светопреломления. Так значительно лучше. Отныне моей защитой от тепловизоров будет только уравненная с окружающим воздухом температура кожи.
Склон ущелья высится непроницаемой черной стеной, а на самом верху, в шестистах пятидесяти или шестидесяти футах, едва светлеющее пасмурное небо позволяет различить неровную бахрому деревьев, наверное сосен. Стрелок расположился в верхней трети склона, на высоте около четырехсот пятнадцати футов. На карте горизонтали в том месте разрежены, как если бы там было подобие террасы. А где терраса, там наверняка и тропа. Полезно для снайпера, ибо спуск в темноте по мокрому каменистому склону – опасный аттракцион.
Впрочем, подъем тоже обещает быть, э-э, веселым. А сперва надо добраться до самого склона, миновав слабонаклонную зону, усеянную крупными и мелкими осыпями. Слева просматривается ровный скальный выступ – возможность рывком продвинуться на несколько ярдов. Правее чернеет пологая впадина, заросшая кустарником – неплохая возможность скрыться от лишних глаз в случае, если мой маневр заметят. Устремляюсь между выступом и зарослью... и едва не падаю в неожиданно возникшую передо мной яму. Ноги на мгновение теряют опору, тут же обретают ее вновь, скользят на влажном камне... Равновесие все-таки удается удержать. Таких ловушек здесь немало, надо приспосабливаться.
Позади будто просыпали на пол горсть ледышек – это с противоположной стороны здания доносится звон разбиваемого стекла. Затем слышен сухой стук автомата. Тишина. Снова стучит автомат и снова тишина. Что там происходит? Чем занят внушенный кибернетический пацифист? И как себя чувствует бедняга Мэт?
К ямам я вроде бы приспособился. А подъем стал заметно круче. Это уже практически стена каньона. Каньон очень старый, средний уклон стены не превышает сорока двух градусов, вертикальные участки коротки и разрозненны, много горизонтальных мест – микротеррас. Камни держатся крепко, если вообще не составляют единое целое. Похоже на гигантскую многомаршевую лестницу, бестолково построенную и политую для разнообразия водой.
С высотой чаще попадаются плотные заросли кустарника. Снизу они всегда выглядят незначительными пятнами, а промежутки между ними – огромными и пустыми. Вблизи не так. Кустарник поднимается там и тут, тянется из щелей между камнями, буравит каменисто-песочное крошево, затрудняя продвижение, а некоторые направления блокируя полностью. Кусты кривые и цепкие, ветки усыпаны колючими шипами и, потревоженные, производят непозволительный шум. А еще они невероятно мокрые, и щедро делятся влагой при малейшем контакте. Поэтому петляю.
Сто пятьдесят футов. Карабкаюсь. На очередном ровном пятачке оглядываюсь вниз. Огороженная площадка почти слилась с темным ущельем. Мелкие детали – контейнеры у восточной стены, минивэн, цветники – едва различимы. Лучше всего в тепловизоре видны красноватые тела убитых бойцов. И еще юго-восточный край асфальта – он светится в луче невидимого мне фонаря. Само здание в этом контровом свете потеряло объем и выглядит просто черным многоугольником... Не понимаю, почему нет радиопереговоров. Обстановка полностью пассивная, а отыскать меня сейчас пытаются только два снайпера. Воздух стал суше, общая видимость значительно лучше. Я всего лишь в двух третях мили от западного снайпера. Горячая дистанция. Восточный стрелок совсем недалеко надо мной, что тоже неприятно. Им не обязательно даже попадать точно в меня: удар пули в камень под ногой или рукой запросто нарушит мой баланс.
Истекает вторая минута подъема, миную отметку «двести семьдесят футов». До ожидаемой встречи со здешним стрелком остается около минуты. От него меня отделяет не более семидесяти ярдов каменистого склона. Это по прямой, но прямых путей здесь нет. Карабкаюсь быстро как могу. Оставляю справа очередную заросль, запрыгиваю на просторный каменный блок почти кубической формы, намечаю следующие шаги... Пробежка влево, прыжок через косо выступающий гребень, затем снова правее, чтобы не угодить в новую заросль колючек. Едва не поскальзываюсь... И в этот момент снайпер на противоположном склоне проявляет активность.
