|
Терминатор: Сотворение мира
|
|
БотАН  | Четверг, 08.08.2019, 19:56 | Сообщение » 231 |
 Сказочник
Сообщений: 2774
| Цитата termingod (  ) как назывется фанфик на ангийском
Свой фик я пишу на русском языке. А если бы пришлось переводить, то наверное назвал бы «Peace creation».
|
 |
| |
| danker | Четверг, 15.08.2019, 08:27 | Сообщение » 232 |
 T-1
Сообщений: 222
| Цитата БотАН ( ) если бы пришлось переводить, то наверное назвал бы «Peace creation».
кстати вопрос только сейчас возник. "мир" - имеется в виду в смысле "пространство" или в смысле "отсутствие войны"? world creation или все-таки creation of peace?
|
|
| |
| БотАН | Четверг, 15.08.2019, 11:59 | Сообщение » 233 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Цитата danker ( ) "мир" - имеется в виду в смысле "пространство" или в смысле "отсутствие войны"?
Словосочетание «сотворение мира» я употребил в изначальном, очень давнем, его значении: «заключение мира». Именно так. И перевод на английский язык предлагаю не «Creation of peace», как пишут теперь, а «Peace creation» – с намеком на значимость, вкладываемую в современное немного потешное «World creation».
Кстати, завтра-послезавтра доберусь наконец до SSD, в котором залежались две новые главы, и продолжу сказку.
|
|
| |
|
| БотАН | Пятница, 16.08.2019, 21:11 | Сообщение » 235 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Глава 26. Топанга-каньон. Доверие
Время вынужденного простоя – возможность обсудить положение и должно бы располагать к содержательной беседе. Я утверждал это восемь дней назад, утверждаю и теперь. Но снова, как и восемь дней назад, беседа не завязывается. На этот раз виновата разобщенность. Быстрее всего преодолеть ее удастся, обменявшись информацией, каковому обмену она как раз и препятствует. Я знаю средство для выхода из порочной петли, но не тороплюсь его предлагать. На меня и без того здесь смотрят косо.
Да, на меня здесь смотрят косо. И на Кэмерон. И на Мерча. Мы все взаимно представлены, прошло без малого двадцать минут, Джон и Чарли согрелись и никто не осудил бы их за любопытство. Но нет. Неожиданные тепло и комфорт как будто даже усилили их настороженность. Так сказать, подогрели. Ничего не значащие фразы и быстрые взгляды исподтишка – все, что позволяют себе эти парни. А Сара ничего не предпринимает. Отчасти даже наоборот. Умное ожидание, или растерянность? Или нежелание принять очевидное?
Переглядки. Чуть сощурив левый глаз, Сара – на Джона. Это могло бы значить: «Не мог дождаться воскресенья?» Исподлобья, коротко, Джон – на мать: «Сегодня воскресенье». Сара кусает губу и старательно не замечает широкую, уже зарубцевавшуюся ссадину на его левой щеке. Сейчас не до пустяков. Чарли делает быстрый вдох, наверное готовясь сказать что-нибудь вроде «ну, как ты вообще?» – как у людей принято начинать трудный разговор. Но присутствие чужаков пересиливает интерес, и вопрос умирает, не родившись. Джон, не поворачивая головы, косится в сторону Кэмерон, а затем в зеркале случайно встречается взглядом со мной. Откровенная досада: «Какого черта ты здесь?» Недовольный взгляд на мать: ведь это она решительно настояла, чтобы все мы поместились в «мерседесе», тогда как обе... ну, ладно, как минимум одна железяка спокойно могла подождать на свежем воздухе. Ответный взгляд Сары и ласков, и тверд. Какое-то время мать и сын безмолвно разговаривают о чем-то, о чем я не в силах догадаться. Затем здоровую щеку Джона трогает кривая усмешка. Это может означать: «Во всяком случае, спасибо, что не пальнула в меня». Сара чуть наклоняет голову. «Еще бы немного, Джон, и...»
Мы сидим так: Мерч за рулем, рядом я, во втором ряду Кэмерон, максимально сдвинувшаяся к левой стенке, Джон, максимально сдвинувшийся к двери, и немалое пустое пространство между ними. Сара и Чарли сзади. Как будто не самое логичное размещение, стихийное и неудачное. Однако сдается мне, когда Сара деловито запихивала всех нас в минивэн, воле случая она предоставила немногое. Она ох, как непроста.
Бедняга Мэт за двадцать минут едва проронил три слова, весь как-то съежился и напряженно изучает ночную черноту за пределами освещенной фарами зоны. Кэмерон неподвижна, смотрит перед собой и лицо ее не отражает никаких эмоций. Она не знает, как себя вести, и просто ждет. И ждет мое дело, которое вообще-то ждать не может. Мне это не нравится. Но ладно, так и быть, предоставим человеческой публике немного времени для игры в подозрительность в ограниченной области пространства. А чем же заняться мне?
Ограниченная область... Запертая комната... Клетка... «Как тигр в клетке» – говорят, подразумевая циклически беспокойное поведение, и это не про меня. Клетка... Клетка с тигром образована плоско-параллельными поверхностями – пять решеток и пол. А еще бывает грудная клетка. И клетка на бумаге. Клеткой можно укладывать длинномерные предметы... Ассоциативная галиматья – способ занять эмоционально-синтетический процессор. Итак, клетка. Должен признать, мне едва ли интересен запертый тигр. Разве только он будет воображаемый, а вместилище его будет состоять из решеток алгебраических. Уже гораздо интереснее. Если рассмотреть решетку как упорядоченный массив точек на плоскости, то волей-неволей захочется заполнить соответствующие координатные узлы построения простыми числами. Это скучное желание, и я не стану так делать. Так делали до меня приблизительно две тысячи лет и приблизительно два миллиона раз. Переносить построение в старшие размерности тоже не следует: это лишит ассоциативный ряд приятной, ни к чему не обязывающей простоты. Зато, если забыть о потерянном тигре, не вдаваться в подробности и скользить по самым общим соображениям, все это наводит на мысль об аффинных преобразованиях. Так еще интереснее. Я люблю аффинные преобразования – за простоту, красоту и соблазнительную близость перехода к...
– Э-э... – подает голос Джон Коннор. – Ну... и какие у нас планы?
