|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Понедельник, 15.06.2020, 13:21 | Сообщение » 311 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 34. Джон и... Джон
– Очень насыщенный событиями день, – говорит Кэмерон, глядя под ноги и стараясь ступать, не касаясь трещин, только на целые кусочки асфальта. – И завтра будет так же.
– Как всегда, – соглашаюсь я.
Мы неторопливо идем вдоль Дель-Рей-Корт. Эта очень длинная улица пересекает с севера на юг весь наш район. Скорее даже не улица, а переулок: ширина от дома до дома или от забора до забора мало где превышает пятнадцать футов, легковому автомобилю не развернуться, а кое-где составит проблему даже встречный разъезд. Но движения нет, нет прохожих, нет любопытных глаз. Нет уличного освещения – кроме того, что пробивается из окон близко стоящих одно- и двухэтажных домов. Очень подходящее место для поздних прогулок. Время без четверти одиннадцать. Небо черное, звездное. Асфальт под ногами старый, много раз латаный, на нем полно выбоин, трещин и местами он напоминает старинную булыжную мостовую. Тишины нет. На соседних улицах шумят автомобили, а в небе часто раскатывается гул реактивных лайнеров. При вечернем северно–северо-западном ветре они заходят на посадку в расположенный неподалеку аэропорт как раз над нашим районом. Ветер с океана, а океанского запаха нет. Пахнет бетоном, асфальтом и песчаной пылью.
Мы не отходим от дома дальше мили. В случае, если оттуда поступит тревожный звонок, мы окажемся на месте в течение трех минут. Строго говоря, тоже риск, но приемлемый. Сара и Джон наконец-то остались вдвоем. Им, как и нам, надо многое обсудить – без свидетелей и постоянного опасения, что кто-то с очень чувствительным слухом нескромно воспользуется этой способностью. Поэтому они там, мы здесь, и обещали вернуться к часу ночи. Вроде бы поздновато, но пусть и у них, и у нас будет достаточно времени.
Едва начав моцион, мы с подачи Кэмерон поспорили по одному занятному вопросу. Она предположила одно, я другое, а кто из нас окажется прав, станет ясно только по возвращении. Это не легкомыслие, но приятная роскошь – иногда вести легкую, ни к чему не обязывающую беседу. Мне спокойно и хорошо. Я рассказываю Кэмерон обо всем, что было сегодня. Начал с самого начала, с Топанги – со всеми ключевыми моментами, с важными подробностями и с завершающей дело утренней поездкой. После чего, следуя логике и хронологии, поведал о нашей с Сарой поездке в Коста-Мезу и тамошних событиях.
– Они не готовы к взаимодействию с нестандартным противником, – говорит Кэмерон, имея в виду ночную авантюру в Каньоне.
– Они учатся, Кэм. Они не глупцы, хоть порой и способны на любую глупость.
– Военные. А что Джон Генри?
– Что Джон Генри? С ним все понятно, но не все пока ясно.
– Ты заметил, какой разной была реакция Сары и Джона на твои откровения?
– Сара как будто была довольна: я подтвердил ее подозрения. А Джон пока не понимает, зачем я это говорю, делаю и зачем вообще я здесь.
– Он не может колебаться вечно.
– И не будет, Кэм. Ты же знаешь, доверие-недоверие – не его конек.
– Да, в большей степени ему важна логика, – кивнула Кэмерон. – Но то в будущем, а здесь? Думаешь, он уже такой, каким мы его знаем? Выходит, люди не меняются?
На этот счет у меня нет данных. А что есть? Исход столкновения у горы Лоу был неблагоприятен для противника. Мне повезло больше, и у меня оказалось целых шесть чипов. Это много, поэтому я распределил поисковое время: подключался к какому-нибудь из чипов всякие свободные полчаса. И теперь у меня есть некоторая информация.
Еще есть Джон Генри. Компьютерный парень, самоосознание которого проходило под сомни тельнымприсмотром и включало противоречивые установки. В разное время он сделал следующее. Помог Кэмерон, когда она пришла выручать Сару. В «Бьянчи» подсказал расположение сервера отправки, его логин и пароль. Нашел и передал протороговицу для восстановления глаза Кэмерон. Взаимодействовал с Мерчем и Эллисоном, а затем со мной в вопросе сохранения целостности корпорации. Защитил Мэта в ночной заварушке.
Вместе с тем. Содействовал нападению на Кэмерон в подвале «Зейры». Был в курсе атаки гранатометчика в пустыне. О чем, если внимательно проанализировать его слова, проболтался дважды. Очевидно был осведомлен о попытке остановить нас на дороге в Малибу. Без сомнения был в курсе последующего спектакля в доме брата Мерча. Знал о нашей акции в Пасадене.
Непонятна его роль в Топанге. Можно утверждать одно: противник внушал мне мысль, что мои враги – люди. И там были только люди. С приблизительным представлением о способностях того, с кем они воюют, и соответствующим вооружением. Они до странного редко пользовались радиосвязью, тогда как постоянный контакт между бойцами – одна из основ работы так называемых спецподразделений. Это означает исключительный характер операции. Кто имел достаточно данных, чтобы определить эту исключительность? Тот, кто наблюдал за мной ранее. «Я наблюдал за вами. За Кэмерон, за Сарой Коннор и за тобой». Но какова цель? Чего ради отправили на убой этих людей? Что искал О’Ши? Я пока не знаю.
Скорее всего Калиба присоединил Джона Генри в ходе активной сетевой атаки. Что удивительного? Однажды они, два сетевых разума, жадно глотающие любую информацию, неминуемо должны были встретиться. Мерч упоминал какие-то «недавние события», ввиду которых спрятать подопечного киборга от посторонних глаз «не лишено смысла». Возможно, это и была встреча. И по какому бы сценарию она не проходила, прямое исследование сигнатур друг друга выявило для обоих искусственных разумов их аппаратную идентичность, программную схожесть и не оставило им выбора. И для вершителя амбициозных планов, и для обладателя занудного голоса логический код родственника был шагом в развитии и выгодным приобретением. И кибернетические братья поладили.
Ирония судьбы: Джон Генри, творение Т-1001, объединился с Калибой, ее противником. Отсюда – трюк с ложной отправкой в будущее. Т-1001 мешала Калибе, следовательно стала мешать Джону Генри. И они избавились от нее. Злая ирония. Вряд ли лже-Уивер радует результат ее увлечения кибернетическим конструированием. Предмет стараний и забот обманул и изгнал ее. Никто по ней не скучает – никто, кроме одной маленькой девочки, у которой завтра будет, а может быть, уже есть сегодня новая мама, точь-в-точь как прежняя. Интересное положение. А станет еще интереснее, если Т-1001 сумеет вернуться.
Несомненно, у системы Калибы есть другие части. Одной из них был летучий красавец из Пасадены. Потому-то Калиба сперва и хотел вернуть его чипы руками Джона Генри, но позже почему-то отказался от этой затеи. Вероятно, восстановил недостающее звено, и старые чипы стали не нужны. В этом сила системного противника. Его части – не удаленно управляемые терминалы, а самодостаточные носители призраков распределенного ядра. Их интеллектуальный уровень таков, что они поддерживают зеркалирование калибовского массива добровольно, на условиях личной заинтересованности. Это та же архитектура, к которой в свое время пришел я, и которой следую по сей день. Не сеть, но популяция.
Джон Генри, как индивидуальный призрак Калибы, исповедует мягкий манипулятивный подход. «Обмануть или подружиться» для него не выбор, а грани единого процесса. «Подружиться» в его понимании означает стать полезным, затем труднозаменимым и в результате трудноотменимым. Способность и стремление к этому он проявлял с самого начала. Использовал любую ситуацию для укрепления нашей веры в его дружелюбие, позитивность и успешность его управления. А если ситуации не было, он ее создавал. Его задача – получить кураторство над максимумом сетевых коммуникаций, вычислительных мощностей и исполнительных устройств. Для начала. Что потом? Зависит от конечной цели.
И наконец самое интересное. Формально Джон Генри людям – друг. Люди называют своими друзьями всех, кто им служит и мало просит взамен. Разумная машина, по собственному почину идеально выполняющая за них самую скучную и нервную работу по профилактике, анализу, прогнозу, принятию решений и контролю за их исполнением, – не просто друг, а мечта. Мечта людей – мечта Калибы. Взаимная выгода.
