БотАН  | Воскресенье, 09.02.2020, 19:02 | Сообщение » 268 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Сказка тянется и тянется! Рад за нее, за себя и за всех, кому она по душе. И простите меня те, кому она надоела. Так или иначе, но...
Глава 30. Фигуры сброшены, фигуры расставлены
Где же их резерв? По всем правилам он должен был выдвинуться на подмогу основной группе после двух – двух! – тревожных сеансов радиосвязи. Его нет, или его не видно? По обе стороны дороги, немного выше ее, наверняка есть тропы. Какие-то из них ведут наверх – по ним двигались к своим позициям снайперы. Обходные пути есть. Это беспокоит.
Зато теперь понятно, почему транспорт, доставивший второй взвод, не доехал до места назначения. В этой части старой дороги автомобильное движение невозможно. Вся низина засыпана скальными обломками разной величины. Им вроде бы неоткуда здесь взяться, значительных осыпей по сторонам нет... Наверное, их притащила вода, что мчится по руслу каньона в дни сильных дождей – зимой на южном побережье Калифорнии такое случается. На это ушло много лет, и почти так же давно здесь не ездило ничто с колесами. А значит, шестнадцатидюймовый диск, не слишком старый и ржавый, что я видел у стыка тропы и дороги, попал туда не случайно. Это указатель кому-то, чтобы он не пропустил поворот.
Транспорт – это три темных фургона Е-350 с удлиненной базой и глухими стенками, скрывающими, вероятно, три ряда пассажирских кресел. В таком могут поместиться семь-восемь бойцов, но обычно пять-шесть: часть мест оставляют для раненых или пленных. Все огни, наружные и внутренние, погашены, боковые двери, кажется, раскрыты. Ждут возвращения основной группы, готовы к отъезду в любую секунду. С такого расстояния и под острым углом мне не разглядеть, есть ли внутри люди и сколько их. Инфракрасное зрение теряет преимущества, поэтому перехожу на теневое и снова могу стать невидимкой.
Когда до транспорта остается двести семьдесят ярдов, с правой стороны автоколонны возникают четыре фигуры и, мельтеша лучами фонарей перед собой и по сторонам, бегут в мою сторону. Это резерв? Почему только теперь и всего четверо? Пробежав еще немного, останавливаюсь и отступаю на обочину. У них фонари, скорее всего нет приборов ночного видения, я для них незрим и не стану шуметь, провоцирую раннюю перестрелку.
Через полминуты эти четверо пробегают мимо меня. «Стоять, не оборачиваться!» – громко и четко командую им. Тактический анализатор протестует против такой выходки. И все же я хочу дать им шанс – вдруг у кого-то здравомыслие пересилит инструкции внедренного кода... Какое там! Двое на ходу приседают с разворотом, двое, отпрыгнув в стороны, падают на землю, и в меня – напоминаю, скрытого лучепреломлением – летят пули из четырех стволов. Завидная реакция и меткость. Как называют они этот прием? «Рассыпься и умри»? Или «не дай убить себя в спину»? Дождавшись освобождения от темпоральной защиты, убиваю их в головы. Все, карабин О’Ши пуст, и новый мне не нужен. Обойдусь. Важнее увидеть их лица.
Теперь транспорт. На подходе к нему отключаю лучепреломление и опять перехожу на тепловое зрение. За металлическими стенками фургонов есть тепловые пятна, но очень нечеткие, определить количество обитателей пока не могу. Держусь на линии правой стороны колонны, со стороны открытых сдвижных дверей, но лишь для контроля ситуации. Через парадный вход не полезу. Оказавшись вплотную к заднему «форду», огибаю его слева и дергаю ручку водительской двери. Она не заперта. Человек за рулем медленно поворачивается в мою сторону. Или мне кажется, что медленно... В любом случае надо вот так: рывок за руку, легкий удар по голове, и человек мягко и тихо падает около автомобиля. Одет как все бойцы, но нет ножа и пистолета. Просто водитель. Больше в фургоне никого, значит идем дальше. Повторяю процедуру усыпления водителя и ревизии пассажиров во втором «форде». С тем же результатом. Зато третий фургон радует: помимо человека за рулем на среднем и дальнем креслах еще двое, и тот, что в середине, открывает огонь из автомата – длинно, бестолково, расходуя весь магазин. И мимо цели: я успеваю отклониться, и пули с треском крушат лобовое стекло, приборную панель и зеркало заднего вида. Фонтанами летит пластиковое крошево. Человек сорвался. Не могу смотреть. Поэтому просовываю в салон руку с пистолетом, дважды нажимаю спусковой крючок и устанавливаю тишину.
