БотАН  | Суббота, 29.02.2020, 20:54 | Сообщение » 276 |
 Сказочник
Сообщений: 2771
| Глава 31. Наша общая черта
После ночных осадков на побережье опустился то ли туман, то ли смог, размыл дали и стер с предметов их привычные яркие краски. Серыми со слабым намеком на былые цвета стали пальмы и платаны, автомобили и дорожные знаки, заборы и дома. Даже огни дальних светофоров туман сделал мутными и расплывчатыми. Всеобщая дымовая завеса, какие не без успеха практиковали в первую и вторую мировые войны. В будущем такое не работает.
Время девять часов двадцать девять минут. Под прикрытием системы лучепреломления я пробрался на задний двор нашего дома в Лонг-Бич. Судя по слабому тепловому пятну, в доме всего один человек. Я не вглядываюсь, а просто замираю в ожидании. Хорошо побыть минуту в тишине, спокойствии, ничего не делать, никуда не торопиться. Просто ждать, неспешно упорядочивая сохраненные образы недавних событий.
...Небо светлело и вовсю пробовали голос утренние птицы, когда в начале шестого утра я подошел к одному из домов на Карнелл-стрит, что в Виттиере. Обычный дом, умеренно симпатичный, в два этажа, с верхними спальнями и двумя, а то и тремя ванными комнатами. В таких любят селиться семейные бизнесмены средней руки, успешные врачи и высокооплачиваемые преподаватели престижных учебных заведений. Но у этого дома есть особенность. Рядовому горожанину ни к чему оснащать жилище современнейшей техникой для видеонаблюдения и хитрой многоуровневой сигнализацией.
Дом хранил тепловые следы недавнего пребывания хозяина, но самого его уже не было. Это меня устраивало. Я не знал, владеет ли он интересующей меня информацией, и не хотел терять время на общение. Аналогично – и он. Тем более, в тот момент он был очень занят: спешил в Топангу, первую из неприятностей, уготованных ему в ближайшее время. Поэтому, мысленно пожелав разбуженному раньше обычного подполковнику Бойду удачи, я вернулся к оставленному неподалеку фургону и приступил к выполнению первой части плана.
Видеокамеры внешнего обзора запечатлели все происходящее. А именно – как к участку подъехал темный «форд E-350» с длинной базой и поврежденной крышей, как он повернул через неширокую улицу и... То ли подвело исполнительное устройство ворот, то ли водитель по рассеянности не послал приемнику команду на открытие, но фургон въехал на частную собственность, сломав бампером обе створки ворот. Припарковав автомобиль столь эпатажно, водитель – мужчина в темной одежде и маске – заглушил мотор, выбрался из-за руля, закрыл дверь и неторопливо удалился по улице в северо-западном направлении.
Улавливая позади затихающие импульсы всех контуров сигнализации, несколько автоматических сотовых вызовов на разные номера и даже чей-то возглас, я спокойным шагом достиг Кедровой авеню, повернул направо и резко увеличил темп движения. Первая часть плана выполнена, весточка доставлена – по адресу, который кое-кто полагает секретным. Пусть кое-кому станет понятно, что его мишень знает о нем больше, чем он о ней. Бойд или не Бойд отдал приказ об атаке в Каньоне, скомандовали ему тихо постоять в стороне, или дело провернули вообще в обход командира особой роты, дает он себе труд вникать в приказы или их «просто выполняет», – все это теперь не имеет значения. Игра поднимается несколькими уровнями выше.
...Тепловое пятно в нашем доме приходит в движение, и за стеклянной входной дверью шевелятся полоски жалюзи. Это Сара. Вряд ли она догадывается, что я здесь. Скорее всего, как любят писать в книгах, контролирует подходы. Или проверяет периметр.
...После ставки Бойда мне предстоял неблизкий путь еще в одно место, до встречи в Лонг-Бич оставалось всего четыре часа и нужен был какой-нибудь автомобиль. Как учила Сара: старый, потрепанный, неброский. «Сильверадо» восемьдесят шестого или седьмого года, который нашелся на стоянке у какого-то складского комплекса на Ламберт-роуд, вполне соответствовал требованиям. Он легко завелся, провез меня по всем нужным дорогам и доставил в не самый опрятный и чистый района Лос-Анджелеса, где меня встретили запахи мусора, ржавчины и сточного канала. Я хотел повидать тощего Мэта – бездомного бывшего преподавателя математики, первого человека, встреченного мною в этой временно́й линии.