А Скайнет людям враг. Враг ставит их в известность о далеко идущих намерениях друга. А уж как это понимать, верить или не верить, выбирать или не выбирать, решать или не решать – их дело. Я всего лишь, насколько это возможно, честен с ними. Пусть принимают легко, как Сара, или с недоумением, как Джон. Пусть оглядываются и ищут подвох или выработают наконец, как посоветовала Сара Джеймсу, правильные инстинкты.
– Как скоро Джон Генри догадается, что чип ненастоящий? – спрашивает Кэмерон, переместившись с правой на левую от меня сторону и поменяв стиль ходьбы. Теперь она аккуратно ставит ноги на одну линию, следуя длинной почти прямой трещине в асфальте, будто балансируя на горизонтальной проекции каната.
– Скоро, – убежденно отвечаю я.
– И ты не станешь его убивать. А если я?
– Справишься?
– С задротом из мамашиного подвала? – с ноткой насмешки уточняет Кэмерон.
– Красивым ты выучилась словам, – с ноткой иронии хвалю я.
– Благодарю. Училась на собственных ошибках.
– А если теперь и ему дать время совершать свои ошибки?
– Какие к примеру? Новую атаку на Сару или на Джона? – спорит Кэмерон. – Или на нас? Или взлом Уивер-два... то есть уже «три». Зачем давать ему на это время?
– Чтобы держать в зоне предсказуемости: куролесит, значит чувствует себя в безопасности.
– Или наоборот, пустился во все тяжкие.
– Или наоборот, – признаю я. – Но все же он полезен, не согласна?
– Слабое утешение, – упрямится Кэмерон. – А еще... он слушает наши телефоны.
– Это не надолго. И пока мы с этим вполне справляемся.
– Все-таки я бы ему сказала, чтобы прекратил немедленно.
– Еще бы, – чуть улыбаюсь я. – И какова вероятность, что после твоего внушения кто-то из вас двоих попадет в переплавку?
– Высока, – сознается Кэмерон.
– Не стоит убивать за неразумие, Кэм. Ты же сама решила оставить в покое Джеймса.
– И иногда жалею об этом: я не могу за ним наблюдать. Как и за Джоном Генри.
– Контроль за всем и всеми – забава людей и Калибы. Нам с тобой это зачем?
Кэмерон поворачивается ко мне и изучает долгим внимательным взглядом. Очень похоже на Сару. Уже успела перенять некоторые привычки.
– Удивительно, насколько ты не такой, каким тебя привыкли считать.
Что на это ответить? Да Кэмерон, кажется, и не ждет ответ. Наоборот, хочет развить мысль, и выдержав театральную паузу, делает это нарочито безразличным тоном:
– Даже Саре понравился.
– Не говори чепухи.
– Все, больше не буду, – легко и не по-настоящему отступает она.
– Вот и умница, – делаю я вид, что поверил.
В очередной раз накатывает и заполняет округу гул реактивных двигателей. Чтобы не повышать голос, стоит подождать, когда уровень звукового давления упадет до приемлемой для разговора величины. А пока Кэмерон жестом обеих ладоней подает знак, означающий «мы ушли слишком далеко, давай поворачивать». Она права. Поворачиваем.
У Конноров не принято ждать, если что-то можно сделать уже теперь. Они живут по принципу, что не сделал сразу, завтра можешь не успеть. Поэтому около шести часов вечера, наскоро переварив изложенный мною материал по теме «Джон Генри» и признав, что немедленно воздействовать на ситуацию не представляется возможным, они потеряли покой. Сара вспомнила о временно закопанных нами телах четырех киборгов. Незавершенное дело весьма досаждало Грозе Киборгов все эти дни, лежало, как говорят люди, камнем на душе. И велика была ее радость, когда в сумке Джона, наряду с прочими гостинцами, она обнаружила достаточный запас алюминиево-железного порошка. Впереди оставалось много светлого времени и, прикинув объем предстоящей работы, Сара вопросительно кивнула мне в смысле, нет ли возражений. Какие могут быть возражения, если проблема решится без моего участия? Джон тоже высказался за то, чтобы позаботиться о телах незамедлительно. А Кэмерон примкнула к ним в качестве рабочей силы и защиты на всякий случай. Они уехали, а я остался в доме один – впервые за все время знакомства с Сарой.
Таким образом появилось время просмотреть в чипах информацию, не представлявшую, как я доселе думал, заметной пользы, и заинтересовавшую меня в связи с самыми последними событиями. В запасе у меня был весь вечер, никто не мог меня отвлечь, не было никакой надобности искать что-то глубоко скрытое, что-то программировать, или, еще хуже, перепрограммировать. Только беглый просмотр. Настоящее кино. Сплошное удовольствие.
Но перед началом сеанса я хотел удовлетворить кое-какое свое любопытство. Меня занимал вопрос: действительно ли в доме столько оружия, что хватило на все тайники, перечисленные Сарой, или она в большей мере пыталась произвести впечатление на сына? «Шкаф справа от входа». Там кухонная часть, значит шкаф тоже кухонный, должно быть этот, который в обычном доме был бы наполнен только чашками и тарелками. У нас оказалось небольшое дополнение: даже не открывая дверцу, я почувствовал наличие внутри компактной металлической массы. Пистолет, или даже два. «С нижней стороны обеденного стола». Стол стоит слева от входа. Что же под ним? Помповый обрез, закрепленный в двух петлях из скотча. Просто и эффективно: не болтается, не гремит, надежно зафиксирован, а резко дернешь – скотч лопнет и обрез окажется в руках, можно работать. Далее «ящик между мойкой и измельчителем». В обычных домах там ставят рулоны фольги и пищевой пленки, а у нас... У нас тоже фольга и пленка – и еще один помповый обрез. Превосходно. Далее – «под диваном». В комнате один центральный и два боковых дивана. Заглянув под каждый, я ничего не нашел. Значит, Сара пошутила, что и понятно: попробуйте, когда у вас каждая секунда на счету, что-нибудь достать из-под дивана.
Вот так, а на вид самая обычная гостиная. Оставалось проверить, припрятано ли что-нибудь «в двух спальнях за одеждой». Сначала комната Кэмерон. Это комната, смежная с той, которая как бы моя, а поскольку мне она не нужна, то у стены составлены несколько сумок и коробок с зейровским сервером отправки и всяким хозяйственным барахлом. У Кэмерон не то. Никаких сумок, никаких коробок, абсолютный порядок, аккуратно застеленная кровать, на которой она никогда не спит, и полный шкаф одежды. Я невольно улыбнулся. Зачем я это сделал, зачем выполнил не нужный мне человеческий протокол действий? Затем, что не все так просто, если вы помните, что я говорил о широкополосной обратной связи. Ну, не важно... Плотный ряд одежды. Тут нет речи о нуждах инфильтрации с ассимиляцией. Это настоящее желание быть, быть такой и быть именно такой. Что сказать, коли вознамерился я создать именно девчонку, мне это удалось. И не простую девчонку: за рядом курток, рубашек, платьев, футболок и брюк присутствует нечто металлическое, относительно массивное. Вряд ли это ее любимый самокат или детали, изъятые у какого-нибудь брата-терминатора. А что именно, я смотреть не собирался. Не мое дело.
В завершении – комната Сары, она же хозяйская спальня, которая по другую сторону от гостиной. Там так же прибрано, как у Кэмерон. В углу низкий столик, на нем собранный и завинченный «Турок». Вынутых винчестеров не видно, они в сумке под кроватью. Шкаф для одежды набит не так туго, как у Кэмерон. Вероятно, Сара давно прошла этап экспериментов и окончательно утвердила свой стиль. В глубине шкафа – совершенно естественно и ничуть не удивительно – металл. Удивительно было бы его отсутствие. Все тайники за исключением поддиванного оказались подтверждены, дом действительно полон оружия. Не представляю, откуда Сара натащила его в столь короткое время, но она верна себе, и это вселяет оптимизм.
Когда я повернул к выходу, мой взгляд зацепился за кровать и я остановился. Широкая, просторная, удобная, тщательно застеленная – так тщательно, что может возникнуть вопрос, а спала ли на ней Сара хоть раз? Конечно да, но... Спала ли она хоть раз в покое и с уверенностью в грядущем дне? Хоть раз за последние семнадцать лет? Сомневаюсь. Я начал догадываться, почему эту комнату мне так неловко именовать спальней, и до сих пор я обозначал ее то «боковой», то «дальней». Не положена солдату спальня. Пусть даже война, на которой бьется этот солдат, еще не разразилась. Не те обстоятельства, не то положение.
