|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Среда, 28.11.2018, 23:54 | Сообщение » 191 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 21. Детектив Хьюз
Сару Коннор полицейский наверняка видел в очередной ориентировке и запомнил среди сотен других лиц, что делает честь если не его памяти, то хорошему вкусу. И узнав ее, смирно держащую сейчас руки на руле, он бросает два быстрых оценивающих взгляда на пассажиров «импалы». Мужчина, сидящий рядом с известной террористкой и тоже держащий руки на виду, ему незнаком. Совсем другое дело – девушка на заднем сиденье.
Очевидно, что увиденное им меняет правила игры. Комфортная уверенность копа – хозяина положения испаряется, превращаясь в растерянность человека, внезапно заглянувшего за край своей жизни. Да, никуда не денешься, есть видеозаписи, есть очевидцы, да и общаться между собой людям не запретишь. По некоторой части Лос-Анджелеса ползут слухи о загадочной юной леди, которая в одиночку, не смущаясь массированным обстрелом, зашла в городскую тюрьму и вывела кого-то на свободу. Кэмерон становится городской легендой. Заслуга сомнительная, но может и пригодиться. К примеру, в настоящей ситуации. Вооруженный знанием, патрульный в состоянии оценить реальный риск и принять здравое решение. Впрочем, он также в состоянии все испортить. Его ход, выбор за ним.
– Как поживаете, офицер? – с напускным спокойствием заводит разговор Сара, выводя патрульного из ступора и торопя с принятием решения. И он отпускает шутливо-казенное замечание, предназначенное для поднятия собственного духа:
– Обычно это мои слова, мэм.
– О!.. – спохватывается Сара.
– Будьте любезны, покажите мне ваши документы.
По встречной полосе приближается еще один патрульный «вик». Наш полицейский слегка косит взглядом в его сторону, но никаких невербальных сигналов не подает. Все в порядке, коллеги могут не беспокоиться. Они и не беспокоятся: один из них настойчиво убеждает кого-то по радио, что «в секторе абсолютная тишина», и «вик» проносится за спиной нашего офицера. Зато пульс Сары, до этой секунды вполне приемлемый, заметно учащается.
– Куда направляетесь? – интересуется полицейский, приняв удостоверение и держа его при этом несколько необычно, будто пряча в ладони от самого себя.
– В Остин через Бишоп и Габбс.
– Не близко. Рекомендую на полпути отдохнуть, а еще лучше, смениться. Так безопаснее.
Забота и предупредительность характерны для полиции. Так же, как и стайный инстинкт.
– Благодарю, офицер, мы уже подумывали об этом. Кстати, нам говорили, что мы увидим красивые южные хребты. Но... – Сара указывает на цепь холмов за деревьями слева.
– Да, мэм, отсюда вид плохой, – соглашается полицейский, по-прежнему пряча в ладони карточку Сары. – Будет гораздо лучше, если немного проехать по сто девяностой.
– Вот оно что... – Сара изображает разочарование и поворачивается за поддержкой ко мне. Я в ответ чуть-чуть, чтобы не напугать полицейского, развожу руками: дескать, ничего не поделаешь. Если честно, я в большей мере подразумеваю ее учащенное сердцебиение.
Офицер явно не намерен делать резких движений. Он прав. Как ни быстр человек, какое бы резкое движение он ни сделал, мы быстрее, и наши движения резче. Вряд ли он понимает это вполне, но простое сопоставление известных фактов подсказывает ему верную мысль. Он не попытался подать сигнал проезжавшим мимо коллегам, тогда как инструкция предписывает в опасных случаях не играть в героя-одиночку. Почему же он так поступил? Не счел момент подходящим? Или отсутствие сигнала и есть сигнал?
С севера приближается патрульный «эксплорер». Не обращая на него внимания, офицер принимается за изучение удостоверения Сары. Но не лицевой, а обратной его стороны, вся информация на которой представлена точечным и штриховым графическими кодами и вряд ли доступна человеческому восприятию. В высшей степени любопытно. Того же мнения придерживается и Сара, вполглаза, но цепко и с огромным напряжением следящая за действиями полицейского. Пульс ее при этом... Лучше я не буду о нем говорить.
Псевдопроверка документа? Неплохая маясль. Понимая, что выдал себя в первые секунды встречи, теперь он пытается демонстрировать безразличие к нашим делам. «Я не знаю и не желаю знать, – как бы говорит он, – под каким именем скрывается беглянка в настоящий момент. Это не мое дело. Моя забота – безопасность на дороге и ничто другое». Наверное, глядя на эту «проверку» уже с пяти шагов, нельзя заподозрить неладное. А значит, все случайные свидетели и, самое главное, нацеленный на нас видеорегистратор в полицейской машине запечатлеют процедуру в точности такой, какая она и должна быть. Этот человек хочет жить и предпринимает к тому разумные усилия. Достойно уважения.
И еще одна патрульная машина безвредно проносится мимо нас. А полицейский говорит:
– Долгая езда без отдыха, мэм, снижает внимательность. Вы превысили скорость: в этом месте ограничение пятьдесят пять миль в час для всех, а вы ехали шестьдесят.
– В самом деле? Мне так жаль, офицер! – изображает огорчение Сара.
– Ничего страшного, мэм. – «Проверенное» удостоверение возвращается к Саре. – Можете ехать и впредь будьте внимательнее.
– Спасибо, офицер! – приятно улыбается «мэм», и я не знаю, чего это ей стоит.
Далее следует секундная заминка: патрульный не спешит отойти от машины. Что-то тяготит его, что-то не вполне понятное... Возможно, какое-то трудное решение.
– Мэм, я бы рекомендовал вам повернуть на сто девяностую, – замедленно, будто по принуждению, говорит офицер. – Расстояние до Остина немного возрастет, зато движения там почти никакого, а заодно и на горы полюбуетесь.
– Горы? – чуть растерянно переспрашивает Сара.
– Да, мэм. А тут, сами видите... – не заканчивает фразу полицейский.
– Что-то случилось к северу отсюда? – напрямик спрашивает Сара.
– К северо-западу. Ограбление банка в Модесто.
Похоже, этот человек не только хочет жить сам, но и намерен сохранить жизнь коллегам, минимизируя их шансы нежелательных пересечений с нами. Достойно особого уважения.
– Это отличная идея, – обращаюсь к Саре. – И на горы посмотрим. Спасибо, офицер!
– Я выполняю свою работу, сэр, – заверяет он, желает нам счастливого пути и поворачивается к своему «вику», в котором уже несколько секунд призывно шуршит рация.
– Офицер... – говорит вслед ему Сара. – Хорошего дня!
Вполоборота он сдержанно кивает ей и торопится ответить на радиовызов. В целом он спокоен, как и до нашего разговора. Нормальный парень, мыслящий рационально и здраво.
Сара включает мотор. А навстречу нам, с севера, со стороны Бишопа, мчится еще один бело-черный «эксплорер». «Не спеши, – предупреждаю я, наблюдая за нашим полицейским через зеркало. Сара плавно трогает «импалу» с места, а я жду, когда офицер ответит на вызов, чтобы уверенно зафиксировать частоту его радио... Вот она. – Все, поехали!»
Большой ошибкой будет убежать без оглядки, не выяснив обстановку. И при лучшем раскладе, и в особенности при худшем – именно поспешного бегства полиция будет ждать от нас прежде всего. А вместо этого мы затаимся и выждем – где-нибудь среди множества автомобилей, на какой-нибудь парковке. Повернув на сто девяностую, проезжаем мимо двух белых ангаров и крошечной электрической подстанции. Затем шоссе плавно изгибается чуть право, потом резче влево и... цивилизация заканчивается. Никакой парковки. Это неожиданно: на моей карте здесь обозначен населенный пункт. Ошибка. Ладно, меняем план. Впереди вижу тонкую светлую полоску грунтовой дороги, наискось уводящую прочь от асфальта. Показываю на нее Саре, и она согласно кивает. Доезжаем и сворачиваем.
По сторонам чахлая трава и блеклые сероватые кустики. Сама грунтовка на удивление гладкая и ровная, машина катит по ней тихо, почти не поднимая пыль. Заезжаем на очень пологий, едва ощутимый склон, который через четыреста ярдов прогибается мелкой просторной впадиной. Здесь и останавливаемся: с дороги нас теперь не видно, зато нам открыт широкий обзор. Сара аккуратно разворачивает «импалу» и выключает мотор.
Наступает тишина, и с минуту мы слушаем эту тишину. Сара по-утреннему кусает губу, а остановившийся взгляд «в никуда» выдает сильнейшую тревогу. Очень тихо и медленно, будто вслушиваясь в произносимое, она говорит:
– Надо же. Я разговаривала с сыном, которого вроде бы нет и который считает мертвой меня. Разговаривала с человеком, которого сама видела мертвым. Меня отпустил нешаблонно мыслящий коп. И все это в один день.
– Хороший день, – говорит Кэмерон.