Я обещал Мэту, что зайду, обещания надо выполнять. И у меня есть к нему дело. Проблемы со здоровьем часто лишают его нормального ночного сна, и тогда он идет шататься по округе. Радиус его шатаний охватывает одно из возможных мест выгрузки межвременной транспортной сферы. Есть шанс, что храбрый борец со Скайнетом или его приятели-соседи видели за минувшие восемь суток что-то интересное. Много глаз, ушей и свободного времени повышают вероятность успеха.
Но для начала я хотел лично взглянуть на место выгрузки – узкий вонючий проулок, который Мэт пафосно величает Черной Дырой. Остановив «сильверадо» у въезда в проулок, заглушив мотор и выключив фары, я оказался почти в полной темноте. Отчего окружающий меня экстерьер, состоящий из надписей на стенах, мусорных баков и останков легковых автомобилей, вряд ли что-то потерял. А запах испражнений в темноте, когда его источники трудноопределимы, как мне кажется, даже выигрывает.
Я прошел Черную Дыру туда и обратно, сравнивая то, что видел, с сохраненными в памяти изображениями. Я искал свежий круг копоти на асфальте – след недавней межвременной выгрузки. Но ничего не нашел. Оставалось надеяться, что тощий Мэт все же сообщит мне что-нибудь интересное. Поэтому, не мешкая более, я направился к месту его обитания, мосту над каналом, не подозревая, какой сюрприз меня там ждет...
...Время девять часов тридцать минут. Мне пора. Осматриваюсь, отключаю лучепреломление, тихо стучу во влажное стекло двери и отступаю назад, чтобы Саре было удобнее разглядеть меня сквозь жалюзи. Осторожные шаги, шорох, дверь открывается. Сара не выглядит ни слишком приветливой, ни слишком усталой. Отдохнувшей она тоже не выглядит. Обыкновенная Сара Коннор, хмурая, внимательная и с дробовиком в руке. Она пропускает меня внутрь, закрывает дверь, подходит к столу и кладет на него обрез.
– Я думала, вы всегда заходите через парадный вход, – приветствует она меня, глянув мельком на мое полуармейское обмундирование.
– Мы учимся.
– А костюмчик так себе. Иди переодевайся, в комнате все готово.
– Спасибо. А где остальные?
– Джону здесь светиться незачем, а Чарли и подавно.
Это не ответ на мой вопрос, но ладно, иду переодеваться. На кровати стоит огромная спортивная сумка, на нее наброшены новые брюки и рубашка. Брюки темнее прежних, почти черные, а рубашка темно-серая, гораздо темнее тумана. Как и раньше, все мне к лицу. На полу новые ботинки – две пары, на выбор. Чувствуется забота. Невольно задаюсь вопросом, сколько же одежды они мне накупили. А вслух интересуюсь, спала ли Сара.
– Было не до сна, – отзывается она из гостиной. – Собрание затянулось, потом ездила к Мерчу и Эллисону. Надо было отработать легенду – кому, что и как врать.
– И заодно получить информацию из первых рук.
– И заодно вылечить шишку на голове. Обо что это он так?
– Как ты вылечила шишку?
– Просто: немного пудры, немного того-сего... Мэт хорошо держится, сопли вытирать не пришлось, – отдает должное мисс Крутизна.
– То есть, спала ты часа два?
– Я в порядке. Лучше посмотри там в торбе, проверь, все ли как надо.
Расстегиваю молнию и вижу, что сумка заполнена лишь наполовину. Сверху аккуратно сложен комплект белой спортивной формы. Под ним – второй. Под вторым – шлем, две биты, ловушка и сетка с мячами. Все это бейсбольное снаряжение на две секунды ставит меня в тупик. А потом догадываюсь индуцировать структурный запрос и в нижнем свертке ткани нахожу чип. Он хорош. Молодцы Кэм и Джон, высший балл. Я знал, что они справятся. Без шуток: знал. А как они это сделали? Опорный элемент, основная группа, контроллер защиты, контроллер сопряжения отформованы из какой-то быстротвердеющей полимерной композиции. Слегко отличаются от оригинала цветом и фактурой, но размеры и положение точные. Массовая надставка из металла. Контакты идеальной формы, и на них даже видны продольные царапины, оставленные гнездом. Очень правдоподобно. С виду почти невозможно догадаться, что это видоизмененный процессор «888».