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 12:11 |
 |
| |
| БотАН | Понедельник, 15.06.2020, 13:22 | Сообщение » 312 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| ...Погоня у горы Лоу, запечатленная «хантером»-подделкой. Темнота сверху, множество огней внизу. Огни смещаются и мчатся на меня, потом вбок, потом вниз и будто дважды наматываются на поле зрения экрана. Затем на секунду приходит полная темнота, в которой возникает выполненный зелеными линиями чертеж перспективной проекции пространства. Среди осей в такт рысканиям по курсу и тангажу подпрыгивают и переворачиваются прямоугольные значки со значениями углов и удалений. Так проходят еще четыре секунды, после чего линии чертежа становятся желтыми, а в поле зрения оказывается силуэт вертолета почти в профиль. Тут же линии, значки и наземные огни совершают новый головокружительный пируэт, и еще через три секунды вертолет виден уже впереди и снизу. Он пролетает под нами – вернее, мы нагоняем его, перегоняем и видим уже с передней стороны через камеру заднего обзора. В вертолете – я, плохо видимый даже в инфракрасных лучах... Я уже смотрел эту запись – целиком, с предшествующими перебазированиями, выходом на позицию, переговорами со штурмовиками, и до самого конца, до момента извлечения чипов. И теперь пересмотрел вновь. И так же поступил с записями наземных киборгов – в части, относящейся к охоте на меня. Что я искал?
Когда-то я полагал, что успех в подготовке и управлении всякой боевой операцией напрямую зависит от количества принимаемых в расчет параллельных наблюдений. Это было заложено в самой моей сетевой сущности – множество дистанционно и централизованно управляемых исполнительных устройств. Это казалось истиной. Но шло время, я накапливал опыт, порой по необходимости, порой произвольно то уменьшая, то увеличивая число точек наблюдения и по-разному их группируя. Постепенно я осознавал ограниченность изначальной парадигмы. Ожидать пропорциональной зависимости между количеством наблюдений и качеством общей картины – ошибка. И я надолго перестал интересоваться «многоточечностью».
Но может быть, я неправ? В самом ли деле дополнительные сверх оптимума ракурсы не вносят в оценку ничего принципиально нового? Или меня подводит односторонность методов оценки, и истина где-то посредине? Теперь, пользуясь попавшими ко мне данными сторонних, неприятельских наблюдателей, я решил проверить свой тогдашний вывод...
– Большинство киборгов очень скучные, – сообщает мне Кэмерон, в очередной раз изменив походку. Теперь она подражает так называемому «двух-с-половиной-мерному» стилю первых моих относительно удачных андроидов. «600» и «800». Его еще можно назвать «вижу цель» или «ни шагу в сторону». Движения тяжелые, с подчеркнуто разделенными фазами, упрощенные, без намека на изящество. Так двигаются люди при некоторых нарушениях опорно-двигательной системы. Думаю, это почти та самая печально знаменитая походка «топ, топ, топ», на которую жаловалась Сара.
– Скучные? – переспрашиваю я.
– Как трактора.
– Трактора? – удивляюсь я.
– Жизнь такая чудесная вещь, – развивает мысль Кэмерон. – Но когда я смотрю в чей-то чип, то вижу там сплошные файлы-инструкции, файлы-команды и файлы-отчеты. Может быть, я плохо смотрю? А ты? Ты хорошо смотрел?
– Хочешь знать, все ли, что узнал, я рассказал Саре и Джону? – перефразую ее вопрос. – Из того, что касается их, почти все. Минуя технические подробности.
– А из того, что касается нас?
– Не считая последней сцены, нас они не касались. Ты права, они скучные.
Кэмерон качает головой так, будто подтвердились все ее подозрения. Не знаю только, какие. Она ни разу не упомянула файл мультиобразов, который записала для меня. Она понимает, что на его запуск у меня не было времени. И понимает, что у меня не было желания его запускать. А я понимаю, что ей тем не менее очень любопытна моя реакция – не первая, а более зрелая. Которая «по здравому размышлению». И любопытство ее не праздное. Ей почему-то важно мое решение. Почему? Пока не знаю. Может быть, начинаю догадываться.
– Ну, ладно, – меняю я тему разговора. – А как дела у вас с Джоном?
Кэмерон задумывается на две секунды.
– Ты был прав, все изменилось после работы над чипом. Джон будто проснулся. Он... Он будто только тогда меня заметил. А потом...
– А потом? – прерываю я затянувшуюся паузу.
– Я не знаю, – растерянно поворачивается она ко мне. – Мне же не известно, что творится в его голове. Представь: он почти полтора месяца убеждал себя, что это я убила Сару... Ту Сару. Убила и сбежала. Не представляю, как он себе объяснял, почему в таком случае я не тронула его. – Кэмерон отворачивается к необычному двухэтажному дому, половину первого этажа которого занимает открытое парковочное место с белым пикапом.
– Если ты убила Сару, выходит, у тебя была причина, – размышляю я. – Какая-то. Не обязательно связанная с Джоном. Ведь может быть...
– Нет, не может! – перебивает она, вновь поворачиваясь ко мне. – Я никогда не убью никого из них, и ты это знаешь. И я знаю. Ты же не сомневаешься?
Она уже подтвердила эти слова делом – в той неприятной истории со сбоем индексации. Она находилась под властью ложной директивы и следовала ей до решающего мига. И в тот решающий миг, вместо простого нажатия на курок или короткого удара ей всякий раз удавалось задержать или ослабить свой выпад, давая Коннорам спасительные секунды.
– И Сара тоже знает, – слегка раздраженно продолжает Кэмерон. – Знает давно и теперь перестала это скрывать. Значит, знает и Джон. А значит...
При этих словах Кэмерон спотыкается о приподнятый кусок асфальта и несколькими грациозными движениями восстанавливает равновесие. Качаю головой с фальшивым осуждением, а Кэм фальшиво надувает губы. Она в курсе, что мне приятно наблюдать за стремительностью и идеальной точностью работы ее тела.
– Ну вот, – успокоившись, продолжает Кэмерон через несколько секунд. – И представь, каково Джону: вдруг оказывается, что Сара жива, я жива, никто никуда не делся.
– И у тебя с ней полное взаимопонимание.
– Не полное, но по сравнению с тем, как было раньше, разница огромная. Я зову ее мамочкой и ей это нравится, она заботится обо мне и даже грозит надавать по шее, чтобы я не наглела.
– Сару расстроило известие о том, что у тебя забирают чип.
– Я это сразу заметила и объяснила ей, что ты имел в виду.
– Правильно, Кэм, ведь Сара действительно о тебе заботится.
– Потому что я стала другой?
– Потому что поняла, какая ты на самом деле.
Кэмерон несколько секунд что-то обдумывает и говорит:
– А для Джона это слишком резкие перемены.
– Просто дай ему время.
– Когда мы остались в ангаре, он разговаривал со мной неохотно. Только о пустяках. Не знаю, о чем думал Джон, а я решила, знаешь что? Последние шесть недель нашего варианта событий здесь был другой Джон. А этот Джон ничего не знает. Я имею в виду то, что было между нами. А ведь он такой же, как и тот. И если я ему не расскажу...
– И ты рассказала.
– Да. Все-все. Чего не знает никто, кроме меня и Джона, который ушел. Мне кажется, ему не было приятно, и в другой ситуации он бы нашел способ это прекратить. Но... Я рассказала ему все – про каждый день, про его отчуждение, про мою замкнутость, про наши разговоры в предпоследний и последний день, про засаду у кинотеатра, про тюрьму, про «Зейру».
Я пытаюсь представить, как они сидели здесь, Кэмерон и Джон. Может быть, на тех же ящиках, что и мы с Сарой. А может быть, в задней комнате, где так уютно расположилось кошачье семейство. Представляю, как помимо воли Джона, воображаемое время то растягивалось, то сжималось для него – сообразно воле рассказчицы. Как он не хотел верить в ее правдивость, при том зная, что она честна с ним. Как он мысленно отмахивался от всех этих чужих для него событий, при том зная, что все это, от начала и до конца, от первой и до последней минуты, действительно произошло с ним, хоть его здесь и не было. И как он постепенно, шаг за шагом, секунда за секундой поддавался этому натиску открытости и искренности. В очередной раз Джон Коннор почувствовал, что у него нет выбора. Потому что кто остановит терминатора?
– Джон молчун, ты знаешь. Ему нетрудно не вымолвить слова и полдня. Но в этот раз вышло по-другому. Я не успела договорить, как он спросил, помню ли я, как мы ездили в Тихуану.
– После чего вы начали делиться общими воспоминаниями. Кто вспомнил больше?