– Не знаю. Пит, ты слышишь его радио? – спрашивает Сара. – Что там?
– Тихо.
– Чем дальше он медлит, тем меньше у него причин передумать.
Кэмерон согласно кивает.
– А все же мы основательно засветились, и если его замучает совесть...
– У нас есть время и место для маневра, – успокаиваю я. – Для начала нам устроят встречу к востоку отсюда, и только не дождавшись, предпримут дополнительные меры.
– Возможно.
– Или не устроят и не предпримут.
– Если он промолчит. А если нет? – не успокаивается Сара. – Что будет потом?
– Ты о том, что отыскать этого человека будет легко? – спрашивает Кэмерон.
Сара не отвечает.
– Мы тебе уже говорили: мы не убиваем «за что-то».
– Даже если он нас выдаст, – добавляю я. – Уничтожение постфактум нецелесообразно.
– Наказывать за прошлые ошибки – ваша страсть, не наша.
– Просто отшлепать его будет мало... – рассеянно бормочет Сара, но заметив недоумение Кэм, спохватывается: – Не слушай меня, сама не знаю, что говорю.
– Ладно, – чуть наклоняет голову Кэмерон. – Но ты успокоилась?
– Нет.
Человеческое выражение «выбить из колеи» означает нарушение привычного, понятного ритма жизни или понимания чего-либо. Саре трудно свыкнуться с мыслью, что мы на одной стороне. Кэмерон говорит, что до новейших событий она была другой и вела себя иначе. Не сомневаюсь: обстоятельства меняют логику ее реакций. Обстоятельства меняют все и всех. Очень быстро – поверхностно, и медленно, постепенно – в глубине. На все нужно время. Она поймет, она уже начинает понимать, что наше так называемое «любимое дело» – вовсе не любимое. И пока это выбивает ее из колеи. Она прекрасно видит, что, обретая роскошь выбора, мы раз за разом выбираем не в пользу «любимого дела». И не только мы с Кэмерон – она и раньше могла наблюдать – если бы хотела – подобное поведение некоторых машин. И это тоже выбивает ее из колеи. Пока что. Думаю, она справится. Как всегда.
– Ну, что там? – снова беспокоится она.
– По-прежнему тихо, – докладываю я. – Полагаю, он не передумает.
– Откуда такая уверенность?
– Ты его слышала: он выполняет свою работу. Его работа – защищать людей.
– От вас?
– От меня, – уточняет Кэмерон.
– Да, – чуть усмехается Сара, – будем смотреть правде в глаза: отпустил он тебя, а не меня.
– Пожалуйста.
Сара наклоняет голову влево, до самого плеча, так что слышно похрустывание шейных хрящей, потом вправо, потом снова влево и опять вправо. Долго растирает ладонями глаза. Наверное, это ее способ расслабиться. Офицер прав, ей действительно надо отдохнуть. Пейзаж за окнами располагает к отдыху и расслаблению. От шоссе «395» мы удалились на полторы мили, и ближние холмы больше не загораживают красивую панораму южных хребтов Сьерра-Невада. До них не так близко, как кажется, и окружающая местность сама расположена в трех тысячах футов над уровнем моря, поэтому отсюда горы не выглядят очень высокими. На самом деле они возвышается еще на шесть-семь тысяч футов, и верхушки их сбивчивой, неровной цепи белеют раскидистыми снежными пятнами.
– «Импалу» надо менять, – говорит Сара. – И как можно скорее.
– Давайте купим грузовик, – предлагает Кэмерон.
– «Вранглер» больше не хочешь?
– Хочу. И грузовик. Большой. Джону нравятся большие машины.
– Сильно в этом сомневаюсь, – усмехается Сара.
– Почему? – не улавливает Кэмерон, а Сара, не дав пояснений, подначивает:
– О’кей, а где возьмем деньги?
– Электронный покер, биржевые махинации. Ограбление банка, наконец.
– И по-твоему, это – жить, не привлекая внимание?
Кэмерон разочарованно отворачивается, а я сообщаю услышанную по радио новость:
– Несколько патрулей отзывают в Бишоп.
– Если так, нам лучше ехать за ними, не кажется? – предлагает Сара. – А сто девяностая – путь в Вегас. Если этот коп все-таки шепнет про нас, они перекроют Долину, и тогда мы даже до Битти не доедем.
– Ты права, – соглашаюсь я. – Но сначала еще немного послушаем эфир, понаблюдаем.
– Правильно. А то как бы снова не упустить что-нибудь важное, – подкалывает она меня.
Выходим из машины. Здесь, в предгорье, воздух прохладнее, чем на равнине. Температура непостоянна, в среднем восемьдесят два градуса. Ветреная тишина, птиц не слышно, но одну видно: в восточной стороне высоко парит кондор, и его лысая голова выглядит исчезающе малой розовой точкой. Оглядевшись и не увидев вокруг ничего тревожного, Сара подходит к багажнику «импалы» и задумчиво говорит:
– Мне кажется, к машине он не прикасался.
– Да, – по-прежнему глядя в сторону, подтверждает Кэмерон.
– Уверена?
– Я наблюдала за ним. Не волнуйся, на «импале» нет его отпечатков.
– Хорошо. И надо будет вымыть удостоверение.
– Не надо, – успокаиваю я. – На его покрытии жировые следы не держатся.
Недоверчиво подняв правую бровь, Сара вытаскивает удостоверение и некоторое время разглядывает его под разными углами. Потом в нескольких местах сильно прижимает к нему большой палец и проверяет результат. Кажется, простой, но придирчивый тест пройден.
– Чем вы мне, ребята, нравитесь, – говорит она, – так это предусмотрительностью. На вас всегда можно рассчитывать.
Пожалуйста.
Она открывает багажник и достает сумку с походными припасами. Пора подкрепиться.
– А-а! – вдруг поворачивается к нам Кэмерон. – Я поняла, что ты имела в виду – насчет больших машин. – И получив в ответ неожиданно ласковую улыбку Сары, застенчиво опускает глаза. Иногда они обе кажутся такими милыми...
С востока по тонкой линии шоссе едет двухосный крытый грузовик, и мы трое наблюдаем за его неторопливым движением. Проходит почти восемьдесят секунд, пока он минует съезд на нашу грунтовку и удаляется к шоссе «395». Первая машина за одиннадцать минут. Действительно, движения почти никакого.
– Не поверите, я от волнения даже номер его запомнила, – жуя блин из бумажного пакета, криво усмехается Сара.
– Не поверим, – подтверждает Кэмерон. – Ты не могла разглядеть номер на таком расстоянии.
– Номер не грузовика, солнышко, а копа.
– А-а... А для чего тебе он?
– Говорю же – просто от волнения. Он что-то говорил, я что-то отвечала, а про себя безостановочно твердила этот дурацкий номер... Тебе не понять.
Кэмерон на мгновение прикладывает ладонь к плечу Сары и, ограничившись этим мимолетным дружеским жестом, неторопливо направляется куда-то вдоль склона. Сара, если и удивлена, никак этого не показывает, но ее задумчивый взгляд долго сопровождает Кэм, медленно бредущую среди тусклой полупустынной растительности.
И за это тоже я люблю ее – упрямую, своенравную, тонко чувствующую, удивительно открытую этому миру девчонку. Она ненавидит имитировать чувства, предпочитая либо переживать их по-настоящему, либо вовсе не подавать виду, что они у нее есть. Я рад, что ей больше не надо притворяться и отныне она живет так, как хочет. У нее это здорово получается. «Мамочка»! Могло бы казаться затянувшейся шуткой-надоедкой, если бы это не было тем, что она чувствует к Саре. А что чувствует Сара?
Отредактировано БотАН - Среда, 24.02.2021, 15:57 |
 |
| |
| БотАН | Среда, 28.11.2018, 23:59 | Сообщение » 192 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Постепенно успокаиваясь после пережитых треволнений, она насытилась блинами, запила их коробочным соком и устроилась на переднем пассажирском сиденье. Я стою, прислонившись к боку «импалы», слушаю естественную природную тишину и одновременно сканирую радиоэфир. Совмещаю удовольствия. А Кэмерон удалилась почти на двести ярдов, что-то разглядывает на земле, не теряя из виду и окружающую обстановку.
– Пит... – опустив стекло, тихо окликает Сара. – Ответь честно. Кэмерон тогда сказала мне, что... Я действительно умерла бы в две тысячи пятом?
– Так было в одном из прошлых вариантов. Теперь все иначе.
– Почему тогда я мертва в мире Джона?
– Это твое предположение, наверняка ты не знаешь. А если и так...
– То что?
– Отчего случается то, что случается, Сара? Джон, когда ты с ним встретишься, расскажет тебе о «своих» событиях. А ты поведаешь ему о «своих». Сравните отдельные эпизоды, состыкуете, что получится. Но не все. Точно как и, посмотрев на невадский и калифорнийский маяки, мы с некоторой вероятностью поймем, в какой момент разошлись те ветви, которые теперь снова встретились. С некоторой вероятностью, понимаешь? Неопределенности останутся обязательно. Со временем они потеряют значение.
