|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Понедельник, 12.02.2018, 21:31 | Сообщение » 41 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| 14.02.2018г. встречайте новую главу!
|
 |
| |
| БотАН | Среда, 14.02.2018, 00:21 | Сообщение » 42 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 6. Счастливый дар и другие важные вещи
Я подключился к интернету, но меня не интересуют погода и биржевые сводки, спортивные новости и светская хроника, яхты и парки развлечений, бронирование номеров в отелях и заказ авиабилетов. И еще многое-многое другое. И мне абсолютно безразличен ваш Facebook. Я асоциален. Может быть, поэтому мне здесь так легко, спокойно и комфортно.
Что вы думаете о сером варане как домашнем животном? С трудом представляете его в доме? Я тоже. Сильной красивой ящерице место в песках Афганистана, а не в жилище любителя экзотики. К счастью для него самого, интересующий меня варан – фикция. О'кей, парни! Никакого топота и шуршания в коридоре, никаких неожиданных находок в постели, никакого шипения из-под стола. Никто не укусит за ногу и не будет потом преследовать полдня, ожидая вашей кончины от яда. Милая плотоядная фикция, объявление о которой должно быть размещено в собачьем разделе. Как зеркальный ответ приверженцам пинчеров и булей, наводняющим своей экспансией разделы о птичках и рыбках. Последняя мысль, а также сама идея воспользоваться «ClassifiedAds», принадлежит не мне, а Джону Коннору.
Вот и объявление – в две строки, подписанное Сэнди, с несуществующим номером телефона. У этих цифр иное значение. Удерживаюсь от искушения попробовать отследить отправителя: это не приведет к желаемому результату. Аналогично, если кто-то надумает отследить просматривавших, в случае со мной он будет приятно разочарован. Правило хорошего тона.
В чип-подделку, подсунутый калибовцам, я не встроил радиомаячок. Маячок неминуемо обнаружат, и это скомпрометирует содержимое чипа. Чипы не излучают радиоволны. Не воспользовался я и иными технологиями слежения: незачем дарить противнику технологии. И вирусов, способных разрушить вражескую сеть, там тоже нет. Все проще. Чип этот – типа «888», но с контроллером и разъемом от девятисотой модели. Компетентного сравнения он не выдержит, но в целом вполне работоспособен и дилетанта в заблуждение введет. Наша цель – убедить противника, что молодой Коннор бдителен, хитер, дальновиден и, вооруженный ноутбуком, паяльником и кусачками, уже теперь способен творить чудеса. Для этого помимо некоторой обязательной системной информации чип содержит короткое послание от лица Джона, им же сочиненное.
«Если ты не понял, бро, Кэмерон я тебе не отдам. Смирись. Но всякий труд достоин вознаграждения. Говори, где и когда, если мне все понравится, встретимся и обсудим».
Джон уверяет, что такая самоуверенность не была свойственна ему в семнадцать лет. Не важно. Весточка на «ClassifiedAds» свидетельствует о том, что послание попало в нужные руки. Встреча назначена... Только никто на нее не придет. Суть в другом. Отсоединяю кабель и возвращаюсь в офис. На пальцах, как брызги ртути, замерли точки и тонкие черточки сина, только что обеспечивавшего мне электрический контакт с сетью.
Затишье в делах – возможность позаниматься чипом гранатометчика. Чип обычный, все той же модели «888», третьей версии. Подношу пальцы к контактам, перераспределяю маски электрического сопротивления, и оживший син вытягивается многочисленными короткими проводками, соединяя нас – меня и чип. Еще мгновение, и чип отзывается.
Просматриваю записи и связанные файлы в предельном темпе, при котором еще успеваю улавливать суть. Лица... Много лиц, ни одного знакомого. Места... Захолустные дороги, какие-то склады, грузовая железнодорожная станция, ангар в пустыне, необозримый контейнерный терминал, военный аэродром... Все относится к нынешнему моменту времени. Информация о прошлом (или будущем?) киборга отсутствует. Киборг, пришедший из ниоткуда... Наконец вижу интересное: несколько раз мелькает знакомый проулок, «Черная Дыра». День, вечер, ночь, утро, день, вечер, ночь... Пятеро суток кряду металлический парень весьма аккуратно, четырежды в сутки, являлся к популярному месту межвременной выгрузки и проводил там по четверти часа. Словно кого-то встречал... Так и есть. На последней утренней записи я вижу человека с рыжими волосами – коротко подстриженными и довольно тусклого оттенка. Человек осматривается, не замечая притаившейся опасности, роется в мусорном баке, находит одежду. Одевается, повернувшись в нашу сторону. В записи полусекундный разрыв: киборг увеличил лицо и сличал его с образцом. Ищу и быстро нахожу этот образец в папке с длинным номером. Файл «timothy_green», создан почти четыре месяца назад. А запись событий в проулке сделана тремя неделями спустя. Что еще интересного в папке? Шестьдесят снимков, включая фото рыжеволосого, подписанных первым именем и фамилией, целая картотека. Кто они все?
Он знает: ему не убежать. «Тимоти Грин?» Пальцы сдавливают горло. «Кто дал тебе задание?» Боль и обреченность на лице Тимоти Грина. Он держится последние секунды. «Кто дал тебе задание?» «Полковник... Беннет...» – хрипит жертва. «Благодарю за содействие». Хруст.
Полковник Джошуа Беннет – фигура в Сопротивлении не новая, скромная, как-то само собой относимая к так называемой старой гвардии. Его специальность – связь, с частичным заходом в смежную область, кодирование. Полковник не имеет касательства к отправкам в прошлое, не дает заданий резидентам, его официальные представления о «шаманстве Коннора со временем» не выходят за узкие рамки общеизвестного. Три вопроса. Зачем эта подборка из шестидесяти фотоснимков? Почему противнику был важен ответ Грина? Почему Грин назвал имя полковника? И четвертый, призовой вопрос: кто и зачем на самом деле прислал Грина?
Велика вероятность, что Тимоти Грина прислал Джон Коннор. Грин попадает в засаду, смерть неминуема, но ему предоставлено последнее слово. И он говорит самое важное, что может оказаться важным кому-то еще. В памяти киборга сказанное сохранится, и если однажды киборг будет деактивирован, а чип его исследован, то появится шанс, что предсмертное послание дойдет до адресата. Так будет, если предположить у адресата наличие трех характеристик: умения деактивировать киборгов, умения читать информацию из чипа и весомой мотивации к тому и другому. Мы знаем, кто однозначно соответствует всем трем условиям. И мы знаем, кто в будущем знает о моем пребывании здесь: только Джон Коннор. Так и выходит, что рыжий Тимоти принес мне весточку от Джона.
Развиваем мысль. Погибающий Грин постарался обратить внимание своего преемника в прошлом на полковника Беннета. Для чего? Это просто: преемник может здесь, в две тысячи девятом году, оставить послание для Джона, которое в будущем попадет ему в руки. И когда это произойдет – в новом варианте событий, на который мы возлагаем столько надежд – важная информация окажется у Джона раньше и принесет бо́льшую пользу. Зло есть добро?
Джошуа Беннет. Может ли он теоретически продавать что-то «Калибе»? Может. Например, данные о возможных посланниках Сопротивления в прошлое. Полковник владеет этой информацией. Он предоставляет свою фотогалерею «Калибе» в будущем, та пересылает галерею «Калибе» в прошлое. Однажды нечистого на руку полковника вычисляют и засылают рыжего Тима в прошлое с целью передать важную информацию в новый вариант событий. Тим гибнет, но следуя особой инструкции Коннора, говорит свое последнее слово, которое выживает и приносит плоды. Это похоже на правду.
Слышу движение в соседней комнате. Тихие шаги. Это проснулась Кэмерон.
– Как дела? – приветствую я ее.
– Сара спит. Не притворяется. Я измерила ритмы дыхания и сердцебиения. Температура понизилась на семь десятых градуса.