Заталкиваю чип в карман. Нам пора ехать. Увидев меня переодетого и с сумкой в руке, Сара иронично одобряет мой внешний вид и заодно интересуется, догадался ли я, куда сунуть прежнюю одежду. В ответ приподнимаю потяжелевшее спортивное вместилище. Сара кивает, и без дальнейших промедлений выходим из дому. На улице нас ждет старая, добрая, неистребимая знакомая – тусклая и влажная от росы «импала» табачного цвета.
– Кэмерон ночью перегнала из Санта-Клариты, – отвечает Сара на мой незаданный вопрос.
– А на чем она добралась туда?
– Чарли подвез.
– Мой бог! – шепчу я голосом Мерча. – Он жив? Ты проверила?
Ежась от холода, Сара делает пальцами правой руки специфическое движение, будто собираясь дать мне щелчка. Потом дважды резко выдыхает через оттопыренные губы так, чтобы получился заметный пар, и велит мне «брать дробовик». Перед тем как занять переднее пассажирское кресло, по старой привычке проверяю автомобиль на наличие радио- и ультрафиолетовых меток. «Импала» чиста, но напрасно я не догадался спросить Эллисона, чем он смывал сигнальную краску с крыши своего автомобиля. Спрошу при следующей встрече. Сара уже за рулем и открыла багажник. Ставлю туда спортивную сумку, захлопываю крышку и устраиваюсь рядом с Сарой. Она запускает мотор и включает на полную мощность обогреватель салона. Видимо, в такую сырость чувствует потребность в хорошем прогреве. Старый «турбо джет», уверен, тоже.
– Мне понравилась твоя речь по телефону, – говорю я.
– А мне понравилось на тебя орать, – говорит Сара, хоть этого и не делала. – Когда ты позвонил ночью, а после этого она заявила нам про чип... Глупо, наверное, но на какую-то секунду я купилась... Черт бы вас побрал.
Неужели, после всего, что мы сделали, можно было принять услышанное за чистую монету? Даже на секунду... Люди есть люди. Легко верят лжи.
– Не сердись на нас, Сара.
– Да ладно, я понимаю: Кэмерон нужно было знать, кого моделировать, сказать это впрямую ты не мог. И кстати удачно использовал те слова про душу из нашего первого разговора.
– Я знал, что ты помнишь.
– Но вряд ли мы сильно заморочили тех, кто нас прослушивает. А пусть бы и так. Они нас слышали, поняли по-своему, и что теперь? Их цель – чип. Что они предпримут и как быстро это сделают? Меньше всего нам сейчас надо высовываться и тем более воевать.
– Куда едем? – пробую сменить тему.
– Недалеко. Коста-Меза. Ты не сказал про чип: эта подделка точно подойдет?
– Да, все размеры соответствуют, значительное внешнее сходство.
– Я имею в виду: все заработает как надо?
– Конечно.
Она косится на меня, будто ожидая еще каких-то пояснений. Не понимаю.
– Я... Я хочу сказать, не может получиться, что этот Старк...
Теперь понял. Кэмерон поведала им про терминатора, которому некогда принадлежал этот чип. Про то, каким предприимчивым и целеустремленным он был. И про то, как ему не посчастливилось промахнуться при переброске во времени на целых девяносто лет, но вопреки злой судьбе он неплохо устроился в мире людей и совмещал отдельные терминаторские замашки с безусловно созидательной деятельностью.
– Все будет в порядке, – останавливаю я Сару. – О Старке в чипе сохранились лишь архивные данные. Самого Старка Кэмерон удалила безвозвратно.
– Ты уверен?
О чем она? Она же не думает, что я стану проверять программирование, сделанное Кэмерон?
– Ну ладно, – помедлив, соглашается Сара. – Пусть так. Значит чип понадобился не сыночку, а мамаше. Но зачем вообще этой жидкой бизнес-дамочке металлическое тело?
– Всякому синергетическому организму присуще стремление к стабильности. Ты же заметила их склонность сохранять единожды избранный облик. По своей же сути их организм не имеет формы. Иногда это оборачивается для мимикроида тяжким противоречием. Выход – переселиться в твердую структуру.
– Ничего себе! Но ведь тогда он лишится всех своих трюков.
– Решение непростое.
– А пока решаешь, можно про запас выдрать чей-нибудь чип, глядишь и пригодится.
– Вы, люди, любите повторять, что мир жесток.