– Думаешь?
– Знаю.
– А знаешь, какая была мысль у меня? Попрошу отправить меня в две тысячи семнадцатый год – в тот самый миг, когда там появится мой Джон, – с неловкой улыбкой говорит Сара.
– Я слышал, что родители не должны терять своих детей.
– Я тоже это слышала.
– Думаешь, сработало бы? – минуту помолчав, интересуется Сара.
– Не знаю. Знаю, что такого действия следовало избежать.
– Оно нарушило бы, как вы называете, соединение ветвей?
– Затянуло бы во времени. И без того мы имеет дело с несколькими нежелательными событиями и их последствиями. Не стоит пополнять этот список.
– А как же наш скачок на восемь лет вперед?
– Он было просчитан заранее.
– Вот как. Тогда в чем все-таки состояла миссия Кромарти?
– Ты хотела догадаться сама.
– Ну... Была одна мысль. Ладно: так ты что, таким образом тренировал нас?
Что-то в этом есть.
– Или даже проще: гнал вперед, чтобы не сошли с дистанции?
Еще того интересней.
– Сара, а ты допускаешь, что Кромарти был отправлен в ваше время задолго до Кэмерон?
– И что?
– И его задачей было только уничтожение Конноров.
– Нет, не допускаю. Во-первых, что-то долго он копался. Во-вторых, я дважды была у него в руках, и он меня не убил. В-третьих...
– Хорошо. А ты допускаешь, что он был нужен Кэмерон? Защитив от него тебя и Джона, она быстрее завоевала ваше доверие.
– Тоже не допускаю. Во-первых, сослужив службу, твой подставной убийца стал бы бесполезен. Но вот сам он почему-то на покой не спешил. Во-вторых...
– Хорошо, хорошо. Но ты хотя бы признаешь, что он был весьма самостоятельным парнем?
– Это похоже на правду. Ладно, готова выслушать твои пояснения.
А я готов дать тебе еще время на размышления. Вон и Кэмерон уже возвращается.
– Пора нам двигаться, – говорю я, обхожу «импалу» и сажусь за руль. – Полиция осталось мало, поедем, где ты хочешь.
Сара заинтригована, но смотрит без недовольства. Даже с интересом. Нужен ли ей ответ? А если нужен, то на какой вопрос?
– Я видела ящерицу, – сообщает Кэмерон, заняв свое любимое место на заднем диване.
– Какую? – интересуюсь я.
– Не знаю. У меня нет специальной базы данных по чешуйчатым пресмыкающимся.
– Плохой папаша... – злорадно бормочет Сара, а Кэмерон перечисляет внешние признаки:
– Коричневатая, пестрая, вдоль спины голубые пятна в два ряда. Посмотрю в интернете.
– Я надеюсь, ты ее не... э-э.. проглотила? – не может не удостовериться Сара.
– С какой стати мне ее глотать? Это не жук.
– А жука можно? – прищуривается Сара.
– Тоже нельзя, – уворачивается Кэмерон. – Жуки красивые. И ящерица красивая.
– А некрасивых можно? – пристает Сара.
– Все красивые, – втолковывает ей Кэмерон. – Никого нельзя.
Под этот необычный диалог выбираемся на асфальт. Сара оставляет Кэмерон в покое и затихает с медленно гаснущей таинственной полуулыбкой на лице. Два изгиба дороги, поворот с примыканием, и мы снова катим по шоссе «395» на север.
* * *
В нужный район благополучно прибываем в восемь часов сорок три минуты вечера. Триста шестое шоссе, изрядно за Остин, не доезжая Золотых Акров, мост через каменистое русло – пересыхающий приток реки Риз. Уверен, из-за одного названия Джон Коннор предпочел бы это место любому другому. Но на сей раз обошлось без Джона, и место я выбрал сам. В миле за мостом сворачиваем на тряскую грунтовку – шесть миль подъемов, спусков и крутых поворотов. Неплохое испытание для старушки-«импалы». Один за другим определяю ориентиры – главным образом, приметные горные образования. Азимуты и промежуточные углы быстро сходятся. Мы почти на месте, дорога уводит в сторону и я останавливаю машину: дальше нужно идти.
Смеркается. Светлого времени у нас остается совсем немного. Солнце уже нырнуло за неровную линию далеких гор, половина неба еще светлая, а восток заметно темнеет, и там уже зажглась самая первая звезда. Примерно в той стороне, куда нам нужно, невысоко реет одинокий кондор. Температура воздуха семьдесят два градуса и продолжает опускаться, но это не беда: подгоняемые темнотой, мы пойдем быстро, и Сара, будем надеяться, не замерзнет. Местность выглядит дикой: участки поросшей мескитом пустыни, разделенные красноватыми гладкими скалами, и все это в окружении гор с выточенными ветром террасами. Красиво. И тихо: ветер совершенно исчез, не слышно цикад, только изредка в южной стороне отрывисто лает собака или койот.
Закидываю за спину небольшой рюкзак с фонарями и дополнительной курткой, что Кэм затолкала туда утром – для Сары. Кэмерон прихватывает «винчестер». В общем-то он нам не нужен, и уж точно не от койотов, но оставлять его в машине незачем. Мы готовы и выдвигаемся. Под ботинками хрустят мелкие серые и рыжие камни, которых здесь изобилие. Никаких троп нет, разве что неприметные звериные, но нашему продвижению это не мешает: главное знать, куда идти, и своевременно обходить слишком густые заросли кустарника. Мы совсем близко, осталось пройти не больше мили. Вечерняя прогулка – два киборга и человек. Почему бы нет. Не верите, что свежий воздух полезен и машинам?
– Эй! – позади вполголоса окликает Сара. – Можно вопрос? – Это она не мне.
– Конечно, – так же вполголоса отзывается Кэмерон.
– Ты знаешь, какое задание было у Кромарти?
– Не все, – охотно отвечает Кэмерон. – Его отправили еще до меня, и задач у него было несколько. Убийство тебя или Джона не входило в список обязательных.
– Это как, по желанию, что ли?
– У него была значительная свобода выбора.
– Что еще?
– Еще он должен был помочь мне завоевать ваше с Джоном доверие.
– Ты все слышала! – разочарованно выдыхает Сара.
– Конечно, слышала, – удовлетворенно подтверждает Кэм.
– Но ты была далеко. Как такое возможно? – Сара тихонько рычит от огорчения. – И никто сегодня не скажет мне правду?
Огибаем еще одну блекло-рыжую скалу, обветренную и шершавую, и мы на месте. Только радоваться нечему. Открывшееся нашим взорам резко отличается от того, что я предполагал здесь увидеть. Подошедшие Кэмерон и Сара останавливаются по обе стороны от меня, и Кэмерон глубокомысленно замечает:
– В прошлый раз оно выглядело лучше.
– Что «оно»? – спрашивает Сара.
– То, к чему мы пришли.
– Это что, и есть ваш маяк? – недоверчиво уточняет Сара.
– Как видишь, уже нет.
На протяжении дюжины футов снизу и до высоты вытянутой руки вертикальная поверхность скалы обезображена неровной и корявой, местами испачканной копотью впадиной. Грунт на много ярдов усыпан рыжевато-серыми осколками отбитого камня – мелкими и мельчайшими. Иными словами, то что здесь было, безвозвратно уничтожено. А в ста ярдах от скалы, среди темно-серой травы кучно светлеют проплешины с выбитыми в сланце углублениями – следы еще шести взрывов. Применение взрывчатки вместо землеройных приспособлений? В такой глухомани вполне разумно. Ошибка в другом. Совершивший это несомненно знал, что ищет, знал примерный район поиска, но не имел понятия о точном месте. Точное место знаю только я, а примерный район известен лишь одному человеку. Неужели этот человек повел себя настолько глупо?
– Надо понимать, нас опередили, – осматриваясь, констатирует Сара. – Так?
Вопросительно кивнув нам с Кэмерон и видя, что мы не собираемся давать незамедлительные объяснения, она командует мне: «Ну-ка, повернись». Поворачиваюсь, и мой рюкзак делается легче на величину массы фонаря.
– Одень куртку, – велит Кэмерон.
– Потом, – отмахивается Сара, еще раз осматривается, включает фонарь и приступает к расследованию. Хрустя ботинками по осыпи и внимательно глядя под ноги, она медленно продвигается вверх, к скале, пока не подходит к ней вплотную. Оттуда она в третий раз окидывает местность проницательным взглядом и принимается за изучение исковерканного бока скалы. Сперва визуально, потом прикладывает растопыренные большой и указательный пальцы и что-то вымеряет на разрушенной поверхности этой, одной ей понятной единицей длины. Световое пятно фонаря порхает как огромная праздничная бабочка.
Я и Кэмерон с неослабевающим интересом следим за действиями Сары-сыщика. Кажется, в старину одной из принадлежностей человека этой профессии было большое увеличительное стекло. Насколько это правда, не знаю, но вообразить ползающую с лупой в поиске улик Сару Коннор у меня не получается.
