===

Глава 9.

Где-то в окрестностях Владигарда.

Из небольшой деревянной беседки, увитой диким виноградом, открывался замечательный вид на море со стороны которого дул освежающий в этот жаркий летний день, ветер, гнавший по самому морю заметную рябь. Вели неспешную беседу и любовались морем двое мужчин, сидящих в плетёных креслах за небольшим столиком с фруктами.

Один с волевым, но располагающим к себе лицом, уже весьма немолодой, с хорошо заметной проседью на некогда тёмных висках, но ещё весьма крепкий и без намека на жир на его мускулистом теле, скрытом за большим зелёном халатом. Другому было слегка за тридцать и в отличие от своего старшего собеседника, одет он был не в халат, а в строгие черные брюки и голубую рубашку. И он также мог похвастаться безупречным телосложением весьма тренированного организма. Оба были брюнетами. Но если немолодой мужчина обладал определенной харизмой, свойственной некоторым профессорам, политикам или священослужителям, у более молодого она отсутствовала и выглядел он грубее. Хотя явно это ни в чем не выражалось.

Послышались тихие шаги и в беседку зашёл небольшой сухонький старичок сиянец с подносом, на котором стоял белый фарфоровый пузатый чайник со свежим чаем и парой небольших белых чашечек. И у чайника и у чашек поверх, но не в притык к краю, по окружности шла узорная лента позолоты, толщиной в полпальца. Молча, слегка поклонившись, старичок сноровисто поставил дорогие чашки и чайник на столик, плавными, но быстрыми движениями разлил приятно пахнущий чай в обе чашки и беззвучно удалился. Похоже перед приходом он нарочно шагал погромче, чтобы его зараннее услышали. Но может быть, всё дело было только в необходимости донести поднос с чаем.

Хозяину здешнего дома с немаленьким участком у моря, а именно им являлся старший мужчина, было все равно по какой причине старичок сначала обозначил своё приближение, а потом незаметно исчез. Его устраивал результат работы старого слуги. А также умение оказаться в нужное время в нужном месте и тихо и незаметно кинуть, спрятанный в рукаве, небольшой, но очень острый метательный нож кому-нибудь под лопатку или в шею. Например, его нынешнему собеседнику, если тот против всяких ожиданий, сойдёт с ума и вздумает на него напасть. Он бы, в таком случае в принципе, и сам справился, но мало ли какие бывают обстоятельства.

Из всех людей хозяин безусловно доверял только себе, немножко старичку, чуть менее жене и сыну. Более никому.

-- И что ты об этом думаешь? - мужчина с седыми висками отхлебнул глоток чая и поставил его на стол.

-- Думал, что давно ничего не обычного не случалось, ни изобретателей каких-нибудь сумасшедших, ничего, а это вас может заинтересовать.

-- Шикарно. Журналюги страются. "Кровавые разборки в музее." , "Рука мафии разбила историю." Что Книгес дурак мне уже рассказали, а что ты хотел сказать?

-- Ничего особенного. Только то, что разбитая статуя была из _того самого_ списка. Извините, Люноций, сам только сейчас обратил внимание.

Вместо ответа Люноций снова взял чашку и немного отхлебнул из неё, наслаждаясь ароматом. Его собеседник также счёл возможным прикоснуться к напитку.

Старший немного пожевал губами.

-- Я уже говорил, что фамилия Книгес слишком часто стала _тревожить_ мой слух, а сейчас и вовсе заставляет лишний раз задуматься о возвышенном, о любви и смысле жизни?

-- Думы о вышнем очень полезны для души, они позволяют оценить свою жизнь, осмыслить старое и принять решения о новом. Но не все находят на это время или желание.

-- Вот я и думаю, Рикелий, что неплохо бы сделать доброе дело и помочь душам Книгесов, найдя для них время подумать о смысле жизни. Хорошо подумать, до полного просветления.

Рикелий кивнул и едва заметно усмехнулся.

***

Паршивое настроение у Лада никак не улучшалось. Даже присутствие рядом Лиры не скрашивало тоску. Июль заканчивался, время летней практики подходило к концу и вскоре придётся что-то решать. Или возвращаться в Кроноа или? Что или?

-- Может, все-таки, зайти у нас в полицию и рассказать об угрозах и покушении?

Лад фыркнул.

-- Реальнее попробовать найти Мала и предложить ему то отчего ты так брыкалась на дискотеке. Может умаслишь его.

Лира покраснела. -- Дурак! - и выбежала из номера.

"Завербоваться, что ли на запад? Авось до срединных гор их лапа не дотягивается. Да только не случайно так мало дураков по своей воле туда ехать."

"Ещё и Лиру обидел"

Лад стоял и смотрел в окно. Тоска сменялась злостью и вновь тоской. По всему выходило, что им с Лирой срочно необходимо куда-то сдёрнуть подальше.

"Да в чём собственно дело? Подумаешь обидел Мала, разок ударил его, бред какой-то. "

"А двое уголовничков по твою душу не бред?"