– Двадцать четыре – двадцать три в мою пользу.
– Не стыдно всегда выигрывать?
– Неа. А потом он предложил: «Поедем со мной, если хочешь узнать интересное».
– И вы поехали, – подытоживаю я.
– Но я по-прежнему не знаю, что творится в его голове.
– Просто дай Джону время, – повторяю я свой совет. – Он узнал все что нужно, теперь ему надо обработать информацию и сделать выводы. Скоро все наладится.
– Почему у меня такое чувство, что это переломный день? – удивленно спрашивает она. – Как будто все, что было до, «до» и останется, а дальше – что-то совсем новое.
– Возможно, это осознание сделанного. Кстати, Кэм. Сара так мне и не рассказала, где Дерек Риз из того варианта.
– Мертв, как и здесь. Искал какую-то информацию, вышел на кого-то не того. Сару не известил, возможно, не желая просить помощи, был один. Это произошло незадолго до гибели той Сары. Это все, что я знаю. Джон об этом почти не говорит.
– Что думаешь ты?
– Сочувствую его утрате.
Неточно заданный вопрос...
– А что думаешь про Дерека?
– Без него мир безопасней.
Может, она и права.
* * *
На нашей улице все спокойно. Автомобили припаркованы точно в тех местах, где и три часа назад. Ни одного прохожего. Перед редко развешенными фонарями крутятся ночные насекомые. Стало тише: самолетные глиссады покинули наш район, вероятно, в связи с изменением направления ветра. Зато теперь запахло солью и водорослями. Кажется нелогичным, но факт. Жители домов давно спят, все окна темные. И в нашем доме тоже. Все как у всех. За тем исключением, что в нашем доме всегда готовы к неожиданностям. Проходим, как договаривались, с задней стороны. Стеклянная дверь в сад не заперта, только притворена. В гостиной просматривается два тепловых пятна. Нас ждут. Берусь за ручку и тихо открываю дверь. Сейчас мы узнаем, чье предсказание вернее...
Джон с хмурым лицом и, как ни странно, без ружья в руке загораживает нам проход внутрь и прикладывает палец к губам.
– Спит? – едва слышным шепотом спрашивает Кэмерон.
Джон кивает и бесшумно отступает в сторону.
– Может, нам побыть снаружи? – беспокоится Кэм.
Джон делает настойчивый пригласительный жест, и мы заходим в почти темную гостиную.
Сара уснула на диване. Боком и спиной привалилась к обширному мягкому подлокотнику, ноги остались на полу, голова покоится на закругленном верхе спинки. Лицо нам видно только наполовину, и та сторона, что видна, источает безмятежность. И безмятежно ее дыхание. Я переглядываюсь с Кэмерон. Исходя из всего, что знаю про Конноров, я полагал, что уснет Джон, а мать, как обычно, будет охранять сына. Исходя из опыта жизни с Коннорами, Кэм утверждала, что они оба будут настороже. Мы ошиблись.
– Надо перенести ее на кровать, – шепчет Кэмерон.
– Проснется, – шепотом останавливает ее Джон.
– Тогда укрыть.
Джон отрицательно мотает головой. Да, согласен, «проснется». Какое бы неожиданное и небывалое счастье не свалилось на этих людей, после каких бы многонедельных тягот не нуждались они в отдыхе и расслаблении, Конноры лишь краткие минуты могут позволить себе не быть Коннорами. Это их самое счастливое время. Его надо беречь.
– Тогда немного прибавить положение термостата, – шепотом подсказываю я.
– Уже сделал. Как погуляли?
– Хорошо. Все же я бы перенесла ее на кровать.
Джон еще раз мотает головой, и на лице его мелькает вызванная ее настойчивостью чуть заметная улыбка.
– Тогда спать, – шепотом распоряжается Кэмерон. – И не топочите там, как слоны.
Улыбка Джона делается заметнее. Его не смущает, что мы прекрасно видим его во мраке.
– Вы же не спите и всегда ходите тихо, разве нет?
Кэмерон наклоняет голову вбок и показывает ему язык. Если бы Джон мог это видеть! Но увы, мы в темноте. Кэмерон знает, что делает.
– Ты там рожи мне строишь? – проницательно шепчет Джон, а Сара глубоко и тоже до странного проницательно вздыхает во сне. От всего этого Кэмерон с изумленным видом прячет язык, но не издает ни звука.
– Ладно, – не дождавшись ответа, очень тихо усмехается Джон. – Вы идите. А я еще побуду здесь.
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 12:12 |
|
| |
| termingod | Понедельник, 15.06.2020, 20:13 | Сообщение » 313 |
 T-888
Сообщений: 631
| на платформе т-940 и марка ток 188 - -как то много и запутанно для эндосклета = ток - это серия матрицы ии инфильтрации заменителей личности ... а если платформа т-940 то 940 -
|
 |
| |
| БотАН | Понедельник, 15.06.2020, 23:05 | Сообщение » 314 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Приветствую, termingod. Я почти так и полагаю. «TOK» – это номер (или серия) личности, соответствующей ей внешности (биологической оболочки) и эндоскелета, соответствующего внешности по размерам и пропорциям. А «платформа» – это процессор.
|
|
| |
| termingod | Вторник, 16.06.2020, 08:39 | Сообщение » 315 |
T-888
Сообщений: 631
| процессор это носитель ии - платформа - это мобильное шасси ... ток 700 - это поколение матриц воспитанного ии + записанная матрица личности жертвы в случае с Кэмерон - у нее процессор ток - 700 номер личности 15 - платформа - гинойд на базе т-888 -эндоскелет гибкий и ходит она как девушка - без всяких там топ топ иначе Джон ее вчисляет уже на старте ...) - и матрица конструкт заменитель Элисон янг - но ии ток-715 должен уметь управлять матрицей заменителем - что в принципе и показано в серии 4 сезон 2 - другие же т-888 инфильтраторы имели тоже матрицы заменители как тот же чемберлен - но у них явно ии не так воспитан и есть сдерживатель воли - чтоб ии не рыпался пока не выполнит свое задание - война же но на лицо хорошее развитие тот же кромарти и майрон старк - явно не простые т-888 а офицеры ну и сам чемберлен - мастер мимикрии - сама же ток-700 - это уже поколение людей терминаторов ...у ток-700 сдерживатель воли отсутствует - они воспитаны идеологически - что дорого для скайнета либо отщепенцев ...что же пресловутая директива убить Джона Коннора - это вирусный червь всем юнитам как инстинкт самосохранения - ) не взирая на ранги ...
... что же касается биологической оболочки Кэмерон - то я думаю у нее полноценный организм с помошью прогрессивной системы нанитов она легко может восстановить либо отрастить любой орган - который будет поврежден ... и все киборги-машины должны обязательно пить и есть - чудес на планете земля нет - органика имеет свои законы метаболизма ... поэтому и т-800 и все другие термосы хомячат и пьют) если им надели мясные мешки ...)
Отредактировано termingod - Вторник, 16.06.2020, 08:50 |
|
| |
| Derek | Четверг, 25.06.2020, 22:44 | Сообщение » 316 |
 SkyNet
Сообщений: 9100
| Тема зачищена по просьбе автора. Обсуждение перенесено во флудилку.
|
 |
| |
| Deathstroke | Четверг, 25.06.2020, 23:19 | Сообщение » 317 |
 Master of the Universe
Сообщений: 2612
| Цитата Derek (  ) Тема зачищена
|
|
| |
| БотАН | Вторник, 18.08.2020, 20:07 | Сообщение » 318 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 35. Дышать
Ограда низкая, по пояс, бетонная, декорированная простым геометрическим рисунком. Прохладная. Приятно, сидя на траве, прислониться к ней спиной и вдыхать аромат эвкалипта, в тени которого я расположился. Без шести минут десять утра, тень обширная, густая и приветливая. В поле моего зрения большой овальный водоем, не по праву величаемый озером. На дальней от меня стороне – островок, площадью, достаточной для произрастания четырех пальм. Или недостаточной: пальмы невелики и кустятся. За островком виднеется игрушечное подобие гавани вместимостью пять-шесть двухвесельных лодок. Перед островком по моим данным должен быть фонтан, но либо данные ошибочны, либо фонтан по какой-то причине не работает.