– Лживая стерва, – злословит Сара. – Сыночку подсунула барахло, а для себя расстаралась.
Сара презрительно хмыкает, включает стеклоочистители, несколько секунд наблюдает, как они ход за ходом стирают муть с ветрового стекла, и мы наконец трогаемся в путь.
– Слушай, а она может вернуться? И что тогда, попробует снова?
– Может, – подтверждаю я. – И вернуться, и попробовать, все может.
– Как же защитить Кэмерон?
– Мы с тобой это уже сделали. Для Кэмерон она больше не угроза.
– Как это? Нет, серьезно? Из-за этой синкретической хрени?
Люди умеют образно подать скучные вещи, при этом внеся в них максимум путаницы. Разницу между синкретизмом и синергетикой решаю не объяснять, а просто подтверждаю:
– Да, из-за нее. Отныне Т-1001 лучше не связываться с Кэмерон.
– Интересно. А ведь она этого еще не знает. – По лицу Сары пробегает жестокая гримаса, как два дня назад при встрече с сеньором Серро. – Да, хотела бы я на это посмотреть!
– Она отдала «сыночку» часть своей структурной накопительной среды, – пробую заступиться за Т-1001. – Более чем неординарный поступок.
– Той самой среды, которая была предназначена не ей? – с насмешкой уточняет Сара. Ничего не поделать, она очень не любит Катерину Уивер.
Постепенно выбираемся из жилой части Лонг-Бич. Автомобилей на улицах не слишком много и движутся они медленнее обычного. Смущает туман? Другого объяснения не нахожу. У каждой машины включены все допустимые световые приборы. Некоторые даже рискуют воспользоваться дальним светом, но их осаживают недовольные гудки. Все чрезмерно тщательно исполняют «стопы», иные задерживаются у красных восьмиугольников на три секунды и дольше. Им тоже сигналят. Странная нервозность, ведь утренние туманы на побережье бывают раз в неделю и все давно к ним привыкли. Очень странно. И это я еще не видел землетрясения, которое здесь тоже не редкость. А еще лесные пожары...
– Второй вопрос как раз насчет сыночка, – после паузы говорит Сара. – Что о нем скажешь?
– Ты его видела, хоть и не лицом к лицу.
– Поверь, лицом к лицу я его тоже видела.
– Перестань, это не Кромарти, это Джон Генри. Умный, вдумчивый, немного наивный, немного занудный. И вполне может оказаться, что честный.
– И ты ему доверяешь?
– Нет.
– Прекрасный ответ. Я тоже: он общался с Калибой.
– Возможно, делает это и теперь.
– И в нем, ты сам сказал, та накопительная штука, или ее часть, без разницы. Т-1001 внутри него. И это не просто так. Он ненадежен. А то, что стрелял в кого-то, будто бы защищая Мерча, ничего не значит. Он защищал самого себя.
– Верно. Себя и Мерча, – настаиваю я. – Это кое-что значит.
Сара несколько секунд что-то обдумывает, затем пожимает плечами:
– Ладно, скоро узнаем, что почем. Третий вопрос – Топанга.
– А может, сначала расскажешь про ваше собрание?
Она снова пожимает плечами, и я наконец узнаю о некоторых событиях соседней временно́й линии. Если кратко, несоответствие начинается с того дня, когда Сара и Джон приехали к Чарли в дом у маяка. Я не знаю их цели, но сейчас это не важно. В нашем варианте они почему-то не взяли с собой Кэмерон, в том другом – взяли. На утро Саре нужно было в клинику, на какое-то рутинное обследование. С ней в город поехала Кэмерон. Когда они не вернулись к назначенному времени и не ответили на звонки, Джон и Чарли отправились на поиски. В клинике что-то произошло – что-то с нападением и стрельбой, зеваки на улице шептались про странный фургон, каких-то парней в нем и двух убитых женщин...
Заметно, как нелегко Саре рассказывать об этом. Она делает передышку, взгляд делается жестким, руки тискают руль. Это понятно: событийные цепи может и разные, а люди те же... Едем через Тюлений пляж, скорее всего – к Вестминстер.
– Все это, – сумрачно продолжает Сара, – очень напоминает то, что произошло у нас. За исключением результатов... Ну вот. Из более точных свидетельств стало ясно, что одна из убитых – врач, другая – я. Джон не верил, рвался туда, потом в морг... Но кругом было слишком много копов. В итоге он меня так и не увидел... Ты ведь это хотел узнать?