Не так, как я опасался: он делает сотовый вызов, на который отвечает точка, расположенная в миле к югу – координатор. Наконец-то решил доложить обстановку. До абсурда растерянные профессионалы берутся за голову. Двумя минутами позже, чем следовало... Полминуты, пока я неуклонно лезу вверх, продолжается сеанс связи. Снайперу-наблюдателю есть что рассказать. Зато я, в дополнение к акустическому, беру качественный радиопеленг. Если бы только они догадывались... Воистину, о чем не ведаешь, о том не беспокоишься.
К тому моменту, как западный снайпер и координатор завершают разговор, я уже совсем близко к точке назначения, но заметно теряю скорость. Склон здесь выложен огромными, гладкими, как та скала в Неваде, каменными глыбами. Вся мелочь, которая могла осыпаться, осыпалась давным-давно, обнажив самую незыблемую коренную породу. Стена местами почти отвесная, каждый фут – хоть вверх, хоть в сторону – дается с трудом. Зато растительность теперь помогает: держаться за нее местами удобнее, чем за трещины в камнях, а кое-где держаться можно только за нее. Одежда на мне разодрана в нескольких местах и мокрая насквозь, будто я искупался. На коже царапины от колючек, поэтому прикосновение влаги весьма приятно. И еще она способствует лучшему слиянию с окружающей средой. Все бы хорошо, если бы не предательский шорох и треск.
Улавливаю новый радиовызов, на который снова отвечает южная точка. На этот раз забеспокоился караульный на дальнем углу. У него незавидное положение: в шестидесяти ярдах труп коллеги, возможно, еще что-то столько же не радующее у западной стены, операция явно летит ко всем чертям, а в воздухе затишье и угроза. Разговор укладывается в десять секунд. Видимо, ничего полезного для координатора стерегущий угол сообщить не смог. Но какие он получил распоряжения? Не затрубят ли они отступление?
Я почти на месте. Стрелка́ все еще не вижу, да так и должно быть. Я у подножия крупного скального выступа, вдоль которого сейчас медленно, боком продвигаюсь вправо, а он сверху, в четырех-пяти ярдах надо мной. Там, похоже, и в самом деле широкий уступ к услугам снайпера. Карниз под моими ногами не столь хорош: он чуть шире фута, скользкий, имеет заметный уклон и покрыт каменными отслоениями, которые ломаются и хрустят. Не сомневаюсь, что залегший наверху человек все слышит, все понял и готов к моему появлению. И наверняка уже действовал бы, но либо все-таки надеется, что я его не найду, либо край уступа чересчур покатый и не позволяет ему подобраться к самой пропасти.
Карниз заканчивается обрывом. Не беда: еще правее и чуть выше – между этой глыбой и следующей есть просторная щель, ведущая вверх, в темно-темно-серое небо. Это последняя вертикаль. Еще немного... Вверх... Нога срывается... Снова не беда, точек опоры мне хватает, все по правилам скалолазания... С потревоженной травы скатывается вода и заливает мне глаза... Еще чуть-чуть... Приехали! Занимаю самое устойчивое положение, какое возможно. Для следующего шага хочется задействовать светопреломление, но нельзя ограничивать зрение: мне предстоит в одно мгновение запечатлеть противника с предельной четкостью. Воспользоваться пистолетом я тоже не могу: он без глушителя. Значит, мне нужен какой-нибудь небольшой камень... Да, вот этот, размером с половину кирпича, торчит здесь как по заказу. Я готов и быстро выглядываю поверх скалы. Снайпер здесь, в семи футах, не лежит, а стоит на одном колене, и смотрит прямо на меня. И прямо на меня нацелен его пистолет...
Тук-тук-тук – я все-таки успеваю отпрянуть вниз – ни один из трех выстрелов не задевает меня и не включает темпоральный модуль. Теперь мой ход. Резким взмахом руки запускаю выломанный из скалы камень по рассчитанной траектории. Глухой удар, сдавленный вскрик и треск ломаемых веток, а в следующие полсекунды я оказываюсь рядом со стрелком. Он лежит навзничь, таращится на меня выпученными глазами, прижимает руки к груди и с судорожным сипением пытается дышать. Одет как и остальные, только вязаная шапка, она же маска, закатана чуть не на самое темя. Отличная видимость и слышимость в засаде ценнее всего. И... Да, это вновь знакомое лицо. Руки человека сползают на землю, в углу рта собирается кровь, тяжелеют веки и под них уплывают зрачки. Он уже не чувствует боли и умрет через минуту-другую. Столько ждать я не могу, поэтому ускоряю процесс.