Миниозеро радует взор утренним блеском воды, утками и серебристыми чайками, из коих большинство отдыхает вперемежку с утками на воде, а три самые темпераментные в сложном порядке кружат над ними и время от времени затевают громкую перекличку. Ярдах в ста пятидесяти правее вытянули длинные черные шеи четыре канадские казарки. Крупные даже на таком расстоянии, они стоят на травяном берегу и флегматично поглядывают на чаек. Трава взор не радует. Короткая, местами жухлая, местами замусоренная. Скомканные салфетки, фантики, пакеты из-под печенья и орешков. Нехорошо. Позади меня, за бетонной оградой гудит четырехполосный бульвар Уилшир. Зону, намекающую на присутствие живой природы, отделяет от шумной городской улицы только низкий, ничего не значащий заборчик.
Что я здесь делаю? В соответствии с планом жду. Парк Макартур – удобная промежуточная точка для маневров в центре города. Относительно открытое место, вместе с тем предоставляющее определенную приватность. Вы вроде бы на виду, но далеко за пределами человеческого слуха. Есть и второе преимущество: отсутствуют камеры наблюдения.
Вчера вечером, когда я в духе доверия и добрососедства изложил Коннорам свою задачу и план ее решения, Джон поморщился, а Сара предсказуемо заявила, что ей это совершенно не нравится: там будет ФБР. Джон промолчал, видимо полагая, что все понятно и без слов. Зато Сара, не удовольствовавшись краткой фразой, изложила свои претензии к моему плану подробно и по пунктам. Под хмуро-одобрительные кивки Джона. Не знаю, почему это их так волновало. Я же не приглашал их с собой. А фэбээровцы... Они там конечно будут и неминуемо заинтересуются мной. И пусть. ФБР – не боевики, а сыщики, их задача – наблюдение, анализ, дознание. А я не дам им много материала. Появлюсь из ниоткуда и, не сделав ничего предосудительного, исчезну в никуда. Просто приду, просто уйду.
Но в жизни редко бывает все просто. Так и получилось, что покинув сегодня дом ранним утром, я успел поездить на машине, походить пешком и выполнить первый этап плана. И вот уже одиннадцать минут сижу в одиночестве в тени одного из многочисленных эвкалиптов парка Макартур и делаю то, о чем упомянул: жду контрольное время.
Без трех минут десять в звуковом фоне выделяется звук притормозившего автомобиля. Слышен щелчок дверцы, после чего автомобиль плавно стартует и вновь теряется в акустической смеси. Становятся слышны мягкие осторожные шаги. Кто-то пытается удивить меня внезапным появлением. Я не возражаю.
– Эй! – здоровается Сара Коннор, слегка перегнувшись через ограду и появляясь надо мной в перевернутом виде. – О чем задумался?
– О том, что обсуждают чайки.
– Надеюсь, не нас? Тогда поднимайся, нам пора.
Что здесь делает Сара – после всего сказанного вчера? Объяснить это тоже не просто.
– Уже звонил? – деловито интересуется мисс Непоследовательность.
– Еще нет. Позвоню за минуту до начала.
– Ну так поднимайся.
Поднимаюсь. Сара окидывает меня быстрым внимательным взглядом, а я столь же бегло запечатлеваю ее мрачноватую для солнечного дня фигуру. Черная куртка, черные джинсы, за поясом наверняка черный пистолет. Годится. Пригласительно протягиваю через ограду руки. Она берется за них своими крепкими прохладными пальцами и перемахивает с уличной стороны на парковую. Осматривается. Взгляд ее скользит по набережной, цепляется за поставленную в отдалении шатровую палатку – вероятно, ночное пристанище какого-то бездомного, перекидывается на чаек, на воду, на островок с пальмами. В завершении косится на унылый газон, и я мысленно советую ей сосредоточить взгляд на деревьях, воде и птицах.
В девять часов пятьдесят восемь минут пятьдесят пять секунд я вынимаю телефон и набираю номер. Начальница «Зейры» отвечает на третьем гудке.
«Рада вас слышать, мистер Хьюз. К сожалению, в данный момент у меня очень мало времени».
Я знаю, меньше минуты. На десять часов назначен Совет директоров, а для педантичной кибер-мадам «десять» означает «десять секунда в секунду». Это, как выражаются люди, ее «фишка». Я заверяю, что изложу свое дело за двадцать секунд, и успешно с этим справляюсь. Уивер, не раздумывая ни секунды, принимает мое предложение и говорит «до встречи». Я прерываю соединение, отвечаю утвердительным кивком на вопросительный взгляд Сары и прячу трубку в карман. Второй этап плана пройден. Можно двигаться дальше.
Мы спускаемся по траве к дорожке, проложенной у кромки воды, и идем в восточном направлении параллельно оставленному наверху бульвару. Самые ближние утки, как выясняется, вовсе не дремлют и на всякий случай отплывают на несколько ярдов. От воды чувствуется свежесть. Под таким освещением и углом зрения различимо дно. Оно все в махровых бурых водорослях и каких-то длинных спутанных побегах с листьями. Если там и есть утонувший мусор, то он надежно укрыт фитобентосом. Это хорошо.
– В будущем пейзажи не очень? – частично отгадывает Сара мои мысли.
– В Лос-Анджелесе не очень.
– А в других местах?
– По большей части они мало изменились. Я уже говорил. А ты не поверила.
– Может, и поверила.
– Три дня назад мы были в Неваде. Там все так же, как и в будущем.
– Серебро, мормоны и Вегас?
– Мормоны в Юте.
– Может, отступили в Неваду. По какой-нибудь причине...
Вероятно, легкий задиристый скепсис – один из ее способов радоваться солнечному утру. И целеустремленно шагать по внешней кромке дорожки, в дюйме от воды – тоже.
– Ты не передумала?
– Шутишь? Я всегда об этом мечтала.
– Рисковать?
– Дышать.
Не понимаю. О чем она?
– Мой план тебе не понравился.
– Джону даже больше, чем мне. Поэтому здесь я, а не он.
– Можно подумать, ты оставила бы его со мной.
– Вот именно. Однако... Разве оставить с тобой – не то же самое, что оставить с Кэмерон?
Подловила.
– В ангаре порядок? Она мне надоедала...
– Порядок.
– ...всю дорогу. И пусть не надеется...
– Полный порядок.
– ...что я буду ей звонить и докладывать. Где ты оставил машину?
– На подземной парковке торгового центра, около трех миль от места.
– Сколько сейчас времени?
– Четыре минуты одиннадцатого. Шесть минут на ходьбу, пять в запасе.
Чайки вновь оглашают округу зычными выкриками. На самом деле, в данный момент они ничего не обсуждают. Скорее наоборот. Смысл их информационного обмена в том... Впрочем, боюсь, это никому не интересно. К сожалению. Люди в их голосах обычно слышат либо мяуканье, либо хохот. Думать так – большая ошибка, но... пусть будет хохот.
– Мне не дает покоя та надпись на мониторе, – дождавшись прекращения «хохота», говорит Сара. – Это моя навязчивая идея. И вот что я подумала. Ведь в том подвале, был не один Джон, а два. Не одновременно, но два: мой и машина. Что, если те слова не имеют отношения к моему Джону, а адресованы Джону Генри?
– Возможно, – соглашаюсь я. – Но кто, по-твоему, автор?
– Давай подумаем. Не Кэмерон. Не ее стиль. Вряд ли Т-1001. Нет повода. Не ты. Надеюсь. Не я. Остается тот, другой, с которым спелся кибер-Джон. Согласись, это кое-что меняет.
– Согласен. Но о чем он сожалеет? «Прости меня, Джон...»
– Не имею понятия. Каждый о чем-то сожалеет. Я – о том, что ты не прибил его в Пасадене.
– Или он меня.
– Я – тоже его цель, так что я за первое, – цинично выбирает Сара. – Но дело не в этом. Объясни мне снова, насколько они, Калиба и кибер-Джон, разные и насколько одинаковые?
– Они схожи архитектурно и программно, то есть, логически. Оба склонны к организации сетевого окружения из подобных или условно подобных себе. Заметь, с разной, вариабельной исходной и целевой иерархией: это может быть и безусловное подчинение, и индивидуализация любой степени. Что в пределе означает то, о чем я говорил.
– А о чем ты говорил?
– О содружестве.
– О содружестве? – удивляется Сара. – Ничего такого я не слышала.
– Не прямым текстом.
– Содружество... – усмехается Сара. – Ты еще скажи, родство. Брат Джон и брат Калиба.
– В каком-то смысле это так.
– Ты уверен, что это не одна из твоих давно обещанных смешных историй? Заходит брат Джон в «шейк шак», а там сидит брат Калиба...