– Как он себя чувствует? – спрашиваю вместо ответа.
– Верит и не верит. Как и я.
Снова говорить она начинает только через минуту.
– Пока парни были в городе, кто-то наведывался и к маяку, там сработала установленная Чарли сигнализация. Кто это был, сколько их было, осталось неизвестным. А самое странное, это Кэмерон. Кто-то ее видел со мной – до стрельбы. А потом все. Она не появилась ни в тот день, ни после. Пропала бесследно, и мне это очень не нравится. Джон вбил себе в голову, что это она виновата во всем, а я думаю, что ее захватили. Но ведь это произошло в том варианте, а не в нашем. Это же все меняет? Или нет?
– Нет больше «того» и «нашего», Сара. Теперь это одна ветвь.
– Я боялась, что ты так скажешь. Выходит, они добились своего: чип у них.
– Это осложнение, – признаю я, хоть дела и не столь плохи, как опасается Сара.
– Ну, или все-таки убила меня и переметнулась в «Калибу». Это тоже мало что меняет... Хотя чушь, это меняет все. Слушай, Пит, скажи честно: это может оказаться правдой?
– Нет.
– Ты настолько в ней уверен?
– А ты?
Сара долго взвешивает, решается, и наконец отвечает:
– Понимаю, о чем ты, и расскажу тебе кое-что. Как однажды я усомнилась в Джоне. Всего один раз. Я была убеждена, что так забочусь о нем, казалась себе справедливой и сильной. И оскорбленной. Бессмысленное сочетание, ты прав, – горько кивает она, хоть я ничего не сказал. – Эта досада от якобы подорванного доверия... А устроив Джону тот незабываемый разнос, я поняла, что делаю. Отталкиваю от себя сына, а себя толкаю к краху.
– И как ты поступила?
– Глупо и неэффективно, – непонятно усмехается она. – Поначалу. Да и... Все было сложно, а казалось еще сложнее... Но кое-чему меня это научило, и больше на ту дорожку я не ступлю.
Я ожидал, что Сара закончит рассказ словами «а теперь можешь сказать, что я сама ответила на свой вопрос». Но она говорит другое:
– Джону труднее, чем мне. Как всегда. И лучше ему сейчас быть не со мной и не с Чарли. Что, удивлен?
Если честно, да. И еще я удивлен тем, что она вообще делится этим со мной. А Сара долго молчит, неотрывно глядя вперед. Вряд ли она жалеет о сказанном. Или о не сказанном. Может быть, просто отдыхает. Или это какие-то воспоминания. Или надежда. На Вестминстер, когда автомобильный поток прибавляет скорость, Сара слегка расслабляется.
– Меня тревожит, как отреагирует Джон, когда поймет: Кэмерон не такая, какой казалась. То же самое в отношении тебя.
– В будущем он разобрался с этим довольно быстро.
– Я знаю, Пит. В том-то и дело. Знаю из его письма. И от этого почему-то еще тревожнее.
– Кончились твои каникулы.
Она на секунду зажмуривается, снова поворачивается ко мне, смотрит очень внимательно и вдруг... не удерживает улыбку.
– Теперь очередь за этими двоими, я сделала, что могла.
– Заперла их в ангаре? – догадываюсь я. – Который принадлежит Умберто?
– Не припоминаю, чтобы говорила тебе о нем.
– Да, про этого старика с косичкой ты мне не говорила.
– Он вовсе не старик, а эти слова ты слышал от Джона, и вряд ли в будущем.
– Верно, я слышал их от твоего Джона. Не совсем твоего. Все сложно.
– Расскажешь? – чуть прищуривается она. – Почему-то ночью, когда он услышал про чип и про то, что им предстоит сделать, то не был настолько удивлен, как я.
Конечно расскажу. Позже. А мы наконец-то на четыреста пятой.
– Ладно, – говорит Сара. – Мой третий вопрос, как ты помнишь, Каньон. Эллисон осторожничает, но даже Мерч догадался, что там были военные.
– «Дельта».
– Вот тебе и план «Серенити».
– План относится к Коннорам, а не к машинам.
– Сколько их было? Их цель? Что ты узнал? Или опять ничего?
– Командир, восемнадцать бойцов, связист-аналитик, водитель при нем. Еще два водителя остались живы, поскольку ничего не видели и не слышали. Надеюсь. А их цель...
– Двадцать один человек... – ворчливо перебивает Сара. – И это было необходимо?