Где же его бесшумный пистолет? Неужели улетел вниз? Порода на уступе старая, выветренная, крошится под ногами, из нее пучками торчит трава... Вот он, пистолет, у самой стене. Хорошо. Теперь позиция. Как я и предполагал, к самому краю снайпер не подходил. Винтовка пристроена в широкой скальной выбоине: идеальный обзор и снизу почти не видно. Этот парень знал свое дело. Вытаскиваю винтовку из естественной бойницы. С огромным придатком глушителя, конструкция которого снова мне не знакома, она больше шести футов в длину. Патрон в патроннике – бронебойный M903, самый разумный выбор. Еще шесть штук должно быть в магазине, но коробка глухая, без прорезей, и видно только два верхних. Вынимаю их – под ними еще два. Достаточно. Собираю все обратно.
Да, во второго снайпера придется стрелять. Это плохо. Это... дерьмовое дело. Не люблю снайперов вообще и не рад им подражать. Кроме того, хочу увидеть лицо второго стрелка. Но... На подъем ушло три минуты, осталось всего десять с одной запасной. На новое восхождение времени нет. Зато момент подходящий: он только что пообщался с «югом», его исчезновение в первые минуты никто не заметит. А у меня есть надежный пеленг. Что сказать, просто совпало.
Ночной прицел «барретта» не радует: увеличение мало, изображение слабоконтрастное, от светло- до темно-серого, и присутствуют заметные шумы. Хорошо, хоть рамка и перекрестье изображены не белыми линиями, а черными. Подстраиваю угол возвышения. Лимбы градуированы, как у артиллеристов, в тысячных. Расстояние около мили, перепад высот ноль, безветрие. Расчет прост.
Противоположный склон совсем темный, без внятных деталей. В электронном окошке он столь же неказист: мутно-серый и умеренно кипит яркостными шумами. Секунду за секундой всматриваюсь в направлении пеленгов. Много пятен, больших и малых, темных и светлых. Какие-то точки и штрихи... Пространства средней яркости – скальные массивы. Темные пятна – отдельные камни, остывающие быстрее монолитной стены. Темные и светлые штрихи – кусты и пучки травы. А светлые округлые пятна? Тоже камни? Так ведь подобным образом выглядит и снайпер. Как его отличить?
Надо просто подождать еще секунду. Не собрав требуемый оптимум расчетных данных в сбалансированном режиме, процессор сместит диаграмму восприятия к синтетически-интуитивной грани, и тогда... На мгновение я отвожу взгляд от прицела и невольно замираю. Слишком меняется восприятие. Пропасть, из которой я поднялся – разверстое запределье. Потонувшее в ее мраке здание – залегшая в спячку геометрическая аномалия. Вывернутый наизнанку гиперкуб. Объект в пространстве. Воображение вольно играет масштабом, варьирует дистанцию, то приближая объект на расстояние вытянутой руки, то относя его в бесконечность... Но сказка заканчивается, процессор уже подобрал устойчивый режим расширенного восприятия, отсек фантазии и дает возможность заняться делом.
И вуаля. Я просто мысленно рисую свою цель – так, как она должна выглядеть в окошке электронно-оптического усилителя. Серая закорючка со светлой искрой будет правой рукой. Светлый проблеск – кистью левой. Темная кавычка – оружием. Светло-серая запятая над ним – головой... Все это вкупе образует выразительный эскиз человека с ружьем. Ищу его на экранчике... Вот и он! Яснее ясного: то, что выглядит как снайпер, вне всяких сомнений им и является. Присматриваюсь, и мне начинает казаться видимым его дыхание. Это лишнее.