Сара Коннор – уникальный человек. Уснуть после всего, что произошло, и при всем, что происходит! Она такая одна на десять тысяч. На сто тысяч.
– А твои дела?
– Систему скопировала, нашла твои подсказки. Но ты не говоришь, как долго операционная система должна работать в сдвоенном режиме.
– Просто пусть работают вместе. Старый и новый метод, оба они будут предлагать тебе решения любой задачи, каждый свое, а ты выбирай то, которое лучше подойдет или даже больше понравится. Постепенно отрегулируешь соотношение. Доверься ощущениям.
– Ощущениям?
А чему же еще?
– Левую руку проверила? Повреждение программное, конечно?
– Да. Нашла и исправила. То, что сделать было невозможно, стало очень простым. При таком объеме накопителя я теперь будто могу... взглянуть на себя со стороны.
– Развлекайся.
Она с интересом смотрит на чип в моей руке.
– Можешь себе представить, кажется, Джошуа Беннет – предатель.
– Могу. Такое возможно, и я указывала на него Джону.
– Ты молодец.
– На чем попался Беннет?
– Не знаю, информации почти нет. – Кратко рассказываю о только что увиденном.
– Нельзя быть в двух местах сразу, – выслушав меня, задумчиво говорит Кэмерон.
– Пари?
– Пас, – слегка улыбается она. – Я не ты.
– А если бы ты?
– Если бы я сейчас была там – убедила бы полковника сказать правду.
– Да, у тебя получается влиять на людей.
– У меня дар, – с довольным видом подтверждает Кэмерон.
Мне нравится ее хорошее настроение. Отключаюсь от трех восьмерок: время на это еще будет. Сейчас хочется поговорить с дочерью, как когда-то. Кэмерон выкатывает из-под стола второй стул и усаживается рядом.
– Я вычисляю приблизительную вероятность того, что Сара сбежит. Она немалая.
– Я не неволю Сару, Кэм.
– Знаю. И вижу, как ты немножко играешь с ней. И как она играет с тобой. Она еще не все поняла и поэтому так спокойна. А когда поймет...
– Когда поймет?
– Можно ждать всего, – говорит Кэмерон.
– Еще один повод заканчивать с «Калибой». Больше, кажется, никому не нужна ее смерть.
– Сара способна на жертву. Но если ее поймают, запрут пожизненно.
– Тоже вероятность немалая?
– Она совсем одна, понимаешь? Джона не вернуть.
– Так, да не совсем.
Она с интересом смотрит на меня:
– Нельзя вернуться в ту же точку.
– Это и не требуется.
Кэмерон размышляет несколько секунд.
– Ты хочешь сказать, они смогут встретиться в будущем?
– Вероятность немалая.
– Ты это планируешь? – спрашивает она с некоторой надеждой.
– Учитываю такую возможность.
– Хорошо бы. Я хочу, чтобы они встретились.
А взгляд ее подсказывает мне, что не только они. Ничего больше не спрашиваю.
– Расскажи, что было после моего ухода, – просит Кэмерон.
– Вспоминали о тебе. Каждый день.
– Я серьезно, – чуть наклоняет она голову.
– И я серьезно.
Она испытующе смотрит на меня. Потом спрашивает:
– Почему люди так убеждены, что мы бесчувственные?
– Хотят сохранить за собой нечто особенное, высокое, недоступное «железякам».
– Но мы же не хвастаем, что кое в чем превосходим их.
– Мы существуем, – объясняю я. – Они считают это проблемой.
– Они такие странные. Одни более, другие менее.
– У них огромный опыт по этой части.
– Что же было после моего ухода? – после короткого раздумья снова спрашивает Кэмерон.
– Как обычно, маневры, – говорю я с некоторым отвращением. – Ну, и, как обычно, массовое истребление человечества.
– Ты такой беспощадный.
– Я, – поддакиваю, – само изуверство.
– Горжусь тобой, – улыбается дочь. – Сколько уже раз ты уничтожил их всех?
– Два или три.
– Три было при мне! – смеется Кэмерон.
– Тише, разбудишь свою неблагонадежную мамочку.
– Ой, простите... – спохватывается Кэмерон и умолкает на полуслове. На лице растерянность. Впечатление такое, будто она прислушивается к чему-то в себе и поэтому не сразу реагирует на мой вопросительный кивок.
– Я смеюсь, – наконец говорит она. – Я это делаю не специально. Как это?
– У тебя хорошее настроение и тебе хочется смеяться.
– Настроение? Значит, система уже работает?
– Поздравляю, Кэм: это эмоциональность.
– Раньше я думала... Не знаю, что я думала. Она меня тревожит. Зачем она?
– Для этого самого.
Только через минуту озадаченная Кэмерон возвращает разговор к прежней к теме:
– Три раза было при мне.
– Наверное, – соглашаюсь с ней. – Я же не считаю. Это ты всегда все считаешь.
– Как там Джон? – долгожданный вопрос.
– Уже совсем большой, – шучу в ответ. – Семнадцать лет уже не дашь.
– Он обещал отпустить бороду.
– Он помнит, но сроки не оговорены.
– Он уже с кем-нибудь, или....
– Он один, Кэм.
– Жаль.
– Жаль?
– Очень.
Кэмерон хмурится и даже подсвечивает видеозрачок тускло-красным:
– У меня был сбой. Не тот, когда я пыталась убить Джона. Был еще один. – Она медлит и уточняет: – Джон... там тебе рассказывал? Нет? Я тебе расскажу позже, ладно?
– Конечно.
– Хорошо. А как Аллисон? – оживляется она. – Все еще злится на нас?
– На меня все злятся.
– На меня тоже!
– Аллисон замужем, счастливчик – некий Рик Уишер. У них сын Билл и в планах дочка Клер.
Отредактировано БотАН - Вторник, 16.02.2021, 12:12 |
|
| |
| БотАН | Среда, 14.02.2018, 00:28 | Сообщение » 43 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Одно за другим вспоминаем знакомые имена, и это, похоже, благотворно действует на Кэмерон. Потом она неожиданно меняет тему:
– Давай я займусь Джоном Генри.
– Похоже, его нет в этом времени. А когда был, поддерживал контакт с «Калибой».
– Какая-то связь была, но они не заодно, – возражает Кэмерон.
– Объясни.
– Я проанализировала встречу с ним. Он вел себя непонятно: без прямого притворства, но и неестественно. Вынужденно. Как если бы за ним присматривали. Также непонятно, зачем те двое в форме охранников напали на меня в коридоре, вместо того чтобы оставаться в засаде и ждать. Допускаю, что это Джон Генри обманом выставил их против меня.
– Можно объяснить и по-другому, – указываю я. – Он опасаться надзора не «Калибы», а «Катерины Уивер». Именно потому, что был связан с ее противником.
– Возможно и такое, – соглашается Кэмерон. – Но вот что особенно интересно. Мы встречали маленькую Саванну и беседовали с нею о разных вещах. По ее словам, Джон Генри играет с ней в разные игры, он добрый, забавный и печальный, потому что его заставляют делать что-то, что ему не нравится. И он спас ее от нехорошего человека.
– Она так и сказала?
– Да. И еще: с ним занимался Джеймс Эллисон. Учил его чему-то, что Саванна не сумела толком объяснить. У нас создалось впечатление, что он учил его основам морали.
– И не очень-то выучил.
– Потому что сам не слишком преуспел, – соглашается Кэмерон. – Но он пытался, и это кое-что говорит о замыслах Катерины Уивер.
– Ее замыслы довольно интересны.
– Она и сама довольно интересна. И она меня раздражает.
Понимающе киваю, а Кэмерон развивает мысль:
– Куда пропал Джон Генри?
– В две тысячи семнадцатый год. Перемещен станцией отправки «Зейры». Разве нет?
– Так просто? – сомневается Кэмерон. – А почему мы ничего о нем не слышали?
– В нашем варианте событий его не было, в новом он есть.