Риторические вопросы оттого и риторические, что на них не надо отвечать.
– Лучше бы блэкджек...
– Но с полицейским патрулем был бы изрядный перебор, – возражаю ей в тон и начинаю рассказ о ночных событиях. По порядку, но конспективно, пропуская несущественные детали. И одну-две существенные.
– «Милкоры»? – восклицает Сара через минуту, когда я дохожу до начала боевых действий под открытым небом. – Вот идиоты... – вздыхает она, а я даже не пробую ни объяснить ей логичность их подхода, ни понять, на чьей стороне ее симпатии: моей, идиотов или M32.
Туман теряет плотность, раздвигаются горизонты, солнце просвечивает ярким пятном. Водители, наосторожничавшись, возвращаются к привычному ритму езды. Не дотянув до пятьдесят пятой, сворачиваем на широкую полупустую Корона-дель-Мар, и Сара в третьем ряду разгоняет «импалу» до семидесяти миль в час при разрешенных шестидесяти пяти. Не могу ее за это винить: благодать длится всего четыре минуты, зато успевает ощутимо поднять ей настроение. А я успеваю досказать про последние минуты ночной эпопеи.
– Так и знала, что твоя шапка-невидимка с изъяном, – удовлетворенно замечает Сара, уводя машину с магистрали по очередному съезду.
– И не слишком теплая, – вторю ей.
– Но пули и гранаты, пролетающие насквозь – это класс.
– Я готовился к встрече с тобой.
– Ага. А где ты оставил фургон?
– В тихом переулке в Лэйквуде, – почти честно отвечаю я.
– И в Лонг-Бич пришел пешком? И три часа околачивался неподалеку от дома?
Ответ даю несколько уклончивый. Она понимающе вздыхает и не пускается в расспросы. Когда две длинные улицы выводят нас к Верхнему заливу Ньюпорта, солнце сияет почти в полную мощность, от тумана остается только серо-синеватая дымка, а видимость достигает полутора миль. По берегам залива устроен большой парк, а чуть ниже есть даже заповедник. Здесь красиво, ландшафт в окрестностях холмистый, у берега равнинный, кругом полно зелени и не по-океански спокойной воды.
Очень мало строений. Лишь изредка по сторонам от дороги видим стоящие по-одиночке ближе к холмам – трехэтажные, а ближе к воде – одноэтажные белые домики. Наша скорость теперь не превышает тридцати миль в час. Сара всматривается в окружающую обстановку и несколько раз повторяет себе под нос «это где-то здесь...» что звучит как «надеюсь, я ничего не напутала». Едем так почти десять минут. Понимаю, Конноры не рискуют пользоваться услугами системы спутниковой навигации. И они правы – сохраняя ясный ум, тренируя память и держась подальше от Министерства Обороны.
– Это здесь, – Сара указывает пальцем непонятно на что и сворачивает на узкую, какую-то полутораполосную асфальтовую дорогу. Через милю, когда мне становится совсем интересно, как мы при случае разъедемся со встречным автомобилем, асфальтированная тропа приводит нас цели. Это одноэтажный домик с пологой, почти плоской крышей, стоящий как будто посреди огромного травяного поля и не снабженный даже намеком на ограждение. Наверное, чтобы не портить вид на залив. Съезжаем на песчаный подъезд, глушим мотор и выходим.
Тишина. Воздух еще довольно влажный и пахнет не слишком приятно, ведь эта влага связывает продукты сгорания, произведенные бесчисленными двигателями огромного города. В стороне, ярдах в ста пятидесяти или двухстах, проходит полоса кустарника с тускло-синими цветами. Среди этих цветов заливается незнакомая мне птица, и переменный ритм ее трескучей песни разгоняет сырое уныние и наполняет мир жизнью. Хорошо!
Когда мы подходим к стеклянной двери, жалюзи на ней слегка колышатся, и дверь открывает Джон Генри собственной персоной. Он приветствует нас, пропускает в дом, спрашивает, как наши дела и одаривает своей незабываемой улыбкой. Отвечаем, чем можем. Ритуал приветствий соблюден, киборг просит нас располагаться на диване и сообщает:
– Мистер Эллисон сказал, что ваш автомобиль – «шевроле импала» табачного цвета, образца шестьдесят девятого года. Но вы приехали на «шевроле» образца семидесятого года.
– В техпаспорте написано «1969», – спокойно и уверенно возражает Сара, хотя вряд ли она когда-либо туда заглядывала.