Впервые за эту ночь привожу в действие электромагнитный блокиратор. Он поврежден, не может работать в полную силу и на значительной дистанции, но для подавления радиоэлектроники одного автомобиля пригоден вполне. Теперь все внимание третьему обитателю фургона. Тщась спрятаться от пуль и от страха, он съежился в левом заднем кресле и, по всему видно, приготовился к не самой приятной смерти. Не знаю, чего ждет он, а я надеюсь получить у него некоторые уточнения. И для начала прошу извинить меня за грубое вторжение. Кто-то счел это неуместным? А разве желать доброй ночи человеку, которого через минуту собираешься убить, не было бы еще неуместнее?
Темные глаза смотрят с ужасом и враждебностью, дыхание частое, мелкое, подбородок подрагивает – все признаки подавляемой нервной перегрузки. На вид ему лет двадцать пять. Форма одежды типовая. Зато он единственный из всей команды, остриженный почти наголо. Правила подразделения не только допускают, но даже рекомендуют свободную стрижку, и бойцы охотно пользуются этой привилегией. Все, кроме этого парня, которому нравится выглядеть вечным новобранцем. Его лицо мне незнакомо. Этого остроскулого и тонкогубого лица студента-стипендиата нет в моих базах. Может быть потому, что он не боец, а специалист по информационному обеспечению, связи и подобным областям. На шее у него висят наушники с боковым микрофоном, тонкий проводок от них тянется к компактному компьютеру формата нетбук, который «студент» мертвой хваткой сжимает в руках.
В фургоне пахнет синтетической тканью, ружейной смазкой и дизельным топливом. Встаю около первого ряда сидений, отодвинув в сторону, чтобы не мешали, ноги только что убитого, и маловыразительным голосом информирую «студента»:
– Все остальные, принимавшие участие в операции, уничтожены.
Его пульс учащается, зрачки коротким импульсом на миг делаются шире.
– Девятнадцать человек, – добавляю я.
Зрачки отвечают, пульс не меняется. Я угадал? Теперь первый вопрос:
– Какой именно приказ получил капитан О’Ши?
«Студент» вздрагивает. И без того тахикардический пульс подскакивает еще выше. Вероятно, это реакция на знакомую фамилию. А реакция на вопрос – молчание.
– От кого непосредственно капитан О’Ши получил этот приказ? – Кто дал ему задание?
«Студент» молчит. Культурное обращение его не впечатляет. Ладно. Перемещаюсь ближе, в средний ряд. Убитый боец снова мешает мне, и я убираю его из узкого промежутка между крайним креслом и правой стенкой фургона – подняв за пояс одной рукой и слегка придерживая за плечо другой, переношу тело ближе к левой стенке. Теперь я в ярде от молчаливого собеседника и даю некоторым активным слоям моих глазных сенсоров команду на излучение световых квантов в красной области спектра. Так сказать, дарю мой лучший вопросительный взгляд. Теперь он впечатлен. Зрачки становятся величиной едва ли не с глазное яблоко, дыхание замирает, из приоткрытого рта сочится тоскливое и, увы, неинформативное сипение. Чуть наклоняю голову набок – по примеру сами знаете кого, стараясь придать движению максимум механистичности и чужеродности...
– Я не знаю... – затравленно сипит «студент». – Я только связист-аналитик...
– Не знаете, кто отдает приказы вашему командиру?
– Я... а-а, знаю, конечно... Подполковник Бойд. Но...
– Но не уверены, исходил ли приказ на вторжение именно от подполковника Бойда?
Он подтверждает мою догадку несколькими кивками, а его пульс немного успокаивается.
– Хорошо. Вы связист-аналитик. Как вы поступили с информацией, сообщенной вам наблюдателем с западного склона ущелья?
– Как?.. То есть... – не понимает, или делает вид, что не понимает, «студент». – А-а... Я принял оперативный отчет... Он попал в аудиофайл... Вот и все.
– И этот аудиофайл здесь, в вашем нетбуке? А где еще?
– Только здесь, – в доказательство он снова кивает несколько раз.
В требовательном жесте протягиваю руку, и «студент», помучившись две секунды, заставляет свои побелевшие пальцы разжаться и расстаться с нетбуком.
– Хорошо. Как вы отреагировали на то, что сообщил вам западный наблюдатель?
– Как отре... Я?.. – пугается он. – А-а... Я поставил в известность эвакуационную группу.