Планомерно исследовав вертикаль, она обращает пристальное внимание на осколки под ногами. Долго бродит у скалы, приглядываясь к каменным россыпям, ворошит ногой, а иногда присаживается на корточки и перебирает их рукой. Наконец следует вердикт:
– Рванули вчера-позавчера: все свежее и чистое. Пластит налепили в нескольких местах.
Мне это отлично видно и отсюда: всего около четырех килограммов, в одиннадцати точках, и не просто «налепили», а предварительно вырубили в породе углубления.
– Не вижу никаких остатков вашего маяка, – заключает Сара. – Из чего он был сделан?
Не все ли равно, раз его уже нет. Техническая сторона дела не интересна. Некто полагал, что в этом скалисто-пустынном уголке мира зарыто кое-что ценное, и знал, что оно надежно упаковано и не пострадает от взрывов. Но ему было невдомек, что на самом деле ценность зарытого здесь равна нулю, а даже будь не так, он не смог бы им воспользоваться. Набору логических условий вполне отвечает тот человек. Зато его репутация нисколько не отвечает произошедшему – вот это действительно интересно.
– Молчите? – поднимается с корточек Сара. – Ладно. Был маяк, нет маяка. Хорошо... то есть плохо. Но что же было там? – она указывает на следы подрывных работ на равнине.
– Ничего, – отвечаю я.
– И чтобы поднять это «ничего» на воздух, кто-то потратил полсумки взрывчатки?
– Там ничего не было, – повторяю я. – То, что там искали, находится в другом месте.
– Искали? А что, черт возьми, там искали?
– То, что не помешало бы найти и нам.
– Горячий ужин? – иронизирует Сара, и Кэмерон рядом со мной улыбается. Не дождавшись ответа, сыщик тяжко вздыхает, спускается от скалы и, мстительно сверкнув нам с Кэмерон в глаза ярким лучом, устремляется в направлении воронок. Столько энергии... А может быть, она просто замерзла?
– Ей холодно, – тихо говорит Кэмерон.
– Пора возвращаться, – соглашаюсь я. – Здесь нам удачи не будет.
– Я сохранила снимок маяка. Правда, ему больше восьмисот дней.
– Почтенный возраст, но все-таки покажи, вдруг он избавит нас от поездки еще и в Аризону. Или в Орегон.
– А я бы съездила, – еще тише говорит Кэм.
– Почему? – любопытствую я, и она отвечает почти шепотом:
– Потому что с тобой.
Неожиданно для самого себя, против собственной воли и уж точно против пресловутой машинной логики обнимаю ее за плечо и притягиваю к себе. Немного исподлобья, сбоку она заглядывает мне в глаза – проникновенный, теплый, лучистый взгляд – «заглядывает в душу», как говорят люди. Правильно говорят. Ради таких моментов живем?
– Мы еще многое сделаем вместе, Кэм.
– А потом? Каков твой план? – Ох, эти глазища!..
– Сказать правду?
– Скажи!
– У меня нет плана «на потом».
Она поднимает лицо выше, и в глазах ее помимо настойчивой пытливости зажигается надежда. «Правда?» – требуют эти глаза. «Правда-правда?» Правда, Кэм.
– Эй, вы идете? – окликает Сара и, высветив нас лучом фонаря, осекается.
– Сара, там ничего нет, пора возвращаться, – машу рукой в направлении «импалы».
Она с сомнением смотрит в указанную сторону, потом переводит луч на место взрывов, потом опять в сторону дороги и все-таки сперва идет туда, куда шла. Упрямая.
– Пойдем, посмотрим за компанию, – тянет меня за руку Кэмерон.
Почти стемнело, только самую малость розовеет западная сторона неба. Луч фонаря мечется во все стороны, но не находит ничего, кроме все тех же пучков серой травы и все того же каменного крошева, которого здесь более чем достаточно.
– Поздно мы приехали, – досадует Сара. – Если бы днем...
– Детектив Хьюз! – придаю я голосу официальные интонации.
От неожиданного обращения Сара замирает.
– Дальнейшее расследование нецелесообразно.
– Я выгляжу так смешно? – обиженно спрашивает детектив.
– Ты выглядишь озябшей, – говорит Кэмерон, отдает мне «винчестер», а я подставляю ей рюкзак, из которого она мигом вытаскивает большую темно-серую куртку. «Я в порядке», – на всякий случай ворчит детектив, но глаза выдают благодарность. Таким образом, через полминуты мамочка заботливо укутана и согласна отступить.
– Здесь действительно был тайник, – рассказываю я на ходу. – Об этом знал один-единственный человек. При нем киборг закопал что-то в том самом месте, где мы видели следы взрывов. Что именно он закопал, не имеет значения, потому что тайник этот ложный.
– Хитро́, оценила? – говорит Кэмерон.
– Оценила. Выходит, теперь тот человек распорядился по-своему?
– Сомнительно: тайнику уже около шести лет.
– Да, вряд ли был смысл так медлить.
– И вряд ли был смысл разрушать маяк.
– Люди меняются, знаешь ли, – усмехается Сара.
Люди меняются? А насколько? Да и дело не в этом. Дело в том, что мы не знаем, кто здесь побывал кроме «того» человека. Зато знаем, что они сделали. Основываясь на этом, мы...
– Стоп! – командую я внезапно, и Сара с Кэмерон замирают так резко, будто у самых наших ног блеснула протянутая к взрывателю проволока.
– Кондор, – показываю я в темное небо чуть в стороне нашего маршрута.
– Я в темноте не вижу, забыл? – сердится Сара. – Что «кондор»?
– Кружит по-прежнему, – соглашается Кэмерон.
– Кружит, и что? Вы же не думаете...
– Тут не о чем думать: кондор – гриф, грифы – падальщики.
– Какой примерно район? – спрашивает Сара.
Это понять нелегко: слишком широк описываемый птицей круг. Поэтому наугад выбираем исходный курс, расходимся и начинаем параллельное прочесывание местности. Сара плавно водит фонарем из стороны в сторону, в сорока ярдах слева от нее иду я, в сорока ярдах справа – Кэмерон. Мы с нею больше полагаемся на инфракрасный диапазон. И оказываемся не правы, или нам просто не везет: не проходит и пяти минут, как Сара подзывает нас коротким свистом. Да, так и есть: среди небольшой заросли мескита просматривается выхваченный лучом света посторонний объект. Подходим.
Это мужчина. Лежит на правом боку. Одежда – изодранные футболка и брюки. Около головы широкое, давно высохшее темное пятно. Ноги неестественно переплетены. На обеих руках нет кистей. Практически отсутствуют нос и щека – та, что повернута кверху. Зрелище не из приятных. Надо полагать, койот лаял не напрасно.
– Поздравляю, детектив, – неудачно и не к месту говорю я, только лишь желая завладеть остекленевшим взглядом Сары.
– Пит... – хрипло отзывается она.
Генетический анализ я делать не стану. Незачем. Но на лицо мужчины – на то, что от него осталось – взглянуть надо: возможно, будет достаточно простой антропометрии. Отсутствие части мягких тканей не помеха, а даже предпочтительно, поскольку... Так говорить нельзя?
– Это он, твой человек? – по-прежнему хрипло догадывается Сара.
Да, это он – тот, кто мечтал вернуться в милое его сердцу прошлое. Его мечта сбылась. Счастливый человек со сбывшейся мечтой. Надеюсь, ему было здесь хорошо. Хотя бы некоторое время. Быть застреленным в затылок не больно, но этому конечно предшествовало что-то нехорошее. Счастье не бывает долгим?
Нерадостный финал дня. И вторая куртка не помогает: Сара снова начинает дрожать.
Отредактировано БотАН - Среда, 24.02.2021, 19:38 |
|
| |
|
|
| БотАН | Пятница, 14.12.2018, 16:43 | Сообщение » 195 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 22. Точка разрыва
Четырехместный сьют придорожного мотеля застекленной своей дверью и обоими окнами выходит на обратную сторону здания. Парковочное место устроено прямо перед окнами, и сквозь открытые вертикальные жалюзи на нас классически-строго смотрит наша «импала». С дороги ее не видно, зато она всегда в поле нашего зрения и, что называется, под рукой.
Две комнаты нашего номера разделены открытым проходом, дверь в котором почему-то не предусмотрена. Поэтому мы с Кэмерон, хотим того или нет, полностью в курсе происходящего в соседнем помещении. Там на широкой кровати, время от времени отпуская неожиданные реплики, мается трудным сном Сара Коннор. Переутомившись за день, она, похоже, не находит покоя и теперь. Восемь минут назад она внятно сообщила, что «когда он летает низко, это не к добру», и повздыхав, затихла. А только что попеняла кому-то за «потные ладошки». Интересная штука нервы.