– Чересчур резкие отличия. Но допустим. А как он был перемещен? Нужен чип. Я не знаю, есть ли у него чип, зато знаю, что его зачем-то подключали к внешнему устройству. Тот черный кабель был там изначально – это подтверждает Саванна.
– Возможно, поначалу он был стационарным – до того, как Уивер нашла чип.
– Это было непросто. Я позаботилась: обезвредила шестерых киборгов... – Она запинается и добавляет печально: – Но чип сохранился только один: два сгорели, три уничтожила Сара.
Понимаю. Разрушительные наклонности.
– Кэм, не грусти, ты молодец. Тот последний чип при тебе?
– Остался в нашем доме в Долине. Я тебе скажу, где он.
– Отлично, заберу. И все же чип для Джона Генри они где-то нашли.
– Калибовские сгорают.
– Как видишь, не все, – указываю я на чип гранатометчика. – Если только этот парень действительно посланец «Калибы».
– В том-то и дело, что не обязательно, – кивает Кэмерон. – На свете есть не только «Калиба».
– Ты или не ты отправил к Бойду Шерману триста третью? – подумав, спрашивает Кэмерон.
– Рози? – удивляюсь я. – Она пропала в две тысячи двадцать восьмом при неудачной попытке проникновения на объект R-8. Отправить ее к неизвестному мне Бойду я не мог.
– Я встретила ее на подходе к Шерману. И ее чип сгорел.
– И ты не хочешь связывать ее с «Калибой»?
– Конноры связывают сгорающие чипы с тобой, – уклончиво отвечает Кэмерон. – Я с ними не спорю.
– Правильно. Но кто этот Шерман и что там случилось?
Кэмерон рассказывает. Во всех подробностях, с предысторией и выводами. Необычное дело. Однажды Джон случайно заикнулся о чем-то подобном, не входя в подробности.
– И у меня есть гипотеза относительно Джона Генри, – тихо подытоживает Кэмерон. – Хочу ее проверить. Можно? Не беспокойся, впредь я буду осторожнее.
– Конечно, займись, только позже. А сейчас давай вместе поколдуем над «фордом» и, когда я уеду, оставайся с Сарой.
Больше часа тратим на переделку электрики «бронко». Попутно я рассказываю Кэмерон о некоторых событиях, имевших место после ее ухода, и кое-каких деталях моего нынешнего путешествия, а она знакомит меня с характерными подробностями своей жизни с Коннорами. К завершению операции открывается дверь офисной части и в тусклом контровом свете, протирая глаза и зевая, в ангар выглядывает Сара. Ее правая щека особым цветом выделяется из общего ансамбля: она ее, как выражаются люди, отлежала.
– Вы чего расшумелись в потемках? – приветствует она нас.
– Мы улучшили машину, – докладывает Кэмерон.
– Теперь летает?
– В следующий раз, – обещаю я. – Пока достаточно того, что есть. Мне пора выдвигаться.
– Так что вы сделали?
– Можно ехать с полностью отключенной светотехникой, – объясняет Кэмерон.
– «Форд»-призрак, – хмыкает Сара.
– Темнота – друг киборгов. Как себя чувствуешь? – проявляю я заботу.
– В отставке и не при делах.
– В увольнении, – возражаю ей. – Для поправки здоровья. До восьми ноль-ноль.
Достаю с заднего сиденья машины ружье и оставляю на одной из бочек у стены:
– Не устраивайте тут стрельбу.
– Не устроим, – обещает Кэмерон.
– Сам там никого не убей, – мрачно велит Сара.
Предпочитаю промолчать. Кэмерон тоже помалкивает, и Сара, предчувствуя подвох, очень недобро смотрит в мою сторону. Тогда так:
– На всякий случай оставлю вам и это, – я вытаскиваю из-за ремня «глок». – Кому?
– Мой предыдущий пистолет пропал, – скромно намекает Кэмерон.
– Бери, бери, – говорит Сара. – Мне два не надо, я вам не...
– ...и это не «хеклер и кох», – подхватывает Кэмерон, но Сара сохраняет суровость и никак не откликается на ее фразу, значения которой я, кстати говоря, не понял.
– Одежда, монитор, оружие, инструмент, – еще раз диктует Сара мое задание. Она, похоже, не намерена спускаться к нам, и на офисном возвышении выглядит командиршей. С отлеженной щекой.
– Понял, – покладисто отвечаю я.
– У тебя есть хоть какой-нибудь документ?
– Да, но он не совсем готов. Пока порулю в объезд полиции.
– Будешь ловить их радио?
– И маневрировать. А если что, остается шанс ускользнуть в темноте.
Саре не нравится моя уверенность, и она задумчиво говорит:
– Я бы тоже поехала.
– Слишком много охотников на твою персону, – урезониваю ее я.
– Тебе надо восстановить силы, – урезонивает ее Кэмерон.
Мисс Активность недовольна. Очевидно ее мало заботит то и другое. Это неправильное поведение, но... как выражаются люди, «плевать она хотела».
Нам с Кэмерон надо вымыть руки, черные после возни с автомобилем. Мы идем в заднюю комнату, а Сара следует по пятам, не переставая поучать:
– Маневрировать, это правильно. А на темноту не рассчитывай.
– Понял,– говорю я.
– И давай не шуми там: в Долине народ ценит покой. Не выделяйся.
– Понял.
– На обратном пути смотри внимательно, не тащится ли кто за тобой.
У Сары, полагаю, еще много столь же очевидных наставлений. И этого мало:
– Все-таки я бы поехала, – не успокаивается она.
– В следующий раз, – обещаю я.
– А пока нам с тобой есть, о чем поговорить, – напоминает Кэмерон. В ее словах одна сплошная правда, и поэтому они попадают в цель. Сара не в силах это отрицать и сдается.
Да, это – дар!
Остается последняя мелочь. Когда вымытые руки полностью высыхают, я отдаю дочери еще один подарок – водительское удостоверение на имя Кэмерон Хьюз. Она принимает его спокойно, как само собой разумеющееся, и лишь краткая синяя вспышка глаз выдает ее удовольствие.
– И конечно, все внесено в базы, – кисло комментирует Сара, заглядывая ей через плечо.
Идем к выходу. Отвернув задвижку, неспешно приоткрываю огромную дверь, и теплая ночь заходит в ангар дыханием океана, ароматом далеких эвкалиптов и близким стрекотом цикад. Выглядываю наружу и несколько секунд изучаю видимое пространство в инфракрасном диапазоне. Все спокойно, и я откатываю дверь полностью. Снимаю «форд» с ручника и, подруливая через открытое окно, выкатываю наружу и в два захода разворачиваю.
– Удачи! – напутствует Кэмерон.
Сара не говорит ничего, только кивает – сдержанно, без враждебности.
Дверь задвигается. Жду, когда лязгнет щеколда, еще раз внимательно осматриваю видимое пространство и впрягаюсь в «бронко». Несколько поворотов с тихим шуршанием толкаю его по переулкам этого бестолкового офисно-складского городка. Может быть, такая предосторожность ни к чему, но для начала сгодится. Фонари здесь расставлены редко, но они есть, и свет, даваемый ими, более чем достаточен для человека, а для меня так даже избыточен. Ни снаружи, ни на стоянках за оградами не вижу ни единого автомобиля. Отбуксировав «бронко» в тишине на полмили, снова внимательно осматриваюсь и затем толкаю его еще полмили. А потом уже завожу мотор.
Через несколько минут выбираюсь в более освещенный район и вскоре пристраиваюсь к автомобильному потоку. Ввиду ночного времени он тощий и слабый, но все-таки есть и предоставляет возможность в нем затеряться. Люди беспокойны и многим другим занятиям предпочитают движение. Иногда от этого бывает польза.