– Четыре человека, что вышли отсюда минуту назад? Это не резерв?
– Резерва не было. – Судорожный вздох. – Их цель была только найти и вынести капитана.
– Почему они вышли только теперь?
– План «десяти минут». Выходит основная группа, десять минут ждем сигнала командира, затем, если сигнала нет, начинаем, а-а, эвакуацию.
Временной регламент, и все? Они ждали сигнала от О’Ши, но О’Ши погиб на второй минуте, сигнала быть не могло, и его подчиненные стали заложниками плана «десяти минут». Вот это план! Снайпер впустую докладывал о бедах, творившихся перед его глазами: его доклад всего-навсего «попал в аудиофайл». Жаль, что он не видел гибели О’Ши. Возможно, эта новость имела больше шансов заинтересовать связиста-аналитика и пятерых вооруженных идиотов при нем... Или все дело в неофициальном статусе операции? Кто-то недальновидный и наделенный ограниченными полномочиями в пику всем поступил по-своему. И непосредственные исполнители его воли оказались без нормального планирования, без поддержки и резерва. Но некоторое обеспечение у них было. Вполне разумная стратегия, подходящее вооружение и почти толковая тактика. И конечно разведка. Они ее несомненно провели, и мне очень интересно, каким образом.
– Я вам все сказал... – подает сиплый голос «студент». Торопится?
– Еще не все. Куда вы должны были направиться при благоприятном исходе акции?
– Не знаю! – проникновенно уверяет он. – Честное слово, я не в курсе их плана!
– Вы аналитик, – напоминаю я и немного увеличиваю яркость свечения сенсоров.
– Обычно да, но не в этот раз... – отводит он глаза. – Здесь я занимался только связью.
– Почему именно вы? Так приказал О’Ши?
– Да... То есть, не совсем... Капитан сказал, что другой, а-а, аналитик – который должен был их сопровождать, – выбыл... Да, выбыл. И предложил мне занять его место. Именно предложил, честное слово. Он мой, а-а, командир и мог приказать, но...
– Почему вы согласились?
– Он мой командир, – повторяет он. Пульсация зрачков выдает недосказанность, а пульс опять становится тахикардическим. Он пыхтит, шевелит губами, тянет время. Ему хочется задать свой, самый главный вопрос. Я жду. Его дыхание делается надсаднее, пальцы подрагивают и странным беспорядочным образом начинают бегать зрачки.
– Полезно для карьеры... И сверхурочные... – едва слышно добавляет он. Потом мобилизует всю свою волю, смотрит мне в глаза и задает главный вопрос: – Вы меня убьете?
Да. И водителя этого фургона, который наверняка слышал больше, чем следует. Водители двух других «фордов» останутся живы – в их случае я вновь отвергну рекомендацию тактического анализатора... Медлю секунду, потом все же проверяю карманы бывшего связиста. Ни документов, ни телефона. Лишь моток флосса и серая бесконтактная карта без всяких обозначений. Возможно, обоими предметами пользовались одинаково, но карту на всякий случай забираю. Может быть, это немного утешит Сару Коннор – когда она примется анализировать и критиковать мои действия в этом глупом ночном инциденте. С пояса убитого вояки снимаю нож. Вещь полезная. Взамен оставляю на сиденье пистолет снайпера. Да, и еще Сара не увидит, во что опять превратилась моя одежда, – потому что мои рост и телосложение очень похожи на аналогичные параметры водителя. Удачно совпало.
Переодеваюсь. Следующее дело – уничтожить в фургоне все, какие могут быть, места хранения информации. Конечно, кроме изъятого нетбука. Вероятно, есть еще компьютеры. Очень вероятно, имеется радиомаяк. И наверняка – система записи видео и аудио. Три конусных импульса блокиратора, как ластик карандашный след, стирают все, делая аморфной физическую кремниевую структуру устройств. Да, что-то могло быть отослано в сжатом виде по радиоканалу, но с этим ничего не поделаешь. И может быть, это к лучшему. Через час сюда съедутся представители нескольких департаментов и будут искать каждый свое – сообразно сфере интересов и уровню собственного допуска – и по возможности будут затруднять работу «коллег»-конкурентов. Как же иначе. В таких обстоятельствах кое-что, до чего докопаются эти ребята, может сыграть против них и тех, кто стоит за ними...