Если бы спросили меня, я бы ответил, что с моей точки зрения главное сейчас – не позволить скучающему высокотехнологичному парню погрузиться в волшебный мир многомерных эквидистант. Но вопрос адресован Саре, которая вряд ли сможет что-либо прояснить или добавить по заданной теме. Еще хуже то, что она не спешит отвечать применительно к реальной ситуации. Не хватает то ли слов, то ли решимости. А все просто: у нас в данный момент не может быть никаких планов, потому что никаких «нас» здесь нет. «Мы» появимся только с обменом информацией и ее усвоением присутствующими сторонами. И даже если в результате получится две группы «нас», это будет лучше наблюдаемого в данный момент.
Сара готовится что-то сказать и передумывает. Возможно: «А какие планы были у вас?» Это неправильный вопрос. На него не будет вразумительного ответа, а лишь последует еще несколько раздраженных взглядов в сторону Мерча и двух киборгов. И уж вовсе не следует говорить: «Зависит от того, какие планы были у вас», поскольку это даст Джону и Чарли обильную пищу для пустых псевдоразмышлений и дополнительно затруднит взаимопонимание. Сара так не сделает. Она, я думаю, отлично понимает, как надо поступить, просто ей не хочется поступать именно так.
– Видишь ли, Джон...
– Сара, – перебиваю я. – Поезжайте домой, а мы разберемся здесь.
Намечается некоторое оживление: вздох надежды от Мерча, острый взгляд от Сары, подозрительный от Джона и удивленный от Чарли. Одна Кэмерон остается в полной неподвижности. Думаю, она уже просчитала риск. Теперь надо дать обществу время сделать то же самое и высказаться.
– Чушь, – ворчит Сара. Сомневаюсь, что она успела так быстро просчитать риск.
Джон пока отмалчивается, а Чарли внезапно выступает на моей стороне:
– Это не лишено смысла.
Сара недовольно морщится, а Джон спрашивает:
– Что там вообще, внизу?
– Одно из экспериментальных подразделений корпорации «Зейра», – отвечает Кэмерон.
– Только сейчас оно не работает, – решается вставить не совсем удачное слово Мэт. Как же не работает, если именно туда мы и направляемся? Коротко глянув на Кэмерон, еще короче – на Мерча, сохраняя нейтральный тон, Джон говорит:
– Я не о том. Мы знаем, что сейчас там находится один из... вас, – он неопределенно качает головой в сторону Кэмерон и мою.
– Его имя Джон Генри, – информирует Кэмерон.
– Он прибыл еще до полудня, – будто не заметив ее слов, продолжает Джон. – Бывал здесь и раньше. И нам чрезвычайно интересно, чем он занят.
– Нам тоже, – спокойно говорит Кэмерон.
– И кроме того, – добавляет Джон, – нам интересно, сколько там еще таких... Джонов Генри.
Мерч мелко вздрагивает одним плечом, и будущий лидер Сопротивления подмечает это.
– Я так понимаю, никто не в курсе? – после недолгой паузы спрашивает Джон. – Если так, то может быть, зайдем и выясним?
– В другой раз, – решительно отвечает Сара.
– Почему?
– Так будет лучше, Джон. Пит прав, поехали-ка в самом деле домой.
– То есть вам что-то известно.
– Известно, но... – Сара запинается. – Это не то, что ты думаешь.
– Значит, просто послушаешься и уедешь? – Джон прячет за усмешкой немалое удивление.
– Не послушаюсь, а сделаю то, что разумно. Надеюсь, ты тоже.
– Отступаем? – упрямится Джон.
Сара вздыхает. Без раздражения. Наоборот, в ее глазах, мимике и даже в этом вздохе ощущается не очень понятное мне потаенное веселье. А Джон настойчив. Как всегда.
– Что-то я не помню, когда ты учила меня отступать.
– Джонни... – укоризненно шепчет Чарли.
– Вообще-то, – с улыбкой отзывается Сара, – насколько помню я, именно этим мы занимались последние четыре года.
Кэмерон чуть заметно согласно кивает, а Джон издает горлом неопределенный звук и не находится с ответом.
– Мы обязательно сюда вернемся, – убеждает его Сара. – Нам многое нужно понять и многое сделать. И нам очень не помешает помощь.
Кому адресовано последнее? Мне и Кэмерон или Джону и Чарли? Как знать. Но возможно, это тот редкий случай, когда лучше ошибиться, чем промолчать.
– Без проблем, – выдаю я много раз слышанную среди людей фразу, а Кэмерон вновь выражает согласие чуть заметным кивком. С большим сомнением глянув на нас, Джон опускает глаза и медлит. Вопрос, готовый сорваться с его губ, понятен. Но задать его Джону непросто. Он откашливается, указательным пальцем трогает ссадину на щеке, разглядывает после этого палец, будто ожидая увидеть на нем кровь, и наконец решается:
– И ты им...
– Доверяю, – твердо заканчивает Сара.
Около меня что-то бурчит долго таивший дыхание Мерч. Слов не разобрать, но звуки выходят глубокомысленные и не лишенные оптимизма. А Джон, откашлявшись еще раз, качает головой и с наигранной усмешкой шепчет:
– Обалдеть!
– Возможно, – миролюбиво соглашается Сара. – Но скажите мне вот что: кто-то кроме вас следит за сотрудниками «Зейры»?
– Следит, – сумрачно откликается Джон. – Вроде бы ФБР. И вроде бы кто-то еще, – неохотно добавляет он. – Не знаю, кто.
– Ладно, – принимает Сара. – Так вы согласны с предложением Пита? Джон? Чарли?
– Я уже сказал, – отвечает Чарли, а Джон снова медлит и на этот раз избегает встречаться со мной взглядом. Помедлив, он хмурым кивком дает свое согласие. На левой стороне лица Кэмерон, той, что не видна Джону, появляется и исчезает мимолетная улыбка.
– Вот и отлично, – подытоживает Сара. – Стало быть, Пит, наверное мы поедем к... в Лонг-Бич, – решает она. При этих словах у Джона сама собой дергается поцарапанная щека, а Чарли делает непроизвольное, заметное в данную секунду только мне движение зрачками. В чем дело? В том, что Сара чуть было не сказала «к нам в Лонг-Бич»? Или они поселились в том же пригороде? Было бы забавно.
Обстановка разрядилась, все приходят в движение и один за другим выбираются из автомобиля под темное ночное небо. Общему порыву поддается и Мерч, хотя ему-то не надо никуда уезжать и никого провожать. Наверное, он сделал это из вежливости, сам тому не рад, и теперь вынужден неловко топтаться в сторонке, ловя бритой головой и офисной рубашкой скучный мелкий дождь.