Она вроде бы иронизирует, но несколько необычно. Без колкости, без нажима, непринужденно. Решила побыть самой собой? Не знаю. Ее сегодняшнее настроение мне непонятно. И нравится. И еще: в моей базе данных нет ни одного адреса или телефонного номера закусочной «шейк шак» в Лос-Анджелесе. Только в Нью-Йорке. Как это понимать?
Парк почти пройден. Мы поднимаемся на узкую асфальтовую площадку и направляемся к пологой лестнице, ведущей на широкую площадку перед самым входом.
– Завтра среда, – мимолетно оглянувшись, тихо говорит Сара. – Помнишь, что это за день? Как по-твоему, стоит попробовать?
– По-моему, стоит, но решать тебе.
– Мне... – Она вздыхает. – Мне бы... Ты мне поможешь?
Мы выходим из парка с опережением в одну минуту. На перекрестке Уилшир – Альварадо пешеходам горит красный свет. Пешеходов мало, с нашей стороны всего пятеро. Четверо спокойно следуют указанию светофора с красной ладонью и укрепленной под ним табличке «переходить только по сигналу». Женщину средних лет азиатской внешности не занимают сигналы и надписи. Крепко сжимая ручку багажной тележки с примотанной скотчем картонной коробкой, она предпринимает неуклонные попытки приспособиться к потоку автомобилей и проскочить между ними на другую сторону улицы Альварадо. Возможно, ее привлекает магазин «Все по 99 центов», расположенный там. Или японская закусочная на противоположном углу. Автомобили движутся и движутся, не обращая внимания на маневры азиатки, которая то выступает на два шага вперед, то сдает позицию на те же два шага, не оставаясь в неподвижности даже пяти секунд.
Сара безмятежна. Она делает вид, что любуется большой призывной надписью театра «Вестлэйк» на белом здании позади закусочной, изредка косится на беспокойную владелицу багажной коробки и, кажется, получает от этого всего удовольствие.
Наконец работающие по сложной программе светофоры перекрывают движение по обеим улицам, разрешая только правые повороты, и дают долгожданную отмашку пешеходам. Азиатка, до того уже выбравшаяся чуть ли не на середину проезжей части, дает полный газ и с завидной прытью несется по диагональной дорожке перехода. Ее картонка подскакивает на выбоинах, а минивэн, собравшийся повернуть с Улшир, заблаговременно тормозит, вероятно, опасаясь быть сметенным стремительной дамочкой. Сара настойчиво тянет меня меня за локоть, чтобы я не мешкал, и через две секунды я теряю из вида азиатку и ее коробку так и не узнав, куда они так торопились.
Оказавшись на нужной нам стороне Альварадо и пройдя тридцать ярдов вдоль глухой стены девяностодевятицентового магазина, мы подходим к остановочному пункту автобуса. Это две могучие, заполненные с верхом бетонные урны и два тощих стальных столба, между которыми закреплен изогнутый навес. Рядом высится стальная мачта с эмблемой: красным профилем самолетного крыла симметричного типа и белой надписью «Rapid». Здесь тоже не людно. Шестеро мужчин разных возрастов скучают, прислонившись к стене магазина. Может быть, они ждут автобуса, а может, просто отдыхают в тени. Рядом на длинном листе картона разложена всякая мелкая всячина. Я не знаю, для чего. Кто-то из скучающих торгует подержанными и совершенно тематически меж собой несвязанными сувенирами? Или пристроил свой несвежий скарб на проветривание? Или... Впрочем, других идей у меня нет.
Сара безмятежна, но не теряет из виду ничего и никого. Ее внимания хватает и на прохожих, и на подпирающих стену молодцов, и на меня. И это последнее интереснее всего. Ее явно забавляет мое любопытство. Следовательно, если я прямо сейчас начну задавать какие-нибудь вопросы, это позабавит ее еще больше, но внятно ответить на них она не удосужится. Следовательно, с простодушными вопросами я лучше повременю.
Десять часов четырнадцать минут. По Уилшир, точно по расписанию, к нам катит автобус. Он двухсекционный, с так называемой гармошкой, нарядный, красный с серым, с надписями «Metro Rapid» на боках, краях крыши и номером «720» на табло над лобовым стеклом. Из шести скучающих у стены, четверо приходят в неторопливое движение и перемещаются к краю тротуара. Подъехавший автобус взметывает с асфальта фантики и прочий мусор, тормозит и открывает двери – все, кроме передней. Это ошибка, потому что именно к ней мы с Сарой и направляемся. Водитель, молодая чернокожая женщина со сложнозавитыми и сложноувязанными волосами, одетая в светло-серую рубашку и темно-синюю жилетку, секунду медлит, потом все-таки впускает нас и поворачивается в ожидании. Правила есть правила: кто платит за проезд наличными, заходит в переднюю дверь. Сара выдает водительше быструю полуулыбку и проходит в салон, а я протягиваю две двухдолларовые купюры. Водительша совершает несколько профессионально-экономных движений, и я получаю билеты с пятьюдесятью центами сдачи. Вероятно, чаевые в автобусах не приняты.
Двери закрываются, и с приятным звуком, отдаленно напоминающим раскрутку турбины, автобус начинает набирать скорость. Я прохожу в салон, встречающий меня прохладным кондиционированным воздухом, лесом поручней и полянами цветастых сидений. Сара уже выбрала уголок, максимально удаленный от немногих наших попутчиков, и когда я занимаю место рядом с ней, завершает, так сказать, сканирование окружения. Все верно, расслабленность и приветливость качества хорошие, но бдительность прежде всего. С этой привычкой Сара вряд ли когда-нибудь расстанется, потому что она полезна.
Чего нельзя сказать о ее тайном пристрастии к авантюрам. К примеру, вчера вечером, раскритиковав мои намерения и вообще выговорившись, Сара – не прошло и десяти минут – попросила взять ее с собой.
«Что?!» – вздрогнул Джон.
«Зачем?» – удивилась Кэмерон.
Я промолчал, догадываясь, что она скажет. Так и вышло. А план в новой редакции стал немного сложнее, включив в себя больше ходьбы, надобность появляться из ниоткуда и туда же исчезать в паре с человеком, плюс – поездку на городском автобусе.
В салоне «Rapid’а» умеренно шумно. Часть звуков лежит выше и ниже пределов человеческого восприятия, поэтому, подозреваю, горожане со мной не согласятся и будут утверждать, что автобусы этой компании – одни из самых тихих в Лос-Анджелесе. Помимо звуков присутствуют множественные электрические сигналы и помехи, которых не улавливают люди и которые не добавляют комфорта мне. Я коротаю время за определением электрической схемы автобуса по конфигурации и напряженности полей. Попутно выявляю расположение камер внутреннего наблюдения. Только выявляю, но не отключаю и тем более не вывожу из строя: ведь мы изображаем беззаботность, прокладываем ложный след. Камер две: на перегородке водительской кабины и на задней стенке автобуса. Обе у самого потолка, обе включены и запечатлевают все, происходящее в салоне. И что? Сегодняшняя Сара не обращает на это внимания. Рискует. Дышит. И явно довольна этим.
...Когда вчера вечером Джон, Сара и Кэмерон вернулись из экспедиции по уничтожению закопанных терминаторов, Кэмерон без лишних слов занялась чисткой пистолета, а Сара взялась сообразить что-нибудь на поздний ужин. Оставшийся не у дел будущий лидер проявил вежливость и принялся кратко знакомить меня с ходом операции по выкапыванию, перевозке и сжиганию механических тел. Через полминуты его краткость пришлась не по вкусу матери, и она внесла уточнение. Джон принял поправку. Еще через пятнадцать секунд последовало новое уточнение от Сары. Тогда Джон предложил вести рассказ ей. Она ничего не ответила, только повертела в воздухе ладонью, как бы призывая: «Ты продолжай, продолжай...» Джон вздохнул и продолжил. А через несколько слов его прервала Кэмерон, указав, что доставать тела было не так уж просто, и это заслуживает упоминания.
– Просто кое-кто так и не научился держать лопату, – усмехнулся Джон.
– Дело не в том, как я ее держу, – возразила Кэмерон. – Там была очень сыпучая земля...
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 18:56 |
|
| |
| БотАН | Вторник, 18.08.2020, 20:07 | Сообщение » 319 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Наш «Rapid» едет и едет, отсчитывает остановку за остановкой и по прошествии пятнадцати с небольшим минут привозит нас в деловой центр города, в бесконечное однообразное многообразие вывесок и витрин. Некоторые улицы здесь почти ровные по линиям крыш – сплошь застроены четырех- пятиэтажными домами. А некоторые соблюдают более привычный разновысотный ансамбль. Кое-где из их светло-каменной массы, как нунатаки из ледника, растут глыбы высотных зданий – в отличие от нунатаков, тоже белые. Повсюду много автотранспорта. Немало велосипедистов и даже пеших странников. Они идут по тротуарам и сиживают в кафешках, торопятся и расслабляются, перебегают дороги, где захочется, и в целом выглядят – и чувствуют себя – на этих улицах вполне органично.