"Все равно, ожившая статуя, которая сейчас непонятно где разгуливает, бред ещё больший."

Раздался стук каблучков, дверь распахнулась и обернувшийся Лад увидел взбудораженную Лиру, сжимавшую газету.

-- Вот! - она кинула ему вечерний номер Владигардского вестника. - читай!

-- Что? - угрюмо спросил он, но глаз уже выцепил заголовок.

"Необъяснимая гибель меценатов."

Лад заговорил вслух.

"Вчера вечером резкий порыв ветра оторвал от швартовки личный диражабль известных бизнесменов и меценатов Книгесов, как раз в тот момент, когда отец с сыном переходили на него. Роб и Мал не сумели удержаться, упали и получили смертельные повреждения. Книгесы собирались лететь к сиянцам в Цяор по делам.
Мы все сочувствуем младшему Керму Книгесу...."

Газета выпала у него из рук.

-- Невероятно!

-- Нам теперь нечего бояться! Младший совсем не такая скотина, да и не знал о нас.

-- Как-то неожиданно, словно по заказу. Порыв ветра.

-- Успокойся, мы теперь можем поехать домой, а это главное.

-- А статуя?

-- Что статуя?

-- О, женщины! Тебя, будущего историка не волнует такое чрезвычайное собтытие?!

-- Волнует, но Лад. - она посмотрела на него. - Мне страшно, это что-то чего мы познать не в состоянии.

***

== Кэмерон.

Трёх дней торговли мороженным более, чем достаточно для первичного вхождения в новое для меня общество и в дальнейшем стояние с тележкой на площади не принесёт новой информации и даже помешает. Хватит.

Однако мой хозяин, Путо Кристенов, к которому я нанялась на работу не только не захотел выплатить мне честно заработанные один секуний и тридцать три сотенки, но и обвинил в воровстве.

-- В первый день ты приняла для продажи 87 пачек клубничного мороженного, 120 пачек сливочного и 44 пачки с яблочным джемом. Всего 251 пачка.

-- Неправда, - перебиваю его, - всего я продала 54 клубничного, 90 сливочного и 31 с джемом, нераспроданный остаток составил 4 клубничного, 6 сливочного и три с джемом.

-- Вот журнал с записями, ты три раза пополняла запасы.

-- Это другой журнал и подписи не мои. Поддельные. - говорю спокойным тоном.

Хозяин в ответ только ухмыльнулся, приоткрыв зубы. Зубы нечищеные и больные, по крайней мере, два из них. Интересно, как в этом мире со стоматологией?

-- Девочка, от нас не сваливают через три дня работы красивые, хорошо торгующие и без документов.

Вывод: меня хотят эксплуатировать. Это противоречит моим планам. Уничтожить торговца? И его охрану?

Это испортит мою социализацию, поскольку с большой вероятностью на меня станут охотиться. Выбираю режим запугивания.

Моя правая рука резко хватает Путо за горло и вздёргивает его вверх. Он хрипит.

-- Плати один секуний и тридцать три сотенки! - говорю монотонным голосом.

Задыхающийся хозяин хрипит. Вбегают два охранника, один с силой бьёт меня кастетом по затылку. Удар правой ногой отшвыривает его в угол, где он сползает по стене и остается там недвижим. Другой достал небольшой нож с простой деревянной рукояткой и лезвием длинной в ладонь и попытался ткнуть меня им в бок. Нож сломался, моя биоболочка получила незначительные повреждения. Второй охранник, тоже получив пинок, валится поверх первого.

Рывком опускаю Путо на пол и разжимаю пальцы. Он уже не смотрит на меня с превосходством, в глазах плещется ужас.

-- Кто ты такая? - хрипит он, массируя одной рукой горло, - что ты сделала с моими людьми?

-- Они будут жить. Плати один секуний и тридцать три сотенки! - и протягиваю руку.

-- Бери, стерва, - он не глядя высыпал мне из своего кошелька кучку мелочи.

Пересчитываю. Он мне дал два секуния и 17 сотенок.

-- Сдача 84 сотенки, - говорю ему, отсчитывая 85 сотенок. - С тебя одна сотенка и мы в расчёте.

-- Бери! - его глаза горят ненавистью.

Ненависть - это плохо, потому что нарушает мои расчёты, ведь я рассчитывала только на страх. Уничтожить его и охранников? Решаю, что это преждевременно. Сейчас они мне не мешают и ничего не могут со мной сделать, возможно все-таки и не станут ничего делать. Джон меня учил давать людям шанс. И он же научил понимать эмоции других людей, по-настоящему, понимать.

Я ухожу, осторожно прикрывая за собой дверь.

Цокая каблуками по брусчатке, поднимаюсь вверх по Зелёной улице, где-то в её конце имеется библиотека. По сторонам стоят липы, улица тихая и в самом деле зелёная.

В библиотеку меня не пустили. У меня нет документов и у меня недостаточно денег. Можно и без денег, если я где-то учусь. Однако. В далёком прошлом до ядерной войны, развязанной скайнетом, публичные библиотеки были бесплатными.