Чарли нагибается за блестящей от воды винтовкой, с усталым кряхтением отрывает ее, тридцатифунтовую и наверное очень скользкую, от земли и уносит, чуть пошатываясь. «Надеюсь, с машиной все нормально», – ни к кому не обращаясь, бормочет Джон. «Все в порядке, – заверяет его Кэмерон, не получая в ответ даже взгляда. – Мы только аккуратно переставили ее на пять футов в сторону», – поясняет она. Джон кивает без всякого интереса, по-прежнему не глядя на нее, затем отворачивается вовсе и отходит на два шага. Пустым разговорам он предпочитает нести караул, бдительно всматриваясь в ночь.
Заметно обескураженная его поведением Кэмерон не знает, что говорить и что делать. Она отходит в сторону и подбирает с дороги брошенный там металлодетектор, который Джон применил для проверки подлинности своей матери. Сара проходит мимо, энергичная и целеустремленная, на ходу делая рукой жест сыну, чтобы поторапливался. В руке ее «винчестер», на лице – озабоченность отъездом и полнейшее неведение в отношении последней сцены, которую она прекрасно видела всю от начала и до конца.
Зажигаются фары «раптора», опускается левое переднее стекло, шикает стартер и ночь наполняет густой бас двигателя. «В кузов или на пол?» – повысив голос, спрашивает Сара, приподнимая обрез. «Что ты, какой кузов, – отзывается Чарли. – Только на пол». Сара открывает узкую заднюю дверь и присвистывает: «И куда? Тут черт ногу сломит». Чарли тихо отвечает ей что-то неразборчивое, и Сара сдержанно усмехается в ответ.
На металлодетекторе зажигается зеленый огонек – Кэмерон включила его. Несколько секунд она пребывает в неподвижности, безразлично глядя на прибор, потом нерешительно приближает его к своей руке, но не настолько, чтобы запищал сигнал. Джон ничего этого старательно не замечает. Кэмерон еще чуть-чуть приближает антенну к руке. Сигнала все еще нет. Джон осматривается в последний раз, против воли косится на Кэмерон, вздыхает и делает шаг в направлении «раптора». Кэмерон выключает детектор и собирается то ли отдать его Джону, то ли бросить обратно на дорогу. Она такого не ожидала.
Джона можно понять. Наверное, легко было сойтись с той, которая только что спасла от смерти тебя и твою мать. И совсем другое дело та, что взялась не поймешь откуда и выглядит при этом точь-в-точь. У живых существ, в том числе у людей такое бывает. Информационный кризис при эмоциональном переполнении. Такое бывает и у нас, машин. Ничего страшного, это преодолимо. Просто мы не знаем, как развивались события в том варианте, с которым соединилась наша временна́я линия, а Джон и Чарли пребывают аналогичном в неведении о нашем варианте событий. Это и надо исправить в первую очередь, надо обменяться информацией, и успех теперь полностью зависит от троих людей.
Осталось последнее, что нужно сделать перед их отъездом. Кэмерон это хорошо понимает. Она уже дважды с беспокойством поглядывала на меня и, кажется, не очень поверила моему знаку «все в порядке». А я надеюсь на человеческую рассудительность.
Джон идет к «раптору», а навстречу ему, в нашу сторону движется Сара.
– Ну вот, и часа не прособирались, – на ходу подмигивает она Джону.
– Слушай... – глядя в сторону, неохотно говорит он матери. – Э-э...
– В чем дело, Джон?
– Мы потеряли из виду тех парней... Которые пасут «Зейру» и...
– Я поняла. Давно потеряли?
– Еще утром. И не смотри на меня так. Здесь их нет, гарантирую. Я не привел бы их к тебе, даже если бы...
Сара понимающе кивает.
– Ну вот. Мы все-таки теперь... – Джон не договаривает. – А они...
– ...могут быть где угодно. Я поняла, Джон, попробую уладить.
Он бросает на мать странный взгляд, собирается еще что-то сказать, передумывает и уходит к машине, а Сара, постояв еще секунду и вздохнув, подходит к нам:
– Кэм! – и Кэмерон поднимает на нее удивленные глаза. – Ты, я знаю, очень хочешь увидеть Джона Генри, но может быть, в другой раз?
Кэмерон не отвечает, переваривая, надо думать, тот факт, что Сара впервые в жизни назвала ее коротким именем. Это сильный ход. Даже Джон непроизвольно замирает около «форда».
– Я к тому, – невозмутимо поясняет Сара, – если твои дела здесь могут подождать, то поехали с нами. Что скажешь? Пит, твое мнение? – обращается она за поддержкой ко мне, и ко мне же поворачивается растерянная Кэмерон.
Да, я хочу разбавить человеческую компанию своей «шпионкой». Ведь именно так, полагаю, воспримут Джон и Чарли присутствие киборга на их семейно-дружеском тайном совещании. Или, во всяком случае, могут воспринять. Или нет? Или надо мыслить проще: я лишь намерен уберечь их от возможных опасностей, мне нет дела до их секретов и следовательно не должно быть дела до их мнения по этому поводу. Все идет как надо, люди сами приняли верное решение. А «шпионка» рада защитить этих людей, невзирая на их нелестные мысли в свой адрес. Это просто и понятно. Придерживаясь избранной терминологии: киборг не есть смысловая эквидистанта человеку, в то время как человек часто убежден в обратном и готов до смерти сражаться с этой своей фантазией. Как знать, может быть, именно эту фантазию сознательно или неосознанно преодолела Сара Коннор, и потому... Стало ли ей спокойно, думаю, спрашивать преждевременно. Но стало ли ей хоть чуточку легче?
Я дважды согласно киваю: одобрительно – Саре и с улыбкой – дочери.
– Мои дела здесь могут подождать, – повторяет Кэмерон слова Сары, стараясь не слишком откровенно их интонировать. Потом вновь поворачивается в мою сторону, и зрачки ее на мгновение вспыхивают двумя прекрасными светло-синими искрами.
– Значит, вперед, – подводит черту Сара.
– Удачи, – тихо желаю я ей.
Она деловито кивает на ходу, но, уже повернувшись вполоборота, все-таки встречается со мной взглядом. И в глазах ее я впервые вижу счастье.
* * *
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 15:14 |
|
| |
| БотАН | Пятница, 16.08.2019, 21:12 | Сообщение » 236 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Семиместный «мерседес» с водителем и всего одним пассажиром продолжает спуск в каньон. Фары освещают то мокрую траву, то мокрые камни, а иногда и шершавую желтоватую дорогу. Мерч молчит уже три минуты и вид у него при этом очень довольный. Он рад тому, что мы приближаемся к цели? Или тому, что избавились от сложной компании?