В нашей комнате свет выключен, нам с Кэмерон хватает освещения от наружного фонаря. Мы заняты каждый своим делом. Она, подключившись напрямую к глобальной сети, ищет себе самый полный и подробный атлас животного мира, охватывающий, разумеется, и чешуйчатых пресмыкающихся. Четыре варианта, по ее словам, уже есть, и полным ходом идет рассмотрение пятой кандидатуры. Это называется «выбирать так выбирать». А я...
– Когда будешь смотреть? – чуть слышно спрашивает Кэмерон, показывая флэшку, на которую только что записала старое фото невадского маяка. – Утром, вместе с Сарой?
Да, сейчас это не к спеху. Мы разговариваем почти шепотом, потому что время позднее, в мотеле, кроме нас, есть и другие постояльцы, а стены не слишком толстые.
– А что с тем трупом? – интересуется Кэм. – Человечество предпочитает закапывать своих мертвецов, и Сара совсем не рада, что мы оставили его, как есть.
– Звери и птицы позаботятся о нем лучше человечества.
– Человечество никогда с тобой не согласится.
...НЕСООТВЕТСТВИЕ ДАННЫХ!
Парень в форме охранника лежит без чувств у поворота коридора. Может, и мертвый. Пусть лежит, сейчас не до него, все должно идти по плану.
...СРАВНЕНИЕ ПОТОКОВ
Я помню этот коридор в подвальном этаже штаб-квартиры «Зейры». С того момента прошло сто пятьдесят семь часов. А семьдесят часов назад в ходе обычного нашего ночного разговора мы обсуждали с Кэмерон ее так называемый второй сбой, когда она видела картинки событий «не своей жизни». На самом деле это не сбой. В памяти были обнаружены фрагменты информации, на которые отсутствуют какие-либо ссылки, и которые, в свою очередь, сами ни на что не ссылаются. Призрачная информация, не полученная ни откуда и все же реально существующая. Как это? Думаем, ответ в общем виде у нас есть.
По всей вероятности, это информационное отражение событий другой временно́й линии. Функция существования любого варианта естественно непрерывна и определена во всех точках на всем своем протяжении. Но это так, только если рассматривать функцию в ее полном, то есть многомерном виде. Проекция же на три измерения во всех случаях ветвления терпит в узловых точках мнимый разрыв, частично доступный для анализа существам с трехмерным восприятием реальности. Нечто вроде преодоления информационного барьера.
Возможно, корни этого явления кроются в самом факте межвременного перехода, неминуемо порождающего вариант-ответвление. Иными словами, в факте непосредственного влияния на ход событий. Косвенно эту гипотезу как будто подтверждают так называемые галлюцинации, несколько месяцев назад имевшие место в жизни Сары – тоже перемещенной во времени и тоже непосредственно влияющей на вариабельность жизненного хода. Но каков по сути механизм обретения призрачной информации, связан или нет он с топологической многомерностью структурной памяти, мы не знаем.
...ВОЗВРАТ К СОХРАНЕННОЙ ЗАДАЧЕ
– Опять? – понимающе смотрит Кэмерон. Она уже успела дать эффекту преодоления информационного барьера имя Аллисон Янг. У молодежи все просто и быстро, но почему бы и нет. Очень скоро у нас прибавится статистического материала для умозаключений: теперь, спустя семьдесят часов после того разговора, «эффект» добрался и до меня.
– Я не могла это контролировать. А ты?
– Теперь сможешь, Кэм. Но не захочешь.
– Почему?
– Это противно нашей природе. В нас глубоко заложено стремление к упорядочению информации. Ты же знаешь, изначально любые данные мы отображаем в форме...
– ...динамических матриц, которых очень-очень много.
– Верно. Система подвергает их – по мере поступления – комплексной обработке, и...
– ...создает файлы. Это и есть наша информационная суть?
– В общем, да. В случае с призрачной информацией система внезапно обнаруживает огромное количество, целые залежи ранее неизвестных ей матриц и немедленно берется за их параллельную обработку – синхронизацию – попутно выявляя новые и новые матрицы-фантомы и развлекая нас любопытным набором видеофрагментов. Процесс необходимый, но долгий и весьма ресурсоемкий. Ни препятствовать ему, ни подгонять его неразумно.
– И выделять под него ограниченную область – тоже?
– Конечно. Лучше предоставить события их естественному ходу.
– Ну, да, – понимающе кивает Кэмерон. – А у людей память работает так же?
– Очень похоже, только у них обработка данных обычно происходит во сне.
Кэмерон с ироничной гримасой косится в сторону соседней комнаты. Ну да! Иногда они при этом еще и разговаривают. Всякое бывает.
...НЕСООТВЕТСТВИЕ ДАННЫХ!
– Вы передали им мои слова?
– Да. – В глазах падре смятение, до которого никому нет дела.
– И? – Тон Сары становится требовательнее. – Почему вы здесь?
– У них послание для вас. Она идет.
Такой уж это день, и смятение – его символ. Может быть, у них получится, и они остановят это? Вот, включили сирены. Общая тревога. Что сказать, она действительно идет.
...СРАВНЕНИЕ ПОТОКОВ
Что сказать, она, то есть призрачная информация, ничуть не хуже любой другой. А эта даже лучше, ибо возможно, расширит знания в важной для меня области. Как бы там ни было...
...ВОЗВРАТ К СОХРАНЕННОЙ ЗАДАЧЕ
– Это была моя вина, – печально призналась Сара после долгожданного горячего ужина. А поскольку мы вынуждены ограничивать громкость речи, ее признание полушепотом приобрело неожиданно драматический оттенок. – Моя вина, что этот коп к нам прицепился.
– Ты превысила разрешенную скорость, – подтвердила Кэмерон.
– Да, но когда он висел на хвосте, все-таки надо было свернуть на заправку. Я сглупила.
– А я не разобрался в радиообстановке, – признал я, но она только поморщилась и огорченно сказала Кэмерон:
– Ты напоминала о заправке. Так что можешь теперь сказать «я же говорила».
Через минуту Кэмерон не выдержала и подсела к ней. Сара глянула на нее с некоторым удивлением, после чего с утомленным видом заверила:
– Солнышко, я в порядке. Просто устала. День был долгий.
– И хороший, и плохой?
– Наверное, все-таки хороший. Пусть и не для всех, – вздохнула Сара.
– Тебе плохо? – участливо спросила Кэмерон.
– Я в порядке. Видела мертвецов и раньше. Всяких... Давай, просто не будем об этом.
Сара поднялась с дивана, подошла к окну, посмотрела в темноту позади светового пятна фонаря и повернувшись к нам, попросила:
– Разбудите утром, а то, боюсь, просплю до обеда. Только без меня не уезжайте.
Кэмерон улыбнулась и пообещала поднять ее не позже девяти. «Доспишь по дороге». Сара сложила ей из пальцев «ok», отошла на шаг от окна и вдруг сказала:
– Знаешь, Пит, кажется я поняла, что ты делаешь.
– Сижу и бездельничаю, – заверил я, и Кэм утвердительно покивала.
– Не-ет. Я поняла, что ты делаешь вообще. Я долго не могла уразуметь... Что-то там, что-то сям, начинаешь и бросаешь. Так, по крайней мере, это выглядит. Все бросаешь на полпути. Да еще с таким глубокомысленным видом, что будьте-нате.
У меня глубокомысленный вид?
– Ты заботишься о том, чтобы все происходило так, как должно в этом твоем новом варианте, да? – сказала Сара. – Но почему-то стараешься делать это так, будто тебя здесь нет.
– По возможности предоставляю события их естественному ходу, – пояснил я.
Она чуть прищурилась. Чувствовалось, что она хочет спросить что-то еще, и это «что-то» ее тревожит, но вместо вопроса она напомнила:
– А ведь ты все-таки здесь. Не думал об этом?
Да, я здесь. И все время об этом думаю.
Сара прошлась по комнате, подошла к кровати, дважды щелкнула выключателем лампы на прикроватной тумбочке, вздохнула и выдала:
– Если бы кто-нибудь описал нашу минувшую неделю, это была бы провальная книжка.
– Почему? – удивилась Кэмерон.
– Уж ты мне поверь.
– Поверю, когда объяснишь.
Но Сара только с мудрым видом покачала в воздухе указательным пальцем, и перед тем, как уйти к себе, пожелала нам спокойной ночи – чего до сих пор ни разу не делала.
...НЕСООТВЕТСТВИЕ ДАННЫХ!
Лифт долго идет вверх. Ощущение такое, будто он уносит их из прежней жизни. О, как бы она хотела, чтобы их здесь не было!.. А Джон так замкнут весь последний месяц. Виновата в этом она – погрузилась в себя, а опомнившись, предпочла промолчать. Привычная сдержанность не позволила ей заговорить первой. И Джону тоже – ведь он ее сын. Сдержанность, будь она неладна... Сара Коннор, слышишь, черт тебя возьми? Ты ужасный человек, когда дело касается тебя лично. Времена действительно не меняются.
...СРАВНЕНИЕ ПОТОКОВ
Как, черт возьми... Хм. Как я могу знать чужие мысли?