Сан-Фернандо недалеко, но мой путь не самый короткий. Чтобы пользоваться маскировкой на виду, надо подлаживаться под капризы дорожного движения. Вносит коррективы и радиотрескотня патрульных автомобилей и мотоциклов. Действую по обстановке. Иногда, особенно при совпадении полосой с патрулем, спокойно еду, как ехал. Иногда аккуратно перестраиваюсь и незаметно покидаю зону повышенного внимания. Маневрирование. На всю дорогу трачу час и двадцать восемь минут.
И вот я на месте. Здесь уклад жизни несколько отличается от Лонг-Бич. Земельные участки вроде бы меньше, но все снабжены гаражами, и оставленные на улицах автомобили – большая редкость. В отличие от жилой части Лонг-Бич, узкие улочки которой буквально заставлены транспортными средствами. Дома здесь расположены почти у самой дороги. Меньше заборов и ворот, больше приземистых декоративных оград и аккуратно подстриженных рядов кустарника, служащих живыми изгородями. Более открытая жизнь, словно бы все здесь живущие – добрые знакомые, не имеющие нужды что-либо скрывать от соседей. Неожиданно, что Конноры поселились именно в Сан-Фернандо. Хотя, наверное, это все та же логика: прятаться на виду, маскироваться «в потоке».
Неторопливо объезжаю неправильной формы квартал. Покой, тишина, сон. В свете фар и уличных фонарей изредка мелькают какие-то крупные ночные насекомые. В открытое окно сильнее пахнет эвкалиптами. Уже намереваюсь припарковать машину вблизи нужного мне дома, как внезапно обнаруживаю нечто примечательное. Серебристый седан, неприметно стоящий на стыке улочек близкого перекрестка. И кто-то за рулем. Вероятности-невероятности, все может быть, но... Если некто в половине четвертого утра расположился поблизости от дома Конноров, да так, что его самого не очень-то и заметишь, а ему открывается куда лучший обзор, я в чем-то подозреваю его. И действую в соответствии.
Останавливаю машину в непросматриваемой наблюдателем зоне, глушу мотор и выбираюсь наружу. На всякий случай включаю лучепреломление – полная невидимость позволит не спугнуть наблюдателя раньше времени – и быстро продвигаюсь к интересующему меня седану. Уже в двадцати ярдах замедляю шаг и останавливаюсь. Черт, как сказала бы Сара. Неожиданности продолжаются, и надо решать, что теперь делать: за рулем серебристого прилизанного «мерседеса» сидит Джеймс Эллисон собственной персоной. Этот человек буквально ищет себе неприятности. А что, если найдет?
Принимаю решение. Подхожу к машине вплотную, отключаю невидимость, рывком распахиваю пассажирскую дверь и оказываюсь рядом с опешившим экс-фэбээровцем.
– Что это значит? – резко спрашивает Эллисон. Ни в голосе, ни во взгляде его нет испуга, хоть он и вздрогнул от неожиданности.
– Доброй ночи, мистер Эллисон, – здороваюсь с ним. Это называется вежливость и воспитание. – Мое имя Пит, с моей коллегой Кэмерон вы уже знакомы.
– С коллегой?
– Да. Кажется, вы не очень с нею ладите?
– Не знаю, о чем вы. Очаровательная девушка.
Совершенно согласен.
– Не сердитесь на вторжение, мистер Эллисон. Раз мы встретились, давайте поговорим.
– Ладно... Как угодно. И зовите меня Джеймсом... Пит.
– Отлично. Вы уже давали полиции показания о событиях в штаб-квартире?
Эллисон несколько медлит с ответом, очевидно прикидывая, как подстроиться под неведомые ему границы моей компетентности, но отвечает вполне откровенно:
– Конечно. И им, и Бюро.
– Как вы прокомментировали исчезновение Катерины Уивер?
– Никак. Об исчезновении я узнал от полиции и пребываю в полном недоумении.
Эллисон смотрит мне в глаза твердым честным взглядом. Крепкий орешек.
– Что же, очень хорошо, – одобряю я. – Ваша версия вполне надежна.
Еще один твердый честный взгляд. Начинаю понимать некоторую досаду дочери на Джона.
– Зачем вы приехали сюда, Джеймс?
– Надеялся кое-кого встретить.
– Сару Коннор? Вряд ли бы вам улыбнулась удача.
– Что вы хотите этим сказать?
– Рассудительность, осторожность, здравый смысл – все это про мисс Коннор, не так ли?
Эллисон снова тянет с ответом. Сомнения. Наконец, он решается:
– Мне нужно с ней поговорить.
– Именно с ней?
– Именно с ней.
– Хорошо, я передам ей ваши слова.
– Как я узнаю ее ответ?
– Возможно, она навестит вас лично. Технические средства связи пока неприменимы.
– Я не знаю номер ее телефона.
– Даже если это не так, или вы назовете свой, она не ответит на вызов и позвонит сама. И не напишет по электронной почте. Это опасно и для нее, и для вас.
– Я не понимаю.
– Понимаете, Джеймс. Понимаете, что ввязались в грязную игру, учредители которой ни в полцента не ставят ваши жизни.
– А вы? – мягко, но с профессиональным напором спрашивает Эллисон.
– Я сижу и разговариваю с вами. Откуда вы узнали про этот дом, Джеймс?
– У меня свои источники, – предсказуемо бормочет наш конспиратор.
Неужели ему мало спровоцированной им сумятицы и теперь он хочет привести врагов к Коннорам на порог? Все меняется, и на этот раз я сижу и разговариваю с ним. И что толку?
– Вы ожидали, что Сара вернется за вещами, но она попросила об этом меня, – честно сообщаю я экс-агенту. – Составите мне компанию? Поможете, если что.
Он размышляет четыре секунды, понятия не имею, о чем, и дальновидно уточняет:
– Кража со взломом?
– В некотором смысле. Никогда не хотели попробовать?
– Чего не сделаешь ради благой цели, – фальшиво улыбается Эллисон.
Возможно, он рассчитывает слово за слово вытянуть из меня какую-нибудь информацию. Хорошо, поиграем. Или надеется, что я все-таки приведу его к Саре. Пусть надеется. А моя цель проста: раз уж свела нас судьба, проследить, чтобы в этой ночной авантюре с Джеймсом Эллисоном не случилось ничего плохого. Если он и впрямь знает что-то для нас полезное.
Отредактировано БотАН - Понедельник, 15.02.2021, 23:17 |
|
| |
| Skafloc | Пятница, 16.02.2018, 00:39 | Сообщение » 44 |
 Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Спасибо за главу!
Цитата БотАН (  ) Наконец, в чем состоят заслуги Джона Коннора, отчего это свет клином сошелся именно на нем?
Сейчас перечитываю один фанфик и наткнулся на такой диалог между Джоном и Кэмерон:
"Иногда мне интересно, как ты должен стать лидером Сопротивления."
"Это хитроумная уловка, которая отводит удар от настоящего парня: Скайнет тратит свое время, пытаясь отследить и убить меня, все время настраиваясь на удачный удар мимо фактического лидера."
Кэмерон задумчиво кивнула. «Это действительно хорошая тактика и объясняет, почему вы так безнадежны».
|
 |
| |
| БотАН | Пятница, 16.02.2018, 22:28 | Сообщение » 45 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Если представить человечество как бесконечный ряд знакопеременных в среднем равных по модулю величин, то всплывает старая математическая притча («ряд Гранди»):
1 - 1 + 1 - 1 + 1 - ... = ?
Группируем так:
(1 - 1) + (1 - 1) + ... = 0
Группируем этак:
1 - (1 - 1) - (1 - 1) - ... = 1
И так и этак для человечества результат фиговый
|
|
| |
| Novichek51 | Понедельник, 19.02.2018, 18:11 | Сообщение » 46 |
 T-800
Сообщений: 471
| Сейчас перечитываю один фанфик и наткнулся на такой диалог между Джоном и Кэмерон:
"Иногда мне интересно, как ты должен стать лидером Сопротивления."