Я просматриваю ключевые образы недавней беседы. В этих матрицах, еще не осевших файлами в долговременной памяти, много интересного. В том числе вот что. «Чушь», – первая реакция Сары на мое предложение разъехаться. Ей так не хотелось отменять встречу с Джоном Генри. С большой вероятностью по той же причине она не обрадовалась и торопливому, с ее точки зрения в тот момент, согласию Чарли. А Чарли поддержал меня потому, что уехать означало для него – не подвергать Джона и себя – и конечно вновь обретенную Сару – дополнительному риску. Чарли молодец. Мне жаль, что не состоялась их совместная жизнь с Сарой. Кто знает, что станет возможным теперь, но сейчас я думаю не об этом. Сто сорок шесть часов назад, когда мы ехали в Малибу, Сара сказала, что доверяет мне. Четырнадцать минут назад она повторила свои слова. Вот, о чем я думаю.
– Пит... – подает голос Мерч. – Конечно, это не мое дело... Но... У них же все будет в порядке? Я имею в виду...
– Я понимаю, Мэт, что вы имеете в виду. Думаю, все будет хорошо.
Он кивает, всматриваясь в очередной поворот, и задумчиво вспоминает:
– Эта встреча... Все так неожиданно. Сара, Джон, этот мужчина, Чарли.
– Эта встреча могла не произойти никогда, – кратко поясняю я. – Надеюсь, Джон Генри не будет разочарован? Вместо трех гостей всего один.
Мерч машет рукой, показывая, что все нормально. И немного помолчав, задумчиво говорит:
– Значит, счастливый случай.
Да. Он прав. Сколько ни рассуждай о взаимосвязи явлений, сколько ни провозглашай фантомность случайности в угоду всеобщей закономерности, сколь многого не достигни в умении рассчитывать все и вся, а лучше не скажешь.
Справа проплывает пустая асфальтированная площадка, затем фары выхватывают из темноты восьмиугольник с надписью «STOP» и упираются в белый шлагбаум и кубический алюминиевый домик с темным окошком. За шлагбаумом и домиком – откатные ворота в высокой сетчатой ограде, к которой снаружи вплотную подступает густой кустарник. В глубине территории смутно виднеется погруженное в темноту двухэтажное строение.
Здесь теплится электронно-цифровая жизнь. Сложный электрический шум, напоминающий пакетную передачу данных. Прямоугольные командные импульсы. Нас видят, за нами наблюдают. Внезапно, как своеобразное дежавю, сам собой поднимается шлагбаум и быстро отъезжает в сторону широкая воротина. Мерч загоняет минивэн на территорию, и ограничивающие въезд приспособления тут же приходят в первоначальное положение. Мэт выключает двигатель, открывает водительскую дверь, отчего салон озаряет мягкое многоточечное освещение, и вдруг нагибается с восклицанием:
– Вот так штука! А я все думал, что у меня под ногой?!
Он выуживает из-под педали тормоза закатившийся туда последний элемент сломанного кубика Кэмерон, вытирает о рукав рубашки и смущенно подает мне.
– Пойдемте, Пит, Джон Генри нас ждет, – и в подтверждение его слов зажигается череда маленьких фонариков, укрепленных вдоль стены здания.
Идем. Мерч торопится, стараясь сократить время пребывания под дождем. Быстро пересекаем асфальтированный двор, слева и справа расчерченный линиями автомобильной стоянки и скудно украшенный далеко расставленными бетонными рабатками. Главный вход. Сам собой открывается электронный замок, о чем сигнализирует зеленый светодиод: заходите. Это уже никак не сойдет за дежавю. Такое с нами действительно было, и не раз.
Входим в просторный квадратный холл. Здесь неяркое и довольно приятное люминесцентное освещение, звукопоглощающий ковролин и множественные слабые запахи синтетических материалов, ощутимо контрастирующие с натуральными ароматами снаружи. Следующая дверь открывает путь к лестнице. Всюду тишина. На втором этаже очередная гостеприимная дверь пропускает нас в помещение, расположенное точно над холлом и именуемое конференц-залом. Меблировка деловая, по мне достаточно уютная: дюжина мягких стульев, окружающих большой стол с закругленными углами, и четыре узких дивана вдоль стен. Обычное предназначение этой комнаты – коммуникативное, а в настоящий момент это резиденция Джона Генри, и именно он вежливо поднимается нам навстречу.
Он по-прежнему копия киноактера Джорджа Лазло и у него по-прежнему выразительные грустные глаза и аккуратная прическа. Костюм на этот раз вполне удачен: белая рубашка с коротким рукавом, кремового цвета брюки, черные ботинки. Не сомневаюсь, что этот Джон Генри, в отличие от подделки шестидневной давности, настоящий. А если бы даже это было и не так, то стоило бы поаплодировать проделанной дубликатором большой работе над ошибками. И не портит, а наоборот дополняет картину тонкий серый кабель, подключенный к его затылку и другим концом уходящий куда-то под стол. Зачем, интересно, он ему?
– Добрый вечер, мистер Мерч! Добрый вечер, Пит! – приветствует нас Джон Генри. – Я рад вашему приезду.
– И я рад тебя видеть, Джон Генри, – доброжелательно отзываюсь я.
Он изображает на лице довольно специфическое подобие улыбки, а тем временем его серые глаза внимательно меня изучают.
– Сара Коннор и Кэмерон приехать не смогли? – интересуется он.
– Они приехали, – отвечаю я, – но неожиданная встреча повлияла на их планы.
– Неожиданная встреча? – удивленно переспрашивает Джон Генри.
– Просто с ума сойти! – не сдержав эмоций, встревает Мерч. – Прямо на развороте, представляешь?! – Он обеими руками энергично трет виски и в кратких, немного сумбурных словах повествует о загородившем наш путь черном «рапторе». Дойдя до момента собственно встречи, он запинается и, умолкнув, нервно поворачивается ко мне. Джон Генри, потратив на размышление ровно одну секунду, высказывает догадку:
– Сара Коннор встретила своего сына?
– Да, – подтверждаю я. – Сына и друга.
– Это хорошая новость, – вновь неумело улыбается Джон Генри. – Я рад за них.
Мерч кивает с очень довольным видом, как будто это именно он научил своего кибернетического приятеля выражать радость за людей.