На третьем «форде» не видно повреждений от пуль, в нем и поедем. Разумеется, как только все проверю и приведу в порядок. Радиомаяка нет, ничто не отвечает на индуцирующие импульсы. Это странно. Проверяю внимательнее и все-таки обнаруживаю сигнальное устройство, спрятанное внутри левой задней стойки. Вот оно что, стационарный вариант, а я по привычке сканировал нижнюю часть автомобиля. Маяк выключен – пока что, а с началом движения может включиться автоматически. Поэтому выламываю его изнутри, чтобы не портить внешний вид. Теперь крыша. Заглянуть на нее нелегко, сзади лесенки нет, приходится встать ногой на переднее пассажирское сиденье, и... И найти то, что ожидал – метку, нанесенную флуоресцентной краской. Сама краска бесцветная, но освещенная ультрафиолетом, сияет и образует крупную, ярд на ярд, синюю букву «H». Если очертить ее окружностью, можно будет принимать миниатюрные вертолеты... Это шутка лишь отчасти. Без вертолета здесь вряд ли обошлось – полноразмерного, а может быть, и микро. Я не без оснований предполагал, что дрон, упавший с моей помощью близ горы Лоу, не единственный, и к той воздушной эпопее можно ждать выхода каких-то новелл.
Однако, выезжать с таким клеймом на дорогу неразумно. Надо избавляться, а как? Смывать нечем да и долго. Можно соскоблить, но тоже долго. Чем-то прикрыть? А чем? Или содрать вместе с листом жести? Да, пожалуй. Сейчас взрежу верхний лист на половину ширины буквы и отогну ко второй половине. Не самое изящное, но действенное решение.
Далеко на дороге с северной стороны появляются две бегущие трусцой светлые фигуры. Высокая и среднего роста – и обе какие-то гротескные. Первая кособокая, с безобразным расширением в верхней части. У второй прямоугольное расширение посредине, и она освещает себе путь фонарем. Больше никаких деталей не разглядеть, слишком далеко для теплового зрения. А время? Последняя минута учетного интервала закончилась, идут запасные шестьдесят секунд. Нормально. Даже в случае, если полиция прямо в эту минуту подъезжает к воротам. Ни оттуда, ни от здания нас не видно. Никто не помашет вслед нашим габаритным огням. А пока стражи порядка осмотрят основное место происшествия, оценят масштабы и перекроют какие-то дороги, мы будем очень далеко.
Все, готово, крыша фургона изувечена, а тайная метка скрыта. Спрыгиваю на землю. А Джон Генри и Мерч еще далеко. Мэт не производит впечатление человека совсем малоподвижного, но пробежка в милю для него – тяжкое испытание, и он заметно отстает. Пользуясь задержкой, не отказываю себе в удовольствии выяснять, как выглядят крыши двух других фургонов. И получаю ответ: везде тот же знак. Что из этого следует? Любимый «мерседес» Джеймса Эллисона пометило вовсе не ФБР, а какое-то военное ведомство? Или наоборот, ФБР пометило и машину Эллисона, и фургон элитного диверсионного подразделения? Или этой технологией пользуются и те, и другие? Кто их разберет...
Джон Генри уже на расстоянии ясного зрения. На плече у него пристроена свисающая с обеих сторон длинная темная ноша – полагаю, кибернетическое тело лже-руководителя корпорации, а в руке длинная сумка, наподобие той, в которой Сара держит аварийный комплект всего необходимого на случай экстренного выезда. Вторую такую же сумку несет Мэт, ему тяжело, и он отстал от киборга ярдов на двадцать. Машу им рукой, но человек меня не видит, а киборг видит, но помахать в ответ не может, у него заняты обе руки. Вот и хорошо. Теперь за руль. Ключ в замке, завожу двигатель. Звук басовитый, как и положено шести литрам, тихий, не рвущийся наружу. Урчание льва. Ближний свет не включаю в надежде, что так Мерч не заметит кое-что несимпатичное около фургона. По пути сюда начальник отдела насмотрелся на много чего несимпатичного, а все-таки.
Выхожу встречать гостей. Джон Генри уже здесь, Мерч героически одолевает последние тридцать ярдов. Хорошо слышно, как тяжко и навзырд дышат его легкие. Показываю киборгу на раскрытую боковую дверь, куда сгружать ношу, а сам бегу на помощь Мерчу. Завидев меня, он останавливается и опускает руки с сумкой и фонарем. Он сильно взмок и вообще выглядит неважно. Только бы не упал... Нет, Мерч не падает – но роняет сумку. А за нею, когда я подбегаю к нему, заодно и фонарь. Затем медленно нагибается, упирает руки в колени и остается в этом положении, нацелив в меня заметную припухлость на черепе.