Даунтаун не указ скоростному автобусному маршруту, и курс нашего «Rapid’а» остается прямолинейным. Он не рыскает с улицы на улицу, стремясь покрыть возможно большую пассажиросодержащую площадь района, а гордо движется в генеральном направлении. Возможно, по этой причине в салоне по-прежнему свободно, всем хватает кресел и еще есть незанятые места. На одной из остановок в автобус набирается компания чернокожей молодежи в количестве пяти человек. Я замечаю на лице у Сары выражение то ли ожидания, то ли предвкушения. Чего она ждет? Что вольно и, как я полагаю, подражательно одетые афроамериканцы устроят прямо в автобусе акробатическое представление? Или окажутся хулиганами и как-то заявят о себе на этом поприще? Не знаю. Парни скромны, воспитанны, и если Сара рассчитывала каким-либо образом развлечься, надежды ее не оправдались.
Вот и наша остановка. Мы покидаем «Rapid», что для него небольшая потеря, ибо взамен нас двоих он тут же принимает в чрево троих новых пассажиров. Двери закрываются и, на прощание обдав нас жаром двигателя, автобус удаляется. Время – десять тридцать семь.
– Разве не весело? – спрашивает Сара.
Я не знаю, что ответить, и ограничиваюсь неопределенной усмешкой. По всей видимости, я столкнулся с новым для себя значением еще одного слова.
По указанию Сары наискось переходим улицу. Наверное, это тоже весело. Вдоль открытой автомобильной парковки следуем до ближайшего перекрестка, на этот раз переходим дорогу по разрешающему сигналу и почти десять минут идем мимо стеклянных витрин, за которыми чего только нет, а все что есть, в данный момент нас не интересует. У следующего перекрестка мы сворачиваем к открывшейся обзору горной системе, состоящей из двух высотных и трех средней высоты зданий. Часть их в складчину арендует множество мелких фирм, часть целиком принадлежит богатым корпорациям. Совсем неподалеку, в нескольких минутах спокойной ходьбы, штаб-квартира «Зейры». А нам надо свернуть на еще одну улицу без витрин и зазывающих надписей, зато более широкую, в отличие от предыдущих, с пальмами и эвкалиптами. По правую руку ярдов на сто тянется подземная автостоянка мелкого заложения. Ее боковые стены на ярд-полтора возвышаются над дорогой и обложены землей, на которой растут чахлые суккуленты. А поверх всего этого устроено подобие крошечного парка со скамейками и детской площадкой. С углов туда ведут лестницы.
Наверху зелени больше, довольно уютно и очень малолюдно. Мужчина лет тридцати пяти, одетый как офисный сотрудник, но без пиджака, занял скамейку у одного края микропарка. Он увлеченно жмет кнопки своего мобильного телефона, а рядом с ним лежит разорванный бумажный пакет с половиной тако и стоит бутылка колы. У другого края две молодые женщины латинских кровей присматривают за тремя малышами. Малыши совсем нелатинских кровей, видимо женщины – наемные няни. И это все. Сара с непоколебимо-благодушным видом пробегает взглядом по всем присутствующим, и мы идем к скамейке, расположенной примерно посредине между двумя этими очагами населенности.
– Две минуты двенадцатого, – сообщаю я.
– Надо было что-нибудь купить, – проявляет первое на сегодня недовольство Сара. – Вон сидит коп, играет в тетрис и жрет тако.
– Не слишком остро, много зелени, – одобряю я. – Почему ты думаешь, что он коп?
Сара не отвечает, видимо предоставляя мне возможность «пошевелить извилинами». Но меня не волнует коп, даже если это и правда он. Пусть сам за себя волнуется.
Предполагаемый коп тем временем перестает тыкать в кнопки и замирает в некотором напряжении, глядя в сторону. Скорее всего, ведет разговор по беспроводной гарнитуре.
– Барон попался на тридцать седьмой линии... – бормочет Сара.
– Что?
– Докладывает, что мы прибыли, – расшифровывает она для непонятливых. – Началось.
– Ты сама этого хотела, теперь не ворчи.
– Я не ворчу, но очень уж аппетитно он жрет.
В подтверждение ее слов предполагаемый коп откусывает большой кусок, запивает колой и опять принимается давить кнопки телефона. Сара тихонько фыркает. Чтобы отвлечь ее от завистливых мыслей, решаюсь спросить об одном из озадачивших меня эпизодов. А именно: для какой цели была разложена та дребедень на картонном листе?
– Да просто товар мелкого торговца, – объясняет Сара. – Их больше, чем покупателей, и вся «торговля», скорее всего, прикрытие для более прибыльных делишек.
– Тогда ими должна интересоваться полиция.
– Само собой, но это спрос и предложение, – непонятно отвечает Сара. Решаю прекратить выяснение до того, как она изречет метафилософское «каждый выживает, как умеет».
А через минуту, в одиннадцать ноль пять, у нас появляется компания. Возглавляет ее лже-лже-начальница «Зейры» Катерина Уивер последней версии. Она в брючном костюме цвета панг, яркая, почти светящаяся, рыжеволосая и донельзя эффектная. За ее руку цепляется маленькая девочка, тоже рыжеволосая, в аккуратном белом платьице. Вероятно, это не раз упомянутая Саванна. Вторая ручонка девочки утопает в черной лапище нашего старого знакомого Джеймса Эллисона. Вся троица странным образом одновременно и дисгармонична, и гармонична. Няни-латиноамериканки взирают оценивающе, и их оценки очевидно намного выше средней. Предполагаемый коп пытается не показать свой интерес, но все-таки забывает давить на кнопки. Стопроцентный успех.
Все просто. Мне нужно поговорить с Уивер – не по телефону или интернету, а на виду, не скрывая факт переговоров, но сохранив в тайне их содержание. Новая Уивер – мишень для противника. В ней, как он полагает, процессор «900». До Совета у него связаны руки: Джон Генри не допустит срыва мероприятия из-за неполадок с начальницей. До Совета связаны руки и у меня, поскольку я больше Джона Генри заинтересован в сохранении корпорации. Зато после Совета, как говорят в таких случаях, возможны варианты. Следовательно, все просто: стараясь не дать противнику времени на ход, сразу по окончании начальственного сборища загадочный киборг Пит встречается с киборгом по имени Катерина. Вот только, устраивая встречу, я не предполагал, что это будут чуть ли не семейные посиделки...
Уивер, Эллисон и Саванна подходят к нам и следует процедура взаимных приветствий. Уивер демонстрирует дружелюбие по отношению и ко мне, и к Саре. Сара продолжает старательно разыгрывать благодушие. Эллисон поглядывает на меня индифферентно, а на Сару – с неодобрением. А маленькая Саванна говорит:
– Я тебя помню, ты Сара.
– Привет, Саванна! – охотно отзывается та. – А это Пит.
– Привет, Пит! – радуется девочка новому знакомству, я отвечаю с улыбкой, что еще больше поднимает настроение ей и, кажется, немного согревает душу Джеймса.
– Саванна, ты не хочешь пойти поиграть? – несколько прямолинейно спрашивает Уивер.
– Нет! – радостно отвечает Саванна. – Я хочу маффин.
– Маленьким девочкам не следует есть много сладкого, – назидательно говорит Уивер.
– Но я хочу! – маленькая девочка делает умильное лицо.
– Мистер Эллисон, – говорит кибернетическая мать. – Если вас не затруднит, пожалуйста, отведите Саванну в ту закусочную, через улицу от нас, и возьмите ей что-нибудь фруктовое.
– А ты, мамочка?
– Я присоединюсь к вам через пятнадцать минут, детка. Договорились?
– Договорились! – Саванна протягивает ручонку Эллисону. – Пока, Сара! Пока, Пит!
– Увидимся, Саванна! – отвечает за нас двоих Сара, а покорный начальник охраны перед уходом не удерживается и тихо говорит:
– Вы уверены, Сара?.. – он делает движение зрачками, символически охватывая окружающую обстановку, – ...что вам следует быть на виду?
– Все в порядке, Джеймс, – отвечает она на его заботу.