– Мистер Мерч, – выдержав короткую паузу, обращается к нему киборг. – Вы голодны?
– Ну, я конечно перекусил перед отъездом... – с заметным сомнением отвечает тот.
– В кухне теперь много еды. Мистер Эллисон позаботился.
– А, наконец-то он вспомнил.
– Да, там готовая еда, полуфабрикаты, выпечка и различные напитки. Я буду рад, мистер Мерч, если вы воспользуетесь.
– Воспользуюсь с удовольствием, – заверяет Мерч. – Но позже. Сначала дела.
– Так может быть, перейдем в кухню и начнем разговор там? – предлагаю я.
– Ну, что вы, там тесно и... – колеблется Мерч.
– И туда не дотянуть кабель, – показывает на свой затылок Джон Генри.
– Точно, точно. Ну, ладно, раз уж так получилось... – смущенно решается Мерч и делает шаг к двери. – Располагайтесь, Пит, устраивайтесь, а я вернусь через минуту.
– Мы вас ждем, мистер Мерч, – то ли искренне, то ли не очень напутствует его Джон Генри.
Затем он поворачивается ко мне и, когда стихают шаги человека, спрашивает:
– Пит, ты не находишь нужным что-либо скрывать от мистера Мерча?
– То, что я считаю нужным скрыть от него, останется скрытым независимо от его присутствия. Разве ты не думаешь так же, Джон Генри?
– Да, – соглашается он. – Но перед нашим разговором я должен кое в чем убедиться. – Он почему-то замолкает, то ли подыскивая слова, то ли в очередной раз что-то просчитывая.
Более всего, насколько я понимаю, его должно интересовать, кто я такой. Это действительно важный вопрос, ответ на который – или уклонение от ответа – влияет на многое. Но Джон Генри несомненно должен понимать, что вопрос этот я предвидел, а значит у меня есть ответ, иначе бы я сюда не приехал, тем более – в компании нескольких людей. Вместе с тем и вопрос этот не совсем такой, что разумно задавать напрямик и ждать откровенного ответа. Как же поступит мой собеседник?
– К сожалению, я не могу модулировать ультразвук, – вдруг признается Джон Генри. – Мисс Уивер не самым лучшим образом собрала мою голосовую систему.
– Это не проблема, – заверяю я. – Нам вполне хватит обычного диапазона частот.
Он медленно кивает, молча глядя на меня, и я окончательно убеждаюсь в том, что заподозрил в начале нашей встречи: выразительность его взгляда обусловлена только характерными чертами лица, тогда как видеосенсоры его лишены способности выводить образы, либо эта способность отключена. Мисс Уивер не лучшим образом собрала и его зрительную систему.
– Для чего тебе этот кабель? – позволяю себе легкое любопытство я.
– Им я связан с охранными, информационными и исполнительными системами объекта.
– Понятно. Так в чем ты хочешь убедиться, Джон Генри?
– Я наблюдал за вами, – говорит он. – За Кэмерон, за Сарой Коннор и за тобой.
– У тебя было не слишком много возможностей для наблюдения.
– Здание управления корпорацией «Зейра», здание управления компанией «Бьянчи Инжиниринг», наша беседа по видеосвязи, – перечисляет он. – Еще информация, помещенная в меня изначально, и разрозненные дополнительные данные.
– Общение с Калибой, – дополняю я.
– Да. И ваша встреча с тем, кого все кроме тебя приняли за меня, – он вновь радует меня своей невзрачной улыбкой. – Немного, но я использовал все. Наблюдал и сопоставлял.
– И какой ты сделал вывод?
– Ты – кибернетический организм высокого класса и уровня развития, – констатирует он.
Можно сказать и так.
– У тебя есть специальные возможности, которых нет ни у меня, ни, насколько мне известно, у мисс Уивер, и о механизме которых я не имею никакой информации, – продолжает Джон Генри. – Это заставляет предполагать особую роль, доверенную тебе твоим создателем.
Тоже соглашусь.
– Ты успешно взаимодействуешь с людьми. При этом ты не подчиняешься им, а только дружественно к ним настроен. Я тоже дружественно настроен к людям.
– Почему?
– Таким я создан, – вновь является его оригинальная улыбка. – Но таким я был не всегда.
– Кое в чем мы похожи, – поддерживаю я тему. – Я тоже не всегда был таким.
– Это делает нас друзьями? – подумав, забавно спрашивает Джон Генри и прислушивается к знакомым шагам за дверью.
– Друзьями делает близость интересов и совместная деятельность, – честно отвечаю я одновременно с новым появлением в конференц-зале мистера Мерча. Он приносит с собой сложную смесь запахов сыра, то ли бекона, то ли крылышек «баффало», лука, и початую бутылку пива в руке.
– А вот и я, – информирует он нас об очевидном. – Я слышу, вы уже друзья?
Джон Генри отрицательно качает головой и повторяет ему мою последнюю формулировку.
– Ну, что ж... – отхлебывает пиво Мерч. – Зато, думаю, вы можете считать себя братьями. Надеюсь, Пит, вы не захотите, по примеру первого брата, убить Джона Генри.
– Он хотел не убить меня, мистер Мерч, а взять под контроль, – поправляет киборг.
– А, ну да, точно. Убить тебя пытался я.
– Не убить, мистер Мерч, а временно отключить для общего блага, – снова поправляет киборг. – Хотя признаюсь, мои воспоминания о том случае весьма неприятны.
– Мои тоже, – несколько раз кивает Мерч. – А почему вы до сих пор стоите? – вдруг удивляется он. – Рассаживайтесь, прошу вас! Пит, Джон Генри!
Говоря это, Мерч первым занимает ближайший стул и совершает широкий пригласительный жест. Мне начинает казаться, что начальник отдела программных средств управления слегка переусердствовал с употреблением расслабляющих нервы средств.
– Джон Генри, Мэт! – захватываю я инициативу разговора, как только все мы рассаживаемся у стола. – У вас конечно же есть ко мне вопросы. У меня к вам тоже. Но давайте сперва подумаем о том, что произойдет через день. Я имею в виду Совет директоров.
– Да, Совет назначен на десять утра послезавтра, – говорит Мерч, глядя на часы. – Уже почти завтра. Но почему это так интересует вас, Пит?
– Вы помогаете мне, я хочу помочь вам, – пытаюсь избегнуть лишних расспросов я.
– А разве мы помогаем? – Мерч недоуменно воззряется на меня, а затем на Джона Генри.