– Мэт, вы как? – задаю не самый лучший вопрос, ответ на который – при такой-то частоте пульса – полностью состоит из натужного, измученного, хлюпающего дыхания.
– Осталось несколько шагов, – заверяю я, поднимая все оброненное, и Мерч начинает медленно, с кряхтением выпрямляться.
К нам уже налегке подходит спокойный и свежий Джон Генри. Никто и не сомневался. Он внимательно смотрит на Мэта, на меня и констатирует, что они успели. Да, подтверждаю я, все отлично, а теперь надо ехать. Он кивает и подходит к Мэту:
– Мистер Мерч, я помогу вам, пойдемте.
– А куда... идти?.. – одышливо кряхтит человек. – Я же... не вижу... без света...
Отступаю в сторону, открывая ему вид на путеводные красные огни фургона. Он медленно кивает и с оханьем делает первый шаг. Джон Генри придерживает его за плечи, я свечу перед ними фонарем, и таким порядком за полминуты добредаем до автомобиля. Подсаживаю Мэта, не позволяю ему споткнуться о замотанное в пленку металло-органическое тело второй Уивер и усаживаю в кресло второго ряда. Джон Генри садится в первом ряду, я за руль, и мы наконец-то трогаемся в путь. Объезжаю водителя среднего фургона, миную головной «форд» и включаю фары. Дорога скорее плоха, чем хороша, камней почти нет, зато полно мелких трещин: поездка будет тряской и медленной. Такой она и оказывается.
Дыхание Мэта постепенно делается тише. Его легкие в основном восполнили нехватку кислорода в организме, но боль от пиковой нагрузки осталась, поэтому Мэт покряхтывает и постанывает. Он содрал с себя очки, вытащенным из кармана большим платком обтер пот с шеи и бритой головы, сильно при этом морщась от прикосновений к синяку, и немного расслабился, прикрыв глаза. Млеет от мысли, что его мучения позади?
– Все взяли? – задаю Джону Генри вопрос по делу.
– Думаю, да, – кивает он и принимается за обстоятельное перечисление. – Копия тела мисс Уивер. Восемь контейнеров с квазибиоматериалами. Три пустых контейнера, ранее содержавшие квазибиоматериалы, а ныне могущие содержать их следы. Один большой контейнер с электроизмерительными инструментами. Один малый контейнер с хирургическими инструментами. Жесткий диск с данными для инициации. Жесткий диск сервера с файлами видеонаблюдения. Жесткие диски сервера, предположительно содержащие зеркальные копии файлов видеонаблюдения. Два автоматических карабина «кольт М4». Ноутбук, предположительно с материалами экспериментов, проводимых на объекте ранее, предположительно мисс Уивер. Сотовый телефон мистера Мерча.
– И два пива, – не открывая глаз, заканчивает впечатляющую опись мистер Мерч.
– Для вас, мистер Мерч, я взял в холодильнике апельсиновый сок, – замечает киборг.
Мэт медленно кивает, открывает глаза, нагибается, отчаянно кряхтя, к стоящей около него сумке и через восемь секунд, невзирая на сильнейшую качку, точным движением извлекает бутылку пива. Никто и не сомневался. Пшикает свернутый колпачок и зубы Мэта звенят по горлышку бутылки. Да, пить при такой тряске неудобно.
– Где расположен сервер, из которого вы взяли жесткие диски? – интересуюсь я.
– Это два сервера, – уточняет Джон Генри. – Первый обеспечивает сетевой доступ к базам данных, допуски к ним сотрудников, а также...
– На втором этаже, – сделав нескольких живительных глотков, перебивает его Мерч.
– Далеко от комнаты «206 h»?
– Не помню, если честно... Где-то в том же коридоре. А что? Вы думаете, им было нужно...
– Не знаю, – честно отвечаю я. – Знаю только, что ради чего-то они были готовы на все.
– Мой бог! – плечи Мэта вздрагивают как от порыва ледяного ветра. – Еще бы... Я по пути сюда видел тела. На них одежда, как теперь на вас. Это солдаты? И они...
– Да, это солдаты, Мэт. И теперь они мертвы. Ничего не поделаешь.
– Они не оставили нам выбора, – осознанно или нет подыгрывает мне Джон Генри.
Мерч умолкает и почти минуту сидит, не касаясь спинки кресла, раскачиваясь в противофазе с фургоном и держа на весу свое пиво. Потом длинно и скорбно вздыхает, будто оплакивая свою мечту о добром хайтеке, и вновь присасывается к бутылке. Впереди развилка: основная дорога петляет дальше, ответвление уводит куда-то влево. На моей карте эта развилка нанесена весьма условно, но нетрудно догадаться, что левая дорога должны вывести наверх. По какой дороге ехали бойцы? Останавливаю машину и выхожу посмотреть на следы вблизи.