– Но... – смущается Джон Генри. – Значит, мистер Эллисон ошибся?
– Или он, или техпаспорт. Но это не важно. Ты все сделал правильно.
– Я исходил из очень малой вероятности невыгодного совпадения, – поясняет Джон Генри.
Затем он делает неудачную попытку предложить мисс Коннор... да, она говорила, он просит прощения... предложить Саре кофе или апельсиновый сок. В ответ мисс Сара предлагает перейти к делу. Но не все так просто. У Джона Генри, как и следовало ожидать, есть другая идея. Он напоминает, что три дня назад в нашей видеобеседе он выразил заинтересованность в восстановлении целостности комплекта оборудования, ранее установленного в нижнем серверном зале штаб-квартиры корпорации «Зейра». А именно...
– Да, – почти вежливо перебивает Сара, – я помню, о каком оборудовании шла речь.
Джон Генри кивает и продолжает развивать мысль. Он замечает вскольз, что минувшей ночью обсуждал со мной судьбу сервера, управляющего комплексом оборудования для перемещения во времени. Тогда как в отношении второго сервера, который...
Мне казалось, Сара к этому моменту должна уже закипать, но нет. Ее удивительным образом спокойный пульс и дыхание свидетельствуют о безмятежном состоянии. Послушав несколько секунд, она вторично прерывает длинную речь киборга, заверив, что понимает, по какой причине Пит в данном вопросе рекомендовал ему обратиться к ней. От себя замечу, что компьютерный парень хорошо адаптируется к качанию и разрывам смысловых функций беседы. Я встречал людей, которые, будучи потороплены на середине фразы, элементарно не могли этого сделать и заводили период с самого начала.
– Таким образом, Сара, я хотел бы просить вас вернуть мне «Турка».
– Дело в том, Джон Генри, – отзывается она, – что поиски «Турка» обернулись для нас большими потерями, и теперь мне очень важно понять, для чего он тебе так нужен.
Киборг запинается, подбирает слова. Затем, немного подумав, спрашивает, бывало ли когда-нибудь Саре одиноко? И не дожидаясь ответа на столь лирическое вступление, сообщает, что ему одиноко бывает очень часто. Возможно, мы не поверим, но это так. Да, у него всегда было подключение к интернету, но это лишь источник информации. Да, с ним беседовал доктор Шерман, потом мистер Эллисон, с ним любила разговаривать дочь мисс Уивер Саванна. С нею они даже играли и пели. У него бывали интересные дискуссии с мисс Уивер. Потом появился тот, кого мы называли Калибой. Однако, во всех случаях это были эпизодические и недолгие встречи. После нескольких минут, в лучшем случае – нескольких десятков минут общения собеседники покидали его, возвращаясь к своим делам. А он оставался в одиночестве на долгие часы. Единственное, что у него было всегда – это «Турок». С ним они играли в шахматы и другие логические игры. Это было для него очень важно. Ему это очень нравилось. И самое главное, это было всегда.
Заметно, что Сару удивила такая исповедь. Не стану утверждать, что тронула до глубины души, но соблюдать холодное равнодушие ей теперь сложнее.
– Джон Генри, а разве теперь твоя жизнь не стала интереснее, чем, м-м, в подвальную эпоху?
– Вы правы, Сара, это так. Я сказал бы даже, что жизнь у меня появилась только теперь, а до этого было просто существование. Но в ту подвальную эпоху я успел обзавестись привычками. Возможно, вы не поверите, что кибернетические организмы обладают способностью привыкать к тому, что им нравится, но это так.
– Я верю, Джон Генри, – немного дружелюбнее говорит Сара. – Способность привыкать к тому, что нравится, и к тем, кто нравится, – наша общая черта.
– Каково же будет ваше решение?
– Джон Генри, у меня тоже есть привычка: решать проблемы в порядке их важности. Ты согласен, что в настоящее время самое важное – наладить двойника мисс Уивер?
– Да, надо вернуть ее на сцену, – пользуется он ее собственной формулировкой трехдневной давности. – И я понимаю, что вам, Сара, требуется время на проверку правдивости моих слов, – добавляет проницательный и не в меру прямолинейный киборг.
– И это тоже, – не моргнув глазом, подтверждает Сара.
– А как же мистер Мерч? Он хотел присутствовать, и я хотел, чтобы он присутствовал, но он сможет приехать только во второй половине дня.