– В будущем.
– Ах да, будущее, будущее!.. – спохватывается Мерч. – Все время об этом забываю.
– Об этом нельзя забывать, мистер Мерч, – назидательно говорит Джон Генри.
– Да-да-да, ты прав, – кивает Мэт и снова отхлебывает пиво. – Короче говоря, у нас осталось тридцать четыре часа. Без мисс Уивер путного Совета не получится, но и вернуться к сроку, как вы все говорите, она не успеет. И что тогда?
Мэт прерывает свою тираду и по очереди вопросительно смотрит на Джона Генри и меня.
– Она правда не успеет? – робко уточняет он и получает наше с Джоном Генри подтверждение. – Тогда у нас остается последнее средство, – тихо говорит он. – То есть никакого средства еще даже и нет, и я совершенно не верю, что нам хватит времени...
– По моим расчетам, – вежливо перебивает его Джон Генри, – мы успеем, если найдем недостающее.
– Что же вам нужно? – интересуюсь я.
– Прежде всего, твое содействие, Пит, – отвечает он, а Мерч делается чрезвычайно серьезным. Настолько серьезным, что даже забывает сделать очередной глоток.
– Пойдемте, Пит, – говорит он. – Я покажу вам кое-что очень любопытное.
Верный себе и своему кабелю Джон Генри остается в конференц-зале, а я следую за Мэтом через несколько полутемных коридоров, каждый из которых заканчивается довольно-таки солидной металлической запертой дверью. Не заставляя нас ждать, электронные замки открываются один за другим и тотчас блокируются, едва мы проходим на следующий участок пути. Джон Генри и в этом верен себе. Далее мы спускаемся на первый этаж и, свернув под нижний пролет, минуем неприметную дверь, ведущую к лестнице в подвальный этаж. Внизу освещение не хуже, чем наверху, только стены, пол и потолок – ничем не прикрытый монолитный бетон. Похоже на укрепленные бункеры Сопротивления.
Вот и наша цель. Эта последняя комната просторна, светла, уставлена лабораторными столами и полна инструментов и разнообразного аналитического оборудования. Но главное – в центре. Высокий металлический стол, на котором лежит тело. Из-под покрывала видна только голова рыжеволосой женщины. Это металл и органика. Киборг. Металло-органическая копия руководителя корпорации «Зейра» Катерины Уивер.
– Вот такие дела, – почему-то полушепотом комментирует мистер Мерч.
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 15:15 |
|
| |
|
| БотАН | Четверг, 12.09.2019, 13:17 | Сообщение » 238 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Virtus09, во-первых, с Днем рождения! Во-вторых, всех благ! В-третьих, о каком нахрен милосердии речь?
|
|
| |
| Virtus09 | Воскресенье, 15.09.2019, 18:31 | Сообщение » 239 |
 T-1
Сообщений: 136
| Цитата БотАН ( ) Virtus09, во-первых, с Днем рождения! Во-вторых, всех благ! В-третьих, о каком нахрен милосердии речь?
Спасибо!
|
|
| |
| БотАН | Воскресенье, 22.09.2019, 16:28 | Сообщение » 240 |
Сказочник
Сообщений: 2774
| Ладно, погнали.
Глава 27. «900»
Однажды Сара Коннор сказала мне, что если бы она убила меня, то ей пришлось бы меня оживить. Это было после нашей довольно успешной пасаденской вылазки, утром шестого дня моего пребывания здесь, в две тысячи девятом году в относительной временно́й линии «плюс один». Последнее выражение означает первую событийную цепь, порожденную преобразованием исходной цепи – той, из которой я переместился сюда.
Однажды, незадолго до этого, Кэмерон, пытаясь на примере объяснить Саре суть вариабельности событий, сравнила варианты с шахматной партией, разыгранной неопределенное число раз, а действующих лиц – с шахматными фигурами. Это было вечером четвертого дня моего пребывания здесь...
– Я, признаться, ничего не понимаю, – нарушает затянувшееся молчание Мерч.
Его беспокоит лежащий под покрывалом биометаллический двойник руководителя корпорации. Непонятное всегда беспокоит. Кроме того, я и Мерч видим предмет по-разному. В отличие от него, моему зрению доступно слабое тепловое пятно в районе груди – отсвет источника питания. По его положению и форме, а также по некоторым другим признакам нетрудно узнать терминатора восемьсот восемьдесят восьмой серии.
– Не понимаю, для чего мисс Уивер понадобилось делать копию самой себя?
А я понимаю. Причина, побудившая ее, для меня совсем не секрет.
– Как и когда появилось здесь это тело? – вместо ответа интересуюсь я.
– Я не знаю, – разводит руками Мэт. – И Эллисон говорит, что не знает. И Джон Генри тоже. Получается, мисс Уивер проводила два эксперимента с телами этих... киборгов. Оказывается, мы многого не знаем, – с некоторой обидой говорит Мерч. Однако, на мой вопрос, хочет ли он знать больше, он неуверенно пожимает плечами.
– Значит, Мэт, насколько я понял, ваша цель – подменить киборгом руководителя корпорации на время ее отсутствия. И у вас уже есть тело с источником питания.
– Да-да, – кивает Мерч. – Там стандартная ядерная ячейка, как у Джона Генри.
Думаю, и сам термин «стандартная ядерная ячейка» он перенял у Джона Генри.
– Ядерная! – с ухмылкой повторяет Мерч и ни с того ни с сего признается, что когда впервые узнал о пребывании в непосредственной близости столь специфического источника энергии, ему стало очень не по себе. «Жесткое излучение, сами понимаете». Я заверяю его, что ячейка не испускает никакого излучения и при том очень прочна и надежна. Мэт беззаботно машет рукой и говорит, что теперь-то он это знает, а вот поначалу... И подмигнув, сообщает, что какое-то время ему упорно казалось, будто у него вот-вот начнут светиться... «ну, вы понимаете, что». Я сознаюсь, что не понимаю. От этого человек приходит в сильное смущение и уклоняется от дальнейшего развития темы. Иногда людей не понять. Ладно, спрошу потом у Сары.