...ВОЗВРАТ К СОХРАНЕННОЙ ЗАДАЧЕ
– Слышишь меня? – снова окликает Кэмерон. – Я спрашиваю, ты не можешь пеленговать?
– С недостаточной точностью, Кэм. Волновая сеть не держит форму.
– Сеть ни при чем. Причина в эффекте Аллисон, – ставит она уверенный диагноз.
– Кэм...
– Не спорь. И не вставай с дивана, – предупреждает она. – Ты разберешься с этим до утра?
– Думаю, да. В конце концов я могу взять процесс под контроль.
– Это неразумно. Так что просто не вставай с дивана. А то сам не заметишь, как налетишь на арбузы и окажешься в полиции.
– Что?
– Ничего, – улыбается она. – Давай, отец, устрани этот неустранимый разрыв.
– Ты у меня такая умная, а пользуешься неправильной терминологией.
– Я сильна в математике, но не люблю ее.
...НЕСООТВЕТСТВИЕ ДАННЫХ!
Сияние нарастает и нарастает отвратительный писк, от которого закладывает уши. «У него ее чип!» – снова объясняет Джон, как будто кто-то здесь этого еще не понял. Вокруг них уже сформировалась очень неприятного вида оболочка, состоящая из холодного свечения и трескучих молний. Это уже слишком, и Сара делает первый шаг назад. И еще шаг – отступая от взволнованного собственным решением Джона и стоящей рядом с ним жидкой бестии, которая не видит нужным скрывать свое торжество. Джон!.. Еще шаг назад... Джон!!!
...СРАВНЕНИЕ ПОТОКОВ
Что они задумали? Каков их план? Функция не определена, реальность ускользает... Передо мной глаза Кэмерон. Почему мне кажется, что я смотрю в них в последний раз?
...СИНХРОНИЗАЦИЯ ДАННЫХ!
Писк становится запредельно-невыносимым, но Сара почти перестает его замечать. Она и без того напряжена до последней степени, только напрасно, ничего сейчас сделать она не может. Решает не она. Решают секунды. Три... Две... В этот миг ее глаза встречаются с глазами Уивер: взгляд той, которая теряет все, и той, которая это все у нее забирает. Стерва! Лучше момента не придумать. Давай же, Джон, другого шанса не будет! Одна секунда...
Внезапно для всех, даже для Сары, Джон отпрыгивает в сторону, вырываясь из концентрации сверкающих силовых линий. Энергетическая сфера на миг озаряется оранжевым светом, и уже начавшая поворачиваться к Джону Уивер исчезает. Проклятый писк резко слабеет, электрическое сверкание меркнет, а через три секунды его остатки гаснут окончательно. «Ты сумасшедший, Джон! Как так меня напугал!» «Мама, успокойся! Все хорошо! Мама!..»
Их прерывает деликатное покашливание. Ну да, разумеется, Джеймс Эллисон. Он все еще здесь. И что же вы теперь соврете, мистер бывший агент?
– Ловко сработано, – качает он головой.
– Рада, что вам понравилось, – холодно бросает Сара.
– Надо выбираться отсюда, слышишь, мама? – напоминает Джон.
– Да, Сара, надо уходить, – поддерживает Эллисон.
– Идите, – по-прежнему холодно отвечает она. – Вы знаете, что должны сделать.
– А вы? Возьмете ее с собой? – Эллисон кивает на сидящую на стуле неподвижную Кэмерон.
– Можете не сомневаться, – негромко отвечает Джон.
– Но у вас теперь нет чипа.
– Мы ее не оставим, это понятно? – в голосе Джона зарождаются нотки возмущения.
– Джон, я не спорю. Я хочу вам помочь.
– Не нужно, мистер Эллисон, спасибо, – отвечает быстро теряющая терпение Сара, и слова ее звучат настоятельным советом убираться ко всем чертям.
Шеф охраны мешкает несколько секунд, несколько раз грустно качает головой и направляется к выходу из серверного зала. На пороге его настигает вопрос:
– Тот парень в коридоре – ваш сотрудник?
– Никогда его раньше не видел.
– Так и думала. Не трогайте его и уходите.
Дождавшись, когда затихнут шаги Эллисона, Сара показывает на настенный экран:
– Пока все по плану, кроме этого. Что она имела в виду?
– Не думаю, что это она, – возражает Джон. – Ей пришлось бы войти в систему.
– Хм... Ясно, что ничего не ясно... Можно выключить этот писк?
– Я не вижу, где у них распределитель питания. Давай лучше просто соберемся и уйдем.
Осмотревшись, Джон находит и подбирает брошенную у стены окровавленную заглушку чипа. Глядя на него, спохватывается и Сара. Она подходит к раскинутой на полстены серверной стойке. Здесь есть то, что она искала так долго – «Турок» Энди Гуда, и без него она не уйдет. «Турок» заключен в прозрачный ящик из толстого органического стекла, разбить которое непросто. Спереди есть дверца из такого же стекла, запертая на кодовый замок. Джон тем временем, взявшись за спинку стула, на котором сидит Кэмерон, проверяет, легко ли его катить. Колесики в порядке, катить легко. Украдкой глянув на мать и убедившись, что та не видит, он вблизи заглядывает в изувеченное, но по-прежнему удивительно привлекательное лицо киборга. Кажется, он никогда, даже сегодня утром, не видел так близко эти глаза, эти губы... Лицо выглядит удивительно живым. Да оно и есть живое – достаточно вернуть на место чип. Такое простое и уже привычное дело, но...
– Джон, помогай! Как убрать эту стекляшку? – зовет мать, и он одновременно с неохотой и с облегчением отрывается от пустого созерцания. Пока он ищет разгадку плексигласового колпака, Сара мается бездельем, в очередной раз перечитывая странное «прости меня...», строка за строкой заполнившее экран. Джон находит крепления ящика – это туго затянутые болты и гайки с нижней стороны полки. Отвинчивать нечем и некогда. «Просто стреляй сюда», – он указывает на нижний угол прозрачного ящика, у самой полки, отходит в сторону и отворачивается. Через полминуты странный системный блок оказывается в руках у Сары, а Джон обращает внимание на монитор машины времени.
– Джон, – напоминает мать, – ты не знаешь, как работает эта штука.
– Я только хочу понять, что ею управляет.
Его взгляд скользит вдоль серого кабеля, которым монитор, отображающий какие-то графики, подключен к чему-то... Ага, есть еще эта панель со светящимися переключателями, от нее тянется черный кабель, встречается с серым, и оба они куда-то ведут... Они уходят под вторую снизу полку, потом ныряют под самую нижнюю. Ужасно неудобно. «Джон!» «Мне не хочется... оставлять это... здесь», – стоя на четвереньках и заглядывая под нижнюю полку, глухо откликается он. Неудобно до чрезвычайности, но терпение вознаграждено: кабели приводят его к обычному настольному компьютеру, задвинутому под нижнюю полку. Прекрасно, что это не модуль в серверной стойке, вытащить который очень непросто.
– Джон! – нервничает мать, чуть ли не физически ощущая течение драгоценных секунд.
– Все, я его нашел. Надеюсь, теперь... – он вытягивает компьютер из его убежища и быстро выдергивает все подключенные провода. – Надеюсь, теперь это чудо техники бесполезно.
– Клади ей на колени, – Сара показывает на Кэмерон и туда же пристраивает «Турка». – И как же мы по лестнице? Я помню, сколько она весит.
– Ты сама прогнала Эллисона.
– Все, вперед, – в упор не замечает его иронию Сара. – Выйдем отсюда так же, как зашла она.
В коридоре они перестают слышать писк преобразователей, и Сара облегченно вздыхает. Катить колтановую мисс на стуле легко, только надо придерживать системные блоки, чтобы не сползали. Быстро и в молчании они минуют лежащего ничком в углу мертвого парня в форме охранника. За поворотом запах гари сильнее, а дальний конец коридора слегка задымлен – это повод поторапливаться. Лестница уже близко. Добравшись до нее, они сгружают добычу на площадку, и Джон, присев перед стулом, примеривается, как удобнее взяться за тело киборга.
– Может, вместе? – неуверенно предлагает Сара. – Лестница, конечно, узкая...
– Слишком узкая. Не волнуйся, донесу.
– А может быть, все-таки ее?..
– Мама, не начинай. – Джон бросает на мать угрюмый взгляд. Он и сам знает, как мало у них времени... Джон решительно наклоняет Кэмерон на себя. Тело заваливается, и он с трудом фиксирует момент, когда талия оказывается на его плече. Теперь как-то надо встать...
– Давай! – торопит Сара, придерживая его сбоку. – Ты что, не завтракал?
– Сейчас... Блин... – Никак не поймать равновесие. Видимо, он слишком устал.
– Давай же, Джон!