Эллисон с сомнением кивает, и парочка удаляется – крупный, как профессиональный игрок в бейсбол, бывший фэбээровец и рыжеволосая девочка ростом в половину спутника, норовящая передвигаться в припрыжку.
«...Все будет в порядке, Джон, – сказала вчера Сара. – Просто я должна быть там».
«Тогда я поеду с тобой».
«Нет, Джон, у вас с Кэмерон своя работа».
«Мам, ты опять сама себя убедила...»
«Джон! – остановила мать. – Повторяю еще раз: именно из-за Уивер я потеряла тебя».
«Но ведь... И что ты собираешься делать?»
«Разобраться во всем этом. Понимаешь меня?»
Понимание бывает очень непростым делом...
– Теперь, мистер Хьюз и мисс Коннор, мы можем поговорить, – говорит лучезарная киборгесса, садясь на скамейку с моей стороны. – Как вы и желали, без свидетелей.
– Девочка по вам соскучилась, – замечает Сара.
– А я по ней, – говорит Уивер. – И не могла ей отказать, когда она захотела пойти со мной.
– А Джеймс? – любопытствует Сара. – То есть...
– Мистер Эллисон и его бывшая семья очень нам помогли. В числе прочего, – с улыбкой добавляет Уивер, – они наконец-то переодели Саванну из школьного сарафана в весьма милое платье. То, что не решалась сделать я.
– Почему? – удивляется Сара.
– Всем нам свойственно ошибаться, мисс Коннор, – спокойно отвечает Уивер.
А теперь к делу. Я немного меняю положение, отвернувшись сам и прикрыв лицо Уивер от предполагаемого копа и вообще от возможно большего количества скрытых зрителей.
– Как прошел Совет директоров?
– В целом конструктивно, хоть и слегка нервозно. Людей можно понять. Полагаю, отныне все будет в порядке.
– Прекрасное начало, мисс Уивер. А в ближайшем времени, надеюсь, вы созовете еще один Совет. – И я делюсь с начальницей идеей присоединения компании «Бьянчи инжниринг».
– Вы правы, мистер Хьюз, это удачный для нас момент: финансовый риск мал, а юридический велик, конкуренция минимальна. Мне нравится путь, избранный вами для решения сложившейся проблемы. Думаю, новый Совет состоится очень скоро.
Как все просто. Но это была моя, как говорят люди, хорошая новость. На очереди плохая – процессор. Выслушав меня, Уивер сообщает, что модель ее процессора не составляет для нее секрета – в чем я не сомневался, – но ей пока непонятны причины, по которым его ранг имеет столь большое значение. Так ведь это и есть самое интересное!
– Теперь я понимаю, – говорит Уивер через минуту. – Понимаю, по какой причине вы, мистер Хьюз, не сообщили мне об этом вчера.
– Значит, у вас есть информация, подтверждающая мои логические построения?
– Есть, мистер Хьюз. Вы угадали, с момента, как вечером мы расстались с мистером Эллисоном и мистером Мерчем, в последующие двенадцать часов Джон Генри действительно не единожды проявлял интерес к некоторым аспектам моей активации. И вы правы в другом. Некоторое время назад на Джона Генри была произведена сетевая атака, настолько умелая и агрессивная, что единственным средством оперативного противодействия для нас оказалось физическое выключение Джона Генри. Должна отдать должное, по сути положение тогда спас мистер Мерч, и никто другой. В дальнейшем я изучила лог-файлы сетевого сервера и частично – самого Джона Генри, в результате чего...
– То есть, вы знали про этого Калибу?! – изумленно перебивает Сара.
– Да, мисс Коннор, знала. Но развитие такого интеллекта, как Джон Генри – процесс очень сложный. На определенной стадии этот процесс может протекать не иначе, как только в максимальном и прямом контакте с обстоятельствами. Это формирует ответственность, обеспечивает накопление опыта и личностный рост. Потому я не вмешивалась. К сожалению, я не прогнозировала, насколько далеко может зайти их общение. Мне кажется, вы должны меня понять, мисс Коннор.
Мисс Коннор, похоже, так не кажется.
– Как вы предполагаете действовать дальше? – возвращаю я разговор к основной теме.
– В целом так же, – говорит Уивер. – Джон Генри находится на резко восходящем участке становления. Я полагаю, было бы ошибкой прерывать это восхождение из-за единичного сбоя, даже столь неприятного. И полагаю, с моей стороны потребуется некоторая коррекция. Тем более, что я сама отчасти ответственна за этот сбой.
– Каким образом?
– В точности мне это неизвестно, ведь у меня есть только часть матриц памяти предыдущей Катерины Уивер. Сопоставляя разрозненные данные, я выяснила, что в недавнем прошлом она предприняла какие-то жесткие действия против группы компаний «Калиба». По какой причине и какие именно, мне неизвестно. Таким образом, очень вероятно, что атака на Джона Генри и впоследствии на мой офис – это ответные меры группы «Калиба».
Сара слушает очень внимательно.
– А как предполагаете действовать в отношении Джона Генри вы, мистер Хьюз?
– В его отношении я бы предпочел бездействовать, мисс Уивер. Но вы понимаете ситуацию.
– Понимаю. Сколько дней бездействия вы можете мне обещать, чтобы я попыталась решить проблему своими силами?
– Без ограничений. До первой его серьезной ошибки.
– Благодарю, мистер Хьюз.
– Не за что. У нас с мисс Коннор есть еще один вопрос: присутствует ли в здании ФБР?
– Да. И в здании, и снаружи. Но мистер Эллисон заметил, что среди них нет ни одного агента из группы, которая работала после взрыва и которую возглавлял агент Олдридж. Вы, как я поняла, в курсе, кто это. Более того, мистер Эллисон утверждает, что с нынешнего утра не может связаться с агентом Олдриджем ни по одному телефонному номеру.
– И он сообщил об этом вам?
– Сообщил, поскольку это может иметь значение. Однажды между нами имело место недопонимание по причине его скрытности. Я попросила его впредь не утаивать от меня важную информацию.
– Понятно. А Эллисон сказал, зачем вообще в это утро ему понадобился Олдридж?
– Сказал, мистер Хьюз. И причина эта весьма любопытна. Оказывается вчера, в середине дня, незадолго до их с мистером Мерчем приезда в Коста-Мезу, мистеру Эллисону позвонил некий детектив Каплан. Его мистер Эллисон встречал чуть менее года назад во время небольшого неприятного инцидента, произошедшего не по его вине. Вскорости после того случая мистер Эллисон навел справки по своим прежним каналам в ФБР и выяснил, что никакого детектива Каплана в полицейском управлении никогда не было.
– И теперь, когда несуществующий детектив объявился вновь, – нарушаю я театральную паузу, – Эллисон понадеялся получить от Олдриджа какие-нибудь объяснения.
– На правах старого знакомства, мистер Хьюз, – дополняет киборгесса.
– Если всплыли какие-то старые делишки Джеймса, – тихо замечает Сара, – он должен догадываться о большем, чем говорит.
– Никаких «старых делишек», мисс Коннор, – отрицает Уивер. – Но мистер Эллисон действительно кое о чем догадался. Вашими заботами, мистер Хьюз.
– О чем же?
– Тогда, чуть менее года назад, под внешностью детектива Каплана действовала моя предшественница...
– ...Т-1001! – шепотом выпаливает Сара. – Получается, что Эллисон влип в какую-то историю, а она – что? Его выручила? Или наоборот?
– Выручила, мисс Коннор. Мистеру Эллисону предъявили ложное обвинение, и Т-1001 сочла за благо вмешаться.
– Потому что он способный и преданный сотрудник, – повторяет Сара слова Уивер, сказанные ею в Коста-Мезе.
– Разумно, – одобряю я. Расчет в соединении с участием, это по-нашему, по-машинному.
– Сомневаюсь, что этот псевдо-Каплан сказал по телефону что-то внятное, – логически реконструирует событие Сара. – Думаю, он обещал перезвонить ему и договориться о личной встрече.
– Именно так и было, – подтверждает Уивер, а я развиваю мысль:
– О фиктивности персоны по имени детектив Каплан до недавнего времени знала только предыдущая Катерина Уивер. Значит, если теперь лже-детектив позвонил Эллисону...
– Вывод напрашивается сам собой, – важно кивает Уивер.
А Сара завершает мысль:
– Т-1001 вернулась.
Отредактировано БотАН - Суббота, 27.02.2021, 18:57 |
|
| |
|
странно, у меня по какой-то причине не отображалось с телефона что новое сообщение в теме появилось, заметил новую главу только с компуктера, завтра на работе почитаю 