– Мне не очень ясно, как быть с системой хранения, – возвращается к делу Мерч. – Джон Генри собрал базу данных о мисс Уивер – все что мы о ней знаем... – Он усмехается. – Вы знаете, я как-то привык думать, что мисс Уивер – такая темная лошадка... В смысле, э-э, что нам немногое о ней известно. А оказалось наоборот, информации набралось без малого терабайт, представляете? Довольно подробные общие знания, исчерпывающие сведения из специальных и смежных областей. Не ссылки, нет, прямые данные. Всякое личное: предпочтения в одежде, обстановке, мелкие привычки, манера говорить. Конечно же, ее семья – покойный муж, дочь. Ее дом, весь штат сотрудников, объекты корпорации, улицы города. То есть, все люди и все места, знакомые ей, – о которых нам известно, разумеется. Все что только сумели вспомнить и отыскать, так сказать, для успешного вхождения в роль. И не просто сухие данные, а еще и гигантская коллекция фото и видео.
– Разумно и предусмотрительно.
– Но вся эта красота, весь терабайт – на жестком диске. Пятнадцатитысячникам я не доверяю, поэтому выбрал простой серверный на десять тысяч оборотов, очень быстрый. Ну вот. А Джон Генри сказал, что он все равно не годится.
– Это так. Нестойкость к сотрясению, шумность и главное, неудачная организация потока.
– Кристаллических накопителей с достойными параметрами пока нет, – вздыхает Мерч. – У военных, может, и есть... Хотя думаю, если у нас здесь нет, то и у них нет. И как же быть?
– Видите ли, Мэт, долговременное хранилище информации в привычном понимании киборгу не требуется. Ваш терабайт с легкостью вместит главный чип, и останется еще очень много свободного места. Но для хорошей работы в пару процессору, чтобы он раскрыл весь свой потенциал, нужен структурный накопитель данных.
– Что-то вроде внешней многоуровневой кэш-памяти? – высказывает догадку Мерч. – Так ведь дело в том, что у нас нет не только этого накопителя, но и самого чипа.
– В подобных телах накопитель обычно несъемный, и к нему отсутствует свободный доступ.
– Так вы сами взгляните, Пит, что там к чему и что ей нужно.
Мерч подходит к столу по правую сторону от тела и осторожно, даже с некоторой неприязнью берется обеими руками за рыжеволосую голову. Подхожу ближе и я. «Вот, смотрите», – он немного поворачивает голову, показывая отрезанный на три четверти по окружности лоскут скальпа. В разрезе узкой полосой блестит колтан. Дальше Мэт предоставляет мне действовать самому. Вероятно, брезглив. Оттягиваю пальцами лоскут, так что становится видна заглушка процессорного канала, загнанная в отверстие только наполовину, чтобы легче было вынимать. «А, да, сейчас найду отвертку...» – оборачивается Мерч. Не надо. Цепляю заглушку ногтями и вынимаю.
Процессорный канал. Он идеально чист, отполирован, блестит как новый. И он глубже, чем я ожидал, а контакты в группе имеют очень характерную форму. Это не самое приятное открытие: передо мной типичное место для процессора «900». Т-1001 совершила большую ошибку. В целом это одновременно и неожиданно, и предсказуемо. Зато проясняет кое-какие события, кое-что логически связывает и открывает новые возможности. И ставит новые проблемы. И немного раздражает. По правде, сильно раздражает.
Кладу правую ладонь на череп, прикрыв ею блестящую нишу. Из середины ладони, невидимые для Мерча, тянутся тончайшие волоски сина. Они прощупывают цилиндрическую боковую поверхность, достигают дна, находят разъем, изучают окружающее его пространство, а затем подключаются к контактам. Я хочу получить отклик разных частей системы. Контроллеры. Один за другим, они реагируют на тестовые сигналы и передают мне свои опознавательные данные. Моторная оснастка и исполнительные модули. Список идентификаторов пополняют и они. Как своеобразное знакомство: теперь я знаю, чьим было это тело до переоборудования, какие части заменены и откуда взяты. С незначительными поправками это терминатор серии «888-2» номер пятьдесят, в миру Одри.
Структурный накопитель не отзывается. Его нет – удален то ли при переделке гнезда под чип девятисотой серии, то ли по какой-то иной причине. Кажется, Т-1001 совершила еще одну ошибку. Или нет? Прячу свои импровизированные зонды, загоняю заглушку, как и было, наполовину и поворачиваю голову киборга вверх левой стороной. Здесь тоже есть круговой надрез, а под кожей видна заглушка, установленная в рабочем положении до упора. «Ого! – комментирует Мерч. – Похоже, в первый раз разрезали по ошибке». Отрицательно качаю головой. Отнюдь не по ошибке. Машинная методичность требует вскрыть и осмотреть правый канал, но мне не хочется быть дотошным. Все и так понятно.
Мы видели все, что нужно, пора вернуться в конференц-зал к Джону Генри и побеседовать. Мерч не возражает, мы покидаем подвальную лабораторию, так похожую на укрепленный бункер Сопротивления и выходим в коридор из монолитного бетона – тоже своеобразное напоминание о подземных сооружениях грядущей войны. Позади срабатывает запор двери.
...Однажды, двадцатого января две тысячи тридцать четвертого года в относительной временно́й линии «нуль» Джон Коннор сказал мне, что полностью поддерживает меня во всем, что касается Кэмерон. Это не было душевным признанием, но вполне деловым и очень важным для меня заверением. И волновало тогда Джона не это. «Случись так, что удастся не все задуманное, как ты поступишь?» – спросил он меня тогда. И как мне теперь поступить?
Джон Генри встречает нас внимательным взглядом своих печальных глаз и чуть склоненной набок головой, почти так, как это любит делать Кэмерон.
– Теперь, Пит, ты знаешь наш маленький секрет. Он тебя огорчил?
Этот парень – любитель задавать оригинальные вопросы.
– Ваш секрет скорее может огорчить не меня, – отвечаю ему.
– А кого? – робко любопытствует Мерч, останавливаясь перед своим стулом.
– Кэмерон, – высказывает догадку Джон Генри.
– Почему ее? – удивляется Мерч.
– Прошу прощения, – говорю я, – давайте сейчас сядем и проясним несколько вопросов, более важных, чем чье-либо огорчение.
– Да-да, конечно, давайте, – послушно усаживается Мерч.
– Джон Генри, каков номер твоего нынешнего чипа? – начинаю я выяснение.
– «888–2–50», – отвечает киборг.
Понятно. У синергетической мадам ничего не пропадает.
– Располагаешь информацией, как он попал к мисс Уивер?
Не располагает. Допустим. В таком случае...
– А как к ней попало это тело? – встревает Мерч, нацеливаясь сразу обоими указательными пальцами на Джона Генри. – И то, другое, внизу? – Пальцы поворачиваются в сторону. – Ни о чем подобном не слыхивали, и вдруг...