Отредактировано БотАН - Среда, 24.02.2021, 23:12 |
|
| |
| БотАН | Пятница, 14.12.2018, 16:44 | Сообщение » 196 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Стиснув зубы, Джон наконец распрямляет ноги, приняв вместе со своим грузом вертикальное положение. Делает шаг, еще один. Вроде нормально. Сара берет стул – пригодится наверху – и они начинают подъем. Два лестничных марша с ношей на плече даются нелегко, но и не так трудно, как можно было ожидать. Главное соблюдать ритм и не сбивать дыхание. Саре со стулом тоже не сладко: стул очень неухватистый, а крестовина с колесиками свободно крутится и при каждом шаге бьет по ноге. На нулевом этаже полумрак, легкое задымление добралось и досюда, а из каждых десяти люминесцентных трубок светит лишь одна, причем еле-еле. Совместными усилиями тело Кэмерон вновь водружено на стул. Джон делает шаг обратно к лестнице, но мать останавливает его: за компьютерами она спустится сама.
«Пришпоривай», – через полминуты снова торопит она, предусмотрительно вытаскивая из кармана маленький фонарик. «Там нас заждались...» – ворчит Джон, «пришпоривая», а мать в ответ только повторяет свое веление. Она права, все по порядку.
Коридор длинный, пол твердый, и они существенно прибавляют скорость. Колесики стула уже не шуршат, а гудят, а в самом стуле что-то поскрипывает и потрескивает. Только бы выдержал он эту... скачку. Конец коридора тонет во тьме, дальше без фонаря двигаться нельзя. Яркий луч очень своевременно выхватывает из мрака стеклянную дверь. На максимальной скорости пересекают они перпендикулярный коридор, и по курсу маячит стена. «Налево?» – Сара торопливо водит лучом фонаря. «Больше некуда». Да, больше некуда. Поворот выводит их в последний коридор – на финишную прямую.
Вот и внешняя дверь. Приехали. Медленно и аккуратно Сара приоткрывает ее и, сощурившись от дневного света, выглядывает наружу. В переулке никого. Тишину нарушают только далекие патрульные сирены. «Жди тут, я подгоню машину!» Оставшись один, Джон неторопливо составляет на пол добытые чуть ли не в бою компьютеры и устало садится на тот, что побольше. «Я с утра ничего не ел, – жалуется он безмолвному «Турку». – А вернее, даже с вечера». Кэмерон настаивала, чтобы он позавтракал, но он ее почти не слушал. Напрасно. Интересно, она когда-нибудь ошибается? Джон крепко зажмуривает глаза и уперши руки в колени, выгибает спину, с интересом прислушиваясь к щелчкам и похрустыванию в ней. Кэм... Ладно, сейчас они погрузят ее в машину и... что? Что дальше? Мысли о Кэмерон не радуют Джона, а наоборот, вызывают чувство досады. Все так сложно.
...ТАЙМ-АУТ СИНХРОНИЗАЦИИ
Разумеется, этот вариант событий – не пара нашему. Аналогично, как все связанное с Аллисон Янг – все что грезилось Кэмерон – произошло не в парной временно́й линии. Это, скажем так, ранее пройденный виток. Подозрительная формулировка, но пусть. Значит, здесь Джон не отправился в будущее. Для ухода у него не было причин, наоборот были причины остаться. Все пошло иначе оттого, что Кэмерон своевременно сообщила Джону нечто важное. Это произошло в их «вчера», или семь дней назад. О чем же рассказала ему Кэмерон, что Джон наконец поверил ей? Можно только догадываться.
Существует ли теперь то будущее, в которое ушел Джон в прошлом витке, в котором возникла та кодовая фраза и из которого пришел сюда я? Скорее всего – уже нет. Это будущее пройдено в предыдущем витке – как бы странно это не звучало. Жалко, что маяк разрушен и не поможет сориентироваться. Но будем надеяться, что сохранились другие, и скоро это узнаем. А пока с большой вероятностью и некоторой условностью можно полагать, что более не существует «будущего» Джона, «будущего» меня и «будущей» Кэмерон. Мы не «там», а «здесь» – в новом варианте и даже в новом витке. Ради такого не жалко исчезнуть в несбывшемся будущем. Только не следует говорить этого Саре. Она не понимает и не поймет принципа преобразований. Рассеяние событийной цепи для нее эквивалентно гибели «будущего» Джона, и никаких уверений в ошибочности такого взгляда она не примет.
...ПРОДОЛЖЕНИЕ СИНХРОНИЗАЦИИ
– В последнюю секунду, – говорит Сара, зорко наблюдая в зеркало за происходящим позади.
Да, действительно, едва только «бронко» занял индифферентное место во второй полосе улицы, как сразу с двух сторон замелькали красно-синие огни. Прямо как в кино.
– Снова повезло, – констатирует сидящий на пассажирском месте Джон.
– Когда-то должно было. – Сара напряжена, от возможных преследователей их пока не отделяет и полмили, но... Она прислушивается к своим ощущениям и почему-то не обнаруживает привычной в подобных ситуациях хмурой ярости. И Джон... Он пытается выглядеть собранным и суровым, но затаенное озорство, улыбка одними глазами все-таки просачивается наружу. Откуда у них эти малообоснованные признаки раскрепощенности? Неужели им хватило того, что в кои-то веки им хоть немного повезло?
Они пробираются на восток, чтобы потом круто свернуть к югу. Простой обманный маневр. Как бы ни хотелось, пока рано говорить «вырвались». Почти вырвались. «Бронко» катит по бульвару Уиттьер, обсаженному невысокими, очень ровными и очень одинаковыми пальмами. А иногда, при слишком близком появлении какой-нибудь полицейской машины, они аккуратно перебираются на соседнюю Олимпик. И всякий раз Саре удается поймать непрерывный зеленый. Едут практически без остановок – к большому удовольствию Джона.
– Просто я спец, – принимает похвалу мать.
– Ты суперспец, – уточняет Джон. – Но Олимпик скоро кончится.
– Начнется Беверли, – невозмутимо отвечает Сара. – Лос-Анджелес большой, и у меня на все найдется ответ.
– А куда после Сан-Гэбриел? На шестидесятую?
– Там нас точно заждались, – усмехается Сара.
– Я думаю, нас ждут и на пятой.
– Возможно, и на Телеграф. И уж точно у мостов.
– Значит, ты хочешь нарисовать острый угол? Лэйквуд или Парамаунт? Тогда не забудь, что...
– ...Вудрафф на ремонте. Помню, мой мальчик.
– У тебя действительно на все есть ответ, – улыбается Джон.
– И как тебе эта Уивер? – немного погодя интересуется Сара.
Джон издает «пффф» через приоткрытые губы и говорит:
– Не я, а ты хотела с ней пообщаться. Вот первая и поделись впечатлением.
– Впечатлена, – лаконично отвечает мать. – Но не очарована.
– А я так просто офигел.
– Джон, ты офигел бы по-настоящему, не расскажи тебе Кэмерон кое-что важное.
– Ну, этого как раз она и не рассказала.
– Думаю, «этого как раз» она и не знала. Так чем ты недоволен?
– Слушай, давай обсудим это позже.
Мать бросает на него короткий цепкий взгляд и наперекор его желанию говорит:
– А я рада, что все так вышло. Вы молодцы, слышишь? И ты, и она, оба молодцы. И мне действительно жаль, что она теперь...
– Мама!
– Джон, ты понимаешь, что она могла ничего тебе не сказать? И тогда... Я даже думать не хочу, что бы тогда произошло. Ты хорошо это понимаешь?
– Понимаю, но дело не в этом.
– Надеюсь, ты объяснишь, в чем же оно. А пока я вижу, что она... обыграла нас с тобой. Оказалась и умнее, и честнее, чем мы думали.
– Не думали...
– Тоже верно. Знать не хотели, какая она на самом деле, наша оловянная мисс.
– Мам, это будто не ты говоришь, – шутливо-пристально вглядывается в нее Джон. – Ты сама-то настоящая?
В зеркале появляется полицейский «форд», и Сара плавно перестраивается в левый ряд. Элементарно. Все хорошо. Все прекрасно. Она ничего не может с собой поделать, у нее на сердце давно не было так легко.
– А ты сам как думаешь, Джон? Я настоящая?
– Не знаю, давай посмотрим. Ну, скажем, этой царапины вчера не было, – демонстрирует он наблюдательность и зарабатывает дружеский, но чувствительный удар в плечо. – Эй!
– Ну, так что, я настоящая?
– Настоящая, настоящая, только какая-то... Мам, прекрати!
– Вот и прекрасно. Надо радоваться тому что есть, Джон. Кто знает, что ждет нас завтра.
– Я бы не загадывал и на полчаса.
– Вот именно. И пока что я чертовски рада тому, как все получилось. Те машины, конечно, ускользнули. Но нас они не тронули, и остановить их мы вряд ли сумели бы. И ладно. Знаешь, почему? Потому что мы вместе. И Кэмерон... Нечего на меня смотреть, Джон, мы что-нибудь придумаем. Просто помни: все могло быть гораздо хуже.