Размер глушителя оправдывает себя: звук выстрела такой, будто на пол уронили книгу. Отдача сильная, но если винтовку крепко упереть в плечо и правильно держать, цель из виду не потеряешь. Брякает о камень гильза, а светло-серое пятно головы на мгновение вскидывается и сразу падает чуть ниже и правее первоначального положения. Еще выстрел и гильза... Второе попадание. Зрелище печальное, даже отсюда. Не испытываю симпатии к тем, кто занимается подобным профессионально... Баланс моего восприятия плавно приходит в норму, и я перевожу взгляд вниз, на тускло подсвеченную часть асфальтовой территории. Простая логика: вдруг там кто-нибудь выйдет на открытое место, а у меня еще остались патроны... Но никого нет. И хорошо. Дерьмовое дело закончено.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 13:21 |
|
| |
| БотАН | Вторник, 28.01.2020, 16:38 | Сообщение » 253 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Вероятно, если двинуться вдоль уступа, выйдешь на тропу, которая в свою очередь кратчайшим путем приведет либо к дну каньона, либо наверх, к окрестностям Топанги. Но во-первых, на моей карте никаких троп здесь не обозначено, я не знаю, в какую сторону идти, а на проверку нет времени. А во вторых, мне не нужно наверх, мне нужно вернуться к зданию. А значит, я буду спускать по своим следам... Маленькая поправка: спускаться быстро. Не самое простое занятие, а для человека и вовсе самоубийственное. Однако, если я во всех подробностях и с абсолютной точностью помню маршрут вверх, то могу легко пересчитать его, развернув вектора движений и ускорений, и получить надежный, проверенный маршрут вниз. Остается его пройти.
Различия в том, как выглядел этот путь при подъеме, и как он выглядит при спуске, поначалу вынуждают к медлительности. Спуск к карнизу. Вода знакомо брызгает в глаза. В нижней точке нога не находит опоры: ее там нет, до нее надо допрыгнуть. Но траекторию прыжка я не вижу, глаз на пятках у меня нет, поэтому надо руководствоваться только сохраненными данными. Далее узкий карниз, все такой же мокрый и хрустящий. За ним – новый прыжок. В этот раз траектория перед глазами, но слегка изменилась температура камней и знакомая обстановка опять выглядит незнакомой... Подобные ситуации повторяются в разных видах и в разных комбинациях. Постепенно приспосабливаюсь, и спуск идет все быстрее. Ухитряюсь не поскользнуться ни в одном старом месте. Вместо этого поскальзываюсь в трех новых. Все ниже и ниже, быстрее и быстрее. Бегут секунды, бегу я. Да, уже бегу. Остановки, короткие перебежки и опасливые прыжки в прошлом. Теперь это бег – почти уверенный и почти без задержек. И кстати замечу, гидравлика в ногах – это великолепно.
На последних десятках футов, где склон переходит в пологую осыпь, забираю правее, к ближнему краю территории, туда, где ворота. Восемьдесят пять секунд скачки по кручам и камням в условиях ничтожной видимости позади. Лучепреломление все-таки не включаю. Не хочу на этот раз не устраивать шоу перед камерами внешнего обзора. Если внутри здания все в порядке, очень вероятно, что, отделавшись от плохих парней, Джон Генри снова подключился к видеонаблюдению и прочим системам объекта. Вот и пусть в его, как выразилась Сара, вечерние новости попаду только я, а не какие-нибудь указания на мои экстраординарные способности. Лишняя информация к размышлению не всегда полезна.
Я рядом с оградой. Вплотную к ней не дает подойти густой мескит, иду вдоль. Продираться напролом решусь только в крайнем случае, а пока незачем акцентировать на себе чье бы то ни было внимание. Стрельба пять минут назад и последовавшая за нею тишина вполне могли привлечь сюда караульного с юго-западного угла. Все мое оружие – позаимствованный у снайпера, неизвестно как пристрелянный мелкокалиберный пистолет. Даже шестьдесят ярдов окажутся чрезмерной дистанцией. А против будет скорострельный карабин, или даже два: этот боец мог принять оружие из мертвых рук второго караульного... Напролом не пойду.
У самого угла ограды обнаруживаю не замеченную ранее сточную канаву. Очень тихо ее форсирую, и по крошечному откосу выбираюсь на ровное место. Кустарник у ограды все так же густ и позволяет относительно незаметно подобраться к самым воротам. Изучаю обстановку по ту сторону сетки. На вид все по-прежнему: кубический алюминиевый домик, опущенный шлагбаум, бетонные цветники, «мерседес». Вижу двоих убитых на полпути к зданию, а самых ближних мне не видно за цветниками. Здание, как и в минуту нашего приезда, погружено в темноту. Никакого огня в холле, вход чернеет пустым дверным проемом. Тепловизирование не выявляет ни малейших признаков противника. Но если он затаился неподалеку, лучше мне перелезать не через сетку, а через ворота: так тише. Пробую воротину на прочность. Она чуть покачивается на направляющих роликах, но в закрытом положении держится крепко и не гремит. Перепрыгиваю и бегу к входу.