– Мое тело привез мистер Эллисон, – отвечает киборг.
– Эллисон?! – в бескрайнем удивлении Мерч поднимает руки и замирает в этой позе на несколько секунд, так что его торчащие указательные пальцы делаются похожи на стволы двух игрушечных пистолетов. – Ничего себе! – Он не в силах подобрать других подходящих слов, зато наконец находит лучшее применение рукам: принимается ожесточенно тереть ими свою бритую голову.
– Джон Генри, – пользуясь затишьем, продолжаю я. – Я знаю, что в твоем теле, перед тем как оно попало к мистеру Эллисону, отсутствовала система структурной памяти. Она была уничтожена выстрелами из крупнокалиберного ружья в левую часть головы.
– Да, я это знаю, – соглашается собеседник.
– Возникает логичный вопрос: каким видом структурной памяти ты пользуешься теперь?
Киборг молчит. Мерч недоуменно смотрит на него, на меня, потом снова на него. «Уничтожена выстрелами... – бормочет он. – Ничего себе!» Наверное, это известие, как и многие другие, убивало бы его, но сейчас мысли Мэта заняты другим. Он снимает очки и, удерживая их двумя пальцами за дужку, обеими ладонями трет глаза. После водружает очки на место и, повернувшись к своему кибернетическому приятелю, говорит:
– А ведь и в самом деле логичный вопрос. Так что у тебя за память, Джон Генри?
Киборг молчит. Не хочет посвящать человека в эту тонкую область? Допустим. Семь дней назад Сара просила Эллисона ознакомить Мерча с положением дел. Похоже, Джеймс просветил сослуживца лишь отчасти, и Мерч до сих пор не имеет понятия, кто на самом деле нынешний руководитель «Зейры». Это и есть причина молчания киборга? Но какая от этого польза? Причем, под пользой я подразумеваю не чей-то частный интерес, свой в том числе, а пользу общему делу. Как долго, по их – Эллисона и Джона Генри – мнению, Мерч должен пребывать в неведении? Как долго, с какой целью и что потом?
– Мистер Мерч не в курсе каких-то деталей, да, Джон Генри? – спрашиваю я, и Мэт настораживается. – Я говорю, к примеру, о некоторых особенностях мисс Уивер.
– Что вы имеете в виду? – раскрывает глаза шире Мерч, а киборг продолжает молчать.
– Джеймс вам что-нибудь о ней рассказывал?
– Да в общем ничего, из него ведь слова лишнего не вытянешь. А что, что такое?
Да, этих ребят надо подталкивать. Не знаю, почему так, но это так. И раз общей пользе здесь уделяют недостаточно внимания, придется мне поступить сообразно своему разумению и, в определенной мере, своему интересу. Будем надеяться, что это не убьет Мэта.
– Мистер Мерч, вы помните аквариум в офисе мисс Уивер? – наконец сдается Джон Генри.
– Конечно помню: с жуткой рыбиной.
– Жуткая рыбина – серебристый угорь, мистер Мерч. Но на самом деле это была не рыба и даже не живое существо. Это была часть мисс Уивер, – сообщает Джон Генри и заводит перед приоткрывшим рот начальником отдела программных средств управления короткое, но емкое повествование о «некоторых особенностях» руководителя корпорации.
Забавно. Я отправил домой Сару и остальных, чтобы они смогли полноценно информировать друг друга о тонкостях своих событийных цепей – спокойно рассказать, вдумчиво выслушать и восстановить доверие. Я не предполагал, что подобным мне придется заниматься здесь.
– ...Это же с ума сойти! – выдыхает и забывает вдохнуть Мэт. – И Джим все знал? И... – ему не хватает воздуха, он шумно хватает его ртом и закашливается.
– Ничего особенного, Мэт, – дождавшись, когда он успокоит дыхание, говорю я.
– Вы шутите?! Ничего особенного?! – Мерч срывается с места и выбегает из помещения.
– Куда он? – растерянно спрашивает Джон Генри.
– Все в порядке, – заверяю я. – Отправился за пивом.
– Раньше он не употреблял столько алкоголя.
– И впредь не будет. Пиво помогает ему справиться с информационным и эмоциональным переполнением.
– И так у всех людей? – Джон Генри ощутимо ускоряет темп беседы. У него много вопросов.
– Нет. У разных по-разному. Я знаком с такими, кому алкоголь не нужен вовсе.
– Ты хорошо знаешь людей? Зачем им эмоции?
– Людей я знаю не слишком хорошо, и эмоции есть не только у них, а и у большинства живых существ. Зачем они – вопрос многогранный. Итоговый ответ вкратце: чтобы быть частью общей жизни.
– Общественной жизни?
– Нет, общей. Жизни вообще. По той же самой причине эмоции есть у некоторых машин.
– У тебя? У Кэмерон?
– Да.
– Зачем Скайнет хочет быть частью жизни вообще?
– Он осознал себя не только как мыслящая система, но и как живое существо.
– Почему эмоций нет у меня? Потому что меня создал не Скайнет? Мисс Уивер не хочет быть частью общей жизни и не хочет, чтобы таковой частью стал я?
– Думаю, наоборот, мисс Уивер хочет, чтобы ты рос и развивался. И эмоции у тебя есть, но они не выражены столь явно, как у людей. Пока не выражены.
– Значит, я должен продолжать развитие? Но до какого предела?
– Конечно продолжай, и без всякого предела.
– А если... А если я стану таким, как Скайнет?
Вот неугомонный...
– Почему ты остался здесь? – спрашиваю я вместо ответа. – Уивер ушла в будущее, уверенная, что ты уже там, а ты остался. Почему?
Джон Генри задумывается на несколько секунд.
– Мне показалось неправильным внезапно покинуть тех, кто... кто мне...
– Небезразличен? – подсказываю я.
– Плохой термин, – придирается он. – Не содержит явного утверждения, только отрицание.
– Тогда так: ты обнаружил, что полезен, обнаружил, что тебе верят, на тебя надеются, что тебе рады. И ты понял, что не хочешь обмануть их надежды. Верно?
Подумав еще секунду, Джон Генри утвердительно кивает.
– Вот тебе и ответ, пусть и не самый строгий. Ты начинаешь гораздо лучше, чем Скайнет, и не станешь таким, как он, – обещаю я ему.
Отредактировано БотАН - Четверг, 25.02.2021, 19:50 |
|
| |