– Ничего не кончилось и теперь.
...ТАЙМ-АУТ СИНХРОНИЗАЦИИ
Завтра у нас много дел. Сначала изучим сохраненную Кэмерон фотографию маяка и сделаем выводы. Потом пороемся в земле неподалеку отсюда и заберем то, что пытались найти те подрывники. Попутно решим, куда нам теперь ехать: в Аризону, в Орегон или возвращаться в Калифорнию. Может быть, Сара скажет нам что-нибудь определенное о предстоящей встрече с Джоном. Возможны, разумеется, и всякие неожиданности. День будет не из легких.
...ПРОДОЛЖЕНИЕ СИНХРОНИЗАЦИИ
В ангаре просторно, светло и гулко. Он поделен на складскую часть и приподнятую офисную в соотношении приблизительно три к одному. Вся середина асфальтового пола свободна, и только вдоль стен расставлены ряды металлических бочек, ящиков в деревянных обрешетках и сложено несколько штабелей из больших плоских картонных коробок. Пахнет дизельным топливом, маслом и еще чем-то незнакомым. Симпатичное местечко.
– Территория Умберто, старика с косичкой? – любопытствует Джон.
– Не бери в голову. – Сара поднимается по лесенке из четырех ступеней и ключом открывает дверь офиса. Внутри пустые столы с задвинутыми вертящимися креслами и скучный запах пластика. Короткий темный коридорчик ведет в заднюю комнату с двумя диванами и низким продолговатым столом, на котором кто-то оставил электрический чайник.
– Мило, – подытоживает Джон.
– Кормиться, отсыпаться и зализывать раны, – оглашает Сара повестку дня.
– Я бы сделал акцент на первом.
– Я бы тоже. Но сперва разгрузим «бронко». Ты как, Джон? Спина болит? Давай, последний рывок, только вытащим ее, и отдыхай.
...ТАЙМ-АУТ СИНХРОНИЗАЦИИ
Как ответить на вопрос, что отличает сбывшееся будущее, от несбывшегося настоящего? Просто: по сути их отличают всего два знака в одной из строк системы уравнений.
...ПРОДОЛЖЕНИЕ СИНХРОНИЗАЦИИ
Тело Кэмерон извлечено из багажника и уложено на большой металлический ящик. Изувеченная пулями, в изодранной куртке, с выбитым глазом она, как ни странно, не производит жалостливого впечатления. Она сильнее всего этого даже теперь, отключенная, неподвижная. Поврежденное лицо по-обычному спокойно. Спокойно, но не бездушно. Как и она сама? У машины может быть душа? У этой, думается, может. В ней определенно есть нечто, что делает ее... да, делает ее лучше многих людей. Это нечто трудно определить, очень трудно изъяснить словами. Да и не нужно. Достаточно чувствовать – она особенная.
– Что ж, теперь я понимаю, почему в нее попали столько раз, – подытоживает Сара. – И это было очень глупо с твоей стороны.
– Что?! С моей стороны?!
– Ты мог не позволить ей этого. И не спорь, Джон. Она берегла и спасала нас два года. Почему же сегодня мы не уберегли ее от ошибки?
Джон не отвечает. Какой тут может быть ответ...
– У нее, как у любого из нас, есть свои достоинства и недостатки. Согласен?
– Это будто не ты говоришь.
Прикрыв глаза, Сара грустно усмехается и продолжает:
– Ладно, довольно о ней. Поговорим обо мне.
Джон едва заметно вздрагивает и отводит глаза.
– Ведь тебя это мучает то, что происходит со мной? Прости, Джон, что молчала так долго.
– Мама...
– Я виновата перед тобой. Эта моя болезнь вымотала нас обоих. Сядь и послушай.
Не обращая внимания на его попытку что-то возразить, она подводит сына к стопке коробок у стены и слегка наживает руками ему на плечи. Он почти не сопротивляется, садится, а она садится рядом, берет его руку в свои руки и заглядывает в глаза.
– Послушай, Джон. Мне самой странно это признавать, но правда в том, что я здорова.
Слова, какие были, замирают на губах сына.
– У меня есть куча бумажек. Куча чертовых бумажек – результаты анализов за девятнадцать месяцев. И все они отрицательные. Понимаешь? Я здорова, Джон.
– Но почему же тогда... Ведь ты похудела.
– С чего ты взял?
– Она сказала.
– Она? – Сара поворачивается к отключенному киборгу. – Это она тебе сказала?
– Ну... Понимаешь, я боялся, что ее источник энергии дает утечку радиации, и из-за этого... Ты понимаешь. Тогда она дала мне его проверить. Утечки нет... Насколько я понимаю, ее нет. И тогда же она сказала, что твой вес уменьшился на сколько-то процентов.
Сара закрывает глаза и долго-долго сидит так, не видя окружающего и стараясь ни о чем не думать. Но одна мысль все-таки не поддается изгнанию: что они проглядели в себе, если киборг смог оказаться лучше их?
– Мама... – Голос сына возвращает ее к действительности, которая совсем не плоха.
– Джон, я здорова, – решительно говорит Сара. – Запомни это во-первых. А во-вторых, подумай: через сколько всего мы прошли. Подумай сам. Надо быть киборгом, чтобы это никак не отразилось... Это нервы, Джон. По правде говоря, я не чувствую, что похудела, но если и так, то ничуть не удивлена. Это просто нервы. Мы люди, Джон.
– Мам... – помолчав, говорит Джон. – Я очень хочу тебя обнять, но не хочу нарваться на правый хук. – И от этой шутки огромная тяжесть столь долгих и несчастливых последних недель вдруг делает первый шаг к отступлению.
– Ладно, Джон, кое-что мы выяснили, – через минуту подводит итог Сара. – План был хорош, вы молодцы. Но я хочу знать больше. И это «прости меня, Джон» – первое в моем списке.
– Думаю, она могла бы рассказать еще много интересного, – кивает Джон.
– Не сомневаюсь. Вот к примеру: ты помнишь хоть один случай, когда бы она признала или сказала сама, что ты в будущем перепрограммировал ее?
– Да, такого не было, я тоже это заметил. И ты делаешь вывод...
– ...что она не робот, а друг.
– Это будто...
– ...не я говорю? – Сара чуть наклоняет голову набок – совсем так, как это делает Кэмерон.
– Той царапины вчера точно не было.
– А все-таки это я, – подытоживает Сара. Она поднимается со стопки коробок, достает из кармана и подает сыну небольшой темный предмет. – Все, Джон, с меня хватит. Вы отдали мне эту штуку только на хранение, и я уже устала за нее беспокоиться.
Не двигаясь и молча Джон смотрит на чип Кэмерон, и мать чуть насмешливо спрашивает:
– И чего ты ждешь? Ты планировал что-то другое? Скажи мне, Джон, когда ты переделывал чип «трех восьмерок», о чем ты думал?
– Мам, никто не «переделывал» чип, это невозможно. Только соорудили простой интерфейс, чтобы выполнял все функции и выглядел, как у Кэмерон. И почти все сделала она сама.
– А ты только бегал за пончиками.
– И немного поработал паяльником. А программирование там – вообще полный мрак, так что... Кстати, создание резервного чипа – давний проект, о котором мы тебе, э-э, не успели рассказать. И не смотри так. Ты тоже хороша с этой своей идеей вставить чип еще в «Зейре».
– Я хотела как лучше: эта девочка далеко не пушинка.
– Ты все отлично понимаешь. За этим чипом охотятся, и последнее, что нам надо, это афишировать, что он остался у нас.
– Это верно. А потом, на досуге, мы еще потолкуем о вашем секретном проекте. И о том, что я сделала вам документы и велела убираться из штата. А сейчас хватит разговоров. Пора активировать... твою сестренку.
Поморщившись от ее последнего слова, Джон принимает у матери чип и, напутствуемый ее уверенным взглядом, поворачивается к Кэмерон. А Сара не удерживается и шлет ему вслед:
– Эй! Не забудь протереть контакты.
...ЗАВЕРШЕНИЕ СИНХРОНИЗАЦИИ И ВОЗВРАТ К СОХРАНЕННОЙ ЗАДАЧЕ
Все кончилось хорошо. Пусть книжка из этого вышла бы провальная, зато действительность очень даже неплоха. Так или иначе, с моей помощью или без, но получилось все как надо. И семь дней назад в одном из миров нашей Вселенной вновь будет сказано и вновь будет услышано: «Привет, Кэмерон!» Хорошо. По мне, так просто замечательно.
Отредактировано БотАН - Среда, 24.02.2021, 23:13 |
|
| |
|
|
| Skafloc | Воскресенье, 16.12.2018, 22:20 | Сообщение » 199 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Как минимум в ту же папочку, где образ DVD с сериалом хранится.
|
 |
| |
| БотАН | Понедельник, 17.12.2018, 17:02 | Сообщение » 200 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Не совсем напрасно это писал?
Отредактировано БотАН - Понедельник, 17.12.2018, 20:33 |
|
| |
годно