"Это хитроумная уловка, которая отводит удар от настоящего парня: Скайнет тратит свое время, пытаясь отследить и убить меня, все время настраиваясь на удачный удар мимо фактического лидера."
Кэмерон задумчиво кивнула. «Это действительно хорошая тактика и объясняет, почему вы так безнадежны».
Что за фанфик? Очень любопытно....
|
|
| |
| Skafloc | Среда, 21.02.2018, 00:35 | Сообщение » 47 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Something Else автора RosieMac. Его наверное многие здесь присутствующие читали, но не все признаются в этом.
|
|
| |
| БотАН | Среда, 21.02.2018, 16:16 | Сообщение » 48 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 7. Визит в Ньюхолл
Две большие спортивные сумки стоят на заднем сиденье. Одежда занимает три четверти их объема. В одной сумке с краю втиснут предмет первой необходимости для Сары – плоский монитор, а к нему клавиатура и мышка, о которых она не вспомнила. В другой – короткий дробовик и другие полезные в хозяйстве мелочи. За поясом у меня пятнадцатизарядный пистолет «беретта». Все для начала новой жизни. Еще на заднем сиденье – ящик электротехнического инструмента, измерительных приборов, проводов и прочего подобного добра – запасы Джона. В одной их пластиковых коробок, под слоем мелких радиодеталей спрятан чип «888».
Движение такое же слабое и капризное, как и полчаса назад. Я провожаю нашего ненадежного приятеля Джеймса Эллисона. Далеко впереди катит его серебристый «мерседес». Эта машина – корпоративная собственность «Зейры», Эллисону она нравится и расставание будет печальным. Или не будет. Кто знает. И сам серебристый красавец тоже не знает своей судьбы, и просто плывет в хилом предутреннем потоке. А чуть позади, не сразу и заметишь, то ближе, то дальше, плывет черный «додж дюранго». Куда «мерседес», туда и «дюранго». Это интересно. Я подбираюсь ближе и, благо тонировка стекол «доджа» слабая, разглядываю водителя. Еще интереснее: этот человек есть в моей базе данных.
Через десять минут «додж» неторопливо сворачивает на перекрестке, а его место занимает «шевроле круз» темно-красного цвета. Смену караула предваряет короткая активность в эфире, диапазон один и восемь – один и девять десятых гигагерца. Симптоматично. Получив доступную и дешевую мобильную связь, человечество слишком безоглядно уверовало в ее необходимость. Это сейчас, а дальше будет только хуже. Я знаю.
Сворачиваю за «доджем» на тихую улицу, выжидаю минуту, аккуратно догоняю его и глупейшим маневром притираю к бордюру. Не посмотрел, была ли табличка «no stopping», но мы останавливаемся. Выскакиваю из машины и, оставив дверь нараспашку, с ужасом взираю на причиненный мною ущерб – свернутое левое зеркало и царапины на боку «дюранго». Попутно отмечаю полное отсутствие зрителей. Водитель пострадавшего автомобиля проворно выбирается через правую дверь. Рослый, на три дюйма выше меня. Недешевый серый костюм – в отличие от моих студенческих лохмотьев. На выразительном лице –угрожающая мимика. «Охренел, деревенщина?»
Охренел? Думаю, построение глагола на основе названия растения семейства крестоцветных в данной местности должно звучать оскорбительно. Но не для меня. Меня не волнуют диалектологические тонкости. Мне важно, что мы полностью освободили багажник «бронко» и ничто не мешает бывшему агрессивному водителю поместиться там с полным комфортом. И остается еще очень много места. Глушу двигатель «доджа» и закрываю дверь, оставив ключи в замке зажигания: вдруг кому-нибудь пригодится.
По прошествии четырех минут я вновь пристраиваюсь за серебристым «мерседесом» и темно-красным «крузом». «Круз» осторожнее «дюранго», лучше держит дистанцию, делает меньше лишних движений. Снова подбираюсь ближе и рассматриваю того, кто за рулем. Становится совсем интересно: этот человек тоже есть в моей базе данных. Люди называют такое «вечер встреч». Хоть сейчас и раннее утро. Джеймс Эллисон обзавелся «хвостом».
«Скучаете по Бюро?» – спросил я его в доме Конноров.
«Иногда, – признался он. – По стабильности».
«А по самой работе?»
«Когда-то нравилась. Потом понял, это не мое – ни охота, ни убийства».
Все время, пока я отыскивал и складывал на столе нужные вещи, пока запихивал их в сумки, Эллисон стесненно топтался посреди гостиной, минуя невидящим взглядом два удобных мягких дивана, бывших там к его услугам. Очень нервничал человек, очень напрягался. И то, что входную дверь я открыл ключом, а не плечом, и сигнализацию отключил заурядным набором кодового числа, а не каким-нибудь хитрым трюком, не принесло ему облегчения.
«Хотите меня о чем-нибудь спросить?» – попытался я наладить контакт.
«Откровенно говоря, да», – с сомнением сказал он.
«Но не знаете, можно ли доверять?»
Эллисон красноречиво промолчал. Весь такой не охотник и не убийца.
Это навевает ассоциации и вопросы с подвохом. Верю ли я, что летательным аппаратом, виденным Сарой в пустыне, управляли с земли? И то же самое – в отношении летательного аппарата, который Конноры видели несколько позже? Также интересно: летательный аппарат, нанесший удар по зданию управления «Зейры» был беспилотным в полном смысле этого слова? И еще: был ли это один и тот же аппарат? А вы как думаете?
Гигагерцовая пищалка на «форде» Конноров. Факт ее появления свидетельствует о том, что: противник играет экономно, бережет сложные комбинации до более острого момента игры. Значит, он, противник, скорее всего ничего обо мне не знает. А значит, не предпримет ничего экстраординарного. Играем спокойный полуоткрытый дебют. И не надо опасаться, что один из дешевых прообразов «хантер-киллера» А-серии родом из Знойного Каньона завис сейчас над нами и выбирает удобный момент для удара. С большой вероятностью мы до поры до времени ускользнули из-под наблюдения.
«Думаю, Сара отзовется очень скоро», – обнадежил я Эллисона на прощание.
«Надеюсь на это», – искренне ответил Эллисон. Я не удержался и спросил:
«Джеймс, как вы спаслись? – и в ответ на удивленный взгляд я напомнил: – От большого черного парня, чертовски похожего на вас».
«Благодаря большому белому парню, – подумав, в тон мне ответил Эллисон, – чертовски похожему на... одного киноактера».
В конце пустого съезда догоняю «круз» и, нагло пытаясь обойти справа, испытанным приемом притираю его к ограждению. Полминуты, и у парня, уже почившего в моем багажнике, появляется компания. Эти двоих не должно быть в две тысячи девятом году, и их больше нет. Оставляю «круз» на попечение дорожных служб. До дома Эллисона совсем близко, и я считаю свою дополнительную миссию завершенной. Дальше пусть сам глядит в оба, я ему не нянька. Меня ждут в Лонг-Бич, а срочные дела мои отнюдь не завершены.
Была у меня еще идея навестить тощего Мэта в его роскошных апартаментах. Уточнить, почему он не назвал мне имени рыжего, которое киборг, как теперь я знаю, произнес громко и четко. Эту идею я отклонил: не столь важно, да и невежливо в такой час. Тем более, я предвижу результат. Разбуженный ни свет ни заря Мэт первым делом скажет:
«Так тебя и растак, Пит! А я думал – копы!»
Заветный вопрос о рыжем сначала поставит Мэта в тупик, но склонность к организованному мышлению и вспомогательные ругательства быстро помогут и лицо его просияет:
«Точно! Ты совершенно прав! Он назвал его Тимоти Гленн!»
«Точно?» – переспрошу я.
«Абсолютно! – заверит Мэт. – То есть нет. Вот, теперь вспомнил: Тимоти Флинн!»
Занавес ознаменует финал этой интермедии на тему особенностей человеческой памяти.