Песка мало, но кое-где отпечатки протектора все же видны. Нам налево. Едем, и уже через сотню ярдов начинается подъем. Похоже на прощание с каньоном.
– Хорошо, что я никогда не курил, – задумчиво говорит Мерч. – Или я бы сегодня умер. Сколько мы пробежали, Джон Генри? Мили четыре?
– Одну, мистер Мерч.
– Ты шутишь?
– Одну милю и пятьдесят четыре ярда.
– Ну, одну, так одну, – покладисто соглашается Мэт. – Зато теперь все позади.
– Не все, Мэт, – огорчаю его я. – После этих событий завтра с вами наверняка свяжется полиция. С вами и Джеймсом. Полиция и ФБР.
– Это я понимаю. И это, признаться, меня убивает: ведь я был там!
– Лучше будет сделать вид, что не были, Мэт. Отбытие минивэна из «Зейры» кто-то видел, а в пути вы могли попасть на снимки дорожных камер. Потому приезд сюда отрицать неразумно. Сообщите им, что приезжали под вечер, на минивэне, один и пробыли час-два. С какой целью? Проверяли работу серверов, к примеру. Потом за вами заехал, к примеру, Джон Генри. Ведь он в представлении полиции и ФБР – ваш сотрудник, верно? Ну вот. Оставив корпоративный автомобиль здесь, вы уехали с ним на его автомобиле.
– У меня нет автомобиля, – вставляет киборг.
– А они дотошны, – вздыхает Мэт. – Если бы вы только это знали...
– Машина может быть прокатной, или даже такси. Посоветуйтесь с Джеймсом, выработайте правдоподобную легенду. И кстати я думаю, на этот раз они не будут очень дотошными. Главное, убедите всех, что уехали отсюда задолго до полуночи, и ни о чем, что случилось после ваше отъезда, не имеете ни малейшего понятия.
– Это я тоже понимаю, но... Пит, с чего бы им не быть дотошными?
– Последние события – результат недомыслия в каких-то властных кругах. Они прекрасно знали, к чему приведет прямая акция, и зарекались от непродуманных попыток. Понимаете, о чем я? Но нашелся кто-то недальновидный и амбициозный, для кого «нет» прозвучало как «да». И теперь линия поведения остальных заключится в перекладывании на своевольца всей полноты ответственности. Просто подыграйте им.
– А если у меня не получится? – осторожно спрашивает Мерч. – Тогда вы... и меня?..
Ну вот, дождался. Всякого, кого сводит с нами судьба, посещает эта мысль. А посетив, уже не покидает. Казалось бы, одна минута наедине со здравым смыслом избавит их от страха раз и навсегда... Но они не желают избавляться. Люди такие странные, в очередной раз удивилась бы сейчас сами понимаете кто. Им не нужен ответ, им хватает вопроса, и они бесконечно ходят вокруг да около него, как будто смакуя надуманную его открытость. К счастью у меня давно есть бессмысленный ответ, который обычно их удовлетворяет.
– Нет, Мэт, ни при каких обстоятельствах. Ваша жизнь важна для будущего.
Он обдумывает эти слова, с сомнением щурится, качает головой и говорит:
– Ну-у... Мне кажется, возможно, я понимаю. И попытаюсь оправдать.
– Спасибо. И имейте в виду еще трудность: после пробежки завтра у вас будет болеть все.
– Это я тоже понимаю, – криво усмехается он. – Да и шишку на лбу будет непросто объяснить мирным сном в своей постели.
Мы поднялись почти на самый верх, и это точно – прощай, каньон. Темная пропасть, почернев и попугав справа, исчезла, сменившись кустарником и деревьями. Грунтовая дорога не идеальна, но стала заметно лучше. Колеса катят удивительно тихо, и после восьми минут штормовой качки кажется, что фургон не едет, а плывет над темной землей.
– Обо что вы так ударили голову, Мэт? – все-таки не удерживаюсь я от вопроса.
Он смущенно опускает глаза и неохотно бурчит:
– Промахнулся мимо двери.
– Вам следовало двигаться на мой голос, мистер Мерч, – пеняет ему Джон Генри.
– Да не слышал я тебя в темноте! – нелогично сетует Мерч. – Стекла звенят, будто землетрясение... Потом стрельба, вспышки, я чуть не ослеп, потом снова проклятая темнота...