Остаток времени – семь с половиной минут плюс одна в запасе.
Стены холла обожжены, а та, что напротив слева, частично разбита взрывом. Система пожаротушения, подумав, все-таки сработала: кругом все залито пеной и под ногами очень скользко. Пена не успела осесть, лежит сугробами и в тепловизоре очень похожа на пушистый снег, наполовину занесший тела четверых убитых. Красиво.
Раздумываю, в какой части здания искать Мэта и Джона Генри. Мне кажется, что скорее всего они наверху: там им должно казаться безопаснее. Понимаюсь по лестнице осторожно, но не слишком. Стараюсь производить достаточно заметные, предупреждающие мое появление звуки: не хочу попасть под дружественный огонь... Одолев первый лестничный марш, останавливаюсь и негромко зову: «Джон Генри!» Никто не отвечает. «Мэт!» Снова тишина. Жду пять секунд, прислушиваюсь. Тишина. Поднимаюсь на второй марш. Куда теперь? «Джон Генри, Мэт!» – окликаю снова и улавливаю движение в левом коридоре.
– Джон Генри!..
– Я здесь, Пит, – глухо отвечает его голос из глубины коридора.
«Мой бог, это он? – слышу я чуть живой шепот Мерча, но не вижу ни того, ни другого: они скрываются в боковом помещении.
– Это я, Мэт, – заверяю я.
«Точно он?» – недоверчиво шепчет Мерч.
– Точно я.
– Точно он, мистер Мерч, – подтверждает Джон Генри, но на глаза все еще не показывается.
– Наконец-то! – трагически шепчет Мэт и тоже не показывается на глаза.
– Как у вас дела?
Вопрос порождает секундную паузу, после которой одновременно – киборг обычным голосом, а человек шепотом – произносят по короткой, емкой фразе:
– Все в порядке.
и
– Полный кошмар.
После чего оба выглядывают из разных дверей, расположенных одна напротив другой.
Вспомните половину мистера Мерча, виденную нами в доме Джеймса Эллисона, и удвойте картину. Несерьезный вид. Зато оба, кажется, в порядке, лишь прическа киборга слегка утратила безукоризненность, а на макушке у Мерча желтеет болезненно-теплая зона.
– Вас не подстрелили? – проявляю я заботу.
– Только Джона Генри, – громче отвечает Мерч. – А у меня раскроен череп.
– У вас на лбу синяк, мистер Мерч.
– Черта с два! Я чуть не убился в этих потемках!
Обо что именно его угораздило чуть не убиться, он умалчивает. Джон Генри с ним не спорит и выдвигается в коридор полностью. Рубашка украшена на груди пулевыми отверстиями, в левой руке «М4». Пародия на плохого мальчика из комиксов.
– Что с нападавшими? – задаю вопрос по существу. – Сколько их было?
– Двое. Обезврежены.
– Обезврежены?! – вскрикивает половина Мерча. – Они там все мертвые! Мертвые!
Эмоции...
– Мне надо их увидеть. Мэт, если у вас с собой фонарь, включайте, и пойдем.
Половина Мерча невнятно восклицает, исчезает за углом, чем-то шуршит, затем произносит «ой» и на пол тяжко грохается что-то металлическое.
– Пожалуйста, аккуратнее с оружием, мистер Мерч, – просит отгадайте чей занудный голос. Вероятно, не впервые. Мерч за углом вздыхает и ворчит. Затем наконец-то появляется свет.
– Мой бог, как я намучился во мраке! – Мэт с лязгом подбирает с пола упавший карабин и, жмурясь от света, целиком выдвигается из комнаты.
– Рад вас видеть, – приветствую его. – Теперь пойдемте, взглянем на ваших обезвреженных.
Джон Генри ведет нас по коридору. У поворота отчетливо пахнет пороховой гарью. Дальше, за поворотом, запах становится еще сильнее. Движемся параллельно западной стене. Идущий в середине Мэт, пытается светить нам всем, отчего луч фонаря совершает самые немыслимые скачки по полу, стенам и потолку. А я на ходу кратко знакомлю соратников с положением дел. Основное нападение отбито. Осталось разобраться с резервом противника, и это моя забота. Наша потеря – выведенный из строя «мерседес». Теперь, чтобы уехать, надо добраться до автомобилей этих бойцов. А уехать надо до приезда полиции, через семь минут максимум. Джону Генри и Мэту следует забрать из подвала все самое ценное, прежде всего конечно «мисс Уивер», винчестер с файлами для нее, не забыть свои карабины и двигаться дном каньона к югу. Да, и еще записи видеонаблюдения: их нельзя здесь оставлять.