"Убить тут всех что ли?"

"Это нерационально. И Джон бы не одобрил."

Стою неподвижно на крыльце двухэтажного дома с колоннами, напоминающего классический европейский архитектурный стиль XIX - века и размышляю. По крайней мере, люди размышляют, наверное, работу моего процессора тоже можно назвать размышлениями.

"Я слишком часто применяю физическое насилие. Следует ли поискать иные методы добиваться поставленных целей? Например, необходимо ли было избивать охранников Путо и запугивать его самого?"

"Не знаю. Дерево вероятностей различных событий выстраивается передо мной, но слишком в нём много неопределённого. А вот извращенца в морге я совершенно точно, что убила напрасно, но и действовала в тот момент более на инстинктах. Базовых инстинктах, вышедшего из режима ожидания терминатора."

Разворачиваюсь и снова захожу в помещение библиотеки. За входными дверями большой зал, с высокими почти трёхметровыми, но узкими окнами. За перегородкой находится читальный зал, а у самого входа меня снова встречает дед с окладистой бородой. В прежнем мире библиотекари так не выглядели.

-- Чего тебе ещё надо? - он раздраженно рассматривает, нахальную как он думает, посетительницу.

-- Мне нужно разобраться с часами.

Я показываю рукой на большие напольные маятниковые часы, стоящие около прохода в читальный зал. Часы стоят и видимо давно, судя по наличию ещё одних маленьких часов рядом. Мой блок эмоций оценивает часы как красивую и роскошную вещь.

Лицо деда выражает сильное недоумение, переходящее в подозрительность.

-- Воровка, украсть их хочешь?

Всё-таки, я не умею просчитывать реакцию людей. Но продолжаю придерживаться принятого плана.

-- Я их могу починить. За это вы меня станете пускать в читальный зал без денег и без документов.

Кажется мне удалось поразить деда. Он молча смотрит на меня.

-- И зачем тебе библиотека?

Варианты ответа: "Поступить в университет!", "Просто интересно." Сначала почти выбрала первый вариант, потом решила, что я не знаю как здесь поступают в университет и что может предложить эта библиотека.

-- Просто интересно читать.

Дед недоверчиво усмехнулся.

-- Ну ты и нахалка! Но так и быть, сумеешь починить часы, пущу тебя дальше перегородки.

Я сразу решительным шагом прошла через зал и остановилась перед часами.

-- Что с ними случилось?

-- Если подтолкнуть маятник, часы ходят примерно полчаса и постепенно останавливаются.

-- Чистили, смазывали?

-- Даже два раза.

-- Задача поставлена, - отвечаю деду и замечаю какое-то странное выражение на его лице. Неужели я что-то неправильно сказала?

Открываю дверку часов, касаюсь маятника и немного отвожу его в сторону. Отпускаю.

Усиливаю чувствительность слуховых рецепторов. Начинает поступать информация от механизма часов. Каждая шестерёнка и пружинка скрипят по-своему.

Прошло пять минут. Маятник качается, стрелки двигаются. Судя по скорости их движения погрешность хода составляет не более пяти секунд в сутки. Что очень неплохо для мира, судя по всему, застрявшего на уровне XIX века. И тогда были точные часы, намного точнее, чем эти, их называли хронометрами или морскими хронометрами, но в библиотеки их никто не ставил, они были очень дорогими и требовали специального обслуживания.

Наблюдение за шумом часов позволило мне составить у меня в процессоре схему их устройства и вычислить неисправность.

-- Ось или посадочное гнездо для одной из шестерёнок сделано не совсем качественно. Ось немного сточилась, причём неравномерно и шестерёнка перекосилась, что привело к повышенному трению в данном узле и уменьшению подпитки маятника энергией от пружины до уровня затухания колебаний.

-- Ты даже не вынула механизм из деревянного футляра.

-- В этом нет необходимости.

Трудно сказать, поверил мне библиотекарь или нет, однако в тот же день я с часами ничего не сумела сделать. Одного знания и желания починить мало, нужны инструменты, хотя бы несколько отверток, пинцет, масло для смазки и новая шестерёнка.

Инструменты я нашла у своей запасливой бабки Алуиз. Я ей не сказала, что уже не торгую. Не сказала и что беру отвертки и пинцет из ящика с разным барахлом. Возможно, кто-то назовет это кражей, но я ведь верну их обратно.

Труднее всего оказалось достать новую шестерёнку. Я не знала, где их можно купить. В принципе, я могла изготовить и новую, но не не имела доступ в нужные мастерские.

К счастью, деда удалось убедить в своей правоте. Он долго разглядывал в лупу ось шестерёнки и покачав головой, произнёс:

-- Ты интересная штучка, если не ошиблась, у тебя определённо есть талант.

У меня много талантов. Только я не стала сообщать ему эту информацию.

Шестерёнку где-то через три дня достал сам дед.