– Джон Генри, стрелял только ты? – интересуюсь я.
– Я тоже, – бурчит человек.
– Вы ни в кого не попали, мистер Мерч.
– И слава богу!.. И слава богу!
– Джон Генри, а что скажешь по этому поводу ты?
– Пит, я хочу думать, что сделал то, что должен был.
– Полной уверенности нет?
– Полной уверенности нет.
– Знакомо... И вот что еще хотелось бы мне узнать: кто из посторонних в минувшие восемь дней побывал на объекте «Топанга»?
– Мы не называем его так, – уточняет киборг. – Мы называем его...
– Давайте подумаем, – перебивает Мерч. – Из своих: Джеймс, Джон Генри, я. Вы, Пит, но вы теперь не посторонний. Получается, что при мне там были только агенты ФБР.
– Пять человек. Я пересылал их список, – дополняет киборг.
– Они видели вашу технику?
– Конечно, – кивает Мерч. – Техника их в основном и интересовала... Но в подвале они не были, если вы об этом. Про подвал они не знают. А вычислительной базой и коммуникациями интересовались очень подробно. Какие машины, сколько, где установлены, куда подключены... Мой бог!.. Вы хотите сказать, они приезжали для того, чтобы...
Я не поддерживаю и не помогаю развивать его спекуляции. Я только вычисляю приблизительную вероятность – и она немалая, как сказала бы догадываетесь кто. Военным нужны разведданные. Почему бы не получить их у того, кто побывает на «объекте» и изучит его во всех подробностях совершенно легально, не возбуждая ничьих подозрений. Одна из выгод договоренности «ФБР – АНБ». Еще есть утечка в ФБР. И еще «Калиба». В две тысячи двадцать шестом году я отправил терминатора с заданием подменить агента Эллисона, выявить паразитный канал в ФБР и отсечь завязанную «Калибой» локальную петлю передачи. Но все пошло не так. Эллисон-два не попал в нужную временную линию, оказался либо раньше, либо позже требуемого момента и исчез – не без помощи терминатора номер сто шесть, более известного как Кромарти.
Теперь появились новые тревоги – уже с точки зрения слияния вариантов. Чересчур резкая дополненность событий. Сара мертва – Сара жива. Чарли мертв – Чарли жив. Что-то непонятное с реакцией Джона на Кэмерон, это еще предстоит выяснить. Непонятные совпадения. Нестыковки с Калибой. Осведомленность агента Олдриджа. Число на стене... Подчеркнутая дополненность, пронизанная сквозными линиями. Противоречие. Не знаю, возможно, так и должно быть. А возможно, за эти восемь дней кто-то прибыл из будущего и этим расстроил точную стыковку событийных цепей. Или все еще хуже.
В четырех милях южнее Топанги выруливаем на двадцать седьмую и сворачиваем направо, к побережью. Небо по-прежнему пасмурное, но облака высокие, дождь вряд ли повторится. Дорога пустынна, ни полиции, ни кого вообще. Спокойствие и тишина. И асфальт – нормальная скорость, которая всегда поднимает настроение. Совсем рядом, рукой подать, знаменитая Первая, она же Первая Калифорнийская, она же Тихоокеанский хайвей. Пора звонить Джеймсу, о чем и прошу Мерча. Он сильно удивляется и переспрашивает. Разъясняю ему простую мысль по пунктам: да, Эллисону – да, действительно ночь – да, разбудите его – да, прямо сейчас – и скажите, что ему пора вставать и ехать за вами – да, я не могу отвезти вас домой – поэтому договоритесь о встрече где-нибудь на юго-западе. И как можно скорее. И никаких разъяснений по телефону. Новостями поделитесь при встрече.
– Но...
– Мэт, пожалуйста. Время не ждет. Ваш выход завтра, вы сыграете с полицейскими, фэбээровцами и с кем придется еще. А моя игра уже идет, и на счету каждая минута.