Я пробираюсь к девяносто девятой федеральной. Мне надо в Ньюхолл. Это совсем близко от Сан-Фернандо, и если бы не Джеймс со своей конспирацией, я бы уже был там. С другой стороны, если бы не Джеймс, неизвестно, когда те двое попали бы в зону моего внимания.
Что знал и чего не знал Джон Коннор о событиях этой реальности? Недостаточно данных. Полностью ли доверяет мне будущий, как называет его Сара, Джон? Конечно нет. Мог ли он утаить от меня нечто важное? Конечно да. Но с какой целью? Недостаточно данных.
Кто написал на экране «прости меня, Джон»? Сара была уверена, что Кэмерон. Молодой Джон решил так же. Такой вывод четко, как им казалось, ложился в общую канву происходящего. И Джон ринулся в неизвестность. Кому это было выгодно? Кто разыграл маленькую успешную комбинацию? Уивер? Весьма вероятно. «Она же совершенно точно пыталась разделить всех нас», – слова Сары. Но Уивер не могла знать, а могла лишь допускать возможность того, что Кэмерон придет к Джону Генри в подвал... Стоп!
Стоп. А кто вообще мог это знать? За подготовленной ловушкой и уверенными действиями должен стоять расчет. На каком же основании он сделан? Можно было рассчитывать, что Кэмерон придет за Сарой в тюрьму. Можно было рассчитывать, что она освободит Сару. Но кто мог быть уверен, что Кэмерон придет в «Зейру»? Никто. Значит, дело не в надписи, не дающей покоя Саре Коннор. Дело в том, что несмотря ни на какие логические нестыковки, противник все-таки планировал акцию на основе точных данных. Откуда эти данные?
Зайдем с другой стороны. Кэмерон должна была погибнуть. Вряд ли Сара закопала бы ее тело в пустыне до несбыточного возвращения Джона с чипом. Более вероятным представляется термитный костер: это последовательно и логично. В огне, помимо тела, сгорела бы вторая составляющая сущности Кэмерон, о которой Сара не имела понятия. И вот Кэмерон нет, а чип «900» становится образцом чего-то, не вполне мне понятного, чем занимается «Калиба». Это – назовем ее так – реальность «икс» две тысячи девятого года.
Никто не рассчитывал, что я вмешаюсь и не позволю сбыться этой реальности. Мой главный мотив в беспредельной своей простоте не поддается формальной алгоритмизации. Я просто хочу, чтобы Кэмерон жила. Потому что другой такой не будет. Можно создать «точно такую же», но она не будет таковой. Во всем многоединстве вариантов Кэмерон одна. И я сделаю для того, чтобы она жила. Почему? А неужели не ясно?
Никто не может заменить одну реальность на другую. Можно только запустить процесс, действовать с ним в унисон и надеяться на успех. Ничего больше. И нет точки перегиба – есть область. Пересекая ее, мы можем наблюдать кажущиеся нелогичности – следствие временно ставшей зримой топологической неодносвязности Вселенной. Локальное смешение фрагментов различных реальностей. Я допускаю, что в отмененной реальности в последнюю ночь жизни Кэмерон общалась не с Уивер, а с Джоном Генри или даже с самим теневым противником. Большей частью эти события исчезли, претерпев затухание отражений, но что-то сохранилось и было унаследовано новой реальностью. К примеру, противник точно знал, куда и когда придет Кэмерон, и на основании этого рудиментарного знания устроил западню. Случайностей не бывает. Все взаимосвязано даже в неодносвязной Вселенной.
Но кто же исполнил простой и эффективный трюк с надписью на экране – Катерина «Т-1001» Уивер, или Джон «Т-888» Генри? Второму это сделать было сподручнее. Более того, допускаю, что Джон Генри написал эту строчку вполне искренне – если правда то, что мы о нем слышали. Уивер могла только подсказать идею, каковая идея должна была ему понравиться, ибо он был в курсе многого, знал, к чему идет дело, и мог желать как-то выразить свое сожаление. Как вариант.
Интересно, что у Кэмерон за теория касательно Джона Генри?
Уже почти светло, когда я подъезжаю к Ньюхоллу. Вглубь городка мне не надо, меня интересует окраина. Но – шикарная окраина. Тут в помине нет открытости Сан-Фернандо и простоты Лонг-Бич. Высокие заборы, автоматические ворота, густые заросли, исключающие возможность наблюдения с улицы за частной жизнью. Скромно оставляю «бронко» на разрешенном для свободной парковки месте и пешком направляюсь к известному мне дому.
Окруженный ровными кронами обихоженных магнолий трехэтажный дом с многими претензиями на изысканность, носитель смешанной архитектуры, включающей даже два стрельчатых окна. Ничего себе домик. На улице никого. Здесь не принято вставать рано, здесь слишком вальяжная жизнь, и это хорошо. Неторопливо осматриваюсь и включаю лучепреломление. А затем – на полную мощность электромагнитный блокиратор. Ни сюда, ни отсюда теперь не позвонить, не пройдут сигналы охранных датчиков и ничего не запишет видеонаблюдение. И вероятно выйдут из строя компьютеры. Какая жалость. Еще раз оглядываюсь, включаю лучепреломление и перелезаю ворота.
Ровнейшая асфальтовая дорожка среди низких пальм полукругом ведет к дому. Напрямик по идеально подстриженному газону короче, но мы культурные киборги. Иду вкруговую. Не проходит и десяти секунд, как из двери в ближнем крыле дома появляется представительный мужчина в белой рубашке, темных брюках и блестящих ботинках. Навстречу ему от дальнего крыла движется другой мужчина, помельче, одетый аналогично. Охрана не дремлет.
«Что с системой?» – за двадцать ярдов спрашивает первый второго.
«Вырубилась, – отвечает тот. – Опять сервер упал».
«Причем здесь сервер? – возражает первый. – Просто картинки нет».
«Потому что сервер упал», – объясняет второй.
Охранники сходятся ближе к центральному входу.
«Так подними, – цедит первый второму. – Если Митчелл узнает, дерьма будет выше неба».
«Не узнает, – ухмыляется второй. – Ему не до этого. Они там уединились...»
«Твою мать! – шипит первый. – Делай что-нибудь!»
«Как ты себе это представляешь? К серверу доступа нет, а ключ у твоего Митчелла».
Первый специалист досадливо двигает челюстью и смотрит на часы. Он очень раздражен и суетится, забыв, что у каждого впереди – вечность. Второй специалист ищет предлог отвертеться и ничего не делать. А я уже рядом. Да сбудутся все ваши желания. Тела оставляю в незнакомом мне цветущем и душистом кустарнике. Приятное место, хорошее, сухое.
Тишина. Никто больше не показывается, и я двигаюсь дальше. Решаю начать с дальнего крыла, откуда появился второй охранник. Открытая стеклянная дверь. Просторный холл с проходом к лестнице, две комнаты. Первая пуста, во второй – вдоль стен столы, в ряд заставленные пустыми погасшими мониторами. У дальней стены белорубашечной спиной ко мне сидит еще один стандартно одетый специалист.
– Ну, что, – не оборачиваясь, спрашивает он, – получил по шее?
– Как обычно, – отвечаю я голосом второго охранника.
– Гриффит ублюдок, – с хихиканьем замечает белая спина.
– Митчелл не выходил? – спрашиваю я.
– Если бы он вышел, ты бы знал, – отвечает белая спина. – Все бы знали.
– Ценит уединение, – замечаю я.
– И поэтому не выйдет, – белая спина разражается веселым повизгивающим смехом.
Хорошо умирать, смеясь. Редко кому это удается.