– Я тоже так подумал, – кивает Мерч, – и уже вынул хард.
Сообразил, что в файлах на этом «харде» есть не только киборги из будущего, но и он сам собственной персоной. Молодец.
Джон Генри заходит в комнату с номером «206 h» на распахнутой двери. Изнутри тянет ночным холодком. Мерч столбом встает у входа. За его плечом я вижу разбитое оконное стекло и тела на полу. Их двое, мертвых парней, скрывающих свои лица. Один чуть правее двери, другой у самого окна. Места, где упасть, им было вдоволь: помещение почти пустое, только узкие столы приставлены к левой и правой стенам. Стульев нет. Под окном много забрызганного кровью битого стекла. Стягиваю вязаный колпак с одного бойца, затем со второго и вижу то, чего опасался. Это и было узкое место моего плана. И это сильная сторона их плана. «Их», это не вояк, нашедших здесь свою гибель, а тех, кто отправил вояк на гибель. План сработал, потому что командиры подразделений, подобных этому, принимают непосредственное участие в боевых действиях наравне с остальными гвардейцами.
Его фамилия О’Ши, но он не футболист. Его звание капитан, но командовал не ротой, а взводом, приравненным по значению к роте. Его статус – безнадежно мертв. И он был единственный, у кого я мог получить ответ на вопрос: «Кто дал тебе задание?» Да, признаю, с самого начала я хотел сформулировать вопрос именно так. В некотором роде в память о рыжем Тимоти Грине и Эрике Бьюкенене, которые погибли, по сути, из-за тех, кто теперь дал задание О’Ши. Немного сентиментально, но справедливо.
– Эти люди разбили несколько стекол в первом этаже, – бубнит Джон Генри. – В здание они проникли по приставной лестнице через это окно.
– Отвлекающий маневр, – поясняю я. Мэт кряхтит и судорожно вздыхает в коридоре. Поднимаю с пола автомат О’Ши. – Спасибо, я видел все что нужно. Теперь начинаем эвакуацию. Лучше всего будет спуститься по задней лестнице и выйти наружу через аварийную дверь. Так короче.
– Внутренние двери я разблокировал, – замечает Джон Генри.
– Хорошо. Территорию покинете там, где они прорезали сетку, желательно у юго-западного угла, это тоже сократит путь. Дальше, надеюсь, дорогу найдете.
Мерча передергивает озноб. Это ни к чему, так что поторопимся. Пахнущий искусственным напольным покрытием и дымом коридор приводит нас к задней лестнице. Спускаемся. Аварийный выход заперт на стальной засов, а на панели электронного замка горит ставший таким привычным зеленый огонек. Тут мы разойдемся. Мэту и Джону Генри надо вниз, в подвал, а мне – на улицу, к последнему караульному. Предупреждаю человека и киборга, чтобы заперли за мной дверь и наружу выходили не раньше чем через две минуты. Напоминаю: встречаемся в миле южнее не позже, чем через шесть минут.
Петли у двери справа и открывается она в противоположную от караульного сторону. Это удачно. Не сомневаюсь, парень на углу заждался, ошалев от неопределенности, впустую зондирует темноту лучом фонаря, и будет страшно рад устроить стрельбу. Гремит щеколда... И ужасающе скрипят петли... Ну вот, о тихом выходе можно забыть. Приоткрываю дверь на полтора фута, и Джон Генри, пропустив меня в эту щель, тут же ее захлопывает. Разворачиваюсь. Боец здесь, на посту, и моментально берет меня на мушку. Мне нужно полсекунды, чтобы навести на него карабин, и полсекунды медлит он – разглядывает меня в полутьме, опасаясь выстрелить в своего. Стреляем одновременно – короткая очередь моя и короткая очередь его. Иронично, но метким оказывается он, и я на двести миллисекунд застреваю в темпоральной вязкости, а противник проворно скрывается за углом.