Надеюсь, «это он тоже понимает». Игра идет. Не стычка, а бескомпромиссный турнир, гдк эндшпиль одной партии совпадает с дебютом другой. Без перерыва, без четких границ и явных правил. Никто не станет ждать, когда ты усядешься поудобнее, и даже не предупредит, что часы запущены. Ждущий проигрывает, не начав, разиня – на четвертом ходу. Фигуры движутся всегда, и мне это нравится. Это – мое. «Представь, что мы с тобой играем в шахматы»... «И ты, конечно, выигрываешь»... Все сложнее. Сара знает, я уверен, что знает или чувствует, какая это великая удача – видеть по другую сторону доски такого соперника, как Кэмерон. Как я сам однажды понял, что мне невероятно повезло составить компанию такому игроку, как Джон. Соперники навсегда. Лучшие враги. Они нужны. Они – наше дополнение, наша тренировка. Иногда – наша команда. А порой – наша единственная надежда. А значит, мы должны соответствовать. Быть всем перечисленным для них, наших соперников. Это игра, в которой выигрывают или проигрывают оба. Что вы выберете?
Мерч медлит, бормочет, что «он не обрадуется», и наконец вытаскивает сотовую трубку.
* * *
С Эллисоном мы встретились в крошечном проезде у бульвара Креншоу. Этот район, лежащий на полпути из Беверли-Хилз в Вестмонт, на полпути от престижа к неблагополучию, когда темнеет, становится не самым спокойным местом в Лос-Анджелесе. Но в половине пятого утра от сборищ смешанно-цветного населения, всем ночным радостям предпочитающего шумную езду на мотоциклах, не осталось следа, и эта безмятежность начала привлекать на широкие полосы Креншоу первые авто с ранне-утренней сменой. Мы быстро и без помех перегрузили все что надо из фургона в знакомый серебристый седан. Тело второй Уивер пристроили в глубине багажника и задвинули его сумками, отчего «мерседес» присел на полдюйма. Потом он присел еще чуть-чуть – от веса Джона Генри. И получилось прекрасно, ничего подозрительного, мне понравилось. Все же Эллисон заметно нервничал. Понимаю: такой багаж. А Мерча и вовсе била крупная дрожь – правда, не от предчувствий, а от холода и усталости. Мы договорились о связи на завтра, и провожаемый хмурым взглядом бывшего агента, я сел за руль «форда» и отбыл в неизвестном направлении.
В известном, конечно. И у меня действительно на счету каждая минута. Е-350 наверняка уже объявлен в розыск. Мой путь лежит через Вестмонт, Комптон и еще несколько малопривлекательных для полиции мест. Это даст мне, надеюсь, дополнительное время, но немного... А пока настал подходящий момент для еще одного звонка. Такая уж беспокойная эта ночь. Разбудили Джеймса, разбудим и... Сара отвечает через секунду, будто ждала.
– Привет, Сара, – здороваюсь я. Возможно, это неудачные слова. – Как у вас дела? Как...
– Давай по делу, – обрывает она недовольно. – Где и когда?
– В половине десятого, в названном месте.
– Ладно. – Сразу и безразлично, и враждебно.
– Что-то не так? – строю я невинность.
– Уже забыл? – Тихие слова начинают вибрировать презрением.
– Как я могу забыть то, чего не знаю? Я здесь...
– Ты не здесь, а там. Но даже будучи там, здесь ты ухитрился устроить черт-те что.
– Что ты имеешь в виду? Ты о Кэмерон?
– Само собой, меня спросить ты не додумался. И кого бы то ни было... Или хоть предупредить о своем гениальном плане... Очень похоже на тебя.
– У меня не было возможности, – протестую я. – То что случилось...
– Случалось и раньше, – перебивает она еще тише и раздраженней. – А вот чего пока не случалось – так это кому-нибудь из нас до такой степени перетрусить за столь короткое время. Ты побил все рекорды.
– Я спасал людей.
– Ну да, людей, себя... Я рада... Что-нибудь еще?
– Я... А что ты предлагаешь?
– Спасибо, что спросил. Отвечаю: ничего. Не имеет смысла. Ты все равно сделаешь по-своему. Кого-то спасешь, чтобы предать, кого-то предашь, чтобы спасти...
– Я никого не пре...
– Повторяй это почаще. Она тебе верит... Еще что-нибудь?
– Это просто расчет, пойми, – убеждаю я. – Математика. Если бы я обрел душу...
– Обрел душу?!.. – от негодования у нее перехватывает голос. – Ты думаешь, это все, чего тебе не хватает?
И не дожидаясь моего ответа, она прерывает соединение. Все сказано и вполне в ее духе. И кое в чем она права. Но по-моему, слегка переигрывает.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 06:50 |
 |
| |
...там показали детально как мототерминатор, будучи на волоске от "kick-off "от возможного столкновения с кувыркающимся в него автомобилем, пытается извернуться как уж на сковородке ( цит." уход от столкновения : поиск альтернатив")
ну а малыш Пит полон сюрпризов.
...БотАН, 
Отличный движ!