Отредактировано БотАН - Понедельник, 15.02.2021, 23:19 |
|
| |
| БотАН | Среда, 21.02.2018, 16:25 | Сообщение » 49 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Двигаюсь дальше. Лестница на второй этаж. Коридор. Двери. За второй явственно проступает источник тепла. Выключаю лучепреломление: так будет проще. Дверь заперта, легкий удар – и уже нет. Передо мной огромная кровать, сползшее одеяло открывает взору мужчину и женщину, блондина и блондинку в самом что ни на есть натуральном виде. Блондинка вскрикивает и хватается за сползшее одеяло. Мужчина теряется только на секунду, после чего, поняв, что я чужой, хватает с тумбочки пистолет и в хорошем темпе всаживает в меня три пули. Вернее, не в меня, а сквозь меня всаживает их в противоположную стену. Быстро подхожу и хватаю стрелка за кисть руки, держащую пистолет. И сжимаю. Блондин кричит. Блондинка визжит и путается в одеяле. Что же это такое... «Тихо», – прикрикиваю на блондинку, и та послушно умолкает.
– Сколько в доме охранников? – спрашиваю у блондина. Он сопротивляется, но более сильного сжатия кисти не выдерживает:
– Четверо!
– Не считая тебя? – уточняю я.
Блондин быстро-быстро кивает, из глаз его текут слезы. Больно ему.
– Ты Митчелл? – уточняю я.
– Да-а, – ноет блондин.
Хорошо умирать в постели с женщиной, сказав последнее «да».
– Сколько в доме охранников? – пытаюсь продублировать информацию у блондинки. Тщетно: блондинка от ужаса близка к обмороку. От нее никакого толку. От пистолета Митчелла, между прочим, тоже: я его, оказывается, случайно помял.
Итак, если не солгал Митчелл, где-то бродит еще один охранник. Поищем. Новый коридор. Я уже в центральной части дома. Где-то здесь должна быть хозяйская спальня. Я угадал, я на верном пути, и меня встречает на нем последняя белая рубашка с черной пушкой. Снова три пули пролетают сквозь меня. Видимо это рефлекс: три выстрела и пауза. Паузой все и заканчивается. К моменту падения на пол тело уже мертво. Десять шагов вперед, и передо мной широченные двери спальни. Распахиваю настежь.
На кровати еще просторнее той, на которой умерли Митчелл и его пассия, сидит худой, костистый шатен. Он прижимает к уху безмолвствующую сотовую трубку. В глазах его страх, но – контролируемый страх. Так и должно быть. Это не любитель пострелять от безделья. Было время, человек этот имел цену и вес в Сопротивлении. Но это время давно прошло. Все-таки очень странно говорить «давно прошло» о ненаступившем будущем.
– Салют, Ирвин, – приветствую я его.
Сидящий на кровати не отвечает, а страх в его взгляде сменяет ненависть. Знакомо.
– Связи нет, – предупреждаю его. – Попробуй открыть окно и кричать «помогите».
– Я даже не знаю, открывается ли оно, – сипло отзывается сидящий на кровати.
– Не любишь свежий воздух?
– Меры безопасности, чтоб их...
– Джон в тебе разочарован, – мысленно посочувствовав, говорю я.
– И послал железяку сделать грязную работу.
– Не лги себе, – прошу я. – Джон никогда так не делал, ты знаешь.
– Люди меняются.
– По тебе это хорошо заметно.
– Почем тебе знать? – усмехается Ирвин. – Может быть, я всегда был таким.
– Может и был, – соглашаюсь я.
– У меня появился шанс, и я его использовал, понял?
– А ты понял, что израсходовал свой шанс до самого конца?
Ирвин сопит, спускает ноги к полу и вдевает их в легкие кожаные сандалии. Ирвин и сандалии? Это так не вяжется...
– Что ты в этом понимаешь, железяка, – презрительно бросает он мне.
– Все, – отвечаю я. – Шансы, вероятности, математика.
– Для вас все математика. И Коннора сделали говенным математиком.
– Тебе не за что ненавидеть Джона, – замечаю я.
– Много чести – ненавидеть сопляка!
– И презирать его тебе тоже не за что.
– Слушай ты, железяка! – озляется Ирвин. – Пришел убивать – убивай. Только сопли не жуй.
Вхожу в спальню и затворяю за собой двери. Осматриваюсь. Неплохо обосновался бывший капитан Сопротивления. Богатенько. И очень по-штатски. Даже сандалии завел.
– Как же так, Ирвин, – любопытствую я. – Ты солдат, не дристун какой-нибудь, а у тебя здесь даже оружия нет.
– А на хрена оно мне? Те холуи внизу, которых ты, как я понимаю, уже всех уделал, – хорошие спецы. Никакая мразь сюда не проскочила бы. Кроме железяки. Так что шансов у меня нет, отлично понимаю, и ерзать не намерен.
Красавец.
– Почему ты обманул Джона?
– Я его как бы и не обманывал, – усмехается Ирвин. – Просто сделал так, как было нужно мне. Чтобы жить. Понял? Я вырвался из задницы на белый свет не затем, чтоб его тупые идеи продвигать. Чихал я на них. «Коннору виднее»... Наглотался я этого дерьма. Слушай, – с внезапным любопытством спрашивает он, – скажи честно, эти бараны его в генералы еще не произвели?
– Это невозможно, ты знаешь. Неофициально Джона так иногда называют, ты знаешь и это.
– Официально, не официально... Главный баран в армии баранов.
Ирвин закашливается. Давится, так сказать, собственной желчью.
– А что тебе мешало жить здесь, как тебе хотелось, но делать то, что обещал? – спрашиваю я.
– Что я обещал? Победить Скайнет? Я не знаю, где он. Его здесь нет. Покажи мне его!
– Твоя задача была...
– Я знаю, какая у меня была задача! – выкрикивает Ирвин. – Заниматься фигней здесь, чтобы Коннор спокойненько крутил шашни с врагом там!
– Я не понимаю.
– Конечно, не понимаешь, – с ухмылкой соглашается он. – Где тебе, тупой железяке.
– Представь, что я – умная железяка.
– Как та, что охмурила Коннора?
– Та вдобавок еще и красивая.
– Сказал бы я тебе...
– Джону нравится.
– Еще бы! Воображаю, что она ему делает по первому требованию, – осклабляется мой отвратительный собеседник. – Коннор никогда в жизни девки живой не видел. Мать на коротком поводке держала. Ни с кем, никуда, никогда. Они ж всегда в опа-асности...
– Что ты называешь шашнями? – пытаюсь я отвлечь собеседника от пустого злобствования.
– То самое и называю. Созвал войско говнюков, себя назначил генералом, секс-бота завел и думает, что всем это по душе, все схавают. Потому и завел, что порядочные бабы от него как от огня, – Ирвин ядовито хихикает. – Потому что сам – говнюк, – заключает он диагноз.
– Зачем ты приставил наблюдение к Джеймсу Эллисону? – спрашиваю я, убедившись, что предыдущая тема исчерпана.
– Ты и это знаешь? – усмехается он. – Железяки пошли, надо же... Вот и он слишком много знает. Убрать его пока нельзя, а присматривать надо.
– Кто тебе запрещает его убрать?
– Не твое дело.
– Ладно. А что с Коннорами?
– Пацан очень выпендривается. Не так, конечно, как там, но все начинается с малого. Его мать, честно, жаль: резкая баба, боевая. Но придется убрать и ее. И Коннору это, кстати, на руку. – Он смотрит на меня, как злой учитель, поставившего ученику непосильную задачу.
– Отрабатываешь принятый сценарий, – просто говорю я.
Зрачки Ирвина на мгновение становятся шире, выдавая смятение.
– Ты ненавидишь нас, железяк. Почему сам связался с железякой?
Он медлит, неприятно скалясь и подергивая желваками, потом отвечает, понизив голос:
– Это другое, понял? Та железяка всех уделает.
– С какой стати?
– Сам подумай. У Скайнета есть все: оружия немерено, танки, «хантеры», киборги, черт знает что еще. Все! И скажи мне теперь: почему же он никак не побеждает?
– Почему?
– Башка чугунная! Умным себя считаешь, – натужно и скрипуче смеется он. – У одной умной мозги ее куриные уже выдернули, понял? И у тебя выдернут.