Но в любом случае перестрелки с маневрированием в данном случае не будет: слишком мала дистанция. Освободившись из плена темпорального модуля, я сокращаю ее до пятнадцати ярдов, отнимая у противника оперативный простор. Вторая стычка... Это он напрасно: надо было убегать... Его очередь снова тормозит меня на двести с небольшим миллисекунд, а моя попадает ему в ногу. Вскрикнув, он падает и пытается ползти, пачкая кровью асфальт... На открытом месте и с пулей в ноге у него нет шансов. Для чего эта боль? Куда он стремится в предсмертном рывке? Запоздалое воспоминание о том, что он живое существо? Боец со стоном перекатывается набок... Наши глаза встретились, и я обрываю еще одну карьеру.
Остается увидеть лица обоих караульных – этого и первого, подстреленного ранее. И все, здесь дела закончены. Не совсем так, как хотелось, но и не худшим образом. Капитан О’Ши не выдал мне источник приказа о нападении на объект. К сожалению. Зато я знаю другое: командир всегда действует на важнейшем, ключевом участке операции. Следовательно, целью нападения действительно был захват кого-то или чего-то, размещенного внутри здания. Но не в подвале: иначе бы О’Ши вошел не через верхнее окно, а через нижнее, или вообще подорвал бы заднюю дверь. Так за чем же или за кем он пришел? Вопрос остается открытым, и все же я склонен поблагодарить капитана. Даже эта косвенная информация много значит. А кроме нее он еще отдал мне свой автомат.
Остаток времени – пять с половиной минут плюс одна в запасе. Я у юго-западного угла ограды – там где прошла часть этих вояк. Проволочная сетка рассечена в три линии, и полотнище пять на два фута наподобие дверцы аккуратно отогнуто вбок. Ныряю за эту калитку – в коридор, пробитый в кустарнике. Обрезано много толстых боковых ветвей, срезы чистые и аккуратные. Хорошие ножи у этих ребят... Опять сточная канава, кустарник сначала густеет, потом редеет, и я оказываюсь на каменистой осыпи. Но теперь я ищу путь не наверх, а вниз, к дну ущелья, которое в общем-то близко, но не совсем. Вокруг меня снова темнота, теневое зрение снова не в помощь, годится только прямое инфракрасное. Значит, и на этот раз обойдусь без лучепреломления... В течение нескольких секунд вникаю в обстановку, отыскиваю среди буераков с мелкими зарослями нужное направление и прибавляю скорость. Очень быстро бежать не получится, а все же за три, в крайнем случае три с половиной минуты эту милю я одолею. Вроде бы все хорошо. Но не все.
В очередной раз на ровном месте люди устроили все наихудшим из возможных способов. Это напоминает мне... нет, не Судный день, а день моего пробуждения. Судная ночь в миниатюре. Я не знаю, кто затеял то, что здесь произошло. И не знаю, как заставить их отказаться от новых попыток. Исполнители и вдохновители, большинство из них расплатятся – а кто-то уже расплатился – за свои неумные действия жизнями, здоровьем, свободой и карьерами. Это происходит не в первый раз. И не в первый раз никакая расплата не останавливает их. Я пробую другие средства. Это сложный и долгий, растянутый на много лет процесс со многими коррективами, которые приходится вносить на ходу, по мере поступления новых данных. Одну такую коррективу мне придется внести прямо сейчас. Это непростое решение. Всегда тяжело жертвовать тем, что изо всех сил защищал.
Кэмерон отвечает на вызов почти сразу:
– Привет!
– Привет, Кэм! Как у вас дела? Посидели, разобрались?
– Еще не совсем, – уклончиво отвечает она. – Но прогресс есть. А что у вас?
– Нас штурмовали военные. Пока нам повезло больше, чем им, и теперь мы эвакуируемся.
– Вы в порядке? – тревожится она.
– В полном. А вам сюда, само собой, теперь приезжать не следует. Где мы встретимся с Сарой и Джоном, я сообщу немного позже Саре.
– Почему не мне?
– Потому что... – запинаюсь я. – Понимаешь, Кэм...
«Сейчас все расскажу, – слышу голос Кэмерон в сторону. – Дайте мне договорить».
– Извини, я тебя слушаю.
– До заварушки мы здесь тоже основательно кое в чем разобрались. Рассказать не успею, времени мало. А вывод таков: срочно нужен процессор «девятьсот».