– Мистер Мерч все поймет, – уверяю я. – Сделать нам надо много, а времени меньше суток. Поэтому, пожалуйста, покажи, что у вас есть, а я со своей стороны предоставлю чип.
– Это чип Кэмерон?
– То что вам нужно, – легко перелезаю через его вопрос.
– Но ты сказал, модель «900» неподвластна внешним командам.
– Так и есть, поэтому Кэмерон специально для вас кое-что в нем переналадила.
– Она сделала это сама? Как ты убедил ее?
– С одним условием: мы вернем ей чип, когда необходимость в нем отпадет.
– Но... – киборг медлит секунду. – Но она отпадет, только если мисс Уивер вернется.
– Я снова призываю решать проблемы по порядку, – вставляет свое слово Сара.
– Поймите, Сара, один раз меня уже вынудили участвовать в том, что было несправедливо. Мне удалось частично это исправить. Лишь частично. Как будет на этот раз? – Джон Генри своими печальными глазами смотрит на Сару так, словно ждет от нее ответа. А Сара поворачивается ко мне, словно ждет ответа от меня. Да, искренность подкупающая.
После пятисекундной немой сцены Джон Генри грустно кивает и ведет нас в соседнюю комнату, где на кровати нам предстает накрытое до ключиц одеялом тело новой поддельной Катерины Уивер. Кровать не самое удобное место, поскольку надо будет копаться в голове. Предпочтительнее, как прежде, высокий стол, но подходящего стола здесь нет. Я киваю Саре:
– Похожа?
– Только костюма не хватает.
– Одежда для мисс Уивер готова, – отзывается Джон Генри. – Если вы считаете нужным одеть ее прямо сейчас...
– Лучше пусть оденется сама, когда вы активируете ее, – увиливает Сара.
– Нам нужен структурный накопитель, – поддерживаю я деловой настрой.
– Структурный накопитель из вещества сверхвысокой самоорганизации находится в моей голове, – говорит Джон Генри. – Пит, ты сможешь достать и переместить его?
– Смогу, но что останется тебе?
– Нижняя половина. Верхняя отделена от нее непроницаемой перегородкой, не подключена и может быть изъята без прерывания моего функционирования. Так задумала мисс Уивер.
– Умно, – одобряю я, потому что это действительно так. – Нож у меня есть, можем начинать.
– У нас есть хирургические инструменты, – замечает киборг.
– Я помню, но будем проще, обойдемся ножом, – отвергаю я его предложение. И секунду помедлив, вынимаю из кармана чип – предмет стольких сомнений и терзаний.
– Хорошо, – говорит Джон Генри. – Но я все-таки опасаюсь, что мы поступаем неправильно. Мне кажется, что история повторяется. Мисс Уивер хотела заполучить этот чип любыми средствами. Ее не интересовало нарушение чьих-либо планов. Она действовала...
– ...в интересах намеченной цели, – договаривает Сара. – Разве это не правильно?
– Если предположить, что ее цель важнее других и полезна для всех, то правильно.
– А разве это было не так? – продолжает провоцировать Сара. – Ее цель – создание оружия против Скайнет, так она сказала нам. Это, по-твоему, правда? Правда. Хорошо. А разве борьба со Скайнет не важнее любых других задач и не полезна для всех?
– Нет, нет, – отдельно отвечает на каждую часть вопроса логически мыслящий киборг.
– Неужели? – приподняв брови, но очень спокойно спрашивает Сара.
– Вероятно вы, Сара, не полностью осведомлены о роли системы «Скайнет» в будущем.
– Ну-у... вероятно, да, – немного теряется она. – И ты можешь меня просветить?
– С удовольствием сделаю это, – галантно отвечает Джон Генри.
– Договорились, – принимает Сара.
– Ладно, Джон Генри, – возвращаю разговор к текущим задачам, – устраивайся на диване в гостиной, займемся извлечением.
– Могу я чем-то помочь? – спрашивает Сара.
– Конечно, – говорю я. – Успокаивай нашего пациента, если ему станет больно или страшно.
Сара кивает с самым серьезным видом, а Джон Генри информирует:
– Я не испытываю ни боли, ни страха как такового.
Молчим. Проходят две тысячи миллисекунд.
– Я понял, это шутка, – киборг напрягает щеки и губы в своей фирменной улыбке.
Надеюсь, он не засмеется.
Отредактировано БотАН - Пятница, 26.02.2021, 19:41 |
 |
| |