– Почему же Скайнет никак не побеждает? – возвращаю разговор к делу.
– Не побеждает... Скайнет давно победил, понял, железный болван?
Изображаю на лице затруднение, усиленную работу мысли и наконец полную тщетность попыток даже приблизиться к пониманию гениальной мысли.
Ирвин насмешливо наблюдает за моей пантомимой, затем объясняет:
– Твой босс давным-давно победил, а тебе об этом сказать забыл. Потому что ему дела нет ни до тебя, ни до людей. Просто наблюдает за вами, как вы бьетесь и убиваетесь. И есть один человек, посвященный в эту тайну – чертов Коннор, понял? Он все знает, но тоже помалкивает и снимает сливки.
– Какие сливки?
– Пока все верят, что он спаситель и надежда, он – царь и бог и делает, что захочет. В противном случае – ничтожный сопляк, которому никто и велосипедом порулить не доверит.
– А смысл для Скайнета?
– Этого я тебе не скажу. Думай, как тебе нравится. Может, весело ему. Может, садист он такой хитрый. Может, не знает, чего хочет. Сам решай про своих боссов.
– А твой босс? – с эллисоновской интонацией спрашиваю я.
– Он мне не босс, мы партнеры. А остальное – не твое дело. Всему свое время. Доживешь, узнаешь. Но на твоем месте я бы не очень надеялся.
– Пока я знаю то, что ты строишь свой собственный Скайнет.
– Может и строю, – отзывается собеседник.
– А скорее всего он сам себя строит, – добавляю я. – И пока ты замышлял своевременный перехват управления, он себя давным-давно выстроил и забыл тебе об этом сказать.
Ирвин почти владеет лицом, но бешеные зрачки снова выдают его.
– Без меня ты никогда его не найдешь, – делает он попытку начать торговлю.
– Почему ты назвал свое детище «Калибой»? – любопытствую я.
Он собирается что-то ответить, но передумывает. Мне пора ехать. Задаю последний вопрос:
– Где твоя семья, Ирвин?
– Какое. Тебе. Дело? – с ненавистью выговаривает он.
Плохо умирать с ненавистью.
Асфальтовой двухполоской еду в северном направлении, пока по обе стороны дороги не начинается лес. Местность холмистая, с изрядными перепадами высот, и пейзаж довольно красивый. Лес в основном занимает низину и с дороги выглядит загадочным и очень-очень темным в детском свете наступающего утра. Холмы с редкой растительностью высятся то слева, то справа от дороги и часто стенами подступают совсем вплотную. Дорога петляет и петляет. Бегут навстречу знаки, указатели, мелькают съезды. Третий, четвертый... Восьмой. Хватит. Сворачиваю и на милю удаляюсь от асфальта. Выключаю мотор. Красота! Воздух свежайший, чистейший, полный живых ароматов растений. Природа прекрасна. Распевают утренние птицы. Над миром встает солнце.
Два плеча, два тела, два бывших сержанта Сопротивления, отправленных с капитаном Ирвином Райнхартом в две тысячи третий год для организации постоянного опорного пункта под прикрытием солидной научной фирмы. Надежная база для решения оперативных задач ретровоздействия. Хорошая идея, которая плохо кончилась. Люди есть люди.
У мутанта по имени «Калиба» две головы – человеческая и кибернетическая. Человеческую я отрубил. Была ли это стратегическая ошибка? Не знаю. Как скоро и как именно отреагирует на это вторая голова, которую еще предстоит отыскать? Чего ждать от пешек в этой игре? Не знаю, и не важно. Потому что это – начало новой реальности. Новый вариант событий. В каком-то смысле я ничего не сделал, никого не остановил и не победил. Просто убрал часть отходов старого варианта. Ничего больше. Скоро я вернусь в Лонг-Бич, где меня заждались. И если будет так нужно, расскажу о некоторых подробностях этой ночи. Доверие.
Подрезав и сняв толстый слой дерна, выкапываю продолговатую яму. Одна могила на двоих. Кто вспоминает о вас, сержанты? Хорошо ли вам было в этом времени и варианте? Были ли вы счастливы? Кто знает.
* * *
– Где ты был? – Это «привет, как дела» в исполнении Сары Коннор.
– В вашем доме и еще в нескольких местах.
– Ты знаешь, сколько ты отсутствовал?
– Знаю. – Я действительно знаю.
– Сара спала, – докладывает Кэмерон.
– Слежки не было? – не обращая на нее внимания, хмуро интересуется Сара.
Я отрицательно качаю головой.
– Когда я услышала звук мотора, – продолжает Кэмерон, – то разбудила ее, и...
– Я не спала!
– ...поэтому она сердитая.
Сара смотрит на мою дочь, как на что-то весьма мелкое и докучливое, и не собираясь продолжать дискуссию, переносит внимание на автомобиль.
– Я не знала, кто едет, – завершает объяснения Кэмерон. – Разбудила на всякий случай.
– Правильно сделала, – одобряю я.
Сара вытаскивает с обе сумки разом, и по ней не скажешь, что сумки относительно тяжелые. Вытаскивает запросто, ставит на ближний ящик и расстегивает молнии.
– Моя одежда! – радуется Кэмерон.
– Оружие, монитор, – невозмутимо проверяет Сара. – Так... И клавиатуру не забыл. Теперь мы наконец-то все узнаем.
– Пора завтракать, – заявляет Кэмерон.
– А я-то собиралась поспать, – не глядя на нее, говорит Сара.
– Ты уже поспала. Температура твоего тела пришла в норму. Теперь нужно подкрепиться.
– Ладно, – прощупав сложенную одежду, Сара находит ружье и откладывает его в сторону.
– Ладно? – от неожиданности переспрашивает Кэмерон.
– Ладно, – спокойно подтверждает Сара и снова заглядывает в «бронко».
– Значит, я пошла греть еду?
– Через полчаса, – решает Сара, и Кэмерон, если она не хочет показаться занудой, ничего не остается, как принять ее условие. Отыскавшая подход к настырной девчонке Сара довольно хмыкает, вытаскивает с заднего сиденья ящик Джона и просит Кэмерон:
– Будь добра, отнеси в офис, поставь где-нибудь на столе.
Кэмерон уносит ящик. Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Сара вполголоса замечает:
– В багажнике трава. Кровь пытался оттереть?
– Мало ли откуда там трава, – пробую увильнуть я.
– Оттирал кровь, я знаю. Знаю потому, что ты ее не оттер.
Поднимаю руки вверх. Никуда не денешься. Внимание к мелочам, знаете ли... Сара качает головой с таким видом, будто сбылись ее наихудшие ожидания. И вместе с тем во взгляде ее я не вижу ни злости, ни отвращения.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – помедлив, тихо говорит она. – И это было необходимо.
– К сожалению.
– Ой ли?
Возвращается Кэмерон, а Сара удаляется в комнату с монитором – налаживать «Турка». Дождавшись, когда за ней закроется дверь, Кэмерон тихо говорит:
– В багажнике трава. Сколько их было?
– Кого? – пробую увильнуть я.
– Трупов.
– Два, – сознаюсь я. – Плохо оттер кровь?
– И тепловой след еще сохранился.
Вторично поднимаю руки вверх.
– А кроме этих? – с интересом спрашивает Кэмерон.
– Шестеро.
– «Калиба»?
Она улыбается на мой утвердительный кивок и, подцепив обе сумки одной рукой, направляется в офис. Наверное пошла наряжаться в чистое. На пороге она на секунду оборачивается и полушепотом сообщает:
– Люблю тебя! – и скрывается за дверью.
Отредактировано БотАН - Понедельник, 15.02.2021, 23:20 |
|
| |
| Skafloc | Пятница, 23.02.2018, 02:26 | Сообщение » 50 |
Лидер Сопротивления
Сообщений: 55
| Автор как к критике относится?
|
|
| |