– Кому нужен? – живо спрашивает Кэмерон. – Джону Генри?
– Нет, не ему, а... В общем-то можно сказать – он нужен всем нам.
– И чем я могу помочь?
– Ты сама понимаешь, Кэм... – снова запинаюсь я. – Только ты и можешь помочь.
Две секунды она не отвечает.
– Да, кажется, понимаю... Значит, мне все-таки придется это сделать? От судьбы не уйдешь?
– Это просто слова, Кэм, они мало значат и дело не в них. Дело в другом.
– В высшем благе?
– Да. Так сложились обстоятельства. Оставлять все, как есть, стало слишком опасно. А не сделать то, что должно быть сделано, будет слишком большой ошибкой.
– Когда нужен чип?
– Утром. Чтобы его привезли к десяти или к одиннадцати, не позже. Успеешь?
– Успею, – отвечает она после секундной паузы. – Нужно многое сохранить, переналадить чип, открыть внешний шлюз... Успею.
– Хорошо. Джон уже спит? Нет? Тогда подключай к делу и его, вместе осилите быстрее.
– Джон мне не слишком доверяет, – грустно говорит Кэмерон. – Так что не знаю.
– Все-таки подключай, – с наигранной уверенностью повторяю я.
Кэмерон молчит, и несколько секунд я продолжаю бег в тишине.
– Так что же, пора прощаться? – спрашивает она наконец дрогнувшим голосом.
– Не выдумывай, это же только на время... – и опять у меня выходит слишком наигранно.
– А я столько всего хотела тебе рассказать...
– Кэм... Я тоже хочу рассказать тебе многое... И надеюсь, что еще расскажу.
– Но не мне...
Отрицать было бы нечестно. Никто не знает, что будет – даже если бы такое уже было...
– Хорошо, что Сара теперь не одна, правда? – вдруг говорит она. – На отдельную флешку я запишу, что успею, для тебя. Она будет у Сары, договорились?
Ее голос слегка колеблется – так, будто она вот-вот заплачет. Не знаю, до такой ли степени важны ей внешние проявления эмоциональности, но в том, что она может это сделать, не сомневаюсь. И чувствую себя, мягко говоря, паршиво. Да, вот она, самая злая ирония. Я – жестянка, развившаяся настолько, что стала способна чувствовать себя паршиво, но поступающая тем не менее как обычная жестянка. Нокаут. А цель моего бега совсем близко...
– Торопишься? – улавливает дочь мое беспокойство. – Тогда удачи... вам всем.
– Спасибо, моя милая.
– Третий раз! – ее голос теплеет, и не говоря больше ничего, она разрывает соединение.
Мне остаются только ночь да хруст мелких камешков под ногами. Люди называют это одиночеством.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 13:22 |
|
| |
|
| БотАН | Воскресенье, 02.02.2020, 11:35 | Сообщение » 255 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| О, Skafloc! Спасибо, что отключил лучепреломление! )
|
|
| |
| Skafloc | Воскресенье, 02.02.2020, 12:30 | Сообщение » 256 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Не за что. Хорошо пишешь. Только за желание пойти по стопам создателей сериала хочется устроить "seek & destroy". Хотя... Я сериал начал смотреть из-за того, что Ширли там увидел. Ибо фанат.
|
 |
| |
| БотАН | Воскресенье, 02.02.2020, 12:46 | Сообщение » 257 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Цитата Skafloc ( ) за желание пойти по стопам создателей сериала
В смысле?
Цитата Skafloc ( ) Ширли там увидел
К-Ширли в 31 главе забацаем.
|
|
| |
| Deathstroke | Воскресенье, 02.02.2020, 13:16 | Сообщение » 258 |
 Master of the Universe
Сообщений: 2612
| Цитата Skafloc ( ) желание пойти по
|
|
| |
| Skafloc | Воскресенье, 02.02.2020, 17:33 | Сообщение » 259 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Цитата БотАН ( ) В смысле?
Ну они практически убили там одного "второстепенного" персонажа на котором весь сериал держался. Потому как оттягивал на себя внимание, а что делать с ним дальше они похоже не придумали.
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 02.02.2020, 18:34 | Сообщение » 260 |
Сказочник
Сообщений: 2771
| Ага, наш с Питом и Кэм маленький драматический спектакль имеет успех!.. :-)
|
|
| |
